Библиотека сайта  XIII век

ВВЕДЕНИЕ.

Текст Хронографии Мхитара Айриванкского напечатан в первый раз в Москве, в 1860 г., по рукописи, имевшей множество пробелов. В Азиатском музее Академии Наук хранится рукопись, которая заключает в себе множество фактов и подробностей, пропущенных в Московском издании. В 1864 г. Императорское Археологическое общество, по предложению г. Председателя Восточного Отдела Общества, поручило мне снова напечатать армянский текст Мхитара по рукописи Азиатского Музея и сделать перевод этой Хронографии. В настоящее время представляю на суд читателей как то, так и другое.

О жизни Мхитара нам ничего неизвестно. Судя по названию его: Мхитар вардапет Айриванкский, мы можем заключить, что он принадлежал к духовному званию и был иноком монастыря Айриванк, в провинции Сюник. Мхитар жил и писал в конце XIII века вскоре после Самуэля Анеци, Михаила Асори, Вардана, Киракоса, у которых он, главным образом, заимствовал свои сказания.

Мхитар жил в эпоху упадка армянской литературы, с новым блеском процветавшей в XII и в начале XIII столетия. По странному стечению обстоятельств одна из самых бедственных эпох истории Армян совпадает с блестящей эпохой их литературной деятельности. Окончательное падение царства Багратуни в Великой Армении, [312] появление Сельджукидов и, вскоре после них, опустошительные вторжения Монголов, окончательно поселившихся в Армении, изгнали из этой страны последние остатки интеллектуальной жизни в чужие края, и главным образом в горы Киликии, где тогда образовалось феодальное армянское королевство, вступившее в самые короткие сношения с Крестоносцами. В этих горах возникли укрепленные монастыри, последнее убежище отходящей армянской науки. Здесь в этих монастырях в последний раз собрано было все, что уцелело от разгрома древней армянской жизни и литературы; здесь же собрались все, кто сколько нибудь интересовался наукой, особенно теми ее отраслями, которые касались богословия и истории.

Духовенство монашествующее во все времена играло важную роль в жизни армянского народа. Такое значение духовенства еще более усилилось с тех пор как армяне потеряли свою политическую самостоятельность. Тогда вошло в обыкновение, что младшие сыновья княжеских родов посвящали себя иночеству, с целью со временем занят в иерархии соответствующее их происхождению места. По этому мы между лучшими святителями армянской церкви встречаем нередко людей знатного и даже царского происхождения. В католикосы и епископы могли избираться из всех сословий, и потому князья и знатные люди личными достоинствами должны были пролагать себе дорогу к высшим иерархическим положениям, пройдя предварительно все низшие ступени монашества. Независимо от высокого положения в мире следовало приобрести между соотечественниками славу высокоученого и глубоко благочестивого человека. Ученость, конечно в средневековом смысле, с утратою армянами их политического значения, пользовалась большим уважением в обществе наравне с [313] богатством и знатностью. Религиозное благоговение армян к своим писателям, часто недоступным большинству по языку и содержанию, известно всем. Bсе эти обстоятельства не мало содействовали тому, что наука еще долгое время держалась в среде армян, не смотря на самые неблагоприятные для нее условия страны, окончательно разоренной и обращенной в пустыню турецкими и монгольскими ордами.

Главными предметами преподавания в монастырях были: богословие и толкования на все книги Ветхого и Нового заветов, грамматика, астрономия для календарных вычислений, медицина, языки: греческий, сирийский, арабский и в последствии даже латинский, пение и каллиграфия. Кроме того иноки занимались переписыванием древних творений и переводами с названных выше языков. О количестве переводных трудов армян можно судить по следующему месту из письма Григория Магистроса, правителя Месопотамии, писателя XI века. Этот знаменитый происхождением (пахлавуни) и ученостью наместник и любимец Константина Мономаха, при многочисленных своих административных занятиях, находил время посвящать свои досуги любимым трудам — переводам. В письме своем к вардапету Саргису, настоятелю монастыря Севанского, он пишет между прочим следующее: “Мы постоянно старались переводить те книги, которые еще не были переведены на наш язык, а именно: 2 книги Платона, диалоги Тимия и Федона и многие другие философские сочинения... Кроме того я нашел и перевел на армянский язык еще Давидом (V века) упоминаемое сочинение Олимпиодора, — книга удивительная и украшенная философскими мыслями. Я также открыл и перевел труды Калимаха и Андроника. Я начал также переводить на армянский язык Геометрию Евклида, [314] и если Бог продлит мою жизнь, то употреблю все старания чтоб перевести на наш язык все остальные греческие и сирийские книги, которые еще не переведены”. Из всего этого до нашего времени сохранились только небольшие отрывки из Геометрии Евклида. Еще Нерсес Ламбронаци в XII столетии читал на армянском языке диалоги Платона, переведенные Магистросом.

Старший сын Магистроса, Вахрам, получив самое тщательное образование, какое только можно было приобрести в то время, вступил в духовное звание, и в последствии сделался католикосом эчмиадзинским, под именем Григория II.

Вот названия главных монастырей, которые служили средоточием высшего образования для армян того времени: Кармир-Ванк, между Марашем и Сисом; Скевра и Сев-Леарн или Черная гора, также в Киликии; Санагин, Ахпат, Гетик и Гандзасар, в Великой Армении. Несколько позже сделались знаменитыми монастыри: Сепух, Мане, Даранаги, Хорамашад, св. Фаддея, Цорцор и многие другие. В них учились и писали знаменитейшие писатели XII и ХШ веков: Нерсес Благодатный, Иоанн Саркаваг, Нерсес Ламбронаци, Самуэль Анеци, Мхитар Гош, Иоанн Ванакан, Вардан Великий, Киракос, Магакия, Стефан Орбелиани, Иоанн Ерзенгаци и другие. Во второй половине XIII века почти сразу наступает эпоха упадка литературы, что зависило от политического положения Киликии в то время. Монголы с одной стороны, Греки, султаны иконийские и египетские — с другой, разорили все монастыри, разогнали монахов, и разгромив весь край, приготовили окончательное падение христианской Киликии, последний оплот латинских княжеств в Сирии. Вот в это-то печальное время жил Мхитар Айриванкский. [315] Мы должны ему отдать справедливость в том, что приступая к составлению своей хронографии, он предупреждает читателя не ожидать от него обстоятельного описания какого-либо происшествия, не рассказанного другими; он только обещает делать извлечение из творений своих предшественников, и сообщает из них то, что казалось ему особенно достойным внимания. Он говорит: “я не в состоянии выписать все исторические факты, а только один факт из тысячи, и два из десяти тысяч. Я пишу, чтобы отвлечь свои мысли от всего мирского”. Чтоб дать какую-нибудь рамку своему труду, Мхитар разделяет его на три части. В первой части, после краткого введения, он говорить о шестидневном сотворении Mиpa, но не совсем так, как оно рассказано в Библии, а с теми подробностями и преданиями, которые он находит у Вардана, черпавшего свои сведения у сирийских авторов. Но в тоже время он убежден, что эти подробности и предания нисколько не противоречат св. Писанию: они только забыты и пропущены пророком Моисеем, и сохранились в других божественных книгах, считая таковыми апокрифические книги. Эти апокрифические книги Ветхого и Нового заветов все без исключения существовали в то время на армянском языке и пользовались большим уважением в народе.

Во второй части Мхитаръ в последовательном порядке помещает имена библейских патриархов, князей, царей, епископов, патриархов, пап и другие сведения, доступные ему в сочинениях армянских писателей. Такие таблицы были в большом ходу в монастырях. Следует полагать, что Мхитар написал свою Хронографию с целью облегчить инокам изучение истории. Во всем своем изложении он держался того плана, который спустя 600 лет был принят французом Седильо при составлении своего “Manuel [316] de Chronologie universelle”. Разница только в объеме и в большей хронологической точности у последнего.

Наконец в третьей части автор, начиная от Адама, в хронологическом порядке, в летописной форме, передает отдельные факты, без всякой между собою связи, кроме эпохи, — такие факты, которые чем-нибудь заслуживали его внимание, и доводит таким образом свой рассказ до 1289 года.

Внимательное чтение Хронографии Мхитара ясно показывает, что он заимствовал свои сведения у Самуэля Анеци, Вардана, Михаила и Киракоса. Стоит только сличить этих писателей с Мхитаром, чтоб видеть, как автор передает свой рассказ большою частью фразами и выражениями вышеназванных историков.

Имея в виду этот характер происхождения труда Мхитара мы не снабдили нашего перевода никакими объяснительными примечаниями. Мы только во многих местах обозначили на полях имена писателей, у которых наш автор заимствовал тот или другой факт. Для сличения фактов мы имели в руках истории Вардана и Киракоса, изданные в Венеции, и те рукописи Самуэля Анеци и Михаила, которые находились в Азиатском музеуме.

Г. академик Броссе уже давно приготовил французский перевод этой хронографии, и намерен вскоре издать его с обширными примечаниями. В этих примечаниях г. Броссе имеет в виду дойти до первоначальных источников, откуда факты, встречающееся в этой хронографии, через посредство армянских историков могли перейти к Мхитару. Обширная начитанность и неутомимое трудолюбие г. академика дают нам полное право в скором времени ожидать осуществления этого намерения. Кроме того г. Броссе займется хронологическою системою Мхитара, на [317] которую он уже обратил внимание в своей Записке: Etudes sur l'historien armenien Mkhitar d'Airivank, XIII siecie. См. Bull, de l'Academ. T. IV.

Таким образом число переводов с армянского языка ежегодно увеличивается, и есть надежда, что в скором времени все известные армянские историки будут переведены на европейские языки.

До сих пор переведены с армянского 23 исторических сочинений:

1. Агафангель, на итальянский и французский языки.

2. Зеноб Глак, два раза на французский.

3. Фауст, на французский.

4. Езник, на французский.

5. Корьюн, на немецкий.

6. Моисей Хоренаци, на латинский, 2 раза на русский, 2 раза на итальянский и на французский.

7. Егише, на английский, французский, итальянский, русcкий и на ново-армянский.

8. Иоанн Мамиконьян, на французский.

9. Себеос, на русский.

10. Гевонт, на русский.

11. Иоанн Католикос, на французский.

12. Мосес Каганкатваци, на русский.

13. Стефан Асогик, на русский.

14. Аристакес Ластивертаци, на французский.

15. Маттеос Едесский, на французский

16. Самуэль Анеци, на латинский.

17. Вардан Великий, на русский.

18. Магакия, на французский. [318]

19. Стефан Орбелиан, на французский.

20. Смбат Спарапет, на французский.

21. Тома Мецопеци, на французский.

22. Вахрам, на французский.

23. Мхитар Айриванеци, на русский.

Кроме того, в настоящее время находится в печати французский перевод истории Михаила Асори, сделанный г. Ланглуа. Французский перевод истории Киракоса также приготовлен г. Броссе к печати и, вероятно, в скором времени будет издан. Из этого короткого перечня видно, что на французский язык переведено 18 исторических сочинений, на русский только девять. Следует также обратить внимание на то, что французские переводы сделаны преимущественно французами, русские — армянами. Немецкие ученые, кроме нескольких извлечений из армянских историков, целиком перевели только одно сочинение Корьюна. Они преимущественно обратили свое внимание на изучение состава языка для филологических наблюдений, и в этом отношении сделали более, чем другие европейцы.

Остается небольшое число известных историков, которые ждут переводчиков. Назовем главных из них: Лазарь Парпеци, Тома Арцруни, Ухтанес, Месроп, Аракел Таврижеци и др.

Постоянно увеличивающееся число армянских библиотек подает надежду, что со временем будут открыты и изданы те исторические сочинения, которые по настоящее время считаются утраченными: исторические труды Мамбре, Стефана Сюнеци, Петра Сюнеци, Шапуха Багратуни, Мхитара Анеци, Иоанна Саркавага, Иоанна Ванакана, Иoaннa Таронского и других.

До сих пор внимание ученых обращали на себя те [319] исторические сочинения, которые в виде отдельных монографий были общеизвестны в армянской литературе и, следовательно распространены в большем количестве экземпляров. Существует в разных монастырях и в собраниях частных лиц множество мелких сочинений неизвестных или мало известных авторов, содержание которых могло бы возбудить интерес читателя. Так например, недавно издан дневник одного джульфинского Армянина, в Реште, который с 1719 по 1723 г. доносил русскому начальству в Астрахани обо всем, что делалось в Персии в эпоху Персидского похода Петра Великого и завоевания Персии Афганами. Внутреннее состояние Персии, положение Армян, ожидавших освобождения от мусульманского ига силою русского оружия, надежды, возбужденные в них победами Петра, описаны автором довольно подробно. Все это не лишено интереса и для русской истории. Чтобы приступить к переводу этого документа необходимо предварительно ознакомиться с внутренним состоянием Персии в первой четверти XVIII столетия и с теми обстоятельствами, которые привели толпу Афганцев в Персию и сделали обширную монархию Сефидов легкою добычею шаек Мир-Махмуда. Кроме того, дневник представляет некоторые затруднения со стороны языка. Он писан на наречии джульфинских армян, и испещрен множеством слов турецких, персидских и арабских. Дневник, веденный архиепископом князем Иосифом Долгоруким, игравшим важную роль в делах русских армян в конце XVIII века, тоже заслуживал бы труда быть переведенным. Архиепископ жил долгое время в Петербурге, был лично известен Императрице Екатерине II, и находился в дружеских отношениях к Потемкину, и к другим знатным лицам того царствования. Есть еще множество такого рода неизданных и мало [320] известных сочинений, заключающих в себе более или менее интересных сведений. На них следовало бы обратить внимание издателей и ученых переводчиков.