191) У Кемаледдина (Freytag, 1. с. XI, 245, anm. 1) вернее: «в ночь на воскресенье 26-го Рамадана», т. е. 6 Декабря, которое в 991 году действительно приходится в воскресенье.

192) Наш автор не сообщает нам, чем была вызвана экспедиция Банджу-текина против Халеба. Мы узнаем от него (А. 52^а, В. 111^а) только, что «Мунир-ал-Саклаби (а. арабская цитата) взбунтовался в Дамаске против ал-Азиза, когда умер его патрон, везирь Якуб-ибн-Юсуф. Тогда ал-Азиз отправил против него Банджу-текина турка, которому он дал титул эмира победоносных войск, в Шабане 381 г., и предписал воевать с ним. Наззалю же, губернатору Триполиса, он приказал соединиться с ним, чтобы идти против Мунира и взять его. И пошел Наззаль в Дамаск и столкнулся с Муниром еще до прибытия Банджу-текина. Мунир был разбит; Наззаль взял его в плен и убил большое число жителей Дамаска. На второй день после поражения Мунира прибыл в Дамаск Банджу-текин, принял Мунира и [236] повез его в Каир, где он в Зу-л-Хиддже того же 381 года был выставлен на позор, но затем прощен».

Причиной похода Банджу-текина было желание халифа завладеть Халебом, который по смерти Са'д-ал-даулы казался легкой добычей. Это желание еще поощрялось советами везиря ал-Магриби (см. ниже стр. 245) и наконец халиф имел повод считать себя обиженным приемом, который оказал Са'д-ал-даула его послу. См. прим. 188, стр. 234.

193) Кастун по Якуту (IV, 97) лежит в Руджской области, а эта область, принадлежащая к Халебу, — между последним городом и Мааррой (ibid. II, 828); ср. Ritter, 1. c. IV, 1096-99.

194) Это предупреждение Вурцы Банджу-текином и нарушение первым закона неприкосновенности послов рассказываются только у нашего автора.

195) Об Артахе см. выше прим. 43. 'Имм — древняя Emma (см. Ritter, 1. с. IV, 1646), на большой дороге из Антиохии в Халеб, в 33 милях от первого города, и 20 от второго. Во время Якута 'Имм был населен исключительно христианами. Ибн-Бутлан провел в 'Имме одну ночь в 440 (1048-49) на пути из Халеба в Антиохию. Он говорит в своем послании: «Мы вышли из Халеба, направляясь в Антиохию, и провели ночь в одном принадлежащем грекам городе, имя которого 'Имм. В нем есть текущая вода, где ловят рыбу и вращаются мельницы. В нем рынки для свиней, много публичных женщин, разврата и пьянства. В нем 4 церкви и одна мечеть, в которой азан (призыв к молитве) производится в тайне» (а. Якут, III, 729.). [237]

196) Баб-Фарис и Баб-ал-Бахр — имена Антиохийских ворот.

197) В Реджебе того же года. Эта фраза пропущена в B., что едва ли не лучше. Отступление Банджу-текина в Дамаск не могло совершиться в Реджебе 382-го года, если он действительно после возвращения из Антиохии осаждал Халеб один год и 30 дней. Возможно, конечно, что в источнике Яхъи были рассказаны события, происходившие в начале 383-го года, и затем стояло: «в Реджебе этого же года Банджу-текин вернулся в Дамаск». Яхъя, сократив рассказ, не заметил, что речь идет уже о 383 году, тогда как у него последний названный год 382-ый, и оставил подлинный текст своего источника. В пользу такого предположения говорит, что считая начало осады с Джумады II (полагая месяцы Раби'а II и Джумаду I на 33 дневную стоянку под Халебом и действия против греков), мы действительно получаем Реджеб 383 года как 13-ый месяц, но против него говорит то, что 10 Реджеба мы уже видим Банджу-текина опять под Апамеей на пути из Дамаска. Вероятнее всего, поэтому, что наша, фраза в А. есть только следствие вычисления этих 13 месяцев и что ошибка скрывается в последнем числе, ср. ниже, стр. 265.

198) Опять мы встречаем известие о лаодикийских делах, которое ни в одном другом источнике не находится. Ясное доказательство тому, что у Яхъи была какая-нибудь местная лаодикийская хроника; ср. выше, прим. 103.

199) В B. указан только месяц, и совершенно пропущена следующая дата.

200) Читай в тексте (***) с В. и Кемаледдином (л. 32b) *** вм. ***. Под ал-Арваджом следует вероятно разуметь область руджскую, о которой была речь выше, прим. 193. Арвадж будет множ. число от *** Рудж. Риттер говорит (по Смиту) о двух Руджах; см. 1. с. IV, 1069 и 1095-1098.

201) Азаз, в 10 или 12 часах на сев.-зап. от Халеба, город и замок нередко упоминаемый в истории [238] крестовых походов; ср. Ritter, 1. с. IV, 1667-68. Это — Azazion византийцев (а. Cedren II. 492,₇. У него расстояние от Халеба определяется в два дня пути.).

202) После этого слова в А. стоит ***. Само по себе это слово здесь не имеет никакого смысла, но оно вероятно остаток выпавшей по небрежности переписчика фразы, восстановить которую нет никакой возможности.

203) Дата только в А. Следующую В. заменяет словами «по истечении 4 месяцев».

204) Эта вставка об египетских делах дает очень скудные сведения, которые притом сильно противоречат другим источникам; ср. Wuestennfeld, Gesch. d. Fatim.-Chal. p. 160.

205) Я читаю *** в смысле *** или *** = со всеми своими (войсками), со своей свитой.

206) Об этом значении слова *** см. Dozy, Supplem. s. v.

207) Мердж-Дабак или Дабик в округе Азаза, в 4 фарасангах от Халеба; Якут, II, 513.

208) Дата только в А.

209) В B. только «семь месяцев».

210) В. пропускает всю эту фразу о выходе Абу-л-Фадаила и Лулу, от слов «вышли» до «назад в Халеб».

211) Болгары в византийской армии упоминаются впервые у Масуди, Prairies d'or VII, 133-34, где рассказывается, что в 223 (838) году «царь греков Феофил, сын Михаила, выступил со своею армией; с ним были цари борджанов, болгар и сакалибов и другие соседние с ними цари народов, и осадил он город Зибатру (Созопетру), что в месопотамской пограничной области (читай в тексте *** вм. *** и [239] в переводе: sur les frontieres de la Mesopotamie) и взял его мечом, и убил старых и молодых и увел в плен (многих) и сделал набег на Малатию».

См. цитаты об этом походе у Муральта р. 416; и ср. Tabari, Annales III, 1234. — Затем мы встречаем их в 343 (954-55) у Ибн-ал-Атира, Кемаледдина и поэта Мутанабби рядом с русами; ср. ниже, прим. 272, в конце.

212) Рукописи колеблются между формами ал-Музаххар и ал-Музаффар. Наззаля мы уже встречали как губернатора Триполиса; см. прим. 107.

213) Антартус — древний Антарадус, Tortosa крестоносцев; см. о ней Ritter, 1. с. IV, 861 sqq.

214) Далассин. В рук. ал-Д-ласиус ***, и с изменением точек *** ал-Д-лас-нус.

Обо всех этих делах в Сирии и походе императора знают многое и другие арабские историки, Ибн-Зафир, Ибн-ал-Атир, Кемаледдин, Абу-л-Фарадж и Абу-л-Махасин-ибн-Тагриберди и показания всех их, кроме последнего, уже более или менее известны: Fteytag, 1. с. XI, 245-51 представляет свод из рассказов Ибн-3афира, Кемаледдина и Яхъи. Wuestennfeld, 1. с. 155-56 придерживается Ибн-ал-Атира; Абу-л-Фарадж переведен давно и его известия, в связи с известиями ал-Макина и Абу-л-Феды, сокращенными из Ибн-ал-Атира, уже приняты во внимание историками Византии; см. Lebeau, XIV, 186 sqq., Muralt, p. 574, Папарригопуло, Istoria tou ellhnikou eqnouV, Афины 1871, IV, р. 242.

Но я считаю необходимым привести здесь в полном переводе (a. Текст Ибн-3афира еще не издан, почему я его здесь прилагаю. Текст Кемаледдина помещен в арабской хрестоматии Фрейтага, изданной им в 1823 году в Бонне под заглавием «Locmani fabulae et plura loca ex сodicibus maximam partem historicis selecta» etc. p. 41-45.) рассказы Ибн-Зафира, Кемаледдина, Ибн-ал-Атира [240] и наконец еще совсем неизвестный рассказ Абу-л-Махисина.

Ибн-Зафир (a. Cod. Goth. f. 107^b.) говорит следующее: (обширная арабская цитата на стр. [240-241]). [242]

T. е. «Потом (a. Т. е. после того, как он разбил взбунтовавшегося против ал-Азиза дамасского губернатора Мунира; см. выше, стр. 235.) Банджу-текин вступил в Дамаск и остался там до конца 381-го (= до начала 992). Потом он пошел в Халеб. Лулу (b. Один из старейших и знатнейших гулямов Сейф-ал-даулы. Власть фактически была в его руках; малолетний Абу-л-Фадаил был эмиром только по имени.) между тем уже написал Василию, царю греков, и заключил между ним и Абу-л-Фадаилом, сыном своего господина (Са'д-ал-даулы) такой же договор, какой был заключен между царем и Са'д-ал-даулой. И предписал Василий ал-Бурджи, правителю Антиохии, чтобы он помогал ему против всякого, кто нападет на него или вторгнется в какую-нибудь из его областей. И когда Банджу-текин подошел к Халебу, то он воевал его в течение двух месяцев. И не мог он причинить ему никакого вреда и победили его Абу-л-Фадаил и Лулу победой решительной. И ушел он от Халеба в месяце Рамадане, и поручил управление Химсом Ми'даду хамданийцу (c. Это был вероятно перебежчик, который вошел в милость у египетского полководца.). В 383-ем году (26 Февр. 993 — 14 Февр. 994) Банджу-текин пошел на Халеб и потом ушел от него. И когда наступил 384 год (нач. 15 Февр. 994), то он выступил с войсками своими, собравши их и приготовившись, и подошел к Халебу и теснил его два месяца. И послал Лулу к ал-Бурджи, правителю Антиохии, приказывая ему прийти к нему (на помощь). И собрал ал-Бурджи греков. И уже прибыл к нему важный воевода из стран греков, Золотопалый (d. Из Яхъи мы знаем, что это Лев Мелиссин. Он принял участие в бунте Фоки, но был прощен императором (Cedren II, 446). Но откуда взялось прозвище «золотопалый» — неизвестно. По всей вероятности это - перевод греческого слова. Хрисодактилов однако же не приходилось встречать, хотя Хрисохиров было несколько.) по [243] имени. И собрал этот другой также сколько мог и пошли они оба со своими людьми и подошли к реке ал-Маклубу (Оронту) у Апамеи. И ушел Банджу-текин от Халеба и остановился насупротив их. И было его войско больше войска ал-Бурджи. И посоветовал ал-Бурджи грекам не сражаться сними (войсками Банджу-текина), а Золотопалый не хотел слушаться. И сразились (a. Т. е. перестреливались.) они с ними на берегу реки. И сражался один дейлемиец на берегу, потом вошел в реку, стремясь к войску франков (b. Ал-фирендж тут поставлено вместо ал-рум.); солдаты смотрели на него и стрелы попадали в него, но он не устрашился. И когда он дошел до их берега и его нога утвердилась на нем; он сражался, пока не завладел одним местом. И когда войска Банджу-текина увидели, что совершил дейлемиец, то они все бросились в воду. И обратились греки в бегство и было их убито около 5000 человек. И вернулся ал-Бурджи в Антиохию, а Банджу-текин к осаде Халеба. И была эта битва в Ша'бане 384 (10 Сент. — 8 Окт. 994). И осаждал он Халеб от Ша'бана этого года до Раби'а I года 385 (Апр. 995). И стала осада очень тягостна городу и сели жители его все припасы, которые у них были. Лулу-ал-Хараджи благодаря той честности, которой его наделил Бог, покупал хлеб у купцов за те цены, которых они просили, чтобы тем облегчить жителей, и таким образом соединил два добрые дела (c. Купцов не обижал и бедных кормил.). И дошла весть об этой осаде до Василия, царя греков. Он провел многие годы в странах болгар и завладел большею частью их. И стал он бояться за Халеб и горевать о (возможном прекращении) соседства с Хамданидами и пошел и оставил войну с болгарами и вернулся в Константинополь. [244] И не мог он собрать большое войско, а выступил во главе приблизительно 40,000 избранных своих воинов, ехавших на быстрых (a. ? Слово в тексте непонятное. Перевод гадательный.) мулах и державших в запасе по лошади. И шел он, не обращая внимания на отстававших и не останавливаясь из-за отделявшихся от армии и прибыл в Азаз из Константинополя в...... (b. (Столько-то дней). Цифры пропущены. По Абу-л-Фараджу (Bar-Hebraei chronicon p. 214) в 16 дней.), во главе 17,000 человек; отстало же от него 23,000 человек. A расстояние, которое он прошел в этот срок . . . . (c. Пропуск в рукописи. По Абу-л-Фараджу, 1. с. 300 фарасангов.). Это вещь дотоле неслыханная. И намеревался он напасть на Банджу-текина врасплох и послал двух послов в Халеб, чтобы известить о своем прибытии Абу-л-Фадаила, и сказать ему, что утром второго дня по прибытии он нападет на его (Абу-л-Фадаила) врага. И попал один из послов в руки одного отряда Банджу-текина и они привели его к нему. И когда он (Банджу-текин) узнал эту весть, то он ушел поспешно из окрестностей Халеба после того, как сжег большую часть (?) (d. ***?) оружия и отдал на разграбление свое имущество. И продолжалось бегство его до Дамаска. И пошел Василий и подошел к Халебу и увидел от войска Банджу-текина то, что его напугало (e. Эта фраза в рукописи испорчена. Смысл впрочем тот, что из следов оставленных армией Банджу-текина Василий с ужасом увидел, как велика она была.). И вышли к нему Абу-л-Фадаил и Лулу и беседовали с ним и благодарили его за то, что он сделал (для них). Потом, на третий день он ушел от них и подошел к крепости Шейзару, в которой был Мансур-ибн-Карадис, один из воевод Низара (f. Низар — собственное имя халифа ал-Азиза.), и взял ее и оставил в ней [245] гарнизон из своих войск и пошел на Химс и разрушил его и увел оттуда и из окрестностей его более 10,000 человек в плен. И взял он Рафанию и пошел и подошел к Триполису. Потом он ушел от него и на пути отстроил Антартус и поставил в нем отряд своих войск и отряд мусульман из людей Х.-л-ибн-Масуда (a. Неизвестная личность; это быль вероятно какой-нибудь местный мусульманский шейх, приставший к грекам, или же хамданийский вассал.). Потом он вернулся в свои страны. И был после этого (b. Я читаю *** вм. *** «между тем».) заключен договор между Низаром и Абу-л-Фадаилом в 385 году (5 Февр. 995 — 24 Янв. 996)».

Ибн-ал-Атир говорит об этих событиях вслед за смертью Са'д-ал-даулы под 381-ым годом (c. Ibn-al-Athir, IX, 62-64.)

«Когда умер Са'д-ал-даула, ему наследовал Абу-л-Фадаил. И взял Лулу с войск присягу в верности ему и вернулись войска в Халеб (d. Они находились на пути в Дамаск, куда их двинул опьяненный победой над Бакджуром Са'д-ал-даула.). Везирь Абу-л-Хасан-ал-Магриби (e. Везирь Бакджура; он спасся после поражения Бакджура в Мешхед-Али.) отправился из Мешхед-Али в Каир к ал-Азизу и возбудил в нем желание овладеть Халебом. И отправил ал-Азиз войско под начальством одного из своих эмиров, Манджу-текина, в Халеб. И подошел он к нему с большим войском и осадил его. В городе же были Абу-л-Фадаил и Лулу. И написали они Василию, царю греков, прося у него помощи, а он тогда воевал с болгарами. И послал Василий своему наместнику в Антиохии приказание помочь Абу-л-Фадаилу. И выступил он во главе 50,000 человек и подошел к [246] «железному мосту» (a. Читай в тексте Ибн-ал-Атира IX, 63, ₄ *** и у Wuestennfeld, Gesch. d. Fatim.-Chal. 165, ult. «bei der eisernen Brucke» вм. «bei der neuen Brucke». Это известный мост через Оронт в 3 часах от Антиохии. См. о нем Ritter, 1. (с. IV, 1641, Baedeker-Socin, 482. Упоминается он под именем to sidhrogejuron to ekeiqen AntioceiaV у В. Г. Васильевского, Советы и рассказы византийского боярина XI века, СПб. 1881, стр. 125.) чрез Оронт. И когда весть об этом дошла до Манджу-текина он пошел на встречу грекам, чтобы сразиться с ними прежде соединения их с Абу-л-Фадаилом, и перешел через Оронт и напал на греков и разбил их и они бежали назад в Антиохию и было много из них убито. И пошел Манджу-текин в Антиохию и ограбил область ее и деревни ее и сжег их. И послал Абу-л-Фадаил в округ халебский и перенес весь хлеб находившийся там (в город), и сжег то, что не могло быть увезено, чтобы тем повредить египетским войскам. И вернулся Манджу-текин к осаде Халеба. И послал Лулу к Абу-л-Хасану ал-Магриби и другим (эмирам) и обещал им деньги, с тем, чтобы они на этот год заставили Манджу-текина уйти от них (осажденных), под предлогом затруднительности добывания провианта. И сделали они это. Сам же Манджу-текин устал воевать и поэтому согласился с ними и ушел в Дамаск. И когда весть об этом дошла до ал-Азиза, то он разгневался и предписал, чтоб войска опять вернулись к Халебу и чтоб удален был ал-Магриби, и послал провиант из Египта морем в Триполис и оттуда к войскам. И подошли войска к Халебу и стояли под ним 13 месяцев. И вышли жизненные припасы в Халебе и возобновил Абу-л-Фадаил переговоры с царем греков и просьбы о помощи, и сказал: когда будет взят Халеб, будет взята Антиохия и опасность для тебя будет велика. И проник он (царь) уже в середину земли болгар, но вернулся и шел быстро. [247] И стояло время весеннее. И было послано войско египетское к Манджу-текину (a. Тут текст должно быть не совсем исправен. Всего вероятнее перестановка слов, так что придется читать: ***, «и было послано к египетскому войску и Манджу-текину». Из рассказа Кемаледдина (ниже, стр. 252) видно, что сам Василий распорядился известить египтян о своем прибытии.), чтобы довести до его сведения положение дела. И принесли ему его лазутчики ту же весть. Тогда он разрушил все, что построил, рынок, бани и прочее и бежал, как будто бы он был разбит, от Халеба. И прибыл царь греков и подошел к воротам Халеба и вышли к нему Абу-л-Фадаил и Лулу и вернулись (b. Читай *** вм. ***.) (затем) в Халеб. И ушел Василий в Сирию и взял Химс и Шейзар и разграбил его и пошел на Триполис и обложил его. И защищался этот город упорно и он стоял под ним слишком 40 дней. И когда он потерял надежду взять его, то ушел обратно в страны греков. И когда весть (об этих делах) дошла до ал-Азиза, то она была для него очень тяжела и он провозгласил священную войну против греков и выступил из Каира. И заболел он столь тяжко, что не мог идти дальше и постигла его смерть как мы изложим, если будет угодно Богу».

Кроме этих сведений Ибн-ал-Атир, в отделе «разных известий» 382 (9 Март. 992 — 25 Февр. 993), сообщает нам еще совершенно отрывочно, что (c. Ibn-al-Athir IX, 67.): «в этом году царь греков пришел в Армению и осадил Хелат, Маназкерд и Арраджиш. И не смел народ сопротивляться. Потом Абу Али-ал-Хасан-ибн-Мерван заключил с ним перемирие на десять лет и царь греков ушел».

Абу Али ал-Хасан-ибн-Мерван — племянник (по сестре) [248] Бада, убитого в 380 (990/91) в сражении с Хамданидами. См. Ibn-al-Athir IX, 49-50. Так как о присутствии императора в Армении в 992/93 другие ар. и армянск. источники упорно молчат, то под «царем греков» Ибн-ал-Атира нужно искать либо какого-нибудь полководца греческого, либо одного из вассалов империи. Асохик, пер. Эмина, стр. 191 в XXXVIII главе рассказывает, что после смерти Бата, «армянский куропалат Давид осадил город Маназкерт и голодом и мечем принудил его к сдаче». Мне кажется, что не смотря на отсутствие сходства в дальнейших подробностях, тут речь идет о том же событии (a. Если по видимому Асохик смерть Бата относит за несколько лет до рассказанного в 37-ой главе «вторичного выхода египетского войска» в 437 (988) году, то это, как мы увидим ниже, не противоречит нашему предположению, ибо вместо 437 (988) несомненно нужно читать 447 (998).), как и у Ибн-ал-Атира, и что, «царь греков» последнего не кто иной как Давид, куропалат таикский. Из Ибн-ал-Атира заимствовал это место буквально Абу-л-Фарадж, Histor. dynast. ed. Pococke, ap. текст (b. В сирийской его хронике (Bar-Hebraei chronicon etc. текст, стр.208, перев. стр. 213) прямо назван Василий; ясно, что это уже стилистическая вольность.) р. 332, а из него это известие вошло в истории Византии; ср. Lebeau, 1. с. XIV, 186, Muralt, 1. с. 573, Finlay, History of Greece, Oxf. 1877, II, 384.

У Кемаледдина мы читаем следующее (c. Рук. Аз. муз. л. 31Ь, Freytag, Locmani fabulae etc. p. 41 sqq.): «Ал-Азиз, владетель Египта, возымел желание овладеть Халебом, ибо считал слишком слабым (для сопротивления) Са'ид-ал-даулу, сына Са'д-ал-даулы. И написал он воеводе Банджу-текину, турку, — воевода этот был правителем Дамаска от имени ал-Азиза — и приказал ему идти на Халеб и взять его. И выступил он с большим войском, администратором которого был Абу-д-Фадаил-Салих-ибн-Али-ал-Рудбари, и подошел к [249] Халебу в 382 году (9 Марта 992 — 25 Февр. 993) и взял на пути Химс и Хамат и осаждал Халеб некоторое время. И давал ему Са'ид-ал-даула большие деньги, с тем чтобы он ушел, (предлагая вместе с тем) что он покорится и прикажет поминать в молитве имя ал-Азиза, чеканить монету с его именем и писать его имя на знаменах во всех своих владениях. И отказался Банджу-текин принять эти условия и воевал Халеб 33 дня. И утомились жители Халеба и сказали Ибн-Хамдану (a. Т. е. Абу-л-Фадаил-Са'ид-ал-дауле.): «либо ты устроишь дела халебские, либо мы сдадим город». И сказал он им: «потерпите еще три дня, ибо ал-Бурджи, правитель Антиохии, уже выступил мне на помощь во главе семи крестов (b. T. e. семи отрядов.). И дошло это до Банджу-текина и он оставил вместо себя некоторых военачальников, именно Бишару ал-Кал'и, Ибн-Аби-Рамаду, Ми'дада и Ибн-Залима с большим войском под Халебом, а сам выступил и столкнулся с ал-Бурджи у «железного моста». И было у Банджу-текина 35,000 человек, а греков было 70,000. И был обращен в бегство ал-Бурджи и Банджу-текин взял его обоз и убил великое множество его воинов и увел в плен весьма многих. И спасся племянник ал-Бурджи по сестре в замок 'Имма. И пошел Банджу-текин на 'Имм и воевал его замок и взял его штурмом и увел оттуда в плен племянника ал-Бурджи по сестре и коменданта замка и 300 патрициев; и оказалось у него в руках 2,000 всадников (c. T. e. пленных греков.). И увез он из 'Имма много всякого имущества и сжег замок и его окрестности. И нашел он в 'Имме также 10,000 чел. пленных мусульман. И вышли те и стали сражаться в его рядах. И пошел он на [250] Антиохию и угнал из ее округа 10,000 буйволов и коров и прочего скота несметное количество. И пошел из окрестностей Антиохии (дальше) в страны греков и дошел до Мар'аша, убивал и полонил, грабил, разрушал и жег и вернулся к своему войску, к воротам халебским, известным под именем Баб-ал-Яхуд, и воевал город со всех сторон. И было это в Джумаде I и Джумаде II (5 Июля — 1 Сент. 992). И стоял он под Халебом до конца 382-аго года (конч. 25-го Февр. 993), и затем вернулся в Дамаск. Потом он опять выступил из Дамаска в 383 году; администратором его войск был Абу-Сахл-Манаша-ибн-Ибрагим-ал-Яхуди (еврей) ал-Каззаз (a. Ал-Каззаз *** значит собственно торговец каззом, т. е. шелком-сырцом.). И подошли они к Шейзару и воевали его и взяли его и обещали безопасность Сусану, хамданийскому гуляму, который там был губернатором, и всем находившимся при нем. И пошел Банджу-текин в Апамею и принял ее от наместника Са'ид-ал-даулы; потом воевода (Банджу-текин) пошел с избранными войсками на Антиохию. И угнали они коров и мелкий скот, лошадей и буйволов, и дошли до окрестностей Бука (b. *** или *** принадлежал к антиохийскому округу; Якут I, 762.) и прошли далее Баграса (c. Pagrae древних, на севере от Антиохии; см. Ritter, 1. с. IV, 1150, 1196 и особенно 1608-9, 1791, Baedeker-Socin, p. 488.). И вернулось войско в ал-Рудж, потом в Апамею и ушло в Дамаск. И отправил ал-Азиз Абу-л-Хасан-Али-ибн-ал-Хусейн-ал-Магриби, секретаря, который прежде был везирем Са'д-ал-даулы Абу-л-Ма'али и разошелся с ним вследствие возникшей между ними неприязни (d. Мы уже знаем, что он был главным советником Бакджура.) — это отец везиря Абу-л-Касим-ибн-ал- Магриби — из Египта к Банджу-текину в Мухарреме 384 (15 Февр. — 16 Марта 994) с тем, чтобы он его [251] сделал администратором войск и правителем областей Сирии, если она будет завоевана, по причине его знакомства с этими странами. И пошло с ним большое войско и прибыли они в Дамаск. И выступили из него Банджу-текин и Ибн-ал-Магриби во главе 30,000 воинов и прибыли в окрестности Халеба в месяце Раби'е II (15 Мая — 12 Июня 994) и стали теснить его осадою. И обратились Са'ид-ал-даула и Лулу за помощью к грекам. И выступил патриций ал-Бурджи, правитель Антиохии, с войсками греков и расположился в ал-Арвадже на склоне холмов (a. О таком значении слова *** см. Dozy, Supplement s. v.) у брода и разослал летучие отряды и назначил воинов, которые должны были делать набеги на халебские области и мешать подвозу фуража. И пошел Банджу-текин и расположился против греков и выступило войско халебское, в котором были эмир Риах-ал-Хамдани и (другие) знатные хамданийцы. И расположились они вместе с греками у другого брода. И перешли магрибинцы чрез реку и переправились к ним. И послал Банджу-текин арабов-бедуинов с отрядом своих войск на встречу халебийцам. И когда они (бедуины) приблизились к халебийцам то последние бежали от брода и ограбили их арабы. И когда греки это увидели, то обратились в бегство и покинули ал-Бурджи и принудили его бежать. И преследовали их магрибинцы с Банджу-текином в пятницу 6-го Ша'бана 384 (15 Сентября 994) и победили их и взяли несметное количество денег, вещей и лошадей, убили весьма многих и взяли в плен многих греков. И пошел Банджу-текин и осадил Азаз и взял его, потом вернулся к осаде Халеба и построил насупротив Халеба город и перезимовал в нем. Следы построек, которые видны около реки Кувейка (b. Кувейк — река, на которой лежит Халеб.) — следы [252] именно тех построек. И не уходил он от Халеба до конца 384-го года (4 Февр. 995). И длилась осада Халеба 11 месяцев и ели осажденные лошадей и ослов. И послали Абу-л-Фадаил-Са'д-ал-даула и Лулу Абу Али-ибн-Дурейса к Василию, царю греков, в Константинополь, прося у него помощи. Он получал дань с Халеба, которая вносилась ему (ежегодно). И сказали они ему: мы не требуем от тебя, чтобы ты воевал (с Банджу-текином); мы желаем только, чтобы ты напугал его. И выступил Василий во главе 13,000, а войско Банджу-текина не имело сведений о Василие. И отправил Василий лазутчиков и сказал им: ступайте к войску (Банджу-текина) и известите их обо мне. И были лошади воеводы (т. е. Банджу-текина) на лугах Апамеи, на пастбище. И когда лазутчики сообщили войску воеводы о прибытии Василия в ал-'Амк (a. Так называлась и называется равнина на восток от Антиохии. В центре ее лежит антиохийское озеро, ныне Ак-Дениз. См. Ritter, 1. с. IV, 1612 и сл. Продуктами этой равнины главным образом питалась Антиохия; Якут III, 727,₁₈.), то он все свои сооружения сжег и ушел в Киннасрин. И превратилось (это отступление) в бегство. И пришел Василий, царь греков, и расположился на их (т. е. египтян) месте и не занял всего его (b. *** стоит вместо ***. Возможности другого перевода я не вижу.). Абу-л-Фадаил уже ранее вышел к царю греков и благодарил его за то, что он сделал, т. е. за то, что (благодаря его прибытию) Банджу-текин ушел, и поднес ему подарки весьма ценные. И принял (c. Чтобы не обидеть эмира.) их царь от него, но затем возвратил их в Халеб и (кроме того) подарил ему следующую ему (императору) с Халеба дань за этот год. И сказал Константин своему брату, царю Василию: возьми Халеб и Сирию, ибо они не устоят против тебя. Царь сказал: (другие) цари не услышат про меня, что я пришел на [253] помощь какому-нибудь народу и затем обманул его. И сказал ему один из его придворных: не дорого приобрести Халеб за один обман! Тогда сказал царь: дорого, хотя бы он стоил всего мира. Когда Абу-л-Фадаил выходил к царю греков, Лулу оставался в Халебе, а когда выходил Лулу, Абу-л-Фадаил оставался. Абу-л-Фадаил был чрезвычайно озабочен продолжительностью осады и уже хотел передать Халеб Банджу-текину. Тогда Лулу объявил себя больным. И приехал Абу-л-Фадаил, чтобы навестить его. И заставил Лулу его ждать час. И было это ему обидно и он ушел разгневанным. И догнал его Лулу и сказал: я не был больным; я только хотел дать тебе понять, что если ты покинешь этот город, ты должен будешь ждать у дверей разных лиц. Тебе между тем было уже обидно ждать у меня, а я все-таки твой раб и город этот — твой город. И послушался Абу-л-Фадаил советов Лулу. И взбунтовался Риах-ал-Сейфи (a. Или Рибах либо Рабах, по Абу-л-Махасину.) в Ma'арре против своего господина Абу-л-Фадаила. И выступил тот вместе с Лулу против него в 386 году (25 Янв. 996 — 13 Янв. 997). И бежал Риах к магрибинцам. И пошли на него Абу-л-Фадаил и Лулу и осаждали его некоторое время. И пришел ему на помощь Банджу-текин и обратились они тогда в бегство и вступили в Халеб».

Любопытный рассказ наконец находится в неизданной части истории Египта, Абу-л-Махасина ибн-Тагриберди +874 (1469-70) (b. Выше, на стр 202 смерть этого автора ошибочно отнесена к 1412 г., который на самом деле есть год смерти его отца Ср. теперь Wuestennfeld, Die arab. Geschichtschreiber und ihre Werke, Gottingen 1882, p. 220.), в главе посвященной биографии ал-Азиза. Я его привожу по рукописи берлинской библиотеки (c. Cod. Berol. Sprenger № 189, f. 2^a—3^a.): (обширная арабская цитата на стр. [253-256]). [257]

T. е, «Когда Али-ибн-ал-Хусейн (a. Ал-Магриби т. е. все тот же бывший везирь Бакджура.) убедил ал-Азиза в легкости покорения Халеба, то его душа возымела желание отнять Халеб от Абу-л-Фадаила. И было у ал-Азиза два гуляма: один именовался Манджу-текином, другой — Яр-текином (b. Яр-текин, Бар-текин, Нар-текин или Tаp-текин. Имя написано без точек и допускает поэтому все эти чтения.). Они были из турок и были оба безбороды и энергичны. И посоветовал ал-Магриби ал-Азизу послать одного из них для борьбы с халебийцами в надежде, что ему сдадутся тюркские мамлюки Са’д-ал-даулы; ибо уже ранее (немедленно) по смерти Са’д-ал-даулы, многие из приверженцев Са'д-ал-даулы, сына Сейф-ал-даулы-ибн-Хамдана, перешли к ал-Азизу, который их принял, облагодетельствовал и приблизил к себе. Из их числа были Вефи-ал-Саклаби с 300 гулямов, то есть мамлюков, Бишара-ал-Ихшиди с 400 гулямов и Рибах-ал-Сейфи (c. Тот самый, который у Кемаледдина назван Риахом.). И назначил ал-Азиз Вефи-ал-Саклаби правителем Акки, Бишару - Табарии, и Рибаха — Газзы. Потом ал-Азиз поручил своему мамлюку Манджу-текину войну с Халебом, и назначил его начальником войск и правителем Сирии. И назначил ему в секретари Ахмед-ибн-Мухаммеда-ал-Ф-шури (d. Или ал-К-шури.) и приставил к нему также упомянутого выше Абу-л-Хасан-Али-ибн-ал-Хусейна ал-Магриби с тем, чтобы он руководил делами Манджу-текина и его действиями против халебийцев, ибо он (ал-Магриби) был настоящей причиной этой экспедиции. И вышел сам ал-Азиз провожать их и простился с ними. И пошел Манджу-текин и прибыл в Дамаск. И встретили его жители его, военачальники, сирийские войска и (арабские) племена. И оставался Манджу-текин некоторое время там со своими [258] войсками; потом он ушел во главе 30,000 человек, чтобы идти на Халеб. И были в Халебе Абу-л-Фадаил, сын Са'д-ал-даулы, и вместе с ним Лулу. И заперли они ворота города и одержали в сражении полную победу над египтянами. Лулу, как только прибыло войско египетское в Сирию, вступил в переписку с Василием, царем греков, прося его о помощи против египтян, и поставил ему (царю) на вид существовавшие между ним и Са'д-ал-даулой союз и договор и что вот этот сын Са'д-ал-даулы теперь осаждается войсками египетскими и (такими доводами) побуждал царя помочь ему. Потом он послал ему большие подарки и просил помощи и поддержки против египтян, и отправил письмо и подарки с Малкуном (a. Этот Малкун упоминается Кемаледдином под именем Малкуна (это чисто сирийская форма) несколько позже, как специальный торговец *** сына Лулу, Муртада-ал-даулы. См. л. 34_а.), сирийцем. И нашел тот царя греков занятым войной с царем болгар и отдал ему подарки и письмо. И принял царь подарки и написал ал-Бурджи, своему наместнику в Антиохии, чтобы он отправился со своими войсками в Халеб и отразил бы магрибинцев, т. е. войска ал-Азиза, от Халеба. И пошел ал-Бурджи с 50,000 человек и остановился ал-Бурджи со своими войсками у «железного моста» между Халебом и Антиохией. И когда эго дошло до Манджу-текина, он посоветовался с Али-ибн-ал-Хусейном ал-Магриби и другими начальниками и они посоветовали ему уйти от Халеба и идти на греков и сразиться с ними прежде чем они подойдут к Халебу, чтобы не очутиться между двух врагов. И пошли они и подошли к крепости Азазу и приблизились к грекам, и оказалась между ними (только) река, именуемая ал-Маклубом (Оронт). И когда они увидели греков, то они [259] стали стрелять в них. A между ними была упомянутая река и обеим сторонам нельзя было переправиться за половодьем. Манджу-текин же охранял те места, где было мало воды, и приставил к ним своих воинов, чтобы не допускать никого из войска к переправе до времени, которое определит астролог. И выступил из его войск, из дейлемийцев, некоторый престарелый муж, держа в руках щит и три..... (a. Может быть нужно читать в тексте *** = палицы.), и стал на берегу реки. И были против него некоторые греки и стреляли в него. А он поплыл и переплыл реку и стал на ноги на той стороне и вода в реке доходила до его груди. И когда войско Манджу-текина увидело это то они бросились в воду, пешие и конные; Манджу-текин их удерживал, но они не повиновались, и когда они очутились на одном берегу с греками, они сразились с греками. И ниспослал всевышний Бог свою помощь мусульманам и они уничтожили их убиением и взятием в плен. И спасся ал-Бурджи, начальник греков, с немногими бегством в Антиохию. И взяли мусульмане из лагеря их (греков) несметное и неисчислимое множество денег и имущества. И были вместе с греками две тысячи халебских воинов-мусульман. Из них Манджу-текин убил 300 человек. И преследовал Манджу-текин греков до Антиохии и сжег (подгородные) селения ее и грабил и полонил. Потом он вернулся к Халебу. И было время жатвы. И понял Лулу, что уже не получит он помощи (после поражения ал-Бурджи), и что он слишком слаб для борьбы с египтянами. И вступил он поэтому в переписку с ал-Магриби и ал-К-шури, секретарем Манджу-текина, и соблазнял их и обещал им обоим все, чего они желали, и [260] просил их, чтобы они посоветовали Манджу-текину уйти от Халеба в Дамаск и вернуться в следующем году. И поговорили они с ним об этом и встретилась их речь с желанием Манджу-текина вернуться в Египет, ибо Манджу-текину уже надоела война. И дал он себя обмануть. И написали он и все другие (начальники) ал-Азизу, говоря, что провиант весь вышел и что войска не могут долее оставаться, и прося его разрешения вернуться в Дамаск. И прежде чем пришел ответ ал-Азиза, они ушли от Халеба в Дамаск. И дошло это до ал-Азиза и огорчил его их уход. И нашли тут враги ал-Магриби хороший случай очернить его у ал-Азиза. И отставил ал-Азиз ал-Магриби и поручил дело эмиру Салих-ибн-Али-ал-Рудбари и поставил его на его (ал-Магриби) место. Потом ал-Азиз послал морем большое количество провианта из Египта в Триполис. Потом Манджу-текин в следующем году вернулся к Халебу и построил дома, бани, лавки и рынки около Халеба и воевал жителей Халеба. И стала осада тягостной для Лулу и Абу-л-Фадаила в Халебе и истощились у них в Халебе съестные припасы. И написали они опять царю греков, говоря ему: если будет взят Халеб, будет взята и Антиохия, а если Антиохия взята, будет взят Константинополь. И когда царь греков это услышал, то выступил сам во главе стотысячного войска. И последовало за ним его войско из каждой страны его государства. И когда он был уже близок от стран (ислама), то Лулу послал к Манджу-текину, говоря: «ислам соединяет меня с тобою и я вам даю хороший совет. Царь греков с своими войсками пришел из-за вас. Берегитесь же». Потом пришли лазутчики Манджу-текина и сообщили ему то же самое. И сжег Манджу-текин магазины и рынки и спасся бегством и послал обоз свой в Дамаск и остался сам в равнине Киннасрина. Потом он пошел в [261] Дамаск. И прибыл царь греков, Василий, со своими войсками в Халеб и расположился на месте лагеря египтян. И устрашило его то; что сделал Манджу-текин, и понял он, как многочисленны войска египтян, и они стали в его глазах страшны. И вышли к нему Абу-л-Фадаил, владетель Халеба, и Лулу и оказали ему почет. Потом царь греков ушел на третий день и подошел к Шейзару, в котором был Мансур, сын Карадиса, один из военачальников ал-Азиза. И сражался тот против него один день, потом просил у него пощады. И обещал царь ему пощаду. И вышел он сам к царю, и Василий, царь греков, обласкал его и дал ему деньги и платья, а тот сдал ему крепость. И оставил царь в ней одно из преданных ему лиц. Потом он осадить Химс и взял его силою и увел оттуда и из его округа более 10,000 человек пленных. Потом он подошел к Триполису и осаждал его 40 дней, но не мог взять его и ушел назад в страны греков. И дошла весть об этом до ал-Азиза и было это для него весьма тяжело. И провозгласил он священную войну и открыл сокровищницы и роздал жалованье войскам, и взял с собою гробы своих предков и пр.»

Если мы сравним эти четыре рассказа друг с другом и с Яхъей, то нам прежде всего опять бросаются в глаза недостатки изложения Ибн-ал-Атира. Излагая эти дела непосредственно за сообщением о смерти Са'д-ал-даулы, он опять забегает вперед и ни единым словом не намекает на то, в каком году происходили все эти экспедиции и походы. Сопоставляя затем Ибн-ал-Атира с Абу-л-Махасином, мы не без удивления замечаем, что этот гораздо позднейший автор служит как бы комментарием к более древнему. Где последний только глухо говорит о битве, там другой дает подробное описание, где один говорит только о наместнике греческом, об отправлении посольства или о смещении начальника, там [262] другой знает имя наместника, послов и начальника заменившего смещенного и пр. Но самый ход дела у того и другого представляется одинаковым; подробности, там где они есть у Ибн-ал-Атира, напр относительно числа войск ад-Бурджи, также сходятся. Только весьма не многие черты прибавляет Ибн-ал-Атир, именно, что третья осада Халеба продолжалась 13 месяцев, и что Абу-л-Фадаил нарочно сжег весь хлеб в окрестностях Халеба, чтобы нанести вред египетским войскам. Выражения обоих авторов весьма часто тожественны, так что они без сомнения пользовались одним общим источником, из которого Ибн-ал-Атир сделал весьма неудачное и слишком краткое извлечение, а Абу-л-Махасин хорошее и толковое (a. Подозрительным является только находящееся также у Ибн-Зафира известие об одержанной халебийцами решительной победе над Банджу-текином при первом его походе на Халеб. У Яхъи напротив хамданийцы разбиваются, и это без сомнения вернее, ибо побежденный на голову Банджу-текин конечно не мог бы осадить Халеб.) с сохранением вероятно большей части находившихся в этом источнике сведений. Полное отсутствие точных хронологических данных также и у Абу-л-Махасина дает некоторое право предположить, что их не было и в общем источнике обоих названных авторов. Главные факты в этом рассказе следующие:

1. Первая осада Халеба. Осажденные просят помощи у греков. По приказанию Василия ал-Бурджи идет на Халеб.

2. Банджу-текин идет ему на встречу, разбивает его и преследует до самых стен Антиохии, затем возвращается к осаде Халеба

3. Вторая осада. Лулу дает взятку ал-Магриби и достигает снятия осады.

4. Манджу-текин возвращается по строгому приказанию халифа и приступает к третьей осаде.

5. Третья осада, продолжающаяся очень долго (13 месяцев). Император является сам на помощь; египтяне уходят. [263] Греки берут Шейзар и Химс и тщетно осаждают Триполис.

Рассказ Кемаледдина очень подробен и дает несколько точных хронологических данных, которые значительно способствуют разъяснению дела. Первый поход Банджу-текина отнесен к 382 г. (9 Марта 992 — 25 Февр. 993). После кратковременной осады осажденные предлагают покориться, но предложение отклоняется и осада продолжается еще 33 дня. Тут пошли слухи, что ал-Бурджи собирается помочь Халебу. Манджу-текин идет ему на встречу, разбивает его (a. Вполне фантастично цифра войск ал-Бурджи определена в 70,000, а египтян в 35,000.), берет крепость 'Имм, куда спасся племянник Вурцы, идет на самую Антиохию, грабит и опустошает окрестности, проникает далее даже до Мар'аша. Все это происходит в месяцы Джумаду I и II (Июль и Август 992). Возвратившись под Халеб он стоит там до конца 382 (Февр. 993), когда он уходит в Дамаск. В следующем 383 году (26 Февр. 993 — 14 Февр. 994) Банджу-текин довольствуется набегами на антиохийскую область и взятием Шейзара и Апамеи. В Мухарреме 384 г. (15 Февр. — 16 Марта 994) прибывает к нему из Египта ал-Магриби со свежими войсками и они оба опять идут на Халеб, куда они приходят в Раби'е II (15 Мая — 12 Июня). Призванный на помощь из Антиохии ал-Бурджи разбивается в «битве при броде» 6-го Ша'бана 384г. (15 Сент. 994), как у Яхъи. Осада Халеба продолжается «до конца года». Из связи речи однако же вытекает, что и первые два месяца следующего 385 г. Банджу-текин стоял еще под Халебом, ибо осада всего длилась 11 месяцев, началась же она в Раби'е II 384 г. по словам того же Кемаледдина. Слова «до конца 384 года» следовательно означают лишь, что последние месяцы его, начиная от Ша'бана, когда был разбит Вурца, всецело были заняты осадой. Что происходило [264] в первые два месяца 385 г., этого нам Кемаледдин прямо не говорит; равным образом он и не определяет точно времени прибытия Василия. Но так как с прибытием императора 11-ти месячная осада была снята, то мы должны отнести его к Раби'у I 385 (Апрелю 995), что совершенно согласно с показанием Яхъи (стр. 32,₇). — В рассказе Кемаледдина особенно любопытно некоторое благоговейное отношение к императору, который представляется великодушным, честным и бескорыстным союзником (a. Тут ясно слышится благодарность спасенного от долговременной осады Хамданида и источником этих сведений должен быть какой-нибудь современный и близкий к Хамданидам летописец.). Но весьма странно, что о дальнейшем пребывании и действиях Василия в Сирии не говорится ни слова. Не менее любопытно и то, что в сравнении с общим источником Ибн-ал-Атира и Абу-л-Махасина замечается резкое противоречие относительно участия ал-Магриби, который у Кемаледдина является именно тогда, когда он у других удаляется от дел, т. е. после снятия второй осады. — Ибн-Зафир излагает события 382 и 383 чрезвычайно кратко; о первом поражении ал-Бурджи он ничего не знает, но за то мы находим поразившее нас у Абу-л-Махасина известие о полной победе, одержанной Абу-л-Фадаилом и Лулу над Банджу-текином. О событиях же 384 года Ибн-Зафир знает многое, и прежде всего то, что ал-Бурджи получил подкрепление в лице важного военачальника, которого он называет Золотопалым. Он же представляется как бы виновником поражения греков при «броде», тогда как у Яхъи виновными являются халебийцы. С Абу-л-Махасином он имеет общим эпизод о дейлемийском воине, подавшем пример при переправе. Но крайне любопытны у него подробности о составе армии Василия и ее быстром переходе из Константинополя, которые по всей вероятности из него заимствовал Абу-л-Фарадж (Bar-Hebraei, Chron. etc. p. 214) и которые самым желательным [265] образом дополняют несколько неопределенное показание Яхъи о том, что Василий выступил из Болгарии «налегке». Самая цифра армии при прибытии в Антиохию, т. е. 17,000, весьма близко подходит к 13,000 Кемаледдина, и 100,000 Абу-л-Махасина оказываются фантазией. Дальнейшие наконец действия Василия в Сирии у Ибн-Зафира рассказываются вообще как у Абу-л-Махасина, только с большими подробностями.

В рассказе Яхъи, хотя он отличается многими преимуществами, есть одно весьма значительное затруднение: это — 13 месячная осада Халеба в 382-383 г. Тут непременно должна быть описка или ошибка. Всего проще было бы предположить, что продолжительность осады показана неверно и что следует выкинуть год, оставляя только «тридцать дней». Это однако же несколько героическое средство потому, что та же цифра 13 месяцев есть и у Ибн-ал-Атира, хотя и в несколько другой связи. Лучше быть может было бы признать, что эти слова у Яхъи попали по вине переписчиков не на свое место и собственно относятся к третьей осаде, начавшейся в Реджебе 383 г. Тогда придется допустить, что Банджу-текин, отправляясь на встречу Вурце, оставил под Халебом наблюдательный отряд и что Яхъя считал осаду не прерванной этим эпизодом. От Реджеба 383 до Ша'бана 384 г., когда Банджу-текин вернулся, действительно 13 месяцев, а от Ша'бана 384 г. до Paби'a II — 7 с чем-то (ср. стр. 32,₁₃). Затем у него большой недостаток, что он ни словом не упоминает об участии ал-Магриби и вообще и ближайших причинах, вызвавших экспедицию Банджу-текина. О них без сомнения были сведения в его источниках; он мог сам видеть и слышать современников и очевидцев этих событий, и участие бывшего везиря Бакджура не могло быть тайной для современников. Равным образом должны были быть в точности известны в Антиохии в начале 11-го века все перипетии этой борьбы за Халеб и мы на самом деле видим, что Яхъя сообщает много подробностей неизвестных другим. Но [266] он опять работал несколько поспешно и благодаря этому немного спутался. За всем тем его рассказ свободен от всяких легендарных и анекдотических черт и представляет наиболее отчетливую картину событий 992-995 годов. Во многих главных чертах впрочем все арабские источники согласны и в свою очередь подтверждаются армянским современником, Асохиком. По этому автору (пер. Эмина, стр. 188-89) египетский эмир отправляет в 992 году войско на Халеб и антиохийские страны. Ему на встречу идет Роман, сын Склира, с маленьким отрядом, но должен «засесть в неприступных местах». Эта неудача Романа Склира соответствует первому поражению Вурцы у Кемаледдина (a. Или же падению 'Имма у него и Яхъи.). Затем через два года, в 994 г. эмир посылает новое большое войско, которое разбивает магистра Бурча на равнине Бурзо; вслед за этим является сам Василий. — Из всего вышеизложенного выходит неопровержимо, что сведения византийцев, т. е. Скилиция-Кедрина совершенно недостаточны, что Василий явился в Сирию только весной 995 г., как доказывает и Weil, 1. с. III, 43, и что он до этого времени следовательно мог находиться на войне с болгарами. Эта война однако же не мешала ему следить за азиатскими делами и при случае дать чувствовать силу своего оружия фатимидскому халифу. Внезапное его появление с маленьким отрядом под Халебом представляет нам прекрасный образчик его изумительной энергии и смелости, дававших ему возможность справиться разом с двумя противниками (b. Ср. Пселла, 1. с V, 120 … pollakiV d autw proV eterouV agwnizomenw alloV antepipte polemoV, kai wsper tiV aqlhthV amqidexioV ekatera ceiri touV ekateroqen amjoteraiV anestelle ballontaV ...).

215) Арка — в пяти английских милях от моря, на северо-востоке от Триполиса; см Ritter, 1. с, IV, 808 и сл. Якут III, 653, предписывает произношение Ирка, но форма Арка достаточно подтверждается западными источниками. [267]

216) Ал-Лакма по Якуту IV, 365 — замок на берегу моря, вблизи Арки. — Ал-Аудж или ал-Удж не упоминаются, сколько мне известно, у других арабов. — Рафания — Рафанея древних. О ней см. Ritter, 1. с. IV, 940.

217) От этого имени в наших списках осталось только С-и-с, что неудивительно, если иметь в виду, что в арабской транскрипции оно состоит из целого ряда зубчиков (*** и ***), который должен был показаться подозрительным всякому арабскому переписчику. — Мы видели выше (стр. 14,₇), что наш автор назначение Николая Хрисоверга относит к 4-му году Василия т. е. к 979 или точнее, ко времени от 11 Января 979 — 11 Янв. 980, и заставляет его патриаршествовать ровно 12 лет, т. е. до 991 (11 Янв. 991 — 11 Янв. 992). Затем кафедра остается вакантной четыре года, до 12 Апреля 996 г. Эти цифры не вполне сходятся и причина понятна: показано только число годов патриаршества Николая и вакантности кафедры. Византийцы дают Николаю 12 лет и 8 месяцев (Cedren, II, 448,₂₁) и оставляют кафедру незамещенной 4 года с половиною, но они говорят, что престол был вакантным не по смерти Николая, а до его назначения, которое состоялось после смерти Антония (Cedren, II, 434,₁₆). Ср. об этих патриархах Lequien, Oriens Christ, I, 256 и 257 и у Муральта, р. 566, 574. Очень трудно сказать, кто тут прав, византийцы или Яхъя. Яхъя имеет то преимущество, что дает вообще более точные указания времени назначения патриархов, хотя именно о константинопольских патриархах он по-видимому имел не столь точные сведения, как об антиохийских, и чаще приводит круглые цифры вместо полной даты. Данные же его на этот раз следующие:

Василий, назначенный во 2-м году Цимисхия т. е. между 21 Дек. 970 и 21 Дек. 971, занимает престол 3 года и один месяц. Ср. выше, стр. 180.

Антоний, назначенный в 5-м году царствования Цимисхия, [268] т. е. между 21 Дек. 973 и 21 Дек. 974, замещает престол 4 года и один месяц.

Николай Хрисоверг, назначенный в 4-м году Василия, т. е. между 11 Янв. 979 и 11 Янв. 980 г. занимает престол 12 лет.

Междупатриаршество — 4 года.

Сисинний назначен 12 Апреля 996.

Последняя дата без сомнения вполне точная и она должна будет служить исходной точкой для дальнейших соображений. Две же предыдущие цифры круглые, по вине ли источников Яхъи или наших списков его сочинения. Принимая их буквально, мы получили бы за начало междупатриаршества 12 Апреля 992, за день назначения Николая Хрисоверга 12 Апреля 980 г. Это будет уже не в 4-м году Василия, а в пятом. Но если мы междупатриаршество примем с византийцами в 4 ? года и время правления Николая в 12 лет и 8 месяцев, то мы получим 12 Октября 991 г. как день смерти Николая и 12-е Февраля 979 г. как день его назначения. Это будет действительно в 4-м году Василия, который начинается 11 Января 979. Считая далее 4 года и один месяц на правление Антония, мы получим как день его назначения 12 Января 975 г. Яхъя между тем нам говорит, что оно состоялось в 5-м году Цимисхия, который по счету Яхъи (а. Никифор был убит в субботу 21 Дек. 1281 г. (969), а на другой день Цимисхий был провозглашен царем.) начинается 22 Декабря 973 г. и кончается 21 Декабря 974 г. Тут следовательно опять цифры не сходятся, но разногласие незначительно и легко устранимо, если к числу годов и месяцев прибавить опущенные дни и недели.

Гораздо неопределеннее показания византийцев. Скилиций и за ним Кедрин вовсе не показывают числа годов правления Антония, которого назначение обыкновенно и по-видимому правильно относится к концу 974 года; см. Muralt p. 559. [269] Затем более точные даты у него есть только по случаю смерти, после 20-ти летнего правления, Сергия, которую он относит к Июлю 6527 г., второго индикта (1019). Считая от этой даты назад 20 лет, мы получим Июль 999 г., как время назначения Сергия или смерти Сисинния, Июль 996 — назначения Сисинния или смерти Николая (a. Это немного противоречит показанию того же Кедрина, что Сисинний был назначен в 8-м индикте, т. е. в 995 г. Об этом противоречии см. примечания Бандурия к Никифору Каллисту у Migne. Patrol. graeca CXLVII, 495.). Николай правил 12 лет 8 месяцев, следовательно должен был быть назначен в Ноябре 983 года. Это однако же весьма сильно противоречит связи речи у Кедрина, II, 434. Рассказав о том, что император, узнав о поражении Склира и его бегстве во владения Хозроя, отправил к последнему послом Никифора Урана, и что по прибытии посла Склир со всеми его спутниками, равно как и Уран, были заключены, автор сообщает еще о судьбе некоторых соучастников бунта, которые в разных фортах фракисийской фемы упорно защищались до 8-го индикта. Затем он продолжает: tote dh kai AntwnioV o patriarchV, kata thn tou Sklhrou apotaxamenoV apostasian th ierateia, apebiw kai ceirotoneitai patriarchV NikolaoV ktl. Это tote dh, тогда же, ясно указывает, что смерть Антония случилась около того времени, когда происходили переговоры Урана с Хозроем или заключение Склира и во всяком случае не позже начала 8-го индикта (Сент. 980 г.), когда сдались последние соучастники Склира, между тем как 983-ый год никоим образом нельзя примирить в выражением tote dh и контекстом. Принимая же хотя бы крайний предел, т. е. Сент. 980 г. за время назначения Николая и считая 4 1/2 года назад, выйдет, что Антоний отрекся в Марте 976, т. е. в самом начале восстания Склира. Это конечно возможно и не противоречит прямо выражению kata thn tou Sklhrou apostasian, но все-таки довольно невероятно. Как бы то ни было, для нас пока важно, что цифровые [270] данные Кедрина стоят в противоречии с его же выражениями в тексте рассказа. Еще хуже оказывается Зонара. Переделывая Скилиция и пользуясь также Пселлом, он кроме того специально для хронологии патриархов имел пред собой еще другой источник (a. См. Hirsch. Byzantinisfhe Studien. Lpzg. 1876, p. 384.), из которого он нам сообщает (ed. Dindorf, IV, 110) что Антоний правил 6 лет, следовательно до конца 980 г. Если бы он теперь пропустил междупатриаршество, упомянутое у Скилиция, то получилось бы нечто довольно близко подходящее к истине. Но он сохраняет эти 4 1/2 года и таким образом назначение Николая у него должно быть отнесено к первой половине 985 г., а смерть Николая, которому он (1. с. IV, 117,₃₂) со Скилицием дает 12 лет и 8 месяцев к концу 997 или началу 998 г., что уже совершенно невозможно, так как мы знаем, что в Феврале 997 г. патриархом уже подписывался Сисинний; ср. Lequien, Oriens. Christ 1, 257. Принимая показание о 6-ти летнем правлении Антония, он только лишний раз показал, что компилировал без критики. При таких противоречиях византийцев, показания Яхъи кажутся мне все-таки заслуживающими большего доверия и я поэтому склонен думать, что междупатриаршество им правильно относится ко времени 992-996 г., когда император «был занят войной в Болгарии» и потом в Сирии.

218) В B. «два года». — По чтению А. следовательно Сисинний умер 12 Июня 998 г. Византийские историки дают Сисиннию ровно 3 года, а каталог Никифора Каллиста 7 лет, о чем см. Lequien, Oriens Christ. I, 257. Последняя ошибка происходит очевидно от того, что Никифор прибавил ко времени правления Сисинния 4 ? года междупатриаршества, о котором у него нет ни слова.

219) А. читает это имя без точек, В. ал-'-ф-р-и-ди-у, как нужно восстановлять и в переводе, стр. 33,₂₄, где пропущен знак ' перед ф. Список, которым пользовался [271] патриарх Макарий, читал ***, как можно заключить по переводу преосв. Порфирия (Христ. Восток, Киев 1874, стр. 70 = Труды Киевск. Дух. Акад. Июнь 1874, стр. 415) который пишет Афридинон. Мне не удалось восстановить это несомненно испорченное имя. Самым вероятным мне пока представляется чтение *** ал-Б-к-ри-диу, что будет монастырь Pikridiou, о котором см. Du Cange, Constantinopolis Christ, lib. IV, p. 160. Это впрочем конъектура чисто графическая.

220) Ритл, как мы видели, визант. litra; см. стр. 82, прим. b.

221) Христианский год только в А.

222) Собор Кассиана в Антиохии описывается Ибн-Бутланом как одна из достопримечательностей Антиохии. Он занимал по его словам то место, где прежде стоял дворец царя Кассиана, сына которого воскресил апостол Петр (а. Якут I, 383, стр. 10-11. У патриарха Макария это дело рассказывается несколько иначе, Христ. восток, 14-15. (Труды Киевск. Дух. Акад. Июнь 1874, стр. 359-60).). Он по всей вероятности тожественен с «большою церковью» в которой проповедовал св. Иоанн Златоуст и судьбы которой рассказываются у Риттера 1.с. IV, 1171 и сл. Но странно, что в греко-латинских источниках собор не называется именем Кассиана.

223) В. довольствуется указанием, что Агапий умер спустя год по назначении Иоанна. — 8-е Сентября 1309, т. е. 997 г. приходится не в воскресенье, а в середу. Можно было бы предположить обыкновенную ошибку *** вм. *** и пропуск слова ***. Тогда получилось бы 12-е Сентября, которое в 997 г. приходится в воскресенье. Может быть ошибка и в дне недели; благодаря тому, что только что было упомянуто воскресенье, повторение этого слова по описке легко могло случиться. [272]

224) Число дней только в А. — Агапий был возведен в сан патриарха 22 Янв. 978 г., так что до возведения Иоанна, 4 Окт. 996 г. действительно прошло именно 18 лет, 7 месяцев и 17 дней.

225) Никифор Уран здесь и стр. 41,₂₄ называется еще ***, что В. произносит *** ал-К-и-к-л-с, А. один раз пишет совсем без точек, другой раз *** ал-Ф-т.'-л-с. Никакого подходящего к этим начертаниям византийского имени или титула я не мог отыскать. Остается пока одно: читать (a. *** также и в разночтениях имени *** в наших списках превращается в ***; см вариант ***.) ***, ал-Б-с-т-с, т. е. o BesthV, прозвище Никифора Урана, известное из византийских летописей (b. Cedren II, 379 и 433.).

226) Муна Джа'фар, т. е. сады Джа'фара. Так назывались деревни, немного на север от старого Каира (Фустата). См. Якута IV, 675.

227) Дар-ал-Сина'ат (c. От этого термина происходит, как известно, слово арсенал.) — верфь. Их было три около Каира по словам Макризи (d. Ал-хитат, изд. булакск. II, 195-97.): 1) Верфь в Макси, устроенная ал-Муиззом или ал-Азизом. 2) Верфь на острове Рауде, древнейшая из всех, устроенная еще в 54 г. гиджры и замененная в 325 году 3) верфью в старом Каире (Фустате). В нашем тексте по всей вероятности разумеется первая, т. е. верфь в Максе. Макс быль гаванью нового Каира, построенного ал-Муиззом. Во время Макризи (14 в.) Макс уже не входил более в городскую черту Каира. См. S. de Sасу, Relation de l'Egypte, p. 401. Макризи в указанном сочинении, 189-195 дает нам по поводу каирских верфей весьма любопытный и обстоятельный обзор хода морского дела у мусульман вообще и в частности в Египте. Из него я извлекаю некоторые факты относящиеся к египетскому флоту [273] времен Фатимидов, как дополнение к подходящей главе у А. v. Kremer, Culturgeschichte des Orients I, 246-50. Первый флот был построен в Египте при халифе ал-Mутаваккиле (847-861 г.) вслед за удачным набегом греческого флота на Дамьет в конце 238 (853) г. (a. См. об этом событии Weil, 1 с. II, 357, Ibn-al-Athir VII, 45. Табари называет трех греческих морских начальников, произведших этот набег, но имена к сожалению написаны без точек. Византийцы молчат.).

«С этого времени», говорит цитуемый нами автор (b. 1 с. II, 191 строк. _2—7.), «стали усердно заботиться о флоте и это стало в Египте делом первой важности. Были построены галеры для (военного) флота (c. Арабы называют его греческим термином stoloV *** «устул».) и назначено жалованье морским воинам наравне с сухопутными. Эмиры приглашали на флот стрелков. Народ в Египте стал усердно обучать детей своих стрельбе и всякому военному искусству. В начальники выбирались опытные в военном деле люди и вообще во флот не принимался ни один тупой или неопытный в военном деле человек. У народа тогда было рвение бороться против врагов Бога и способствовать торжеству его религии, тем более, что служащие во флоте пользовались почетом и уважением. Всякий желал считаться в их числе и всеми мерами старался быть зачисленным во флот»

Успехами вновь созданного флота Макризи объясняет происходившие в IX и X веках большие обмены пленных, которые он и перечисляет на стр. 191 и 192 (d. Эти сведения, взятые по всей вероятности из Масуди, уже были вкратце разобраны S. de Sacy в 1810 г. в Notices et Extraits etc. VIII, 1, p. 193-199, ср. Масуди, Prairies d'or IX, 356-362.). — Особенное значение получил египетский флот во второй половине Х-го века, когда успехи греческого оружия в Сирии наносили столь [274] чувствительные удары мусульманскому господству. К счастью для ислама, изнемогавшему в междоусобицах восточному мусульманству около того же времени явилась на помощь фатимидская династия, одна из самых энергичных и талантливых, которые знает мусульманская история (a. Египет при первых Фатимидах наслаждался таким благосостоянием и благоустройством, какие позже уже более не выпадали на его долю. Весьма любопытные указания на этот счет дают заметки персидского путешественника Насири Хосрау, посетившего Египет в 439 (1046) г. Они изданы г. Шефером, см. Sefer-Nameh, Relation du voyage de Nassiri Khosrau, etc. publie, traduit et annote par Ch. Sehefer. Paris 1881. См. там стр. 154-156, 159 и сл.). Ал-Му'изз, первый из Фатимидов, который владел Египтом, очень хорошо понял всю необходимость сильного флота для борьбы с греками и для господства над Сирией и поэтому усердно и с большим успехом принялся за дело.

«С тех пор (b. Макризи, 1. с. II, 193, стр. 2.), как ал-Му'изз переселился в Египет, заботы о флоте усилились. Он велел строить военные суда (c. На одной верфи в Максе было при нем построено до 600; см. ibid. 195.₃₁.). Его примеру последовали его потомки и их заботливость о делах флота и рвение к войне за веру были велики. Они постоянно строили в Каире, Александрии и Дамьете суда, как-то военные галеры, хеландии и мусаттахи (d. ***, т. е. суда с ***, палубой, «палубные суда». См. Dozy, Supplem. v. *** и цитованные там сочинения. Под этим именем однако разумелись вероятно палубные суда какого-нибудь особенного типа (ср. ниже стр. 287, прим. а), так как и галеры и хеландии имели палубы. В арабско-латинском глоссарии 13-го века (Schiaparelli, Vocabulista in arabico etc. Firenze 1871, p. 186) оно передается через barca и barca armata, из чего можно было бы заключить, что мусаттахи первоначально были военные палубные суда меньших размеров, чем галеры. Но к сожалению технический авторитет этого глоссария очень не велик, ибо под словом «barca» (I. с. p. 267) в нем приводится целый ряд арабских терминов, означающих суда, весьма различных типов. Что впрочем мусаттахи были суда вооруженные, это не подлежит сомнению: в изданных Амари арабских документах они встречаются именно в этом значении; см.Amari, I diplomi arabici del R. archivio fiorentino, p. 24, 25-27, 32, 34, 39, 43. Ибн-Маммати, современник Саладина, отождествляет их прямо с хеландиями, а последние он называет «судами покрытыми крышей, над которой сражаются воины и под которой гребут гребцы». См. Wuestennfeld в Nachrichten von d. k, Gesellsch. d. Wissensch. zu Gottingen 1880, № 3, p. 139. В испорченном произношении mestech (каталанская форма, см. Dozy, Gloss. des mots espagnols etc. 314), mistico, mistegu, этот термин перешел в романские языки и оттуда быль заимствован турками в форме ***. См. Jol, Glossaire nautique, p. 1010. У Жаля романские формы производятся от турецкой, что совершенно невозможно.) и отправляли их в города сирийского [275] прибрежья, как-то Акку, Аскалон и Тир. В списках начальников флота числилось в конце концов более 5000 человек под командой 10 каидов. Жалованье (месячное) каждого из них (т. е. служащих на флоте) было в 20, 15, 10, 8 и 2 динара, а менее 2-х динаров никто не получал (a. Это без сомнения относится только к тем, которые были внесены в списки как морские гази т. е. воины, борцы за веру, но не к простым рабочим, гребцам и пр.). Кроме того им были назначены во владение земли, которые носили имя «абваб-ал-гузат», со всем находимым там натром (b. При Саладине добывание натра отдавалось на откуп за 8000 динаров ежегодно; см. Макризи 1. с. стр. 194,₁₃.). И доходил их динар сравнительно до половины динара (c. ***. Смысла этой фразы я решительно не понимаю. Рукопись соч. ал-Макризи в Учебн. Отдел. восточн. языков (№ 41 моего каталога) л. 488_а читает также, а в параллельном месте I, 483,₁₁ после *** прибавлено еще слово ***. Не означает ли фраза, что моряки получали динар, когда сухопутные войска получали полдинара, т. е. что вообще отношение между их жалованьем и жалованьем армии было как отношение между динаром и пол-динаром?). Из десяти каидов один назначался «капитаном флота» (ра'ис-ал-устул). При нем (т. е. на его судне) находился главный начальник и фонарь (d. О главном начальнике идет речь строкою ниже. Вместо «фонарь» в издании стоит бессмысленное ***, но в рукописи и в параллельном месте I, 483.₁₃ стоит правильно *** ал-фанус (janoV). Фонарь этот на средневековых флотах находился на корме адмиральского судна и служил знаком начальника эскадры. См. Jal Glossaire nautiqne v. fanal, p. 681; изображение см. ibid. на стр. 1213 и на петровской галере 1704 года у Ф. Веселаго, Очерк русской морской истории. СПб 1875, ч. I, табл. 14.). Когда [276] они выходили в море для набегов, то он ими управлял и ему все другие повиновались, становясь на якорь, когда оп станет, и снимаясь с якоря, когда он снимется. Над всем флотом назначался начальником один из важнейших эмиров государства и из самых энергичных (a. Этот «главный начальник», ал-мукаддам, назначался вероятно для придавания большего блеска морскому делу в глазах народа, для административных дел или для командования собственно морскими солдатами. Управление судами во время кампании без сомнения принадлежало «капитану флота», ра'ис-ал-устуду, которого и нужно разуметь в тексте (он ими управлял и пр.). Это совершенно ясно выходит из параллельного места I, 483, где слово ал-мукаддам пропущено, так что «он управлял» и пр. относится уже прямо к ра'ису.). Раздачей же денег перед выходом флота в поход распоряжался сам халиф в присутствии везиря. Когда имелась в виду раздача денег на судах, назначенных в поход из общего числа годных судов — во время ал-Муизза их было 600, а в последнее время династии (фатимидской) было около 80 галер, 10 мусаттахов, и 10 транспортов, так что никогда не было меньше 100 — то накибы получали приказание созвать людей (b. Занесенных в списки. Накибы — старшины, как объяснено несколько ниже.). Между последними есть такие, которые живут в Каире, старом и новом, другие живут вне его. Тогда они собираются. Во все время кампании они получают свое месячное жалованье и другие еще деньги. Все они распределены между 20 старшинами, которых называют накибами. Никого из них не принуждают участвовать в кампании. Когда они соберутся, то накибы извещают главного начальника, который в свою очередь извещает везиря. Везирь доводит об этом до сведения халифа и халиф тогда назначает день для раздачи». [277]

Самая раздача происходила в присутствии халифа при торжественной обстановке, подробно описываемой Макризием. Каждый воин получал по 5 динаров. По окончании раздачи доставлялся везирю обед из дворца халифского. Когда флот был совсем вооружен и готов к отплытию, то халиф вместе с везирем отправлялись на берег Нила у Макса, где был роскошный павильон, из которого халиф производил смотр флоту. Перед уходом флота происходили маневры, по окончании которых халиф призывал главного начальника и ра'иса, прощался с ними, благословлял их на победу и благополучное возвращение и давал главному начальнику 100 динаров, а ра'ису 20. Затем флот уходил в Дамьет и оттуда в море. При возвращении победоносного флота опять происходила торжественная встреча его халифом в Максе. Вся взятая добыча принадлежала морским «борцам за веру», кроме оружия и пленных, которые поступали в распоряжение халифа (a. Ibid. II, 193, строк. 35-39.).

Не смотря на некоторые не совсем ясные пункты в приведенных заметках Макризи, мы все-таки получаем довольно определенное понятие об организации морского дела при Фатимидах. Самой характерной чертой является замечательная заботливость об устранении всякого принуждения и стеснения народа из-за интересов флота и старание сделать службу на нем выгодной и заманчивой. Значительное жалованье, экстренные выдачи пред каждой кампанией, всегдашнее внимание халифа и наконец богатая добыча в случае удачного набега должны были служить мощным стимулом и отсюда становится вполне понятным, что службой на флоте дорожили, что для зачисления во флот пускали в ход все пружины и наконец, что египетский флот быстро достиг процветания. Во всем этом видны замечательные государственные способности первых египетских Фатимидов. Особенно поразителен [278] контраст во взглядах на флот между ними и современными византийскими императорами, которые в других отношениях были их достойными соперниками. Кремер заметил (a. Culturgesch. des Orients I, 249, прим. 2.) совершенно правильно мимоходом, что превосходство арабского флота над греческим объясняется главным образом тем, что арабские моряки по корану имели право на % добычи, тогда как греческие не имели никакого права на нее, и при этом ссылается на Ибн-Хаукаля, стр. 132. Ибн-Хаукаль в указанном месте дает нам действительно короткие, но опять очень важные, сведения, почему читатель не посетует на меня, если я их приведу целиком. — Рассказав вообще о «греческом море», о границах государства и его разделении на провинции, об управлении и пр., он продолжает так (b. Ibn-Haukal de Goeje, p. 132-133.):

«Что касается морской войны с их стороны и содержания морских военных судов, хеландий и галер, то это делается вот как: обходят каждое селение близкое к морю и взимают с каждого дыма (c. По-арабски духан ***. Это буквальный перевод с греческого kapnoV. Издатель Ибн-Хаукаля поэтому напрасно приискивает этимологию персидскую (*** или ***). «Дымом» же оно должно быть переведено и у Ибн-Хаукаля стр. 134, ***, где de Goeje переводит. tributum a dihkano solvendum. Cм. de Goeje, Bibl. Geogr. arab. IV, 233 s. v, ***.), то есть, с каждого дома по два динара. Все это складывается и затем (из этой суммы) выдается каждому уходящему в море по 12 динаров. Питаться же он должен тем, что Бог пошлет и царь пожалует, а от добычи, будет ли это выкуп за пленного мусульманина, имущество какое-нибудь или (взятое неприятельское) судно, ему ничего не дается. Все идет царю. Когда они (моряки) получат свои деньги, то они снаряжают суда и вооружают их, сколько и как им угодно, или починяют старое, оставшееся у них на руках судно. Остатки же собранных вышесказанным образом сумм морской префект берет с собой в [279] мусульманские земли и расходует их по своему усмотрению по окончании похода. Что же касается до сухопутной войны, то Никифор взимал с каждого дыма, — я разумею каждый дом, в котором живет глава (семейства), владеющий слугами, мелким и крупным скотом, садами и полями, среднего достатка — по 10 динаров золотых, полновесных. Человек, стоящий выше этого по достатку, должен был ставить одного воина с лошадью, вооружением, провиантом и фуражом, a расходы на это составляли 30 динаров. Таким-то образом Никифору удавалось совершать свои набеги на мусульманские земли, не так, чтобы он от себя что-нибудь расходовал, или чтобы из своей казны хоть единый дирхем истратил. Напротив того, собирая в течение этого времени эти деньги и производя из них расходы на войска, он наживал еще деньги, с которыми он ходил в земли ислама и которые он приносил оттуда назад, чтобы их затем себе присвоить окончательно. Взимание им этих денег таким способом и было причиной, почему христиане его ненавидели, проклинали его царствование, гневались на его продолжительность и боялись повторения им походов в земли мусульманские. И сделали они это поводом к его убиению и главным оправданием (направленных) против него (действий)».

Из этих заметок Ибн-Хаукаля ясно видно, какими недостатками страдала организация морского дела у греков в X веке. «Подымная» подать ложилась тяжелым бременем на население приморских областей; самая служба на флоте не представляла ничего заманчивого, так как от добычи морякам не доставалось ничего. Наконец «морской префект» имел всякие удобства для широкого казнокрадства (a. Довольно прозрачные намеки на упадок флота слышатся в «Советах и Рассказах визант. боярина XI-го века» изданных В. Г. Васильевским, стр. 160-162, §§ 256-258.). [280] Неудивительно после этого, что греческий флот на средиземном море все более и более уступал первое место арабскому (египетскому на востоке, испанскому на западе).

Но еще в другом отношении интересны показания Ибн-Хаукаля. «Дым» — Ибн-Хаукаль определяет весьма точно: это — населенное имение. В Х-м веке следовательно византийская «подымная» подать kapnikon была действительно сбором с населенных имений, как доказывает В. Г. Васильевский, Материалы для внутренней истории византийск. государства, IV (Журн. Мин. Народн. Просв. ч. ССХ, отд. 2. Сентябрь 1880, стр. 369). В приморских областях она составляла два динара с «дыма» и шла на потребности военного флота. Сколько она составляла в других провинциях мы не знаем. Мы узнаем только, что Никифор Фока взимал ее для покрытия расходов военных в количестве от 10-30 динаров (т. е. золотых), что было весьма разорительно, и непопулярность Никифора поэтому понятна. Цимисхий, простивши этот вид подымного сбора, введенный Никифором, тем весьма значительно облегчил население и конечно приобрел себе большую популярность особенно среди зажиточных классов. О подымном сборе у византийцев знает и Ибн-Хордадбех. «С каждого дома», говорит он (a. Le livre des routes et des royaumes, publ. par Barbier de Meynard (Journal asiat. Janvier—Fevrier 1865, p. 91, Mai—Juin 1865, p. 480).), «в котором зажигается огонь, взимается в год по одному диргему». Это вообще согласуется с другими византийскими известиями, по которым в начале IX века подымное составляло два милиарисия. См. Васильевского, ibid. 370. — Вернемся однако же к египетскому флоту.

После падения фатимидской династии, последние представители которой не могут сравниться с первыми, флот при Саладине, благодаря его стараниям, удержался на прежней [281] высоте, но при преемниках великого султана стал падать. Морская служба более не оплачивалась; в случае надобности брали на улицах людей и сажали их на суда, заковывали их на ночь, чтобы они не бежали, и давали им только немного хлеба, и то не аккуратно. Морская служба стала позорной и слово «флотский» (устули) стало одним из самых обидных ругательных слов. Так продолжалось дело до времени султана Бейбарса ал-Бундукдари, который своею энергиею и постоянными заботами быстро восстановил египетский флот, так что в 669 (1270-71) г. он опять состоял более чем из 40 больших военных судов, кроме транспортов. Вообще же в Египте, как и в других государствах, владеющих морским берегом, степень заботливости о флоте (военном и торговом) в большинстве случаев может служить мерилом государственной мудрости правителей.

Арабская морская терминология изобилует иностранными словами, особенно греческими, позднее также и итальянскими или вообще романскими. Но при постоянных сношениях между собою всех береговых народов и государств средиземного моря не удивительно, что и византийцы и еще в большей мере итальянцы и другие романские народы заимствовали много терминов из арабского языка. Из романских языков некоторые термины затем перешли и в северные языки и таким образом стали общим достоянием всех флотов цивилизованного мира. Таковы напр. слова адмирал, кабель и пр.

На присутствие арабских морских терминов в греческом средневековом языке обратил внимание еще Reiske в своих комментариях к Константину Багрянородному De caerimon. II, 776-781, хотя его этимологии не всегда удачны (a. Galaia, galea ничего не имеет общего с ***, с которым его сопоставляет Рейске, 1 с. II, 776, ибо *** не имеет значения судно, галера. Koumbaria, упоминаемая между проч. в тактике императора Льва, Рейске 1. с. и независимо от него Kremer, Culturgesch. I, 249, anm. 2, сопоставляют с ар. словом *** «большие», хотя и признают это сопоставление еще подлежащим некоторым сомнениям, именно потому, что ар. слово не встречается как название судна. Другие попытки этимологии см. у A. Jal, Archeologie navale II, 252, Glossaire naut. p. 888, v. Kombarion, где также приводятся другие цитаты из византийцев. — Но каково бы ни было происхождение этого слова, оно получило право гражданства в греч. языке, хотя императорами Львом и Константином (De themat. II, 11 = р.61,из боннск. изд.) суда этого имени приписываются сарацинам, и из греческого перешло м. проч. и в русскую летопись: «. . .она же седъши в кубару, целовавши ужики своя с плачем, поиде через море » (Летопись по Лаврентьевск. списку, изд. 1872, стр. 108). Satourai или saktourai действительно заимствованное из ар. слово, но не ***, как полагает Рейске, a ***, о чем см. ниже. Турит наконец объяснено им верно чрез ар. *** тарида.). [282] Нужно впрочем сказать, что в арабской лексикографии морская терминология еще далеко не достаточно разработана. Разработка же ее чрезвычайно затрудняется тем, что туземные словари в большинстве случаев названий судов не объясняют, a довольствуются стереотипной фразой «это — род судна» и т. п. Благодаря этому для выяснения значения слова приходится делать сопоставления и разыскания требующие много времени и тем не менее весьма часто не приводящие к определенному результату. Конечно не мало сделано в последнее время также и в этом направлении трудами известных европейских арабистов, но систематического исследования по этой части до сих пор нет (a. В капитальных трудах А. Жаля за незнанием автором арабского языка, арабская морская терминология представлена весьма недостаточно. Ср. его же замечания Archeologie navale I, р. 466, прим.). При таком положении дела особенную важность всегда будут иметь такие арабские тексты, которые дают определенное, хотя бы короткое, описание судов или ясно указывают на их назначение. Такой текст был недавно издан Вюстенфельдом из сочинения Ибн-Маммати об египетском государственном управлении времен Саладина. См. Nachrichten v. d. kgl. Ges. der Wissensch. zu Gottingen за 1880 № 3, p. 133-43. Тут же издатель сообщил составленный им список арабских названий судов. Другой [283] такой же не менее интересный текст мне удалось найти (a. Все следующее извлечение и комментарий были уже в типографии, когда я получил № 15-й Gotting. Nachrichten etc. от 28 Июня 1882 г, в котором я к немалому своему сожалению в статье «Ueber arabisches Schiffswesen» р. 425-448, увидел перевод и разбор тех же самых мест этой берлинской рукописи, сделанные опытной рукой проф. Gildemeister'a в Бонне. Только самый текст у него не напечатан. В переводе и в объяснениях мы не всегда сходимся, почему я и решился напечатать здесь свой перевод и объяснения, хотя пожалуй и можно было довольствоваться только заметками о некоторых местах, где именно есть разногласие между нами. Текст во всяком случае будет, я надеюсь, интересовать арабистов. — Рукопись помечена Cod. Wetzst. II, 359 и 360. Она не имеет заглавия, но в предисловии (№ 359, л. 10а) неизвестный автор называет свое сочинение (арабская цитата) Гильдемейстер, 1. с. 425, полагает, что автором по всей вероятности был Мухаммед-ибн-Касим-ал-Нувейри ал-Малики. Главной теме сочинения, т. е. рассказу о взятии Александрии Петром кипрским в 1365 г. посвящается лишь не много места (л. 94-101 первого тома). Зато оба фолианта переполнены длинными экскурсами о всевозможных предметах, которые не редко имеют большой интерес. Я мог перелистать рукопись только очень короткое время. Она несомненно заслуживает тщательного изучения. Помещаемые мною отрывки о судах средиземного и других морей читаются в № 359, л. 124^а— 125^а, 127^а и 127^b. На л. 125^а и сл. есть весьма любопытные заметки о компасе, которые я уже не успел списать. Они разобраны у Гильдемейстера, 441.) в Сентябре 1881 г. в одной берлинской рукописи и я не могу отказать себе в удовольствии привести его здесь, хотя он и относится не к X, a к XIV веку. (обширная арабская цитата на стр. [283-285]).

T. e. «Суда средиземного моря. Большие суда называются куркурами (множ. ч. каракир). Командир куркуры на языке франков называется к-б-тан, секретарь - надсмотрщик за товарным грузом — с-к-р-бан (a. T. e. scribanus, scrivano, франц. ecrivain; см. Jal, Gloss. naut. 1332. — Ал-б-т-рун — padrone di nave, Jal, 1. c. 1109; cp. ibid. 1145.), a [286] хозяин — ал-б-т-рун. К судам средиземного моря далее принадлежат: заураки (мн. ч. заварик), тариды (мн. ч. тараид), гурабы (мн. ч. гирбан). Гураб также называется шини (мн. ч. шавани) или джефи (a. Гураб и шини обыкновенно переводятся чрез «галера» и это совершенно правильно. Джефи же до сих пор переводилось вообще через «судно», см. Dozy, Supplem. s. v. и пр. Наше место показывает, что помимо этого общего значения оно употреблялось также как синоним слов шини и гураб.), (мн. ч. аджфан). Эти (суда) имеют паруса (b. Буквально «крылья». В значении паруса слово джанах до сих пор не встречалось (ср. впрочем Dozy, Supplem I, 223, ult.), но мне кажется, что связь речи требует этого значения, так как следующие в перечислении суда все маленькие гребные суда. Гильдемейстер переводит наше слово через «Schwerter», термин, соответствующий франц. aile, semelle de derive (см. Jal, s. vv.), по-русски шверцы. Решить кто прав трудно без новых текстов.). К ним (т. е. судам средиземного моря) принадлежат далее шейти (мн. ч. шаиати), ушари (мн. ч. ушариат), селлауры (мн. ч. селалир) и карабы (мн. ч. кавариб). — Куркуры и заураки употребляются для перевозки грузов. Заурак гораздо меньше куркуры (с. Куркура в арабск. языке слово древнее и встречается уже у древних доисламских поэтов в форме куркур, мн. ч. каракир (см напр. стихи Набиш у Ahlwardt, The diwans of the six anc. poets. p. ***, № 19,₁₉, Hamasae carmina, p. 726,₅) и в хадисах (Tag-al'-arus III, 499 стр. 8), но оно тем не менее иностранное и происходит от сирийского qarqura (Noldeke в Orient u Occident I, 692, anm. 4), которое в свою очередь есть греч. kerkouroV (Dozi, Supplem. II, 335 s.v). Ср. Gildemeister, 434. Из арабского оно перешло в романские языки в разных формах (caraca, carraca, caraque, caracora и пр. см. Dozi, Gloss. des mots espagn. deriv de l'ar. p. 248) и оттуда назад на восток в турецкий язык «карака» ***. Караки у романских народов тоже были большие грузовые суда Jal, Gloss. naut p. 429 s. v. carraque напоминает специально о трехдечной караке XIV столетия.). Между последними есть такие, которые имеют три «спины» (дека). Товары нагружаются в них через боковые двери. Когда, после наполнения самой низкой части ее (т. е куркуры) грузом, вода дойдет до нижних дверей, то они запираются, забиваются, законопачиваются и замазываются не пропускающей воды массой, a [287] товары затем нагружаются через те двери, которые выше первых, во втором ярусе, до тех пор, пока судно не нагрузится окончательно. Когда нагрузка окончена, заделываются двери на «спине», a «крыша» (a. Мне кажется, что «двери на спине» соответствуют грот-люку, находящемуся в середине судна, между фок-мачтой и грот-мачтой (ecou tille de belle древне-франц., см Jal, Gloss. naut. p. 614). «Спина» *** тогда будет та часть палубы, где этот люк находится, т. е. шканцы, belle, balle древне-франц. (Jal, 1 с. 283), и которая на средневековых судах была значительно ниже юта и бака, кормовой и носовой частей, снабженных весьма высокими укрепленными надстройками, часто в несколько ярусов. См. Jal, 1 с. s. v. сhasteau d'avant, p. 460. Под «крышею» же *** тогда придется понимать именно палубу образуемую крышами этих надстроек. В пользу этого толкования говорит то, что в нашем тексте читается, что есть куркуры «в три спины» ***, т. е. трехдечные, a не сказано ***. Три «крыши» т. е. трехъярусные надстройки (chasteau) не требовали бы еще значительной величины судна, но три дека могли иметь только суда самых больших размеров. Такие были в средние века, см. Jal, Archeologie navale II, 153. Если это толкование слова *** верно, то и ***, о которых была речь выше, стр 274, прим. d, (прим. j) будут именно суда снабженные «сатхами», т. е. укрепленными надстройками на юте и баке, «chasteau d'avant» и «chasteau derriere».) остается совершенно свободной для экипажа и его вещей и для того, чтобы вода разливалась по ней при волнении моря: и проходят волны по «крыше» куркуры и выходят в желобы, устроенные с боков, так что благодаря этим желобам куркура безопасна от скопления воды на ее «спине» и «крыше». Кроме того вода вычерпывается ведрами, назначенными для этого, из колодца ее трюма. Куркуры могут ходить только под парусами при сильном попутном ветре, который один только может их двигать, по причине их величины и тяжести. Куркура имеет три паруса (b. T. e. она была трехмачтовая, с одним большим парусом на мачту, ср. Jal, Arch. nav , II, 145. Но названия парусов представляют затруднения. Первое может быть только транскрипцией итал. boneta, bonetta, франц. bonnette, по-русски и лисель (прямоугольный парус подымаемый с боку прямых парусов, Даль), который уже употреблялся в XIV веке (Jal, Arch. nav. II, 155, Gloss. n. p. 309), но по значению это здесь не совсем подходит. Придется допустить, что автор тут немного перепутал, приняв имя вспомогательного паруса за имя главного. — Ар-д-муи — artimone; в средние века так называлась самая большая мачта и ее парус на носовой части судна (Jal, Gloss. n. 188). Вм. д-р-каку я читаю с Гильдемейстером, 1. с. 434 д-р-кату, т. е. trinchetto, traquete; см. Jal, Gloss. naut. 1476, 1490.), один называется на языке франков б-нни-та [288] (или б-ннета), другой ар-д-мун и третий д-р-ка-ку (чит. д-р-кату). Что же касается до тарид (a. Taritai, tarideV византийцев, tarida средневековых флотов; см. Quatremere, Sult. maml. I, 1, 144; cp. Jal, Gloss naut. s. v. tareta, tarida, Archeol. nav. II, 221 sqq. и o «дверях» на корме ibid. ostium in puppi, porte (1), sabord de charge, p. 1100, 1207, 1303.), то они имеют на корме двери, которые отпираются и запираются; они употребляются для перевозки лошадей для военных целей. Что же касается до гурабов (b. Галера; см. Jal, Gloss. v. ghorab p. 782. Отсюда golabus, golafrus: ibid. p. 787. Ср. Гильдемейстера 1. c. 435. Но нынешний корвет не происходит от гураба, как полагают Кремер. Culturgesch. I, 251 и Amari, I diplomi ar. etc. p. 39^-, a от corve (см Jal, Gloss. p. 528), которое стоит в связи с corbita (Куник в Caspia p. 40, русск. изд. стр. 59).), то они перевозят воинов и ходят под парусами или на веслах (c. Из этого можно заключить, что куркуры и тариды были исключительно парусные суда; ср. стр.286, пр. b. (прим. bb). Перечисляемые затем суда — гребные.). Есть между ними такие, которые имеют 180 весел, другие имеют их меньше. Шейти (d. Коверкание итал. saettia, см. Dozy, Supplem. I. 756 и Jal, Archeol. nav. I, 461, Gloss. naut. s. v. sagittea, p. 1307.) имеют 80 весел. Их назначение — заходить в порты и доставлять сведения куркурам и гурабам и другим (большим) судам. Ушари (e. От ушари Dozy, Suppl. s. v. и Amari, I diplomi arabi del arch. fior. p. 397 производят итальянск. usciere и многочисленные видоизменения этого слова в других романск. яз. usseria, uxel, uxer и пр. Gildemeister 1. c. 436 возражает, что эта этимология не правильна, потому что эти слова означают большие суда другого типа, чем ар. ушари, и происходят от лат. ostiarius. Той же этимологии держится и Jal s. v. uscerius, huissier и пр. Нужно однако же заметить, что итал. usciere, исп. uxer, представляют столь безупречную транскрипцию ар. ***, что невольно является мысль о заимствовании этих слов из арабского. Пока мы не имеем, правда, ар. текстов, где бы наше слово встречалось со значением больших транспортных судов в роде huissier, usciere, но можно, мне кажется, допустить, что в приведенных формах слились арабское *** и романские элементы. Новые тексты быть может разрешат загадку.) имеют 20 весел. Они перевозят [289] товары и людей с берега (на большие суда), ибо куркуры могут стоять только в глубоких местах гавани, так как они, по причине своей тяжести и тяжелого груза, ломаются, как только сядут на мель. Между куркурами есть такие, которые поднимают более 10,000..... (a. Рукопись читает ***, что вероятнее всего с Гильдемейстером читать ***, т. е. кружка.) масла кроме других товаров. Саллауры (b. Коптск. ар. греческ. глоссарии сопоставляют это слово с sellarion; см. Fleischer, de glossis Habichtianis p. 71, Dozy, Suppl. s. v. Gildemeister 436.) по величине стоят между шейти и ушари. Карабы (c. Арабы во всяком случае заимствовали это слово от византийцев, как показывает Dozy, Supplem., a не наоборот последние от первых, как полагал Рейске, Const. Porph. de caerim. II, 565. О «carabus», см. Jal, Gloss. p. 416.) весьма полезны мусульманам во время морской войны. В каждом карабе 4 или 5 стрелков, которые помогают гурабам мусульманским сражаться с гурабами франков и их куркурами, потому что карабы быстры и поворотливы и со всех сторон могут нападать на суда франков. Говорят, что для куркур опасны только карабы, когда они нападают на них своими стрелами и метательными снарядами (d. В XIV веке уже упоминаются пушки на судах; см. Jal, Gloss. naut. p. 399 s. v. canon. Но здесь под словом «madafl'» скорее следует понимать орудие для бросания греческого огня.), a сама куркура стоит на якоре. Суда же известные под именем накаир (e. Ед. число будет накира ***, см. Dozy, Suppl. s. v. и ср. Gildemeister, 437.) полезны на море для борьбы мусульман с неверными франками. — Вот как называются суда средиземного моря, на которых франки, магрибинцы и сирийцы ходят со своими товарами к береговым городам Сирии, как то [290] Триполис, Сидон, Бейрут, Сарафанду (a. Около древнего Тира.). Они (b. Полагаю, что это «они» относится к поименованным городам. Может быть впрочем, что суда известного типа или же одной какой-либо национальности заходили преимущественно в один из портов. К сожалению обещанная глава о портах в рукописи не находится.) имеют особенные гавани, известные под особенными именами. В одной из следующих глав этой книги будет сказано о портах средиземного моря и о том, какие из них безопасны и какие опасны и какие в каждом из них источники (пресной воды), цистерны (c. О *** в смысле цистерны см. de Goeje, Bibl. Geogr. ar. IV, 177.) и каратил (d. Связь тут требует значения, сколько-нибудь подходящего к источникам и цистернам; но даже если принять *** за сокращение *** и последнее за множ. ч. от ***, в смысле «barrique» (Dozy, Suppl. II, 331), то смысл будет не совсем удовлетворителен. Слово во всяком случае не арабское. Оно должно принадлежать романским языкам.), равно и о том, сколько каждый порт приносит (дохода от) пошлин».

«Суда морей йеменского и индийского и что о них говорится:

«Имена их: джелба (e. ***, джелба или джалба встречается в арабск. еще в X веке у Мокаддаси, ed. de Goeje, стр. 97,₁₆, как судно «йеменского» моря. Из Ибн-Джубейра (конец XII в.) мы узнаем, что джелба на чермном море употреблялась для перевозки пилигримов из Айзаба (на африканском берегу; см. Heyd, Gesch. d. Levantehandels I, 410) в Джидду, и что она строилась из досок, сшиваемых веревками, свитыми из волокнистой кожицы кокосового ореха, и без всяких гвоздей. Паруса делались из листьев кокосовой пальмы. Пазы проконопачивались мочалкою из пальмового волокна и все судно смазывалось касторовым или другим маслом или же жиром акулы, для придания дереву эластичности(Wright, The travels of Ibn Jubeir p. 68). Одним словом, это были суда первобытного типа, напоминающие — mutatis mutandis — древне-русские шитики (Веселаго, Очерк русск. морск. ист. I, 53). Тем не менее алчные поморы принимали массу пилигримов на одну джелбу, так что они лежали друг на друге и самое судно получало вид «куриной клетки» (Ибн-Джубейр, ibid.). Со временем вероятно джелба приняла более благообразный вид. В XIV веке упоминаются уже джелбы для перевозки солдат (Quatremere, Sult. maml. II, 2, 273). В XVI столетии один португальский путешественник «издали мог принять за джелбы турецкие галионы, что указывает на некоторое сходство первых с последними в такелаже» (Jal, Gloss. naut. s. v. gelva, p. 778). Слово перешло и в турецкий язык; см. В. Смирнова, Сборник некоторых важн. извест. и пр. СПб. 1881, стр. XXXI. По всей вероятности оно и здесь имеет значение перевозочного судна Ср. цитаты из ар. авторов у Dozy, Suppl. s. v. и de Goeje, Bibl. geogr. ar. IV, 206.) (множеств. число джилаб), [291] зума (a. ***; лексическая новинка.) (множ. ч. зум или зуам), самбук (b. Под формой *** и др. встречается не редко у средневековых арабских авторов и употребляется доныне на чермном море; см. Dozy, Supplem. I, 690 и ср. Jal, Gloss. n. s. v. sambucca, zambuco, p. 1314, 1566, Archeol. nav. II, 260.) (множ. ч. санабик)».

«Суда индийцев все имеют по семи парусов четыреугольных. Паруса эти из матов пальмовых и хлопчатобумажных. Они (суда) сшиты веревками из кожицы кокосового ореха, которая называется кимбар (c. Или камбар и кумбар. Ср. об этом слове Dozy, Suppl. II, 408, Wright, The travels of Ibn Jubair p. 29. — К этим же судам вероятно принадлежали упоминаемые у Мокаддаси ***; см. de Goeje, Bibl. geogr. ar. IV, p. 231.)».

«Суда Нила: харрака (мн. ч. харарик), дермуна (мн. ч. дерамин). Харраки (d. Харрака «зажигающее» (судно), первоначально означало судно, с которого бросали нефть в неприятельские суда. В смысле нашего «брандера» харрака у арабских авторов до сих пор не встречалась (Quatremere, Hist. d. Sult. maml. I, 1, 143, n. 17), но y турок оно действительно означает «брандер» (Jal, Gloss. naut. p. 348 s. v. brulot). В нашем месте «зажигательное судно» уже превратилось в совершенно мирную гондолу для царей и вельмож. В этом значении харрака встречается еще весьма рано, именно у Табари под 251 (865) годом и в Kitab-al-aghani (X век) ч. IX, 67, ult.; позднее наприм. у Макризи, 1. с. II, 194,₂₄: «Султан Бейбарс стал заботиться о военных галерах и собрал людей военного флота, которых эмиры разместили по своим харракам». Ср. Gildemeister, 438. В подобном же мирном значении слово harraqa перешло в испанский язык в несколько измененной форме haloque и затем уже и в другие романские языки, как показывает Dozy, Glossaire des mots espagnols etc., p. 264-66 под словом faluca, чтобы в конце концов опять вернуться в арабск. в форме *** (ibid).) употребляются для прогулок царей и эмиров по случаю их дел и нужд. [292] Дермуны (a. Дермуна несомненно есть визант. dromwn; ср. Dozy, Suppl. и Gildemeister 1. с.) же употребляются для перевозки их хлебных грузов из их земель, во время половодья (Нила)».

«Меркебы (b. Это собственно обыкновенное название всякого судна.) же служат для перевозки купеческих товаров и пассажиров из египетских провинций в Каир и из Каира в провинции. Шахтуры (c. Слово шахтур или шехтур в словарях классического ар. языка не встречается, но оно нередко в средневековом, особенно египетском. См. Dozy, Supplem. s. v. Этимологии его может быть придется искать в коптском. Оно во всяком случае тожественно с византийским satourai или saktourai, о которых говорит Reiske в коммент. к Константину Багрянородному II, 776, из чего следует, что лучшее чтение — saktourai. Оно означало не только, как в нашем месте, лодку для переправы через Нил, но и морское грузовое судно, как видно из документа 1496 г. напечатанного у Amari, I diplomi arabi etc. p. 200, 1. 3. В средневековые европейские флоты шахтуры по видимому не перешли, но опять являются рядом с джелбой в турецком, но уже в форме *** шахтур; см. В. Смирнова, Сборник некотор. стат. и пр. стр. XXXIII. Весьма впрочем вероятно, что ***, или *** (Сборн. стр. ***, прим. к) просто описка вм. правильного ***.) (мн. ч. шахатир) служат для перевозки людей с одного берега Нила на другой во время половодья; они ходят из Каира в Джизу и из Джизы в Каир».

«Суда Тигра: к ним принадлежат: Забзаб (d. Встречается уже у Мокаддаси (ed. de Goeje p. 31) и в словарях классич. яз.; см. Lane s. v.). Это большое судно; шеббара (e. См. о ней Dozy, Supplem. I, 719.), меньше забзаба; рубаиа (f. Руба'иа до сих пор не встречалась. Это быть может была 4-весельная лодка.), меньше шеббары; мал-ш-т (g. Ма-л-ш-т до сих пор известно только из одного места в любопытной рукоп. Брит. музея Add. 19,913, fol. 98^а, которая вообще дает богатый материал для арабской лексикографии. Сочинение это относится к 4-му веку гиджры (10 по Р. Хр.). См. Catal. Cod. ar. Mus. br. p. 514. Самое место приведено в Bibl. geogr. arab. IV, 231 s. v. ***.), меньше рубали; риква (h. См. Lane, s. v.) [293] в них, равно как и в куркуре (a. Им. пад. куркур, не куркура, о которой была речь выше. Слово конечно то же самое. В истории корабельной терминологии весьма не мало примеров того, что слово, означавшее первоначально маленькое судно, потом означало большое и на оборот. Ср. напр. слова фрегат и корвет у Жаля.), люди перевозятся с одного берега на другой. Суда же багдадского моста, по которому люди и животные переходят от одного берега на другой, называются забзабиат (b. Забзабиа происходит от забзаба. Мост был очевидно наводной, плашкотный. Gildemeister 439 предпочел бы читать ***.).

228) В. пропускает число, но дает день недели и месяц.

229) Кто эти купцы «Рум-малакита»? Самое слово «малакита» имеет форму множеств. ч. и предполагает единственное «малкатий». Но ни этой формы, ни формы мн. ч. в печатных арабских текстах до сих пор я не мог отыскать. К разным рукописям, где можно было надеяться найти объяснение загадочного имени, я обращался также напрасно. Наконец я наткнулся в лейденской рукописи «Cod. 1008 Warner» (c. Catal. cod. or. bibl. ac. Lugd. Bat. II, 146. Другой список того же сочинения прежде находился в Амстердаме (de Jong, Cat. cod. or. bibl. acad. reg. scient. p. 139 № CII), a ныне хранится в Лейдене. Но в нем к сожалению наше место не находится, как мне обязательно сообщил д-р. М. Th. Houtsma.), которая содержит жиденькое извлечение из первой части большого исторического сочинения Ибн-ал-Джузи (d. Не смешивать с его внуком Сибт-ибн-ал-Джузи, о котором была речь выше, стр. 83, прим. а.) +597 (1210/1), сделанное по некоторым признакам самим Ибн-ал-Джузи, на следующее место о потомках яфетовых (e. fol. 11^b (арабская цитата).):

«Что же касается Яфета и его потомков, то их жилищем (первоначально) была земля румов. Сакалиба, борджан, асбан — это обитатели Андалуса — [294] джалалика (a. Обитатели испанской Галиции.), малакита, турки и юнан (b. Древние греки.) — все из его потомков».

Это место конечно страдает слишком большою географическою неопределенностью, чтобы можно было на него опираться. Оно только тем важно, что окончательно подтверждает вероятное уже по контексту предположение, что малакита — имя собственное, a не нарицательное. Но с другой стороны оно также дает как будто больший авторитет чтению малакита (c. Для неарабистов я замечу, что между этим словом ***, и известным именем «малькиты» или «мелькиты» *** нет ничего общего.), которое тем не менее не может быть верно. Единственное имя, которое до известной степени подходит, было бы Малага, которая по-арабски называется Малака. Но о ней уже потому не может быть речи, что она в X веке давно уже была в руках мусульман и оттуда поэтому не могли приходить в Каир купцы-румы. Рум у Яхъи всегда означает греков-византийцев, подданных «царя» константинопольского. Странами румов он поэтому называет также южную Италию в единственном месте, где ему приходится говорить о ней, именно в коротком сообщении о походе фатимида ал-Мансура в 337 (948-49) г. в Калабрию (d. Издано и переведено у Amari, Biblioteca arabo-sicula, p. 196, Versione italiana I, p. 325.). В подобном употреблении имени рум он вполне согласен с другими арабскими авторами, особенно западными, которые также понимают под румами кроме греков также и италианцев; см. Amari, I diplomi arabi del K. archivio fiorentino, p. X, XIII, XVII-XIX, XXXIX. При неопределенности же этого названия, в тех случаях, когда требуется более точное обозначение какого-нибудь одного отдела или племени «рум»ов, прибавляется другое имя. Так напр. встречается выражение [295] «ал-Рум-ал-Дженувиун» ***, т. е. Румы-генуэзцы у Ибн-Джубейра (ed. Wright, p. 341,₆, 342,₁₁). Мы следовательно имеем полное право искать под румами-малакитами Яхъи между прочими и итальянских купцов, которые в то время имели обширные сношения с востоком. Тут представляется конъектура, графически чрезвычайно простая, которая дает и исторически вполне удовлетворительный результат. Стоит только одну точку опустить и мы получим ***, т. е. Малафита, множ. число, которое предполагает единственное *** Малфатий. В этом же слове мы узнаем амальфийцев, торговцев из Амальфи. Город Амальфи, правда, у арабских географов называется *** (a. См. цитаты у Amari, Bibl. ar. sicula, в указателе.), Малф, и житель его будет правильно *** малфий, a не *** малфатий. Но последняя форма могла легко образоваться из «Amalfitani» как они сами себя называли. В этом имени арабы нашли четыре согласных звука м-л-ф-т, которые они на арабский лад и приняли за настоящие коренные буквы и положили в основание дальнейших производных образований, так же точно, как из греческого SklabioV, SklabinioV напр. они сделали «саклабий» и множ. ч. «сакалиба». Что амальфийцы в X веке имели торговые сношения с Египтом, это не подлежит сомнению: существует документ о заключенном в 973 году между некоторыми амальфийцами торговом договоре. Один из участников должен был подтвердить договор по своем возвращении из «Вавилона», т. е. Каира. См. Heyd, Gesch. des Levantehandels I, р. 111 (b. Heyd ссылается на соч. de Blasio, Series princip. Longob. Salern., которым я не мог пользоваться, но y Matteo Camera, Memorie stor. dipl. dell' antica citta e ducato di Amalfi, Salerno 1876,1, p. 196, цитуется тот же документ и относится к 978 году.). Амальфийцы вообще в X и XI в. играют одну из главных ролей в торговле Италии с Византией и востоком; см. ibid. p. 112-118. Догадку свою, что вместо *** нужно [296] читать *** ал-малафита и разуметь амальфийцев, я вместе с этими строками текста Яхъи, сообщил лучшему знатоку средневековой истории южной Италии и ее сношений с востоком, т. е. М. Амари, который в письме от 12 Апреля 1882 г. мне ответил, что по его мнению речь может идти в нашем тексте только об амальфийцах.

Если же это так, то сообщение Яхъи, не смотря на свою краткость, получает немаловажное значение для истории торговых сношений Амальфи с Египтом, ибо доказывает существование в конце X века настоящей амальфийской торговой колонии в Каире, имевшей свой особенный двор и склад товаров и насчитывавшей довольно значительное число членов. Положение и условия, в которых находилась эта колония, еще несколько более разъясняются любопытным рассказом о том же самом пожаре на египетском флоте, который нам дает Макризи со слов современного Яхъе мусульманского автора, египетского историка ал-Мусаббихи (a. Умер в 421 (1030) году. Его сочинение пока известно только по цитатам у Макризи и других позднейших авторов. Ср. Wuestennfeld, d. arab. Geschichtschr. u. ihre Werke, p. 59, № 181.). Рассказ этот гласит так (b. Макризи, 1. c. II, 195-96.):

«(ал-Мусаббихи) говорит в главе о событиях 386 г.: показался огонь на флоте во время соборной молитвы в пятницу 23 Paби'a II 386 (15-го Мая 996) г. и сгорели пять ушари (c. Об этих судах см. выше, стр. 288, прим. е.) и все вещи и оружие назначенное для флота, так что осталось всего только шесть пустых судов. И вооружились моряки и заподозрили в поджоге румов – христиан (d. Так в издании; в рукописи Уч. отдел. вост. яз. л. 490^а стоит ***, т. е. румов-пленников, как читается и в превосходной лейденской рукописи, по обязательному сообщению д-ра M. Th. Houtsma. В других рукописях должно быть есть еще другие чтения, которые все должны были заменять непонятное позднейшим переписчикам и может быть уже самому Макризи имя ал-Малафита, которое по всей вероятности стояло в тексте ал-Мусаббихи.), которые жили в [297] Дар-Матке (a. Дар-Ман-к (дом Ман-ка) Яхъи; см. ниже, прим. 230.) около верфи, что в Максе. И накинулись они (моряки) на румов, вместе с многими из черни, и разграбили имущество румов и убили из них 107 человек и побросали трупы их по улицам. Остальные же были взяты и заперты в верaи Макса. Потом явились Иса, сын Нестураса, наместник халифа ал-Азиза по части финансов и различных статей дохода (b. Так я перевожу слова ***; cp. de Goeje, Bibl. geogr. ar. IV, p. 373 s. v. ***.) в Египте, Сирии и Хиджазе, и Янис ал-Саклаби, тогдашний наместник халифа над ал-Кахирой, по случаю выступления халифа в Сирию, a вместе с ними Масуд-ал-Саклаби, полицейский префект, и велели привести румов из верфи (для допроса). И сознались они в том, что они подожгли флот. И было об этом написано ал-Азизу, который находился на пути в Сирию. И было ему в письме сообщено, кто из румов был убит, и сколько было похищено и что во время грабежа погибло имущества на сумму до 90,000 динаров. И обходили полицейские стражники все рынки с грамотой, содержавшей приказание возвратить награбленное в Дар-Матке и других местах и угрозы тем, у кого будет найдено что-либо. И охранял Абу-л-Хасан-Янис город и сдерживал народ. Иса же, сын Нестураса, приказал, чтобы немедленно заложили 20 судов. Он отпустил (c. ***.) лес и потребовал рабочих и сам ночевал на верфи. И закипело дело у рабочих. И стали (d. Я читаю с рукописью *** вм. *** издания (II, 196,₅).) подонки народа и чернь играть головами убитых и за ноги таскать их по площадям и улицам. Потом они (трупы убитых) были связаны друг с [298] другом на берегу Нила у Макса и сожжены в субботу. И было провозглашено (a. Читай *** вм. ***.) городе, чтобы всякий, кто что-нибудь взял, немедленно представил и возвратил похищенное; если же будет узнано, что у кого-нибудь есть вещь, но он ее скрывает или от нее отпирается или откладывает ее возвращение, то он будет наказан наистрожайшим образом. И преследовались грабители и было их много поймано. 20 человек из них были казнены, а 23 были биты кнутом и с позором водимы по городу: у каждого на шее висела голова одного из убитых румов. Многие были заперты в тюрьму. Казненные были по особому приказанию еще распяты у Кум-динара, а наказанные кнутом возвращены в темницу. Казнь и удары кнутом распределялись между пойманными при помощи клочков бумаги, которые вынимались каждым из них. На бумагах стояла или «казнь» или «наказание кнутом». С каждым поступали согласно написанному на вынутой им бумаге. Преследование грабивших велось чрезвычайно энергично. Люди выдавали друг друга. Взятые по подозрению в участии в грабеже клялись самыми страшными клятвами, что у них ничего уже не осталось. Иса, сын Нестураса, усиленно хлопотал о постройке флота и всюду собирал лес, отнимая его у всякого, у которого по его сведениям только был (годный) лес. Отбирание у грабивших награбленного имущества между тем велось с еще большей энергией. Виновные бросали вещи на улицах и переулках, боясь быть признанными за похитителей их. Многие же из тех, которые приносили вещи или были известны как участники в грабеже, были арестованы. И когда наступил четверг 8-го Джумады I они все были казнены по распоряжению [299] Абу Ахмед-Джа'фара, поверенного Яниса. Он прибыл с большим отрядом янисийцев (a. Так назывался отряд славянских мамлюков ал-Азиза, находившийся под командой Яниса.). И были все они (арестованные) казнены. Тогда базары были заперты. И стал полицейский префект обходить город в сопровождении нефтеметателей (b. ***. Какого рода были эти инструменты мы не знаем.), у которых орудия наготове были и огонь зажжен, и вооруженных янисийцев на лошадях. Многие были биты и с позором ведомы пред ним, при чем он велел провозглашать: «вот как наказываются те, которые произвели бунт и ограбили состоящих под охраной повелителя правоверных. Кто это видит, тот пусть запомнит. И не будет им прощения и не будет им снисхождения», — и еще многие речи того же содержания. И усилились страх и ужас народа. И когда наступило другое утро, то было провозглашено: о люди! Аллах пощадит жизнь и имущество того, кто взял или награбил что-нибудь, пусть он только возвратит то, что у него осталось из награбленного. Срок мы вам назначаем ровно сутки» (c. Так я перевожу слова ***.).

Затем автор рассказывает, что 7 Джумады II были уже спущены два новых судна большой величины, а в начале Ша'бана еще четыре. Тут случилась смерть ал-Азиза.

В подробнейшем отчете ал-Мусаббихи о наказании виновных в ограблении «румов», купеческих гостей, весьма рельефно обрисовывается большое значение, которое имела в глазах халифа колония иноземных купцов, которые, как мы видели, по всей вероятности были амальфийцы. Она стояла под покровительством самого халифа. Не лишено значения и то, что она находилась вблизи верфи, в Максе, куда часто, как мы видели, приходил халиф для смотров военному флоту. [300] Обвинению, что эти купцы подожгли флот, сам халиф по-видимому не придает веры, так как не смотря на (вынужденное) сознание иностранцев в поджоге он с такою жестокостью преследует виновных в ограблении их. Это показывает, как он дорожил этой колонией, что в свою очередь говорит в пользу обширности торговых сношений, посредниками которых были итальянские «гости» в Каире.

230) Произношение этого имени в точности неизвестно. Рукописи Яхъи и Макризи колеблются между Ман-к и Мат-к, т. е. Манак или Маник, Матак, Матик и пр. — Весьма возможно, что тут скрывается имя италианское. Богатые архивы города Амальфи, быть может, дадут со временем возможность восстановить настоящую форму имени этой фактории. Дальнейшее исследование этого вопроса я должен оставить италианским коллегам. — Что такое ал-Раффаин или лучше ал-Р-Фа-йн, я тоже не знаю. Я принял было это за нарицательное *** «заплаточник» в множ. ч., но такой улицы или базара я не мог отыскать у Макризи. Во всяком случае мы знаем, что двор иностранных купцов находился около верфи в Максе.

231) Каср-ал-Шамса — в старом Каире; см. S. de Sacy, Relation de l'Egypte, p. 208, Макризи I, 287.

232) Ал-Шизири, т. е. из Шизира, но я не знаю, было ли когда-нибудь в Египте такое место. В списке населенных мест Египта, составленном в 1375 году и переведенном S. de Sacy в Relation de l'Egypte, упоминается р. 665 № 149 местечко *** Шандид в северном Египте, в провинции бохейрийской. Весьма вероятно, что Шизир *** и Шандид *** тожественны.

233) Дата только в А. У Макризи, как мы видели, указан другой день того же месяца.

234) Между рынками *** у Макризи не упоминается о «сук-ал-хамаме», т. е. о голубятном рынке. Неизвестно, [301] тожественна ли больница, лежавшая в Сук-ал-Хамаме, с одною из трех больниц, существовавших в конце X века в старом Каире, о которых говорит Макризи 1. с. II, 405-406. Два монетных двора, упоминаемые тем же автором, 1. с. I, 406 и 445, не могли еще существовать при халифе ал-Азизе.

235) Это вероятно тот самый Рашик ал-Азизи, о котором была речь выше, стр. 17,₂₇ и 18,₁₀.

236) Бильбейс — в 24, или, по другим, в 30 милях от старого Каира на северо-востоке, еще ныне известен под тем же именем. См. о нем Quatremere, Memoires geogr. et hist. sur l'Egypte I, 52 sqq.

237) Эта дата вполне согласна с показаниями других авторов; см. Wuestennfeld, 1. с. 158, Ibn-al-Аthir, IX, 81 и пр.

238) В. чит. «43 года и 6 месяцев», но затем опускает следующие цифры о продолжительности его халифата.

239) Эти цифры не вполне сходятся с показаниями нашего же автора о дне смерти ал-Му'изза, предшественника ал-Азиза. Мы должны привести весь отрывок, в котором говорится об этом событии, так как в нем, вследствие описки в обоих списках, есть две различные даты. Вот что мы читаем А. л. 35^b, В. л. 103^a: (арабская цитата на стр. [301-302]).

Т. е. «Умер ал-Му'изз-ли-дин-иллах в ночь на пятницу 11-го Paби'a I 365 (18 Ноябр. 975). От роду ему было 46 лет, царствовал же он 23 года 5 месяцев и 4 дня. Халифатство Алидов. Начало халифата ал-Азиз-биллаха. Ал-Му'изз назначил наследником своим своего сына Абу-л-Мансур-Низара, и сделал его своим преемником и призвал к себе за один день до смерти, в четверг 10-го Paби'a II (17 Декабря), своих братьев, дядей и прочих членов семейства и множество важнейших сановников государства. И приветствовали те его (ал-Азиза) как наследника престола. И оставалась смерть ал-Му'изза скрытою 8 месяцев. A когда наступил день жертвоприношения, 10-е Зу-л-Хидджы 365 (9 Авг. 976), то смерть ал-Му'изза была объявлена, и он (ал-Азиз) совершил молитву с мусульманами и был признан ими за имама и халифа».

Таким образом мы имеем выбор между двумя датами: 11-ым числом Paби'а первого и Раби'а второго. Но так как до 10-го числа Зу-л-Хидджы, когда смерть ал-Му'изза была объявлена, протекло 8 месяцев только, если считать днем его смерти 11-е число Раби'а второго, то мы имеем основание в начале нашего отрывка предположить описку в словах «Раби'а I» вм. «Раби'а II» (d. Это подтверждается еще и тем, что показания других авторов все его смерть относят к второму Paби'у, хотя в дне смерти расходятся. Называют 3, 7, 11 и один из дней от 13-—18. См. Wuestennfeld, 1. с. 131. Если Вюстенфельд из этих чисел считает только 3 или 17 возможными, потому что некоторые-де авторы как день смерти называют пятницу, то это справедливо лишь тогда, если положить в основание таблицы самого же Вюстенфельда, по которым действительно из всех указанных чисел месяца Раби'а II 365, только 3 и 17 приходятся в пятницу, а 11-е приходится в субботу. Но если принять за начало мусульманской эры четверг 15 Июля 622, то 11-е Раби'а II 365 будет пятница.). От 11-го Paби'а [303] II 365 до 28 Рамадана 386 протекло 21 год, 5 месяцев и 17 дней, а не 27 дней. В тексте по этому придется читать *** вм. ***. За сим остается еще маленькое несогласие в числе дней, в течение которых ал-Азиз, фактически царствуя, носил еще титул наследника. В только что приведенном месте оно определяется ровно в 8 месяцев, а в тексте, помещенном в наших отрывках стр. 36,₂₆, в 7 месяцев и 27 дней.

240) Это предложение только в А.

241) Другие авторы прибавляют «и шесть дней». Ср. Wuestennfeld, 1. с. 165, S. de Sacy, Expose de la religion des Druzes I, p. CCLXXXII.

242) Племя Китама или Кетама — одно из больших берберских племен, которым Фатимиды были главным образом обязаны своими успехами. Между этими берберскими племенами и тюркскими мамлюками, на которых опирались, по примеру других восточных мусульманских владетелей, Ихшиды, продолжалась и после окончательной победы Фатимидов сильная вражда и они усердно соперничали друг с другом, в надежде захватить фактическую власть в свои руки. Фатимиды не могли игнорировать тюркских мамлюков, так как их
было большое число в Египте и так как они имели большое влияние еще и в Сирии, где Хамданиды более или менее находились в руках их соплеменников, таких же точно тюркских мамлюков. Они не раз оказывали Фатимидам важные услуги в сирийских войнах. [304]

243) В тексте здесь стоит «восточные люди» ***, в противоположность «западным людям», магрибинцам, т. е. берберам. Выражение «магрибинцы» также употребляется вообще об египетских, фатимидских войсках. Ниже, строка 7, стоит прямо ***, т. е. турки.

244) Дата только в А.

245) Даты ареста и казни Исы только в А. Говоря, что другие авторы не определяют даже года его казни в точности, S. de Sacy, Expose de la rel. des Druzes I, CCCII, n. 3, упускает из вида Макризи, II, 196, который нам сообщает, что Иса был арестован 7 Мухаррема 387 и казнен 17 (или 27?). Это место имеет в виду Wuestennfeld, 1. с. 167. Но за то последний автор, 1. с. 198, еще раз говорит об Исе и утверждает, что он умер в 403. Тут он смешал Ису с его сыном Зар'ой. См. S. de Sacy, 1. с. I, p. CCCLVII.

246) Банджу-текин здесь представляется борцом за преобладание тюркского элемента, в противоположность берберскому. По Ибн-ал-Атиру IX, 83, и которому следуют Wuestennfeld, 1. с. 167 и S. de Sacy, 1. с. I, р. CCLXXXVI, Банджу-текин был возбужден к мятежу Барджеваном, которому ал-Азиз поручил управлять государством за малолетнего ал-Хакима, и который, благодаря вмешательству Ибн-Аммара (a. Ибн-Аммар этот шейх кетамийцев, — тот самый, который одержал знаменитую победу при Раметте; см. Amari, Storia dei musulmani in Sicilia, II, 257 sqq. и 831.) и берберов, подвергался опасности быть совершенно устраненным. Барджеван у Яхъи является на сцену несколько позже, именно когда Ибн-Аммар, после трехдневной уличной борьбы между турками и берберами, был принужден оставить свой пост и скрылся, что случилось по Яхъе (А. л. 56^b, В. л. 113^b) 26 Ша'бана 387 (3 Сент. 997). Ср. Wuestennfeld, 1. c. 169. — Интересы египетских турок и Банджу-текина впрочем были одни и те же, так что советы Барджевана могли только содействовать решению Банджу-текина. — Совершенно новой чертой [305] в рассказе Яхъи является обращение Банджу-текина к Василию за помощью.

247) В B. стоит только «в Джумаде I» без указания числа. У других авторов нет никаких точных хронологических указаний.

248) В B. «8-го Реджеба». Это объясняется тем, что В. в своем подлиннике читал *** вм. ***.