Библиотека сайта XIII век
АБД АР-РАХМАН АЛ-ДЖАБАРТИ
УДИВИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ ПРОШЛОГО В ЖИЗНЕОПИСАНИЯХ И ХРОНИКЕ СОБЫТИЙ
'АДЖА'ИБ АЛ-АСАР ФИ-Т-ТАРАДЖИМ ВА-Л-АХБАР
ПРЕДИСЛОВИЕ“Удивительная история прошлого в жизнеописаниях и хронике событий” — сочинение выдающегося историка Египта нового времени ал-Джабарти, современника последних мамлюкских беев, очевидца вторжения Наполеона в Египет и основных преобразований Мухаммеда 'Али, — занимает особое место в ряду восточных хроник. История первой четверти XIX в. в ней дана в яркой, обличительной форме. Она содержит много данных, вскрывающих действительное положение египетского крестьянства, что, как правило, замалчивалось в литературе, трактовавшей события того времени. Вся совокупность исторических и бытовых условий Египта этого периода отражена в тропике с исключительной полнотой. Поэтому изучение новой истории Египта, особенно его экономического развития при Мухаммаде 'Али, невозможно без привлечения этого первоклассного источника.
События конца XVIII и начала XIX в. наложили отпечаток на многие стороны египетской действительности. Этому переломному периоду истории Египта посвящена обширная литература. Однако ценнейший источник — труд ал-Джабарти остается недостаточно использованным наукой.
Ал-Джабарти пользовался официальными документами, и сколько-нибудь значительные события той эпохи освещены в той или иной мере. Хотя хроника имеет характер дневника текущих событий, она может рассматриваться как памятник египетской общественной мысли того времени. Особый интерес ей придает самостоятельность суждений автора, его критическое отношение к Наполеону и Мухаммаду 'Али. ал-Джабарти как историк, его подход к историческим явлениям, отношение к традиции — особая тема. Здесь мы
[6] ограничимся сведением био-библиографических данных о хронисте и попытаемся охарактеризовать значение четвертой части его сочинения.* * *
Установить родословную ал-Джабарти нетрудно, так как подробные сведения об этом дает он сам в биографии своего отца 1. Обстоятельные сведения об ал-Джабарти содержатся у Б. Дорна 2.
'Абд ар-Рахман ал-Джабарти родился в 1167/1753 г. Ал-Джабарти — выходцы из Эфиопии, из области Джабарт (королевство Шоа), куда рано стал проникать ислам, вследствие чего джабартийцами было принято называть жителей Эфиопии, принявших ислам. Эмигрантский поток эфиопов-мусульман издавна шел в Мекку, Медину и Каир, где в ал-Азхаре, подобно студентам-богословам из других частей мусульманского мира, дакабартийцы имели свое землячество (по-арабски ривак).
Предок историка — шейх 'Абд ар-Рахман — переселился в Египет в начале X в. хиджры (XVI в. н. э.). В ал-Азхаре 'Абд ар-Рахман возглавил ривак
джабартийцев. После смерти 'Абд ар-Рахмана на протяжении следующих трех столетий функции главы ривака выполняли его потомки.Научные занятия были прочной традицией в роду ал-Джабарти. Издатели французского перевода хроники пишут: “Предки историка представляют собой плеяду ученых, широко почитаемых мусульманским миром. Особое место в арабской науке того времени принадлежало отцу историка — Хасану ибн Бур-хан ад-Дину. Он был литератором, полиглотом, математиком, [7] астрономом, философом, физиком, законоведом, традиционалистом и теологом” 3.
Обширные познания открыли ему доступ в высший разряд мусульманского духовенства — в улемы.
Труд ал-Джабарти рано вызвал к себе значительный интерес. Самую высокую оценку хроники находим у Лэйна: “Шейх 'Абд ар-Рахман ал-Джабарти... особенно заслуживает упоминания как составивший превосходную историю событий, имевших место в Египте с начала XII в. хиджры” 4. В библиографическом справочнике Дж. Саркиса читаем: “Шейх 'Абд ар-Рахман ибн Хасан алчДжабарти ал-Мутакаддим учился в ал-Азхаре и был сведущ в науках нового времени. Во время французского владычества в Египте он был назначен секретарем дивана, а затем оставил эту должность, отдавшись полностью научным занятиям” 5.
У Б. Дорна отмечается: “Ученый шейх 'Абд ар-Рахман ал-Джабарти известен как историк и астроном. Он жил в Каире, в ал-Азхаре, где занимался и книготорговлей” 6. Упоминание о том, что ал-Джабарти занимался и книготорговлей, подкрепляется ссылкой на факт, что он продал принадлежавший ему уникальный экземпляр известного труда 'Абд ар-Рахмана ас-Суфи за три тысячи пиастров астроному-любителю Мухаммаду-эфенди 7.
У. Зейтцен, у которого Б. Дорн, в частности, черпал сведения о Джабарти, сообщает нам подробнее: “Я посетил ученого
[8] шейха 'Абд ар-Рахмайа ал-Джабарти, живущего поблизости от ал-Азхара. Он продает книги, но очень дорого. Я видел у него редкий экземпляр астрономии 'Абд ар-Рахмана ас-Суфи с собственноручными пометками астронома, сделанными на персидском языке. Он заверял меня, что Бонапарт давал ему более двух тысяч пиастров за эту рукопись, но он не хотел уступить ее. У него имеется также красивый английский глобус, подаренный англичанами Алфин-бею при его возвращении из Англии. Затем я видел у него извлечения из путешествия Ибн Баттуты в Китай. Он назвал мне также другое путешествие из Дамиетты в Иерусалим. Джабарти — автор истории египтян за последнее столетие” 8.Основные вехи жизненного пути ал-Джабарти надо считать бесспорно установленными. Все материалы дают одну и ту же картину: ал-Джабарти, один из выдающихся улемов ал-Азхара, во время французского владычества в Египте входит в состав дивана, учрежденного французами. При Мухаммаде 'Али на него возлагается весьма почетная обязанность муваккита
, т. е. лица, устанавливающего начало и конец поста в рамадане и наступление часа богослужения.Год рождения ал-Джабарти (1167/1753) не подлежит никакому сомнению. О времени смерти историка данные разноречивы. Ал-Джабарти умер насильственной смертью: он был задушен во время своего возвращения из Шубра — предместья Каира. Издатели французского перевода его труда пишут, что тело убитого было найдено при въезде в Каир привязанным к ноге осла.
Насильственный характер смерти ал-Джабарти отмечают все исследователи. Только Б. Дорн опускает обстоятельства смерти ал-Джабарти и ограничивается указанием даты его смерти: 1825 или 1826 г. Те же даты мы находим у Э Лэйна 9. В “Энциклопедии ислама” с полной определенностью утверждается, что ал-Джабарти умер в рамадане 1237/мае 1822 г. [9]
Указание на эту дату мы встречаем и в каталоге рукописей хе-дирской библиотеки, и у издателей французского перевода труда ал-Джабарти.
Саркнс пишет: “В каталоге султанской библиотеки упоминается, что он (ал-Джабарти. — X. К.) погиб по дороге из Шубра,, будучи удушен, ото произошло в рамадане 1237 г.” 10
Иной точки зрения придерживается Джирджи Зейдан: полагали, что Джабарти умер в 1237 г. Между тем в библиотеке Мухаммад-бека Асифа в Каире мы обнаружили экземпляр истории Джабарти, на последнем листе которого значится: „Переписка закончена набело в 1237 г." На полях имеется приписка, написанная отчетливым почерком, которая гласит: „Закончены считывание и сверка, произведенные от начала до конца при самом авторе в благословенную субботу 14 раби' I 1240 г. Его (ал-Джабарти. — X. К.) глазами просмотрено, его ушами прослушано. Да обеспечит Аллах его пребывание среди нас продлением его жизни и да не лишит нас и всех мусульман его (ал-Джабарти. — X. К.) праведных молитв и многочисленных его благословений, а Аллах слышит, он близок и отзывчив!". 11 Затем следует собственноручная подпись писавшего это Ахмада ибн Хасана ар-Рашида аш-Шафи'и Из приведенной Оряписки на полях Зейдан делает вывод, что ал-Джабарти умер в 1240/1824-25 г. или позже.
Показания путешественников, посетивших Египет в первой четверти XIX в., и свидетельства учеников ал-Джабарти, проливающие свет на этот вопрос, а также данные, введенные в научный обиход в последние годы египетскими учеными, позволили доказать, что ал-Джабарти умер не в июне 1822 г., а в конце 1825 или в самом начале 1826 г. 12.
* * *
Хроника ал-Джабарти долго была под запретом. Перипетии связанные с печатанием хроники, нельзя рассматривать [10] изолированно от факта насильственной смерти ее автора. По многочисленным слухам, истинным виновником смерти ал-Джабарти считали Мухаммада 'Али. В библиографической заметке к французскому переводу приводится одна из версий, согласно которой Мухаммад-бей дафтардар “по питаемому им злопамятству в отношении Джабарти внушил Мухаммаду 'Али, что в составленной Джабарти хронике образ действий правителя Египта подвергается язвительной критике. Тогда паша приказал одному из своих агентов похитить несколько отрывков хроники, которые дали бы ему возможность самому убедиться в слышанном. Мухаммад 'Али действительно удостоверился в том, что осторожность по отношению к нему автором не была соблюдена, и в пылу гнева паша поручил своим слугам избавить его от этого хрониста” 13.
Издатели французского перевода отводят эту версию: “Великому Мухаммаду 'Али в пору расцвета его могущества, когда все подчинялось его железной воле, не было никакой нужды прибегать к покрову ночи для того, чтобы осуществить задуманное им против Джабарти, он мог это сделать открыто. Тот, кто был в состоянии напасть на значительные силы мамлюков, не мог опасаться какого-то ученого, располагавшего лишь своим пером, да к тому же еще в период упадка арабской литературы, когда литераторам не придавалось сколько-нибудь серьезного значения” 14. “Кроме того, — говорится далее, — если своей смертью историк обязан Мухаммаду 'Али, то ничто не могло помешать паше устроить так, чтобы вместе с автором исчез и его труд” 15.
Это высказывание явно неубедительно. Известно, что, расправляясь с неугодными людьми, Мухаммад 'Али не отличался большой разборчивостью в средствах и не всегда предпочитал действовать открыто. Известны и попытки уничтожить хронику ал-Джабарти. В этой связи можно привести свидетельство А. Кремера, который был в Египте в 50-х годах XIX в. Кремер писал, что труд ал-Джабарти “принадлежит теперь к [11] числу библиографических редкостей. Египетские власти из-за неприятных разоблачений, относящихся к правлению Мухаммада 'Али, изымают и скупают это сочинение, где только могут, чтобы затем его уничтожить. Мне в настоящее время известен в Каире лишь один экземпляр этого сочинения, доступ к которому очень затруднен” 16. Иными словами, запрет, под которым находилась хроника ал-Джабарти, еще существовал в то время, к которому относятся попытки А. Кремера приобрести рукопись.
Безуспешность попыток изъять труд ал-Джабарти, несомненно предпринимавшихся Мухаммадом 'Али, легко объяснить, если допустить, что искушенный превратностями судьбы ал-Джабарти по мере завершения отдельных частей хроники тут же отдавал их в переписку, и, надо думать, не все экземпляры хранились у автора. Как отмечают издатели французского перевода, хроника ал-Джабарти нашла широкое распространение в рукописном виде. Это подтверждается и установленным к настоящему времени количеством рукописных экземпляров в хранилищах Египта и за его пределами.
Запрет действовал до 1879 г. Как отмечает Кремер, отпечатанный труд ал-Джабарти был конфискован и уничтожен 17. Подтверждает это и Зейдан 18, однако он ошибочно утверждает, что “правительство, изъяв осуждения, выпустило этот труд в свет, все последующие издания печатались с исправленного экземпляра” 19. В результате сличения булакского печатного издания с многими рукописными экземплярами хроники в них не обнаружено никаких дополнительных критических замечаний адрес Мухаммада 'Али. Это подтверждается анализом недавно найденной в библиотеке Иракского музея рукописи — автографа хроники 20. Извлечения из третьей части, озаглавленные “К истории французов в Египте”, подверглись серьезной
[12] обработке редактором газеты “Миср”, где они были опубликованы 21. Как отмечал Кремер, эта часть труда ал-Джабарти была переведена на французский язык переводчиком французского консульства в Египте Карденом, с сокращениями по соображениям сохранения престижа великой нации, славы Наполеона и с пропусками многочисленных неприятных примеров из истории французского завоевания Египта” 22.Булакское издание хроники появилось в 1879 г. В 1884 г. хроника была напечатана на полях всеобщей истории Ибн ал-Асира. С 1888 г. стал печататься французский перевод истории ал-Джабарти, составивший девять томов, но, к сожалению, местами представляющий собой вольный пересказ хроники. Девятый том вышел в свет в 1897 г. По поводу последних двух томов перевода, соответствующих четвертой части труда ал-Джабарти, в “Энциклопедии ислама” допущена ошибка. В статье Макдональда отмечается, что “четвертый том, охватывающий период с 1221 по 1236 г., остался непереведенным” 23. Дж. Саркис утверждает, что французский перевод в девяти томах вышел в свет в 1888 г. 24. В действительности печатание перевода длилось с 1888 по 1897 г. В 1905 г. отрывками была напечатана четвертая часть хроники.
B недавно вышедшем труде Махмуда аш-Шаркави 25 - обширная вводная глава посвящена очерку жизни и деятельности ал-Джабарти, истории написания его хроники, анализу принципов ее составления. В нем указаны источники, которыми пользовался ал-Джабарти, приводятся ссылки на соответствующие части хроники. Большое место в вводной главе книги аш-Шаркави занимает критическое рассмотрение стиля историка. [13]
Для всех интересующихся ал-Джабарти и его трудом чрезвычайно полезна не только вводная часть, но и глава первой книги аш-Шаркави, в которой характеризуется роль ал-Азхара в культурной жизни страны (в конце XVIII и начале XIX в.) и где содержится очень много данных об ал-Джабарти.
Аш-Шаркави пытается охарактеризовать ал-Джабарти как историка. Он отмечает много фактических и иных ошибок автора хроники. Не останавливаясь на этом подробно, отметим только, что в работе аш-Шаркави есть ряд спорных положений в истолковании мировоззрения ал-Джабарти.
Касаясь истории распространения, печатания и перевода хроники на французский язык, аш-Шаркави при описании имеющихся в Каире списков хроники сообщает, что в Дар ал-Кутуб ал-Мисрийа есть 13 рукописных экземпляров хроники, но лишь четыре из них полные. Они заканчиваются, как и сулакское печатное издание, 1236/1821 годом. Интересны сообщаемые автором сведения и по другим рукописным собраниям (ал-Азхара, Теймура паши и др.). На основании записей владельцев и других внешних данных автор монографии сообщает их датировку. Много места аш-Шаркави отводит сличению третьего тома хроники с упомянутой Кремером и отмеченной а библиографическом справочнике Саркиса рукописью истории французской экспидиции в Египте, известной под названием Музхир ат-такдис. О рукописных описках этих специфически Обработанных извлечений из третьего тома автор сообщает подробные сведения, касающиеся не только хранилищ Египта, но и других стран. Таким образом, материалы книги аш-Шаркави значительно пополняют представления об ал-Джабарти и его исторических трудах 26.
В связи с давно назревшей необходимостью обеспечить более широкое использование наукой хроники ал-Джабарти, естественно, возникает вопрос о критическом ее издании. Надо думать в Египте, где для этого налицо все условия, эта задача уже ставится. К этому предположению подводит тот факт, что
[14] в каталоге сфотографированных арабских рукописей 27 под № 483 значится лишь рукопись ал-Джабарти Музхир ат-такдис (извлечения из третьего тома хроники) — история французской экспедиции. Отсутствие в каталоге всей хроники в целом позволяет предполагать, что имеется в виду дать ее научно-критическое издание и поэтому нет нужды в ее фотографировании для упомянутого каталога.В Египте же сделан новый шаг для существенного облегчения пользования этим капитальным историческим трудом. По инициативе Societe egyptienne des etudes historiques известный историк Египта Гастон Виет составил указатель собственных имен и географических названий, что существенно облегчает пользование хроникой 28. В работе Виета, как это и предвидел составитель, не обошлось без неточностей и отдельных пропусков.
Упомянутая выше статья Д. Айалона охватывает почти всю литературу вопроса об ал-Джабарти и его труде вплоть до исследований последнего времени. Она содержит большой конкретный материал и является серьезной попыткой определить место ал-Джабарти в египетской историографии. Статья затрагивает комплекс проблем, связанных с введением в научный обиход хроники ал-Джабарти. Автор статьи утверждает, что хроника по богатству содержания превосходит все другие мусульманские источники, а ее создатель был самым выдающимся из историков-арабов в новое время.
По мнению Д. Айалона, нуждающемуся в научном обосновании, “Джабарти не может быть отнесен ни к одной из школ предшествовавших ему историков и сам не создал школы, — его фундаментальный труд есть чисто изолированное явление” 29.
Автор приходит к выводу, что ал-Джабарти историком первого ранга стал благодаря не только своему большому таланту, способности глубоко проникать в предмет, но и исключительно [15] благоприятным условиям, обеспечивавшим получение из первых рук важнейшей информации по новой истории Египта 30.
В характеристике хрониста Д. Айалон обходит социальные моменты. Правильно отметив, что ал-Джабарти — горячий патриот своей страны, близко принимавший к сердцу ее горести и радости, Д. Айалон оставил открытым основной вопрос выразителем чьих интересов и выразителем идеология какой социальной прослойки выступает в своем труде ал-Джабарти
.Д. Айалон пытается выяснить побудительные мотивы, приведшие к составлению хроники, выявить источники, которыми ал-Джабарти мог пользоваться для ранних периодов. Автор отмечает, что историк принимал участие в составлении большого биографического словаря выдающихся деятелей мусульманского мира XVI—XVIII вв. Это не только приучило ал-Джабарти к систематическому обору материала, но наложило определенный отпечаток на композицию хроники, предопределив и ее название, в котором биографии стоят на первом месте, а повествование — на втором. Д. Айалон отмечает относительную краткость в изложении событий и чрезмерную растянутость и многословие в некрологической части хроники. Он указывает также на непропорциональность различных частей хроники. Над всем доминирует описание мамлюкского Египта, лидеров мамлюкских клик, и ал-Джабарти характеризует их куда основательнее, чем европейские современники. Большое место занимает в хронике описание взаимоотношений с Портой; исключительно ценен материал о могущественных тогда бедуинских племенах; много внимания уделено улемам. Однако, справедливо отмечает Д. Айалон, биографии их изложены настолько стереотипно, что теряют значение материала для изучения этой в высшей степени влиятельной прослойки. Сведения экономического характера, как отмечает Д. Айалон, существенно дополняют “Description de l'Egypte”. Что касается крестьянства, То упоминания о нем случайны, как в большинстве других мусульманских хроник. Однако Д. Айалон тут же делает оговорку
Относительно четвертого тома хроники. Важность затронутого [16] автором статьи вопроса столь очевидна, что следует сослаться на страницы четвертого тома, посвященные характеристике аграрных отношений в Египте, аграрной политики Мухаммеда 'Али, укрепившего позиции феодального класса и создавшего наиболее благоприятные условия для неограниченной эксплуатации феллахов, страницы, свидетельствующие о бедственном положении крестьянства, разорении и опустошении египетской деревни (т. IV, стр. 7, 8, 14, 18, 60, 61, 69, 81, 89, 93—97, 101, 109, 112, 123, 138, 141, 142, 153, 154, 183, 184, 191, 207—210, 222, 228, 242, 256, 264, 293).
Д. Айалон правильно отмечает, что четвертый том хроники ал-Джабарти — великолепный противовес апологетической по преимуществу литературе, порожденной процессом быстрых перемен при Мухаммаде 'Али, его исключительными по значению военными успехами. Он подчеркивает особую важность четвертого тома как богатейшего источника, дающего многообразную и точную информацию по раннему периоду правления Мухаммада 'Али. Эта часть хроники все еще не исследована в той мере, в какой она этого заслуживает.
Д. Айалон исходит из ошибочной посылки, когда пишет: “Вполне резонно возникает вопрос, а не был ли бы Египет более счастливым и более процветающим в настоящее время, если бы реформы и перемены XIX в. осуществлялись с большей постепенностью и предосторожностями” 31. Говоря в целом о статье Д. Айалона, в которой собран значительный материал и рассмотрен весь комплекс проблем, связанных с широким вовлечением в научный обиход труда ал-Джабарти, остается лишь пожалеть, что автор отказался от какой бы то ни было попытки истолковать систему взглядов хрониста.
Не была предана забвению и задача популяризации труда ал-Джабарти. В самое последнее время в Каире осуществляется издание хроники в извлечениях небольшими иллюстрированными выпусками 32. [17]
Содержание четвертой части хроники ал-Джабарти составляет история правления Мухаммада 'Али (с 1806 по 1821 г.). В этой части хроники автор отводит первое место политическим и военным событиям. Попутно он сообщает много сведений социльно-экономического характера, в чем и состоит ценность источника.
В своем изложении ал-Джабарти соблюдает непрерывное следование протекавшим на его глазах событиям и воспроизводит индивидуальные образы людей. Подневные записи ал-Джабарти начал вести с 1190/1776 г. Высказывания самого хрониста о достоверности описываемых фактов представляют несомненный интерес: “Я не описываю события до тех пор, пока не имею подтверждения его истинности, я излагаю последовательно события значительные, большинство которых имеет общее значение, а они не терпят крупных искажений. Случается, что я откладываю запись события, чтобы удостовериться в нем, и из-за других событий забываю о нем, но, записанное на листке, оно с соизволения всевышнего будет внесено мной на свое место при отшлифовке этой книги, если Аллах всевышний пожелает этого”. Аналогичные высказывания встречаем и в других местах четвертого тома (см., например, стр. 124, 152). Принцип отбора фактов у ал-Джабарти прост — он следует за непосредственной хронологией событий. Хронист далек от того, чтобы искать в описываемой им действительности связь событий, их историческую преемственность. Основой его мировоззрения являются традиционные мотивы. Будучи представителем мусульманского духовенства, ал-Джабарти в каждом событии усматривает проявление высшей воли Аллаха, провидения, что так характерно для исторических представлений его эпохи и среды. Но, следуя за непосредственной хронологией событий, он не ограничивается простым пересказом, а переходит к осмыслению событий, к их оценке.
Бурный характер описываемого ал-Джабарти периода придает особый интерес воззрениям и суждениям хрониста, отличающимся политической заостренностью.
В первой половине XIX в. Египет в отличие от большинства стран Ближнего и Среднего Востока располагал
[18] необходимыми предпосылками для самостоятельного развития на пути к капитализму. Отправным пунктом для этого явились известные преобразования Мухаммада 'Али, управлявшего Египтом с 1805 по 1848 г.Мухаммад 'Али родился в 1769 г. в Македонии, в приморском городке Кавалле. Его мирное занятие — торговля табаком — было прервано вторжением французов в Египет, когда в составе небольшого отряда ополченцев-арнаутов (албанцев) он был взят на войну с Бонапартом. Командуя небольшим отрядом в составе корпуса арнаутов, Мухаммад Али, неграмотный, но в высшей степени волевой и честолюбивый человек, стал быстро продвигаться по служебной лестнице: за чином бинбаши (командира отряда в тысячу человек) он при наместнике султана в Египте, Мухаммаде Хосров-паше, в 1803 г. получил назначение на пост командира четырехтысячного отряда арнаутов. Он быстро завоевал популярность среди своих подчиненных, а обстоятельства позволили ему воспользоваться этим для осуществления его честолюбивых замыслов. Когда предпринятые против мамлюков военные действия закончились поражением турецких частей, то их командующий решил возложить ответственность за это на Мухаммада 'Али, не принявшего участия в сражении из-за отдаленного расположения своего отряда. Правитель Египта Мухаммад Хосров-паша с готовностью поддержал его, так как стал опасаться все возраставшей популярности Мухаммада 'Али. Последний, узнав, что его ожидает смерть, нашел для себя выход: он спровоцировал мятеж своих солдат-арнаутов, охваченных сильным недовольством из-за задержки жалованья; одновременно, сговорившись с мамлюками, Мухаммад Али впустил их в Каир и вместе с ними разбил Хосров-пашу, захватил его и сдал под охрану престарелого мамлюкского бея — Ибрахима. Присланный сразу же вместо Хосрова с тайной миссией покарать мятежников 'Али-паша ал-Джазаирли (он же ат-Тарабулуси) был вскоре убит ими. Теперь в порядок дня была поставлена расправа с мамлюками. Мухаммад 'Али умело использовал соперничество между двумя ведущими мамлюкскими беями — ал-Барди-си и ал-Алфи. Свое влияние на одного из них — ал-Бардиси —
[19] он употребил на то, чтобы натравить его на возвратившегося из Англии ал-Алфи (май 1804 г.). Последний спасся лишь тем, что на некоторое время скрылся у бедуинов. Но и сам ал-Бардиси был обречен. По наущению Мухаммада 'Али солдаты-арнауты восстали, требуя от ал-Бардиси причитавшегося им жалованья. В поисках средств ал-Бардиси обложил огромной суммой население Каира, что вызвало среди последнего возмущение, которым Мухаммад 'Али умело дирижировал. Дворец ал-Бардиси оказался осажденным, ал-Бардиси и другие эмиры, находившиеся в Каире, бежали (1804 г.). Пытаясь из предосторожности реабилитировать себя перед Портой, Мухаммад 'Али сделал попытку освободить плененного Хосров-пашу, но из-за протеста остальных военачальников корпуса арнаутов вынужден был от этого отказаться. По тем же соображениям Мухаммад 'Али настоял, чтобы правление Египтом номинально возглавил турецкий паша — тогдашний правитель Александрии — Ахмад Хуршид. Для себя же он резервировал пост заместителя (каймакама) при правителе, что было санкционировано военачальниками и высшим духовенством, а затем и Портой. Отныне возможности Мухаммада 'Али влиять на дальнейший ход событий в Египте очень расширились. Он максимально использовал борьбу Порты с мамлюками, стараясь в то же время не связывать до конца свою судьбу ни с теми ни с другими. Ряды мамлюков, измотанных тремя-четырьмя годами войны, заметно поредели. Без постоянного притока средств и провианта они день ото дня теряли свои позиции. В то же время и положение Порты в Египте было непрочным: ее войска грабежами вознаграждали себя за неаккуратно выплачиваемое жалованье и своим поведением вызывали большое возмущение местного населения. Измученные вконец частыми потрясениями, турецким произволом и бесчинствами, народные массы Каира в начале марта 1805 г. восстали. Тогда-то принесла свои плоды тактика умелого сталкивания лбами противостоящих друг другу группировок — только в Мухаммаде 'Али видели того, кто сумеет добиться упорядочения положения в стране. Он осадил укрывавшегося в цитадели Хуршид-пашу, как до того расправился также в очередной экспедиции [20] с мамлюками. Шейхи вручили Мухаммаду 'Али управление Египтом. Из предосторожности и желая получить инвеституру из рук Порты, Мухаммад 'Али сделал вид, что он от этого назначения отказывается. Порта, поколебавшись, вынуждена была признать свершившийся факт и назначить его наместником султана (ноябрь 1806 г.).Мухаммад 'Али использовал упадок мамлюкского государства и, опираясь на торговую буржуазию и духовенство, выступил в качестве представителя интересов класса феодалов в целом и торговой буржуазии. При нем на месте феодально-раздробленного Египта с господством натуральных форм хозяйства возник новый Египет — централизованная феодально-крепостническая монархия со значительно развитыми товарными отношениями в области земледелия и с зачатками промышленного развития.
Предпосылки для этого были обусловлены всем ходом предшествующего развития — ростом товарно-денежных отношений в Египте в XVIII в. и назревшим к концу его кризисом феодальных порядков. Известное влияние на Египет того времени оказала и экспедиция Бонапарта — прежде всего она стимулировала борьбу против захватчиков, в том числе и стремление к полной независимости от разлагавшейся Османской империи. В течение первых четырех десятилетий XIX в. в Египте шел процесс созидания политически независимого централизованного крепостнического государства, а вместе с этим создавались и предпосылки для самостоятельного развития страны в дальнейшем.
В первой половине XIX в. Египет, формально бывший частью Османской империи, поднялся на более высокий по сравнению с Турцией уровень экономического развития. Реформы Мухаммада 'Али (ликвидация землевладения мамлюков и мултазимов, постепенное расшатывание общинного владения землей, организация многочисленной регулярной армии и сильного флота, промышленная монополия, создание мануфактур, агротехнические и ирригационные мероприятия, скупочная монополия, монополия внешней торговли, внедрение светского образования и др.) укрепили обороноспособность
[21] Египта и его независимость. Вместо мамлюков господствующим классом стала вновь образовавшаяся прослойка феодалов-землевладельцев, теснейшим образом связанная с торговой буржуазией. Мухаммад 'Али — номинально турецкий паша — был однако, независим от Порты, так как в отличие от прежних турецких пашей он имел в Египте собственную экономическую базу. В Египте возникла новая крупнопомещичья земельная собственность, и Мухаммад 'Али представлял интересы египетских феодалов и торговой буржуазии, а не интересы турецкого феодализма.Мухаммад 'Али вел самостоятельную не только внутреннюю, но и внешнюю политику. Он согласовывал ее с политикой Турции лишь постольку, поскольку это диктовалось международной обстановкой. В своей внешней политике он стремился добиться от Порты признания его наследственных прав на Египет и обеспечить свои далеко идущие династические планы.
Несомненно, что Мухаммад Али обладал способностями полководца; он участвовал в изгнании французов, отразил попытку англичан захватить Египет в 1807 г., истребил мамлюков и нанес катастрофические поражения Порте.
Создавая империю, Мухаммад 'Али в 1811—1818 гг. подчинил себе всю Аравию, в 1819—1822 гг. завоевал Восточный Судан, в 1824 г. выступил против освободительного движения в Греции, так как в награду за подавление греческого восстания ему были обещаны Сирия и Крит. В результате первой египетско-турецкой войны (1831—1833) Мухаммад Али распространил свою власть на Сирию, Киликию и Крит. Спровоцированная Англией вторая египетско-турецкая война (1839—1840) привела войска Мухаммада 'Али к подступам Стамбула. Армия султана была разгромлена, а турецкий флот перешел на сторону Египта.
Так при Мухаммаде 'Али была создана египетская империя, превосходившая своими размерами владения турецкого султана. Внешняя политика Мухаммада 'Али, построенная на авантюристических расчетах, его войны, носившие захватнический и явно грабительский характер, отнюдь не диктовались
[22] коренными интересами египетского народа, и в конечном счете он был поставлен перед необходимостью сдать все свои позиции под нажимом западноевропейских колонизаторов.Тенденция к самостоятельному развитию была сорвана вторжением иностранного капитала. Процесс создания самостоятельного национального государства сменился процессом подчинения Египта Англии, задержкой его хозяйственно-политического развития. Подчинение Египта западноевропейскому капиталу началось с 1840 г., когда в результате второй египетско-турецкой войны, под давлением преимущественно Англии, Мухаммад 'Али должен был отказаться от всех своих завоеваний, резко сократить численность армии, закрыть основанные им мануфактуры, отменить монополию внешней торговли. Тем самым иностранному капиталу был открыт свободный доступ на египетский рынок.
Маркс по этому поводу писал, что был лишен всякой силы единственный человек — Мухаммад 'Али, “который мог бы... добиться того, чтобы „парадный тюрбан" (т. е. разлагавшуюся правящую верхушку Османской империи.— X. К.) заменила настоящая голова” 33. Маркс характеризовал Египет под властью Мухаммада 'Али как единственную тогда жизнеспособную часть Османской империи 34.
В обширной литературе, посвященной указанному периоду, недостаточно затрагивались вопросы повседневной жизни народных масс. Хроника ал-Джабарти позволяет исследователю создать ясное представление об эволюции феодального землевладения: разложении феодального поместья в Египте — илтизама, характере феодальных повинностей феллахов, особенностях крестьянского землепользования, видах земельной ренты, фискальной системе в целом, общегосударственных повинностях феллахов. В ряде экскурсов в предшествующий период
[23] ал-Джабарти описывает процесс трансформации земельных владений типа илтизама в ризки и вакфы, происходивший по мере распространения налогового иммунитета на земли религиозных учреждений. Хроника проливает свет и на характер арендных отношений, установившихся для такого рода учреждений. Ал-Джабарти показывает, какие изменения претерпели все виды земельных владений вследствие концентрации земельной собственности в руках правительства Мухаммада 'Али в первый период его правления.У ал-Джабарти, с характерным для него морализаторским подходом к историческим явлениям, было немало оснований для повышенно критического отношения к Мухаммаду 'Али. Ал-Джабарти представлял те прослойки светских феодалов и духовенства — владельцев вакфов,— чьи интересы непосредственно были ущемлены реформами Мухаммада 'Али. Не случайно поэтому в хронике ал-Джабарти мы находим ярко воспроизведенную картину серьезных изменений, происшедших в положении египетского крестьянства, картину резко усилившейся его эксплуатации и гнета при Мухаммаде 'Али.
Для ал-Джабарти — аборигена страны — Мухаммад 'Али оставался чужеземцем, руководствовавшимся узкоэгоистическими интересами и честолюбивыми устремлениями. Историк не мог оценить объективное значение деятельности Мухаммада 'Али.
Только историческая перспектива позволила правильно осмыслить значение преобразований Мухаммада 'Али для дальнейшего развития аграрных отношений в Египте. Они явились предпосылкой для капиталистического развития, пошедшего по “прусскому пути”. В этом плане совершенно очевидна относительная прогрессивность ликвидации феодальной анархии и мероприятий, так или иначе способствовавших разложению общины, но в целом, однако, не разрушавших феодального землевладения в Египте. Именно аграрная политика Мухаммада 'Али явилась исходным пунктом всех остальных преобразований, приведших к созданию сильного египетского государства.
Анализ хроники ал-Джабарти проливает свет на классовую природу этих преобразований.
[24]Правление Мухаммада 'Али имело характер неограниченного самовластия. Он рассматривал Египет как свое поместье, управление которым должно было служить лишь источником обогащения. Понятно поэтому, что труд ал-Джабарти вылился в яркий протест против режима произвола и деспотического правления Мухаммада 'Али. Борьба Мухаммада 'Али против феодальной раздробленности характеризуется не только истреблением противостоявшей ему мамлюкской знати с присущими ей центробежными стремлениями, но и тактикой искусного маневрирования. Ал-Джабарти показывает, как Мухаммад 'Али, возбуждая одних против других, получал возможность поддерживать свое господство.
Централизация политической власти при Мухаммаде 'Али привела к серьезным изменениям в землевладении. Он неограниченно распоряжался конфискованными землями казненных мамлюков, владениями ликвидированных им илтизамов и многими вакуфными землями.
Широкими земельными пожалованиями Мухаммад 'Али привлекал на свою сторону и представителей местного общества. Так же он поступал в отношении правящей верхушки бедуинских племен. Своим положением, следовательно, новые землевладельцы были обязаны исключительно милости Мухаммада 'Али. Таким образом при нем сформировался новый господствующий класс, сосредоточивший в своих руках владение землей.
Ал-Джабарти описывает ход событий начала XIX в. постепенное распространение власти Мухаммада 'Али на ряд провинций, которое нашло свое реальное выражение в том, что он стал взимать в этих провинциях налоги в свою пользу; перепись в 1808 г. илтизамов, не плативших налогов, их конфискация и распределение среди сторонников Мухаммада 'Али (стр. 81); введение указов 1809 г о лишении мултазимов половины фа'иза и об обложении налогом вакуфных земель и земель висийа (стр. 93, 95, 97). В хронике детально описаны поголовное истребление мамлюков в 1811 г, экспроприация их земельных владений (стр. 127—133), постепенное распространение этих действий на Верхний Египет (стр. 141), который
[25] до того служил местом, где концентрировались враждебные Мухаммаду Али мамлюкские группировки. Подробно повествуется о введении в Верхнем Египте денежного налога на земли феллахов и об осуществлявшейся одновременно с этим переписи всех земельных владений, в частности и вакуфных земель, юридически составлявших собственность религиозных учреждений, фактически же находившихся во владении духовенства и представителей других слоев. В хронике сообщается об обложении в Верхнем Египте в 1812 г. вакуфных земель, конфискации земель мамлюков и поддерживавших их бедуинских шейхов (стр. 153, 154). В ней показаны ход и методы составления всеобщего земельного кадастра, начало чему было полажено в 1813 г., а также сопутствовавший этому процесс ограбления общины, что выразилось в выделении земель висийа и отторжении невозделываемых земель. Должное отображение в хронике нашел важнейший по своим дальнейшим последствиям факт закрепления за феллахами определенных участков земли, связанный с установлением личной ответственности феллаха за свой надел и за выплату определенной для него суммы налога, что вело к расшатыванию самой общины и закладывало основы частной собственности на землю (стр. 208). Хроника дает много сведений о налоговой политике Мухаммада 'Али (стр. 91), о введении единого поземельного налога (стр. 101), новой системе сбора налогов (стр. 109, 142) и ликвидации илтизамов в 1814 г., конфискации их в пользу государства и выплате, начиная с 1815 г., фа'иза. помещикам из государственной казны, закреплении за ними земель висийа, выделенных из общины (стр. 110, 154, 209, 222). Отношение феллахов к лишению мултазимов права суда, взимания налогов и фа'иза, права контроля над сельской администрацией и к прекращению личной зависимости феллаха от помещика очень рельефно выступает, например, в следующем описании ал-Джабарти: “Что же касается мултазимов, то они были в смятении от того, что их отстранили от управления их владениями, они не могли представить себе, каковы будут последствия этих действий, и ожидали божьего милосердия. А уже настало время жатвы, урожай же им запретили собирать, пока они не урегулировали вопрос [26] специальной бумагой катходы, дающей им разрешение на это (на сбор урожая.— X. К.). Они направились сами или отправили тех, кого назначили, рассчитывая снять урожай, но не нашли никого, кто бы повиновался им. Их [всячески] поносили. Даже ничтожнейший, будучи позван на работу за плату, говорил: „Ступай, ищи другого, я занят своим делом. И что вам делать в деревне? Кончилось ваше время — мы теперь стали феллахами паши". А еще недавно мултазимы обращались с ними, как с купленными рабами, более того, раб мог сбежать от своего господина, если его обременяли сверх сил или оскорбляли и избивали; что же касается феллаха, то ему невозможно, нелегко было оставить родные места, своих детей, семью и бежать. А когда случалось феллаху бежать в другую деревню и его господину становилось известным его местопребывание, то его доставляли насильно, и усиливались унижение, ненависть и оскорбления” (стр. 207).С особым возмущением ал-Джабарти описывает крючкотворство, которым сопровождалась проверка документов на право владения землями ризк (стр. 94, 209), проводившаяся с целью конфискации вакуфных земель в пользу государства.
Следующие строки не оставляют сомнения в том, как автор расценивал по существу претензии распорядителей вакфов: “Большинство вакуфных земель было имениями знати районов и являлось источником их состоятельности и оказываемого ими гостеприимства. Они владели этими землями незаслуженно, без права на это, пока Аллах не распорядился, чтобы все это было отобрано у них, захвачено и чтобы они лишились благополучия, рассеялись по окрестностям и удалились от родных мест” (стр. 210).
Бедственное положение крестьянства описано ал-Джабарти с подлинным драматизмом. Фискальный гнет Мухаммада 'Али выродился в организованный грабеж (стр. 81, 90, 92, 207). Полностью сохранилось несвободное состояние феллахов, которым теперь противостоял не помещик, а мощный централизованный государственный аппарат (стр. 109). Рекрутчина, наборы рабочих для мануфактур, налоговый грабеж, многочисленные натуральные повинности, в частности и государственные
[27] барщинные работы, довели египетскую деревню до полного опустошения. Разоренные феллахи разбегались (стр. 69). Во всеобъемлющей системе ограбления феллахов ал-Джабарти исключительное значение придает крепостнической по существу государственной скупочной монополии. Она была призвана обеспечить не только внедрение в сельское хозяйство Египта новых товарных культур, но и служить при этом золотым дном для казны. С большой прозорливостью ал-Джабарти правильно отмечает важное значение выключения феллахов из рыночных отношений (стр. 154).Четвертая часть хроники содержит многочисленные факты, позволяющие судить о том, что экспансионистские и авантюристические стремления Мухаммада 'Али дорого обходились египетскому народу, ибо войны велись за счет разорения в первую очередь феллахов, полного истощения их хозяйства. Говоря об общем истощении сил народа, ал-Джабарти не обходит и привилегированного слоя государственных чиновников, отмечает превратности их судеб в условиях деспотического режима бесправия и произвола: “Нет счастливцев, кроме тех, что состоят на службе государства, которые ведают взиманием податей, являются агентами-исполнителями или писцами, или служащими новых предприятий. Но и такой человек не свободен от ошибки, о ней могут донести, тогда будет произведена ревизия за все время владения им [данной должностью], и насчитают ему некоторое количество кошельков, которые обяжут уплатить. Возможно, что ему придется для этого продать свой дом и имущество, а если не будет у него [средств, чтобы] отсрочить [погашение] и он лишен возможности бежать, то его ждет тюрьма” (стр. 314).
Было бы, однако, заблуждением считать ал-Джабарти поборником народных интересов. И классовая принадлежность, и политические симпатии автора хроники проявились вполне отчетливо в его труде. Ал-Джабарти безусловно отрицательно относился ко всякого рода народным движениям. Положение народа интересовало его постольку, поскольку оно имело отношение к тем или иным действиям господствующих слоев. Народ ал-Джабарти чаще всего именует чернью, подонками,
[28] невеждами, и в этом также сказывается представитель феодального класса. Вместе с тем мы встречаем у автора суждения, свидетельствующие о его способности возвыситься над предубеждениями своего класса. Безусловная честность человека, сильного духом, обладающего проницательным умом историка, позволила ему беспощадно изображать пороки своего класса, процесс его упадка и воздавать должное усилиям народных масс в моменты тяжких испытаний. Говоря о сопротивлении, оказанном народом английским захватчикам (1807 г.), ал-Джабарти писал: “Нельзя было себе представить, чтобы такое событие могло произойти, чтобы население и солдаты оказались в состоянии разбить англичан, с особенным совершенством владеющих военным искусством. А из предшествующего изложения тебе уже известно, что это именно они воевали с французами и изгнали их из Египта”. На следующей странице ал-Джабарти по этому поводу восклицает: “О, если бы простонародью хоть выразили признательность за это и приписали ему этот подвиг! Но все это отнесли за счет паши и его солдат, а простонародью, [за эту победу] впоследствии отплатили злом” (стр. 54—55). Помимо всего прочего, это высказывание свидетельствует о том, что ал-Джабарти отводил активную роль народу и тем самым был близок к тому, чтобы считать народ субъектом исторического развития. Такое понимание было, несомненно, прогрессивным для арабской исторической традиции.В четвертой части хроники главное внимание ал-Джабарти уделяет Мухаммаду 'Али.
Известно, что хронист ненавидел его всей душой, но в трактовке этого правителя добросовестность историка временами все же брала в нем верх. Мы читаем следующую высокую оценку Мухаммада 'Али: “Паша обладает настойчивостью, которой нет ни у одного из правителей этой эпохи. Если бы Аллах наделил его справедливостью в дополнение к присущей ему решительности, способности руководить, организовывать, проницательности и способности дерзать, то он был бы единственным для своего времени и чудом эпохи” (стр. 258). Для характеристики широты кругозора ал-Джабарти несомненный интерес представляет его замечание о Мустафа-паше Байрактаре, в [29] котором мы усматриваем благожелательное отношение хрониста к объективно прогрессивному характеру деятельности Байрактара, выступившего за ликвидацию наиболее тяжелых пережитков турецкого средневековья. О нем ал-Джабарти писал: “Мустафа-паша Байрактар был похвального образа жизни, он отстаивал справедливость, но это не созвучно эпохе” (стр. 84). Строки, в которых историк излагает концепцию ваххабизма, наиболее рельефно раскрывают его стремление к своеобразно трактуемой им социальной справедливости, но это особая тема. Здесь же для характеристики ал-Джабарти, его умонастроений уместно воспроизвести следующую его сентенцию: “В наше время, чтобы быть прославленным, именитым, главенствовать, надо иметь изысканные жилища, роскошные одежды, большой доход, слуг, свиту, особенно если с этим сочетается привычка к щедрости, свершению благодеяний, уважение к гостеприимству. Тот, кто обладает [всем этим], становится выдающимся и исключительным человеком [своего] времени. Если же мы представим себе человека, сочетающего в себе все совершенные духовные качества, познания всего мира, но лишенного того, о чем мы упоминали,— окажись он бедняком, с небольшими средствами и большой семьей, люди с ним не будут считаться, на него не обратят внимания ни правящие лица, ни религиозные авторитеты” (стр. 136).
В материалах биографического характера отчетливо выступают нравственные идеалы, моральные критерии ал-Джабарти. Это не только образ далекого от жизни и мирской суеты отшельника, но и носителя определенных моральных качеств: “Его никогда не занимало, что есть у других, и на собраниях он всегда говорил правду. Он очень редко ходил по домам правителей и высокопоставленных лиц, и то только в силу необходимости. Исполненный сознания собственного достоинства, скромный, он никогда не жаловался на превратности времени и нужду” (стр. 105). Хронисту присущи свои представления о демократизме и гуманности как показателях высокой внутренней культуры человека: “Приятный в общении, приветливый, скромный, он одинаково обращался как со знатными лицами, так и с простыми людьми” (стр. 105).
[30]На труд ал-Джабарти наложили яркий отпечаток его политические симпатии. Трактовка им противников Мухаммада 'Али явно тенденциозна и имеет панегирический характер — достаточно для иллюстрации напомнить о страницах, посвященных, например, лидеру мамлюкской клики — Алфи-бею. Ал-Джабарти неправильно представлял себе роль Англии в изгнании французов из Египта и истинные мотивы “участия” Англии к судьбам мамлюкских беев — он считал эти мотивы бескорыстными. Господствовавшие в Египте произвол и деспотизм способствовали тому, что ал-Джабарти доверчиво воспринял идиллические представления об общественном строе Англии начала XIX в. от мамлюкского бея Мухаммада ал-Алфи. Все это необходимо учитывать при использовании труда ал-Джабарти.
Сказанным отнюдь не исчерпывается историко-культурное значение хроники.
Ал-Джабарти был связан с наиболее выдающимися деятелями своего времени, с самыми различными кругами египетской общественности, с бытом, мыслями и чувствами своего народа. Под его пером все существенные стороны общественной жизни стали объектом социального обличения. Хроника представляет большой интерес как памятник египетской литературы, насыщенный бичующей силой.
Богатство впечатлений реальной жизни и большой запас образов арабской литературы самым плодотворным образом сказались и на языке хроники. Ал-Джабарти излагает свой материал в простой повествовательной форме. Хронист широко использует выразительные средства народной речи, пословицы, художественные образы, поэтому язык хроники отражает разные речевые стили.
Многочисленные ссылки на хронику ал-Джабарти в трудах таких широко известных филологов, как Дози 35, Кремер 36 и другие, свидетельствуют, что издавна язык хроники привлекал к себе внимание в качестве лексикографического источника, но. и в этом отношении она недостаточно использована. [31]
Настоящий перевод является полным переводом четвертой части хроники на русский язык. Он сделан с широко известного булакского издания 1879 г. На полях перевода обозначены страницы текста, соответствующие булакскому изданию. К переводу приложены комментарий справочного характера, а также указатели имен собственных, географических и топографических названий, этнических названий, терминов и названий сочинений.
Выше упомянут перевод хроники на французский язык, осуществленный в 1888—1897 гг. Сличение этого перевода с текстом булакского издания приводит к выводу, что авторы французского перевода не ставили перед собой задачу полной передачи хроники, ограничиваясь местами лишь изложением, пересказом ее. Исправления текста хроники, допущенные авторами французского перевода, существенно меняют и композицию многих отрывков. Ошибки текста, выправленные авторами французского перевода, не оговорены. В ряде случаев во французский перевод внесен справочный элемент. Сокращения текста, допущенные во французском переводе, иногда производят впечатление, что они вызваны стремлением уйти от неразрешимых терминологических трудностей. Вместе с тем установленные нами случаи расхождений французского перевода с текстом булакского издания, носящие характер дополнений, развивающих те или другие места текста хроники, дают основание предполагать, что авторы французского перевода располагали списками хроники, более полными по сравнению с теми, что были положены в основу булакского издания.
Цитированные в тексте выражения, формулы и стихи в переводе даются в кавычках. В квадратные скобки заключены слова, отсутствующие в арабском тексте и введенные для ясности русского перевода.
Перевод значительных по размерам стихотворных отрывков принадлежит X. Селяму (стр. 232—233 арабск. текста) и Р. М. Алиеву (стр. 240—241).
[32]В установлении удовлетворительного чтения начала стр. 2 существенную помощь оказал Б. А. Розенфельд, уточнивший отдельные астрономические термины.
Считаю приятным долгом высказать здесь свою искреннюю признательность упомянутым товарищам.
Текст воспроизведен по изданию: Абд ар-Рахман ал-Джабарти. Египет под властью Мухаммеда Али. М. Глав. ред. вост. лит. 1963
© текст
- Фильштинский И. М. 1963
© сетевая версия - Тhietmar. 2005
© OCR -
Николаева Е. В. 2005
© дизайн
- Войтехович А. 2001
© Глав.
ред. вост. лит. 1963