164. ДОНЕСЕНИЕ С.С.ЗИНОВЬЕВА И. А. ОСТЕРМАНУ

Мадрид, 15/26 января 1792 г.

Сиятельнейший граф, милостивейший государь.

Двор назначил поездку в Аранхуэс на послезавтра, 28 января. Поэтому я счел необходимым воспользоваться случаем, чтобы побеседовать с министром перед его отбытием и выяснить ряд вопросов, касающихся нынешнего положения дел. [403]

Министр сообщил мне о памятной записке, представленной милордом Сент-Геленсом, о которой я уже имел честь упоминать в. с-ву в предыдущем донесении . От министра настойчиво требуют ответа, а он пытается отсрочить его до приезда в Аранхуэс, то есть примерно на две недели. Своим ответом министр хочет дать понять, что не отказывается от переговоров, если они будут основаны на принципе полного равенства.

Впрочем, по его признанию, таким способом невозможно достичь примирения с Англией. Министр уверен: г-н Питт и милорд Сент-Геленс понимают, что Испания добровольно, без нажима не пойдет навстречу их намерениям. Вот почему мой собеседник решил, будто вручение упомянутой памятной записки мотивировалось и дипломатическими целями: с одной стороны — желанием показать, что не забывают обсудить с Испанией столь важный для англичан вопрос, с другой — известными принципами лондонского кабинета — постоянно будоражить Испанию притязаниями, досаждать ей, отвлекать по пустякам.

Относительно французских дел. Прусский посланник совсем недавно устно сообщил графу Флоридабланке: если, несмотря на заявление императора о поддержке германских принцев, французы все-таки попытаются вторгнуться в империю, их в-ва прусский король и император вынуждены будут изменить умеренному курсу, которого придерживались до сих пор.

В обсуждении принял участие и австрийский посол, задав несколько вопросов о намерениях Испании. Граф Флоридабланка сначала решил, что посол задавал их по собственной инициативе, и не захотел вступать в дискуссию, ограничившись замечанием: е. в-ву известны чувства католического короля, и если в дальнейшем е. в-во сочтет нужным что-либо сообщить по этому поводу, то пусть воспользуется услугами испанского посла в Вене. В отношении меня министр поступил иначе. Когда я спросил о французских делах, он не отказался сообщить информацию для моего личного сведения. Сначала попенял на принцев, сказав, что уже более трех месяцев не получает от них вестей и что узнал об их плане так называемого вторжения лишь через их доверенных лиц. Министр однажды оказал им денежную помощь и будет предоставлять ее и впредь, хотя в доверительной беседе заверил меня, что не может предвидеть, как будут развиваться события — ведь всюду наблюдается нестабильность. Министр добавил, что мало надеется на меры, принятые императором (имеется в виду опубликованное заявление в пользу германских принцев). Он уверен лишь в одном: просто так ничего не делается.

Что касается Испании, то министр выразил желание обсудить лишь один вопрос: противоборство с Англией. Этого достаточно, чтобы понять, почему Испания не может думать ни о каких союзах, пока ей не будет гарантирована определенная безопасность, а эта безопасность, продолжал он, может быть обеспечена только Россией. Министр дал мне понять, что с нетерпением ожидает [404] новостей из Петербурга и сведений о намерениях императрицы, нашей августейшей государыни.

Теперь, когда я доложил в. с-ву об этой интересной беседе, я должен добавить несколько собственных мыслей. Наконец-то кое-что проясняется. Граф Флоридабланка теперь лучше осведомлен в некоторых вопросах, касающихся России, и хотел бы извлечь из этого наибольшую пользу для Испании, являющейся постоянным объектом интриг со стороны Англии, которая желает за счет Испании осуществить свои амбициозные замыслы. Министр отлично понимает, что политика невмешательства, проволочек и самоизоляции безуспешна и поэтому непригодна. Гордыня не пойдет на пользу, а, напротив, ввергнет монархию в бездну несчастий. Значит, необходимо обрести друзей, и министр рассчитывает именно на Россию, чье положение и могущество вселяют в него надежды.

Я не могу гарантировать в. с-ву, что его намерения останутся неизменными, однако полагаю, что он более чем когда-либо настроен укрепить связи с нами. Так ли это — покажут время и практические дела, на которые будет уполномочен г-н Гальвес. Впрочем, через некоторое время я снова встречусь с графом Флоридабланкой. В этом месяце двор предпринимает поездку в Аранхуэс раньше обычного.

Судя по настроению королевы, пребывание там дипломатического корпуса не доставит ей особой радости и вряд ли скрасит ее одиночество. Только к середине марта, после ее родов, мы получим традиционное приглашение и поедем туда. Однако в случае необходимости встретиться с министром я не премину хотя бы на несколько дней совершить поездку в Аранхуэс, чтобы исполнить свой долг ².

Все известия из Марокко подтверждают, что африканский монарх находится в тяжелом положении. Его брат некоторое время был в заключении, но сумел бежать из тюрьмы и встал во главе десятитысячного войска, под защитой которого провозгласил себя императором. Здешний двор, кажется, сочувствует ему. Он всегда был другом Испании, поэтому здесь с нетерпением ожидают дальнейших известий о судьбе марокканской империи.

Имею честь...

Зиновьев

1 В донесении от 5/16 января Зиновьев писал, что Англия, которая последовательно проводит политику сдерживания Испании, вновь активизировала свою деятельность и выдвинула проект торгового договора. По мнению Зиновьева, ответ испанского двора будет отрицательным, поскольку в Мадриде не очень доверяют ее предложениям (АВПР, ф. Сношения России с Испанией, д. 477, л. 1 —2).

2 Шифром, далее — открытым текстом.