Иоанн Скилица. Обозрение историй. фрагмент 1.

Библиотека сайта XIII век

ИОАНН СКИЛИЦА

ОБОЗРЕНИЕ ИСТОРИЙ

Прим. Красными цифрами даются страницы по изданию: Ioannis Skylitzae Synopsis Historiarum / Rec. I/ Thurn. Berolini; Novi Eboraci, 1973

ИСТОРИЯ ЗАХВАТА НИКИФОРОМ ФОКОЙ ИМПЕРАТОРСКОГО ПРЕСТОЛА (стр. 246-261)

Роман, сын императора Константина, уже достигши зрелого возраста, не мог далее терпеть, видя, как [неудачно] ведутся дела под управлением его отца, и замышлял устранить его путем яда с ведома своей жены, взятой из харчевни. Когда Константин захотел принять слабительное лекарство, ему приготовили содержащий яд напиток и стольнику Никите поручили налить его [для питья] императору. Желая принять этот напиток у святых икон, случайно или умышленно Константин поскользнулся и пролил большую часть, остальное же выпил; [напиток] казался не действующим и безвредным, поскольку при столь малом количестве он потерял присущую ему силу. Тем не менее Константин не мог преодолеть [действия яда] и после того, как яд проник в его тело, он стал себя плохо чувствовать.

На 15 году своего царствования в сентябре месяце 3 индикта в 6468 г. от [сотворения] мира император Константин отправился к горе Олимпу якобы для того, чтобы молитвами обитавших там отцов получить защиту [в их благословениях] и вместе с ними отправиться в поход против сарацин в Сирии; на самом же деле, чтобы встретиться с Феодором проедром кизикийским, который в то время пребывал там, и договориться о низложении Полиевкта. Побыв там, либо из-за полного ослабления тела, либо же снова отравленный сыном, он, удрученный страданиями, отправился обратно и, тяжело больной, вернулся в конце октября в столицу, [где] не завершив своих намерений, умер 9 ноября, проживши всего 54 года и 2 месяца, быв соправителем своего отца, и дяди Александра, и своей матери—13 лет, потом во время тирании Романа полных 26 лет, а после свержения [Романа I] с престола единовластно правил 15 лет. После смерти погребен был рядом со своим отцом, до последнего издыхания злясь на Полиевкта и мечтая о его низложении.

За несколько дней до его кончины с наступлением вечера долгое время падали камни сверху на его дворец и, падая с большим шумом, произвели большие разрушения. Думая, что камни сбрасывались [111] с верхних этажей Магнавры, он приказал поставить там стражу на много ночей, чтобы схватить кого-либо из дерзнувших совершить это. Однако он не постиг, что напрасно старался: ведь это происходило не от людей, но по соизволению высшей силы.

После того как Константин умер и отошел в мир иной, Роман, его сын, овладел властью. Он стал назначать архонтами только лиц, к нему расположенных и ему приятных. И когда он укрепился на царстве, в том же третьем индикте во время праздника Пасхи венчает и своего сына Василия в Великой церкви из рук патриарха Полиевкта.

На следующий год родился у него во дворце Пиги и другой сын, которого он назвал по имени отца Константином.

Будучи еще молодым и предавшись полностью развлечениям, он доверил попечение о всех делах препозиту и паракимомену Иосифу по прозвищу Вринга. Сам же ничего другого не имел в мыслях, как с развратными и испорченными людишками, похотливыми женщинами, мимами и шутами проводить время, отвлекаясь от дел. Тогда же какого-то клирика Иоанна, евнуха, который вследствие непристойных дел при Константине императоре подвергся угрозам и, постригшись в монахи, скрывался в монастыре вплоть до кончины императора, [так этого Иоанна-евнуха Роман] как только овладел властью, освободил от монашества и, исключив из числа клириков, причислил к своим спальникам. Исполненный рвения Полиевкт очень был озлоблен и требовал от императора, чтобы тот удалил из числа своих приближенных человека, который нарушил монашеский обет. Однако император упрашивал [патриарха простить Иоанна], утверждая, что тот не действительно надел монашеское платье и получил благословение от кого-то из иереев, но что он только из страха перед императором притворно вступил в монашескую жизнь. Обманутый Полиевкт освободил Иоанна, причем в этом деле очень старался Иосиф; таким образом, вплоть до смерти Романа [Иоанн] жил на положении светского лица и привольно, как юноша. Но после кончины Романа он снова принял монашеский сан, хотя нрав свой он не изменил.

В этом же году магистра Никифора Фоку, назначенного императором Константином на должность доместика схол Востока и одержавшего много побед над восточными сарацинами, укротившего эмира Тарса Карамона, и Хамвдана, эмира Халепа, и эмира Триполиса Изифа, [этого Никифора император Роман] отправляет против сарацин на Крите, дав ему множество отборных стратигов и хорошо снаряженный флот. Причалив к острову, он уже при высадке вступил в бой и обратил в бегство агарян, которые были на берегу и пытались ему помешать. Сам [Никифор] невредимым высадился, и все его войско совершенно безопасно сошло на берег. Там он устроил мощный лагерь, окружив его глубоким рвом и укрепив частоколом и кольями, расположил [112] флот в спокойных гаванях и, все организовав в безопасности, энергично принялся за осаду городов на острове, и в продолжение целых семи месяцев, пользуясь осадными механическими орудиями и разрушая стены, он подчинял города и военные укрепления. 7 марта 4 индикта он разрушил более всех укрепленный город, который местные жители называли Хандаком, а того, кто был эмиром острова по имени Курупа, он захватил в плен, а также и Анемаса, который властвовал там вторым после него. Подчинив весь остров, [Никифор] намеревался провести там более значительный срок и утвердить на острове свою власть, но, так как по существовавшей молве тот ромей, который овладеет [Критом], обязательно станет царствовать над ромеями, Роман, только узнав о завоевании острова, убежденный доводами Иосифа, отозвал Никифора оттуда. Еще когда Никифор был на Крите, Роман, чтобы не обрушились на восточные [районы Империи] восточные арабы, особенно Хамвдан, эмир Халепа, который был воинственным и наиболее энергичным, послал Льва Фоку, брата Никифора, почтив его саном магистра, выполнять должность доместика.

Лев Фока, отправившись, встретился с Хамвданом в некоем местечке по названию Андассон, обратил его в бегство и совершенно уничтожил, причем убитых в битве невозможно было сосчитать; что же касается пленных, отправленных в город, их было такое множество, что наполнялись рабами и городские дома, и поля. Только их предводитель Хамвдан с весьма немногими избежал опасности и вернулся в свои пределы. Император очень благосклонно принял вернувшегося Льва, почтил его, устроив торжественный триумф, наградил его соответственно его доблести. Император также почтил и выдвинул всех тех, которые прославились вместе со Львом Фокой.

На втором году царствования Романа были изобличены в заговоре против него многие из влиятельных в государстве лиц. В качестве руководителя и организатора они имели магистра Василия по прозванию Петин и некоторых других из числа знатных — патрикия Пасхалия, патрикия Варду, сына Лива, и Николая Халкудзу. Они замышляли в день конных состязаний захватить проходящего императора и провозгласить императором Василия, посадив его на императорский трон. Однако после того как заговор был открыт императору каким-то из его участников по имени Иоанникий, по происхождению сарацином, прежде, чем наступил решающий день, они были схвачены Иосифом, уличены и жесточайшим образом подвергнуты пыткам, кроме одного Василия; они были с позором проведены в день состязаний, отправлены в ссылку и пострижены в монахи. Но терпели они недолго, так как Роман, милосердно к ним настроенный, отпустил их. Один Василий Петин, лишившись ума, умер в Приконисе, получивши таким образом справедливое возмездие за то, что выказал [113] неверность императору Стефану, когда предал его Константину,

Видя, что случилось с Петином и прочими, магистр Роман Саронит, зять Романа старшего, будучи мужем его дочери, побоялся, чтобы и с ним не случилось нечто подобное. Поскольку он был объектом зависти по своему блестящему положению и находился в подозрении, он, распределив свое имущество детям, как хотел, остальное же раздав бедным, надел монашеское облачение и, поступив в монастырь Елегмон, все время и пребывал в нем и всегда был в высшей степени почитаем [царствовавшими] после этого императорами.

В эти же времена проявил себя некто по прозвищу Филорей, щитоносец магистра Романа Моселе, из рода Романа Старшего. Он умело, верхом на самом ретивом коне, постелив эфестриду, стоял прямо и, размахивая мечом в руках, побуждал коня к самому быстрому бегу, скакал кругом по арене ипподрома, вращая мечом, нисколько не слабея в своем стоячем положении [на коне].

В те дни усилилась и ранее встречавшаяся в ромейской империи, уничтожавшая быков вредоносная чумная болезнь, называемая «краброй». Говорят, что начало этой болезни относится еще ко дням Романа Старшего. Когда вблизи цистерны Быка Роман приказал построить дворец, чтобы он мог там прохладиться от летней жары, во время закладки фундамента, говорят, нашли мраморную голову быка, которую нашедшие работники разбили на множество частей и бросили в известковую печь. И с той поры вплоть до нашего времени не перестает повсюду на земле, где распространяется власть ромеев, [эта чума] уничтожать стада быков.

Роман под влиянием своей жены пытался удалить свою мать Елену и своих сестер и переселить их во Дворцы Антиоха. Узнав об этом, Елена обратилась к сыну со слезами и мольбой, усовещевала, стыдила сына, который устрашился ее проклятий. И она получила разрешение остаться на месте. Но сестер он удалил и при участии Иоанна, настоятеля Студийского монастыря, постриг в монахини. Они же тотчас после его ухода сбросили монашеские одеяния и стали есть мясо. Елена, тяжело переживая удаление дочерей, прожила недолго и 20 сентября 5 индикта умерла. Ее похоронили с царственной пышностью в гробнице отца.

Никифор Фока, как уже сказано выше, по распоряжению [Романа] отбыл с Крита, но ему было не позволено приехать в столицу, но приказано оставаться на Востоке со всем войском. Оправившись от первого поражения, Хамвдан снова начал возноситься: он собрал обученное войско и считал себя в состоянии противостоять ромейским силам. Прибыв в Сирию, в упорной битве Никифор обратил его в бегство и, разбив полностью, отогнал внутрь Сирии, разрушил, кроме акрополя, город Веррию, захватил большую добычу и пленных, освободил томившихся там в кандалах христиан и оправил их по домам. [114]

15 марта 6 индикта в 6471 г. умер император Роман, достигши 24-летнего возраста, процарствовав 13 лет, 4 месяца и 5 дней. По мнению одних [он умер], изнурив свою плоть позорнейшими и сластолюбивыми поступками. Но имеется и другое мнение — что он был отравлен ядом.

Приняли царскую власть Василий и Константин, его сыновья, с матерью Феофано, а также осталась после него родившаяся за два дня до его кончины дочь, которую назвали Анной.

Был Роман высок ростом, хотя и ниже, чем его отец, имел мягкий и кроткий нрав, но посредственного образования. Несмотря на молодость, он был сообразителен, остроумен и очень способен к делам управления, если бы ему помогали его приближенные. Однако его товарищи, предавшиеся страстям юности, стремились растрачивать общественное достояние, присваивать колоссальные богатства, почему и развратили его, сделав малоэнергичным, неспособным.

В апреле месяце того же 6 индикта вступил Никифор Фока в Константинополь по приказанию правительницы, хотя Иосиф снова, как всегда, препятствовал этому. Никифор принял на ипподроме триумф [в награду] за эту добычу, которую захватил на Крите и в Веррии. Он привез и часть плаща Иоанна Крестителя, которую нашел сохранившейся в Веррии. Именно [этого возвышения] Никифора и боялся имевший его под подозрением Вринга. Однако [Никифор], хитро притворяясь, сумел обмануть его следующим образом. Взяв с собой одного из щитоносцев, Фока в час утренней трапезы пришел к дому Иосифа. Постучав в дверь, он приказал привратнику сообщить, кто пришел. Когда он доложил, [Никифор] по приказанию [Вринги] вошел в дом и, застав Иосифа у себя, показал ему власяную рубашку, поверх которой он надевал платье, и клятвенно уверял, что он возлюбил монашескую жизнь и уже давно принял бы схиму и оставил бы всякую мирскую заботу, если бы не удержала его преданность императорам Константину и Роману, и что он желает не мешкая исполнить свое желание. И он умолял, чтобы его не подозревали понапрасну. Увидев это, Иосиф тотчас же пал к его ногам, прося прощение и уверяя, что он никогда не поверит кому-либо, говорящему что-то против Никифора.

Вринга подозревал также и [бывшего] императора Стефана, который в то время был еще жив и находился в Мифимне как изгнанник. [Иосиф] изо всех сил стремился, чтобы тот находился под бдительнейшей охраной. Но тот в праздник великой субботы, причастившись божественных тайн, как-то внезапно умер без всякой видимой причины. Но [нужно отметить, что] Феофано, хотя тот и далеко жил, не переносила его.

Петр, царь болгар, после смерти своей жены возобновил мир, предложил императорам союзные отношения, предоставил заложников, а также собственных двоих сыновей Бориса и Романа. Несколько [115] позднее он умер. Сыновья его после этого были возвращены в Болгарию, чтобы принять царскую власть и чтобы отразить движение комитопулов, потому что Давид, Моисей, Аарон и Самуил, дети одного из самых могущественных в Болгарии комитов, затеяли мятеж и привели в беспорядок дела в Болгарии. Вот какие происходили события.

Вринга, обманутый Никифором тем способом, о котором мы говорили, позволивший ему вернуться домой, раскаялся, что сделал это к худшему, так как, имея в тенетах зверя, позволил ему скрыться, самым глупым образом выпустив его. Итак, он начал размышлять, как и с помощью какой хитрости избавиться от забот об этом. И вот показалось ему более полезным написать магистру Иоанну Цимисхию, очень храброму и энергичному мужу, который после Фоки был в числе наиболее прославленных ромейских стратигов и который тогда являлся стратигом Анатолика, а также [написать] магистру Роману Куркуасу, наиболее прославленному и знатному, который тогда занимал должность стратилата Востока, [этим лицам он решил] послать письма и, возбуждая их честолюбие обещаниями подарков и почестей, побудить их к тому, чтобы они схватили Фоку. И были написаны письма, а смысл этих писем сводился к следующему: если они, выступивши, схватят Фоку и постригут его в монахи или каким-либо другим образом его устранят, то величайшую власть доместика схол Востока получит Иоанн, должность доместика схол Запада — Роман. После того как письма были доставлены названным лицам, они, поскольку очень дружественно относились к Фоке, сразу же показали их ему и стали призывать Фоку проявить силу и решиться на нечто мужественное и храброе. Но так как он медлил и уклонялся [от решения], они начали угрожать, что сами убьют его. Поэтому, устрашенный угрозой смерти, он принял их предложение, и 2 июля того же 6 индикта все восточное войско по наущению Цимисхия провозгласило [Фоку] императором ромеев. Так следует по одной версии. Однако существует и другая и, как кажется, более достоверная, что [Фока] уже длительное время мучился желанием захватить императорскую власть и распален он был не столько страстью к ней, сколько к императрице Феофано; он ступил с нею в связь, когда жил в столице, и часто посылал к ней своего преданнейшего слугу Михаила. Обнаружив это, Вринга и стал относиться к нему с подозрением. Когда слух о провозглашении Фоки [императором] достиг Константинополя, все пришло в смятение. Иосиф, который был в курсе всех событий, пришел в бешенство и не знал, что ему предпринять, ведь он был враждебен горожанам из-за плохого характера. А когда Никифор Фока в сопровождении всего войска подошел к Хрисополю, сопровождаемый приветствиями, Вринга задумал провозгласить кого-нибудь императором, полагая этим направить порыв войска в другое русло. Вскоре после провозглашения Фоки, как [116] мы сказали, Варда, его отец, который тогда проживал в столице, приходит, прося убежища, в Великую церковь; а брат Никифора, хотя он и находился под строгой охраной, сумел тайно бежать и присоединиться к своему брату. Когда это произошло, Вринга совершенно пал духом и оказался в полной растерянности. Он был совершенно неспособен в трудных положениях польстить черни и привлечь путем демагогии толпу, ведь нужно было бы приветливыми и заискивающими словами смягчить волнение масс. Он же, напротив, стращал и приводил в остервенение. Когда все сбежались к Великой церкви, он сам, угрожая толпе, выступил со словами надменными и полными угроз. «Я,—говорил он,— подавлю вашу дерзость и бесстыдство! Я сделаю так, что, покупая хлеб за номисму, вы сможете носить его за пазухой!» Не закончился еще тот день, когда он это сказал (это было в течение воскресенья 9 августа), как вечером Василий, паракимомен императора Константина, недовольный и враждебно относящийся к Иосифу, собрав своих друзей и близких и присоединив к ним домашних слуг, направил их в разные части города к домам своих противников. И от первого до шестого часа в понедельник они разрушили и сравняли с землей дома многих граждан, из которых наиболее замечательным был дом Иосифа. Ведь разрушены были дома не только тех знатных и влиятельных лиц, которые, как казалось, противились [перевороту], но и многих других богатых людей. Таких [разрушений] оказалось великое множество. И если у кого бь1ла распря с каким-нибудь лицом, то он приводил с собой нестройную толпу к дому врага и без всякого препятствия его уничтожал. И многие люди были убиты во время такого бесчинства. И, совершая это на улицах города, на площадях и в тесных переулках, люди провозглашали Никифора Калинником [то есть прекрасным победителем]. Вот это обстоятельство и [помогло] Варде, отцу Фоки, выйти из Великой церкви, где он был жалким беглецом, ожидавшим любой опасности, а паракимомен Иосиф, который до того сильно возносился и гордился, в свою очередь, вошел в ту же церковь как жалкий проситель убежища, считавший сомнительным свое спасение. А приближенные паракимомена Василия снарядили триеры, взяли императорский дромон, со всем флотом причалили к Хрисополю, оттуда приняли Никифора и доставили его в Эвдомон. Оттуда они и весь народ города с прославляющими возгласами, рукоплесканиями, под звуки труб и кимвалов, торжественным шествием вводят [Никифора] через Золотые ворота. Когда же они прибыли к Великой церкви, патриарх Полиевкт приготовился увенчать Никифора императорской диадемой. И Полиевкт короновал его на амвоне святой Великой церкви — был (гот день воскресеньем 16 августа 6 индикта.

Никифор поручил монаху и синкеллу Антонию Студиту вывести Феофано из императорского дворца и перевести во дворец [117] Петрий. Немного спустя отправлен был в изгнание в Пафлагонию Иосиф паракимомен, и оттуда он очень скоро после того переселился в монастырь под названием «Асекретис» в Пифиях. Там он, прожив полных два года, умер. [Никифор] возвел своего отца Варду в сан кесаря.

А 20 сентября, отбросив маску и притворство, он вступил в законный брак с Феофано. И сразу же он начал есть мясо, тогда как до того воздерживался от мясоедения, из-за того что Варда, его сын, рожденный от первой жены, погиб, когда скакал верхом на коне по равнине, играя со своим двоюродным братом Плевсом в поединок, но случайно наткнулся на копье. А [Никифор] или действительно взволнованный этим несчастьем, или же желая скрыть свои намерения, притворился, что об этом знал, кроме бога, только сам Никифор. По свершении брака в Новой церкви дворца, когда Никифор хотел свершить вход во [внутренний алтарь] фисиастирий, его задержал рукой Полиевкт. Приблизившись к ограде престола, он сам вошел в священное место, но оставил .Никифора вне ограды, говоря, что не допустит его войти в фисиастирий, пока он не исполнит эпитимьи вступающих во второй брак. [Полиевкт] этим нанес Никифору большое огорчение, и он был зол на патриарха до самой кончины. К тому же повсюду распространился слух, который немало привел в смущение церковь, что Никифор был восприемником одного из сыновей Феофано при святом крещении. Этой молвой как благовидным предлогом воспользовался Полиевкт и строго потребовал, чтобы [Никифор] или развелся с женой согласно [церковному] канону, или же был вне церковного общения. Никифор же сделал так, как угодно было Феофано. Созвавши тех епископов, которые тогда пребывали в городе, и [специально] отобранных синклитиков, он распорядился [провести] по этому вопросу расследование. Все они заявили, что закон [о запрете восприемникам вступать в брак] был введен Копронимом и что его соблюдать необязательно. И относительно этого даже представили ему отпускную грамоту со своими подписями. Но так как Полиевкт все-таки отказывался от общения с императором, кесарь [отец Никифора] удостоверил, что [Никифор] не был восприемником. Да и Стилиан, протоиерей Великого дворца,-от кого первого, как утверждали, распространилась эта молва, представ перед собором и синклитом, поклялся, что он не видел, чтобы Варда или Никифор были восприемниками. Тогда Полиевкт, хотя и знал, что Стилиан явно дает ложную клятву, снял [с императора] обвинение в синтекнии(Т. е. в нарушении духовного родства при вступлении в брак.), но сохранил прежде выдвинутое требование соблюдения эпитимьи вступающих во второй брак, и таким образом обвинение в большом прегрешении отпало...

(пер. М. М. Копыленко)
Текст воспроизведен по изданию: Лев Диакон. История. Стр. 117-110. М. 1988