№ 27

1648 г. июля 10. — Письмо из Шаргорода брацлавского хорунжего Я- Дзика подскарбию калушского старосты Ю. Шорнелю с сообщением о крестьянских восстаниях в Подольском воеводстве

Милостивый пан Шорнель, мой весьма милостивый пан и шурин

Исполняя свои обязанности, доношу моему м. п., что своевольные бунты у нас на Украине не прекращаются, а, наоборот, расширяются и все берут начало в слободах е. м. коронного хорунжего. Я все же с людьми е. м. нашего е. м. пана сдерживаю своих и по возможности защищаюсь от гультяйства.

Недавно, б июля, полторы тысячи этих злодеев, собравшись в Шаргороде, напали на Томашполь во время сна горожан этого города, [объявив] через посла, чтобы те покорились и не защищались, угрожая им огнем и мечем. Но верные королю томашпольцы не сделали этого и мужественно защищались, а в то же время дали мне знать. Так как я был тяжело болен, я отправил пана Холоневского с несколькими сотнями всадников им на помощь. Прибыв под Шаргород, он храбро сражался с ними, но так как они заперлись в городе и замке, он не мог их первым ударом взять, так как у них были пушки и много пороха. Там мы потеряли покойного пана Руссияна, только это и случилось.

А к вечерне гультяи, руководимые обманчивой надежной на то, что нашим дали отпор, захватив пушки из города и замка князя Четвертинского, сами переодевшись в женские рубашки, а мещане — в [75] мужские поверх одежды, пошли штурмом на Томашполь. Бог им не помог, пехота приняла штурм на себя, а некоторые хоругви, выйдя в поле, ударили на них сбоку и, взяв их на сабли, рубили их целую милю от Томашполя до ворот Шаргорода. Этих гультяев погибло более тысячи. Нам досталась артиллерия, несколько хоругвей, гусарские барабаны. Когда их побили с хода, они ночью, не ожидая следующего утра, подожгли город с замком и сами бежали. [Если] что еще будет, дам знать е. м. пану, так как опять гультяйство собирается в Верхове и Яланце, желая отомстить за Томашполь, но бог им не поможет.

В этом последнем сражении погиб средний Ярошинский и несколько казачков. У пана Зуля Стефана перебита нога рогатиной. Много других раненых, но это и неудивительно, где лес рубят, там щепки должны лететь.

Привели несколько десятков пленных, но одних я приказал сейчас же казнить, оставив только более выдающихся для примера и послушания. Их военного писаря я послал в Каменец пп. судьям каптуровым и девятерых (в том числе одного попа) в присутствии городского смотрителя приказываю казнить; второй поп погиб в сражении, а третий ушел с конным отрядом.

У нас нет никакого подкрепления, только один господь бог о нас печется. Е. м. п. коронный хорунжий с людьми в Бродах, князь е. м. Вишневецкий отказывается дать помощь, потому что он также в опасности. Есть п. Калинский с несколькими сотнями людей е. м. п. хорунжего, но он только в господских имениях воюет, высматривает, что бы ему захватить; скот и стада от него дьявольски страдают, бесчисленное количество этого нахватал.

Сегодня во время писания этого письма мне дали знать из стана, что гультяи снова собрались, захватили Балановку и Клубовку. Не надеясь уже, что паны Жеромские живы. Хотя нас немного, идем в помощь Томашполю и местечкам. Я писал и к пану Броневскому, полковнику е. м. п. хорунжего, в Бар, прося подкреплений. Уже некогда больше писать. Поэтому предоставляю себя милости в. м. пана.

Из Шаргорода, 10 июля 1648 г.

В. м. м. пана доброжелатель, друг и слуга Ян Дзик, хорунжий брацлавский.