ПИСЬМА ЕКАТЕРИНЫ II Г

Библиотека сайта XIII век

ПИСЬМА ЕКАТЕРИНЫ II Г. А. ПОТЕМКИНУ

199

Я и с губками сижю на коженем канапе, ноги протянувши, ибо бродила по горам и лащинам часа два: [не] попадалось мне на встречи, окроме трех камеръюнферов моих и Авдотьеной сабаки, никто; теперь принялась за дело, любя тебя безмерно и веселясь твоей ко мне любовью, милой и безценной мой друг собственной, галубчик, Ангьел.

_____________________

Камер-юнгферами императрицы в 1777 г., кроме Авдотьи Петровны, были: Скороходова Анна Константиновна, Перекусихина Марья Саввишна, Алексеева Марья Степановна, Полекучи Анна Александровна.

200

Умныя люди так, как и мы дураки, подвержены ошибкам. Ошибаеся, радость, думав, что малейше о Черныш[еве] задумаюсь. Все прочия заклученье ваши в сем случае таковой же сыли. Прощай. Любовь или отставка?

201

Батинка, мой друг, грусьно до безъконечности, что ты не домагаеш. Чрез чась или менее пришлю я мотивы к Манифесту и прошу тебя, буде не трудно, оных прочесть и, буде ими доволен, то вручи их преосвященному, дабы сочинил Манифест, и есть-ли ему надобно, то и дело дам прочитат, но велико очен и иного не выбереш, как что написала; но надобно, чтоб для точности сохранении обрядов Преосвященной прочел манифест о Мировиче, где увидит, как суд нарежен был.

_____________________

В заседании 18/ХII 1774 г. совет слушал и обсуждал проект манифеста об окончании следствия над Пугачевым; для прочтения проекта прислан был императрицей ген.-майор Г. А. Потемкин. Манифест “о преступлениях казака Пугачева” был опубликован 19/XII 1774 г. Черновой текст, написанный собственноручно Екатериной, несколько отличается от печатного (“А. Г. С.”, I, ч. 1, стб. 455-456. – “П. С. 3.”, т. XIX, № 14, 230. – Сб., XXVII, 8-14). Сентенция о наказании Пугачева и его сообщников с объявлением наказаний преступникам опубликована 10/I 1775 г. (“П. С. 3.”, № 14, 233). Составление “сентенции” о казни Мировича возложено было на особую комиссию из троих: А. В. Олсуфьева, И. И. Веймарна и Ф. И. Эмме; ей переданы были выписки из священного писания “об уважении чести царской”, подобранные членами синода. Сентенция была опубликована 15/IX 1764 г. (Бильбасов, II, 392. – “П. С. 3.”, № 12, 241).

Преосвященному Гавриилу поручено было, по-видимому, сочинение манифеста 10/I 1775 г. В декабре 1774 г. императрица писала Потемкину: “Я приехала домой, освободясь от своей пакотильи, при чтении которой многие тронуты были до слез. Позабыла я тебе сказать, что вчерась вел. князю, поутру пришедшему ко мне, пока я убиралась, велела я ему с Стрекаловым прочесть в спальне всю сию [103] пакотильню, и он сказал Степ[ану] Фед[оровичу], прочтя прощение бунта, что это рано, и все его мысли клонились к строгости, о сем-то я хотела тебе вчера сказать, голубчик; буде ты не будешь ласковее давешнего, то, то, то, право, обедать не буду” (Сб., XVII, 400).

202

Батинка душа, окроме слабости теперь ничего чувствую.

203

Весьма мне прискорбно, милинкой, что не домагаеш, а наипаче, что моими рассуждениями, кои тебя не приятны были вчерась, можно быть что я умножила [?] в тебя болезни, ибо оне тебя, мне казалось, обеспокоили. Милая душа, верь, что я тебя люблю до безконечности.

204

Голубчик, чего получила сию минуту, то к вам, не мешкав, посылаю, а [Я. А.] Брюсу приказала, чтоб к [П. П.] Митусову написал, чтоб сей исполнял данной здесь ордер без отлагательства.

Батинка, здравствуй! Каков ты? А я здарова и тебя чрезвычайна люблю.

205

...по сто и по пятьсот давала. Теперь извол щитать: хотя бы по двусот тысячи в год прибыло, что бы в десять лет вышло два миллиона, но сего быть не может, ибо двести один год только даны откупщикам, целой кампании, ежегодно на персону пятьсот тысячи не может приходить, итак, есть либо тут что в кампании дасть пользу сущую, то, по крайней мере барыш есть выдумленной, чего и подписую.

Екатерина.

206

Или указ и письмо суще мне ясьны, или я безтолкова сегодня, но, полагаясь на вашю честьность, подьписала и возвращаю.

207

Лжеш, душенка, не я спесива, не я неласкова, а только очень была упражена своим проектом, а в прочем очень тебя люблю.

208

Здравствуйте, сердце мое. Как вы поживаете? Мой головы есть яснее и я вась чрезвычайно люблю.

209

Лучей подарок в свете ты мне зделал сегодня; тем же отдариваюсь, милой мой и прелюбезной друг.

210

Есть-ли следующей ему чин таков, что вы онаго обьявит можете, то, батинка, обьяви.

211

Здравствуй, душа; я здарова. Каков-то ты, милинкой? Извол водит в Ермитаж весь причет церковной и знай, что тебя люблю, как душу.

212

Мой дорогой друг, как вы поживаете? Я люблю вас всем сердцем. Я в эту [104] ночь кашляла много, два раза сряду. Вот, что я думаю сказать князю. Прибав или убав, что хочеш, и то скажи, письменно или словесьно-ли сие быть.

_____________________

Речь идет, вероятно, о кн. Г. Г. Орлове, так как обычно все называли его просто “князем”, подобно тому как с половины 70-х годов привыкли называть Потемкина “светлейшим”.

213

Батинка сударинка, ласковое твое письмо о новой лете не инако мною принято, как с тем нежным чувствием, с которым принимаю все то, что от тебя приходит. Дай бог и тебя все то, что только желать можеш. Люблю тебя сердечно и, буде ты мне друг, то знай, что, конечно, и я вернейшей, которого имееш. Я твоих прозба исполняю; прошу тебя и моих не предать забвению. Пращай, душа милая, я сейчась позау [И. М.] Морсошныкова и велю, чтоб он хранил на мой кошт граф[иню] [А. К.] Воронцову.

214

Я Ан[ну] Кар[ловну Воронцову] хранит приказала, но и то правда, что братиц ее довольно богать, чтоб сей долг его мог на себя взять.

215

Пожалуй, дай мне знать, досадил ли тебя Александр Дмитрич [Ланской] и сердися ли на него и за что имянно?

_____________________

И. Н. Римский-Корсаков получил свою отставку утром 11/Х 1779 г. лично от самой императрицы; через несколько часов И. И. Бецкому поручено было сказать бывшему фавориту, что его великолепно наградят, но желают, чтобы он женился или уехал в путешествие. На его место вступил А. Д. Ланской; уже в ноябре 1779 г. он был пожалован флигель-адъютантом, получил 100 т. р. на гардероб и переехал во дворец. Богатство Ланского росло быстро; его оценивали в 7-8 млн р., между тем как до “случая” он, по свидетельству современника, имел всего лишь пять рубах. Впрочем, Ланской не тянул за собою ни родню, ни приятелей и перед смертью сам распорядился передать все свое недвижимое имущество в казну; всем остальным воспользовались мать, брат и пять сестер фаворита; Екатерина была его душеприказчицей. Она часто писала о своем “Саше” Гримму и Потемкину.

216

Мой дорогой друг, я кончила обедать и дверь с маленькой лестницы открыта. Если вы хотите говорить со мной, вы можете притти.

217

Душа моя милая, я все сие кровью подпишу. Трактат таковой важной и милой инако подьписат бы [?] не должен.

218

С благодарением принимаю присланныя от вась ко мне богатыя подарки, и все то, что при сем случае ко мне пишеш; таковой образ мысли благородной душе свойствен, а я бываю ли благодарна, или неть, тому свету на судь отдаю.

219

Батинка, В[еликий] К[нязь] ко мне ходит по вторникам и по пятницам от 9 до 11 часов. Изволь сие держат в памяти ваши. Критики не было, и, кажется, быть не может, ибо их граф тигорд [?] Ан[дрей] Роз[умовский] к ним ходят в таком же наряде и я его заставал не луче прибраным. Бог с тобою, обедай дома. [105] [Гр. Р. И.] Воронцову пред комедию пожелаю щастливого пути, а тебя как тепер, так и прежде, от всей души люблю.

220

Мой дорогой друг, я только что вышла из бани. Дух желал пойти туда третьего дня, но сегодня это будет трудно, во-первых, потому, что уже девять часов, во-вторых потому, что все мои женщины налицо, и, вероятно, уйдут не ранее, как через час, и кроме того пришлось бы еще опять ставить воду и проч., это взяло бы остаток утра [?]. Прощайте, мой дорогой друг.

_____________________

“Дух” подчеркнуто в подлиннике. Это такое же условное выражение, как в других письмах “духи Калиостро”.

221

Благодарствую за посещение, я не понимаю, что вась удержало. Ни уже, что мои слова подавали к тому поводу? Я жаловалась, что спать хочю единственно для того, чтоб ранее все утихло, и я б вась и ранее увидить могла, а вы, тому испужавшись, и дабы мне не найти на постели, и не пришли, но ни изволь боятся, мы сами догадливы, лишь только, что легла и люди вышли, то паки встала, оделась и пашла в вивлиофика к дверем, чтоб вас дождатся, где в сквозном ветре простояла два часа, и не прежде, как уже до одиннадцатого часа в ысходе, я пошла с печали леч в пастели, где по милости вашей пятое ноч проводила без сна, а нынешную ломя голова, чтоб узнать, что вам подало причину к отменне вашего намерению, к которому вы казались безо всякаго отвращения приступали. Я сегодня думаю ехать в Девичи монастыр, есть-ли не отменится комодии тамо, после чего, как бы то не было, но хочю тебя видит и нужду в том имею. Быль у меня тот, которого Апотекором назваль, и морчилься много, но без успеха, не слеза не вышла. Хотель мне доказать неистовство моих с тобою поступков, и наконец тем окончил, что станеть тебя для славы моей уговаривать ехать в армии, в чем и я с ним согласилась. Оне все всячески снаружии станут говорить мне нравоучении, кой я выслушиваю, а внутренно ты им не пративен, а более других князю [Г. Г. Орлову]. Я же ни в чем не призналась, но и не отгаварилась, так чтоб могли пенять, что я солгала, одним словом многое множество имею тебя сказать, и наипаче похожева на того, что говарила между двенадцатого и втораго часа вчера, но не знаю, во вчерашнего ли ты расположение и соответствуют ли часто твой слова так мало делу, как в сии последния судки, ибо все ты твердил, что приидеш, а не пришель, не можеш сердится, что пеняю. Пращай, бог с тобою. Всякой чась об тебя думаю. Ax-тих какое долгое письмо намарала. Виновата: позабыла, что ты их не любиш; в перед не стану.

_____________________

В 1774 г. императрица выезжала в Смольный три раза; в третий раз она была на представлении французской “опера комик” 17/XI 1774 г. (“К. Ф. Ж.”). “Князем” императрица называет здесь кн. Г. Г. Орлова; речь идет об его партии, стремившейся отдалить Потемкина и услать его снова в армию.

222

Аллеман приказал мне сказать чрез [И. З.] Кельхен, что не малейшее дескет опасьности и обмараками назвать нельзя, а кров поднимается к верху и причинит ей тягости и все ето [не] значит ничего, и она свежехонка.

223

Что вы делаете? Что делает мой Перюша?

224

Часто позабываю тебя сказать, что надобно и чего збиралась говорит, ибо, как увижю, ты весь смысель занимает и для того пишу сие, Ал[ексей] Гр[игорьевич [106] Орлов] у меня спрашиваль сегодня смеючись: да или неть? На что я ответствовала: об чем? На что он сказаль: по материи любвы? Мой ответ быль: я сольгать не умею. Он паки вопрошал: да или неть? Я сказала: да. Чего выслушавь, расхахаталься и мольвиль: а видетися в мылинке? Я спросила: почему он сие думает? По тому, дескет, что дни с четыри в окошки огонь виден был по позже обыкновенного; потом прибавиль: видно было и вчерась, что условленость отнюд не казат в людех согласие меж вами и сие весьма хорошо.

Молв [Н. И.] П[анину], чтоб чрез третии руки уговорил ехать [А. С.] В[асильчикова] к водам; мне от него душно, а у него грут часто балить, а там куда не будь можно оприделить, где дело мало, посланником. Скучен и душен.

225

Гришинко, мне безпокоет весьма, что ты не обедал, и что двойжде, когда я к тебя послала, ты почивал оба раза, а тепер слышу в первыя, что жалуеся головой; пажалуй, вели сказат, могу ли приити к тебя, чтоб видит тебя; сказывают, что один купидин лишь у тебя; о комедии на той стороне ничего мне сегодня не сказали, да, кажется, что и не будет, ибо сего утра вел[икая] кнегиня репортовалась больна, чего он мне сам сказал.

226

Гришинка, здравствуй. Сего утра мне кажется, не только что любиш и ласков, но что все ето с таким чистосердечием, как и с мой стороны; а надобно вам знать, что заключении те, кой я делаю по утрам, те и поидут правилами да тех порь, пока опыты не подадут причины к опровержении оных. Но есть-ли б паче всякого чаяние и вероятье ты б употреблял какое ни есть лукавство или хитрость, то поверь, что не прастительно умному человеку, как ты, прилепится к таким глупым способам, тогда, когда ты сам собою первой и лучей способ к обуздании сердца и ума пречувствительного человека на век, и на противу того знаиш, что из того родиться бы могло ни что иное, как некоторой род не доверки и опасении во все не в местьной с откровенностию и чистосердечиим, без которых любов никогда твердо основана быть не может. Бог с тобою, прасти, брать. По утрам я гораздо умнее, нежели по захождении солнцы, но как бы то не было, а ум мой растроин и есть ли ето продольжится, от дел откажю, ибо не лезут в голову, и голова как у угорялой кошки, только старатся буду сию неделу употребит в свою пользу, а бог дасть мне рассуждение и смысль напасть на путь истинной. Вить я всегда была резонеркой по профессии хотя с бредом иногда.

227

Сударушка, здравствуй!

228

Галубчик мой, Гришинка мой дарагой, хотя ты вышель рано, но я хуже всех ночей спала и даже до того я чувствовала вольнении крови, что хотела послать поутру по лекаря пустит кров, но к утру заснула и спокойнее; не спраси, хто в мыслех; знай одиножды, что ты на всегда; я говорю – на всегда, но совряменно захочеш ли, чтоб всегда осталось, и не вычерниш-ли сам; великая моя к тебя ласка мне же стращает; ну, добро, найду сретство; буду для тебя огненная, как ты изволиш говорит; но от тебя же старатся буду закрыть, а чувствовать запретит не можеш. Сего утра по вашему желанию подьпишу заготовленное испольнение обещанье вчерашное; попраси [С. Ф.] Стрекалову, чтобы ты мог мне благодарить без людей, и тогда тебя пущу в Алмазной, а без того, где скрыть обоюдное в сем случае чувство от любопытных зрителей. Пращай, галубчик.

229

Гришенок, не гневен ли ты? А хотя и гневен, я надеюсь, ты сам велел не единожды, что гнев твой перестанит, а я перестала же ворчат на [Н. И.] Панин и на его короля, а не от роду не на тебя. [107]

230

Здравствуй, милой друг, я устала так, как нельзя более; я убирала бумаги, да еще не окончила два часа целыя.

231

Приведи [Г. М.] Осипова в кабинет, где портреты стоят, и прииди мне сказат. Алексей Гр[игорьевич Орлов] приехал и, чаю, ко мне приидьет.

232

По получении твоего письма, галубчик, я послала реестр Аннен[ских] кандидатов к вели[кому] кн[язю], друг сердечной и милой.

233

Душенка, я взяла веревечка и с камнем да навезала их на шею всем сорам, да погрузила их в пролуб. Не прогневайся, душенка, что я так учинила, а буде понравится, изволь перенят. Здравствуй, милинкой, без ссор, спор и раздор.

234

Батинка, я спала до десатаго часа, а вставши я здарова, но слаба из меры вонь; скажи мне, сударушка, каков ты, и в милости ли я; ты знаеш, душа мая, что ничего мне столь не мило, как когда сказываеш мне, что меня любиш; скажи же, а я тебя чрезвычайно люблю. Пришли, пожалуй, ко мне письмы от [П. И.] Панина и из Казаны.

_____________________

Екатерина подписала почти диктаторские полномочия гр. П. И. Панину 29/VII 1774 г.; собираясь с силами, он пробыл до 17 августа в Москве; с дороги на фронт он посылал реляции императрице и письма брату Н. И-чу, Г. А. Потемкину, Д. И. Фонвизину и другим лицам.

235

Пошлите Мелиссино в Гатчино с планами и скажите ему, чтобы он остерегся, как бы он не утонул.

236

Позволь доложит, друг милой и любезной, что я весьма помню об тебя, а сейчась, окончав три часовное слушание дел, хотела послат спрасит и понеже не более десяти часов, то пред тем опасалось, что разбудят тебя, и так ни за что гневатся, но в свете есть люди, кой любять находит другим людям винны тогда, когда надлежало им сказат спасибо за нежную атенцию всякого рода. Сударка, я тебя люблю как душу.

237

Буде люди сии подобный секрет имеют, то удивительно, что самы тем не пользуются, а просят у меня 200.000 ру[блей] да пенсии.

238

Здравствуйте, сердце мое! Каков ты галубчик сегодни при сем посылаю к вам мое маранье извол читат и сказат нам о сем буде добро и буде недобро. Душичка милая, выйдеш ли сегодни?

239

Здравствуй, душенка! Я спала до девятаго часа и теперь только встала. Каков ты опочивал, пришли сказать, буде писать поленися рана, а ужо В[еликий] К[нязь] будет. Люблю тебя, как душу, душа, душатка милая. [108]

240

Радуюсь, батинка, что Осиновая роща тебя понравилась, когда точная справка вынесена будет насколько версть в Осиновой роще Систербекския заводы лесь рубять в ваши дачи или же сколько вы захватите, чтоб дачи ваши освобождены были от рубки леса, то не мешкав тебя дам подписанной большими литерами указ. Быть здоров и весель, воть моя желание. См. № 15.

241

Хотя тебя, душичка, до меня и нужды нету, но меня весьма есть до тебя. Каков ты в своем здоровья и в опале ли я, или нету? А тебя обявляю всякую милость от бога, да и от Государя.

242

Савет просит почту и курьера [Н. В.] Репнина прочесть.

243

Сто леть, как я тебя не видала; как хочеш, но очисти горница, как прииду из комедии, чтоб приити могла, а то ден несносен будет и так вед грусен проходил; черт [Д. И.] Фонвизина к вам привел. Дабро, душенка, он забавнее меня знатно; однако я тебя люблю, а он, кроме себя, никого.

_____________________

Д. И. Фонвизин от И. П. Елагина, при котором состоял с 8/Х 1763 г., перешел к Н. И. Панину в иностранную коллегию и вскоре вступил в переписку с гр. П. И. Паниным, сообщая ему регулярно выписки из дипломатических бумаг. С обоими братьями Паниными он находился в добрых дружеских отношениях. Тем не менее говорили, будто Фонвизин, бывая у Г. А. Потемкина, высмеивал Паниных. Эти сплетни решительно отвергает биограф Фонвизина (А. Пятковский): последний бывал у Потемкина и по делам и по знакомству, но не заискивал перед временщиком и не изменял друзьям-покровителям.

244

Я буду весела, душа милая; ей бога, я столь разтронута любовью твоей и твоим сожалением, что я б желала сискать способ, чтоб ты позабыл прошедшего дня и все, что произходила, и чтобы более о том уже между нами упомянуто не было, сударушка мая, сердечушка безценное.

245

Прочтите с терпением мой ответ, ибо я без скуку прочитаю ваши письмы, воть вам ответ на первую строку: Бог да простит вам по моему желанию пустое отчаяние и бешенство не токьмо, но и несправедливостей, мне оказанныя ради причин, кой приписывает и кой не инако, как приятны мне быть должны, но буде можно, просим позабыть неприятное. Катерина никогда не была без чувственная; она и тепер всей душой и сердцем к тебя привязанна; она иного тебя не говорила и, снося обиди и оскорблении, читай вчерашнее ее письмо, увидиш, что ее наидьеш всегда, как ее желать можеш. Я не понимаю, почему называет себя не милым и гадким, а мне миластивой ко всем, оприч тебя. Не прогневайся, сии суть три лжей. В милости по сю пор ты первой, гадким и не милым едва быть ли можеш; слово омерзение не только из тебя, но из меня душу извлекает. Я не родилась для ненависти, она вовсе не обитает в моей душе, я никогда ее не чувствовала и не имела чести ее знать. Я верю, что ты мне любиш, хотя и весьма часто и в разговоров твоих и следа неть любви. Верю для того, что я разборчива и справедлива, людей не сужю и по словам их тогда, когда вижо, что оне не следуют здравому рассудку; ты изволит писать в разуме прочедшему, [109] изволиш говорит: был, было; а мой поступки во все дни приводили лад на настоящее врямо; хто более желает покой и спокойствие твое, как я? Тепер слышу, что ты был доволен прошедшим вряменем, а тогда тебя казалось все мало, но, бог прастит, я не пеняю, отдаю тебя справедливость и скажю тебя, чего ты еще не слыхал, то есть, что хотя ты мне оскорбил и досадил до безконечности, но ненавидит тебя никак не могу, а думаю, что с тех пор, что сие письмо начато и я тебя видела в полном уме и здравой памяти, то едва ли не пошло ли все по старому, лиш бы устаял в сем положении, а буде устоиш, то право кайтся не будеш, милой друг, душа моя, ты знаеш чувствительность моего сердца.

246

Батинка, сказывают, будьто нынешную ноч чудилось, а казалось, будьто я по дворцу ходила и в розныя комнаты заходила. Не была ли у вась? Я чаю, вы перепугались.

247

Батинка, дорогой супруг, можно ли подобныя случай на мой щеть ставить? Галубинка, о негоц[иации] с князем [Г. Г.] Орловым после поговорим. Я послала [И. З.] Келхен груд твою лечит и люблю тебя очен, мой бесценной друг.

248

Выправись, оказалось, что Мария Павловна в концертныя дни в бриллиянтовой вхоживала говорит с камер юнферами, а дали того и более того не бывала.

_____________________

Императрица говорит, может быть, о княжне Марии Павловне Щербатовой, вышедшей впоследствии за Тимашева. Возможно, что “выправлялись” о Марии Павловне, р. Ягужинской, бывшей за А. М. Ефимовским; их дочь, фрейлина Екатерина Андреевна, была взята во дворец по смерти матери (ум. 1755). См. прим. к № 1.

249

Посылаю вам бумаги, которые вы желаете. Интерес, который вы к ним проявляете, может причинить мне лишь радость.

250

Пажалуй возврати ко мне письмы Зегелина; [Н. И.] Панин их требует.

251

Мой дорогой и горячо любимый друг, я крестила вашего маленького племянника; прошу вас выбрать им для подарка все, что вам понравится, или прислать сказать мне, что вы хотите, чтобы я сделала для ребенка.

_____________________

Племянники Г. А. Потемкина, А. Н. Самойлов и Н. П. Высоцкий, родились – один в 1774, другой в 1751 г.; речь может идти лишь о каком-либо внучатом племяннике.

252

Душинка Гришинка, я вась чрезвычайно люблю. Посмотри, пажалуй, не нарочно случилось, а опять новое, листь сей попалься, так разгляди, пожалуй, листь поперег писен, а ужо скажиш, что ето Финляндия; добро; ищи лукавство, хотя со свечой, хотя с фонарем, в любвы моей к тебя; есть ли найдьеш, акроме любвы чистой самой первой статьи, и дозволаю тебя все прочее класть вместо заряда в пушки и выстрелит по Силистрии или куды хочеш. Мррр, мррр, я верю, ето глупо сказано, но умнее на ум не пришло; вишь не всякой так умен, как я знаю хто, [110] да не скажю; фуй, чтоб я подобная слабость имела и тебя сказала, хто то по моим мыслем умнее мне и всех, ково я знаю. Неть, судар, и ни изволь дапытоватся, не сведаеш; я прибодрилась. О, боже мой, как человек глуп, когда он любит чрезвычайно; ето болезн, от етово надлежало людей лечит в гошпиталях, нужны, сударь, унимающие боль лекарства: можно свежей воды, несколько кровопусканий, лимонного соку, не пить вина, мало есть, много дышать свежим воздухом и так много двигаться, чтобы тело домой приносили и черт знает, можно ли и за сим еще тебя вывести из мысли моей, я думую, что нету. Прощайте. Француския пять томов в лист.

253

Милинкой, я иду спать и двери запрут, но есть ли приидеш пачи чаяние и оне заперти будут, то ей-ей плакат буду завтра, и так всепокорно прошу остатся дома и быть уверен, что нельзя более любит, как я тебя, душичка, люблю.

254

Мой дорогой друг и супруг, услышя, что ты болен, я было пошла к тебя, но нашла столь много людей и офицеры в проходах, что возвратилась; болез твоя крайне мне обезпокоит, ибо мне уверили, что ты приехал домой убратся [?]; не один ты больной, в городе есть и такия, от коих Аргусы сего вечера отстали для комедии. Душа милая, пришли сказать, увижю ли я тебя сегодни и когда.

255

Нет уж, и в девять часов тебя не можно застат спящего; я приходила, а у тебя, сударушка, люди ходят и кашлуют и чистят, а приходила я за тем, чтоб тебя сказат, что я тебя люблю чрезвычайно.

256

Галубчик душа моя, каков ты? Пришли сказат, каков. Я домой пришла и, буде я тебя надобна, как и не сумневаюсь, то вели сказат, сударушка; душа не на месте, что не можеш; есть ли тепер мне прийти нельза, то когда можно будет, дай знать.

257

О сорока тысечи я, окроме Дюранова писем, нигде не слыхала. Пишешь г. с. дур[ак].

_____________________

Дюран (Durand) – полномочный министр Франции при русском дворе; получил инструкцию 24/VII 1772 г. (н. с.); в августе 1775 г. его сменил маркиз Жюинье (Juigne); он отправился во Францию 23/XI 1777 г., и его обязанности принял уполномоченный в делах (charge d'affaires) шевалье де Корберон (de Corberon).

258

Гришенек безценный безпримерной и милейшей в свете, я тебя чрезвычайно и без памяти люблю; друг милой, цалую и обнимаю тебя душою и телом му[женек] дара[гой].

259

Коль скоро сказано, сударь, толь скоро сделано, при сем посылаю письмо мое к князю [М. Н.] Волконскому, но, право, Чорба надобно туде же отправит, а кличка при нем быть же может. Прощайте, сударь и дорогой “туту”.

_____________________

“Под предводительством Г. А. Потемкина Чорба был допущен к руке” 6/VII 1774 г. Потемкин поддерживал ходатайство ген.-майора Чорбы о пожаловании его за заслугу в деле под Базарджиком (“К. Ф. Ж.” 1774. – Ловягин, 29). [111]

260

Милая милюша, письмо твое весьма мне обрадовало тем наипаче, что Левь Катанской мне сказывал, что ты не можеш, и даваль выразуметь, что не весель, а мая мысла как залетает обыкновенно, уже сумнение получила, что едва не я ли тебя чем досадила и думала, что письмом; конечно, оно ему не ласково показалось, и збиралась писат по своим чувствам к тебя вторично, а сии чувства суть наполнены ласки к тебя, сударика моего. Сажелею, душа без примерная, что не домагаеш; впред по лестницы басиком не бегай, а есть ли захочеш от насморка скарея отделатся, понюхай табак крошичко; тот же чась луче будет. Прощай, любовь моя, сердце мое м[уженек] дарагой, славной и сладкой, и все, что себя милое, приятное, умное представит можеш.

261

[Рукой Г. А. Потемкина]

Матушка мая радная и безценная, я приехал, но так назябся, что зубы не согрею. Прежде всево желаю ведать о твоем здаровье. Благодарствую, кармилица, за три платья и целую ваши ношки.

[Рукою Екатерины]

Радуюсь, батя, что ты приехал. Я здорова, а чтоб тебя согревится, изволь ити в баня; она топлена.

262

Душатка, дорогой супруг, извол приласкатся; твоя ласка мне и мила, и приятна, и тебя за то спасиба. Кончерт будет, а о Лолии извол сам гофмарш[алу] приказат, безценной му[ж].

263

Неть, Гришинка, статся не может, чтоб я переменилась к тебя; отдавай сам себя справедливость; после тебя можно ли кого любит; я думаю, что тебя подобного нету, и на всех плевать, напрасно ветренная баба мне по себя судит, как бы то не было, но сердцо мое постоянно и еще более тебя скажю – я переменна всякую не люблю.

Когда вы лучше узнаете меня, вы будете уважать меня, ибо, клянусь вам, что я достойна уважения; я чрезвычайно правдива; я люблю правду; я ненавижу перемены; я ужасно страдала в течение двух лет; я обожгла себе пальцы; я к этому более не вернусь; сейчас мне вполне хорошо; мое сердце, мой ум и мое тщеславие одинаково довольны вами; чего мне желать лучшего? Я вполне довольна. Если же вы будете продолжать тревожиться сплетнями кумушек, то знаете, что я сделаю. Я запрусь в своей комнате и не буду видеть никого, кроме вас. Я стою перед необходимостью принять чрезвычайные меры и люблю вас больше, чем самое себя.

264

Горячиса по пустому, милинкой, ни изволь гневатся; право, отвадиш истинну сказат, как думаю. Прииди скарея, а я тебя не от раду не сравняла с Шуваловым. Указ переписат нужно.

265

Батинка дорогой супруг, хандришка от купанье в холодной воде. Я тебя сказывала, что надо мною тоже бывает. Сейчась из Риги получила известье, что принц Генрих 21 ч[исла] Map[та], то есть в прошедшей понедельник к вечера приехать хотел в Ригу и примахнет, чаю, на страшную неделю в начали. Мызишка сыщем; напишу к Брауну, чтоб приискал. Батя, галубчик, друг милой, быть весель; откин хандру.

266

М[уженек], пророчество мое збылось, не уместьное употребление приобретенной вами поверхности причиняет мне вред, а вась отдалят от ваших желаний, [112] и так прошу для бога не пользоваться моей к вам страсти, но выслушать ко врямени и к случай маи резоны, кой, право, основанны не на пустыя отговорки; тепер же могу ответствоват не за четверг, не за пятницы, ниже за воскресенье. Я знаю, что ты все сие за пустож, за лукавство примиш, но оно самое истинно; ну, хотя единожды послушай мне, хотя бы для того, чтоб я сказать могла, что слушайся. Пращай, милинкой, люблю тебя чрезвычайна и очен весела и в прочем здарова, да ноч была крута.

267

Послали ли вы вино тем двум полкам, что упражнялись передо мною? И получили ли вы список лиц, кои заняты устройством фейерверка для (празднования) мира? Простите, что я надоедаю вам, сердце мое, но я желаю, чтобы и то, и другое было сделано, так как я опасаюсь, чтобы эти мелочи не были забыты, это доставляет удовольствие людям, а для тех, что фейерверк устраивают, это всегда делалось.

268

Вы, сколько я вас знаю, желаете, чтоб не одна часть только была в хорошем состоянье, но все, когда пришло до того, чтоб выбрать в магистратские члены порядочных людей, а не банкрутных купцов, тогда роптанье ото всех тех, кой, пользуясь купеческими выгодами, не хотять обществу служит, когда же банкрутных и бездельников выбирали в члены, тогда на меня роптанье была, что не суда, не расправы нету в магистрата; освободи всех лучших людей из сей должности само собою останутся плохия; прошу сыскать средство, как быть. Не думала я, чтоб моя давнишная цидула принесла бы мне толиких выговор за дело однакож для общества не безполезное.

269

Гришифишичка, вреш... [слово оторвано] очен, а я тебя помню... [оторвано] ты, ибо ты почивал, да я нету; воть тебя, душичка, письмо принца Генриха – он не будет.

270

Длинное ваше письмо и расказы весьма израдны, но что весьма глупо, что не единое ласковое слово нету. Мне что нуждо до того, кто как врет в длинну и поперег, а вы, перевираючи мне, казалось, по себя судя обязаны были вспомнит, что и я на свету и что я ласку желат право имею, дурак, татарин, козак, гаур, Москов, чорт побери.

271

Есть ли вы удовольствие не находите в беспрестанной са мною быть ссоры, есть ли есть в вась искры малейшей любви, то прошу вась убавить несколько спыльчивости ваши, выслушав иногда и мой речи, не горячясь. Я от самой пятницы, выключая вчерашний день, несказанной терплю безпокойствие; есть ли пакой мой вам дорог, зделайте милость перестанте ворчат, и дайте место чувствам, спокойствие и тишиной совокупленныя, и кой следовательно приятнее быть могут, нежели теперешное состоянье; я, права, человек такой, которой не токьмо ласковыя слова и обхожденье любит, но и лицо ласковое, а из пасморности часто сему противное выходит. В ожиданье действие сего письма но воли вашей однакоже пребываю в надежды доброе, без которой и я, как и прочия люди, жить не могла.

272

Я очен и без перевода поняла, что все сие написано было и мой ответ точно значил, что я тебя чрезвычайно люблю и тобою весьма довольна и счастлива, и желаю, чтоб ты в том же находилься положение. [113]

273

[Рукой Екатерины] Знаю. Ведаю. Правда. Безсомнение.	[Рукой Потемкина] Мая душа безценная Ты знаешь, что я весь твой И у меня только ты одна Я по смерть тебе верен
Верю.	Интересы твои мне нужны как по сей причине, так и по своему желанию.
Давно доказано.	Мне всево приятней твоя служба и употребление.
С радостью. Чево? Душой рада, да тупа, ясьнее скажи.	Заранее моих способностей Зделав что ни есть для меня Право не раскаисся, а увидишь пользу.

274

[Рукой Г. А. Потемкина]

Матушка государыня, я четыре дни ждал, когда по обещанию вашему начнете говорить о судьбе [А. И.] Бибикова дому. Всемилостивейшая государыня.

[Одна строка условных знаков]

[Рукой Екатерины]

Есть ли дело пошло на фигурничанье, то вашему превосходительству донесу, что некогда [вам] было говорит о доме Бибикова для того, что я видела, что вы упражняетесь в ворчанья и роптанье, а теперь быв чувствительно тронута сей вашей цыдулы, имею честь быть вашего превосходительства

[Одна строка условных знаков]

_____________________

Дом А. И. Бибикова после его смерти (9/IV 1774) Г. А. Потемкин хотел приобрести, по-видимому, не для себя, а для гр. П. А. Румянцева. См. № 340.

275

Владыко и дорогой супруг я зачню ответь с той строки, которая более мне трогает. Хто велить плакать? Для чего более дать воле воображению живому, нежели доказательствам, глаголющим в пользе своей жене? Два года назад была ли она к тебя привязана святейшими узами? Галубчик, изволиш сюпонировать невозможное, на меня шлесся. Переменяла ли я глась, можеш ли быть не любим? Вер моим словам. Люблю тебя и привязана к тебя всеми узами. Тепер сам [с]личи: два года назад были ли мои слова и действия в т[в]оей пользы силнее, нежели тепер.

276

Галубчик, возвращая к вам письмо господина [Ф.-К. П.] Бранитского, прилагаю цыдула к Маврину, которой ортографии прошу поправит. Сей человек усерден и со здравым рассудком; он о заводских крестьян что говорит, то все весьма основательно, и думаю, что с сими иного делать ничего, как купит заводы и, когда будут казенныя, тогда мужиков облехчит. За ласку тебя спасиба; я сама ласкова же. Прощайте, мое сокровище, я вас люблю всем сердцем.

277

Батя, ректор Академии будет наречен по твоей прозбе. За апелцыны и картины спасибо. Что Осиновая роща нравится, тому радуюсь, ибо аз избрахом для тебя сию место; веселися ей ныне и на сто леть. Пращай, будь здаров, аще я. Знаете ли вы, мой друг, все, что я написала в течение трех дней? Это отзывается поэзией; отправляйтесь в Азию и возвращайтесь к нам раз веселым. [114]

278

Галубчик, если За[хар Григорьевич Чернышев] лжет, в чем не сомневаюсь, он наказан; если он желал, чтобы вы были подле него, он должен быть доволен, но как бы то не было, гласьно досаду показать ему нельза. Возвращая к вам его поздравительное письмо, остаюсь с в[еликой] л[юбовью] в[ерная] в[аша] ж[ена].

279

Что не можеш, о том от сердцо желею. Ни извол жеч дом, он весьма миль. Пажалуй, быть здоров. Привезите с собой веселова вида, а то и я нахмурюсь. Дитя же буду ждать нетерпеливо.

280

Слышила я, душинка, что с Ржеуским зделалось; его Андрюшка каталь и чуть весь не переломаль.

Я думала же, моя жизнь, кого бы в Синод на место [П. П. Чебышова] сажать; но не придумаю. [С. В.] Акчюрин умен, но горькой пьяниц, как все те, кой у [гр. А. П.] Бестужева сидели за душою; мне же надобно обер-прокурора, на которого и моя доверенность пасть могла; а то всякой черт и на меня поедит. [П. П.] Курбатова не знаю, не ведаю, что в иностранной коллегию. Что тебя увижю после обеда, тому радуюсь заранее. Дай боже, чтоб вы были здаровы. Пращай, милая душа, и я не груша. Знаете ли вы, что это письмо является пародией на ваше? Прощайте, мой прекрасный золотой фазан. Остаюсь вашей служанкой.

_____________________

И. д. синодского обер-прокурора С. В. Акчурин 18/V 1774 г. обедал у императрицы в Царском Селе; 25/V 1774 г. там же обедал “польский граф” Ржевуский. Если бы граф имел официальное назначение от польского правительства, в “К. Ф. Ж.” было бы отмечено его звание по службе. Польским резидентом в России был в это время (1765-1775) коронной армии полковник и королевский адъютант Псарский. По всей вероятности, Екатерина пишет о великом коронном гетмане (gd. general) гр. Вацлаве Ржевуском (р. 1706, ум. 1779), женатом на Анне Любомирской, отце гр. Северина Ржевуского (р. 1743, ум. 1811), одного из организаторов Тарговицкой конфедерации (1792). Так как ранее граф Вацлав был против мер, предложенных на сейме 1766 г. русским правительством, и против Радомской конфедерации, которую поддерживали русские войска, то по распоряжению кн. Репнина был арестован вместе с сыном и с другими чинами оппозиции; они были отправлены в Смоленск и затем в Калугу, где оставались до 1772 г. По возвращении в Польшу гр. Вацлав был назначен вел. кор. гетманом (1773). Вскоре после этого он, по-видимому, побывал в Петербурге и в Царском Селе. В записочке (1774?) Екатерина спрашивала Г. А. Потемкина: “Ржевуский и Жержбитский разве уехали? Или я буду иметь еще сегодня вечером удовольствие их видеть? Я очень рада видеть вел. гетмана, но прошу вас, сделайте так, что, когда он вернется, пусть вернется один. Я того и смотрю, что Андрюшка отведет и Ржеутского ср. к Великому князю Павлу Петровичу!” (Сб., XLII, 402-403). Как в этой записке, так и в письме № 280 “Андрюшка” – гр. А. К. Разумовский (а гр. Ржевуский не может быть гр. Северин, как предполагает редактор “Сборника”). – О Курбатове см. № 339.

281

Здравствуй, душа! Каков ты сегодня? Как прийдешь ко мне, покажу тебя письмо Зах[ара] Гр[игорьевича Чернышева] да бы с тобою условится чего ответствоват. Кан.[?] совсем с ума сошель по признании Зах[ара] Гр[игорьевича]. По приказанию твоему сегодня наряжусь в прах чтобы нравиться вам, сердце мое.

282

Буде есть в тебя капли крови ко мне привезенную, то зделай милость прийди ко мне и выложи бешенство, ей-ей, сердцо мое пред тобою невинно. [115]

283

Когда великий князь уйдет от меня, я дам вам знать а, пока что, развлекайтесь, сколько возможно лучше, не вредя однако честным людям, к которым и себя тоже причисляю. Прощайте, мой добрый друг.

284

Я тепер только читат могла твоя цыдулка. В[еликий] К[нязь] у меня сидел. Кой чась оденусь, пущу [И. И.] Кохиуса, а луче бы его послат в город и тамо бы вручил он меня свой инсрумент, ибо я не одета, да сего дня пятница и я за столом не обедаю. Д[уша] м[оя] с. у. г. м[уж] ми[лый].

285

[Рукой Г. А. Потемкина]

Не удалося мне, матушка Государыня, самолично принесть поздравление с принятием святого причастия. Дай вам бог безчетныя лета и непрерывно совершенное удовольствие, а мне толко одну вашу милость.

[Рукой Екатерины]

Премно[го] благодарствую; рука руку моет; лажусь спать, устала очен.

_____________________

Императрица причащалась 17/IV 1774 г.

286

[Рукой Г. А. Потемкина]

Матушка, дух Калиостро будет у меня на берегу против Ермитажа. Не пайдете ли в Ермитаж?

[Рукой Екатерины]

Это называется насмехаться над людьми.

287

Милая милюшичка Гришинка, здравствуй! Я знаю, что Пр[асковья] Александровна Брюс] про меня скажет; она скажет, что я без ума и без памяти, а про тебя, а про тебя, ну, брать, сам знаиш, что она скажет, угадать не буду, не ведаю, не знаю, опасаюсь, трушу; она скажет, она скажет, что биш она скажет? Она скажет, и он ее любит, чево же больше? Польно. Ни ужели? Что о сих строк разварчися, погляди хорошинко, разгледи от куда проистекают. Ни за чем сердится, только неть, пара перестать тебя дать уверении; ты должен уже быть пре пре пре уверен, что я тебя люблю. Вот и вся скаска тут, а скаски иныя не суть скаски, а иныя скаски – просто растроил ты ум мой. Как ето дурно быть с умом без ума! Я тепер самой кн. [Н. В.] Репнин в военных действиях. Я хочю, чтоб ты меня любил; я хочю тебя казатся любезна, а кроме безумства и слабости крайней тебя не кажю; фуй, как ето дурно любит чрезвычайно; знаиш, его болезн; я больна, только за аптекара не пошлю и долгих писем не напишю, – хочеш, я зделаю тебя экстракт из сей странится в двух-трех словах и все прочее вымараю, а воть он: я тебя люблю.

_____________________

Кроме последних трех слов в подлиннике все перечеркнуто.

288

Здравствуйте, дорогой мой друг, я люблю вас всем сердцем. [116]

289

Гришинка, знаеш ли ты – вить тебя цены нету! Только, пожалуй, пришли сказат, каков ты после мылинке.

_____________________

“Пятого возраста благородные девицы прибыли из Смольного в верхний сад маленькой” 9/VI 1774 г. (“К. Ф. Ж.”).

290

Здравствуй, галубчик! Все ли в добром здоровье? Я здорова и тебя чрезвычайно люблю.

291

Ныне вить не Април первое число, что прислат бумагу и в ней написат ничего; знатно, сие есть следствие вашего снавидении, чтоб лишной ласки не избаловат; но как я лукавство худо выучилось, то статся может что иногда и я не дагадаюсь, что безмолвствии значит; но как бы то не было, как я ласкова, то от вась зависит платит нась не равной монетую, гаур, москов, козак яицкой, Пугачев, индейский петух, павлин, коть заморской, фазан, золотой тигр, лев в троснике.

292

Галубчик милой, об чем, на постеле леже, охет изволиш, я не за ширма стоя сие подьслушила, но ох твой до моих ушей дошель чрез о всех галерей и покой даже да дивану. Просим сказат, сей ох что значит. Иисусе, Мария, значил, что вас люблю чрезвычайно.

293

Пусть едит, душинка. Я мучусь духом и телом, что согрешила глупым и не уместным ворчаньем противу твоей и моей ласки. Умру, буде в чем переменит поступок, милой друг, нежной муж; презри великодушно глупости спящаго ума и тела.

294

Мамурка, здоров ли ты? Я здорова, и очен очен тебя люблю.

295

Гришинка, здравствуй! Хотя что не говори, но люблю тебя чрезвычайно.

296

Батинка, не смею приходит, что поздо, а люблю тебя как душу.

297

Нет, голубчик, мне не подали. Разве секретарем я? Писав четири часа, милинкой, чут жива, но при том тебя люблю со всего сердца.

298

Милой друг, я не знаю, почему, но мне кажется, будто я у тебя сегодни под гневом; буде нету и я ошибаюсь тем лучше и в доказательство сбеги ко мне, я тебя жду в спалню; душа моя желает жадно тебя видит.

Текст воспроизведен по изданию: Письма Екатерины II Г. А. Потемкину // Вопросы истории. № 10, 1989.