№ 78

Я. в. м. п. воевода полоцкий, м. в. м. пан и дядя.

С тревогой ожидал я известия от в. м. м. м. пана и, когда уже имел наготове казака с письмом, я получил то письмо от в. м. м. м. пана, на которое сразу отвечаю.

Справедливо, в. м. м. м. пан, опасаешься, чтобы из-за неполучения жалованья самороспуск войска не ускорил окончательной гибели отчизны, особенно [если это происходит] под боком и почти на глазах у не заслуживающего доверия неприятеля, который, несмотря на перемирие, не соблюдает условленных договоров и чрезвычайно внимателен к открывающимся благоприятным возможностям для новых отважных предприятий.

Это подтверждается известиями, которые только что дошли до меня из лагеря, что, кроме того, что из Любеча и Лоева, земель Речи Посполитой, присоединенных к Великому княжеству Литовскому и лежащих по той стороне реки Припять, черниговский полковник запрещает [давать] нашим съестные припасы, — в Гомель также вошло несколько сотен казаков с неким полковником Небабой, вызванных мещанами, отказывавшимися давать хлеб нашим. [212]

И [даже] в тех самых местах, где стоит войско, крестьяне, возбужденные казаками на дерзкие поступки, начинают восставать и скопляться по лесам. Приходят даже такие известия, что они выжидают в убежище Цецорске (который был укреплен для успешной обороны), готовят множество челнов, заготавливают съестные припасы и больше всего сухарей, чтобы удобно организовать сосредоточение [своих сил]. Поэтому я частыми письмами побуждаю войско к наибольшей осторожности, чтобы, не доверяя таким неопределенным указаниям, как можно внимательнее наблюдали за их враждебными выходками и остерегались.

А поскольку мою заботу всегда увеличивает то, что так много ротмистров, поручиков, ратников разъехалось по домам, то я пишу всем письма и универсалы, чтобы относительно этого принять меры, строго требуя, чтобы возможно скорее возвращались к войску [под угрозой] сурового наказания. Вообще я стараюсь во всем поступать, как того требует моя должность, препятствуя всем таким попыткам и усилиям, лишь бы отчизна не была лишена достаточной защиты против угрожающих ей опасностей. Но меня очень печалит, что другие, которые должны бы идти вперед вместе с нами, стараются только о замедлении дел. Нет недостатка в церемониях и обещаниях. Так, недавно е. к. м. послал письмо всему войску, в котором, восхваляя дела и охоту рыцарства, поощряет к твердости и постоянству в службе. Но я понимаю, что этим представлением не отделаться от ожидающих существенного, и если стремимся [видеть] отчизну неприкосновенной и целой, мы непременно должны обдумать более действительные средства для удержания войска и устранить ошибки, допущенные при наборе дополнительных войск. Ибо поведение в. м. м. м. п. и е. м.воеводы трокского действительно побуждает к удивлению и справедливому сожалению.

Также высокие соображения в. м. м. м. пана относительно неслыханной новости раздачи хлеба, измерения пп. комиссарами волок, требования вопреки воинским правилам денежной стации, взимания в походе денег с хозяйств с окончательным разорением бедных мужичков. Я не хочу ничего прибавить, только то, что от этой меры происходят бесконечные нелепости. Ибо, прежде всего, это выделение столь многих волок, особенно оседлых, займет почти всю Литву и другим нельзя будет поместиться, разве только при границе. Эти комиссары (как то в. м. м. м. пан видишь) — бремя для крестьян. Они будут искать своей выгоды с обеих сторон, от державцев, которые платят для того, чтобы укрыть волоки, а с другой стороны, чтобы большие держания выдавали за малые. А в такое тяжелое время от этого [будут] большие убытки и замедлится [формирование] столь необходимых подкреплений. Кроме того, перепись эта, [производимая] не в лагере, а в походе, породит множество больных, умерших, а гетман должен принимать, когда придут, ибо уже записаны. Налезет, наверно, также всякий неустойчивый сброд. Конечно, как-нибудь еще возможно и справедливо, чтобы с волоки не брать больше 5 злотых, как пишет в своем письме е. к. м., но нужны более обширные квартиры [для войска]. Однако в походе на ночлегах брать деньги с хозяйств — это беззаконие, ибо и кушать будут по-старому, и еще подымное [будут [213] брать]. Это внесет неслыханные и вредные неудобства и создаст благоприятные условия для своеволия и лихоимства гетманов и всяких злоупотреблений со стороны солдат.

Донес я обо всем этом е. к. м., но в. м. м. м. пану, как старшему коллеге и заслуженнейшему сенатору во всяком случае подобает пространнее говорить обо всем этом как с е. к. м., так и с тем паном, серьезно жалуясь на ущерб, причиненный нашей гетманской власти и достоинству.

Что касается хоругвей, которые своевольно разбрелись, а особенно поведения хоругви в. м. м. м. пана, то я не раскаиваюсь в том, в чем был инициатором и советником в. м. м. м. пана, ибо и теперь я такой противник такого поведения, что когда вспомню о нем, то от возмущения чуть жив. Особенно [потому], что такая до сих пор неслыханная вещь, что ратники так легкомысленно оставили хоругви, могла случиться с гетманом ⁵², особенно с в. м. м. м. паном, который всегда старался заслужить своей отвагой добрую славу в отчизне, всегда с ущербом для себя старательно удовлетворял своих [ратников].

Каков образ мыслей самого е. к. м., в. м. п. м. м. пану может стать известно из копии письма е. к. м. ко мне, которое мне отдали за несколько часов перед получением письма в. м. м. м. пана. Поэтому, как я перед этим в. м.м.м. пану тайно сообщал, таки теперь повторяю, чтобы в. м. м. м. пан осудил бы их к такому наказанию, которое и на сотого нагнало бы страх.

В прочих делах, которые относятся к нашим должностям, я желаю сноситься устно с в. м. м. м. паном, на что в. м. м. м. пан подаешь мне надежду [обещание] скоро прибыть в Вильно. Очень этому рад и притом усиленно прошу, чтобы, не откладывая, прибыл в Вильно к самому началу [заседаний] радомского трибунала, где я ожидаю в. м. м. м. пана, чтобы там удобнее обдумать обстоятельства, нас касающиеся. В особенности, чтобы компутовое войско ⁵³ Речи Посполитой было приведено в порядок соответственно мыслям е. к. м. и если что уклонилось с прямого пути, чтобы оно тем удобнее могло войти в свою колею.

С тем милости в. м. м. м. пана усерднейше отдаю свои искренние услуги,

В Яшунах 23 апреля 1649. В. м. м. м. пана и дяди племянник и слуга покорный Я. Радзивилл, гетман польный

Комментарии

52. Януш Кишка носил титул великого литовского гетмана. Фактически литовским войском командовал польный гетман Януш Радзивилл.

53. Компутовым называлось постоянное войско Речи Посполитой, состоявшее из.польских жолнеров и наемников-иностранцев — в отличие от посполитого рушения или ополчения, созывавшегося по особым постановлениям сейма в моменты крайней опасности для государства.