Абд ар-Рахман ал-Джабарти. Удивительная история прошлого... Годы 1213. Ч. 2.

Библиотека сайта XIII век

АБД АР-РАХМАН АЛ-ДЖАБАРТИ

УДИВИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ ПРОШЛОГО В ЖИЗНЕОПИСАНИЯХ И ХРОНИКЕ СОБЫТИЙ

'АДЖА'ИБ АЛ-АСАР ФИ-Т-ТАРАДЖИМ ВА-Л-АХБАР

(1798-1801)

Год тысяча двести тринадцатый

(15.VI.1798—4.VI.1799).

В тот же день 'Омар ал-Калакджи обратился к магрибинцам квартала ал-Фаххамин, выбрал из их числа, а также и из числа других лиц изрядное количество людей и представил их верховному главнокомандующему. Последний в свою очередь отобрал из них наиболее сильных молодых людей, роздал им оружие и снаряжение и организовал из них отряд, во главе которого был поставлен упомянутый 'Омар. Вновь сформированный отряд выехал в соответствии с обычаем магрибинских солдат с сирийским барабаном (впереди и направился в сторону Нижнего Египта, так как во время восстания некоторые тамошние города также поднялись против французской армии. Подверглись нападению также две французские баржи, и находившиеся на них солдаты были перебиты. [109]

Магрибинский отряд прибыл туда и подавил восстание. Магрибинцы напали на селение 'Ашма 191, убили шейха этого селения по имени Ибн Ша'ир, разграбили его дом, захватив его имущество, деньги и скот. А всего этого там было очень много. Магрибинцы привели его братьев и детей и всех их перебили. Они пощадили только одного маленького мальчика, которого назначили шейхом вместо отца.

Солдаты-магрибинцы расквартировались в доме около Баб ас-Са'ада 192. Было выделено несколько французов, которые приходили к ним каждый день, чтобы обучать их французскому военному искусству, тактике, строю и командам. Обучаемые выстраивались в шеренгу перед обучающим. В руках они держали ружья. Обучающий подавал им команду на своем языке. Например, когда он подавал команду "Взять оружие!", солдаты поднимали ружья на плечо и держали их за приклад. Затем он говорил: "Марш!" — и они шли рядами, и так далее.

В тот же день Бартелеми отправился с отрядом солдат в Сирийакус 193, чтобы арестовать лиц, убежавших на Восток, но не догнал их. Он захватил в селении тех, кто остался, собрал налоги и чинил при этом насилия. Через несколько дней он вернулся.

В среду шейх Мухаммад ал-Махди обратился к верховному главнокомандующему по делу Ибрахима-эфенди, чиновника на внутренней таможне. Верховный главнокомандующий милостиво разговаривал с ал-Махди в присутствии Пусьельга, управляющего таможен, то есть начальника финансового управления, и приказал перевести арестованного из дома Ага в его собственный дом. Ибрахима-эфенди обязали сделать выписку из таможенных реестров, касающуюся всего, что связано с мамлюкскими доходами 194.

В четверг около сорока барж с французскими солдатами отплыли в Нижний Египет.

В ночь на субботу, 24 джумада ал-ула (3, XI.1798), из Сирии прибыл с письмами курьер на верблюде. Он привез фирман 195 с печатью султана, письмо от Ахмад-паши ал-Джаззара, письмо Бакр-паши к его катходе Мустафа-бею, а также письмо [110] Ибрахим-бея к шейхам. Все эти письма были написаны на арабском языке. В этих письмах имелось искусно написанное предисловие, содержавшее цитаты из Корана, хадисов 196 и известные выражения, относящиеся к священной войне, а также проклятия по адресу французов и нападки на них, напоминания об их ложной вере, обманах и хитрости. В таком же духе были все письма.

Мустафа-бей катхода собрал эти письма и отправился с ними к верховному главнокомандующему. Когда Бонапарт ознакомился с ними, он сказал: "Это подделка Ибрахим-бея. /29/ Он хочет посеять вражду и раздоры между мною и вами. Что же касается Ахмад-паши, то он занимается не своим делом. Он не является правителем ни Сирии, ни Египта, так как в настоящее время правитель Сирии Ибрахим-паша. Что же касается Египта, то его правитель 'Абдаллах-паша ибн ал-'Азм 197, который в настоящее время управляет Сирией. Мне об этом известно лучше, чем кому бы то ни было. Он прибудет сюда через несколько дней, займет должность правителя, и Бонапарт будет играть при нем ту же роль, какую играли мамлюки при вали".

Прибыло также известие об отставке Мухаммад-паши 'Иззата 198 с поста великого везира, а также о смещении ряда крупных турецких государственных чиновников.

В эти дни прекратились обычные заседания дивана. Французы были поглощены укреплением Каира и его окрестностей. Они: построили фортификационные сооружения на холмах, окружающих город, и расположили на них пушки и снаряды. Французы разрушили в Гизе ряд зданий и сильно ее укрепили. Таким же образом они поступили со Старым Каиром и окрестностями Шубра.

Французы разрушили некоторые мечети. Так, они полностью снесли мечеть, расположенную около моста Инбабат ар-Римма, разрушили мечеть ал-Макасс, известную в настоящее время, под названием Авлад 'Инан и расположенную на канале ан-Насири около Баб ал-Бахр 199. Они вырубили множество пальм и деревьев для сооружения укреплений и траншей, разрушили мечеть ал-Казруни, расположенную на острове [111] ар-Рауда, и вырубили деревья в Гизе возле Абу Хурайра, а на их месте выкопали множество траншей и так далее. В ал-Хилли 200 и Булаке французы вырубили пальмы, разрушили много домов, выломали окна и двери, а деревянные части использовали для строительных работ и в качестве топлива.

В воскресенье в середине ночи отряд французских солдат прибыл к дому ал-Бакри. Французы потребовали выдать им арестованных шейхов под тем предлогом, что с ними собирается побеседовать верховный главнокомандующий. Как только шейхи вышли из дома, они были схвачены множеством солдат, ожидавших их, и отведены в дом коменданта на улице ал-Джамамиз 201, где прежде была резиденция убитого коменданта Дюпюи. Теперь там жил тот, кто был назначен вместо него.

Когда туда привели арестованных, с них сорвали одежду и препроводили в крепость, где и продержали до утра. Утром их. вывели и расстреляли, а тела их бросили около крепостной стены, причем в течение многих дней большинство жителей не знало о постигшей их участи.

В этот день несколько шейхов, думая, что арестованные еще живы, явились к Мустафа-бею, катходе паши, и уговорили его отправиться с ними к верховному главнокомандующему и ходатайствовать за них. Мустафа-бей отправился с шейхами к Бонапарту, и они все вместе говорили с ним. Переводчик им сказал: "Потерпите. Сейчас не время". После этого Бонапарт их. оставил и ушел по своим делам. Шейхи также поднялись и разошлись по домам.

Во вторник прибывший в город отряд французских солдат расположился на улице ал-Азхара. Жители решили, что французы имеют дурные намерения, и, испугавшись, закрыли лавки и разбежались по домам и мечетям. Самые различные толки ходили по этому поводу. Расстроенному воображению горожан представилось, что французы прибыли с какой-то определенной целью.

Несколько шейхов отправились к верховному главнокомандующему, сообщили ему об этом деле и о страхе жителей. Бонапарт приказал солдатам уйти. Солдаты ушли, а жители [112] вернулись и открыли лавки. Ага, вали и Бартелеми сделали обход и объявили "аман". Наступило спокойствие.

Говорили, что один из французских начальников отправился с визитом к полицейскому начальнику, проживавшему в ал-Машхаде 202 и пока он у него сидел, сопровождавшие его солдаты расположились в ожидании его. Возможно, также, — и это более вероятно, — что солдаты прибыли с целью устрашить жителей, так как французы опасались, что известие о казни шейхов может вызвать восстание.

В тот же день французы составили обращение к населению и копии с него расклеили на улицах. В нем объявлялся "аман" и жители предостерегались против мятежей, а также сообщалось, что мусульмане казнены за то, что они убили французов.

В тот же день власти начали перепись недвижимости и сбор налога. Эти действия не встретили никаких возражений: никто не промолвил ни единого слова. Как говорят, "тот, кто не довольствуется плодами тута, вынужден довольствоваться его дровами" (Арабская пословица).

В тот же день были снесены ворота улиц и тупиков. Эти ворота были еще до событий оставлены в виде уступки их владельцам, которые просили об этом и дали взятку полицейским. /30/ Так случилось, например, на улицах квартала ал-Хусайнийа. Но после событий полицейские прибыли снова, снесли эти ворота и перевезли их на площадь ал-Азбакийа, где находились все собранные ранее ворота. Затем их сломали, отделили деревянные части, погрузили на телеги и перевезли в разные места, где французы их использовали для своих работ, а частично продали на дрова. Так же поступили с железными и другими частями этих ворот.

В четверг вечером шайка солдат напала на рынок Тулун 203 сломала ворота и проникла внутрь. Солдаты разбили фонари, взломали три лавки и забрали находившиеся в них товары магрибинских купцов. Они убили сторожей, охранявших этот рынок, и ушли, не встретив никакого сопротивления. [113]

В тот же четверг шейхи отправились к верховному главнокомандующему ходатайствовать за сына ал-Джаусаки, шейха корпорации слепых, отец которого был расстрелян. Он содержался под арестом в доме ал-Бакри. Бонапарт принял ходатайство, и его освободили.

Месяц джумада ас-санийа 204 1213 года начался в субботу (10.XI.1798).

В этот день французы написали от имени шейхов обращение в нескольких экземплярах и разослали его по городам, а также расклеили на рынках и улицах Каира. [Вот его текст:]

"Совет всех мусульманских улемов Каира.

Мы просим бога уберечь нас от искушения явного или скрытого. Да избавит нас бог от сеющих раздоры на земле!

Мы доводим до сведения жителей Каира, что разные проходимцы и злодеи посеяли вражду между горожанами и французскими солдатами, которые до этого находились в дружественных отношениях и были едины.

Это привело к убийству нескольких мусульман и разграблению многих домов. Но благодаря скрытой милости всевышнего восстание улеглось, и в результате нашего заступничества перед главнокомандующим Бонапартом, человеком совершенного ума и милосердным, испытывающим сострадание к мусульманам и любовь к беднякам и обездоленным, это бедствие удалось прекратить. Если бы не его вмешательство, солдаты сожгли бы весь город, разграбили бы все богатства и перебили бы всех жителей Каира.

Вы не должны подстрекать к восстанию и слушать советы смутьянов и речи предателей. Если вы хотите спасти свою родину и быть спокойными за свои семьи и свою веру, вы не должны следовать за злодеями и уподобляться потерявшим разум глупцам, которые не умеют предвидеть последствия своих действий. Поистине бог всевышний и славный передает свою власть кому желает и управляет по воле своей.

Мы доводим до вашего сведения, что лица, подстрекавшие к восстанию, истреблены все до последнего. Бог избавил от них своих рабов и страну. Не вступайте на гибельный путь. [114] Занимайтесь майтесь своими земными делами, исполняйте свои религиозные обряды и платите налоги, которые для вас установлены. Вера в бога — лучший советчик. Салам!"

В тот же день было приказано горожанам, которые еще проживали около площади ал-Азбакийа, переехать и освободить свои дома для французов, поместившихся далеко от своих соотечественников, с тем чтобы они все собрались в одном месте. Это было вызвано тем страхом, который французы [со времени восстания] испытывали перед мусульманами. Никто из французов не выходил теперь на улицу без оружия, в то время как раньше с самого их прихода они, за исключением особых слуг чаев, никогда не ходили по городу с оружием. А сейчас даже те из них, кто не носил с собой оружия, брали с собой в руки палку, хлыст или что-либо подобное. Они стали испытывать ненависть к мусульманам и остерегаться их. Мусульмане перестали выходить на улицы после захода солнца и до наступления дня. Среди тех, кто переехал из ад-Дарб ал-Ахмар 205 в ал-Азба-кийу, был Кафарелли, прозванный Абу Хашаба, так как у него была деревянная нога 206. Тем не менее он ходил без костыля и быстрее всякого здорового поднимался и спускался по лестнице, а также прекрасно ездил верхом. Имя его мы уже упоминали. Кафарелли возглавлял все дела, связанные со строительством укреплений, и был специалистом по военной тактике. Французы относились к нему с огромным уважением и проявляли к нему большое внимание. Ранее он жил в доме Мустафы Кашифа Тура 207. Во время событий толпа жителей напала на его дом, разграбила его и убила там нескольких французов. Остальные /31/ французы бежали и сообщили о случившемся в большую крепость. Из крепости прибыло значительное число солдат, некоторые из них остановились перед входом в дом, открыли огонь из ружей и разогнали теснящуюся перед дверью толпу. После этого остальные солдаты вошли в дом и убили оказавшихся там мусульман. А последних было там немало.

В этом доме было много европейских приборов и оптических, астрономических, геометрических и математических инструментов. Каждый такой прибор не имел себе равного и [115] представлял большую ценность для того, к го умеет с ними обращаться. Толпа разбросала их и разбила вдребезги. Это очень огорчило французов. Они долго разыскивали эти приборы и обещали тому, кто принесет их, большое вознаграждение. В числе тех, кто был убит во время стычки в доме Кафарелли, был шейх Мухаммад аз-Захар.

5 джумада ас-санийа (14. XI.1798) был выпущен на свободу и вернулся в свой дом Ибрахим-эфенди, чиновник внутренних таможен.

8 джумада ас-санийа (17. XI.1798) было казнено четверо коптов. Двое из них были столярами. Говорили, что они напились допьяна в винной лавке, взломали несколько лавок и украли различные товары. В прошлом они также не раз совершали подобные дела. Это рассердило коптов.

В тот же день французы написали обращение, разослали копии с него по стране и расклеили их на улицах города. Это обращение также было написано от имени шейхов, но было более пространным, чем предыдущее. [Boт его текст:] "Совет мусульманских улемов Каира.

Мы доводим до сведения мусульман — жителей городов, а также бедуинов и феллахов провинций, что Ибрахим-бей, Мурад-бей и остальные мамлюки разослали во все провинции Египта письма и обращения, стремясь вызвать смуту среди населения. Они утверждают, что эти письма написаны повелителем нашим султаном и некоторыми из его везиров. Это ложь и клевета. Мамлюки были очень огорчены и опечалены, а также охвачены сильным гневом против улемов и народа Египта за то, что те не согласились покинуть свои семьи и родину и бежать с ними. Они хотели, чтобы поднялось восстание и вспыхнула вражда между жителями и французской армией, чтобы государство было опустошено, а все его жители погибли. Они желали этого, так как были сильно раздражены тем, что их господство над Египтом окончилось.

Если бы эти письма исходили на самом деле от его величества султана султанов, то последний послал бы их открыто с назначенным для этой миссии агой. [116]

Мы сообщаем вам, что французская нация, единственная среди всех европейских наций всегда любила мусульман и их религию и ненавидела язычников и их суть. Являясь верными друзьями повелителя нашего султана, французы стоят на страже его интересов, а также интересов его друзей и неустанно добиваются его милости, добрых с ним отношений и помощи его. Они любят того, кто ему друг, и ненавидят того, кто ему враг. Потому-то так сильна ненависть между французами и московитами, — она вызвана той враждой, которая существует между султаном и этими неверными московитами. Французский народ поможет его величеству султану захватить их страну, если того пожелает бог всевышний, и истребить их всех до единого.

Мы вам советуем, жители провинций Египта, не поднимать восстаний, не сеять зла между людьми, не оказывать противодействия французской армии и не наносить ей ущерба, так как это принесет вам лишь вред и гибель. Не слушайте слов людей, разжигающих смуту. Не повинуйтесь воле тех, кто, не отдавая себе отчета в своих действиях, сеет раздор на земле и не совершает ничего благочестивого. Иначе вам придется раскаиваться в своих поступках.

Платите сполна налоги, которые взимают с вас мултазимы, и тогда вы будете жить спокойно на вашей родине, а ваши семьи и имущество будут в безопасности и спокойствии, ибо его превосходительство верховный главнокомандующий Бонапарт обещал нам, что он не помешает никому исповедовать ислам, не будет препятствовать нам исполнять законы, предписываемые богом, облегчит положение народа, ограничится собиранием поземельного Налога и ликвидирует дополнительные поборы, созданные мамлюкской тиранией.

Не связывайте своих надежд с Ибрахимом /32/ и Мурадом и положитесь на вашего господа и создателя рода человеческого. Пророк и почитаемый посланник бога сказал: "Смута спит, проклятие бога тому, кто возбудит ее между народами". Самое лучшее что есть на свете — это молитва и мир".

13 джумада ас-санийа (22. XI.1798) были казнены два [117] человека у ворот Баб Зувайла. Один из казненных был еврей. Причина их казни неизвестна.

В тот же день из дома зятя Ибрахима Катходы 208 было вывезено много сундуков с драгоценными камнями и украшениями, золотой и серебряной посудой, множеством одежды и другого имущества.

15 джумада ас-санийа (24. XI.1798) отряд французских солдат прибыл к Баб Зувайла. Французы взломали двери нескольких лавок, в которых продавался сахар, и забрали его. Владельцы лавок ничего не получили за него.

В тот же день донесли на человека, у которого были спрятаны два сундука с имуществом, отданные ему на хранение Аййуб-беем ад-Дафтардаром. Этого человека вызвали и приказали ему привезти сундуки. Он долго отрицал свою вину и не признавался, но в конце концов вынужден был их привезти. В сундуках нашли оружие и кинжалы с инкрустацией из драгоценных камней, жемчужные четки и другие предметы.

20 джумада ас-санийа (29. XI.1798) французы отпечатали несколько листовок и расклеили их на улицах. В них содержалось сообщение о том, что в пятницу 21 джумада ас-санийа они намереваются отправить с площади ал-Азбакийа в полет воздушный корабль французского изобретения. В связи с этим, как обычно, среди жителей было много разговоров.

В назначенный день после полудня множество горожан и европейцев собралось, чтобы увидеть это чудо. Я там был также и видел сделанный из ткани купол, прикрепленный к установленной мачте. Этот купол был трех цветов — красного, белого и синего — и похож на круглое решето. В середине его находилась лампа с фитилем, погруженным в какое-то масло. Эта лампа была прикреплена железной проволокой к обручу, к которому были привязаны блоки и веревки. Концы веревок тянули люди, стоявшие на крышах соседних домов.

Спустя час после полудня фитиль подожгли. Дым от него поднялся в этот купол и наполнил его. Ткань вздулась и приняла форму шара. Дым стремился подняться еще выше, но, не находя выхода, тянул шар вместе с собой ввысь. [118] Однако удерживающие его люди не выпускали веревок до тех пор, пока он не оторвался от земли. Тогда они обрезали веревки, и он поднялся в небо, наполненный воздухом. Некоторое время воздушный шар плавно летел, потом обруч с фителем упал, а затем упал и шар, причем из него высыпалось множество отпечатанных листовок.

После того как все это произошло и шар упал, французы почувствовали себя неловко. Все, что они говорили о мудро изготовленном воздушном шаре в форме корабля, который поднимется в воздух и в который сядут несколько человек и улетят на нем в далекие страны, для того чтобы узнать там новости и отправить письма, оказалось выдумкой. На самом деле их воздушный шар напоминал бумажные змеи, которые пускают на праздниках и свадьбах.

В ту же ночь французы совершили обход улиц. Они несли корзины с отравленным мясом, которое бросали собакам. От этого погибло множество собак.

На следующее утро жители нашли на улицах валявшихся мертвых собак. Они наняли людей, которые выбросили их на свалку.

Побудило к этому французов то, что, когда они по ночам молча проходили по улицам города, собаки бросались на них, следовали за ними по пятам и докучали своим лаем. Поэтому французы отравили собак не только к своему удовольствию, но и к удовольствию жителей.

25 джумада ас-санийа (4. XII.1798) отряд французских солдат выступил против Мурад-бея. Также были отправлены солдаты в Кирдасу 209, Суэц и в ас-Салкхийу в связи с появлением там бедуинских племен. Французы отобрали у водовозов верблюдов и ослов и уплатили им за это. И тогда в городе стала ощущаться нехватка воды, которая сразу подорожала. Цена бурдюка с водой достигала теперь десяти серебряных пара.

В тот же день французы обнаружили имущество, отданное на хранение и спрятанное в различных домах, в том числе большое количество сундуков, оружия, мебели, фарфоровой и медной посуды и так далее. [119]

Окончился месяц, на протяжении которого произошло так много событий, что их трудно передать даже частично, а полностью охватить просто невозможно.

Из этих событий [можно упомянуть следующие:]

Французы построили /33/ в Гайт ан-Нуби 210, поблизости от ал-Азбакийи, особое здание, предназначенное для увеселений. В нем собирались в определенное время женщины и мужчины. Каждый, входящий сюда, должен был предъявить специальный билет, за который он обязан был уплатить деньги, или получить особое разрешение на вход.

В этом же месяце французы сделали новый ниломер на острове ар-Рауда вместо старого, который они сломали. Они разрушили много зданий в Гизе, выровняли холм возле моста ал-Лимун и соорудили на его вершине ветряную мельницу диковинного вида. Эта мельница перемалывала много ардаб-бов 211 зерна и состояла из четырех камней. Другую мельницу они построили на острове ар-Рауда против Масатиб ан-Нашшаб.

Французы разрушили мечеть, расположенную около моста ад-Дикка, и начали засыпать район около пруда ал-Азбакийа. Они разрушили здания напротив дома верховного главнокомандующего, так что перед ним образовалась широкая площадь, разрушили также и дом, примыкающий к дому главнокомандующего, уничтожили расположенные позади парки, вырубили в них деревья и сделали земляную насыпь по прямой линии, начиная от дома верховного главнокомандующего и до моста ал-Магри-би 212. Этот полуразрушенный мост они восстановили, а затем построили новую огромную широкую дорогу, ровную и длинную, соединявшую по прямой линии ал-Азбакийу с Буланом. Около Булана эта дорога раздваивалась: одна вела к Абу-л-'Ала 213, а другая — в сторону ат-Таббана 214 и к берегу Нила. Эту дорогу пересекала другая, связавшая Абу-л-'Ала и мечеть ал-Хатири 215 с районом дубилен. По обеим сторонам этой дороги на всем ее протяжении французы вырыли два рва и обсадили их деревьями. Другую дорогу они проложили между Баб ал-Хадид и Баб ал-'Адави около места, известного под названием аш-Шайх [120] Шу'айб 216, где находились гончарные мастерские. Они сделали насыпь и выровняли длинную дорогу, протянувшуюся от упомянутого места и до района бойни за кварталом ал-Хусайнийа, причем снесли все находившиеся на пути постройки, огороды, деревья, холмы. Они снесли также значительную часть большого холма около моста ал-Хаджиб 217, засыпали часть канала Биркат ар-Ратли 218, вырубили деревья в расположенном против плотины Биркат ар-Ратли саду, принадлежавшем чиновнику таможни, а также деревья, которые росли на берегу канала. Кроме того, они снесли здания, расположенные между Баб ал-Хадид и площадью около мечети ал-Макасс, засыпали низину, и, таким образом, дорога протянулась по прямой линии от ал-Азбакийи до Куббат ан-Наср, известного под названием Куббат ал-'Азаб 219 в районе ал'Адлийи.

Французы назначили определенных людей, которые должны были заняться этими дорогами и ремонтировать участки, пострадавшие от хождения и езды на мулах и ослах. Эту большую и важную работу они выполнили в самый короткий срок. Они никого не принуждали работать бесплатно, а, напротив, платили рабочим повышенную, по сравнению с обычной, плату, причем выплачивали деньги ежедневно после полудня.

Для ускорения дела и облегчения труда французы прибегали к помощи простейших машин. Так, вместо корзин и носилок они изготовили маленькие тележки с двумя ручками позади. Рабочий без труда наполнял переднюю часть тележки землей, песком или камнями. Каждая такая тележка вмещала столько земли, сколько вмещалось в пять корзин. После этого рабочий брался за деревянные ручки и толкал тележку вперед. Таким образом рабочий катил эту тележку без особых усилий. Потом рабочий наклонял ее одной рукой и легко высыпал из нее содержимое. Столь же удобны и искусно сделаны были и мотыги и кирки. Работали в основном французы. Они кололи камни и распиливали дерево исключительно по правилам геометрии, под прямыми углами и по прямым линиям.

Французы превратили мечеть Бейбарса 220, расположенную за пределами квартала ал-Хусайнийа, в крепость, а минарет [121] ее — в башню. На крышах мечети они расположили пушки и поместили отряд солдат. Внутри мечети они построили казармы /34/ и разместили в них солдат. До того эта мечеть долгое время бездействовала, в ней не совершалось богослужение. Смотритель ее продал обломки мечети и многие ее колонны.

[Следует также упомянуть], что французы построили на холме, известном под названием Талл ал-'Акариб 221 и расположенном в ан-Насирийе, крепость со сторожевыми башнями и траншеи. В эту крепость они завезли военное снаряжение и расположили там гарнизон. Они разрушили некоторые принадлежавшие мамлюкским беям дома и использовали битый камень и мрамор для строительства своих зданий.

Для представителей администрации, ученых — математиков и астрономов, специалистов по строительному делу — инженеров, архитекторов, а также художников, скульпторов, чертежников, писарей, бухгалтеров и писцов французы отвели новую улицу квартала ан-Насирийа и [лучшие] ее здания, подобные дому Касим-бея, амир ал-хаджжа, известного [под именем] Абу Йусуф 222, старый и новый дома Хасана Кашифа Черкеса. На постройку и украшение этого дома Хасан Кашиф потратил большие средства, добытые им при помощи угнетения народа. Когда побелка и меблировка дома были закончены, произошли описанные выше события. Хасан Кашиф бежал с другими мамлюками и бросил свой дом.

В этом доме французы основали библиотеку с большим количеством книг. Они назначили хранителей и смотрителей, в обязанности которых входило стеречь книги и выдавать их читателям. Посетители библиотеки могут смотреть любые книги, какие пожелают. Читатели собираются в библиотеке каждый день за два часа до полудня и рассаживаются на стульях, расставленных вокруг широких прямоугольных столов в большом зале, расположенном напротив помещения, где хранятся книги, и просят принести им те книги, которые они хотят просмотреть. Хранитель приносит их. Все читатели (даже простые солдаты) внимательно перелистывают их, просматривают и делают выписки. [122]

Если в библиотеку приходит кто-либо из мусульман, желающих на "ее взглянуть, ему разрешают занять самое лучшее место, встречают его приветливо, с улыбкой, выражают радость по поводу его прихода, особенно если обнаружат в нем способности к наукам, знания и любознательность. Французы в этом случае проявляют любезность и дружелюбие и приносят ему различные печатные книги с разнообразными иллюстрациями, на которых изображены земля с расположенными на ее поверхности странами, животные, птицы и растения. Там имеются также книги по древней истории и по истории отдельных народов, книги, содержащие рассказы об апостолах с изображением их и сотворенных ими чудес, а также рассказы о событиях из жизни этих народов. Все это достойно изумления.

Я был в этой библиотеке много раз. Там мне показали, среди многого другого, большую книгу, посвященную жизнеописанию пророка, — да благословит его Аллах и приветствует 223. Художники нарисовали его благородный облик, как то позволили их знания и усердие. Пророк был изображен там стоящим во весь рост и с благоговением взирающим на небо. В правой руке он держал меч, а в левой — книгу. Вокруг стояли с мечами в руках его сподвижники,— да благословит их Аллах. На других страницах были изображены четыре праведных халифа 224, вознесение Мухаммада на небо и Бурак 225, на котором Мухаммад, — да благословит его Аллах и приветствует, — совершил путешествие на скалу Иерусалимского храма, а также Иерусалимский храм, священные земли Мекки и Медины, изображения великих имамов и других халифов и султанов.

В библиотеке имелся также вид Стамбула с его великими мечетями, такими, как мечеть Ая-София и мечеть султана Мухаммада 226. Здесь же была изображена церемония празднования дня рождения пророка и толпы жителей, присутствовавших при этой церемонии. Мечеть султана Сулаймана 227 была изображена в момент пятничной молитвы, а мечеть Абу Аййуба ал-Ансари 228 — во время заупокойной молитвы.

В этих книгах были также изображения других городов, морей и побережий, пирамид, древних памятников Верхнего [123] Египта со скульптурными украшениями и картинами, а также изображения животных, птиц, растений и трав разных стран.

Я видел там книги по медицине, анатомии, инженерному делу, механике и много книг по исламу, переведенных на французский язык. Я видел также Китаб аш-шифа' кади 'Ийада 229, которую французы называют Шифа шариф, и поэму ал-Бурда ал-Бусири 230. Французы сохранили все ее бейты 231 и перевели ее на свой язык. Я убедился, что некоторые из них помнят наизусть суры Корана. Словом, у них большие знания в науках, главным образом в области математики и филологии. Они делают большие усилия в изучении языка и логики и тратят на это дни и ночи. У них имеются редкие книги по грамматике /35/ и этимологии различных языков, что позволяет им в кратчайший срок делать переводы с других языков на свой язык.

У Тота, астронома 232, и его учеников в специальном месте хранятся совершенные европейские астрономические инструменты большой точности, великолепные телескопы изумительной конструкции и очень дорогие, изготовленные из желтой меди и позолоченные. Эти приборы закреплены хорошо пригнанными винтами. Каждый прибор состоит из нескольких частей, соединенных друг с другом скрепами и тонкими винтами. Когда прибор собран, он становится большим и занимает много места. В нем имеются подзорные трубы, через которые можно видеть наблюдаемый предмет. Если разобрать такой прибор, то окажется, что он помещается в небольшом ящике.

При помощи телескопов можно наблюдать за звездами, определять расстояния до них, их размеры и высоту, взаиморасположение и противостояния.

Там находятся также очень ценные песочные и другие разнообразные часы, указывающие секунды с удивительной точностью, и другие приборы.

Французы выделили для одной из своих групп дом Ибрахима Катходы ас-Саннари. Это были художники разных специальностей. Среди них был художник Араго 233, который очень искусно рисует портреты: изображение человека так рельефно [124] выделяется на чистом фоне, что смотрящему на него кажется, будто он вот-вот заговорит.

Араго рисовал портреты шейхов и других знатных лиц, каждого в отдельной рамке. Эти портреты вывешивались в залах заседаний верховного главнокомандующего и в других местах.

Некоторые художники рисовали животных и насекомых, другие — рыб и морских животных различных пород и названий. Когда они находили необычное животное или рыбу, каких нельзя встретить в их стране, они клали их в особую жидкость, чтобы форма и состояние их не изменялись, а тело их сохранялось и не разлагалось, даже если бы оно находилось в таком положении длительное время.

Особое помещение было выделено также для инженеров и специалистов по точной механике. Поблизости, в доме Зу-л-Факара Катходы, разместился врач Руа 234. Свои инструменты, порошки и ступки он расположил в отдельном углу. Для него были сооружены печи, очаги, большие котлы и сосуды для перегонки воды, изготовления мазей и получения солей. Ему построили на первом и втором этажах две лаборатории с полками, на которых стояли сосуды, наполненные составами, лекарственными смесями и бутылками различных видов. В этих лабораториях находились также и другие врачи и хирурги.

В доме Хасана Кашифа Черкеса было отведено также место для ученых, врачей и химиков. В этом доме соорудили симметрично расположенные печи, установили различные удивительной формы приборы для фильтрования, выпаривания, получения вытяжек и эссенций, дистилляции, добывания солей из пепла, полученного из трав и растений, для извлечения воды, удаления жидкости из раствора и приготовления растворов. Внутри помещения на полках вдоль стен были расставлены бутылки и стеклянная посуда различной формы и вида с разнообразными экстрактами.

Но больше всего меня поразило, когда один из помощников взял бутылку, содержавшую какой-то раствор. Часть этого раствора он перелил в стакан. Затем он вылил в него часть [125] содержимого другой бутылки. Вода поднялась кверху, и из смеси стал выделяться цветной дым. Затем дым исчез, то, что находилось в стакане, высохло, и содержимое его превратилось в твердый камень желтого цвета, который выпал из перевернутого стакана. Мы брали этот камень в руки и рассматривали его. Затем то же самое было сделано с другой жидкостью, из которой получился синий камень. Из третьей жидкости получился камень красный, как рубин.

После этого помощник взял немного белого порошка, положил его на наковальню и слегка ударил по нему молотком. Раздался ужасный звук, похожий на звук выстрела из карабина. Мы испугались, а присутствовавшие французы, глядя на нас, рассмеялись.

Производящий опыты снова взял пустую бутылку удлиненной формы длиной в пядь с узким горлышком, и погрузил ее в чистую воду, находившуюся в деревянной ванночке, покрытой изнутри свинцовыми пластинками. После этого он погрузил в воду другой сосуд иной формы. Он опустил оба сосуда в воду, а затем поднял их таким образом, что в одном из них задержался воздух. В это время другой помощник принес зажженный фитиль, и, когда первый высунул горлышко бутылки из воды, он немедленно приблизил к нему пламя. Воздух, находившийся в бутылке, вышел, и раздался оглушительный взрыв.

/36/ Кроме этого, французы показали множество опытов и научных экспериментов, основанных на соединении различных элементов и соприкосновении различных пород.

Нам показали вращающийся ролик, на который была насажена бутылка. При соприкосновении вращающейся бутылки с каким-то твердым предметом из нее вылетали искры и раздавался какой-то звук и потрескивание. Если кто-либо дотрагивался до той части машины, на которой был закреплен ролик, или хотя бы до конца прикрепленной к ней тончайшей проволоки, касаясь в то же время другой рукой конца вращающейся бутылки или ближайшей части машины, он сразу же чувствовал сильное сотрясение, дрожь во всем теле, треск в костях плеча и [126] рук. То же самое происходило с каждым, кто дотрагивался до того, кто касался бутылки, или какой-либо части его одежды, или какого-либо предмета, соприкасающегося с ним. То же самое произошло бы от прикосновения тысячи человек или даже более того.

Были показаны и другие опыты, вызывающие столь же удивительные результаты, которые умы, подобные нашим, не могут ни понять, ни объяснить.

Отдельное помещение было предоставлено также столярам, изготовлявшим орудия, деревянные изделия, ветряные мельницы, повозки и все, что необходимо французам в их работе, строительстве и для их ремесленников.

Другое помещение было отведено для кузнецов. В нем были построены большие печи с огромными кузнечными мехами, которые непрерывно гонят в печь воздух в большом количестве и которые приводит в движение рабочий легким движением сверху вниз. Были сооружены наковальни, большие молоты для изготовления железных изделий, машины и огромные токарные станки для вытачивания больших железных винтов. На них имеются тяжелые колеса, которые крутит рабочий для мастера, обтачивающего железное изделие грубым крепким резцом. Над рабочим местом подвешена маленькая баночка с отверстием, наполненная водой, которая сочится на обтачиваемый предмет для охлаждения его, так как он от трения нагревается.

В самой верхней части этого помещения расположились механики, изготовляющие изделия, требующие большой точности, например циркули, часы, точные геометрические приборы и другие инструменты.

Месяц раджаб 235 1213 года начался в воскресенье (9.XII.1798).

3 раджаба (11. XII.1798) был казнен один военный. Говорили, что это Мустафа Кашиф из отряда Хусайн-бея, известного под именем Шифт 236. Он бежал с другими беглецами, а затем без разрешения вернулся и скрывался в течение нескольких дней в доме шейха Сулаймана ал-Файйуми, который передал [127] его Мустафе Ага — начальнику полицейских отрядов, чтобы тот дал ему охранное свидетельство. Последний сообщил французам об этом деле и настроил их против Мустафы Кашифа. Французы приказали Мустафе Ага казнить Мустафу Кашифа. Последнему отрубили голову и пронесли ее по городу с криком: "Такова будет судьба тех, кто прибудет в Каир без разрешения французов".

В четверг прибыл французский офицер, командовавший французскими войсками в районе Калйуба 237. Его сопровождал Сулайман аш-Шавариби — шейх этого района и его правитель. Сразу же после прибытия в Каир шейх был заключен в крепость. Говорили, что французы случайно нашли письмо, отправленное им во время прошлого восстания в Сирийакус, в котором он побуждал жителей этого района к мятежу и приказывал им выступить, как только они увидят поражение французов. Вместе с Сулайманом аш-Шавариби французы заключили в крепость четырех мамлюков.

В тот же день французы распорядились ежедневно в полдень трубить в рожок, так как у них это время считается началом дня.

Во вторник, 10 раджаба (18. XII.1798), было объявлено на улицах о том, что желающие приобрести лошадей или ослов могут прийти в пятницу, 13 раджаба, в Булак и купить у французов то, что им нравится. Французы отпечатали по этому поводу объявления и расклеили их на улицах и в переулках. Вот их текст:

"Доводится до сведения всех жителей Египта, что в пятницу, 13 раджаба, в 2 часа в Булаке французские власти будут продавать лошадей. Каждый, кто пожелает их купить, может это сделать".

В понедельник, 16 раджаба (24. XII.1798), верховный главнокомандующий Бонапарт отправился в Суэц. Он взял с собой сейида Ахмада ал-Махруки, Ибрахима-эфенди — чиновника внутренних таможен — и других чиновников, инженеров и художников, Джурджиса ал-Джаухари, Антуна Абу Такийа 238 и других лиц. /37/ Его сопровождало множество конных и пеших [128] солдат с обозом, в котором были пушки, повозки, паланкины и верблюды для перевозки провианта, воды и амуниции.

В тот же день французы приказали организовать диван по-новому. В него было назначено шестьдесят человек, четырнадцать из коих образовали особый, или постоянный, диван, который заседал постоянно. Остальные должны были собираться лишь в случае необходимости.

В число четырнадцати членов постоянного дивана вошли шейхи — аш-Шаркави, ал-Махди, ае-Сави, ал-Бакри и ал-Файйуми; купцы — ал-Махруки и Ахмад Мухаррам; христиане — копт Лутфаллах ал-Мисри и сирийцы Йусуф Фарахат и Ми-ха'ил Кахил, [Из европейцев —] англичанин Раваха 239 и французы Бодини и Муса Кафф 240. В состав дивана 241 вошли также французские комиссары 242 и переводчики. Что касается главного дивана, то большинство его членов состояло из шейхов ремесленных цехов.

В связи с созданием дивана французы написали большой указ и, отпечатав его в большом количестве экземпляров, разослали знатным лицам и по своему обычаю расклеили на улицах. Лицам, назначенным в диван, они вместе с вводной частью указа разослали бумаги с их именами, вроде удостоверений. Я пишу об этом указе так подробно, желая показать, что он был рассчитан на то, чтобы ввести в заблуждение жителей и обмануть знатных людей при помощи различных хитростей, которые видны не только изощренному уму, но и простому взгляду.

Этот документ написан от имени верховного главнокомандующего французской армией Бонапарта. Вот его текст: "Во имя бога милостивого и милосердного! От имени главнокомандующего французской армией мы обращаемся ко всем жителям Египта, к простым и знатным людям.

Мы доводим до вашего сведения, что некоторые потерявшие разум люди, невежественные и не отдающие себе отчета, к каким это приведет последствиям, посеяли смуту и беспорядки среди жителей Каира, но бог покарал их за их действия и дурные намерения. Создатель всевышний и славный повелел мне [129] быть снисходительным и милосердным к его рабам. Я выполнил его волю и оказал вам милосердие и простил вас. Однако я испытывал гнев и сильное огорчение из-за того, что вы подняли восстание, и поэтому два месяца тому назад я уничтожил диван, учрежденный мною для поддержания порядка в вашей стране и устройства ваших дел. В настоящее время мы намереваемся восстановить существовавший ранее диван, так как ваше достойное поведение и хорошее отношение к нам в упомянутый период заставили нас забыть совершенные ранее злодеями и мятежниками преступления.

Улемы, тарифы, сообщите вашему народу и всему населению, что те жители, которые по заблуждению и недомыслию будут враждебно относиться ко мне и ссориться со мной, не найдут убежища и не укроются от меня на этом свете, и если они будут противодействовать воле бога всевышнего и славного, то не спасутся и от карающей десницы божьей. Всякий разумный человек знает, что мы не делаем ничего, что не совпадало бы с волей бога всевышнего и славного, с желаниями и предписаниями его. Кто сомневается в этом — неразумен и слеп.

Сообщите также вашему народу, что бог еще до создания мира предначертал гибель врагам ислама и уничтожение всех крестов от моих рук. Еще до создания мира предопределил он, что я приду с запада на египетскую землю, чтобы, погубив тех, кто установил на ней гнет тирании, выполнить его волю. Разумный человек не сомневается в том, что все это делается по воле бога и так, как он хотел и предопределил.

Сообщите также вашему народу, что во многих стихах великого Корана говорится о том, что произошло, а другие стихи предвещают дела, которые произойдут в будущем, а ведь слова бога в его книге правдивы и истинны и всегда сбываются. Если вы это твердо знаете и стихи эти глубоко запечатлены в вашей памяти, то пусть весь ваш народ станет вновь благонамеренным и чистосердечным.

Если среди вас есть такие, которые воздерживаются от искушения и не проявляют ко мне враждебности только из страха перед моим оружием и перед силой моей власти, не понимая, что [130] богу известно все сокровенное и что он видит вероломных людей и читает в глубине их душ, то тем самым они противодействуют заповедям бога. Пусть будут прокляты лицемеры, и да покарает их бог, которому ведомо все скрытое и затаенное. Знайте также, что я могу открыть то, что /38/ таится в сердце каждого из вас, потому что, как только я взгляну на человека, я проникаю в его душу и познаю то, что в ней сокрыто, хотя бы я ни словом не обменялся с ним. Однако придет время, настанет день — и вы убедитесь воочию, что все сделанное и учрежденное мною есть предначертания бога, которые неминуемо осуществляются.

Как ни старайся человек — он не может уйти от своей судьбы или воспрепятствовать исполнению предначертаний божьих, которые всевышний осуществляет моими руками. Хвала и честь тем, кто, поспешив объединиться со мной, проявит усердие вместе с благонамеренностью и чистосердечием души. Салам".

Для членов дивана было установлено ежемесячное жалованье, которое выплачивал им французский казначей за их труды во имя всеобщего блага, а также за то, что они поддерживали порядок в отношениях между французами и мусульманами.

18 рад-жаба (26.XII.1798) французы объехали мельницы, отобрали на каждой из них по лошади и увели их.

24 раджаба (1.I.1799) сейид ал-Махруки и чиновник внутренних таможен вернулись из Суэца. Когда верховный главнокомандующий отправился в Бильбейс, они попросили у него разрешение на отъезд в Каир. Бонапарт разрешил им уехать и послал для их сопровождения пятьдесят солдат.

По возвращении в Каир они рассказали, что жители Суэца, получив сообщение о приближении французов, бежали из города. Некоторые из них отправились в ат-Тур 243, а некоторые уехали в пустыню к бедуинам. Французские солдаты разграбили все, что нашли в городе: кофе, товары различных сортов, домашнюю утварь. Они разрушили дома, разломали склады лесоматериалов и чаны с водой.

Бонапарт отстал от солдат и прибыл в Суэц позднее. [131] Прибывшие с ним купцы рассказали ему о происшедшем и пожаловались ему на поведение солдат. Бонапарт приказал солдатам частично возвратить награбленное и обещал купцам либо вернуть остальное, либо оплатить стоимость пропажи по возвращении в Каир. Он приказал также составить опись похищенного имущества.

В это время в Суэц прибыло два корабля с кофе и другими товарами. Один из них затонул. Группа французов спустилась в шлюпки, подплыла к затонувшему судну и вытащила его при помощи приспособлений, которые они изготовили на основании законов механики.

Во время своего пребывания в Суэце верховный главнокомандующий день и ночь ездил верхом, осматривая окрестности.: район морского побережья и суши. Из провизии он взял с собой в поездку только три жареные курицы, завернутые в бумагу. С ним не было ни поваров, ни слуг, он не возил с собой ни постели, ни палатки. Каждый солдат его отряда вез на конце штыка большой каравай хлеба, а пил из легкой оловянной фляжки, подвешенной на шее.

В субботу из Бильбейса прибыло несколько французских солдат. Они привели в Каир около тридцати связанных веревками бедуинов и их детей — мальчиков и девочек. Впереди шли барабанщики. Французы- привели с собой также несколько верблюдов и доставили три вьюка, которые были отобраны бедуинами у возвращавшихся из хаджа купцов.

В ночь на понедельник, последний день раджаба, в Каир из Бильбейса возвратился верховный главнокомандующий. Он привез с собой в качестве заложников несколько бедуинов, 'Абд ар-Рахмана Абаза, брата Сулаймана Абаза — шейха племени ал-'Айайида — и других лиц. Французы напали на деревни Абу За'бал и ал-Мунайр 244, забрали скот у жителей и пригнали его в Каир. За ним следовали владельцы — мужчины, женщины и маленькие дети.

В тот же день были казнены шейх бедуинов Сулайман аш-Шавариби, шейх Калйуба и с ними еще трое мужчин. Говорили, что это бедуины из провинции аш-Шаркийа. Их вывели из [132] крепости на площадь ар-Румайла и передали в руки Ага. После этого им отрубили головы. Останки аш-Шавариби положили в гроб, привезли в город Калйуб, чтобы похоронить там рядом с его предками.

Так закончился этот месяц, богатый большими и малыми событиями, из которых можно упомянуть еще следующее.

В ночь на 27 раджаба (4.I.1799) французы пришли к дому шейха Мухаммада ибн ал-Джаухари 245, находящемуся в ал-Азбакийе около Баб ал-Хава', выставили окно, выходящее на пруд, залезли в дом и поднялись на верхний этаж. Там находились три служанки, девочка — дочь одной из них — и привратник /39/ дома. Владельца дома с его гаремом там не было, так как он переехал в другой дом, когда большая часть французской армии разместилась в ал-Азбакийе. Женщины проснулись и стали кричать. Французы стали их бить и убили одну из них. Девочка испугалась и спряталась. Французы учинили в доме бесчинство, забрали имущество и ценности и ушли. Привратник также проснулся и, испугавшись их, спрятался.

Когда настало утро, стало известно об этом происшествии. В это время верховный главнокомандующий был в отъезде, и никто ни словом не обмолвился о случившемся. Когда верховный главнокомандующий вернулся из поездки, шейхи дивана отправились к нему и рассказали о том, что произошло. Услышав об этом, Бонапарт пришел в ярость, осудил сделавшего это и, сказав, что этот поступок позорит его самого, настоятельно потребовал разыскать виновного и приказал его казнить.

В это время усилились несправедливости и притеснения со стороны полицейских надзирателей. Они стали очень строго следить за тем, чтобы жители зажигали лампы в переулках. Эти надзиратели были из числа местных жителей. Если во время ночного обхода оказывалось, что вследствие ветра или из-за отсутствия масла лампа потухла, они заколачивали гвоздями двери лавки или дома, на котором она висела, и не вытаскивали' гвоздей до тех пор, пока владелец не выплачивал назначенную ими сумму денег. Часто они намеренно разбивали лампы, чтобы получить деньги. [133]

Однажды ночью дождь потушил несколько ламп на улице Амир ал-джуйуш 246, так как они были под колпаком из бумаги и пальмовых веток. Бумага намокла, вода протекла и потушила огонь. Полицейские надзиратели забили двери лавок по всей улице. На следующее утро жители заплатили за это штраф. То же самое произошло во многих других улицах, переулках и тупиках, так что в этот день надзиратели собрали большую сумму денег. В результате жители только и делали, что следили за своими лампами, посвящая этому много времени, особенно в долгие зимние ночи.

Месяц ша'бан ал-му'аззам 247 1213 года начался во вторник (8.I.1799).

В этот день были казнены три француза. Их расстреляли на площади около крепости. Ходили разговоры, что они принимали участие в ограблении дома.

В тот же день один путешественник привез известие о том, что Мурад-бей и его спутники поднялись в Верхний Египет и прибыли в 'Акабат ал-Хава 248, и что всякий раз, как к ним приближалась французская армия, мамлюки передвигались все дальше в Верхний Египет — столь велик был внушенный им французами страх, — и что до сих пор между противниками не произошло ни одной встречи и ни одного сражения.

В тот же день в Каир прибыл караван с кофе, доставленным в Суэц на корабле. Для охраны от разбойников его сопровождал французский отряд.

В воскресенье, 6 ша'бана (13.I.1799), французский капитан, проживавший в мечети ал-Хусайни, объявил жителям этого квартала и кварталов, расположенных по соседству с ним, чтобы они открыли лавки и рынки на время церемонии празднования дня рождения Хусайна. Он строго настаивал на этом и грозил заколотить лавки и наложить в виде наказания штраф в размере десяти французских реалов на тех владельцев, которые нарушат этот приказ.

Вот каково происхождение этого праздника. Некий сейид Бадави ибн Фатих был основателем и управляющим вакфа мечети ал-Хусайни. Он заболел французской болезнью и дал обет [134] учредить этот праздник, если бог всевышний поможет ему излечиться. Через некоторое время, частично выздоровев, он устроил этот праздник: зажег в мечети и под ее сводом светильники и свечи, нанял чтецов читать Коран днем и молитвы Дала ил ал-хайрат ал-Джазули 249 — ночью.

Позднее количество лиц, соблюдавших этот праздник, увеличилось. К ним присоединилось много еретиков, таких, как дервиши — последователи ал-'Афифи, ас-Саммана, ал-'Араби и ал-'Иса 250. Одни из них становились в круг и поминали бога, искажая имя его. При этом они заставляли исполнителей духовных песен петь касыды и оды. Некоторые читали стихи из ал-Бурды с прославлением Мухаммада из сочинений ал-Бусири, другие, сидевшие напротив, вторили им, вознося молитвы пророку, — да благословит его Аллах и приветствует.

Дервишами ал-'Иса именуются магрибинцы с примкнувшими к ним по собственному желанию лицами, принадлежащие к секте магрибинского шейха по имени Сиди Мухаммад ибн 'Иса. Они обычно садятся в два ряда друг напротив друга и читают наизусть молитвы на своем языке, коверкая слова и напевая по своему обычаю. В руках они держат барабаны и тамбурины и громко бьют в них в такт пению, /40/ при этом постепенно повышая голос.

Напротив тех, кто бьет в барабаны, располагается, тесно прижавшись плечом к плечу, другая группа, так что никто не выходит из рядов. Они поднимаются и опускаются, поворачиваются, топают ногами и делают резкие движения с такой все увеличивающейся силой, какая свойственна лишь очень сильному человеку. Все эти движения производятся в такт ударов в тамбурины. Мечеть наполняется страшным шумом и криками этих людей, а также [присутствующих там] дервишей, при этом у каждого из них свои особые приемы и манеры.

К сборищу присоединяется также простой люд, собирающийся в мечети, чтобы поговорить между собой. Шум, разговоры и смех усиливаются. Собравшиеся следуют за красивыми мальчиками, пришедшими, чтобы поразвлечься, и обольщают их. Народ бросает в мечети шелуху арбузных семечек, орехи и [135] остатки пищи. В толпе ходят продавцы провизии и разносчики воды. В мечети скапливаются нечистоты и мусор, в результате она начинает походить на грязный рынок. Но тут ничего не поделаешь, на все воля бога всевышнего.

Еще более ухудшалось положение с приходом дервишей из расположенных в отдалении и поблизости кварталов. В руках они держали горящие светильники, факелы, барабаны, дудки и большие фонари, которые носят обычно мужчины. Они произносили какие-то бессвязные слова, полагая, что это слова из молитвы и зикра 251, за которые они будут вознаграждены. Тем, кто порицал их или противодействовал им, они приписывали отход от религии и обвиняли их в ереси и неверии. Большинство их состояло из простонародья, людей низших профессий, не имеющих на ужин куска хлеба. Каждый из них прилагал все усилия, чтобы собрать деньги: продавал свое имущество, занимал в долг, — и тратил их на масло для светильников и расходовал на барабанщиков и дудочников. Вокруг каждого такого дервиша собирались подобные ему подонки общества, и они проводили ночи бодрствуя, а по утрам испытывали головокружение и вялость. При этом они считали, что служат богу и возносят молитвы.

Этот праздник отмечался в течение десяти лет, но дары этих людей ничего им не приносили, кроме болезней и горестей. Смотрители гробницы вытягивали у глупых людей сколько хотели свечей и денег. Они хитро пользовались этим, чтобы вымогать деньги.

После того как в Египте произошли описываемые события, жители перестали отмечать этот праздник и предали его забвению, как и многие другие обычаи. Потом вспыхнул мятеж, и французский офицер, назначенный управлять этим районом, поселился в квартале мечети ал-Хусайни. Это был человек обходительный и хорошо воспитанный, он выказывал мусульманам симпатию и ласково обращался с ними.

Этот офицер начал посещать дома соседей и принимал прошения о заступничестве. Он с уважением относился к улемам, оказывал им почет, хорошо принимал их. В отличие от [136] французов, живущих в других кварталах, он перестал выставлять часовых с оружием и не позволял притеснять жителей полицейским, которые делали это различными способами, например штрафуя за потухшие лампы. Жители квартала успокоились, начали ходить по утрам на молитву в мечеть, в то время как раньше, после того как в квартале разместились французские солдаты, жители боялись их и выходили из дому только днем. Но теперь, когда обитатели квартала привыкли к этому офицеру и узнали его характер, они вернулись к своим старым привычкам и, ничего не опасаясь, выходили на улицу даже ночью.

Переводчик этого офицера вел себя таким же образом. Это был уважаемый человек из Алеппо 252, попавший в плен на Мальту. Французы освободили его вместе с другими военнопленными и привезли с собой в Египет. Когда офицер был назначен в этот квартал, переводчиком здесь был еврей. Несколько знатных жителей квартала для успокоения жителей прибегли к хитрости и добились назначения упомянутого благородного человека. Новый переводчик открыл кофейню в квартале около дома своего начальника. Там жители собирались посидеть и провести часть вечера.

Офицер приказал жителям держать лавки открытыми до ночи, что соответствовало их древнему обычаю. Жители радовались сборищам, развлечениям и увеселениям, которые происходили теперь во всем квартале, так как это соответствовало нраву простого народа, в большинстве своем от природы склонного к распущенности и легкомыслию. Таковы по характеру и французы.

Жители стали /41/ собираться у переводчика для вечерней беседы, развлечений и шуток. Сюда приходил также французский офицер с женой — уроженкой Египта, распутной женщиной. В один из таких вечеров разговор зашел об этом ежегодном празднике и о народных сборищах и гуляньях, которые происходили обычно в праздничные ночи. Собравшиеся рекомендовали офицеру возобновить этот обычай. Он согласился и приказал, объявив об этом, открыть лавки и зажечь светильники. Во всем этом он принял самое деятельное участие. [137]

В среду французы расклеили листовки, в которых сообщалось о предстоящем запуске на площади ал-Азбакийа воздушного шара, подобного тому, о котором говорилось ранее и который оказался негодным. В полдень жители собрались, и шар был запущен. Он поднялся вверх, полетел в сторону холмов ал-Баркийи и там упал. Если бы помог ветер и шар скрылся из виду, хитрость бы удалась, и французы могли бы говорить, что он улетел в далекую страну, как они утверждали раньше.

В тот же день господин Магалон отправился в Верхний Египет в качестве правителя Джирджи для того, чтобы принять управление областью, конфисковать владения мамлюков и собрать налоги, не уплаченные в срок туркам.

В тот же день отправился караван с большим количеством носильщиков, скота и грузов. В караване были европейские женщины. Говорили, что они отправляются в ат-Тур. Карааан сопровождали французские солдаты.

В четверг, 10 ша'бана (17.I.1799), отряд французских солдат прибыл к торговому двору Зу-л-Факара, расположенному в квартале ал-Джамалийи. Французы открыли склады, принадлежавшие катходе 'Али-паше ат-Тарабулуси, забрали находившееся там имущество и опечатали несколько складов и этажей этого торгового двора, склады нового торгового двора и помещения с товарами приезжих лиц, беглецов и военных моряков и конфисковали то, что в них находилось.

Французы арестовали группу турок и торговцев-моряков и посадили их в крепость. Они начали разыскивать тех из них, кто остался в Каире и Булаке, особенно картолийцев 253, служивших ранее в армии Мурад-бея. Они арестовали многих турецких христиан и военных моряков, которые раньше служили Мурад-бею и часть которых находилась в это время в Каире, и, включив их во французское войско, одели в свою форму и выдали им оружие. С тех пор те начали служить французам.

В тот же день непрерывно поступали известия о том, что Али-паша и Насух-паша в конце месяца раджаба отделились от Мурад-бея и в сопровождении отряда Ибрахим-бея, объехав горы 254, отправились на верблюдах в Сирию. [138]

В тот же день было объявлено об отмене распоряжения, касающегося вывешивания в "очное время ламп над домами и лавками. Вместо них в середине улицы на расстоянии тридцати локтей друг от друга должны были зажигаться уличные фонари из четырех светильников каждый. Расходы по их содержанию предстояло нести только состоятельным людям, а полицейским запрещалось вмешиваться в это дело. Бедняки были очень обрадованы этим сообщением: кончились их мытарства.

В тот же день было объявлено, что жители, которые желают подать жалобу или предъявить иск по делу, находящемуся в ведении шариата, должны обращаться к улемам или кади.

В тот же день отряд французских солдат выступил из Каира, напал на бедуинское племя ал-Кавамил и вернулся с награбленной добычей: овцами, козами, курами, гусями, верблюдами и т. д.

В тот же день прибыл человек из Газы и привез шейху Халилу ал-Бакри письмо, в котором содержалась просьба, чтобы последний походатайствовал за госпожу Фатиму 255, жену Мурад-бея, за дочь покойного Мухаммада-эфенди ал-Бакри, ее мужа эмира Зу-л-Факара и всех его хушдашей и добился для них "амана".

Халил ал-Бакри показал письмо верховному главнокомандующему и ходатайствовал за них. Бонапарт разрешил им вернуться, обещал им полную безопасность и приказал отправить им деньги на дорожные расходы. Но все это было с их стороны одной только хитростью, задуманной с тем, чтобы добиться присылки необходимых им денег.

Посланец сообщил также, что 'Абдаллах-паша ибн ал-'Азм находится в Газе, а Ибрахим-бей и его свита — за пределами города. Они пребывают там в весьма стесненном положении. Их ограничивают в передвижении и запрещают им въезд в город.

В тот же день несколько французских солдат отправились в Катийа и начали спешно возводить там постройки. Ходили слухи, что верховный главнокомандующий собирается выступить в Сирию и совершить на нее нападение. [139]

В ночь на воскресенье, 13 ша'бана (20.I.1799), солнце вошло в созвездие Водолея. Таким образом начался первый месяц французского года. В эту ночь французы устраивали фейерверк, как они это всегда делают, когда солнце переходит из одного созвездия в другое.

В понедельник, 14 ша'бана (21.I.1799) мухтасиб 256 объявил, что цена баранины устанавливается в размере семи пара за ратл вместо восьми пара, /42/ а говядины — пяти пара за ратл вместо шести пара.

В тот же день отряд французских солдат выступил из Каира. Французы напали на бедуинское племя ал-'Айайида в районе ал-Ханаки, ограбили его и часть бедуинов перебили. Они нашли у бедуинов похищенные вещи, а также имущество и оружие, ранее принадлежавшие французской армии. Все это они также забрали. Некоторых мужчин и женщин из этого племени французы привели с собой в Каир и заключили в крепость. В тот же день несколько французских солдат отправились для розыска бедуинов в Санафир, Аджхур ал-Вард, Каранфил, Кафр Мансур 257 и в другие деревни. Французы нашли там и конфисковали принадлежащих бедуинам домашних животных и другое имущество. Тех, кто противился им, они избили и ограбили. Они забрали верблюдов и скот также и у тех, кто не оказывал им никакого сопротивления, а затем вернулись со всем награбленным добром в Каир и распродали его за бесценок: корова продавалась за два или три реала, овца с ягненком — за реал. Большую часть скота купили христиане-копты.

В субботу французы казнили в крепости около девяноста человек. В большинстве своем это были беглые мамлюки, которых разыскали зловредный Ага (Т. е. начальник полиции Мустафа Ага), Бартелеми и полицейские ъ домах, где они скрывались.

В тот же день французы арестовали пятерых евреев и двух женщин. Все они были брошены в Нил.

В тот же день было объявлено о том, что каждый, купивший какие-либо награбленные бедуинами и отнятые у них [140] французскими солдатами вещи, должен принести их к дому верховного главнокомандующего.

В тот же день усилилось движение в связи с подготовкой к отправке французских войск в Сирию. Французы забрали и подготовили к походу некоторое количество дромадеров 258 и верблюдов, принадлежавших бедуинскому племени ат-Тарабин, для перевозки на них боеприпасов, муки, фуража и сухарей. Они потребовали, чтобы жители доставили им большое количество ослов и мулов, затем вызвали шейха погонщиков ослов и приказали ему собрать животных. Погонщики караванов также получили приказ собрать мулов.

Жители боялись за своих ослов, поэтому многие владельцы ослов спрятались. Водовозы, развозившие воду в мехах на ослах и верблюдах, и продавцы клевера воздерживались от выезда. В результате этого жители испытали некоторые затруднения.

В понедельник, 21 ша'бана (28.I.1799), французы написали листовки и расклеили их по своему обыкновению она улицах. Вот что в них содержалось:

"Слава Аллаху единому!

Ко всем жителям Каира от мала до велика, обращаются члены особого дивана: мудрые мусульманские улемы, командиры янычарских корпусов и крупные торговцы.

Мы доводим до сведения жителей Каира, что верховный главнокомандующий, глава французской армии, Бонапарт полностью простил всем жителям то, что скверные люди и бродяги, поднявшие восстание в городе, дурно поступили с французской армией, и помиловал всех подданных.

Бонапарт вновь основал в доме Ка'ида Ага в ал-Азбакийе особый диван, состоящий из четырнадцати человек — людей образованных и достойных доверия, избранных голосованием из шестидесяти человек, которые были выбраны в соответствия с указом.

Все это было сделано для удовлетворения нужд населения и успокоения всех жителей Египта от мала до велика, а также для того, чтобы установить наилучший порядок и управление. Все это свидетельствует о совершенстве его разума, мудром и [141] хорошем правлении, а также о большой любви к Египту и о склонности к жителям его, в первую очередь к людям простым, а уже затем к высокопоставленным. Члены дивана заседают ежедневно в упомянутом доме и защищают обиженных от обидчиков.

Верховный главнокомандующий уже наказал за непозволительное поведение тех своих солдат, которые проникли в дом шейха Мухаммада ал-Джаухари, двоих из них он казнил на площади Карамайдан 259 и многих разжаловал. Он сделал так, ибо обман не принят у французов, особенно по отношению к женщинам-вдовам. Подобные безобразные поступки способны совершить только самые подлые из них.

Французы арестовали и посадили в крепость одного христианина, сборщика налогов, так как до них дошли сведения, что он сильно притеснял жителей на таможне Старого Каира.

Так поступил верховный главнокомандующий — умелый правитель — для того, чтобы другим неповадно было чинить несправедливости. Он стремился к тому, чтобы освободить народ от всяких несправедливостей.

Он собирается также прорыть канал, который соединит реку Нил с Красным морем, чтобы уменьшить стоимость перевозки [грузов] из Египта в Хиджаз, уберечь товары от воров и разбойников и расширить торговлю с Индией, Йеменом /43/ и другими отдаленными странами.

Исполняйте ваши религиозные обязанности, занимайтесь вашими мирскими делами и оставьте всякие мысли о мятеже и злодеяниях, не слушайте дьявола и не повинуйтесь прихотям своим, а, довольствуясь тем, что предписывает бог, ведите себя благонравно, дабы избежать гибели и запоздалого раскаяния. Да ниспошлет бог равно и нам и вам свою помощь и спасение.

Всякий, у кого есть дело, требующее решения, может с открытым сердцем обратиться в диван. Тот, у кого есть дело, находящееся в ведении шариатского суда, должен обратиться к кади ал-'аскару, который постоянно находится в Каире в квартале ас-Суккарийа. Да будет вечный мир достойнейшему из посланников бога!" [142]

В тот же день французы разослали своих людей, чтобы они заверили водовозов, что никто их не тронет и не станет посягать на их ослов, и заставили их развозить воду.

В среду, 23 ша'бана (30.I.1799), ночью большое число французских солдат выступило в поход. Французский главнокомандующий Бонапарт потребовал, чтобы его сопровождали Мустафа-бей, катхода паши, занявший пост амир ал-хаджжа, кади ал-'аскар Джумкаши-заде, четверо шейхов — ал-Файйуми, ас-Сави, ал-'Ариши и ад-Давахили, несколько купцов, начальников янычарских корпусов и христиан — сирийцев и коптов.

26 ша'бана (2.II.1799) жителям объявили "аман" и приказали открывать в соответствии с обычаем рынки в ночную-пору месяца рамадана.

В тот же день комендант покинул дом Ибрахим-бея ал-Вали, выходящий на Биркат ал-Фил, и поселился в доме Аййуб-бея старшего 260, выходящем окнами на Биркат ал-Азбакийа. Все его подчиненные переехали [также] в район Биркат ал-Азбакийа.

В тот же день мухтасиб Хасан Ага Мухаррам довел до сведения верховного главнокомандующего о том, что существует обычай устраивать шествия в месяц рамадан 261 при появлении луны. Бонапарт предписал ему следовать этому древнему обычаю.

Мухтасиб устроил в связи с этим пышное празднество. Он устроил в своем доме большой пир, который продолжался четыре дня, с субботы до вторника. В первый день он пригласил улемов, факихов, шейхов, начальников янычарских корпусов и т. д... во второй и третий день — купцов и высокопоставленных лиц, а в четвертый день — французов, как высших, так и низших чинов.

Во вторник он выехал верхом с более пышной, чем обычно, свитой. Впереди его ехали шейхи ремесленных цехов с барабанами и дудками. Участники шествия объехали Каир и, согласно их обычаю, проехали перед домами коменданта, амир ал-хаджжа и верховного главнокомандующего Бонапарта. Затем, после захода солнца, они вернулись к дому кади, расположенному в [143] Байна--л-Касрайн, и установили, что месяц рамадан начинается в ночь на среду. После этого Хасан Ага в сопровождении процессии двинулся от дома кади. Впереди него несли множество факелов, барабаны, дудки и литавры. Глашатаи объявляли о начале поста. За Хасаном Ага следовало несколько всадников с непокрытыми головами и с волосами, отвратительным и устрашающим образом свисающими на плечи. Таково было завершение ша'бана и всех приключившихся в этот месяц событий.

Жители Каира продолжали по обычаю совершать свои прежние еретические обряды. Они отказались было от некоторых, стыдясь и опасаясь французов. Но когда французы приучили их к себе, распустили их, начали проявлять к ним снисходительность и обходиться с ними ласково, они вновь обратились к этим обрядам. Они стали праздновать дни рождения некоторых умерших 262 , так как считали это своим долгом и полагали, что это спасет их от гибели и приблизит к богу.

До того дошла беззаботность жителей Каира, что они забывали и о своем положении пленников, и о застое в торговле, и о возросших ценах на товары, а также о том, что из других стран перестали поступать сведения и прекратился ввоз товаров, что находящиеся в море английские корабли мешают ввозу и вывозу, вызывая, таким образом, рост цен на все пребывающие через Средиземное море товары.

Многие ремесленники перестали изготовлять свои изделия, которые теперь залеживались из-за отсутствия сбыта, и вынуждены были зарабатывать себе на жизнь такими малопочтенными занятиями, как торговля пирожками и жареной рыбой. Они варили в лавках различные кушанья и открыли множество кофеен. Что касается лиц, принадлежавших к низшим профессиям, в которых теперь не было потребности, то большая их часть превратилась в погонщиков ослов, в результате улицы города, особенно те, которые находились поблизости от расположения французских солдат, заполнились ослами, предназначенными для передвижения по улицам. Французы проявляли к этому большой интерес и щедро платили за перевозки. Многие из них без особой нужды проводили весь день /44/ верхом на ослах и [144] наслаждались быстрой ездой по улицам. Они собирались группами и ездили верхом на ослах, которых гнали во всю мочь. При этом они пели песни, смеялись, кричали и потешались. В этом принимали участие также погонщики ослов. Таким образом французы развлекались и тратили деньги, ходили по винным лавкам, докупали в большом количестве фрукты, чаши и всякую другую посуду.

Наш друг шейх Хасан ал-'Аттар 263 писал по этому поводу:

"У нас в Египте французы отдали свои деньги нашим погонщикам ослов и продавцам вина.

Но в Сирии их ожидает вскоре большая опасность: там они отдадут свои жизни".

Французы обычно пьют для своего удовольствия и не напиваются чрезмерно. В тех случаях, когда они переходят границы, они не покидают своего дома, так как, если кто-либо выйдет в пьяном виде на улицу и совершит какой-либо проступок, французы наказывают его за это.

В это время христиане, находящиеся на службе у французов — копты, сирийцы, греки, а также евреи из низших слоев общества стали вести себя высокомерно. Они с самодовольным видом ездили верхом и носили оружие 264, публично выступали с непристойными речами и унижали достоинство мусульман. Кроме того, они захватили много чужого имущества. "И господь твой не обидчик для рабов" (Коран, XLI, 46) и не изменяет их природы. То, что заложено в природе человека, остается в нем на всю жизнь. Некоторых мусульман соблазнили дьяволы, и они изменили своей вере, — да сохранит нас от этого Аллах. Нет силы и мощи, кроме как у бога всевышнего.

С начала месяца раджаба в Каире ходили слухи о том, что некий магрибинец по имени шейх ал-Килани (В арабском тексте он именуется иногда ал-Джилани), занимавшийся в прошлом благочестивыми делами в Мекке, Медине и ат-Та'ифе, поднял смуту среди жителей Хиджаза, как только туда достигло известие о захвате французами Египта. Люди заговорили об [145] этом событии в храме и собрались возле Ка'бы 265. Шейх ал-Килани обратился к людям с проповедью, призывая их к священной войне и убеждая встать на защиту справедливости и ислама. Он читал во дворе храма написанное им по этому поводу сочинение. Ему удалось привлечь группу людей, которые пожертвовали свои деньги и всецело посвятили себя этому делу. Около шестисот воинов собрались и отправились морем в ал-Кусайр 266. К ним присоединились жители Янбо 267 и других городов. В конце месяца было получено известие о том, что к ним примкнула группа жителей Верхнего Египта, а также турки и магрибинцы, бежавшие вместе с мамлюками после сражения при Инбаба. Мамлюки выступили вместе с ними. Между этим отрядом и французами разыгралось сражение. Но мамлюки по своему обыкновению не устояли и обратились в бегство. За ними последовали бедуины из Верхнего Египта и деревенские жители. Продолжали держаться только хиджазцы, но затем и они прекратили борьбу из-за численного превосходства противника. Все это произошло около Джирджи. Турки и мамлюки вместе с сопровождавшими их Хасан-беем ал-Джиддави и 'Осман-беем Хасаном 268 бежали в район Иена 269. Позднее между хиджазцами и французами в разных местах разыгралось еще несколько сражений, не принесших победы ни одной из сторон.

В это время французы устроили карантин на острове Булак 270. Они построили здание и задерживали там на много дней путешественников, прибывавших из различных областей Верхнего и Нижнего Египта. Так обстояли дела, а бог знает лучше.

Месяц рамадан ал-му'аззам 1213 года начался в среду (6.II.1799.)

С этого дня Бонапарт начал уделять большое внимание подготовке похода в Сирию. Французы деятельно готовились к нему. Каждый день части французской армии одна за другой покидали город. В субботу верховный главнокомандующий собрал диван, на котором присутствовали шейхи и начальники янычарских корпусов, и имел с ними беседу по поводу своего отъезда в Сирию. Он говорил о том, что французы уничтожили [146] мамлюков, бежавших в Верхний Египет, а оставшихся в живых изгнали в отдаленные места Верхнего Египта, что теперь французы отправляются в сторону Газы преследовать другую группу мамлюков, чтобы преградить им путь, установить спокойствие на дорогах и обеспечить безопасность караванам и купцам на сухопутных и морских путях. /45/ В результате этого страна расцветет и положение ее улучшится.

"Мы будем отсутствовать в течение месяца, а затем вернемся,— заявил он. — После возвращения мы установим хорошую систему управления в стране, издадим законы и так далее. Во время нашего отсутствия вы должны следить за порядком в стране и держать народ в повиновении. Пусть шейхи кварталов и улиц наблюдают за порядком, а каждый начальник пусть удерживает своих людей, чтобы избежать столкновения с находящимися в Каире солдатами".

Присутствующие обещали ему выполнить этот приказ. Как обычно, были написаны и отпечатаны такого же содержания листовки, которые было приказано расклеить вдоль дорог.

В тот же день кади, Мустафа — катхода паши — и шейхи, назначенные принимать участие в походе, выехали в ал-'Адлийу. С ними отправилось большое количество солдат. Последние везли с собой большой груз: постели, домашнюю утварь, циновки и множество паланкинов для жен и рабынь — белых, черных и эфиопок, — которых они захватили в домах мамлюкских беев. Большинство этих женщин были одеты в европейские платья.

В воскресенье, 5 рамадана (10.II.1799), верховный главнокомандующий французской армией также направился в ал-'Адлийу. Это произошло в четыре часа. В это время солнце вошло в созвездие Овна, а луна находилась в фазе Сатурна. В Каире, в крепости и в построенных им на холмах башнях, он оставил отряды солдат. Комендантом Каира он назначил Пусьельга, а генерал Дезе со своим отрядом остался в качестве главнокомандующего в Верхнем Египте. Другие французские генералы с подчиненными им воинскими частями были оставлены в египетских провинциях в качестве военных губернаторов. [147]

Бонапарт взял с собой в поход многих военачальников, советников и переводчиков, а также ремесленников — кузнецов и плотников — и военных инженеров с их начальником Абу Хашаба. Нескольких французских офицеров Бонапарт оставил в Каире, а все остальные отправились в поход. Каждый день части французской армии выступали из города.

Во вторник, 7 рамадана (12.II.1799), к коменданту были подосланы трое христиан-сирийцев, чтобы оклеветать мусульман. Сирийцы сообщили французам, что мусульмане намереваются напасть на них в четверг, 9 рамадана. Комендант послал за ал-Махди и Ага. Когда тех привели, он допросил их по этому поводу. Последние заявили ему, что донос сирийцев — ложь, не имеющая никакого основания, и что христиане стараются оклеветать мусульман из ненависти. Стали искать того, кто выдумал это сообщение, и выяснилось, что это сделали три христианина-сирийца. Их арестовали и посадили в крепость, где они оставались до четверга. Поскольку в этот день то, о чем они сообщили, не подтвердилось, они были оставлены под арестом.

Христиане-сирийцы вернулись к своему старому обычаю носить черную или синюю чалму 271 и перестали носить белую чалму и цветную с разводами кашемировую шаль. Это явилось результатом запрета, наложенного французскими властями. В начале месяца рамадана власти объявили через глашатаев о том, что в соответствии с древним обычаем христиане — жители города, проходящие по улице с мусульманами или без них, не должны публично есть и пить, курить табак или делать что-либо подобное на виду у мусульман. Таким образом французские власти стремились привлечь к себе сердца жителей.

Один из жителей — факих проезжал по улице мимо христианина, курившего табак, и обругал его. Тот также ответил ему отвратительными ругательствами. Тогда шейх спешился и ударил христианина. Собрались жители. Пришел начальник квартала и препроводил их обоих к коменданту города. Комендант спросил находившихся у него христиан об их обычае. Христиане сказали ему, что, согласно древнему обычаю, с началом [148] месяца рамадана они никогда не едят и не пьют на улице на виду у Мусульман. После этого христианина наказали палочными ударами, а шейха отпустили.

19 рамадана (24.II.1799) французы привезли в Каир Мурада Ага из свиты Сулайман-бея Ага и одного солдата. Оба они были взяты в плен в Верхнем Египте. Перед казнью обоих препроводили в крепость.

25 рамадана (2.III.1799) прибыло сообщение о том, что французы заняли крепость ал-'Ариш 272. Полицейский объехал город и объявил на улицах, что французы заняли крепость ал-'Ариш, захватили в плен несколько мамлюков и что на следующий день состоится народное гулянье с фейерверком и будет произведен артиллерийский салют, поэтому, услыхав его, жители не должны пугаться.

В воскресенье утром прибыли упомянутые мамлюки. Всего

было восемнадцать мамлюков и четыре кашифа. Они ехали вооруженные, верхом на ослах. Их сопровождало /46/ около ста французских солдат с барабаном впереди. Некоторые жители вышли, чтобы посмотреть на шествие.

Когда мамлюки прибыли в окрестности Каира, туда, где находится мечеть аз-Захири 273, Ага и Бартелеми выехали во главе своих отрядов с барабанами и флагом им навстречу. Ага и Бартелеми проводили мамлюков в ал-Азбакийу по вновь построенной дороге, ввели их в дом коменданта, забрали их оружие и выпустили их на свободу.

Мамлюки отправились по домам. Среди "их были Ахмад Кашиф, один из подчиненных 'Осман-бея ал-Ашкара, другой, Которого называли Хасан Кашиф ад-Дувайдар, и еще два кашифа—йусуф Кашиф ар-Руми и Исма'ил Кашиф, подчиненный упомянутого Ахмада Кашифа.

Они рассказали, что находились в крепости ал-'Ариш. С ними там было около тысячи магрибинских солдат и арнаутов. В начале ша'бана авангард французской армии подошел к крепости и окружил ее. Защитники крепости успешно с "ими сражались.

Через несколько дней прибыл верховный [149] главнокомандующий с основными силами и начал упорную осаду крепости. Осажденные направили из ал-'Ариша в Газу просьбу о помощи. Им послали около семисот солдат во главе с Касим-беем, начальником таможен. Но посланный в качестве подкрепления отряд не сумел пробиться к крепости, так как окружавшие ее со всех сторон французы преграждали ему дорогу, и остановился неподалеку от крепости. Ночью французские войска неожиданно напали на этот отряд. Касим-бей и часть солдат были убиты, а остальные бежали.

Осажденные держались стойко и сражались до тех пор, пока не израсходовали порох и боеприпасы. Выдержав четырнадцать дней осады, они сдались. Французы дали им "аман" и потребовали, чтобы они покинули крепость.

После того как получившие "аман" осажденные вышли из крепости, французы отправили их в Каир с распоряжением об их освобождений. Мамлюков, как мы уже говорили, привезли в Каир, забрали у них оружие, а затем освободили. Французы посещали их, выказывали им знаки уважения, обходились с ними ласково, показывали им свои мастерские и знакомили их со своими делами.

Что касается солдат, которые были вместе с кашифами в ал-'Арише, то часть из них поступила на службу к французам. Им назначили жалованье, выдавали провизию и оставили их в крепости вместе с французскими солдатами. Некоторые же на это не согласились. У этих солдат французы отобрали оружие и отпустили их на все четыре стороны. Французская же армия двинулась на Газу.

В тот же день после полудня французы устроили обещанное народное гулянье. В крепости и на площади ал-Азбакийа было произведено несколько выстрелов. Христиане выказывали радость и ликовали на улицах и в домах. Они пировали в своих домах, надев праздничную одежду и чалму, устраивали развлечения, распутничали и позволяли себе всяческие мерзости и безобразия.

В среду неожиданно скончался упомянутый Ахмад Кашиф. В тот же день вечером в город прибыл отряд французов, [150] состоявший приблизительно из двадцати пяти человек. Солдаты ехали верхом на верблюдах, головы их были покрыты белой чалмой, а на плечи был накинут белый бурнус. Они направились к дому коменданта в ал-Азбакийу. В четверг собрался диван, на котором было прочитано письмо, привезенное приехавшими "а верблюдах солдатами. Оно содержало сообщение о том, что французы заняли Газу и Хан Йунис 274, и также разные другие новости. Среди прочего в письме сообщалось, что Ибрахим-бей бежал со своими приближенными из Газы, предварительно отправив свой гарем и обоз в Джабал Наблус 275. Говорили, что у них произошла стычка с французами, в которой Ибрахим-бей потерпел поражение.

В тот же день после полудня, когда солнце опустилось на двадцать градусов, в Каир прибыл отряд французов во главе с начальником. Часть из них ехала верхом на лошадях, часть шла пешком. Некоторые были одеты в белую чалму, а на других был белый бурнус. У прибывших была сигнальная труба, в которую трубил один из солдат, и знамена, до этого принадлежавшие мусульманам — защитникам крепости ал-'Ариш. Они остановились у мечети ал-Азхар и выстроились в ряды — конники и пехотинцы — у ее ворот. Прибывшие французы вызвали шейха аш-Шаркави, вручили ему знамена и приказали вывесить их на минаретах мечети. Два разноцветных знамени они водрузили на большом минарете с двумя полумесяцами — у каждого полумесяца по знамени. Третье знамя было установлено на другом минарете. При этом /47/ французы, ликуя и радуясь, произвели несколько выстрелов из крепостных пушек.

В эту ночь был праздник разговенья 276. После захода солнца было также произведено несколько выстрелов, извещавших о начале праздника. После последней вечерней молитвы 277 полицейские обошли город и, объявив "аман", призвали жителей посетить могилы на двух кладбищах, как то полагалось по обычаю, и собраться для праздничной молитвы. При этом люди должны были надеть свою лучшую одежду.

После того как французы овладели ал-'Аришем, они составили воззвания и отправили их в Египет. Вот их содержание: [151]

"Фирман верховного главнокомандующего французской армией всем жителям Сирии.

Во имя бога милостивого, милосердного, — у него мы просим помощи! От Бонапарта, верховного главнокомандующего французской армией, господам муфтиям 278 , улемам и всем жителям районов Газы, ар-Рамлы 279 и Яффы 280, — да сохранит их бог всевышний. Салам!

Мы направляем вам это послание, чтобы сообщить вам, что мы прибыли в вашу страну с целью изгнать мамлюков и солдат ал-Джаззара. На каком основании солдаты ал-Джаззара вторглись в пределы Яффы и Газы, не являвшиеся их владениями, и на каком основании ал-Джаззар иаправил своих солдат к крепости ал-'Ариш, совершив тем самым нападение на земли Египта? Несомненно, он собирался начать войну с нами. Вот почему мы пришли с ним сразиться.

Что касается вас, жители вышеупомянутых стран, то мы не собираемся нанести вам вред или причинить какой-нибудь убыток. Продолжайте спокойно оставаться в своих жилищах на родной земле и передайте тем, кто покинул свои жилища и свою родину, чтобы они вернулись к своим очагам. Тем из вас, кто нам подчинится, гарантируется полная безопасность и защита, и никто не тронет ни вас, ни ваше имущество. Мы стремимся к тому, чтобы кади выполняли свои обязанности и по-прежнему делали свое дело,— и в первую очередь это относится к вере ислама, которая внушает нам сочувствие и уважение. Пусть мусульмане посещают мечети и молятся в них,— всякое благо исходит от бога всевышнего. Он посылает победу тому, кому хочет.

Для вас не является тайной, что все заговоры, которые жители составляют против нас, терпят неудачу и не приносят им пользы, так как все то, что мы предпринимаем, мы обязательно доводим до благоприятного конца. Тех, которые выкажут нам любовь, ждет благоденствие, а тех, кто проявит по отношению к нам вероломство,— гибель.

Из всего того, что произошло, вы хорошо поняли, что мы уничтожаем врагов наших и помогаем тем, кого любим, и что [152] особенное дружелюбие, милосердие и сострадание мы проявляем к людям несчастным и бедным".

После того как французы заняли Газу, они прислали документ, содержащий описание событий. Копии с этого документа были расклеены на улицах и прочитаны в диване. Вот его текст:

"Во имя бога милостивого, милосердного! Смерть тиранам!

Мы сообщаем жителям Египта и его провинций, что на имя Дюга 281, главнокомандующего французской армией в Египте, прибыл фирман, написанный в Газе генералом Александром Бертье 282, в котором последний сообщает, что в ночь на 19 рамадана французская армия заняла позиции в Хан Йунисе, после чего на рассвете двинулась в сторону Газы. Перед полуднем французы увидели перед Газой армию мамлюков и ал-Джаззара, расположившуюся в ожидании сражения. Генерал Мюрат 283 двинулся во главе французской кавалерии и пехоты против армии мамлюков и ал-Джаззара, с тем чтобы их уничтожить, но последние разгадали его план и обратились в бегство. В происшедшей небольшой стычке два французских солдата были ранены и один убит. Количество убитых в армии, противника оказалось также незначительным.

В то время как генерал Мюрат был занят в этом сражении, генерал Клебер 284, который ранее был губернатором Александрии и жил на площади ал-Азбакийа, вступил в город Газу и без всякого сопротивления занял его. В Газе он нашел большие запасы продовольствия — сухарей и ячменя, четыреста кантаров пороха, двенадцать пушек и множество складов с большим количеством /48/ палаток, ядер, бомб и различного-привезенного из Европы военного снаряжения. Вот как была занята Газа. О том, как был занят ал-'Ариш, мы вам уже ранее сообщали.

Следуйте, рабы божьи, по правильному пути. Выполняйте предписания бога, который сотворил вас. Салам. Конец".

Так закончился месяц рамадан. До получения упомянутого известия он прошел в тишине и спокойствии; французские солдаты редко показывались на улицах и выходили только в [153] исключительных случаях. В ночное время они не показывались вовсе. Открылись рынки и лавки. Люди ходили по городу и, посещая своих друзей в ночное время, как это у них принято, иногда брали с собой фонари, а иногда — нет. Они собирались и проводили время в своих домах и в кофейнях. В мечетях, горел огонь и читались молитвы таравих 285. Мусаххиры 286 совершали свой обход. Жители развлекались, слушая всякие истории и легенды, — к ним снова вернулась надежда. Снизились цены на те товары, которые не ввозились из других стран.

В этот месяц французы начали приглашать знатных лиц — шейхов и купцов — для совместной трапезы перед восходом и после захода солнца и устраивали для них угощения, обслуживая их за столом согласно принятому у мусульман порядку и обычаю. Всем этим ведали повара и слуги-мусульмане. Французы делали это, чтобы успокоить людей. Они ходили также к жителям в гости, садились за обеденный стол и ели с ними: после захода солнца, соблюдая их порядки и правила и подражая им. Французы так старались привлечь жителей на свою сторону, что этому приходится удивляться. Но бог знает лучше, что делает.

Месяц шаввал 287 1213 года начался в пятницу (8.III.1799).

В этот день утром французы произвели несколько выстрелов из пушек в честь праздника. Жители собрались для праздничной молитвы в ал-Азхаре и других мечетях. Случилось так, что имам ал-азхарской мечети забыл прочесть ал-Фатиху во время второго коленопреклонения. Собравшиеся стали его ругать, и он должен был начать всю праздничную молитву заново.

После молитвы мужчины и женщины отправились на кладбище. Какой-то бездельник из квартала, расположенного возле кладбища Баб ан-Наср, отошел в сторону и стал бегать и кричать: "О люди! На вас напали бедуины!" Все забеспокоились, женщины всполошились. Тогда бродяги и бездельники бросились в толпу, начали отнимать у женщин одежды и покрывала, срывать с мужчин чалмы и так далее. Слух этот достиг также кладбищ ал-Муджавирин, Баб ал-Вазир и Баб [154] ал-Карафа 288.

Там произошло то же, и многих женщин задавили в толпе. Все эти слухи были выдумкой разных негодяев, действовавших так в целях грабежа.

В тот же день французские военачальники объехали знатных лиц города и поздравили их с праздником. Жители встречали их также обходительно и вежливо.

В начале месяца были получены известия о том, что находившиеся в Верхнем Египте мамлюкские беи разделились. Часть их во главе с Мурад-беем отправилась к Ибрахим-бею. Другая их часть направилась в сторону Асвана 289; ал-Алфи же с группой мамлюков переправился на восточный берег Нила.

5 шаввала (12.III.1799) шейх Мухаммад ад-Давахили, больной, прибыл из ал-Курайна в сопровождении ас-Сави и ал-Файйуми, так как последние отстали от французской армии в ал-Курайне. Верховный главнокомандующий французской армией, покидая ас-Салихийу, отправил катходе паши, кади и сопровождавшим их лицам, следовавшим за армией на расстоянии одного дневного перехода, приказ прибыть в ас-Салихийу. Последние уже собирались выполнить этот приказ, когда до них дошли сведения, что на их пути расположились бедуины. Тогда они побоялись ехать в ас-Салихийу и направились в ал-'Арин 290 и обосновались там. Французские солдаты захватили их верблюдов и привязали их в том месте, где жили сами. Тогда эти три шейха забеспокоились. Опасаясь дурных последствий, они покинули своих спутников и направились в ал-Курайн. Ал-Файйуми отделился от них и присоединился к катходе паши и кади. Ал-Давахили заболел и вернулся в Каир. Двум его спутникам пришлось вернуться вместе с ним.

(пер.  И. М. Фильштинского)
Текст воспроизведен по изданию: Абд ар-Рахман ал-Джабарти. Египет в период экспедиции Бонапарта. М. Глав. ред. вост. лит. 1962

© текст - Фильштинский И. М. 1962
© сетевая версия - Тhietmar. 2005
© OCR - Николаева Е. В. 2005
© дизайн - Войтехович А. 2001 
© Глав. ред. вост. лит. 1962