Библиотека сайта  XIII век

ГЕОРГ ТЕКТАНДЕР

ПУТЕШЕСТВИЕ В ПЕРСИЮ ЧЕРЕЗ МОСКОВИЮ

ПРИЛОЖЕНИЯ.

I.

Первое письмо Ст. Какаша к бар. Вольфу Унферцахт.

Москва, 25 ноября 1602 г.

Светлейшему господину Вольфу Унферцахт, барону Реца и Ебенфурта, ленному владельцу Петернеля и Гаймбурга, Тайному Советнику Его Величества, Председателю Камерального Суда и т. д.

Светлейший, всемилостивейший государь мой, всегда я нижайше к услугам Вашим и т. д.

18 октября я писал Вам из Смоленска, первого московского города, и известил Вас обо всем, что приключилось со мною до того числа.

Считаю долгом не пропускать ни одного случая, чтобы не сообщить Вам некоторых подробностей о дальнейшем моем путешествии.

Вопреки обещанию, данному мне лицами, приставленными для моей охраны в Смоленске, что я через пять дней прибуду в Москву, я употребил на переезд до этого города, не менее двух с половиною недель, делая по 4 — 5 миль в день.

Я постоянно просил моих спутников ехать скорее и употребил всевозможные способы, дабы склонить их к этому, но мои усилия были тщетны, ибо московиты, в свое оправдание, ссылались на, яко бы полученные ими от Великого Князя, приказания, коих они не смели не исполнять.

А между. тем, я из Орши писал Канцлеру в весьма ясных выражениях, что, по исполнении поручения к Великому Князю, я немедленно должен пуститься в путь далее, в Персию, дабы успеть переплыть море до морозов. Поэтому я просил его устранить все, что могло бы замедлить мой приезд в Москву и постараться поскорее доставить мне аудиенцию у Великого Князя. Наконец, с Божьей помощью, я, в добром здравии, прибыл 6 [47] ноября, в Москву. Аудиенцию мне дали 17-го. По правде сказать, я не пропускал ни одного дня без того, чтобы просить о сей чести. Канцлер Афанасий Иванович Власьев, который некогда был послан Послом к Его Императорскому Величеству, Нашему Всемилостивому Государю и принять им в Пильзене, Велел своему секретарю сказать мне, чтобы я не обращал внимания на эти задержки и объяснил мне их причину: два дня после моего приезда, скончался герцог Иоанн, брат Датского короля, приехавшей свататься к дочери Великого Князя. Он был одарен наилучшими качествами, и Великий Князь был явно очень огорчен его смертью, надел, со всем своим двором, траур по нем и находился в дурном настроении духа.

Аудиенция произошла следующим образом: рано утром, около 10 часов, мне привели, от имени Великого Князя, для меня и для восьми моих спутников, девять лошадей, великолепно убранных, и попросили меня собираться, так как Великий Князь из явил желание меня видеть. В одиннадцатом часу явился приставь (так зовут то лицо, которому поручено заботиться о моем содержании) с сорока придворными; все они были верхом и заехали за мной. Улицы, вплоть до дворца, были наполнены зрителями, во дворце их было еще больше. По словам моего переводчика, неоднократно уже бывавшего в сей стране, это делается нарочно, по приказанию Вел. Князя, дабы Посол был удивлен и поражен видом такой толпы. Все время, пока я взбирался на верх лестницы, звонили в большой колокол. Великий Князь находился в третьей зале от входа и сидел на троне, возвышающемся на трех ступеньках, в темно-серой (gris-de fer) одежде, в знак траура. Молодой сын Вел. Князя был одет в крапчатый бархат, белый с черным, и сидел на другом троне, по правую сторону отца. По бокам залы, на некотором расстоянии от трона, сидели бояре и знатнейшие лица, числом около двух сот, скорее даже, больше. Канцлер заговорил первый, в таких выражениях: "Его Императорское Величество, Светлейший, Могущественнейший Император и Король Римский, любезнейший Брат Вашего Величества, прислал к Вашему Величеству посла, который, в настоящую минуту, предстоит пред Вами". При этом я должен был подойти и поцеловать руки у обоих Вел. Князей. За сим я стал опять на свое место и Канцлер об явил мне, что я могу теперь говорить, и что Его Величество выслушает меня с удовольствием. [48]

Накануне аудиенции, Канцлер присылал ко мне своего секретаря сказать, чтобы я не держал длинной речи, так как Император (Empereur) не здоров и не может дать мне продолжительной аудиенции. Он также попросил сообщить ему мою речь, дабы удостовериться, что в ней нет ничего несогласного с московскими обычаями. Кроме того, просил он меня не говорить о моем путешествии в Персию. Я велел прочесть ему небольшую приготовленную мною речь, которую мне, однако, не пришлось произнести. Секретарь ушел, но, Вечером, снова пришел и просил меня, от имели Канцлера, говорить по-немецки и удовольствоваться одним приветствием от имени Его Величества; он попросил меня письменно изложить то, что я намеревался сказать, дабы переделать это на московский лад, и попросил меня прибавить несколько слов к молодому Князю. Я написал небольшую речь, тут же, в его присутствии, ибо он не хотел уходить без сего. На другой день, рано утром, мне возвратили мою речь, измененную следующим образом ⁴⁰. В ней находится все, сказанное мною, без малейшей прибавки.

Как только я кончил свою речь, Великий Князь встал, снял шапку и спросил о здоровье брата своего, Римского Императора. Когда я ему ответил, то встал молодой Князь, также обнажил голову и предложил мне тот же вопрос. После того Великий Князь, подозвал к себе Канцлера и Велел ему сказать следующее: "Степан! Светлейший, Могущественнейший Царь Всея Руси, Повелитель стольких стран и стольких государств, говорит, что он рад был видеть тебя и доволен твоими речами; он прочтет письмо Римского Императора и когда узнает желания Его Величества, то дает тебе ответ ". Затем Великий Князь еще раз позвал Канцлера и велел ему сказать следующее: "Степан! Светлейший и т. д., говорит, что не задерживает вас более на сей раз. Отправляйтесь на вашу квартиру, где вас сегодня будут угощать от имени Его Величества; вам будут отпущены кушанья с его стола, и Его Величество желает, чтобы нынешний день был для вас днем радости". Таким образом меня отпустили. В первом часу, вижу, являются около ста человек с хлебом, напитками, разного рода мясом, как -то: говядиною, олениною, лосиною и другою дичью, курицами и гусями в большом количестве. Я дал им 12 дукатов [49] в вознаграждение, и ел эти припасы вместе со многими придворными. На другой день, 18 ноября, я, чрез своего пристава, просил свидания с Канцлером и каждый день повторял мою просьбу пока ее, 21-го числа, не уважили. Я выразил желание узнать день назначенный для моего отъезда. Канцлер, чрез своего секретаря уведомил меня 23-го, что я скоро буду отпущен, и посоветовал мне начать приготовления к путешествию и обзаводиться всем нужным для предохранения себя от холода. Вчера, 24-го, Вечером, Канцлер меня уведомил, что меня велено отпустить, и что должен быть готов пуститься в путь сегодня же. Я ему сейчас дал знать, что приготовления мои все кончены, но что я надеялся иметь возможность перед отъездом, поцеловать руку Его Величества и получить его милостивое благословение (benediction) на столь продолжительное путешествие; просил его сообщить мне, примет ли меня Великий Князь, и еще не получал от него ответа. Я тороплюсь писать Вашей Милости. Холод чрезвычайно Велик, и снег: выпал густой.

По словам секретаря, до Астрахани, расположенной на берегу Каспийского моря, пути — два месяца с половиною, и даже больше но я должен через 6 дней достигнуть Волги и, так как она еще не замерзла, то я поплыву по ней и прибуду к Каспийскому морю через три недели. Насколько я понимаю моего переводчика, Великий Князь желает поторопить меня с отъездом, дабы я мог путешествовать по воде, ибо дорога по сухопутью, чрез Татарские степи не только более длинна и утомительна, но к тому же еще и опасна. По моему, Волга должна быть камнем, а не рекою, если она не замерзла при том холоде, какой мы испытываем. Бог свидетель что я истратил 86 дукатов на лисьи и овечьи меха, шапки, шаровары ⁴¹, сапоги, перчатки и т. п. для моих спутников и для себя лично. Дукаты здесь принимают только необрезанные (de poids) Молю Бога, да благословит Он меня, твердо решившегося направить всю свою деятельность и все свои умственные способности к успешному выполнению, возложенного на меня, поручения, не щадя здоровья и жизни. Позволяю себе почтительнейше поручить Вашей Милости мою жену. Я составил завещание в ее пользу и вручил его [50] Великому Канцлеру, с просьбою о его утверждении. Просьба моя была благосклонно принята, но так как я между тем уехал, то Его Милость г. Барвиций не успел передать ее, при мне, г-ну Диц (Dietz), секретарю (secretaire) Тироля, для отправления. Я просил еще об одном владении в Тироле и моя просьба была уважена, но я не дождался окончания сего дела. Именем Бога заклинаю Вашу Милость, расспросите г-на Диц об этом, устройте все, как можно лучше, для моей жены и перешлите ей эти документы в Боцен. Я знаю, что предпринимаю опасное путешествие, но все воз можно, при помощи Бога, на Которого я полагаюсь. Я уверен, что quo autore tantum provinciam suscepi, eodem domino adjutore ubique tutum me futurum et omnia ex sententia gesturum ⁴². Еще не слышно ничего о г. Аврааме фон Донау ⁴³; меня так часто о нем спрашивают, что мне кажется, что сомневаются в его приезде и это вызывает некоторое недовольство. Не взыщите, Ваша Милость, за длинное письмо: мне хотелось подробно объяснить Вам все. Смиренно молю Всемогущего Бога, да дарует Он Нашему Всемилостивейшему Государю, а также и Вам благополучный Филипповский пост (un heureux Avent) и счастливый Новый Год. И да пошлет Он, в божественном своем примышлении, Вам (en sa divine providence) еще много столь же счастливых лет. — Аминь.

Illustrissimae Dominationis V. servns addictissimus, affinis indignus.. Стефан Какаш из Залонкемени.

Еще прошу я Вашу Милость, не сочтите за признак тщеславия, что я прибавил к моему имени, слово "affinis" ⁴⁴. Я сделал это для того, чтобы мое начальство (mes superieurs) не дивилось тому, что я пишу Вашей Милости конфиденциальные письма, более длинные, нежели те, которые я посылаю им.

Государь мой! Я кончал мое письмо, когда ко мне явился секретарь Канцлера с двумя молодыми московитами, знатного происхождения, и об явил мне, что эти молодые люди будут сопровождать меня до Казани. В этом городе я найду двух других, которые поедут со мной до Астрахани, ибо Весь этот переезд слишком велик для того, чтобы те могли сопутствовать мне до конца. Астрахань — страна Скифов, простирающаяся до Каспийского моря; [51] главный город в ней носит тоже название. Это — emporium Tartarorum ⁴⁵ и её обитатели признают себя вассалами Великого Князя московского. В некоторых книгах этот город упоминается под названием Citracanum. Мне еще неизвестно, поедут ли, данные мне в спутники, молодые люди, на мой счет, или нет. Кроме того, секретарь мне об явил, что приготовлено пять двуместных саней, запряженных, каждые, одною лошадью. Время покажет, будут ли эти лошади также кормиться на мой счет, или нет. Завтра, утром, Канцлер, сам, даст мне грамоту к Кизилбаше, т. е. Персидскому Шаху, и другие бумаги. Мне надо быть совершенно готовым, и сани должны быть уже нагружены, так, чтобы я немедленно мог отправиться в путь. Мне нельзя иметь более аудиенции у Императора, ибо Его Величество проводить почти все время в постели, но Канцлер будет говорить со мною от имени Его Величества и даст мне благословение за него. Кончаю на этом мое письмо и ничего не буду в состоянии прибавить к нему, так как завтра утром я должен выехать, тотчас после свидания с Канцлером. А между тем, мне бы хотелось сообщить Вашей Милости о моем разговоре с ним. Я посылаю настоящее письмо до Полоцка с одним из моих служителей, уроженцем этого города и оставившем там жену. Полоцк — укрепленный город, принадлежит Польскому государству. Он был отнят у московитов королем Стефаном. Я направляю мои письма к патеру Михаилу Слубовскому, ректору Полоцкой семинарии, который перешлет их Иезуитам в Краков. Я бы охотно взял вышеупомянутого слугу с собою в Персию: он хорошо говорит по московски и оказал мне здесь большие услуги, как переводчик. Я его нанял проездом через Краков, на один год, за крупную сумму, но скрыл от него, равно как и от остальных всех слуг, (что дало повод ко многим неприятностям) мое намерение ехать в Персию, а теперь он не соглашается на это путешествие, из-за жены своей. Я даю ему 10 дукатов на дорожные расходы, сверх того, что я накупил для него. Итак, нас всего восемь человек или, вернее, десять, если считать двух московитов. Нет ничего такого нового, чтобы я мог сообщить Вашей Милости. Я тщательно справлялся: не находится ли Персидский Шах во враждебных отношениях с нашим наследственным врагом, но здесь об этом ничего верного не знают. Великий Князь послал в прошлом [52] году посольство в Перст, но оно еще не возвращалось оттуда. Господь Всемогущий да хранит Вас в добром здоровье, я же почтительнейше препоручаю себя Вашей Милости.

II.

Второе письмо Ст. Какаша к бар. Вольфу Унферцахт.

(Адрес и начало письма — те же, что и в первом ).

Москва, 26 ноября 1602 г.

Сегодня, рано утром, часа два тому назад, я имел прощальное свидание с Канцлером и хотел уже отправляться, а бывший у меня слугою, Матвей Афанасьевич Нероновский, уже садился на лошадь, чтобы везти мои письма, как вдруг явился слуга от Канцлера и от его имени попросил меня отложить на два дня отъезд моего слуги, ибо Великий Князь пожелал дать ему письмо от себя я Его Величеству Римскому Императору. Я попросил тогда отсрочки и для себя, на полчаса, чтобы написать Вам и сообщить, что со мною делается, но мог исполнить это лишь после того, как мой слуга вернулся от Канцлера и принес мне разрешение на это. Предложение Канцлера ⁴⁶ меня несколько смутило, ибо мой слуга намеревался ехать лишь до Полоцка. По зрелом обсуждении, я решил, что самое лучшее, на что я могу решиться, это — уговорить моего слугу, чтобы он отвез письмо Великого Князя, вместе с моими, в самую Прагу, на что он согласился, но на следующих условиях: 1-ое, что я выхлопочу для него, при посредстве папского нунция в Польше, освобождения от взноса тридцатой доли, так как он занимается торговлей, и от времени до времени, ездить в Ригу за покупками. Находясь в затруднительном положении, я был вынужден обещать ему это, надеясь на благорасположение нунция. Я напишу об этом Его Преосвященству господину нунцию, а также и Его Преосвященству, епископу Каковскому, Бернгарду Мациевскому, который нередко оказывал мне знаки благоволения. В случае, если мой посланный исполнит свое обещание. и доедет сам до Праги, то я прошу Вашу Милость достать ему рекомендательное письмо от Его Преосвященства, нунция Филиппа Спинелла к Его Преосвященству Клавдии Рангони, нунцию в Польше. Чрез это он легче достигнет того, чего желает, если только Ваша Милость не найдете иной какой, лучшей, награды для него. [53]

Второе его условие то, что Его Величество, Всемилостивейше Государь мой, соблаговолит пожаловать ему подарок, в знак того, что доволен им, и даст ему денег на путевые издержки, также и на пропитание его, как во время пути, так и во врем пребывания его в Праге.

Полоцк находится в двухстах сорока милях от Праги

Спешу сообщить Вашей Милости и то, что сказал мне Канцлер сегодня утром. Он начал с того, что извинился, что Его Величество отказал мне в прощальной аудиенции, но что могу теперь уже считать, что удостоился этой милости, так как Великий Князь намерен принять меня, когда я буду ехать обратно.

Затем, он ответил мне следующее на просьбы, изложены в моей челобитной:

1. В ответ на просьбу, дать мне свободный пропуск чрез Московию и препоручить меня вниманию соседних государей, Его Величество дал мне двух служащих при его дворе, в спутники до Казани, и обещал написать туда, чтобы два других лица были бы готовы проводить меня до Астрахани, пограничного города Московского княжества. Кроме того, Его Величество обещал написать Татарским и прочим князьям и начальникам, о свободном пропуске меня чрез их владения, и уверял меня, что мне нечего бояться и что до Казани мне не придется платить, ни за лошадей, ни за сани

2. Его Величество согласился дать мне переводчика, хорошо знающего по персидски, о котором я просил, обещая послать об этом точный указ воеводе в Астрахань.

3. Его Величество также прикажет этому воеводе, согласно третьей моей просьбе, приготовить хорошее судно и опытного шкипера а равно и прикрытие для переправы моей чрез Каспийское море.

4. В исполнение моей четвертой просьбы, все это будет готово к тому времени, когда подует попутный Ветер, дабы ничто не г мешало моему от езду.

5. Кроме того, согласно желанию Его Величества Римского Императора, Его Величество написал Аббасу Кизилбаше, и эту грамоту мне сейчас вручили. — Секретарь еще вчера объявил мне, что мне позволено отправить моего слугу с письмами. В конце концов, он прибавил, что я могу быть уверен, что Его Величество благоволит ко мне и рад был видеть меня; что Е. В. желает мне доброго пути и счастливого возвращения, и что самое лучшее для меня — возвращаться опять через Московию, где я могу твердо [54] рассчитывать на то, что найду у Е. В. самый ласковый прием. За все эти милости я усердно, насколько могу, благодарил 

Спешу этим закончить мое письмо. Так как уже скоро 12 часов, то я посылаю к Канцлеру сказать, что я желал бы отложить свой отъезд до завтра. Мне надо еще писать папскому нунцию, и епископу в Кракове, по поводу просьб моего гонца. Еще раз препоручаю себя и все мое семейство Вашей Милости, от глубины сердца желая Вам и всем Вашим родственникам, да пошлет Вам Господь долгую и счастливую жизнь. Коли Бог даст, то я напишу Вашей Милости еще из Казани, с кем либо из моей свиты. — Москва 26 ноября 1602 года.

Вашей Милости нижайший и покорнейший слуга Стефан Какаш из Залонкемени.

Еще раз покорнейше прошу Вашу Милость, не принять за знак гордости и тщеславия с моей стороны то, что я, недостойный и ничтожный человек, дерзаю называть себя Вашим родственником. Я сказал это и моему гонцу для большего уверения его в том, что его, труды не останутся без вознаграждения. Я уверен, что он теперь добросовестно исполнит поручение.

Я ежедневно благодарю и должен всю жизнь свою благодарить Господа за выпавшее на мою долю счастье. Не будь письма от Великого Князя, моему гонцу не нужно было бы ехать до Праги, и мои письма были бы доставлены св. отцам в хорошие руки. Но так как я должен ехать, а гонцу моему приходится дожидаться письма Великого Князя, то я не счел удобным подвергнуть случайности важное послание к моему Всемилостивейшему Государю. А между тем доставка его обойдется не дорого, ибо если гонец получит от короля Польского просимую им милость, то он вполне удовольствуется этою наградою ⁴⁸.

40 У г. Шефера приложена эта речь, но я нашел лишним приводить ее здесь, так как просьбы Какаша изложены во втором письме его.

41 В немецком издании книги Аделунга приведено это место из письма Какаша; там сказано "schalauarien" что вполне хорошо переводится через "шаровары". Г. Шефер почему то переводит это слово через " houseaux" т.-е. " род штиблет " или "гетр" (guetres).

42 Т.-е. я уверен, что тот, кто приказал мне предпринять путешествие, Везде будет меня защищать, и что я исполню все как следует.

43 Видимая описка; Какаш разумеет Генриха фон Логау.

44 Родственник по браку, зять или шурин. 

45 Главный рынок.

47 Отвезти письмо Годунова к Рудольфу II, в Прагу.