Библиотека сайта XIII век
АБД АР-РАХМАН АЛ-ДЖАБАРТИ
УДИВИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ ПРОШЛОГО В ЖИЗНЕОПИСАНИЯХ И ХРОНИКЕ СОБЫТИЙ
'АДЖА'ИБ АЛ-АСАР ФИ-Т-ТАРАДЖИМ ВА-Л-АХБАР
(1798-1801)
Год тысяча двести тринадцатый
(15.VI.1798—4.VI.1799).
7 шаввала (14.III.1799) Ага приказал схватить одного человека и отрубить ему голову около Баб Зувайлы, а также повесить некую женщину в окне общественного водоема перед воротами. Причиной этому послужило следующее. /49/ Один француз по имени Делуа, комендант квартала ал-Халифа и района ар-Ракбийа 291, собрал торговцев зерном квартала ар-Румайла, конфисковал их товар и не позволил им уплатить обычный налог представителю власти. Торговцы собрались и отправились
[155] к французскому начальнику, которого называли шайх ал-баладом, и пожаловались ему. В это время эмир Зу-л-Факар, проживавший в том же районе, находился у начальника. Он поддержал их и сообщил начальнику о их жалобе. Тот послал за Делуа, выразил недовольство и приказал возвратить то, что тот забрал. Приближенные сообщили Делуа, что Зу-л-Факар содействовал торговцам и довел до сведения французского начальника их жалобу. Тогда упомянутый Делуа явился в дом Зу-л-Факара. Он поносил и бранил его за то, что тот донес на него, и грозился избить. Когда Делуа ушел, Зу-л-Факар встал, отправился к французскому начальнику и рассказал ему о том, как Делуа с ним обошелся. Французский начальник приказал привести Делуа и заключить его в крепость.Затем'один из жителей сообщил шайх ал-баладу, что притеснения, учиненные Делуа по отношению к торговцам зерном, явились результатом подстрекательства его слуги, а также рассказал ему, что этот слуга влюблен в одну женщину — танцовщицу из квартала ар-Румайла, которая приходит к нему с подобными ей женщинами. Слуга собирает своих друзей, и эта женщина и днем и ночью танцует для них в кофейне, расположенной в их квартале, а потом ночует с ними в доме, и так изо дня в день. Когда был арестован хозяин, слуга и его любовница скрылись, но жители их выдали. Мужчину и женщину арестовали и сделали с ними то, о чем было сказано. Хорошо, что так получилось.
В пятницу, 8 шаввала (15.III.1799), глашатаи объявили на улицах о процессии со священным покрывалом 292 для Ка'бы, которая должна проследовать с площади Карамайдан, и напомнили начальникам янычарских корпусов, шейхам цехов и корпораций и другим высокопоставленным лицам о том, что им надлежит собраться и организовать положенную по обычаю процессию.
В субботу утром жители собрались на улицах и дорогах, по которым должно было пройти шествие, и расселись, чтобы посмотреть на него. Шествие двигалось мимо них. Впереди шли вали и мухтасиб, одетые в кафтаны и баниши 293, за ними
[156] следовали члены всех цехов с барабанами, флейтами и кастаньетами. За ними шел Бартелеми — начальник полиции — в сопровождении отряда янычар-мусульман в количестве около двухсот человек или более того, многочисленного отряда вооруженных христиан-греков и младших офицеров. На офицерах были накидки, а Бартелеми был одет в роскошную меховую шубу. Далее двигались стражники. За ними — хранитель священного, покрывала: это был человек из свиты Мустафы катходы. Процессию замыкал турецкий оркестр.Это было одно из самых изумительных и удивительных шествий. Здесь были люди разных верований, в самых различных и пестрых одеждах, и самые незаметные стали значительными. Это было многочисленное сборище, в котором обыкновенные люди перемешивались с людьми самыми необыкновенными, в котором вопреки обычному порядку сочетались противоположные вещи. Священное покрывало было соткано в доме упомянутого Мустафы катходы, а не в крепости, где его обычно ткали.
В среду, 13 шаввала (20.III.1799), после полудня, в Каир верхом на верблюдах прибыла группа французов. Они доставили несколько флагов и знамен и сообщили о занятии французами крепости Яффы. Они привезли с собой также письмо от своего верховного главнокомандующего с сообщением о происшедших событиях.
В четверг собрались члены дивана, и это послание было переведено на арабский язык, соответствующим образом отредактировано и прочитано. По требованию французов ему придали форму обращения руководителей дивана к народу. [Вот его. текст:]
"Во имя бога милостивого, милосердного! Хвала ему, владыке вселенной, который свершает во владениях своих все, что пожелает. Хвала ему, творящему справедливый суд и властному сурово наказывать. Вот рассказ о том, как бог, всевышний и славный, дал возможность Французской республике овладеть городом Яффой в Сирии.
Мы доводим до сведения всех жителей Египта и его
[157] провинций о том, что 23 рамадана французская армия выступила из Газы и 25 рамадана в безопасности и спокойствии достигла Рамлы. При виде французов солдаты Ахмад-паши ал-Джаззара с воплем "бежим, бежим!" поспешно обратились в бегство.Французы нашли в [крепости] Рамла и в городе большое количество складов с сухарями и ячменем, а также тысячу пятьсот мехов, заготовленных ал-Джаззаром, собиравшимся идти с ними в Египет, страну бедняков и обездоленных. /50/ Он хотел двинуться в Египет с горными разбойниками — бедуинами. Но по велению бога потерпели неудачу козни и хитрости ал-Джаззара, стремившегося пролить кровь жителей, подобно тому как он это делал обычно в Сирии. Жестокость и тирания его хорошо известны, ибо ал-Джаззара взрастили тираны — мамлюкские беи. Им, дурно управлявшим страной глупцам, было невдомек, что все решается по воле божьей.
26 рамадана французские передовые части достигли города Яффы в Сирии, окружили его с востока и с запада, отправили послание его коменданту и потребовали от ал-Джаззара, чтобы он сдал крепость французам, предотвратив тем самым гибель свою и своих солдат. Но легкомысленный человек и плохой правитель, ал-Джаззар сам пожелал своей гибели и крушения своей власти. Он нарушил законы войны и вопреки здравому смыслу ничего не ответил французам.
26 рамадана, в конце дня, французская армия полностью окружила Яффу. Вся французская армия собралась около крепости и разделилась на три колонны. Одна из колонн двинулась по направлению к 'Акке, лежащей на расстоянии четырех часов пути от Яффы.
27 рамадана верховный главнокомандующий французской армией приказал вырыть вокруг крепостной стены окопы, для того чтобы соорудить надежные укрепления и искусно устроенные неприступные позиции, так как он увидел, что на стенах Яффы противник расположил множество пушек и разместил большое количество солдат.
29 рамадана, когда ров был подведен на расстояние ста пятидесяти шагов к стене, верховный главнокомандующий приказал
[158] установить тщательным образом в траншеях пушки и мортиры. Другие пушки он приказал установить на берегу моря, для того чтобы помешать бегству [противника] из гавани на кораблях, так как солдаты ал-Джаззара держали корабли в порту наготове. Но от предначертаний судьбы нельзя спастись бегством!Находившиеся в осажденной крепости солдаты ал-Джаззара понадеялись на свое зрение и решили, что французские войска малочисленны, так как они скрывались в окопах и за укреплениями. Солдаты ал-Джаззара, поддавшись соблазну и будучи: уверенными, что они разобьют французов, стремительно выбежали из крепости. Однако французы набросились на них и нанеся им в этом сражении большие потери, заставили их снова искать убежища в крепости.
В последний день месяца рамадана — четверг — верховный главнокомандующий французской армией, исходя из соображений милосердия и опасаясь за судьбу жителей Яффы в случае, если солдаты его вопреки сопротивлению защитников силой ворвутся в город, направил к горожанам посланца с письмом. Вот его содержание:
"Нет бога, кроме Аллаха единого,— един он во власти своей! Во имя бога милостивого, милосердного!
От генерала Александра Бертье, начальника штаба французской армии, правителю Яффы.
Мы доводим до вашего сведения, что верховный главнокомандующий Бонапарт приказал сообщить вам в этом письме о том, что он прибыл сюда лишь для того, чтобы изгнать из этого города армию ал-Джаззара, так как последний действовал незаконно, направив свои войска в ал-'Ариш и разместив их там. А между тем это одна из провинций дарованного нам богом Египта, и не подобает ал-Джаззару находиться в ал-Арише, так как это не его земля и он вторгся в чужие владения.
Мы доводим до вашего сведения, жители Яффы, что мы окружили ваш город со всех сторон и со всех концов и расположились вокруг него, вооруженные всяческим оружием,
[159] множеством пушек, бомбами и ядрами. Нам достаточно двух часов, чтобы разрушить стены города и уничтожить ваши пушки, и вашу армию.Мы сообщаем вам также, что упомянутый уже нами верховный главнокомандующий, человек, преисполненный милосердия и сочувствия к людям вообще, а к слабым людям — в особенности, опасается за вашу жизнь и боится, что его солдаты, преодолев сопротивление защитников города и ворвавшись в, него, могут в пылу сражения уничтожить вас всех. Поэтому он приказал нам направить вам это послание с обещанием полной; безопасности как для жителей города, так и для чужестранцев. Для этого он приказал задержать на один астрономический час начало бомбардировки города. Я вам советую согласиться на это предложение о капитуляции. Это конец /51/ письма".
Вместо ответа защитники крепости арестовали посланца, нарушив тем самым законы войны и священного мусульманского шариата. Узнав об этом, верховный главнокомандующий пришел в ярость и еще больше разгневался на защитников крепости. Он немедленно приказал начать артиллерийский обстрел и бомбардировку, чтобы разрушить крепость. Через небольшой промежуток времени пушки крепости Яффы, находящиеся напротив орудий, расположенных на французских укрепленных позициях, были выведены из строя. Армия ал-Джаззара была опрокинута и отброшена.
К середине этого дня под действием сильного артиллерийского огня стена яффской крепости была пробита с той стороны, где велся обстрел. Это вызвало волнение среди жителей. Однако никто не может отступить от предначертаний бога или: нарушить их.
Верховный главнокомандующий приказал немедленно начать атаку, и менее чем через час французы заняли весь город и форты. Сражение приняло ожесточенный характер, противники сражались холодным оружием. В городе всю ночь происходили грабежи.
В пятницу, 1 шаввала, верховный главнокомандующий французской армией милостиво простил горожан. Он проявил
[160] сочувствие к находившимся в Яффе египтянам, как богатым, так и бедным. Он объявил им "аман" и приказал вернуться в Египет. Жителям Дамаска 294 и Алеппо он также приказал вернуться на родину. Он поступил так, чтобы они поняли, до какой степени он склонен к жалости и милосердию, прощая даже тогда, когда сила на его стороне. Его могущество и военное превосходство не помешали ему простить побежденных.В этом сражении при отступлении было убито холодным и огнестрельным оружием более четырех тысяч солдат ал-Джаззара. Потери французов убитыми и ранеными были невелики. Причиной этого послужило то, что их войско приблизилось к крепости по безопасной, скрытой от глаз дороге.
Французы захватили в городе много продовольствия, имущества и различные ценные вещи. Они захватили также корабли, находившиеся в порту. Они нашли в крепости более восьмидесяти пушек. Противник не знал, что перед могуществом бога бесполезно всякое оружие.
Жители Египта! Оставайтесь послушными рабами божьими. Выполняйте предписания бога и не противьтесь его воле. Будьте благочестивы, знайте, что все во власти бога и что он передает свою власть тому, кому захочет. Живите с миром и да будет милосерден к вам бог".
Когда жители ознакомились с этим сообщением, они удивились. Они полагали — более того, они были убеждены,— что все это не могло произойти, особенно в такой короткий срок. Но что было, то было.
В пятницу, 15 шаввала (22.III.1799), группа полицейских обходила улицы, бани и кофейни и предупреждала, чтобы жители прекратили разговоры, болтовню, а также распространение разных слухов, касающихся французской армии. Полицейские говорили жителям, что всякий, кто верит в бога, в посланника божьего и в день страшного суда, не должен вести подобные разговоры, чтобы не возбуждать вражду между французами и местными жителями. Они сообщили жителям, что если до сведения правителя дойдет через шпионов, что кто-либо ведет недозволенные разговоры, то он будет наказан или даже
[161] казнен.Жители не послушались этого предупреждения, и кое-кто был арестован и наказан палочными ударами и штрафом.
Этот день был первым днем весны. Солнце перешло в созвездие Овна. Этим днем начинается первый месяц французского года. Французы устроили в субботу вечером народное гулянье с иллюминацией и фейерверком. Женщины и мужчины собрались в доме увеселений, зажгли светильники и свечи, танцевали и состязались. Копты и сирийцы радовались и ликовали вместе с ними.
В субботу французы отправили к мечети ал-Азхар тринадцать знамен и флагов, привезенных ими из крепости Яффы. На некоторых из них были огромные серебряные наконечники. За день до этого с верхушек минарета были спущены знамена крепости ал-'Ариш, и взамен их французы прислали знамена, захваченные в Яффе.
Знамена несли в сопровождении воинских частей. Впереди несли барабан, далее следовали Ага со своими отрядом и свитой, мухтасиб и руководители дивана. За ними несли второй барабан, на котором громко отбивали дробь. За барабаном двигался отряд французских солдат с ружьями на плечах, так же как солдаты первого отряда. Далее /52/ двигался отряд солдат, головы которых были повязаны белой чалмой; они несли большие знамена и флаги, о которых мы уже упоминали. За ними ехала группа французских офицеров, некоторые верхом на лошадях, а некоторые верхом на ослах, взятых у погонщиков.
Когда шествие прибыло к воротам мечети ал-Азхар, эти знамена были расположены в определенном порядке и вывешены над большими воротами школы, а также над другими воротами, с другой стороны мечети, около квартала Китама, известного в настоящее время под названием ал-'Айнийа 295. На этот раз знамена не были подняты на минареты, как это было сделано со знаменами из ал-'Ариша.
В воскресенье, 17 шаввала (24.III.1799), французы издали распоряжения, отпечатали их и расклеили на улицах. Одно из распоряжений было издано в связи с чумой, а другое касалось путешественников-иностранцев. [162]
Вот текст первого распоряжения и содержащихся в нем статей и параграфов:
"Жители Каира, Булака, Старого Каира и прилегающих к ним районов должны повиноваться этим распоряжениям, строго соблюдать их и не нарушать ни при каких обстоятельствах. Каждого, кто нарушит эти распоряжения, ожидает суровая кара. Строгое соблюдение их предотвратит распространение эпидемии чумы.
Каждый житель, располагающий точными сведениями или имеющий основания предполагать или подозревать, что в каком-либо здании, доме или караван-сарае имеют место случаи заболевания чумой, должен такое здание запереть, опечатать и установить карантин.
Староста квартала или улицы, где произошло это, должен немедленно известить французского полицейского, управляющего этим кварталом, а последний в свою очередь должен немедленно довести об этом до сведения коменданта Каира и его окрестностей. Таким же образом должны поступать все жители Египта, его провинций и областей, вне зависимости от исповедуемой ими религии. Каждый врач, который лично удостоверится в появлении этой болезни или узнает о случаях заболевания ею, должен направиться к коменданту и сообщить ему об этом, для того чтобы тот принял соответствующие меры для предотвращения ее распространения.
В том случае, если коменданты районов, старосты улиц и полицейские, получив сведения о заболеваниях этой болезнью, не сообщат об этом, они будут наказаны по усмотрению коменданта. При этом старосты улиц будут наказаны за небрежное выполнение своих обязанностей сотней ударов кнутом.
Если кто-нибудь, заболевший этой болезнью, или тот, в чьем доме заболел этой болезнью кто-либо из членов его семьи или родственников, перейдет из своего дома в другой, он будет казнен. В этом случае он будет сам повинен в постигшей его участи.
Если старосты кварталов, жители которых принадлежат к другой национальности, не сообщат немедленно о случаях
[163] заболевания чумой или о вызванных этой болезнью случаях смерти, имевших место в их кварталах,— они будут казнены.Мужчина или женщина, обмывающие покойников и обнаружившие или заподозрившие, что чума явилась причиной смерти покойника, и не сообщившие об этом в течение суток,— будут казнены.
Ага янычар, а также французские и мусульманские должностные лица в кварталах должны обратить внимание жителей на эти крайне важные распоряжения и заставить их быть начеку, так как чума подбирается незаметно. Всякий, кто нарушит этот приказ, будет сурово наказан комендантом.
Полицейские обязаны производить обследования и вести наблюдения за этой губительной болезнью, чтобы уберечь от нее жителей и предотвратить нарушение приказа. Салам".
[Текст второго распоряжения]:
"Обращение генерала Дюга, заместителя верховного главнокомандующего, и коменданта города Каира Десни 296.
Руководители дивана должны обнародовать эти распоряжения и обратить на них внимание жителей. Всякий, кто их нарушит, будет строго наказан.
Владельцам винных лавок, караван-сараев и домов, в которых останавливаются гости, путешественники или лица, прибывшие из деревни или провинции, вменяется в обязанность немедленно сообщать о прибывших коменданту города не позднее чем в 24-часовой срок. Они обязаны сообщать, откуда эти лица прибыли, а также о цели их прибытия (приехали ли они в гости, по торговым делам, в качестве паломников, для уплаты налога, в связи с тяжбой), о сроке, на который они приехали, и об исповедуемой ими религии. Владелец дома обязан все это выяснить, проявив при этом большую осторожность, чтобы не быть обманутым и воспрепятствовать стремлению скрыть истину.
В случае если все вышеуказанные сведения о прибывшем — имя его, откуда он приехал и какова цель приезда — не будут полностью сообщены в течение двадцати четырех часов с момента его приезда, то владелец дома будет рассматриваться как
[164] нарушитель закона, /53/ преступник или изменник, действующий в сговоре с мамлюками.Мы сообщаем всем жителям Каира, в частности владельцам винных лавок и караван-сараев, что при первом нарушении этого распоряжения с них будет взыскан штраф в двадцать французских реалов, а при втором — штраф увеличится в три раза.
Мы доводим до сведения французских граждан, что настоящее распоряжение в равной степени относится и к французам, открывшим винные лавки, гостиницы и караван-сараи. Салам".
В тот же день собрался диван, и члены его обсуждали дело Мустафа-бея, катходы паши, назначенного амир ал-хаджжем. Последний отправился вместе с верховным главнокомандующим, причем его сопровождали кади, шейхи, начальники янычарских корпусов и купцы, избранные для этого путешествия.
В Бильбейсе Мустафа-бей, катхода паши, отделился от своих спутников и направился в ас-Салихийу. Затем он переехал в ал-'Арин, куда прибыла также группа французских солдат. Последним не хватало верблюдов, которых они и отобрали у Мустафа-бея и сопровождавших его лиц.
Когда верховный главнокомандующий вернулся в Египет, он отправил Мустафа-бею и его спутникам предписание приехать к нему, но они были не в состоянии это сделать, так как им не на чем было перевезти свои вещи. Кроме того, до них дошли сведения, что дорога небезопасна из-за бедуинов. Поэтому они не сумели присоединиться к главнокомандующему и несколько дней оставались в ал-'Арине всеми забытые. Верховный главнокомандующий о них не позаботился.
Шейхи ас-Сави, ал-'Ариши и ад-Давахили и другие находившиеся с ними лица, опасаясь последствий своего непослушания, отделились от остальных и направились в ал-Курайн. Там ад-Давахили почувствовал недомогание, заболел и вернулся в Каир, как об этом уже говорилось выше.
Упомянутые Мустафа-бей, кади, сопровождавший их шейх ал-Файйуми, а также купцы и начальники янычарских корпусов переехали в Куфур Наджм 297 и оставались там много дней.
[165] Случилось так, что ас-Сави послал домой письмо, в котором он сообщил, между прочим, о причине, заставившей его и его спутников отделиться от всей группы: они увидели, что катхода паши занят недостойными делами.Когда это письмо прибыло, находившиеся в Каире французы потребовали, чтобы его принесли и прочли. Они старались узнать, что означают слова "недостойные дела". Некоторые шейхи пытались истолковать эти слова в том смысле, что Мустафа-бей не был с ними достаточно вежлив и не заботился о них.
Французы промолчали и приступили к расследованию. Они выяснили, что речь идет об измене Мустафа-бея и его тайных замыслах против них. К Мустафа-бею катходе присоединились ал-Джибали и. некоторые мятежные бедуинские племена. Мустафа-бей оказывал им почет и делал им подарки. Вместе с ними он переехал в Минийат Гамр, в Дакадус и в Билад ал-Вакф 298 и приступил в этих местах к сбору контрибуции.
Во время пребывания Мустафа-бея и присоединившихся к нему бедуинов поблизости от Нила мимо них проплыли баржи, везшие муку и другое продовольствие французам в Дамиетту. Мустафа-бей и его люди остановили баржи и конфисковали находившийся на них груз. Моряки с этих барж прибыли в диван, рассказали о том, что произошло между ними и Мустафа-беем, доказав тем самым измену и предательство последнего. Специальный гонец был отправлен на верблюде, чтобы сообщить об этом верховному главнокомандующему французов. Посланец вернулся с ответом. Верховный главнокомандующий приказал отправить за Мустафа-беем солдат и захватить его вместе с его людьми. Он приказал также послать отряд к дому Мустафа-бея, занять его и опечатать.
В воскресенье, 24 шаввала (31.III.1799), к дому Мустафа-бея был отправлен выделенный для этого отряд солдат. В отряде были агенты полиции. Они арестовали катходу Мустафа-бея, который был хранителем священного покрывала, племянника Мустафа-бея и других членов его семьи. Всех их заточили в тюрьму в Гизе.
[166]Была составлена опись всего найденного имущества, как принадлежавшего Мустафа-бею, так и того, что осталось последнему от господина его Бакр-паши. Все это было перевезено в крепость. Они нашли там множество вещей паши: одеяния, отороченные позументом, конское и верблюжье снаряжение и множество всякого другого имущества. Они нашли там и конфисковали также лошадей и верблюдов. Жители были огорчены всем происшедшим, так как раньше их успокаивало присутствие Мустафа-бея и кади, к которым они обращались с просьбами о заступничестве перед французами. Эти люди встречали у французов благоприятный прием, и их ходатайства удовлетворялись.
Затем шейхам, начальникам янычарских корпусов и купцам был послан "аман" и разрешение вернуться в Каир с почетом и без опасения.
В тот же день прибыло известие о том, что сейид 'Омар-эфенди, старейшина тарифов, прибыл в Дамиетту. Его сопровождала группа высокопоставленных лиц и ранее бежавшие чиновники налогового ведомства, например 'Осман-эфенди ал-'Аббаси, Хасан-эфенди — чиновник, ведущий книгу ежемесячных доходов и расходов, Мухаммад-эфенди — второй помощник начальника канцелярии, шейх Касим ал-Мусалли и другие. Все они ранее находились в Яффской крепости. Когда /54/ французы окружили и захватили крепость и город, они не тронули находившихся там египтян. Бонапарт приказал привести их к нему, высказал им порицание за то, что они уехали из Египта, а затем распорядился выдать им одежду, посадить на корабль и отправить морем в Дамиетту.
В понедельник на улицах было объявлено, что мамлюки, турки и солдаты-иностранцы должны явиться в дом заместителя главнокомандующего, где, после того как личность их будет установлена, им выдадут удостоверение, гарантирующее их безопасность. В дальнейшем всякий, задержанный без удостоверения личности, будет наказан. Издание этого приказа было вызвано слухом о том, что в Каир под видом крестьян тайно проникло большое количество мамлюков и турок.
Во вторник на рынках и улицах Каира было объявлено о
[167] том, что лица, желающие совершить хадж, смогут отправиться морским путем из Суэца со священным покрывалом и суррой 299, после того как будет дано соответствующее указание.В тот же день прибыл имам катходы паши с письмом от своего господина. Катхода паши благодарил французов за благодеяния и заботу, проявленную ими в связи с отправкой торжественной процессии со священным покрывалом, благословлял их и утверждал, что продолжает испытывать к ним любовь и расположение. Он просил разрешения приехать в Каир и отправиться в хадж вместе с паломниками, везущими священное покрывало, так как время хаджа уже пришло. В конце письма он писал: "Вы не должны верить тому, что сообщили вам о нас предатели, так как все это — ложь и клевета".
Письмо прочли в диване и перевели его французам. Последние заявили, что катхода паши лжет, и не хотели о нем слушать. Они говорили: "Измена катходы паши нами установлена, и его попытки оправдаться бесполезны". После этого они написали ответное письмо и отослали его с имамом. В этом ответе они писали, что если он искренен в своем письме, то он должен отправиться к верховному главнокомандующему в Сирию, на что они дают ему срок в шесть часов начиная с момента получения им ответа. Если же он запоздает с отъездом, то тем самым будет доказана неискренность его письма, и они прикажут солдатам напасть на него и арестовать его.
В тот же день французы составили и объявили на улицах следующее обращение:
"Жители Египта! Мы доводим до вашего сведения, что амир ал-хаджж отстранен от участия в хадже из-за совершенного им. Но население Египта — улемы, начальники янычарских корпусов, простые жители не замешаны в этом, и им ничего не ставится в вину. Слава Аллаху, который уберег жителей Египта от участия в этом заговоре, они пребывают в полном здравии и ни в чем не обвиняются. Тот, кто желает совершить хадж, пусть приготовится. Он сможет отправиться морским путем вместе со священным покрывалом и суррой. Корабли уже готовы. Приготовлена также охрана, назначенная
[168] из числа жителей Египта для того, чтобы охранять паломников. Живите в спокойствии и не прислушивайтесь к измышлениям курильщиков хашиша 300".В субботу, последний день месяца шаввала, шейхи, начальники янычарских корпусов и купцы прибыли из ал-Курайна в Каир. Кади не приехал с ними, а последовал за Мустафой катходой. Так окончился месяц шаввал. Вот наиболее значительные события этого месяца.
Французы установили в ряд баржи, на которых они устроили настил из сколоченных гвоздями бревен, соорудив таким образом мост, связывавший каирский берег близ Каср ал-'Айни с тем местом острова ар-Рауда, где находилась ветряная мельница. Жители переходили по этому мосту на другой берег сами и перегоняли по нему свой скот. Другой большой мост французы построили между островом ар-Рауда и Гизой.
На прекрасной, вымощенной камнем площади перед домом Хасана Кашифа Черкеса, где расположился астроном Тот, последний начертил солнечные часы, по которым можно было определять время среди дня. Вместо шеста он соорудил круг с многочисленными направленными в сторону солнца отверстиями в верхней части. Проходя через эти отверстия, солнечный луч должен падать на расчерченный круг. Таким образом определяется время дня и положение солнца [среди созвездий] из месяца в месяц. Для этого [на кругу солнечных часов] астроном изобразил соответствующим рисунком каждое созвездие.
Другие солнечные часы, предназначенные только для определения времени между восходом и заходом солнца, с расположенным под углом указателем времени, Тот начертил высоко на стене во дворе низкого дома, находившегося между двумя другими домами. Он не указал здесь линий, имеющихся [обычно] на наших часах и служащих для обозначения времени асра 301 , времени, остающегося до захода солнца, времени захода и восхода солнца, направления киблы, градусной сетки /55/ и всего того, что необходимо для определения часа молитвы. Французы не нуждаются во всем этом и всем этим не пользуются.
[169]Тот начертил также солнечные часы с многочисленными линиями на четырехугольной плите из красной меди, которую он установил в середине сада на низкой колонне высотою меньше чем в сажень. Он соорудил также железный шест треугольной формы, тень от конца которого падала на пересекающиеся линии.
По точности эти солнечные часы являются совершеннейшим произведением искусства. Имя конструктора их умело выгравировано крупными арабскими буквами на меди с инкрустацией из серебра по способу, принятому у иностранцев, и так далее.
Следует также отметить, что французы сильно разгневались на катходу паши. Они арестовали его приближенных и заключили их в тюрьму. Среди последних был его катхода, являвшийся до этого хранителем священного покрывала. Для наблюдения за завершением работы по изготовлению священного покрывала был назначен наш друг сейид Исма'ил ал-Вахби, известный под именем ал-Хашшаб, человек, славившийся своей справедливостью. Последний приказал перевезти священное покрывало в дом Аййуба Чауша по соседству с мечетью Ситти Зайнаб 302, где и было окончено его изготовление. Французы позаботились также о собирании денег для сурры и записывали их в особый журнал.
Месяц зу-л-ка'да 303 1213 года начался в воскресенье (6.IV.1799).
6 зу-л-ка'да (11.IV.1799), в пятницу, прибыли на верблюдах французы с письмом, в котором сообщалось, что французские войска заняли Хайфу, после чего двинулись на 'Акку. Они бомбардировали 'Аккскую крепость, разрушили часть крепостной стены и через двадцать четыре часа после начала наступления заняли город. Они поторопились отправить этот отряд на верблюдах, чтобы успокоить своих друзей, которым иначе пришлось бы долго ожидать известий. "Будьте спокойны,— писали они,— через шесть дней мы вернемся к вам. Салам!"
В тот же день в Гизу прибыл караван паломников-магрибинцев. По этому поводу среди жителей было много разговоров и ходили разные слухи. Говорили, будто паломников двадцать [170] тысяч и будто они прибыли в Египет для того, чтобы освободить его от французов. Французы послали к ним людей, чтобы выяснить, кто они такие, и убедились в том, что это крестьяне из селений и деревень, расположенных близ Феца 304. Некоторым из магрибинцев, имевшим дела в городе, они разрешили переправиться в Каир.
Один из магрибинцев явился к французам и оклеветал своих соотечественников, заявив, что они прибыли для того, чтобы начать священную войну с французами, что они закупили лошадей и оружие и что цель их — вызвать восстание.
Французы отправили к магрибинцам отряд, желая выяснить их намерения. Посланные явились к паломникам, беседовали с ними и их старшиной, а также с человеком, который их оклеветал. Магрибинцы заявили, что они прибыли только для паломничества, а не для чего-либо другого. Французы вернулись в Каир и привезли с собой старшину магрибинского каравана.
На утро следующего дня был собран диван, на заседание которого привели и человека, донесшего на магрибинцев, и старшину их каравана и допросили последнего.
Старшина магрибинцев заявил: "Мы приехали исключительно для паломничества". Тогда у него спросили: "Для чего же вы покупали оружие и лошадей?" Тот ответил: "Все это нам необходимо". Тогда магрибинцу сказали: "Этот человек утверждает, будто вы намереваетесь вести войну с французами и будто вы говорили, что священная война достойнее хаджа". Тот ответил: "Эти обвинения не имеют никаких оснований". Ему сказали: "Об этом сообщил один из ваших людей". Он ответил: "Этот человек — вор. Мы его поймали на краже и избили, и за это он затаил против нас злобу". Далее он заявил: "Это чужая, не принадлежащая нашему султану страна 305, зачем же мы будем воевать из-за нее? Если бы мы имели такое намерение, мы бы не прибыли с таким маленьким отрядом и не взяли бы с собой всего только полкантара пороха".
После этого французы условились с магрибинцем, что паломники соберут свое оружие, а он останется в качестве
[171] заложника до того времени, когда паломники отправятся в путь, а через два дня после их отъезда догонит их с оружием. Старшина магрибинского каравана принял эти условия, французы поблагодарили его и сделали ему подарки.В субботу из Булака выступил отряд французских солдат с двумя пушками для сопровождения магрибинцев, пока те не доберутся до моря. Они дошли с магрибинцами до ал-'Адлийи.
Когда жители Каира и Булака увидели выступавших солдат с пушками, они испугались и по своему обыкновению забегали и закричали. Распустив слух, будто французы выступили, что-бы напасть на магрибинцев, они закрыли большую часть рынков и лавок и тому подобное. Из-за их измышлений магрибинцы в этот день не выехали.
На следующий день караван с магрибинскими паломниками выступил из города и дошел /56/ в сопровождении французских солдат до ал-'Адлийи. Солдаты били в барабаны. Впереди колонны везли пушку. Позади колонны также шел отряд солдат с пушкой.
Во вторник, 10 зу-л-ка'да (15.IV.1799), отряд французских солдат выступил против бедуинов ал-Джазиры 306. Французы отправили этот отряд в связи с тем, что Мустафа-бей, катхода паши, уехал к бедуинам и искал у них убежища.
В среду группа моряков и других лиц, заключенных ранее в крепость, была выпущена на свободу. Среди освобожденных был му'аллим Никула ан-Насрани ал-Армани, в прошлом капитан военного корабля Мурад-бея, построенного в Гизе. Его поместили в доме Хасана Катходы, расположенном около Баб аш-Ша'рийи.
В тот же день прибыл с изъявлением покорности Ибн Щадил, шейх бедуинского племени ал-Хувайтат 307. До этого он отказывался повиноваться. Французы дали ему "аман", одарили его и отправили под его охраной караван с мукой и сухарями для армии в Сирию.
В пятницу, 21 зу-л-ка'да (26.IV.1799), прибыл из Верхнего Египта Магалон с трофеями, захваченными там: скотом и другой добычей.
[172]В тот же день в ал-'Адлийе для солдат, прибывающих из Сирии и, в связи с [появлением в этих краях] Мухаммад-бея ал-Алфи, направляющихся на восток от Атфиха 308, был установлен карантин.
В тот же день отряд, посланный против бедуинов ал-Джазиры, возвратился в Каир. Французы добились успехов и разбили бедуинов. Что касается Мустафа-бея, то о нем не знали ничего достоверного и говорили, что он уехал в Сирию.
25 зу-л-ка'да (30.IV.1799) прибыло послание от упомянутого Мустафа-бея. В нем содержалось письмо к шейхам, в котором Мустафа-бей просил их, во-первых, сообщить французским военачальникам о том, что он едет к верховному главнокомандующему в Сирию, а во-вторых, попросить освободить его близких родственников и катходу и сохранить конфискованное у него имущество, так как оно принадлежит государству.
Когда французам показали это письмо, они заявили, что. освобождение упомянутых лиц невозможно до тех пор, пока не будет точно установлено, что Мустафа-бей уехал к верховному главнокомандующему, и пока они не получат от последнего письмо с подтверждением этого, так как может оказаться, что Мустафа-бей лжет.
В тот же день подтвердилось известие о том, что Мухаммад-бей ал-Алфи, объехав горы, направился к бедуинам ал-Джазиры, что при нем находится отряд численностью приблизительно в сто человек или, как говорили, даже более того и что к нему присоединилось много турок и мамлюков, скитавшихся в тех краях. Бедуины встретили его с почетом и любовью. Получив это известие, французы послали против него отряд солдат.
27 зу-л-ка'да (2.V.1799) французы составили краткое сообщение обо всех событиях, прочитали его в диване, отпечатали этот документ в нескольких экземплярах и по своему обычаю расклеили на улицах. Это было вызвано тем, что среди жителей ходило множество различных слухов, связанных с тем, что перестали поступать известия из осаждавшей 'Акку французской армии, а также с толками о событиях в Верхнем Египте
[173] и о шейхе ал-Килани и сопровождающих его тарифах и так далее. Вот текст документа:"От Великого дивана Египта.
Во имя бога милостивого, милосердного! Смерть тиранам!
Мы доводим до сведения всех жителей Египта, что верховный главнокомандующий прислал из 'Акки письмо, адресованное генералу, командующему войсками в Дамиетте и датированное 9 зу-л-ка'да текущего года, в котором говорится следующее:
"Мы отправили к вам в Дамиетту два небольших судна 25 и 28 шаввала. Эти корабли отвезли вам наше распоряжение о посылке подкрепления, пушечных ядер и снаряжения солдатам наших гарнизонов, охраняющих Газу и Яффу.
Что касается нашего лагеря, то мы имеем в достаточном количестве пушечные ядра, боеприпасы и другое военное имущество, а также продовольствие и питьевую воду. Количество ядер у нас намного увеличилось, так как мы подобрали все боеприпасы, брошенные противником. Таким образом, сам противник нам помог.
Мы доводим также до вашего сведения, что мы начали закладывать мину на глубине тридцати футов и держали это в секрете, пока не подвели ее на расстояние около восемнадцати футов от стены. В то же время наша армия приблизилась с той стороны, с которой мы ведем наступление, на расстояние сорока восьми футов от стены. С божьей помощью мы победим и полностью овладеем крепостью 'Аккой еще до того, как вы прочтете это письмо. Мы готовы к штурму 'Акки, и вы вскоре получите сообщение об этом.
Что касается других частей /57/ Сирии и районов, находящихся за 'Аккой, то их жители подчинились нам и относятся к нам с уважением. Их любовь к нам все возрастает, и они желают присоединиться к нам и проявить самую большую доброжелательность. Они приходят к нам толпами, приносят многочисленные подарки и от всего сердца выказывают большую любовь. Это свидетельствует о милости к нам бога и о сильной ненависти жителей к Джаззар-паше.
[174]Мы сообщаем вам также, что генерал Жюно 309 с тремя сотнями французских пехотинцев разбил прибывший из Сирии отряд противника, состоявший из четырех тысяч конных и пеших солдат. Из них на поле боя осталось около шестисот человек убитых и раненых. Он захватил также пять знамен. Это исключительный, невиданный в истории войн случай, чтобы триста человек разбили почти четыре тысячи человек, и он свидетельствует о том, что победа не зависит от численности сражающихся, а дается богом". Так кончается письмо верховного главнокомандующего французской армией его заместителю в Дамиетте.
Заместитель верховного главнокомандующего и правитель Каира Дюга переслал это письмо к нам в диван, чтобы ознакомить нас с его текстом. Он нам приказывает внушить жителям Каира и провинции, чтобы они вели себя благопристойна и соблюдали справедливость, чтобы они не прислушивались к различным лживым слухам и небылицам, так как измышления курильщиков хашиша способны лишь приносить вред уважаемым людям.
Заместитель верховного главнокомандующего генерал Дюга получил сведения, что среди жителей Каира и египетских провинций ходят лишенные всяких оснований и якобы исходящие от тарифов слухи. В действительности этих тарифов более не существует. Генерал, командующий французскими войсками в Верхнем Египте, прислал сообщение генералу Дюга о том, что упомянутые тарифы вместе с сопровождавшим их ал-Килани разбиты наголову и бежали в разные страны и что в настоящее время в Верхнем Египте царит полное спокойствие,, а мятеж и непослушание прекратились.
Жители Каира и провинций! Не занимайтесь делами, которые могут привести вас к гибели. Ведите себя благоразумно, чтобы не раскаиваться в дальнейшем и чтобы вас не постигли позор и гибель.
Разумный человек в первую очередь должен заниматься выполнением своих религиозных и гражданских обязанностей, избегать всякой лжи и выполнять заповеди и предписания бога.
[175] Он должен предвидеть последствия своих действий и отдавать себе в них отчет. И всякий благоразумный человек пусть прекратит лишние разговоры, займется своими собственными делами и обратится к богу всевышнему. Салам!"В этом же месяце было обнародовано следующее распоряжение:
"От имени Всеобщего дивана ко всем жителям Каира, Булака и Старого Каира!
В результате размышлений мы пришли к выводу, что самым доступным и верным средством для уменьшения и даже-полного предотвращения страшной опасности, связанной с распространением эпидемии чумы, является пресечение сношений с женщинами дурного поведения, так как они — главная причина распространения упомянутой болезни,
В связи с этим мы приняли решение под страхом смертной казни запретить в течение тридцати дней, начиная со дня объявления этого приказа, всем жителям без различия их национальности,— будь они французы, мусульмане, греки, христиане или евреи,— приводить в Каир, Булак или Старый Каир женщин легкого поведения, которые до того бывали в казармах солдат или в домах каких-либо лиц в городе. Такому же наказанию будет подвергнута всякая публичная женщина, которая придет в город сама".
Прочие события этого месяца: два английских корабля прибыли в Суэц. Говорили даже, что кораблей было не два, а четыре. Они бросили якорь против города и произвели несколько - выстрелов. Некоторые жители Суэца бежали в Каир и сообщили об этом. Английские военные корабли случайно встретились с несколькими торговыми кораблями, груженными кофе и другими товарами, задержали их и не пропустили в Суэц.
Отряд бедуинов Гуз из провинции ал-Бухайры прибыл к городу Даманхуру и напал на него. Бедуины перебили находившихся в городе французов и опустошили его окрестности. Они достигли даже ар-Рахманийи и Розетты, причем убивали всех, кого встречали на своем пути, как французов, так и других лиц, грабили селения и опустошали засеянные поля.
[176]Скончался уже упоминавшийся нами шейх ал-Килани,— да смилостивится над ним всевышний, — /58/ а его отряд рассеялся по стране. Некоторые из его солдат даже прибыли в Каир. Жители Верхнего Египта не раз предавали сторонников ал-Килани: обещали им свою помощь, но, когда начиналось сражение, оставляли их. Жители некоторых селений приглашали их в гости, а затем доносили французам, которые их арестовывали.
В Каир из Верхнего Египта прибыло большинство французских солдат, которые были в Верхнем Египте. Возвращаясь, они разрушили знаменитый город Бани 'Ади 310, жители которого отказались платить им налоги и нести повинности, полагаясь на свою многочисленность и силу, а также на неприступность их города. Жители вышли навстречу французским солдатам и завязали с ними сражение. Французы захватили [находящийся по соседству с городом] высокий холм и открыли с него пушечный огонь. После этого они атаковали жителей и окружили их, сожгли тока, а затем, преступая всякие границы дозволенного, принялись убивать и грабить. Они захватили в городе много имущества и ценностей, среди которых было огромное количество вещей, отданных на хранение мамлюками и другими лицами из числа состоятельных жителей городов Верхнего Египта, так как те рассчитывали на местоположение города, делавшее его неприступным. Так же французы поступили и с городом ал-Маймун 311.
Месяц зу-л-хиджжа 312 1213 года (начался во вторник (6.V.1799).
2 зу-л-хиджжа (7.V.1799) около тысячи французских солдат было отправлено для охраны городов провинции аш-Шаркийа, так как некоторые бедуины и мамлюки присоединились к ал-Алфи. Большой французский отряд отправился в Даман-хур. Жители Даманхура восстали против французов. Французы расправились с этим городом так же, как они это сделали с городом Бани 'Ади: разграбили город и перебили многих его жителей. Восстание в городе поднялось в связи с прибытием в город одного магрибинца, провозгласившего себя махди 313, который обратился к жителям с призывом начать священную
[177] войну.Магрибинца сопровождало около восьмидесяти человек. А ранее он распространял послания среди жителей страны и призывал их к священной войне. К нему присоединились жители ал-Бухайры и других провинций.
Повстанцы прибыли в Даманхур и перебили находившихся там французов. Они обосновались в городе на много дней, и жители этих районов то присоединялись к ним, то покидали их, а упомянутый магрибинец отправлялся то на Запад, то на Восток.
В тот же день распространился слух о том, что ал-Алфи прибыл в провинцию аш-Шаркийа, имел стычку с находившимися там французами, после чего отправился в ал-Джазиру.
7 зу-л-хйджжа (12.V.1799) в ал-'Адлийу в карантин при был из Сирии французский отряд. В нем были раненые. Некоторые жители узнали от них, что военные действия между французской армией и Ахмад-пашой под 'Аккой продолжаются и что отправившийся вместе с армией военный инженер Кафарелли, известный среди простого народа под именем Абу Хашаба, умер. Французы были опечалены известием об его смерти, так как он был умным и дьявольски хитрым человеком. Он обладал большими познаниями в области военного искусства и военной тактики, а во время боя отличался большой отвагой. К этому следует добавить, что он знал строительное дело: умел возводить постройки, а также осаждать и брать крепости.
В среду был праздник жертвоприношения 314. По-настоящему его нужно было бы праздновать в четверг. В этот день в честь праздника в крепости был произведен артиллерийский салют и во время восхода солнца, и во время заката. В этом году в день праздника не удалось совершить полагающегося по обычаю жертвоприношения, так как в связи с карантином не было необходимых для этого животных 315, да и жителям было не до того.
В этот день один турок-работорговец, проживавший в квартале ал-Джамалийа в одном из помещений торгового двора Зу-л-Факара и имевший юношу-раба, отлучился для праздничной молитвы, а по возвращении нашел этого юношу в одежде
[178] моряка при оружии. Он спросил его: "Где ты взял эту одежду?" Юноша ответил: "У нашего соседа такого-то солдата".Купец приказал юноше снять одежду, но тот не послушался и не снял ее. Тогда купец обругал его и ударил по лицу. Юноша вышел, и тут у него возникла мысль убить хозяина. Он вернулся с этой целью, но нашел у своего хозяина гостя и, не решившись совершить убийство в присутствии последнего, остался за дверью. Однако хозяин, увидав юношу, по глазам его догадался о его вероломных намерениях. Когда гость поднялся, [чтобы уйти,] хозяин встал вместе с ним, вышел и запер юношу в доме. Юноша поднялся на плоскую крышу дома, с нее перебрался на соседнюю, затем спустился по веревке на постоялый двор, выбежал на улицу с саблей в руках и закричал: "Священная война, о мусульмане! Убивайте французов!" — /59/ и другие подобные этим слова. Затем он отправился в квартал ал-Гурийа. По дороге он случайно встретил трех французов: одного из них он убил, а двое других убежали. После этого он повернул обратно, причем жители следовали за ним до тех пор, пока он не добежал до тупика на улице ал-Джамалийа. Он вошел в него и скрылся в доме, дверь которого оказалась открытой; хозяин дома стоял перед дверью.
В это время у собравшихся французов появились различные подозрения, и они поспешили в крепость. К месту происшествия прибыл и направленный ими отряд полицейских, которые начали расспрашивать об этом рабе. Простой народ заволновался, дети забегали, некоторые жители закрыли свои лавки. Полицейские не прекращали расспрашивать показывавших им дорогу жителей до тех пор, пока не добрались до тупика, в который забежал юноша. Они вошли в него. Заметив полицейских, юноша снял с себя одежду и спустился в находившийся около дома колодец. Полицейские вошли в дом, вытащили его из колодца и увели с собой. После этого волнение прекратилось.
Юношу допросили о причинах его действий. Он заявил, что наступил день жертвоприношения и что он хотел принести в жертву французов. Его спросили, где он взял оружие, на что он ответил, что оно является его собственностью. После этого
[179] юношу заключили в тюрьму для дальнейшего расследования этого дела. Французы потребовали к себе хозяина этого юноши. Его нашли у шейха ал-Махди и посадили в тюрьму. Арестовали также группу лиц, проживающих в этом торговом дворе, но вскоре освободили, не причинив им никакого вреда. После последней вечерней молитвы Ага и Бартелеми прибыли к торговому двору и вызвали к себе привратника, владельца торгового двора и соседей. Они обошли помещения торгового двора и принялись разыскивать оружие. При этом они даже вытаскивали плиты мостовой, но ничего не нашли. Они хотели открыть склады, но им помешал это сделать сейид Ахмад ибн Махмуд Мухаррам. Затем они ушли и увели с собой владельца торгового двора, соседей, живших в том же помещении, и арестовали ряд других лиц. На следующий день раба казнили, а все Другие арестованные оставались [еще долго] в тюрьме и были вылущены на свободу лишь спустя много дней после этого происшествия.В тот же день один христианин-сириец проезжал мимо мечети ал-Хусайни верхом на осле. Переводчик полицейского этого квартала по имени сейид 'Абдаллах увидел его и приказал ему в соответствии с обычаем сойти с осла из уважения к мечети. Христианин отказался это сделать. Тогда переводчик обругал его, повалил на землю и избил. Христианин отправился к французам и пожаловался им на упомянутого сейида 'Абдалдаха. Французы приказали привести его и заключить в тюрьму. Несмотря на ходатайство его начальника, переводчика не освободили. Христианин утверждал, что он находился далеко от мечети, и привел подтверждавшего это свидетеля, а также обвинил сейида 'Абдаллаха в том, что тот был невоздержан в своих действиях. Христианин утверждал также, что у него пропали из кармана деньги в то время, как 'Абдаллах его бил. Переводчик оставался в тюрьме несколько дней, пока не возместил этих денег в количестве шести тысяч дирхемов 316.
В тот же день французскому главнокомандующему в Сирии было отправлено из Каира продовольствие почти на восьмистах верблюдах, принадлежавших бедуинам. Сопровождавшие
[180] продовольствие Бартелеми и отряд солдат проводили караван до Бильбейса и вернулись через два дня.В тот же день девять торговых кораблей с кофе, пряностями и другими товарами прибыли в Суэц. На них находило около пятисот тюков кофе, принадлежавшего тарифу Мекки. Англичане сперва пытались помешать заходу этих кораблей в порт, но тариф написал им письмо, и они пропустили корабли, ограничив лишь срок разгрузки и погрузки и взыскав с них пошлину.
Французы не взыскали пошлины за кофе, так как тариф почти за двадцать дней до прибытия кораблей в Суэц прислал им письмо и подарки. Письмо было адресовано Пусьельгу. Французы отпечатали его в виде листовок и расклеили на улицах. [Вот этот текст:]
"От Талиба ибн Муса'ида, тарифа благородной Мекки, к знатнейшему из знатных, выдающемуся человеку среди своих соотечественников, Пусьельгу, разумно и энергично управляющему делами Французской республики.
Настоящим сообщаем, что мы получили ваше письмо. Из содержания мы поняли, что наше судно прибыло в Суэц и что вы послали солдата верблюжьей кавалерии для того, чтобы освободить кофе от пошлин, и что вы приложили все усилия для успешной продажи его.
Мы продумали ваше письмо /60/ и нашли его искренним. Оно обязывает нас быть вашими верными друзьями и устраняет у нас всякие неясности и сомнения относительно ваших намерений. Мы должны в настоящее время создать все условия для дружеских отношений и устранить все то, что может затруднять наши взаимоотношения и препятствовать взаимному пониманию. В настоящее время мы сумели быстро отправить в ваши края из нашего неувядающего порта Джидды 317 только пять кораблей, груженных товарами. Мы собрали эти корабли с большим трудом, потому что купцы охвачены беспокойством, а так как сведения о вас поступают лишь через передающих различные небылицы бедуинов, то все время возникает множество ложных слухов, которые порождают большое недоверие к вам [181] и всякие сомнения. Что касается нас, то письма, которые мы от вас получили, рассеяли все вызванные этими ложными слухами сомнения, и теперь мы спокойны.
Теперь, когда ваши письма убедили нас в этом, мы желали бы, чтобы сразу же после получения этого письма вы послали ваших солдат в порт Суэц для охраны имущества наших купцов и проследили бы за тем, чтобы провезенный ими кофе - был доставлен в Каир и продан, а также позаботились бы об их скорейшем возвращении. Это ликвидирует существующий в торговле кофе застой и приведет к расширению этой торговли. Необходимо также, чтобы купцов, возвращающихся после продажи кофе из Каира в Суэц, сопровождали ваши надежные солдаты для охраны их от встречающихся на пути невзгод.
На этот раз мы посылаем вам для пробы лишь небольшое количество кофе. Таким образом крупные купцы хотят собрать необходимые сведения. Когда они увидят, что посланцам оказано уважение и радушный прием, в их сердцах исчезнет недоверие и они немедленно отправят вам самые ценные товары.
Мы просим бога, чтобы благодаря нашим стараниям были устранены все препятствия к достижению нашей цели, чтобы были получены доходы и обеспечена безопасность еще более полная, чем это было в минувшие времена, и чтобы с помощью бога еще более увеличился ввоз к вам товаров из Хиджаза.
На кораблях имеется кофе, принадлежащий нам лично. Мы надеемся, что вы проследите за нашими людьми и окажете им содействие в продаже наших товаров. Со своей стороны мы будем впредь относиться с уважением ко всякому вашему желанию.
Да будет вам известно, что несколько дней тому назад мы получили письмо от нашего друга, верховного главнокомандующего французской армией Бонапарта. Мы продумали то, что в этом письме непосредственно, нас касалось, написали ответ и отослали его Бонапарту. Что касается той части письма, в которой он просит нас помочь ему и переслать его письма в Индию — Ибн Хайдару, имаму Маската 318 и вашим представителям в городе ал-Муха 319, то все эти письма мы отправили к их
[182] адресатам с людьми, на которых можно положиться, и, если того пожелает бог, вы скоро получите ответ. Салам! Написано 18 зу-л-ка'да 1213 года".Это письмо прибыло в Каир 16 зу-л-хиджжа. Таким образом, понадобилось двадцать восемь дней, чтобы оно добралось из Мекки в Каир.
Так закончился этот месяц. О французской армии в Сирии и о ее судьбе достоверные сведения не поступали, а приходившие сообщения носили сомнительный характер. Было известно лишь, что французы много раз возобновляли наступление на крепость 'Акку, шли на всяческие хитрости и всевозможные уловки, но добиться своего не сумели.
Так закончился этот год, на протяжении которого произошли события, невиданные в истории. Но самое главное заключалось в том, что получился перерыв в отправке хаджа из Египта и не были посланы в Мекку священное покрывало и сурра. Этого не случалось на протяжении многих веков, даже в период господства турок-османов. Но все в руках Аллаха.
Вот кто умер в этом году из знатных лиц и таких людей, память о которых сохранилась среди жителей.
Умер имам, выдающийся человек и крупный ученый, знаток мусульманского права, наблюдательный и искусный исследователь, глубоко изучивший свое дело, один из самых выдающихся и достойнейших ученых ал-Азхара шейх Ахмад ибн Муса ибн Ахмад ибн Мухаммад ал-Бийали ал-'Адави, маликит. Он родился в Бани 'Ади в 1141 году. Там он научился читать и изучил Коран. Затем он отправился в университет ал-Азхар, где оказался в числе учеников шейха 'Али ас-Са'иди 320, /61/ у которого он учился с таким усердием и настойчивостью, что овладел науками и стал выдающимся знатоком в самых различных областях знаний. Он обладал большими способностями и удивительной памятью. В своих лекциях он умел изложить прекрасным языком самую суть того, о чем писали авторы комментариев. Студенты, усевшись перед ним, записывали все это. Из прочитанных им лекций составилось несколько книг, целые тома, которыми широко пользовались студенты.
[183]Он преподавал в течение многих дет при жизни своего учителя, прославился знанием футуха 321, и шейх ас-Са'иди советовал студентам посещать его лекции и неотлучно находиться при нем.
Он был человек в высшей степени справедливый, сдержанный и великодушный и постоянно стремился к правде. Он был умен и образован, владел многими тайными науками, знал астрологию, знал законы сочетания чисел и букв, умел при помощи окружностей и квадратов определять то, что скрыто от взора человеческого, и так далее.
После смерти шейха Мухаммада Хасана он по совету знающих людей занял его место преподавателя. Когда умер шейх Ахмад ад-Дардир 322, глава ривака 323 уроженцев Верхнего Египта, он занял его место. Ал-'Адави являлся автором многих сочинений о недействительных молитвах 324 и так далее. До самого последнего времени он не прекращал своих лекций и до самой смерти усердно занимался и преподаванием, и делами своей общины. Ал-Адави погребен на кладбище студентов-богословов, да будет милостив к нему всевышний.
Умер выдающийся и достойнейший ученый, знаток мусульманского права шейх Ахмад ибн Ибрахим аш-Шаркави, шахриит, азхариец. Он слушал лекции своего отца, получил под его руководством богословское образование и стал выдающимся человеком. Он не переставал усердно учиться до самой смерти отца, а затем занял его место. Вокруг него собрались студенты его отца и другие студенты, причем он не покидал своего места в ал-Азхаре на протяжении всего дня, давал разъяснения и предлагал решения по религиозно-юридическим вопросам для шафиитов. Крестьяне из деревень, лежавших по соседству с его родным городом, приходили к нему со своими спорами по вопросам семейного права, и он разрешал эти споры и писал по их делам фетвы, необходимые для разбора их тяжб у кади. Иногда он даже бил и ругал упрямцев, которые не соглашались с ним. Люди прислушивались к его словам и подчинялись его решениям. Нередко они приносили ему подарки и деньги, и он, как мы уже говорили, стал известным человеком.
[184]Аш-Шаркави был человеком большого роста, с огромной бородой. Он славился своим красноречием. Так он жил до тех пор, пока его не обвинили в том, что он участвовал в последнем восстании против французов. Он был казнен французами в крепости вместе с другими. Где его могила, никто не знает
Умер имам, выдающийся человек, знаток мусульманского права, благочестивый и скромный шейх 'Абд ал-Ваххаб аш-Шубрави, шафиит, азхариец. Он изучал мусульманское право у выдающихся шейхов своего времени, посещал лекции шейх!
Абдаллаха аш-Шубрави, ал-Хифни, ал-Баррави, 'Атийат ал-Аджхури 325 и других. Он читал лекции обучал и давал разъяснения по различным вопросам богословия в ал-Джаухариии и в мечети ал-Хусайни. Огромные толпы простого народа приходили, чтобы слушать его лекции и учиться у него. Он читал книги хадисов, сочинения ал-Бухари и Муслима 326. Он обладал прекрасной дикцией и блестящей памятью вел достойный образ жизни и всецело отдавался своим занятиям Он усердно занимался своими делами до тех пор, пока не был обвинен в подстрекательстве к восстанию и казнен французами в крепости в конце месяца джумада ал-ула этого года. О том где находится его могила, нет сведений.
Умер также благочестивый, образованный и преуспевавший молодой человек превосходный знаток мусульманского права шейх Йусуф ал-Мусайлихи, шафиит, азхариец, знаток Корана и текстов. Он учился у [известнейших] шейхов своего времени таких, как ас-Са'иди, ал-Баррави, 'Атийат ал-Аджхури, Ахмад ал- Аруси 327. Многие приходили послушать шейха Мухаммада (
В тексте, видимо, ошибка надо "Йусуфа") ал-Мусаилихи, превосходно читавшего свои лекции в мечети ал-Курди 328 на маленьком рынке ал-Лала. Ал-Мусайлихи был человек высокообразованный и жизнерадостный, с мягким сердцем и приятной внешностью. Так он жил до тех пор, пока не был обвинен французами в участии в событиях и казнен а крепости вместе с остальными жертвами, пострадавшими за веру. [185]Умер также выдающийся человек, знаменитый шейх Сулайман ал-Джаусаки, шейх корпорации слепых в их небольшой мечети, известной в настоящее время под названием аш-Шанвани 329. Он стал шейхом упомянутых слепых после смерти шейха аш-Шубрави. Он держал себя с ними смело и строго, как могущественный человек, и использовал свое высокое положение среди слепых, чтобы собрать большой капитал и недвижимость. Он скупал по низким ценам зерно, /62/ предназначенное для раздачи лицам, имеющим право на его получение, остававшееся в деревнях вследствие того, что его нельзя было вывезти из-за дальности расстояния, составлял его опись и посылал ее мултазимам, требуя, чтобы они заплатили за него в соответствии с его количеством. К тем из них, кто не соглашался, он посылал огромную армию слепых, и мултазимы были вынуждены соглашаться на уплату. И хотя зерно его лежало без употребления, он договаривался с ними и назначал за него цену, какую хотел. У него были помощники, которых он посылал к мултазимам в Верхний Египет. Эти помощники пригоняли ему баржи, груженные зерном и другими пищевыми продуктами: медом, сахаром, животным и растительным маслом и прочим, и в годы, когда дороговизна была велика, он продавал это за большую цену на рынках и базарах, находившихся в прибрежной полосе. Он молол зерно на своих собственных мельницах и продавал муку высшего качества в еврейском квартале, а из смеси муки с отрубями он пек хлеб для нищих-слепых, кормившихся этим хлебом и тем, что они собирали попрошайничеством, бродя днем и ночью по рынкам и улицам и распевая хвалебные песни, рассказывая басни и читая Коран в домах, на маетабах, на улицах и так далее. Когда кто-либо из нищих умирал, его имущество наследовал шейх Сулайман ал-Джаусаки, жизнь которого мы описываем. Он забирал себе то, что собрал умерший, а среди нищих встречались такие, у которых имелись значительные богатства. Во всем этом никто ему не противодействовал.
Случилось так, что шейх ал-Хифни разгневался за что-то на Сулаймана ал-Джаусаки и послал за ним. Последнего притащили связанного с непокрытой головой и по дороге от его
[186] дома до дома шейха ал-Хифни в квартале ал-Муски били его ногами по голове на глазах у всего народа. Но прошли годы, одно поколение сменилось другим, и шейх, чью жизнь мы описываем, вновь занял почетное место в обществе среди знатных людей, которые боялись его власти, прислушивались к его голосу и говорили: "Сказал шейх то-то и приказал шейх то-то". Шейх ал-Джаусаки начал носить богатую одежду, шубу на меху, стал ездить верхом на мулах в окружении свиты. Он взял в жены много богатых и красивых женщин и накупил себе рабынь — белокожих, чернокожих и эфиопок. Он одалживал знатным лицам большие суммы денег для того, чтобы они чувствовали себя обязанными и признательными ему. Так продолжалось до тех пор, пока в период французского господства он, возгордившись, не стал одним из главарей восстания. Он был казнен в крепости вместе с другими, и 'неизвестно, где находится его могила.Сын его был задержан в доме ал-Бакри. Когда он узнал о смерти отца, он забеспокоился и чуть не сошел с ума от страха, что не узнает место, в котором его отец прятал деньги. На следующий день по ходатайству шейхов он был освобожден, так как он был задержан французами не с какой-либо целью, а только из предосторожности в момент, когда он пришел, чтобы повидать своего отца.
Умер также уважаемый и выдающийся человек, красноречивый шейх Исма'ил ал-Баррави, сын Ахмада ал-Баррави, шафиит, азхариец. Он был сыном брата знаменитого шейха 'Иса ал-Баррави. После смерти отца он занял почетное место последнего. Он не обладал большими знаниями, но отличался изворотливостью, говорливостью, наглостью и всюду вмешивался. Он попал к французам в западню, был казнен вместе с остальными жертвами, и неизвестно, где находится его могила, — да простит бог грехи нам и ему.
Умер также знатный и почтенный человек, достойнейший сейид Мухаммад Кураим ал-Искандари. Его казнили французы. Говорили, что он был раньше весовщиком в торговом ряду в Александрии. Он был очень живой и общительный человек и
[187] благодаря своему дружелюбному отношению к людям легко с ними сближался. Он привлек к себе склонность высокопоставленных особ государства, а также мусульманских и христианских купцов и других лиц, имевших вес и пользовавшихся известностью среди его земляков, его полюбили люди, и он стал известнейшим человеком в Александрии, Розетте и Каире. Познакомившись с Салих-беем, когда тот был еще вакилем 330 в Стамбуле и пользовался в Розетте большим влиянием, он стал правителем в городе и его окрестностях, подчинил себе жителей и, передав власть над городом в руки 'Османа Ходжи 331, заключил с последним союз и поступил к нему на службу. Позднее сейид Мухаммад познакомился и с Мурад-беем, сменившим Салиха Ага, сблизился с ним и вошел к нему в доверие. Мурад-бей возвысил его над соперниками и передал ему власть над диванам и таможнями в Александрии. Слово Мухаммада Кураима и всякое его распоряжение имело вес, и он руководил большинством дел. Он увеличил налоги и таможенные пошлины, а также провел конфискацию имущества купцов, /63/ особенно европейских. Между "им и сейидом Сухба вспыхнула ссора, во время которой последний спрятался в водоеме и там умер.Прибывшие в Египет и высадившиеся в Александрии французы арестовали упомянутого сейида Мухаммада и стали требовать у него деньги. Они оказывали на него всяческое давление и отправили в тюрьму на корабль. Прибыв в Каир и расположившись во дворце Мурад-бея, французы начали собирать о нем сведения. Они выяснили, что сейид Мухаммад подстрекал против них жителей, упорно противился им и старался подорвать их власть. Тогда они разгневались на него еще сильнее, послали за ним, перевезли его в Каир и заключили в тюрьму. Члены дивана не раз пытались ходатайствовать за него, но не сумели ничего добиться. В четверг вечером к нему пришел Магалон и сказал ему: "Мы требуем от тебя столько-то денег", — и он назвал сумму, которую сейид Мухаммад не был в состоянии внести, и дал ему двадцать четыре часа сроку для уплаты. [При этом он предупредил сейида Мухаммада], что по истечении этого срока он в случае неуплаты будет казнен.
[188]На следующее утро сейид Мухаммад послал за сейидом Ахмадом ал-Махруки и шейхами. Когда некоторые из приглашенных пришли к нему, он обратился к ним с просьбой о заступничестве и призывал их ему помочь. Он говорил им: "Выкупите меня, о мусульмане! Не оставьте меня в их руках". Но те не выкупили его, так как это случилось вскоре после прибытия французов, когда каждый ждал, что его самого постигнет беда, и был занят собственными делами. Около полудня, после окончания данного ему срока его в окружении нескольких солдат с обнаженными саблями в руках вывезли верхом на осле под. дробь барабана, который несли впереди. Процессия пересекла ас-Салибу 332 и дошла до ар-Румайлы. Там сейиду Мухаммаду связали за спиной руки, а потом, привязав его за вытянутые руки, дали по нему ружейный залп, как обычно делают французы с тем, кого хотят казнить. После этого они отрезали у трупа голову, насадили ее на длинную палку и носили ее повсюду в квартале ар-Румайла. При этом глашатай кричал: "Таково будет наказание тем, кто осмелится противиться французам!" Затем близкие сейида Мухаммада забрали его голову и похоронили ее вместе с его телом. Так закончилась его жизнь. Это произошло в четверг, 15 раби' ал-аввала.
Умep также эмир Ибрахим-бей младший, известный под именем ал-Вали. В прошлом он был одним из мамлюков Мухаммад-бея Абу-з-Захаба 333 и после смерти последнего занял высокое положение среди мамлюков. В конце месяца джумада ал-ула 1192 года он получил звание эмира и санджака. Он был братом Сулайкаи-бея, известного под именем Ага, и когда Ибрахим-бей младший занимал пост вали в Каире, его брат стал начальником полицейских отрядов, и [таким образом] власть в Каире и полиция находились в их руках.
В 1197 году Мурад-бей и Ибрахим-бей объединились против Ибрахим-бея младшего, жизнь которого описывается, и изгнали последнего в Мануф 334 вместе с его братом Сулайман-беем и Аййуб-беем ад-Дафтардаром. Получив от Мурад-бея и Ибрахим-бея приказание уехать, он отправился со своими приближенными и мамлюками в Гизу. 'Али-бей Абаза и Лачин-бей 335
[189] бросились вслед за ним и догнали его обоз в момент, когда тот переправлялся через Нил. Они задержали обоз и захватили верблюдов и имущество. После этого они переправились на другой берег вслед за Ибрахим-беем младшим, догнали его возле пирамид, хитростью захватили и привезли обратно в Каср ал-'Айни. Отсюда они изгнали его в район ас-Сарва и в Ра'с ал-Халидж 336, где Ибрахим-бей младший пробыл несколько дней. В это время его брат Сулайман-бей находился в провинции ал-Мануфийа. Ему отправили приказ уехать в ал-Махаллу 337, но он направился со своим отрядом в Масджид ал-Худайри 338. К нему присоединился его брат, биографию которого мы рассказываем, и они вместе отправились сперва в сторону ал-Бу-хайры, затем в Танта 339, а оттуда в провинцию аш-Шаркийа, в Бильбейс. Далее они, объехав горы, проследовали в Верхний Египет. К ним присоединились Аййуб-бей, находившийся в это время в ал-Мансуре, а также находившиеся в Верхнем Египте 'Осман-бей аш-Шаркави 340 и Мустафа-бей 341. Все они подняли мятеж.Мурад-бей и Ибрахим-бей отправили Мухаммада Катходу Абаза и Ахмада Ага Шувайкара 342 к 'Осман-бею и Мустафа-бею с требованием, чтобы последние возвратились. Но те отказались и заявили: "Мы вернемся в Каир только с нашими братьями. Где бы они ни оказались, мы их не покинем".
После возвращения посланцев с этим ответом Мурад-бей и Ибрахим-бей старший направили против враждебных мамлюков военную экспедицию. В поход отправился Ибрахим-бей старший. Однако он заключил с Ибрахим-беем младшим и примкнувшими к нему мамлюками мир, перешел на их сторону и вместе с ними возвратился в Каир.
Мурад-бей сильно разгневался и уехал в Гизу. Позднее он отправился в Верхний Египет, и между ним и его противниками произошло то, о чем мы рассказывали выше: к Мурад-бею были отправлены посланцы, был заключен мир, и Мурад-бей вернулся в Каир. Однако вскоре в результате новой междоусобицы упомянутые выше лица уехали вторично и направились в сторону ал-Калйубийи. /64/ Мурад-бей выехал вслед за ними. Тогда
[190] они вернулись к пирамидам. Мурад-бей приказал схватить их и выслать в Нижний Египет, а Ибрахим-бея младшего, жизнь которого мы описываем, он отправил в Танта. Позднее высланные эмиры уехали в Верхний Египет, бросив на произвол судьбы Мустафа-бея и Аййуб-бея, но после отъезда Мурад-бея в Верхний Египет они вернулись в Каир.Положение оставалось таким до прибытия Хасан-паши 343. С приездом последнего все мамлюки уехали, и произошли события, о которых было рассказано выше. Ибрахим-бей младший в 1200 году занял пост амир ал-хаджжа, но в хадж не уехал.
С началом эпидемии чумы Мурад-бей и Ибрахим-бей старший вернулись в Каир. Исма'ил-бей 344 и Раджаб-бей 345 умерли. Ибрахим-бей старший, как было сказано выше, породнился с Ибрахим-беем младшим, отдав последнему в жены свою дочь.
Ибрахим-бей младший занимал высокий пост и носил звание эмира до прихода французов. Он утонул в день их прибытия в Инбаба в субботу, 7 сафара 1213 года. Его тело не было найдено.
Умер также эмир 'Али-бей ад-Дафтардар, известный под именем катходы чаушей 346. В прошлом он был мамлюком Сулаймана-эфенди, хушдаша катходы Ибрахима ал-Каздоглу 347. Его господин не пожелал стать эмиром, — он довольствовался своим положением, жил скромно, любил общаться с улемами и благочестивыми людьми, охотно встречался со своими земляками и принимал участие в их делах.
Ежедневно он приходил в мечеть ал-Азхар, присутствовал на лекциях улемов и извлекал из них для себя пользу. Он аккуратно посещал лекции по мусульманскому праву шейха Ахмада ас-Сулаймани, ханифита, до самой смерти последнего, а также лекции его ученика шейха Ахмада ал-Гази 348. На лекции он ходил вместе с шейхом 'Абд ар-Рахманом ал-'Ариши. Последний в то время был еще молод и не имел никаких связей. Сулайман-эфенди начал посещать с ним вместе лекции, и они сдружились. Когда Сулайман-эфенди убедился в способностях ал-'Ариши, он привлек его в свой дом, одел его и помог ему. Вместе с ним он
[191] приступил к изучению мусульманского права и по ночам повторял с ним лекции. Сулайман-эфенди женил ал-'Ариши, осыпал подарками и был с ним неразлучен с момента свадьбы последнего до самой своей смерти в 1175 году. Тогда 'Али-бей, жизнь которого мы описываем, женился на вдове своего господина и вместе со своим хушдашем эмиром Ахмадом оставался жить в доме Сулаймана-эфенди.'Али-бей стремился возвыситься и добиться звания эмира. Он посещал дома эмиров и других военачальников. 'Али-бей старший 349 назначил его в 1182 году на должность кашифа провинций, расположенных к востоку от Авлад Йахйа 350. На этом посту 'Али-бей проявил себя смелым правителем: он уничтожил , мятежников, сумел внушить жителям страх и собирал с них налоги. Он оставался на своем посту до того времени, когда Му-хаммад-бей Абу-з-Захаб выступил против своего господина 'Али-бея старшего и уехал из Каира в Верхний Египет.
Когда Мухаммад-бей прибыл в район, которым управлял 'Али-бей ад-Дафтардар, тот одним из первых присоединился к нему и предоставил в его распоряжение деньги и палатки. Это понравилось Мухаммад-бею, и он приблизил 'Али-бея к себе. С тех пор 'Али-бей был неразлучен с ним во всех странствованиях Мухаммад-бея до тех пор, пока не произошли описываемые события и Мухаммад-бей не захватил в свои руки управление Египтом. Через несколько дней после этого Мухаммад-бей назначил 'Али-бея на должность ага ал-мутафаррика 351, а затем предложил ему на выбор занять либо пост санджака, либо должность катходы чаушей. 'Али-бей ответил: "Дайте мне время подумать".
После этого Али-бей отправился к моему отцу и рассказал ему о предложении Мухаммад-бея. Отец посоветовал ему выбрать должность катходы чаушей, так как это почетная, весьма доходная и не утомительная должность. Она не требует от того, кто ее занимает, ни большого напряжения при ее исполнении, ни походов, ни больших издержек.
'Али-бей поступил так, как ему советовал отец. Это было в 1186 году. Он поселился во дворце Сулаймана Ага, катходы
[192] чаушей, расположенном на улице ал-Джамамиз около Биркат ал-Фил, стал важной персоной и разбогател, стал знаменит и вошел в число эмиров. В таком положении он находился до смерти Мухаммад-бея.После смерти последнего Ибрахим-бей и Мурад-бей стали независимыми эмирами Египта, а 'Али-бей, который был теперь третьим человеком в стране, примкнул к Ибрахим-бею и стал таким закадычным его другом, словно родной брат. Ибрахим-бей не мог обойтись без него ни одного часа. Сблизившись с Ибрахим-беем, 'Али-бей приобрел большой вес, к слову его прислушивались при решении всех дел.
Так продолжалось, как об этом говорилось выше, до прибытия Хасан-паши. Ибрахим-бей, Мурад-бей и остальные эмиры уехали из Каира, но 'Али-паша не последовал за ними. Он еще раньше находился в секретной переписке с Хасан-пашой. /65/ После того как Хасан-паша обосновался в Каире, 'Али-бей явился к нему, и тот пожаловал ему одновременно и пост санджака и пост дафтардара, вручил ему бразды правления и возложил на него целиком и полностью все дела. 'Али-бей сосредоточил в своих руках все управление Египтом. Он сделался главным лицом в стране: эмиром, главнокомандующим и начальником армии. Ни одно дело не совершалось без его указания и совета. В его доме происходили заседания дивана. Он назначал по своему усмотрению эмиров и раздавал высшие должности в стране, приближал к себе, отдалял и изгонял кого хотел и вскоре сделался известен во всех провинциях Египта, а также в Сирии и Турции.
'Али-бей посоветовал дать Мураду Кашифу чин санджака и назначить его амир ал-хаджжем и из ненависти к имени Mурада дал ему имя Мухаммад-бея ал-Мабдула. Ал-Мабдул сделался известным лицом. В несколько дней были изготовлены необходимые для хаджа принадлежности, собрана сурра, и Мурад Кашиф отправился в хадж, как принято по обычаю. 'Али-бей спешно отправил также отряд солдат в военную экспедицию вслед за эмирами-беглецами и до конца года продолжал полновластно распоряжаться в египетском государстве.
[193]В начале месяца рамадана 'Али-бей послал всем эмирам и мамлюкам, а также знатным лицам и их женам подарки из одежды и украшений. Он роздал подарки улемам, шейхам и даже ничем не выдающимся бедным факихам. Он думал, что судьба благосклонна к нему. Так продолжалось до того времени, пока власть не захватил Исма'ил-бей, а Хасан-паша не уехал из Египта. Тогда Хасан-бей ал-Джиддави, одержав при поддержке своих хушдашей верх над 'Али-беем, начал досаждать последнему и противодействовать ему во всех его делах. Но 'Али-бей прощал ему вмешательство в свои дела и старался с ним ладить, подавляя свой гнев и скрывая досаду. Так он жил, стремясь сохранить свое достоинство. У него были страшные приступы головной боли, и он мучился, страдая от нее на протяжении многих месяцев. От этой болезни он ослеп на один глаз. Позднее он немного поправился.
Так продолжалось до 1205 года, когда в Египте вспыхнула эпидемия чумы. У 'Али-бея умер сын — молодой человек. Смерть сына причинила Али-бею большое горе. Умерли также его жена, большинство его невольниц и мамлюков.
В это время умерли Исма'ил-бей с его эмирами и мамлюками, а также Ридван-бей ал-'Алави 352. Оставшиеся в живых 'Али-бей и Хасан-бей ал-Джиддави начали бороться за власть. Ни один из них не хотел уступить власть другому. Наконец они договорились назначить эмиром Осман-бея Табла 353, одного из мамлюков Исма'ил-бея. Они полагали, что 'Осман-бей подходит для этого и что он не будет поддерживать их врагов. Но дело пошло совсем не так.. 'Осман-бей также не был доволен назначением его на должность эмира, так как Хасан-бей постоянно строил против него козни. Поэтому он, как это говорилось выше, отправил эмирам Верхнего Египта письмо, в котором приглашал их приехать.
Между тем Хасан-бей и 'Али-бей начали готовиться к войне с мамлюками Верхнего Египта. Они двинулись в сторону Тура и вступили с мамлюками в сражение. 'Осман-бей всячески мешал им, делая при этом вид, что он хочет применить против врага хитрость и строит против него козни. Не зная ничего
[194] о его тайных помыслах и еще менее об его измене, Хасан-бей и 'Али-бей не задумывались над его действиями, а подозревали друг друга. Так шло дело до тех пор, пока не произошли события, о которых мы говорили в соответствующем месте. 'Али-бей, жизнь которого мы описываем, и Хасан-бей бежали в Верхний Египет и оставались там некоторое время. Затем 'Али-бей отделился от Хасан-бея и направился из ал-Кусайра к Красному морю, поднялся до ал-Мувайлиха 354, отправил оттуда в Верхний Египет нескольких своих доверенных людей, которые тайно забрали для него то, что было ему необходимо, а затем он уехал в Сирию, присоединился к Ахмад-паше ал-Джаззару, обосновался в Хайфе и пробыл там некоторое время. Он сообщил Высокой Порте о своих делах, и из Стамбула потребовали, чтобы он приехал. Когда 'Али-бей приблизился к Стамбулу, ему навстречу послали человека, который проводил его в Бурсу 355. Там он обосновался, и ему было назначено ежемесячное жалованье. Там же у 'Али-паши (Имеется в виду Али-бей) родились дети.После того как начались события и в Египте высадились французы, 'Али-бей был отправлен с миссией к Ибрахим-бею, бывшему в то время верховным главнокомандующим. Когда 'Али-бей прибыл в Бейрут, он написал Ахмад-паше и выразил желание с ним встретиться. Но когда последний узнал, что у 'Али-паши находятся предназначенные для Ибрахим-паши (
Имеется в виду Ибрахим-бей) указы, он начал относиться к нему враждебно и испытывать к нему неприязнь. Он направил ему приказ уехать. Это совпало с бегством Ибрахим-паши. Огорченный 'Али-бей вынужден был уехать в Наблус и вскоре умер там от досады. Его мамлюки, оставшиеся без господина, переехали в Каир и поселились в доме 'Али-бея, где жил его мамлюк 'Осман Кашиф и дочь 'Али-бея, которую последний оставил маленькой в Каире. Она стала взрослой и собиралась выйти замуж. На ней женился один из приехавших мамлюков 'Али-бея — его [195] хазандар 356.Он по сей день живет с ней в ее доме, находящемся на улице ал-Хаджар 357, и его хушдаши — вместе с ним.
/66/ 'Али-бей, жизнь которого мы описываем, был неплохим эмиром. Он питал склонность к добрым делам и был благочестив. Он любил ученых и достойных людей, почитал их, выказывал им уважение и принимал от них ходатайства. Вместе с тем он был человеком утонченным, питал склонность к удовольствиям и не скрывал этого. Да простит его бог, и да будет он к нему снисходителен.
Умер также эмир Аййуб-бей ад-Дафтардар. Он был одним из мамлюков Мухаммад-бея. После смерти своего господина он получил звания эмира и санджака. Выше мы уже много раз говорили о нем. Аййуб-бей, человек хитрый и способный на всяческий обман, притворялся защитником справедливости и покровителем тарифов и улемов. Он покупал рукописи Корана и разные книги, любил побеседовать на исторические темы и постоянно молился в мечети; желания обращавшихся к нему просителей он удовлетворял с благородством и строгостью, а тем, кто ему противодействовал, умел дать отпор, особенно если правда была на его стороне. Он сильно страдал от геморроя. Я слышал из собственных уст Аййуб-бея рассказ о посетившем его почти за два месяца до прибытия французов сновидении, в котором предсказывалось появление последних и его гибель в войне с ними.
Когда произошли описанные выше события и французы направились в Инбаба, Аййуб-бей ад-Дафтардар за два дня до их прибытия переправился туда и стал говорить: "Я приношу себя в жертву ради Аллаха". Когда началось сражение между двумя армиями, он надел оружие и, совершив омовение 358 и два рак'ага 359, подъехал к своим мамлюкам и сказал: "Боже! Я собираюсь вести ради тебя священную войну". Затем он, невзирая на огонь, смело бросился на строй французов и в тот же день погиб, сражаясь за веру. Этот его подвиг выделяет его не только среди его соратников [мамлюков], но даже среди всех жителей Египта.
Шейх Халил ал-Мунайир 360 в своей поэме, посвященной
[196] мамлюкам, писал о том, что произошло с Аййуб-беем, в следующих словах:"Никто, кроме Аййуба, не испытал от злобного врага боли, сходной с той, которую испытал Иов (
Игра слов. Аййуб — арабская форма имени Иов).К нему явилась одна из прекрасных гурий и сказала: "Скачи навстречу счастью впереди всех во весь опор.
Оставь Мурада (
Игра слов. Мурад-бей — мамлюкский предводитель. Слово "мурад" означает "желание") в этом мире и приходи к нам. Я — жизнь". Тогда Аййуб-бей отрекся от жизни и пожертвовал собой.Со всей страстью и с мечом в руке он бросился в пучину священной войны.
Он обратился к своим сподвижникам со словами истины: "Бог велик и един". К этому он добавил свой призыв, который прорезал тьму опустившейся ночи и задел людей за живое до такой степени, что проник им прямо в сердца и души.
Он сражался с врагом до тех пор, пока не закатилась его звезда и свет ее не исчез за горизонтом.
Он умер как мученик — человек с чистой и высокой верой, омытый кровью битвы, а не утонувший в воде.
Так скрытый драгоценный камень отделился от ракушки. Он ушел во всем драгоценном блеске.
В его предвидении было указание на отступление мамлюков. Они отступили, продав бессмертие по частям".
В конце поэмы, в словах "омытый кровью битвы, а не утонувший" он намекает на Ибрахим-бея ал-Вали, который обратился в бегство и утонул в Ниле.
В этом году умер и Салих-бей, амир ал-хаджж. В прошлом он также был одним из мамлюков Мухаммад-бея Абу-з-Захаба. После того как Ибрахим-бей ал-Вали, поссорившись с Мурад-беем, уехал из Каира, Салих-бей взял на себя исполнение должности вали и сделался приближенным Мурад-бея.
Салих-бей пользовался прекрасной репутацией, на него
[197] никто не жаловался, и он не причинял никому вреда. Он был назначен также на должность катходы чаушей.Когда Ибрахим-бей и Мурад-бей помирились и Ибрахим-бей и 'Али Ага, катхода чаушей, вернулись, то последний вновь был назначен на тот же пост, что и раньше. Салих-бей, жизнь которого мы описываем, остался без должности, но он по-прежнему пользовался большим уважением, и с ним считались знатные люди.
Когда в связи с прибытием Хасан-паши мамлюкские беи уехали из Каира, Салих-бей был отправлен со своими хушда-шами в Турцию. Он был близок к тому, чтобы выполнить это поручение, но был задержан в пути Хасан-пашой, находившимся в то время с войском в походе.
После возвращения мамлюков в Каир и смерти Исма'ил-бея Салих-бей поселился в доме ал-Баруди 361 и женился на вдове последнего, матери Аййуба и в прошлом наложнице Мурад-бея. Затем он вторично отправился в Турцию с письмами и подарками, успешно выполнил свою миссию и по возвращении занял расположенный в ал-Хаббанийе 362 дом Мустафы Ага, сместив последнего с должности /67/ представителя Порты.
Позднее он так сильно подружился с Мурад-беем, что поселился в его доме. Мурад-бей построил Салих-бею в Гизе дом по соседству со своим домом и более с ним никогда не разлучался и оказывал ему покровительство в самых важных делах.
Салих-бей был красноречив и образован. Он понимал собеседника с полуслова, и всякий, видевший его, принимал его за араба из-за плавности речи и красноречия. В силу особенностей своей натуры он питал склонность к развлечениям, любил музыку и струнные инструменты, умел на них играть и проводил время за этим занятием.
В 1212 году, когда он был назначен санджаком и амир ал-хаджжем, он выполнял свои обязанности, делая все, что необходимо. В тот год, согласно старинному обычаю, он отправился в хадж с большой пышностью, в полном спокойствии и
[198] безопасности, щедро снабдив караван паломников всем необходимым. В тот год торговля сильно оживилась.Когда он находился в хадже, в Египет прибыли французы. Известие об этом дошло до Салих-бея, когда он находился в ал-'Акабе. Французы отправили ему из Египта письмо, в котором дали "аман" и предлагали вернуться с паломниками в сопровождении небольшого отряда. Ибрахим-бей в свою очередь прислал ему письмо и требовал, чтобы он направился в Бильбейс. Тогда Салих-бей, жизнь которого мы описываем, повернул с паломниками в Бильбейс, и произошло то, о чем мы уже говорили выше. Так продолжалось до тех пор, пока Салих-бей не умер где-то в Сирии. Через некоторое время его жена послала в Сирию за телом покойного, а когда его привезли в Каир, она его похоронила на кладбище ал-Муджавирин.
Умер также выдающийся человек и замечательный ученый, знающий в совершенстве мусульманское право, достойнейший сейид Мустафа ад-Даманхури, шафиит. Он изучал мусульманское право у выдающихся шейхов своего времени и был искусен в теологии. Он был неразлучен с шейхом 'Абдаллахом аш-Шаркави и был известен как его ученик. Когда аш-Шаркави стал главным шейхом в ал-Азхаре, Мустафа ад-Даманхури, жизнь которого мы описываем, сделался у него вершителем всех дел. Он решал все вопросы и вел переписку со знатными лицами. Мустафа ад-Даманхури был человек умный и проницательный, имел большие способности и держал в памяти основные разделы богословия. Он писал фетвы от имени своего шейха, соблюдая при этом точность и употребляя хорошие, гладкие обороты. Он очень увлекался книгами по истории, в которых описывалась жизнь предыдущих поколений, и приобретал книги подобного содержания, например "Книгу о манерах и поведении" ал-Макризи 363 и части из "Историй" ал-'Айни 364 и ас-Сахави 365 и так далее. Так он жил, пока однажды не выехал верхом на муле по своему делу. Когда он проезжал по улице ал-Муски, ему попался навстречу французский всадник, лошадь которого заметалась. Мул сейида испугался и сбросил своего седока. Лошадь француза ударила его копытом в ухо и
[199] повредила слуховой нерв. Сейид Мустафа не сказал ни слова и не сделал ни единого движения. Его принесли на носилках в его дом, где он умер той же ночью. Да смилостивится над ним бог.Умер также 'Абдаллах Кашиф ал-Джарф. Он был рабом Исма'ила Кашифа ал-Джарфа из свиты 'Осман-бея Зу-л-Факара старшего 366. Абдаллах, так же как и его господин, славился отвагой и храбростью. Он достиг в Египте звания эмира, высокого положения и власти, накупил множество мамлюков, дорогих коней, невольниц и негров-рабов. У него было свое войско. На улице ал-Махрук 367 он построил большой дворец. Так он жил до тех пор, пока не был убит в субботу, 9 сафара, в Инбаба в сражении с французами. Он был крепкого телосложения и смуглым, славился своей храбростью, силой и умением ездить верхом.
(пер. И. М. Фильштинского)
Текст воспроизведен по
изданию: Абд ар-Рахман ал-Джабарти. Египет в
период экспедиции Бонапарта. М. Глав. ред. вост.
лит. 1962
© текст
- Фильштинский И. М. 1962
© сетевая версия - Тhietmar. 2005
© OCR -
Николаева Е. В. 2005
© дизайн
- Войтехович А. 2001
© Глав.
ред. вост. лит. 1962