Библиотека сайта  XIII век

А. И. ЛЕВШИН

ОПИСАНИЕ

КИРГИЗ-КАЗАЧЬИХ ИЛИ КИРГИЗ-КАЙСАЦКИХ ОРД И СТЕПЕЙ

Глава ПЯТНАДЦАТАЯ. СЕЛЬСКОЕ ДОМОВОДСТВО

CКОТОВОДСТВО

Всякий знает, что народы кочующие суть общества пастухов: и так, нужно ли говорить, что главнейший, или лучше сказать, единственный источник богатства и любимейшее занятие киргиз-казаков составляет скотоводство? Размножению оного способствует как образ кочевой жизни, от него же родившийся и им существующий, так еще более соленость трав, покрывающих степи киргизские. Домашние животные, на них разводимые, суть: овцы, лошади, верблюды, рогатый скот и козы.

Стада овец изумляют здесь многочисленностию своею. Едва ли есть где-нибудь в мире такая страна, в которой бы видно было их более. Богатейшие из киргизов имеют оных тысяч по двадцати. Наружным видом овцы киргизские, по словам Палласа, похожи на индейских: носы у них горбатые, нижняя губа длиннее верхней, уши большие, повислые. Отличительнейшая же часть их есть курдюк, или широкий, жиром наполненный хвост, из которого вытапливают от 20 до 30 фунтов сала. Целая овца иногда весит от 4 до 5 пудов и дает сала до 2 пудов. Они вообще так крепки, сильны и высоки, что 10 и 12-летние дети могут ездить на них для забавы верхом. Цвет их обыкновенно темно-рыжий, шерсть длинна, растет клочками и до того груба, что на самое толстое сукно употреблена быть не может; стригут ее осенью. Принося большею частию по два ягненка, овцы сии чрезвычайно быстро размножаются и переносят с удивительно кротостию непогоду, голод и жажду. Хотя зимою и бывают они тощи от недостатка корма, но зато весною очень скоро поправляются и тучнеют от соляных трав.

Выгоды, получаемые киргизом от овцы, чрезвычайно важны: он питается мясом ее, он укрывается от холода шубою, выделанною из ее кожи, покрывает жилище свое войлоками из ее шерсти, получает от нее молоко и любимый свой курт. Овца служит ему для определения цены вещам вместо денег, и наконец, она же составляет главнейший предмет торговли его со всеми соседними народами и, едва ли не главнейшую цель их связей с ним. Короче сказать — овца киргиза кормит, одевает и знакомя с соседами, доставляет ему все нужное и приятное. [376]

Жаль, что мы не можем определить, сколько миллионов овец имеют все казачьи орды. Известно только то, что редкий из богачей знает число оных в своих стадах.

Несмотря на разнообразие и многочисленность выгод, приносимых киргизу овцою, он не мог бы существовать без верблюда, который при благодетельной для степей способности переносить жару и голод, возит на себе все имущество и даже дом его, которого шерсть прядется и употребляется на одежду, молоко и мясо — в пищу, а молодые шкуры — на шубы. Животное сие очень справедливо назвал Бюффон ² кораблем степей.

Верблюды, у киргизов находимые, вообще двугорбые. Одногорбых (Dromadaires) редко держат они потому, что климат свой полагают для них слишком суровым, да и двугорбых в жестокие холода обшивают войлоками. Молодым верблюдам, около года после рождения или еще и прежде, прокалывают носовой хрящ (На голову навязывают им разных цветов ленты, для того чтобы нельзя было их сглазить. Думаю, что русским не нужно изъяснять значение сего слова) и вдевают в оный палочку или кость, к обеим концам которой привязываются веревки, служащие вместо узды и поводов для управления; потом учат их становиться на колени и вставать по знаку, данному хозяином. Приученный верблюд послушен как нельзя более. Закричат ему: "Чок", и он тотчас становится на колени. Наложив на него вьюк, говорят: "Атчу",— или просто махнут, и он немедленно встает. Ноша или вьюк его обыкновенно разделяется на две ровные части, которые, лежа на боках, соединяются на спине и которые в больших путешествиях обе не превышают 16 или 18 пудов весу. На расстояния близкие навьючивают более. Один день обыкновенного верблюжьего хода, составляющего общую меру путешествий в степях, равняется расстоянию от 40 до 50 верст. Верхом на верблюдах преимущественно ездят женщины. Богачи имеют сих животных по 400, 500 и более. Особенно много разводят их в Большой орде и вообще на песках южной полосы, где они необходимее и где климат для них благоприятнее.

Дромадеры и двугорбые верблюды часто совокупляются между собою, и дети их бывают иногда с одним, а иногда с двумя горбами. Дромадеры всегда бурого цвета, двугорбые верблюды бывают белые.

Лошади киргизские замечательны по своей крепости, легкости и быстроте. Доказательством сих качеств служат:[377] способность их переносить по целым суткам голод, большие пространства — от 70 до 100 верст,— на них проезжаемые безостановочно (Сочинитель статьи о киргиз-кайсаках Средней орды, помещенной в № 26 "Сына отечества" на 1829 год, пишет: "Я был очевидцем, как один султан, по виду богатырь, в коем весу было около 8 пудов, с несколькими киргизами, имея каждый двух лошадей, перебежали в одни сутки 300 верст, частию чрез горы и по каменистому фунту... Лошади разбились ногами, но все остались живы и по надлежащей выдержке, без всякого врачевания получили здоровье и прежние силы".); общий для всего скота недостаток в степи корма зимою и описанные нами скачки на 40, 50 и более верст. Ростом они невелики, статьями редко красивы, шерстей бывают различных, но более светлых; вороная же очень редка потому, что выгорает от беспрерывного действия солнечных лучей. В северной части киргизской степи лошади крепче и многочисленнее, нежели в южной. Первая имеет более лугов и вообще изобильна ковылем, который составляет прекраснейший конский корм. В южной полосе трав мало, и жар делает лошадей часто бесплодными. Средняя орда богаче лошадьми, нежели прочие. Часть Меньшей орды, водворившаяся в Астраханской губернии, также развела оных очень много. Есть киргизы, которые считают в табунах своих по 8, 9 и даже 10 000 лошадей. Табуны сии большею частию разделяются на три рода. В одних держат жеребят, в других — меринов, в третьих — маток, которых охраняют вместо пастухов жеребцы.

Рогатый скот, хотя и разводится некоторыми родами Средней орды в изобилии, однако, вообще говоря, киргизы небогаты оным, потому что присмотр за ним во время зимы требует многих трудов, а выгоды от него незначительны. К тому же падеж часто истребляет его. Сто лет назад киргизские орды, как говорят, совсем не имели рогатого скота; но после развели его от каракалпаков и отбили стада оного у проходивших чрез земли их в 1771 году из России в Зюнгарию торгоутов ³. Ростом киргизские коровы низки, сложены нехорошо, но крепки и дают много молока. Быки еще крепче и широкогруды.

Коз держат только потому, что они служат путеводителями стадам овец, и что сии последние по привычке, или по природному свойству, не двигаются с места иначе, как когда перед ними пойдут вперед несколько коз. Если же козы тронулись, то стадо овец уже ничем нельзя остановить. Во время перегонов скота чрез Урал в начале [378] и в конце зимы мне случилось видеть сотни погибших овец от того, что козы пошли на такие места, где лед был тонок и где они проваливались в воду. Вторая польза, доставляемая козою, есть пух ее.

Из повальных болезней киргизские стада и табуны страдают и истребляются только сибирскою заразою, которая, умерщвляя рогатый скот и лошадей, впрочем, почти не действует на овец. Паллас приписывает это густой шерсти, овцу покрывающей. Верблюды иногда умирают от ядовитых трав и имеют особенного рода болезнь, называемую сарп, от которой ноги их пухнут, кожа на подошвах трескается и из трещин вытекает гной. Излечивают ее, обрезая подошву и обвязывая ноги в сырую кожу, а потом больное животное водят взад и вперед с тем, чтобы испорченные соки, опускаясь вниз, вытекали вон. От коросты лечат верблюдов взваром из травы, называемой киргизами песья моча (poligonum frutescens). Тот же отвар дается прочему скоту вместо слабительного. Не говоря подробно о всех средствах, употребляемых киргизами для скотолечения, скажем вообще, что они в сем искусстве сделали многие полезные открытия. Пограничные жители наши особенно выхваляют их коновалов.

Но ветеринарное искусство не может спасать табунов и стад от жестоких зим, и сильный холод, несмотря на привычку к оному, бывает ужаснейшим бичом скотоводства киргиз-казаков. Впрочем, при настоящем множестве овец, лошадей, коз, рогатого скота и верблюдов, покрывающих степи киргизские, едва ли можно найти средство, которое бы совершенно защищало их от суровой зимы. Какой величины должно быть строение для помещения 10 или 15 000 овец, 5 000 или 6 000 лошадей и где найти материалы для оного в пустой степи?

Однако ж, люди предприимчивые и имеющие частые сношения с соседственными народами, принимают для сбережения своего скота зимою разные меры. Например, иные копают землянки и вынимаемую из оных землю так складывают около краев выкопанного пространства, что она составляет вал; потом посреди ямы ставят колья одинаковой с валом высоты, кладут между ими тонкие жерди или хворост и покрывают сверху камышом. Таким образом составляется погреб, или, лучше сказать, сарай, который, имея стены земляные и толстую камышовую крышу, может спасать стада от всяких непогод. В лесных местах делают даже плетневые сараи и хлевы, но все это [379] редко и возможно только для малого количества скота. Кто имеет оного много, тот для спасения от зимних буранов или метелей, старается держать его зимою или в лесу, где оный есть, или между частыми холмами, или в камышах. А дабы сколько-нибудь защититься от бури, если она застанет на месте совершенно открытом, то многие возят с собою колья и войлоки. Когда поднимается жестокий ветер, то колья расставляют в линию, растягивают между ними войлоки и к той стороне, которая закрыта ими от ветра, сгоняют скот.

Пастухи, отправляющиеся с скотом на зиму в места, отдаленные от своих аулов, сверх кольев и войлоков для защиты скота, возят собственно для себя особенного рода кибитки, несравненно меньше обыкновенных и называемые кош. Так, например, поступают киргизы Меньшей орды, в самой западной части степи кочующие и имеющие позволение перегонять скот свой в Астраханские степи для прокормления оного там во время зимы. Сие позволение русского правительства есть великое благодеяние для ордынцев, ибо места, на которые допускают их зимовать, изобильнее травами, более закрыты от ветров и теплее, нежели зауральские степи.

Теперь следует отвечать на вопрос: как и чем кормят киргизы скот свой зимою? Не имея ни сена, ни овса, ни другого какого-либо хлеба, они осенью при избрании мест для зимней кочевки, отыскивают хорошие травы, потом, когда снегом покроет землю, на сии замеченные пастбища пускают сначала лошадей, которые копытами разрывают снег и едят верхушки травы. За ними, на то же место выгоняют рогатый скот и верблюдов, продолжающих есть начатую лошадьми траву и съедающих средину стеблей. Но низшей части оных, близ корня находящейся, верблюды глодать не могут по природному устроению органов питания; а потому и овцы, выпускаемые на пастьбу после всего прочего скота, на одном и том же месте находят себе пищу. Сей образ продовольствия стад и табунов называется тебеневкою. Пограничные русские жители таким же образом прокармливают свой скот зимою.

Для одних овец, особенно когда их мало, пастухи, или хозяева сами разрывают снег. Где есть саксауловые деревья (См. географическое описание), там верблюды и овцы питаются зимою иглами оных. [380]

Само собою разумеется, что от такой бедной пищи животное не тучнеет, но она поддерживает жизнь его, а в этом заключается все, что нужно для киргизского скота, привыкшего переносить голод, жажду и все перемены погоды. Киргизы, заготовляющие для табунов и стад своих сено, не составляют важного исключения из общих обычаев, число их еще очень мало. Вообще скот в Большой орде крупнее, нежели в двух прочих. Причиною тому умеренный климат. Зимы в той стране гораздо теплее, нежели на Иртыше или Яике.

ЗЕМЛЕДЕЛИЕ

Земледелие есть верный шаг к оседлости и гражданской жизни. Все народы от состояния звероловов, птицеловов или рыболовов переходили к состоянию пастухов и, наконец, сделались земледельцами ⁴. Киргизы поступили бы также, если б они были стеснены и ежели бы степи их были способнее к возделыванию. Теперь хлебопашеством занимается только весьма малая часть (Говорим вообще, ибо если отделять Большую орду от двух прочих, то в ней земледельцев много, особенно в той части ее, которая кочует около Ташкента и Туркестана) сего народа. Главнейшие его пашни лежат по берегам рек и озер. Мы не можем вычислять их здесь, но скажем, что они заведены в недавнем времени и большею частию людьми бедными, не имевшими достаточного скотоводства для пропитания своего. Первыми учителями киргизов в хлебопашестве были каракалпаки и ташкенцы ⁵.

Впрочем, земледелие не делает их оседлыми. Они кочуют около пашен своих только до того времени, пока хлеб спеет. Сжав его и обмолотив, они берут с собою нужную часть оного, а остальную зарывают в землю до будущего посева и уходят в другие места. Роды хлеба, ими засеваемые, суть: яровая рожь, пшеница, ячмень и особенно просо. Некоторые сеют дыни и арбузы. Зерно проса, по собственным их уверениям, при хорошем урожае, дает им от 50 до 60 зерен; зерно пшеницы и ячменя приносит от 10 до 15.

В хлебопашестве киргизов всего любопытнее поливка, или наводнение нив, для которых обыкновенно избирают они покатости гор близ воды, или низкие берега и делают разного рода водохранилища. [381]

Если пашня при речке, которая летом пересыхает, то возле ее сберегают воду следующим образом; на самом краю берега насыпают вал, который не допускает вешней полой воды стекать обратно в реку и, следовательно, служит первою стеною бассейна, вторую и противоположную первой составляет идущее от берега возвышение, которое препятствует воде разливаться далее, а с боков между возвышением и валом в узких местах делаются плотины. Коль скоро в приготовленный таким образом бассейн весною нальется вода, то она остается в нем как в пруду и, будучи ограждающими ее валом и плотинами возвышена над пашнею, возле лежащею, доставляет возможность поливать оную во все время, пока вода не испарится.

Пашни, у больших рек лежащие, поливаются летом чрез запружение их, как будет объяснено позже.

Если нивы лежат около небольшого озера, то самое озеро обращают в бассейн, обрывая его кругом валом. Сим легким средством сохраняют в нем большую часть втекающей в него весною воды и возвышают поверхность ее так, что проводить оную на поля делается весьма удобно.

Если пашня удалена от воды, то проводится к ней из реки или из озера ров, на конец его выкапывается яма сажени в 2,5 или в 3 в поперечнике, а в яме устраивается машина ⁶, состоящая их трех колес разной величины. Меньшее из них, будучи движимо руками, приводит в обращение среднее, а среднее служит к приведению, в действие третьего большого, которое, приделанными к нему узкими ведрами, черпает воду и потом выливает ее в желоб, проведенный на пашню. Впрочем, таковые машины, перешедшие к киргизам от бухарцев или ташкен-тцев, требуют немалых издержек и искусных работников, а потому очень редки.

Колеса, черпающие воду, употребляются и на тех нивах, которые близки к воде, но лежат на равнине и для которых нельзя сделать возвышенного бассейна.

Где несколько пашен вместе, там хозяева оных копают один общий главный ров, и потом каждый из него проводит воду на свою собственную ниву. Запруживают его так, что один земледелец, наводнив свою пашню, разре-зывает перегородку, отделяющую его от соседа, и пускает воду к нему, сей последний то же делает с третьим и так далее. [382]

Каналы для поливки пашен, устроенные около реки Сыр, замечательны как пространством своим, так и глубиною. Говорят, что они выкопаны до занятия сей страны киргиз-казаками ⁷.

Как на тех полях, где вода для поливки удержана в возвышенных бассейнах, так и в тех случаях, где она поднимается из ямы колесом, посредине пашни делается один или два главных вала с желобами наверху, от валов сих проводятся в обе стороны меньшие валики с такими же желобками и, наконец, к сим валикам примыкают еще низшие валики или бороздки, разделяющие пашню на квадраты или параллелограмм. Главный вал делается выше валиков, валики выше бороздок, и потому вода свободно может переливаться с первого на вторые, и с вторых на третьи. Устроение сие яснее можно видеть из прилагаемого плана киргизской пашни, снятого одним из русских инженерных офицеров при реке Иргиз.

План киргизской пашни. (217 кб., открывается в новом окне)

Буквы означают на сем плане следующие предметы:

аа — насыпь, для удержания воды от разлива;

в — место, где во время маловодия бывает плотина; [383]

cc— места, где насыпь аа прорезывается для впуска воды на главные валы с желобами;

dd — главные валы, на кои пускается вода;

ее — малые валы, на кои течет вода с главных валов и потом стекает на бороздки;

ff — бороздки, на которые течет вода с малых валов и с коих она разливается по пашне;

gg — каналы ниже горизонта пашни для спуска воды после наводнения;

hh — пашни;

i — горизонт воды весною или летом по запружении реки;

к — горизонт воды в реке среди лета. При сем устройстве можно наводнить или всю пашню вдруг или только желаемую часть оной. В последнем случае стоит только заложить или залепить глиною (Удобство делать желоба из глины для поливки заставляет киргизов избирать под свои пашни преимущественно земли глинистые) те места, где к главному валу примыкают валики, на которые не нужно пускать воды. В местах, скудных водою и у людей бедных, не имеющих достатка устроить колеса для подъема воды, она вливается в желоб кожаными мешками и разными деревянными сосудами. Некоторые даже употребляют для черпания оной журавцы, делаемые в России при колодцах ⁸.

Время для поливки назначается смотря по месту, погоде и количеству воды. В северной части степи, на тучных землях иные пашни наводняются только два раза в лето, в южной полосе и на песчаных местах, многие поливают чрез 3 и 4 дня.

Пашут киргизы сохою ⁹, составленною из деревянной развилины с овальным железным на конце сошником и с длинною, вверху к ней приделанною палкою, которая служат дышлом и к которой прикрепляется ярмо для запряжки двух верблюдов, волов или лошадей. Малые пашни иногда взрывают заступами ¹⁰. Вместо бороны служат киргизам пуки древесных ветвей или хворосту, привязываемые к лошадиным хвостам ¹¹. Для жатвы употребляют они маленькие серпы, а иногда просто выдергивают колосья из земли руками. Молотят лошадьми и быками, гоняя их на веревках по колосьям сжатого хлеба. [384]

В заключение заметим, что киргиз-казаки прежде сеют, нежели пашут, или, лучше сказать, что они раскидывают семена на поле прежде обработки оного и потом уже вспахивают.

ЗВЕРОЛОВСТВО

Звероловство киргиз-казаков совсем не так значительно, как бы оно могло быть у народа кочующего, однако ж, они занимаются оным, и шкуры, добываемые сим промыслом, составляют довольно значительную статью их торговли с соседами.

Средства, употребляемые ими для ловли зверей, многоразличны. Любимейшее и любопытнейшее из них есть лов беркутами (род орла, называемого falco fulvus), которых получают киргиз-казаки от банкиров ¹² из гор уральских и учат так же как ястребов, а потом возят с собою на седлах, накрывая головы их чехлом для того, чтоб они не были развлекаемы посторонними предметами. Встречая добычу, киргиз немедленно снимает с беркута покрывало, беркут летит, бросается на зверя, впускает когти в его тело, стягивает его и держит, пока хозяин подъедет к нему довершить поражение копьем, чаканом или просто плетью. Сим способом ловят не только зайцев, лисиц, диких коз, но даже и волков. Иногда беркут, бросаясь на голову зверя, выклевывает ему глаза. Почти также употребляют киргиз-казаки выученных ястребов и соколов, но только против слабых животных.

Сайгаков ловят таким образом: заметив место, к которому стада их приходят на водопой, втыкают в землю близ оного на.какой-нибудь покатости полукругом несколько рядов заостренных отрезков камышей, а на концах полукруга насыпают земляные курганы в рост человеческий; охотники между тем где-нибудь сзади прячутся. Как скоро сайгаки придут к приготовленному таким образом месту, их пугают сзади, а они, принимая насыпи земляные за людей, нападающих на них с обеих сторон, бросаются в средину полукружия и напираются на острые верхи камышей. Тут берут их руками.

Для ловли подобным образом кабанов, вбивают в землю заостренные колья и потом выгоняют их на оные, зажигая камыши, в которых они живут.

То же делают и с тиграми или юлбарсами. Кроме того, для животных сих двух родов ставят еще иногда капканы. Наконец, отважные киргизы, как говорят, [385] выходят на бой с тигром без всякого другого оружия, кроме толстого стеганого халата, в левой руке и кинжала в правой. Халат накидывают зверю на голову, а кинжалом поражают его в бок, после чего он слабеет и истекает кровию.

Малосильных зверей киргизы ловят силками, иных застегивают плетьми и нагайками, других травят собаками, но очень мало бьют их стрелами из луков и еще менее — огнестрельным оружием.

Дикие лошади, или куланы, обыкновенно сходят с Устюрта к морю на водопой почти всегда по одной ими протоптанной тропинке. Тропинки сии отыскиваются охотниками, и по открытии обсаживаются разными кустами, за которыми прячутся все участвующие в ловле, исключая одного или двух человек, оставляемых на высотах для подания знаков. Коль скоро стадо лошадей дойдет до моря, то охотники бросаются на них из засады и начинают стрелять в них из ружей и луков. Испуганные животные обращаются назад, но выстрелы скрывшихся по дороге охотников заставляют их вторично бежать к морю, бросаться в оное и плавать до тех пор, пока есть силы. По прошествии некоторого времени изнеможенные лошади приближаются к берегу, и тут их ловят без труда и оружия.

РЫБОЛОВСТВО

Ни количество рыбы, добываемой киргизами, ни способы ловить ее не заслуживают внимания. В пищу употребляют ее большею частию только бедные люди, живущие при некоторых озерах и реках, а предметом внешней торговли она быть у них не может, ибо некуда ее сбывать. Посему рыболовство в народе киргиз-казачьем, хотя и начало с некоторого времени распространяться, но все еще незначительно.

Глава ШЕСТНАДЦАТАЯ. РУКОДЕЛИЯ И ИСКУССТВА

Говоря вообще, степень просвещения народа служит к определению степени искусств, в нем существующих, однако ж, есть необразованные народы, которых изделия [386] удивляют Европу. О киргизах нельзя сего сказать — все рукоделия у них в младенчестве.

Замечательнейшее из оных есть выделывание кож. Шкуру, на которой желают сохранить шерсть, или волос, вымыв в теплой воде, сперва очищают ножом от мясных частей, на мездре остающихся, потом, в течение четырех или пяти дней, мочат ее по нескольку раз кислым и соленым коровьим молоком, после, расстилают ее на солнце и, когда она высохнет, то долго мнут руками. Для сохранения оной впоследствии времени от сырости, коптят ее в дыму, опять мнут руками и шерсть расчесывают, а мездру натирают мелом.

Кожи бараньи и козьи, употребляемые для одежды, называемой даха, или джаха, приготовляются так: остригши шерсть, спрыскивают их теплою водою, свертывают в трубки и кладут в теплое место, где держат до тех пор, пока волосяные корни отпреют и станут вылезать. Тут скоблят шерсть ножами, просушивают кожу на воздухе и потом кладут в кислое молоко дня на три или четыре. Вынув из молока, сушат в тени, мнут руками, коптят в дыму, опять мнут руками, пока дадут надлежащую мягкость и, наконец, красят в темно-желтый цвет краскою, составляемою из кореньев ревеня или из каменного чая с квасцами и бараньим салом. Состав сей густ, как кашица, и кожи, с обеих сторон намазываемые оным в течение двух или трех дней, после каждого раза просушиваются и мнутся, от чего получают свойство не пропускать сквозь себя влаги и мыться как полотно, не теряя цвета.

Для сохранения в путешествиях воды киргизы, равно как башкиры, бухарцы и большая часть народов Средней Азии, имеют мешки из целых бараньих кож, в которых незашитое горло служит единственным отверстием и в которых вода не только сохраняется весьма долго во время жаров, но еще бывает прохладна. Мешки сии называются турсук, мяш ¹³.

Сверх того в киргизских ордах делается много разного вида и величины сшитых кожаных сосудов. Кожи, для них предназначаемые, равно как и прочие, оставляются в начале преть в теплом месте, потом очищаются от шерсти и квасятся в кислом соленом молоке, наконец, растягивают их на кольях и вырезывают из них желаемого вида части, которые немедленно сшиваются тонкими жилами. Сшитый таким образом сосуд высушивается и, будучи между тем выправляем руками, не только получает [387] предназначенный ему вид, но делается твердым. Наконец, дабы не сообщал он жидкостям ни вкуса, ни запаху, ни цвета, его коптят (Рубруквис пишет, что монголы таким же образом выделывали кожаные сосуды в его время (в 1254 году)).

Жилы, которыми сшиваются кожи, предварительно сушат и толкут ступами. Из шерсти овечьей делают киргизы различные употребления. Самую лучшую прядут, красят и ткут из нее род ковров или, переплетая ее с камышом, составляют занавески для кибиток ¹⁴. Грубую употребляют на войлоки. В последнем случае разбивают ее палками так, чтобы не было комков, расстилают на старом войлоке, уравнивают, поливают кипящею водою, скатывают вместе с подложенным войлоком в трубку, стягивают веревками, и потом или топчут ногами, или бросают вверх и бьют о землю. Наконец, развивают трубку и находят шерсть, превратившуюся в войлок.

Из козьего пуха валяют шапки, из верблюжьей шерсти пряденой ткут плотную материю, очень похожую на обыкновенный шерстяной камлот с косыми рядами и известную в России под именем армячины. Ее никогда не красят, но для крашения прочих изделий шерстяных употребляют, как мы сказали, корешковый ревень, каменный чай, мариону, бук и проч.

Мыло киргизское выделывается из овечьего сала и из золы, которую доставляет трава, называемая ими ит-сигак, т. е. собачья, или песья, моча. Оно имеет черноватый цвет и свойство выводить из белья всякого рода пятна.

Веревки вьют из конских волос и козлиной шерсти.

Из ремесленников между киргизами известны сереб-рянники, медники, кузнецы, токари. Первые и вторые делают большею частию украшения для лошадиной сбруи, для поясов с сердоликами, бирюзами и золотыми насечками, также женские головные уборы, нагрудники и проч. Кузнецы делают ножи, копья, чеканы, удила для лошадей и другие необходимейшие в домашней жизни вещи. Ножи и кинжалы выделывают они из старых кос, от русских получаемых. Токари большею частию точат деревянные чаши, которые иногда бывают необыкновенно велики. Впрочем, все произведения сих ремесленников вообще грубы и потому не обращают на себя особенного внимания.

В статье о воспитании говорили мы, что женщины киргизские занимаются вышиванием разных узоров [388] шелками, бумагою, серебром и золотом. Здесь следует прибавить, что искусство сие у них в таком же почти младенчестве, как и все прочие.

Глава СЕМНАДЦАТАЯ. ТОРГОВЛЯ

Сколь ни часты нападения, беспокойства и грабежи, производимые киргизами в пределах смежных с ними владений, но торговля заменяет все потери и делает соседство их очень выгодным, особенно для Китая и еще более для России. Хивинцы, бухарцы, ташкентцы, кокан-цы, жители северной части так называемой Малой Бухарин, или Восточного Туркестана, также торгуют с ними, но с меньшими против русских и китайцев выгодами. Причины тому следующие: 1) разнообразие и множество отпускаемых Россиею и Китаем киргиз-казачьим ордам мануфактурных изделий и притом таких, которые большею частию не имеют другого выхода за границу; 2) необходимость для России и Китая в сырых произведениях, получаемых от киргизов дешевою ценою взамен помянутых изделий;3) меры, принимаемые правительствами обоих государств (Впрочем, меры сии совсем неодинаковы в обеих землях. Русское правительство для достижения своей цели употребляет издержки и заботы, делает разные заведения, строит меновые дворы, дает купцам привилегии, вооружает караваны, расточает подарки. Китайцы же ограничиваются притеснениями и деспотическою строгостию: они сами ценят пригоняемый к ним скот, дают за оный столько товаров или слитков серебра (ямбы), сколько определено собственными постановлениями, а иногда сколько вздумают, и для отвращения всяких разбирательств, жалоб или объяснений с правительством не впускают киргизов в города свои) для распространения сей торговли; 4) многочисленность людей, на которых польза ее простирается и, наконец, 5) в отношении к России обширность пространства, на котором торг с киргиз-казаками производится и обогащает пограничных жителей Оренбургской и Сибирской линий.

Киргизы по всей вообще торговле своей в таком отношении к русским, в каком мы по некоторым отраслям промышленности к англичанам и французам. Не должно, однако же, под именем торговли киргизской, разуметь торговлю на деньги, какую ведут между собою европейцы. [389]

У киргиз-казаков она еще находится в том первобытном виде, которой имела у всех народов во время их младенчества. Короче сказать, она заключается не в продаже или покупке, но в мене одной вещи на другую. Привыкнув таким образом получать и сбывать все товары свои, киргизы (говоря вообще) никак не хотят знакомиться с монетами соседственных государств, и боясь быть обманутыми при продаже на деньги, всегда требуют оных чрезвычайно много, а при покупке дают слишком мало.

Главные места, куда приходят они для мены, следующие: на российской границе: Оренбург, Троицк, крепости Петропавловская, Пресногорьковская, Омская, Семипалатинская, Устькаменогорская и Уральск. Сверх того, киргизы ведут меновой торг во многих других крепостях и даже форпостах. Значительнейшая из всех сих торговых точек есть Оренбург. Время самой деятельной меновой торговли заключается между половиною июля месяца и началом ноября или концом октября. Тогда приезжает на оренбургский меновой двор по нескольку сот и по тысячи человек в день, а в 1780-м году (как видно из дел архива) бывало тысячи по две.

С китайцами торгуют киргиз-казаки наиболее в Гуль-дже, или как говорят сами китайцы, в Или (Клапрот (в "Journal Asiatique, Decem", 1824) говорят, что Илибалык (город Или), Кульджа и Алмалик означают один и тот же город.), и в Чугучаке (по-китайски Чухучу, или Тарбагатай).

Для мены с прочими народами ходят в Хиву, Бухару, Кокант, Ташкент и проч. Жители сих последних городов сами возят иногда товары свои в киргиз-казачьи орды или променивают их на пути чрез оные в Россию. Только русские и китайцы никогда не ведут с ними торговли иначе как на своих границах. Товары, получаемые от киргиз-казаков соседами их, во всех местах одни и те же. Ничего нет легче, как определить их после всего выше описанного. Всякий читатель догадается, что они состоят почти из одних произведений скотоводства. Вычислим оные: овцы, лошади, рогатый скот, верблюды, козы, козий пух, разного рода и разных животных шерсть, шкуры козловые, коневые, бараньи и коровьи, также шкуры волков, лисиц, корсаков, зайцев и сурков, войлоки, армячи-на, дахи, тулупы, рога сайгачьи, корень марионы. Вот предметы, которыми орды казачьи снабжают Россию. С [390] некоторыми изменениями в количестве и с самыми малыми исключениями доставляют они то же и прочим торгующим с ними народам.

Мы не говорим здесь о золоте и серебре, которые с 1748 по 1755 годы в Оренбург и Троицк были привозимы киргиз-казаками вместе с бухарцами и хивинцами. Случайное и удивительное явление сие было кратковременным следствием смерти шаха Надира, после которой разграбленные сокровища его разошлись по всей почти Азии в таком множестве, что не только купцы бухарские и хивинские, но самые простые киргиз-казаки приезжали в пограничные крепости наши с мешками, наполненными индийскими рупиями и другими восточными монетами или слитками из оных. В течение сих пяти или шести лет на одну Оренбургскую линию, по таможенным ведомостям, привезено до 50 пудов золота и до 4 600 пудов серебра. Сколько сверх того тайно ввезено монет, зашитых в пояса и платье? О множестве золота, вошедшего в Россию сим последним средством доносило местное начальство оренбургское (См. донесения Неплюева и Тевкелева 1752 года в архиве Коллегии иностранных дел) Коллегии иностранных дел, прибавляя, что мена скота киргизского тогда чрезвычайно уменьшилась в Оренбурге. Хивинские купцы скупали на пути большую часть лошадей и овец, шедших в Россию, гнали их в Хиву, где тогда был общий недостаток в скоте после войны, продавали там разбогатевшим своим соотечественникам очень дорого и приезжали потом на границу русскую с наличными деньгами для покупки нужных им товаров. Киргизы и сами делали то же.

Никто, конечно, не в состоянии определить, в каком виде находилась мена киргиз-казаков с южными соседами их назад тому сто лет, и какие в течение сего столетия претерпевала она изменения, но для показания хода торговых сношений с Россиею мы прилагаем здесь историческое обозрение оных, извлеченное из дел архива оренбургской таможни (как главной торговой точки) со времени открытия оной.

Древнее сих известий найти невозможно потому, что до заложения Оренбургской линии киргиз-казаки не производили с русскими никакой постоянной торговли и были известны им только по набегам своим. [391]

Ведомость о количестве вымененного в Оренбурге от киргиз-казаков скота с 1745 по 1821 годы

[392]

В дополнение к сей таблице, основываясь на уверениях старых таможенных чиновников, должны мы прибавить, что в прежние годы число вымененного скота всегда показывалось в ведомостях по разным уважительным причинам неполное и, следовательно, все означенные здесь количества должны быть нами увеличены. По сей причине и по словам оренбургских старожилов, надобно полагать, что в цветущее время мены с киргизами, как то: в 1786 и 1787 годах, выменивали у них ежегодно до 5 000 000 овец в Оренбурге и столько же в прочих местах нашей границы. Следовательно, в Россию всего входило до 1 000 000 овец в год. Число лошадей, полученных на Оренбургской и Сибирской линиях, вместе доходило в иные годы до 50 000. Ныне же во многих местах сами киргизы берут их от русских и в большом количестве. Верблюдов киргизских идет в Россию очень мало, но их выменивают в значительном количестве бухарцы, хивинцы и ташкентцы. Торг рогатым скотом киргизским вообще очень не важен. В Россию наиболее идет он чрез Троицк. [393]

Если верить нынешним киргиз-казакам, то предки их в счастливые времена выпускали в Китай, Бухарию, Хиву и прочие соседственные земли разного скота не менее того, что тогда же выходило от них в Россию. По сим известиям могли они променивать во все стороны ежегодно до 2 000 000 овец и около 100 000 лошадей, не считая прочих товаров. Событие может быть вероятное в прошедшем веке, но совершенно невозможное теперь! Междоусобия и баранты так уменьшили стада и табуны киргизские, что они и половины показанного количества скота не выпускают ныне, а в первых годах текущего столетия мена русских с киргизами была, как видно из вышеприложенной таблицы, еще в худшем состоянии.

Для составления общего известия о ней в наше время по всему пространству границы поместим здесь выписку из всех таможенных ведомостей Оренбургской и Сибирской линий за 1819 и 1820 годы.

К сему прибавить должно число скота, вымененного в землях уральского казачьего войска ¹⁵, также в заставах Коряковской ¹⁶ и Николаевской, в таможне Бухтарминской ¹⁷ и по разным крепостям, где нет меновых дворов, что составляет до 120 000. Итого: 359.000

В землях войска уральского, в Бухтарминской таможне, в заставах Николаевской и Коряковской и по разным [394] крепостям, где нет меновых дворов, до 130 000. Итого: с лишком 411 000.

При открытии мены с киргизами в 1736 году, правительство российское положило брать с них, равно как и с прочих иноземцев, таможенной пошлины по два процента с цены привозимого товара. В 1739 году прибавлен еще один процент. В 1750-х годах брали по пять процентов. Наконец, положено ничего не требовать с киргизов за мену; но брать 10 процентов с русских купцов при ввозе ими товаров на меновый двор.

Взамен отдаваемого киргизами скота и других сырых произведений своих получают они из России разные железные, чугунные и медные вещи, например: котлы, таганы, приборы к седлам, наперстки, иглы, ножницы, ножи, топоры, косы, замки и проч., равным образом бархаты, сукна, парчи, шелковые ткани, позументы, платки, ленты, выбойки, тесемки, сундуки, квасцы, купорос, бисер, маленькие зеркала, холст, нюхательный табак, белила, румяна, выделанные кожи или юфть (Все азиатцы, на Оренбургской линии торгующие, обыкновенно называют русскую юфть болгарок) (болгара). Слово сие, как известно, есть остаток древнего Болгарского царства, некогда процветавшего на берегах Волги в нынешних губерниях Казанской и Симбирской. Оно снабжало Среднюю Азию всеми произведениями севера и собственными изделиями, в числе коих было всегда множество выделанных кож), шкуры выдровые, муку и проч.

Все товары сии, исключая весьма немногие, обыкновенно бывают собственно русские, и большая часть оных не идет от нас никуда в Европу. Сообразим замечание сие с числом скота и разных произведений скотоводства, получаемых нами от киргиз-казаков, потом повторим, что до учреждения Оренбургской линии киргизы не имели никаких постоянных торговых сношений с русскими и, наконец, спросим: "Подлежит ли сомнению польза, получаемая Россиею от установления связей с казачьими ордами?". Какой другой народ доставил бы нам в таком же большом количестве произведения, вымениваемые нами теперь у них? И кто взял бы от нас все те товары, которые мы ныне им отпускаем?

Еще очевиднее польза торговли, производимой россиянами с водворившимися в Астраханской губернии так называемыми внутренними, или букеевскими киргиз-казаками. Подробные сведения о торговых сношениях сего [395] народа находим в журнале мануфактур и внутренней торговли на 1828 год. Выпишем оные:

"Торговля внутренних киргизов производится:

1. По Узенской линии, в особенности в Глининском форпосте, чиновниками и казаками уральского войска и несколькими купцами из внутренних городов, которые променивают и продают в течение всего года товары,большею частию российских фабрик, и хлеб, а от киргизов выменивают и покупают до 100 000 баранов. Торговцы сии в течение мая, июня и июля месяцев выезжают по большей части в Нарын-пески и к Кушуму, потому что около Узеней в сие время киргизов бывает немного.

2. По нижней части Уральской линии, от Кулагинской крепости до Гурьева городка, и особенно в Сарайчике, вовремя зимы, когда киргизы кочуют недалеко от сих мест. Число получаемых здесь от них баранов простираться может до 25 тысяч.

3. В Мочагах по берегу Каспийского моря, от Гурьева до Астрахани, куда выезжают камышинские купцы со значительным количеством хлеба, и из Астрахани татары и армяне. Баранов здесь получается до 50 000.

4. Около Астрахани, на так называемом калмыцком базаре, также зимою. Здесь киргизы променивают около 50 000 баранов, получая за них большею частию бумажные изделия хивинские и от калмыков до 1 000 верблюдов.

5. При Елтонском озере, куда в летнее время приезжают купцы с хлебом и с товарами из Саратова и Камышина. Баранов здесь променивается весьма мало, а хлеб и товары покупаются больше за деньги. Первого расходится до 10 000 четвертей.

6. В удельным селе Чертаиже, где 1 октября бывает ярмарка. Здесь киргизы выменивают и покупают значительное количество пшеничной муки и проса и променивают много овчин, сырых кож и сала. Количество промениваемых баранов незначительно, потому что позднее время сей ярмарки не благоприятствует отгону баранов во внутренность империи, и сверх того киргизы стали посещать ее недавно.

7. По кордонам Чижинским и Деркульским. Торговля здесь незначительна и непостоянна, потому что киргизы здесь живут временно. Она производится живущими по
сим кордонам казаками и несколькими чиновниками [396] уральского войска, и вымениваемые бараны отгоняются обыкновенно в Уральск.

8. По кордонам Кушумским. Торговля здесь производится большею частию летом выезжающими из Глининского форпоста торговцами и живущими по кордонам сим казаками.

9. При Ханской ставке. Здесь начинает образовываться торговля довольно важная: российские торговцы продают и променивают хлеб и товар. В октябре и ноябре месяцах 1827 года разошлось хлеба около 30 000 четвертей.

10. Значительнейшая торговля производится в самых кочевьях киргизов. При урочищах Уялы и Чапчаги бывает съезд, и купцы, приезжающие из внутренних городов,
большею частию покупают на наличные деньги баранов,а сверх того беспрерывно разъезжают по орде купцы, и даже киргизы с товарами, взятыми от купцов на комиссию. При первом месте и около оного продается около 75000, при втором — около 50 000, а в отдаленных от сих мест кочевьях — не менее 25 000 баранов.

11. В колониях, расположенных по луговой стороне Волги от Саратова до Камышина, киргизы покупают,частию же и выменивают, значительное количество хлеба,
табаку и некоторых мелочных товаров. Количество промениваемых здесь баранов незначительно, но торговля сия приметно возрастает, потому что колонисты ласковым и честным обхождением привлекают к себе киргизов более и более.

12. С некоторого времени киргизы начали гонять на ярмарки по Оренбургской и Саратовской губерниям лошадей, которых продают ежегодно около 3 000.

Количество сбываемых киргизами Внутренней орды ежегодно баранов может быть определено в 400 000, за которых они по средней цене минувшего 1827 года, именно по 6 руб. 50 коп., получают денег и товаров на 2 600 000 руб. За 3 000 лошадей положить можно 100.000 руб.

Сверх того они продают: пуху козьего около 4 000 пуд по 20 руб. на 80 000 руб.; кож конских 15 000 от 1 руб. 50 коп. до 2 руб. каждая — на 25 000 руб.; овчин 100 000 по 60 коп.— на 60.000 руб.; шкур заячьих сырых 10 000 по 50 коп. — на 5.000 руб.; сала бараньего 10 000 пуд от 5 до 6 руб.— на 55.000 руб. Цена всех сбываемых произведений — 2 925 000 руб. [397]

Мягкой рухляди в продажу вовсе не поступает, потому что в местах, Внутреннею ордою занимаемых, зверей мало, да и добываемые шкуры употребляются на одежду самими киргизами.

Еще продают рога сайгачие, кошмы и некоторые мелочные вещи, но в столь малом количестве, что оные не заслуживают никакого внимания.

Китайцы наиболее снабжают киргиз-казаков шелковыми тканями, фарфором, парчами, лакированною посудою, иногда чаем, серебром и разными изделиями своих мануфактур.

Бухарцы, хивинцы и ташкенты также большею частию променивают им бумажные и шелковые ткани, стеганные халаты, ружья, сабли, порох и проч. Взамен же из орд киргизских сверх произведений скотоводства получают они невольников (Перевозя пленного или невольника из одного места в другое, киргизы обыкновенно сажают его верхом и потом связывают ему руки назад на спину, а ноги под брюхом лошади, которую между тем провожатый берет за повод), увозимых с границ русских.

Говоря о торговле собственно киргиз-казаков, нельзя не сказать нескольких слов о посредничестве их в торговых сношениях России с Среднею Азиею, о посредничестве самом вредном и всегда опасном, но к которому невольно прибегают купцы хивинские, бухарские (До принятия киргиз-казаков в подданство России или, лучше сказать, до основания Оренбургской линии, бухарцы и хивинцы торговали с русскими в Астрахани, приезжая в оную на судах с восточного берега Каспийского моря и большею частию с Мангишлака, где оставляли они караванных верблюдов своих. Впрочем, бухарцы посылали иногда караваны свои и в Сибирь), ташкентские, кашкарские и других соседственных городов потому, что не могут достигнуть пределов наших, ни возвратиться из оных иначе, как чрез степи киргизские, где, как известно, нет проложенных дорог, и где странник без путеводителя и защиты ежеминутно подвержен опасности быть ограбленным, убитым, или умереть от недостатка воды. Притом же киргизы сверх обязанностей хранителей и вожатых (карекаш), принимают на себя перевозку товаров на своих верблюдах.

С первого взгляда кажется, что последнее обстоятельство должно служить к облегчению торговли и доставлять выгоды как тому народу, который получает плату за провоз, так еще более тем купцам, которые без постороннего пособия должны бы были проходить ужасные [398] степи на собственных верблюдах, и, следовательно, встречать гораздо более остановок в пути, но внимательное рассмотрение открывает, что сие пособие киргизов наносит купцам Средней Азии бесчисленные затруднения, препятствия и потери.

Затруднения начинаются тем, что хозяева товаров, условившись в цене провоза (За провоз от Оренбурга до Бухары в 1820, 1821 и 1822 годах брали киргизы с верблюда от 80 до 120 руб. на ассигнации. До Хивы платили около 2/3 тех же цен), и выступая в путь, теряют всякое право располагать ходом каравана или вмешиваться в какие-либо по оному распоряжения. Вожатые делаются господами: избирают направление путешествия, располагают дневками, ночлегами, временем выходов, привалов и проч., повинуясь только своему караван-баше, т. е. главе каравана, и то не всегда. Менее заботясь о краткости пути и возможности скорее совершить оный, нежели о собственных выгодах, они обыкновенно стараются проходить чрез свои аулы, где могут без издержек сделать новые запасы для дальнейшего продовольствия в дороге, где отдыхают они несколько дней, и в случае нужды переменяют усталых или ненадлежных верблюдов. Обыкновение сие определило направление дорог и сообщило им разные названия: есть дорога чумякейская, которая проходит чрез места, занимаемые чумякейским родом, от того же даны названия дорогам дюрткаринской, япасской и проч.

Необходимость следовать дорогою, избранную вожатыми, и потеря времени в путешествии ничтожны для купцов в сравнении с опасностями, которым они беспрестанно подвержены в киргизских степях. Здесь останавливает их какой-нибудь сильный султан и за проход чрез свои кочевья требует произвольно им назначаемой пошлины или грозит задержать все товары. Тут встречает их другой повелитель толпы с такими же требованиями и угрозами. А там нападает на них вооруженная шайка разбойников, которая или по вражде с вожаками их, или по природному своему стремлению к хищничеству решилась разграбить караван и исполняет свое намерение с обычным неистовством.

Слабые роды почти никогда не отваживаются провожать караваны. Защита сильных надежна тогда, когда нет важных распрей.. А во время междоусобий многочисленных поколений для торговли нет никакой безопасности — [399] тoгда караваны делаются жертвою злобы или баранты, как собственность вожаков.

Иногда расхищают их по одной только зависти к выгодам, получаемым султаном или родоначальником, который часто провожает их. Султан Меньшей орды Каип, бывший несколько времени ханом хивинским, в 1752 году задержал большой караван, из Оренбурга в Хиву или Бухарию шедший без всякой другой причины, кроме той, что правительство российское предоставило ханское достоинство в Меньшей орде преимущественно потомкам Абуль-хайра. Хан Нурали, сын Абульхайра, отмстил тем же и велел грабить караваны из Хивы в Оренбург шедшие, а когда губернатор Неплюев послал спросить его о причине сих грабежей, он отвечал: "Потому, что купцы ходят не чрез мои аулы, а чрез аулы моего врага".

Россия много употребляла кротких мер к отвращению сих насилий и грабежей, но все они оказались недействительными, и опыт доказал, что доколе киргиз-казаки не изменят народного характера своего или не будут обузданы вооруженною рукою, дотоле не процветать торговле нашей с Средней Азиею. Истина сия есть плод столетних испытаний и наблюдений.

Комментарии

1 Здесь под домоводством имеется в виду хозяйство казахов.

2 Ж. А. Бюффон. См. коммент. 22, разд. II. Ч. I.

3 Это утверждение А. И. Левшина не вполне справедливо — казахи, как и их предки, всегда имели определенное поголовье крупного рогатого скота. Так, Рузбихан сообщает, что в XVI в. узбеки напали на казахов и захватили богатую добычу и много скота, в том числе и коров. Часть коров действительно была захвачена у каракалпаков и калмыков (подробнее см.: Хозяйство казахов на рубеже XIX — XX вв. Алма-Ата, 1980).

4 Эта схема в настоящее время в науке пересмотрена. Не у всех народов переход от собирательства и охоты к земледелию пролегал через скотоводство. Так, в поймах крупных рек, в предгорной полосе переход к земледелию происходил непосредственно от собирательства, охоты, рыболовства к земледелию. То же происходило в тропиках, где собирательство, охота сосуществовали с примитивными формами земледелия. В средней полосе, в частности в зоне евразийских степей, существовало комплексное хозяйство — скотоводство в сочетании с поливным земледелием, из которого скотоводство выделилось в начале в форме полукочевого, а затем и кочевого в самостоятельную отрасль хозяйства, земледелие стало подсобным временным занятием, для лишившихся скота в силу разных причин скотоводов. В бассейне среднего и нижнего течения Сырдарьи и в Юго-Восточном Казахстане, несмотря на упадок поливного земледелия после монгольского нашествия, оно продолжало существовать в районах городов Туркестана, Сайрама и др. Занималась земледелием и определенная часть казахов этих регионов.

5 Этот вывод объясняется недостаточным знанием автора истории развития земледелия у казахов. Более поздние русские исследователи, например, Л. Ф. Костенко, отмечали, что земледельцы среди казахов существовали издавна. Это положение было подтверждено исследованиями советских археологов и этнологов. Следует отметить, что земледелие у казахов развивалось в тесном взаимодействии с земледельческим хозяйством соседних народов — каракалпаков, узбеков (см.: Костенко Л. Ф. Средняя Азия и водворение в ней русской гражданственности. Спб., 1870; Хозяйство казахов на рубеже XIX — XX вв. Алма-Ата, 1980).

6 Это поливное устройство называется чигирь, показ, "шыгыр".

7 Многие роды казахов, населяющие ныне берега Сырдарьи, являются автохтонами данного региона (см., например: Жданко Т. А. Номадизм в Средней Азии и Казахстане // История, археология и этнография Средней Азии. М., 1968).

8 Это приспособление именуется no-pyccки ручными черпаками, по-казахски "атпа".

9 Соха по-казахски "жерагаш".

10 Заступы А. И. Левшина — кетмени, по-каз. "кетпен".

11 Эти своеобразные "бороны" из ветвей колючих кустарников, по-каз. назывались "уал".

12 Казахи отлавливали птенцов беркутов и в горах, расположенных на обширной территории Казах» стана.

13 Турсук. По-каз. — торсык, мяш — правильно мес.

14 Эти изделия изготовлялись не из камыша, а из стеблей чия, которые переплетались шерстяными разноцветными нитями и назывались они "шымши"

15 Уральское казачье войско. Часть казачества, размещавшаяся по среднему и нижнему течению реки Урал (центр Яицкий городок, Уральск). Заселение этого района началось в конце XVI в. В начале XVII в. яицкие казаки уже признавали себя служивыми людьми Русского государства, но сохраняли значительную автономию. С 1734 г. на Урале создается Нижнеяицкая линия, оборона которой от набегов кочевников поручалась яицким казакам. Активное участие казаков в крестьянской войне под предводительством Пугачева привело к ликвидации остатков их самостоятельности. С 1782 г. Уральское войско управлялось то астраханским, то оренбургским генерал-губернатором. С 1868 г. по новому "Временному положению" оно подчинялось по гражданским делам общим местным органам, а в военных — генерал-губернатору вновь образованной Уральской области, который являлся также наказным атаманом.

16 Застава Коряковская. Ныне г. Павлодар.

17 Бухтарминская крепость. Основана в 1764 г. Являлась крайним пунктом внешней торговли России с восточными народами на сибирских линиях. 6 марта 1803 г. Сенат дал указание министерству "всячески распространять там (т. е. в Бухтарминской крепости) торг.., поровнять сию таможню с Оренбургской как привозом, так и отпуском и для того разрешить выпуск иностранной серебряной и золотой монеты". Однако надежды правительства на превращение Бухтармы в основной пункт торговли с кочевниками в начале XIX в. не оправдались из-за отдаленности расположения этой крепости от населенных пунктов Томской губернии и Иртышской линии (см.: Касымбаев Ж. К. Под надежную защиту России. Алма-Ата, 1986. С. 80-102).

Текст воспроизведен по изданию: Левшин А. И. Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких гор и степей. Алматы. Санат. 1996

© текст - Левшин А. И. 1832
© сетевая версия - Тhietmar. 2004
© OCR - Назаров И. 2004
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Санат. 1996