Библиотека сайта XIII век

ПИСЬМА СМУТНОГО ВРЕМЕНИ

(Тексты подготовлены к публикации Б. Н. Морозовым. — Примеч. ред.)

[1602 или 1603 г.] марта 18. Дружины Яковлевича зятю и сестре о дороговизне в Москве и ожидании подвоза царского хлеба

Государю моему Семену Захарьевичу да государыне моей сестрици Овдотьи Яковлевнай да племяннику мое[му] Панюшки Семеновичю Дружинко Яков сын челом биет. Будьте, государи, здравы на многие лета з ближними приятели. А пожалуе[те] про меня про грешного спросити, и я дал Бог по ся место жив, месяца марта в осьмый на десять день. Да говорил ты мне, как я у вас был, чтоб я купил но [так!] Москве ржи; что Овдотиных денег за мною рубль. И рожь на Москве дорога нонеча. А сказывают, что будет рожь государева по полуполтине на просухи. И ты, государь Семен Захарьевич, но меня в тех деньгах не покручинься до Великодни, одноконечно я с собою тот твой рубль принесу к Великодню. Да кручина тебе, Семен Захарьевич, но меня, да и государыни моей сестрици Яковлевна Овдотьи, что я по ся место держю деньги ваши за собою. Да отпижи ко мне, Семен Захарьевич, о том обо всем о домашнем житии и о своем. А я вам мала [пиш]ю, много челом бью.

1608—1610 гг. Неизвестного к священнику Василию с просьбой об уведомлении о его родственниках и с выражением непоколебимой уверенности в том, что Бог избавит землю Русскую от всех бед и скорбей

Батюшка Василей Дмитреевич! Воспомяни прежнее свое ко мне благочестие, виждь мою смертоносную и сердечную язву! На работников мне удивлятись, ни усумнятися непотребно. Дивился я, грешник, чюжим женам и брань с ними восприимал, а ныне такова статья над самим мною совершилась; но прошу и молюсь тебе, отраду мне бедному и грешному сотвори, — вестку учини, как тебе Господь Владыко по сердцу известно учинит, чтоб, услышев про своих што, малу радость приобрел о житии их, как Христос хранит, живы ли, или по грехом моим пришло на них разорение которое. Ездаков или ходаков проведав, пришли хотя одну строчку или словом прикажи, подлинно живы ль, или побиты? А про воровскую статью [440] минование, чаем Владыку Христа, что нас избавит от всех бед и скорбей. Божия бо сила непобедима, крепка и стоятелна бывает, а отпадшая движима и непостоятелна, крепости не имущи никоеяж, но токмо прогонителна во адово жилище бывает и во тму кромешную, идеже тля тлит и червь не усыпнет и огнь их не угаснет. Да воспомяни преж сего находящих на святую и благочестивую веру християнскую злочестивых, богоотступльших и богохулных царей, хотящих прогнати християн и веру попрати; не сами ли изгибоша вси и потопоша, яко олово в воде, зелне? Да и сам, господине, веси, при твоей памяти содеяшась многое неистовьствие: крымский царь Сап-Кирей семьдесят осмом году (1570 г.), грех ради наших, Господь Владыко на нас гнев свой воздвигнул, наказуя и приводя нас и утвержая в вере, огню предал и жительство наше в пепел претворил, хотя угодником своим преселение от скверны очистити, и не по мнозе времяни многажды плен и кровопролитие от безбожных за грехи наводил; и последи тех посещений навел был, преведением бесовским, антихриста Ростригу; он же сам себе именова быти цесарем непобедимым, не дано бо ему свыше таково именование, не погибе ли и с сосудом своим, уготованным адом? И по нем иные именовалися царьскими детми, Петр и Болотников Ивашка, хотя воцаритись, воздвигнули на святую веру християнскую брань, и Владыко Христос много ль им власть держати дал? А ныне Богом не даное тем же окаянным законопопраителем и разорителем веры християнские и святых церквей Праги кровью обогрителем и крестному целованию ни во что вменяющим тож восприимут. Здравствуй о Христе со всем домом своим, с ближними приятели и с сродники, от единоя матери изходящими! Опиши, Бога ради, вскоре, как возможешь и как тебя Христос уцеломудри; а моей к себе грубости не попамятуй, в чом буду пред тобою прегрешил. Прости Бога ради и помолися о мне грешном и непотребном и скареднем. А похочешь ведати о сем дерзающем сего писания, еще жив мая по 14 день, до воли всемилостиваго Бога, по которое время изволит пожить.

Внизу приписка: Отдати в Халдееве богомолцу государя царя и великого князя Василья Ивановича, всеа Русии самодержца, Росий-скаго царствия от Бога даному таковому великому имени благочестиваго. На обороте две надписи: 1) Отдати в Ростове Первуше Ал-тунину, а он бы отдал в Костянтиновском, или в Ростовском уезде близко Николы на бою. А в Ерославле отдати дворянину государеву Власу Федоровичи Чирикову, а Влас бы пожаловал сослал, не издержав, в селцо Костянтиновское, то от него милостыня пространная, челом бью по прежней его милости. 2) А послана после Петрова дни в таков же день. Для всемилостиваго Бога, зослати не издержав, до рук властивых отдати. А не будет Семейкиных в Костянтиновской, ино отдати в Халдееве священнику Василью Дмитриеву. [441]

1608—1609 гг. Письма разных лиц к гетману Яну Сапеге Тимофея Бьюгова о том, что он не мог достать в Ярославле вина, которое, а равно и другие товары, имеются в Вологде и в Холмогорах

Государю милостивому, пану Яну Петру Павловичю, вскормленик твой Тимошка Бьюгов челом бьет. Писал ты, государь милостивый пане, ко мне, велел мне у английских немец вино всякое собе добывать; ино аглинские немцы в Ярославль по ею пору не бывали ни с какими товары, лише, государь, один немчин приехал без товаров; а товар у них, сказывают, весь на Вологде да на Колмогорах. А вологженя еще по ею пору воруют, вины своей не несут ко государю царю и великому князю Дмитрею Ивановичи, всеа Руси. А ныне на Вологде собрались все лутчие люди московские гости с великими товары и с казною, и государева казна тут на Вологде великая, от корабелные пристани, соболи из Сибири и лисицы и всякие футри; ино шкода на них итти воевать, ино, государь, всю царьскую казну и товары ратные люди розграбят; разве тебе послати к Вологде грозного пана, который бы умел уимати, чтобы царьская казна и всякие товары за посмех не пропала. А я тебе, государю своему, мало пишу, а много челом бью.

На обороте надпись: Государю милостивому, пану Яну Петру Павловичю, костоляновичю и воеводе киевскому и усвятцкого и кирипетцкого.

Его же о самовольных распоряжениях в Ярославле Ивана Волынского и Петра Головина

Государю великому гетману пану Яну Петру Павловичю, каштеляновичю и воеводе киевскому, усвятцскому и кирепетцкому, Тимофей Бьюгов челом бьет. Октября в 30 день приехали в Ярославль Иван Волынской да Петр Головин с ротою, с литвою, и наказу нам твоего панскаго гетманского не покажут, и емлют оне на себя всякое государево дело, а с нами не поговоря, а про нас ничего нам не скажут. А мы, государь, первые люди приехали в Ярославль, и ко кресту всяких людей за государя приводили, и город ведали, и всякую росправу чинили. А ныне, государь, пан Петр Головин да Иван Волынской в наше место емлют те грамоты и отписки насилством, которые посылают в Ярославль к нам с Костромы с пригородки и с Углеча и с Романова и из Пошехоня и из Бежецкого Верху и из иных городов, и указ оне мимо нас чинят, с нами оне ничего не говорят насилством, не ведомо, государь, по твоему ли государеву указу или нет. Милостивый пане Петр Павлович, пожалуй, вели свой государев панской указ учинить, как нам вперед быти. [442]

Ивана Волынского и Петра Головина о бегстве ярославцев со всем своим имуществом; о намерении послать подьячего в Вологду; о вторичном целовании ярославцами креста Лжедимитрию; об измене князя Афанасия Вяземского

Ясневелможному пану, его милости, пану Яну Петру Павловичю Сопеги, коштеляновичю киевскому, старостичю любецкому, усвяцкому и керепецкому старосте, Иван Волынской да Петр Головин челом бьют. Послал ты нас в Ярославль, для государева царева и великого князя Дмитрея Ивановича, всеа Русии, дела, и велел нам описати изменничьи животы и казну на государя царя и великого князя Дмитрея Ивановича, всеа Русии, и велел с волостей имати денги. И многие села дворцовые и подклетные отданы князю Ивану Засекину; а которые есть волости и не отданы, и мы в те волости послали и велели сбирати денги, и то будет все готово тотчас; а изменничьих животов и казны отписати нечего, сами на Низ сбежали и животы и казну свою с собою свезли, развее в Ярославле оста-лися дворы их и лавки пустые. А как Вологда добьет челом государю царю и великому князю Дмитрею Ивановичю, всеа Русии, и повинную к нам пришлют, и мы тотчас к Вологде пошлем государева Сытного дворца стряпчего Тимофея Лихачева, для всякого красного питья и для дворцовова всякого обихода; а в Ярославле что сыщу красного пития, и мы тотчас пришлем к тебе, государю своему. Да прислан в Ярославль стряпчей государев. Путило Резанов, для всяких товаров, и у гостей и у торговых людей лавки и всякие товары запечатал; и гости и всякие люди о том добре скорбят. А Вологда и по ся места за тем государю не сдасца, слыша такое разоренье и грабеж. И ты нам как свой указ учинишь? Да которые ярославцы дворяне и дети боярские государю царю и великому князю Дмитрею Ивановичю, всеа Русии, в Волхове крест целовали и изменили, а отъехали ко государеву изменнику к Василью Шуйскому; а нынеча в Ярославле те же дворяне и дети боярские крест государю целовали; а меня, государева холопа Иванка Волынского, за то не любят, что я прислан в Ярославль с литвою и государю царю и великому князю Дмитрею Ивановичю, всеа Руси, во всем прямлю, и те дворяне и дети боярские неподобные словеса про государя вмещают меж своей братьи. А как увижю я, Иванко Волынской, твои пресветлые очи, и я тебе имяна их сам скажу. Да смилуйся, буди государю за меня помощник, чтоб государь пожаловал меня, холопа своего Ивашка Волынского, велел бы мне поместейцо дать; а опричь Бога и тобя, государя своего, к себе не имею помощника никого, рад за государя и за тобя умереть и служить тобе до смерти живота своего и делом твоим промышлять, что тебе годно. Да поехали ко государю царю и великому князю Дмитрею Ивановичю, [443] всеа Русии, Ярославля Болшого князь Офонасей Вяземской с товарыщи, и те государю изменили в Волхове, да и нынеча не прямят; и тебе бы их ко государю не велети пропускать, а велети б им быти до государева указу в Ярославле. А как Вологда сдастца и государю царю и великому князю Дмитрею Ивановичю, всеа Русии, крест поцелуют, и ты нам велишь ли итти к Вологде? для того, что на Вологде много куниц и соболей и лисиц чорных и вякого дорогого товару и пития красного, чтоб нам по твоему приказу все делать. Да поехал ко государю царю и великому князю Дмитрею Ивановичю, всеа Русии, бити челом зять мой Василей Яхонтов о своем разорении: и ты бы, государь, смилосердовался, буди ему, государь, во всем помошник.

Ивана Волынского о посыле к гетману от архимандрита Феофила подарков

Ясневелможному пану, его милости пану Яну Петру Павловичю Сопеги, коштеляновичю киевскому, старостичю любецкому, усвятцкому и керепецкому старосте, Иван Волынской челом бьет. Поехал был к государю царю и великому князю Дмитрею Ивановичю, всеа Русии, и к тебе, к государю, Ярославского Спаского монастыря с посаду архимандрит Феофил с образы и святой водой челом ударити; и мы с Петром Головиным, не допуская Ростова, с дороги его воротили, для бездорожици, что ехать ни санми ни верхом нельзе; а нынеча послал к тебе архимарит служок своих. Домашнего Горячеве с товарыщи, с подарком денег 30 рублев да 2 лисицы, и бить челом, чтобы ты, государь, на него в том кручины своей не положил и сам пожаловал, а государю царю и великому князю Дмитрею Ивановичю, всеа Русии, был печалник, чтобы государь на архимарита своей царьской опалы в том не положил и кручины; а дасть Бог путь зимней, снегу припадет, и архимарит к государю царю и великому князю Дмитрею Ивановичю, всеа Русии, тотчас по дороге будет с образы и святою водою и к тебе, к государю, чолом удари-ти. И ты бы, государь, был помощник, как тобе, государю, Бог по сердцу положит.

Его же с просьбой об исходатайствовании ему поместья, села Курбы в Ярославском уезде, и о несогласиях его с князем Федором Барятинским

Ясневелможному пану, его милости пану Яну Петру Павловичю Сопеги, коштеляновичю киевскому, старостичю любецкому, усвятцкому и керепецкому старосте, Иван Волынской чолом бьет. Для чого ты меня послал с своего мости, и то будет все готово, и как сберу, и я к тебе пришлю тотчас. И послал к тебе человека своего [444] бить челом, чтобы ты милость показал, вступился, и у государя царя и великого князя Дмитрея Ивановича, всеа Русии, и упросил его милости, чтоб государь меня, холопа своего, пожаловал поместейцом, своим царьским жалованьем, в Ярославском уезде селом Курбою с деревнями. А челобитную я послал ко государю царю и великому князю Дмитрею Ивановичи, всеа Русии, с человеком своим бити челом о поместейце о том селе; и ты б, государь, пожаловал, для моей бедности, велел человека моего ко государю пропустити в полки побить челом; а сам бы еси, государь, пожаловал, ко государю обо мне отписал; а я, опричь Бога и тобя, государя, к себе не имею помощника никого. Да послал ты, государь, меня для своего дела, а ко мне ничего своего жалованья не пишешь, и с меня волю снимает князь Федор Борятинской и не велит меня слушать ни в чем, потому что от тобя, государя, ко мне отписки нет. И тебе бы, государю, смилосердоватца, отписати ко мне о своем деле и ко князю Федору Борятинскому, чтобы он с меня не снимал, чтоб твоему государеву делу медлянья и истери не было. А я от тобя, государя, в том опалы боюсь, чтоб мне от тобя опалы не было.

Князя Василия Масальского с просьбой о вводе во владение вотчинами, пожалованными ему и его родственникам, и о высылке из этих, вотчин литовских людей

Государю моему, пану Яну Петру Павловичю Сопеге, коштяляновичю киевскому, старосте усвятцкому и керепетцкому, князь Василей Мосалской челом бьет. Пожалуй, государь, вели ко мне о своем здоровье отписывати, как тебя, государя моего, Бог милует. А про меня, государь, пожалуешь ведати похочешь, и я на Москве, ноября по 4 день, здорова. Дал Бог пожаловал государь меня с братьею и с племянники старою нашею вотчиною, городком Мосалском, с посадом и с уездом; да мне ж государь пожаловал поместья, в Ко-зелском уезде село Дудено Волосово, да Гостьи, да Плахин с деревнями; да в Мещеском уезде село Рожественое с деревнями. И мы, государь, послали к тебе людей своих, Якова Литвинова с товарыщи; и тебе б, государь, пожаловать смиловатца над нами; по госуда-реве милости, теми нам деревнями велеть дать владеть, которые будет литовские люди в тех наших деревнях, велеть выехать, а мы им учнем кормы давать, как сможем. А яз тебе, государю своему, челом бью.

Ивана Годунова о своем разорении от Шуйского, с просьбой ходатайствовать о нем у Лжедимитрия II

Господину моему, великому пану Яну Петру Павловичи Сапеге, каштеляновичю киевскому, старосте усвятцкому, Иван Годунов [445] челом бьет. Писал ты, господине великий пан, к нам, что мы, помня Бога, и прежнее крестное целованье свершили, прироженному своему государю царю и великому князю Дмитрею Ивановичю, всеа Русии, вину свою принесли и крест ему, государю, целовали, и наша, господине, должная то всех, что помнить Бога и крестное целованье, и рад яз, холоп его, царьские милости искать и ему, государю, служить и головы своей не щадить; и извесно, господине, то Богу и всему свету, что разорен до основанья и живот свой мучил в деревнишке за приставы и скитался меж двор с женишком и с людишками от его государева изменника, от Василия от Шуйскаго. И нынеча, господине, яз сведал про государя своего прирожденнаго царя и великого князя Дмитрея Ивановича, всеа Русии, что пришел под свою государеву отчину под Москву; и яз, холоп его, прибрел пеш в Володимер и ему, государю, крест целовал и володимерцов всех с собою и с уездом ко крестному целованию привел; и в Муром яз от себя посылал, и муромцы все и с уездом государю вину свою принесли и крест государю целовали, и повинную их послал ко государю. И ты, господине, нынча велики пан, пожалуй меня, буди печалник о мне государю царю и великому князю Дмитрею Ивановичи, всея Русии, чтобы меня, холопа своего беднова и разореного, пожаловал, дал свои царьские и милостивые очи видять; а яз о твоей любви неотступен буду, и Бог учнет меня миловать, вперед рад тебе, великому пану, против дружить. Да писал ты, господине, ко мне, что сказывал тебе брат мой Михаиле Иванович Вельяминов про кобель борзой, Литвином зовут, и чтоб его мне к тебе прислать; и яз, господине, тебе, великому пану, за свой живот не постою, не токма что за кобель, и послал его к тебе и челом бью с сытником с Богданом с Десятого, и чтобы тебе, господину моему великому пану, тешитца им в радости и во здравье. А яз тебе великому пану много челом бью.

Федора Дурова с просьбой оказать милосердие брату его Ивану Салманову, если он жив. Тут же письмо Дурова пану Лучинскому о том же

Велможный, а мне милостивый пане гетмане Сапега, зычливый слуга вашия милости, рано и позно у Бога милости прошю о вашем панском многолетном здоровье, Федор Дуров бью челом и молю вашю панскую милость, по своей праведной обетнице, надо мною свое милосердие учинить, у великого государя царя и великого князя Дмитрея Ивановича, всеа Руси, своею праведною причиною упросил твоя милость в смерти место живот мне, слуге своему. Прошю покорным униженным молением, яко пана крестиянского: будет жив брат мой Иван Иванов сын Салманов, учини милосердья над ним, яко пан крестиянский; а мы твоей милости будем бити челом, за твое панское [446] милосердие, подарки; и ко мне, милостивый пане, вели ознаймить об нем писанием. Да я ж молю твою панскую милость: як поедут мои служебники ко мне из моего убогаго именьишка, умилосердися, прикажи, не вели ошарпать, для живаго Бога. А яз твоей панской великой милости и велможеству веле челом бью. Власною рукою

Федор Дуров.

Моему ласкавому пану Екубу Лучинскому, добродею моему и приятелю, яко отцу власному, вскормленик ласки твоей, Федор Дуров, молю у Бога о твоем здоровье и на ваш мость ластке велце дякую, что еси моего убожества не забыл, о своем здоровье ознаймовал, поведали мне пан Вилчак, и я о том, Бог видит, радуюся, что ваш мость в добром здоровье. А писания мне не оддали, а о том мне поведали, что ваш мость писал ко мне о моих шатишках. по хрестьянской вере, наг и бос, и дву кошюль мне не отдали от ваш мости, всего мне труднея; а его царская милость дивне меня, раба своего, милует, и по люди в Дубровну лист мне его царской милости дан и поместья мне отданы, и буди люди ко мне поедут из поместья, чтоб ласткою его милости пана Сапеги и ваш мось береженьям были не ошарпаны. А о брате моем милость покажи, до его милости пана Сапеги причинися, будя жив, Иваном зовут Иванов сын Салманов. А мы твоей милости будем челом бить. Власною рукою

Федор Дуров.

А добродею моему, его милости ротмистру пану Мирскому и пану ротмистру Дежвалтовскому, службу свою залецам и прошю Бога о их добром здоровье.

На обороте: До чесных рук его милости, гетману велможному пану Сапеге Петру Яну Павловичи.

1609 г., апреля 3. Князя Григория Шаховского с просьбой отыскать жеребца, мужика да женку, украденных казаками у крестьянина

Великава государя царя и великава князя Дмитрея Ивановича, всеа Руси, великому пану етману Яну Петру Павловичю Сапеге, кошьте-лянавичу, старосте киевскаму, усвяцкаму и керепецкаму, государя царя и великава князя Дмитрея Ивановича, всеа Руси, слуга и боярин князь Григорей Петрович Шеховской челом биет. Пожалуй, государь, вели ко мне писать о своем здаровье, как тебя, государя моего, Бог милует. А про меня, государь, пожалуешь пахошь ведать, и яз миластью Божию и царским жалованьем при царских светлых очех дал Бог здарова, апреля по 3 день, а впреди Бог волен. Да здеся, государь, бил челом государю Темникавскава уезду Краснай слабодкы государева боярина князя Семена Петровичя Засекина крестьянин [447] Тимошка Сырпялытка на казачьева атамана на Микиту Иванова сына Казанца с таварищи, что тот Микита приежал в слобаду Красную с сваими таварыщи да таво Тимошку аграбили. А взяли у него жеребец рыж, инаход, четырех лет, да мужика, да жонку; и табе б, государь пан, пожаловать велеть сыскать того крестьянина грабеж: лошедь, и мужика, и жонку, для моего челобитья. А яз к тебе, государю своему, пишю, надеючись на твое к себе великая жалованья. А яз тобе, государю своему, мало пишю, многа челом бию.

1609 г., апреля 9. Матвея Плещеева о том, что воры не пустили его в Ярославль, куда Лжедимитрий II назначил его на службу; просьба прислать к нему людей на помощь и выслать панов из его вотчин

Государю моему Яну Петру Павловичю Матвей Плещеев челом бьет. Буди, государь, здоров на многие лета, а про меня, государь, пожалуяшь вопросишь, и яз на государево службе в Ростове апреля по 9 день жив. Да послал государь царь и великий князь Дмитрей Иванович, всеа Русии, меня, холопа, на свою царьскую службу в Ерос-лаве; и меня, государь, воры в Ерославь не пустили, Ерославь своровал; а яз, государь, в Ростове, а города, государь, ни острогу, ни осыпи, ни норяду, ни зелья, ни пеших людей нет, сидеть мне не с кем; а воры, государь, ближеют к Ростову, а ратных, государь, людей всего у меня пять сот человек. И ты, государь Ян Петр Павлович, пришли ко мне людей, да и к государю отпиши, чтобы государь мне людей прислал, с кем бы мне была сидеть и над государевыми изменники промышлять. Да бил, государь, яз челом тебе, государю, что в моих вотчинах стоят паны; и ты, государь, пожаловал дал мне лист к пану Самойлу Кишкеявичю; и пан, государь, Самойла мне по твоему листу нечего не отказал; и ты, государь Ян Петр Павлович, прикожи Самойлу Кишкеявичю, чтобы Самойла Кишкеявич велел тех панов из моих вотчин выслать, чтобы яз на государеве службе голоднаю смертью не умер. А яз тебе, государю, челом бью.

Письма из осажденного Троице-Сергиева монастыря

1608 г., после 26 ноября. Чернеца Симеона к келарю Авраамию Палицыну с известием о претерпеваемых осажденными недостатках в продовольствии, о нападении и отражении литовских людей и о беспорядках внутри монастыря

Государю великому старцу, келарю Аврамью, чернец Семион челом бью. Как тебя, государя моего, Бог милует? А про меня пожалуешь [448] похошь вопросити, и моему окоянству, за молитв святых, еще Господь терпит. А по грехом, государь, по своим, яз занемог: нога у меня крепко болна, запухла добре, и за тою болезнью не выхожю из кельи недели с три; и ключи, государь, житничные отослал я к архимариту, что мне ходить невозможно. Да одноконечно бы тебе пожаловать, бити челом государю и нужи наши объявити: что было ржи и ячменю, и все то роздали месечником, и теснота, государь, у нас великая хлебная и дровяная, и з гладу, государь, и с нужи черные люди помирают, и по дрова, государь, ныне пяди воры выехати не дадут; людей у них при старом много. Выехали, государь, наши люди по дрова сего месеца в 17 день, и те воры и литовские люди мало в город не въехали, немного и людей всех от города не отрезали, и сами мало в город не въехали; и Божиею милостию и Пречистые Богородицы и великих чюдотворцов Сергия и Никона моленьем, воров каменьем з города отбили; и они уж были у Каличьих ворот и ворота было отняли. А и стреляти, государь, нечем, зелья не стало, и дров нет: сожгли в хлебне многие кельи задние и сени и чюланы, а ныне жжем житницы; и ты ведаешь и сам, житниц на долго ли станет? на один монастырьской обиход; а но город и на всю осаду отнюдь взяти негде. На городе на сторожах все перезябли, а люди волостные все наги и босы, которые на стенах стоят. Да у нас, государь, поноситца, что государю изнесли и тебе, что бутто Митю пьяным делом убили; и то солгали, убили ево на первом часу дни; а убили, государь, миром всем неведомо про што, и тем ныне многие безделники хвалятца: хто с кем розмолвит, — быть де тебе также поволочену за ноги, что и Мите. И смуты, государь, у нас творятца великие. Бога ради, промышляй, чтоб святому месту какия порухи не учинилось. Да сказывают, что, по государеву указу, погреб запечатали; а слышим, что ныне стало хуже старово, и попытати будет погреба неведомо на ком. Да что, государь, пожаловал писал к старцу Нифонту свою царьскую грамоту з жаловалным словом, и казначей ту государеву грамоту взял у Нифонта перед останочным часом; и я тое грамоту у казначея просил, и казначей ее не отдаст, а держит ее у себя. А яз тебе, государю своему, много челом бью.

На обороте надпись: Государю великому старцу келарю Аврамью.

1609 г., марта 29. Царевны Ксении (в монашестве Ольги) Борисовны Годуновой к. своей тетке, княгине Домне Богдановне, о пребывании ее в монастыре, в осаде, о происходящих там беспорядках и смертности между осажденными

Государе моей свету-тетушке, княине Домне Богдановне, Борисова дочь Федоровичя Годунова челом бьет. Буди, государыня, здорова [449] на многие лета, со всеми своими ближними приятели. Пожалуй, государыня, пиши ко мне о своем здоровье; а мне бы, про твое здоровья слышав, о Господе радоватися. А про меня похочешь ведати, и я у Живоначалные Троицы, в осаде, марта по 29 день, в своих бедах чуть жива, конечно болна, со всеми старицами; и впредь, государыня, никако не чаем себе живота, с часу на час ожидаем смерти, потому что у нас, в осаде, шатость и измена великая. Да у нас же, за грех за наш, моровоя поветрея: всяких людей изняли скорби великия смертныя, на всякой день хоронят мертвых человек по двадцати и по тридцати и болши; а которые люди посяместо ходят, и те собою не владеют, все обезножели. Да пожалуй отпиши ко мне про московское житье, про все подлинно. А яз тебе, государыне своей, много челом бью.

На обороте адрес: Государыне моей тетушке княине Домне Богданове. Внизу. Отдать на княж Иванов двор Андреевичи Ноготкова.

1609 г., июня 27. Старца Иннокентия Корсакова сыну своему об убиении на вылазке брата его Семена Коробьина, в монашестве Сергия

От старца Инокентея Корсакова, сыну моему Любиму. Здесь и в монастыре у Живоначальной Троицы, июня по 27 день, дал Бог здорово; а ты ко мне вели писати о своем здоровье, как тебя Бог милует. Да брата твоего Семена Коробьина не стало: убит на выласке, а Бог его сподобил в черньцех и в схиме, а во иноцех имя ему Сергей, и ты его поминай; а от меня тебе благословенье. Да отпиши, Люби-мишко, ко мне, жив ли дьякон Макарей, что в Пушкарской слободе.

На обороте: Дати грамоту на Москве, в Пушкарской слободе, дьякону Макарью, а ему пожаловати отдати Любиму Корсакову. А про игумна про Игнатья Корсакова спросите, и мне про него весть есть, што он в Суздале у Всемилостиваго Спаса в Евфимьеве монастыре дал Бог здорово.

1609 г., после 28 июня. Григория Титовича Рязанова к отцу о разных семейных делах и о благополучном отражении литовских людей, осадивших Троицкий Сергиев посад

Государю моему батюшку, великому старцу Тиха Обросимовичю сынишко твой Гришка челом бьет. Буди, государь, здоров на многие лета и покровен десницею вышняго Бога и Спаса нашего Иисуса Христа от всех враг, видимых и невидимых, со всеми своими ближними приятели. А пожалуешь, государь, похочешь ведати про матушка и про брата про Дементея и про Максима, и мы по сю [450] грамотку еще жива, милосердый Бог наш, в Троице славимый, по неизреченней своей милости, нашему окоянству терпит; а впредь, государь, отчаяли своего живота, ажидаем смерти; а брата Дементея приказал в слуги. Да греха ради, государь, нашего, вооружил было враг литовских людей на разорения святому месту: было у них к городу приступ со все четыре стороны с щитами и с десницами, и Пивной двор зажгли было и лесницы к городу приставили. И святая Живоначалная Троица и Пречистая Богородица и великие чюдотворцы Сергей и Никон отвратили от нас свой праведный гнев и не предали святого места врагам на разорения, воров у приступа побили многих, и от Пивного двора литовских людей отбили и огонь удушили, и из острогу вылещи, в сугон воров многих побили и языки поймали, а взяли сорок человек языков. А я был в крепкой приступ на Пивном дворе, и взял я мужика; и как почал быти асад, и я взял трех языков; а подо мною убили на выласках двоя лошадей и сам был ранен, а нынеча уж рана поджила. Да Петру Михайловичю великое челобитья, и сестрице Марье Титовне, и Семену Федоровичю великое челобитья. Да Божья, государь, воля сталась, за умножения греха ради, Окулины в животе не стало и дочери моей Мавры. Да писал ты, государь, ко мне про Семена, да не подлинно, как нас слух дошел про Колычева; и ты, государь, отпиши ко мне про Семена, что сталось над ними и как Семен живет? Да и про Петра отпиши, как проимаетца хлебом и как живет, и сколь дорог на Москве хлеб? А у нас, Божиею милостию, хлеба много. Крепка нас изнела нужа сапожная, и голинища в поршнях переносили, а купить не добыть. Да пожалуй, государь, отпиши к нам обо всем подлинно. А яз тебе, государю своему, много челом бью.

На обороте надпись: Дати ся грамота на Москве на Троецком Богоявленском монастыре старцу Тихану Резанову.

1609 г., 2 июля. Ивана Гаврилова брату, зятю и сестре

Государю моему брату Ивану Гавриловичю да государю моему зятю Федору Окулевичю да сестре моей Овдотье Гавриловне да Фетинье Гавриловне Иванко Гаврилов челом бьет, бутте государи здравы на многие лета, как вас Бог милует. А пожалуете похотите про меня спросити, и яз Божиею милостию у Троицы в монастыре июля по 2-е число жив, а впреди Бог весть. Да Дарье Федоровне, племяннице моей, великое челобите. А яз вам мало пишу, а много челом бью.

На обороте надпись: Дати ся грамотка на Москве у Николы на Старом Ваганкове священику Никифору Вознесеньскому, а ин бы пожаловал отдал Авдотье Ивашковы сестры.

Дати ся грамотка на Москве дьякону Никифору Вознесенскому, а он бы пожаловал отдал ею грамотку Овдотье Ивашкове сестре, что Ивашка у Данила живал. [451]

1609 г., июля 4. Дьякона Гурия Шишкина брату Льву о переговорах с келарем. Авраамием Палициным

Господину моему брату Лву Василевичю Живоначалные Троицы Сергиева монастыря старец Гуреи Шишкин челом биет. Как тобя, брата милова, Бог сохраняет. А про меня спросиш, и я в монастыре Живоначалные Троицы и преподобных чюдотворцов Сергия и Никона июля по день, дал Бог, жив, а впреди Бог волен. Пиши ко мне, братец, как тобя Бог милует. Да писал я келарю о тобе, чтобы тобе пожаловал дал пять рублев денег, а ко мне бы отписал в монастырь, и я в казну заплачю. И будет тобе надобе денги, и ты бы сходил до каларя да ему сию грамотку, что я тобе писал о денгах, да и рука моя. И будет тобе денег не подасть пожалует келарь старец Аврамеи, и ты ко мне отпиши грамотку, а побей челом келарю же, чтобы ко мне пожаловал сослал. Да послал я челобитную келарю старцу Аврамию, чтобы пожаловал поднес государю царю, чтобы государь пожаловал велел дати грамоту к воеводе нашему князю Григорью Борисовичю Долгорукому, чтобы меня отпустил к Москве. И тобе бы проведати у келаря да и побити челом, чтобы пожаловал промыслил, а будет келарь молвыт бе[й] де челом, ты и ты бей челом. А милость государева ко мне есть, и помнит меня именно государь и правда моя до нево, государя, дошла. Здравствуй о Христе.

На обороте подписи: А челобитную возми у келаря мою, как тобе бити челом.

[Да]ти сию грамотку стремянному конюху Лву Шишкину.

1609 г., июля 9. Служительницы царевны Ксении (Ольги) Борисовны Годуновой Соломониды Ржевской матери, Феофании Ржевской, о приступе поляков к монастырю и победе над ними

Государыне моей, свету-надеже матушке Фефане Савиновне, доче-ришка твоя Соломанидка челом бьет. Буди, государыня, спасена и покровена десницею Вышнего. А пожалуешь, государыня, похошь ведать про меня, и я, государыня матушка, жива, после Петрова дни неделю, а нету мне, государыня матушка, здеся никоторыя нужи, Ольги Борисовны милостью. Да здеся, государыня матушка, был у нас приступ к монастырю, канун Петрова дни, и зажигали огненым боем: и Божьего милостью и Пресвятыя Троицы и Серьгия Чюдотворца милостью, ничего не вредили монастыря: зажигали многижда, а где огнянка ни падет, тут не загоритца; а приступ был крепкой. Не бывала, государыня матушка, такая страсть у нас; а воров, государыня матушка, побили многих на приступе. Да отпиши, государыня матушка, ко мне, здорово ли наши родители; да пожалуй, государыня матушка, вели ко мне отписывать о своем здоровье, как [452] тебе Бог милует: а мне, государыня матушка, от тебе граматка не бывала от Великаго месоеду и до Петровых заговеен; а яз тебе, своей государыне, челом бью. Да отпиши, государыня матушка, ко мне: есть ли у тебе ныне жоначка или девка? Да писал, государыня матушка, ко мне Макарей Карякин, чтобы я к нему отписала; и ты, государыня, пожалуй скажи Макарью, что Федор Карьцов жив, а Кашпиров сын Дмитрей умер, а мы его и схоронили: Ольга Борисовна пожаловала рубль, на похороны, деняг, а то было схоронить нечем. А мор, государыня, у нас унелся, а не осталося людей ни трети.

Адрес: Дати ся грам[от]ка на Новома[на]стырьском дворе Фе-фане Ржевской.

1609 г., около 29 июня. Старца Сергия Фомина к матери его Марье Афанасьевой с известием о своем здоровье и о пострижении в монашество

Пречестные обители Живоначалной Троицы, преподобных чюдотвор-цов Сергия и Никана, государыне моей матушке Марье Офонасьевной, вскормленик твой и работник твоего Беликова жалованья, сынишка твой старец Сергиища Фомин много Бога молит и челом биет. Да зятю моему Самойлу Микифоровичю да государю моему Темирю Кузминичю от старца от Сергия по великому благословенью; да государынем моим сестрицам Любаве Фоминишной да Марье Фоминишной от брата от старца от Сергия вам по великому благослов-ленью; да государю моему зятю Богдану Олексеевичю да Дмитрею Федоровичи от шурина от старца от Сергия по великому благословленью; да государыням моим сестрам Марье и Дарье Фоминишнам по великому благословленью; да куму Григорью и кумам и свахам по благословленью; да посестре моей Нениле Семеновной з детми с моими по благословленью; да племяннице и племянником по благословленью. Как вас Бог милует? А про меня пожалуете похотите спрошать, и яз, дал Бог, у Живоначалной Троицы в Сергиеве монастыре, у преподобных чюдотворцов Сергия и Никана в болнице: обмокся. Начаюся у Христа милости, буду жив; после Петрова дни по первой понеделник жив в иноческом оброзе, а пострижан, грехом своим, при смерти; а здесь нам на раны не давали ничего, а преди Бог волен. Да не кручинься, матушка, ни о чем: Бог даст, воры отойдут, и яз вам что нибуть денег пришлю или сам отпрашуся. Да пишите ко мне про свое здравье. А яз вам мало пишю, а от меня вам по благословленью; а топерече меня, матушка, взяли в службу. А живите, матушка, с Ненилою смирненка, а Любимушка, Бога ради, берегите до меня.

На обороте надпись: Дати ся грамотка в Пиминове приказе, в Смирьнове сотне Калитина, Степановой матери Фомина Марье. [453]

Письма из разных городов 1609 г., около 19 июня. Ивана Зайцева к отцу, Несвитаю Зайцеву, из Москвы, с просьбой о присылке коня и с известием о побиении наголову приходивших к Москве литовских людей

Государу моему батушку Несвитаю Филипьевичю сынишко твой Ивашка челом бьет. Буди, государь, здрав на многие лета. А похочешь, государь, про меня ведать, и яз, дал Бог, по девятую пятницу на Москве жив. Да пиши, государь, ко мне о своем здравье и про братию и про сестры. А у нас на Москве вас сказывают в Ярославле, и пошли, государь, з Москвы дети боярские розных городов з грамотами, а с ними пошел Сарымпаков, и яз послал к тебе грамотку, будет воры не взяли, как ярославские люди пойдут к Москве; а будет воры взяли или на дороге пал, а ты, Господа ради, промысли нарочитою лошадью, да пошли ко мне. А пришел к Москве Илья Боранов, а сказал про тебя мне, что ты, дал Бог, здраво, а живешь дома, а в твое место Петр служит в Ярославле, а грамотки ко мне не послал; и ты, государь, проведай ходоков к Москве: часто ходят вологженя и белозерцы и наши братия. Да отпиши ко мне про все подлинно, и которые убиты наша братия за вора в измене. А мы живем на Москве, дал Бог, здрово, и приходили в Духов день воры и литовские люди к Москве; и мы, прося у Бога милости, на них ходили и побили их на голову, а живых добре много взяли, и чаем у Бога милости, на врагов победы. Князь Михаиле Васильевич идет со многими людми и с немцы, а ждем его с часу на час; а у вас то ведомо ли? А яз тебе, государю твоему, мало пишу, а много челом бью.

На обороте надпись: Дати ся грамотка Несвитаю-фитаю [так!] Филипьевичю Зайцеву, в Пошехонье, в Усадище в середнем. Послана после Петрова дня с первого Воскресенья.

1609 г., октября 8. Подьячего Василия Ильича Торокана из осажденного Смоленска в Москву дьяку Земского приказа Василью Миронову с просьбой об оказании помощи

Государю Василью Мироновичю да государыне нашей Пелогее Васильевной вскормленники ваши Васька Торокан Ильин з женишкам и з детишками челом бьют!

Буття, государи наши, здравы и богохраними на многие лета. Да пожалуйтя, государи, велитя к нам писати о своем здоровьи, как вас Бог милует. А пожалуете, государи наши, похотитя про нас ведать, и мы в своей кручине октября по 8-е число живы. А с Семеня [454] дни сидим в осаде. А король с радными паны и со многими людьми стоит под Смоленском и часта к городу приступает, и по городу, и в город по хоромом ис пушек и ис верхевых огненными ядрами бьют безпрестаны, вселды. Да грехом моим на посаде двор вызжен, и посудья и хлебца не мало погорела, потому что начаелись на острог, чаели в остроге сиденья. И в том все мы целовали крест государю, что в городе в остроге сидети и с литовскими людьми и с воры битись до смерти и города и острогу не здати. Да целовав крест и блюдясь королевского приступу вскоре, посады все вызжгли сами. А жалованья государева мне прошлой 116 (1607—1608) год не дали, и я ныне з женишкам и з детишками скитаюсь меж двор и живем в котогарех. Смилуйся, государь, дай собою свет видеть, промысли, чтоб государева жалованья на прошлой на 116 год дали, да и денежек бы на дворовое дело взаем дали, да из житници хлебца бы взоем дали же. Смилуйся, государь, породей нам и не дай с стужи и з голоду помереть, а порука по мне в деньгах и в хлебе будет. А с королем под Смоленском ге[т]мон пан Стадницкой, да пан Жолтов-ской, да пан Лев Сапега и иные радные паны со многими людьми. А дворцовых сел приказщика Дружину Пустобоярова с перва в подъезде взяли в полон. Смилуйся, государь, не покинь разореного, возьми к Москве, а я вам, своим государем, з женишкам и з детишками много челом бьем до общее матери земли.

На обороте адрес: Дать в Москве дьяку Василию Миронову в Четверть.

1609 г. Афанасия Аристова из Арзамаса (?) к жене его в Нижний Новгород с разными советами ей и с известием о себе

От Офонасья Федоровича жене моей поклон. Яз в Нижнем здорово буду, солнышко, по тебя, как аж даст Бог дорога поочиститца; а как с тобою ся увижу, тогды и мысль будет, смотря по делу. Да и для того ныне не поехал, что дожидаемся с Лукою с Петровичем: как Арземас государю добьет челом, и нам бы Петру Микуличю поместье взяти, да с Лукою и буду вместе. Да вели, солнышко, ко мне отписати о своем пребыванье; а чаю одва живешь; не токма что рухлядь, хоти и дворишко продай, чтоб тебе з голоду не умереть. А только хто наших Аристовых, или меньшой дядя, или Абрам объявятца на Москве, и ты вели бить челом, чтоб тебя сослали к себе в деревню. А про Безсонка яз не ведаю, где он ныне; а как только будет к Москве, а дорога будет в Шую, и тебе б, солнышко, съехать к дяде к меньшому. А яз тебя не покину. А грамотки ко мне и писать не вели: ведаю яз твое житье и сам; а се любо меня грамотка та в Нижнем не застанет. От меня тебе поклон.

На обороте надпись: Отдати на Офонасьеве дворе Аристова. [455]

1609 г. октября Ю. Смоленского воеводы боярина Михаила Борисовича Шеина князю Андрею Васильевичу Голицыну

Государю моему князю Ондрею Васильевичю, великого твоего жалованья искатель Михалец Шеин челом бьет. Пожалуй, государь, вели ко мне писати о своем здоровье слышать, аже, государь, даст Бог очи твои, государя своего, в радость видеть. А пожалуешь, государь, похочешь ведать о мне, и яз на государеве службе в Смоленске, в осаде от короля, октября по 10 день, жив до воли Божией, а вперед, государь, на Божью волю полагаю. Да буде, государь князь Ондрей Васильевич, мне в оседе случится за Бога да за государя смерть, и тебе б, государю моему, пожаловать, меня во всем простить, а тебя, государя моего, во всем Бог простит. А яз тебе, государю своему, много челом бью

На обороте адрес: Государю моему князю Ондрею Васильевичю Голицыну.

1610 г. сентября 20. Князя Андрея Васильевича Голицына брату князю Василию Васильевичу Голицыну

Государю моему князю Василью Васильевичю, брат твой Ондреец Голицын челом бьет. Пожалуй, государь братец, вели ко мне писати о своем здоровье, чтоб мне твое здоровье, государя своего слышати, аже, государь, даст Бог очи твои в радости видети. А пожалуешь, государь, похочешь ведати про меня, и яз на Москве, и с женою, сентября по 20 день, жив, а впереди уповаю на Бога. А про брата, государь, про князя Ивана Васильевича слуху посяместа нет, где он. Да на дворе, государь на твоем дал Бог здорово. А яз тобе, государю своему, челом бью.

На обороте адрес: Государю моему князю Василью Васильевичю.

[1608—1610 гг.] Челобитная крестьянина Переяславского уезда Федора Иванова Лжедмитрию II о насильствах, поляков

Царю государю и великому князю Дмитрею Ивановичу всея Руси бьет челом и плачетца сирота твоя государева Переславсково уезда тваего государева дворцова села Вяткина крестьянин деревне Струнина за рекой Федка Иванов. Стоит, государь, у меня, у сироты твоей, в деревне в Струнине старой пристав твой государев пан Микулай Мошницки Белозеровы роты, и лошади, государь, ево тут же у меня на дворишке стоят. А то, государь, село Вяткино з деревнями дано по твоему царскому указу пану Талипскому и гайдуком на приставство, и корму, государь, мы, сироты, по твоему государеву указу [456] Талипскому пану даем, а тово, государь, пана Мушницково гайдуки выслати несмогут от нас из тое деревни не едет, стоит и ныне насильством. И взял, государь, у меня, у сироты, тот пан насильством сынишка моево Ивашка себе в таборы. И сам, государь, тот пан приезжает еженочие в то мое дворишко и меня, государь, из дворишка выбивает и хлебенка моево недасть. А семьишко, государь, и достальное животинишко з голоду помирает, и мою невестку он у себя на постели насильством держит, и от того, государь, пана я, сирота, вконец погиб. Милостивы царь государь и великий князь Дмитреи Иванович всея Русии, смилосердуйся, вели, государь, тому пану сынишка моево отдати и от его насильства вконец не погиб и твоево царскаво тягла не отбыл. Царь государь и великий князь Дмитреи Иванович всея Русии, смилуйся.

Текст воспроизведен по изданию: О начале войн и смут в Московии. М. Фонд Сергея Дубова. 1997