Полное описание монголо-татар. Введение.

Библиотека сайта XIII век

ПОЛНОЕ ОПИСАНИЕ MOHГОЛО-ТАТАР

МЭН-ДА БЭЙ-ЛУ

МЭН-ДА БЭЙ-ЛУ — ВАЖНЫЙ ИСТОЧНИК ПО ИСТОРИИ ДРЕВНИХ МОНГОЛОВ

Публикуемое описание из всех дошедших до нас записок китайских путешественников XIII в. является древнейшим, специально посвященным монголам.

В китайской литературе начиная с XIV в. считалось, что автором Мэн-да бэй-лу был Мэн Хун. Эта же версия была принята и в Европе в XIX в., когда в научный обиход стали вводиться новые китайские источники о монголах. Но в 1926 г. в послесловии к своему изданию Мэн-да бэй-лу Ван Го-вэй подверг сомнению авторство Мэн Хуна. Как отмечает китайский ученый, в обширной биографии Мэн Хуна, содержащейся в Сун ши (“Истории [династии] Сун”) ¹, нет никаких сведений, которые говорили бы о том, что он когда-либо отправлялся к монголам в качестве посла. В 1221 г. южносунский императорский двор послал некоего Гоу Мэн-юя ² к Чингис-хану в далекую Среднюю Азию, где монгольский полководец находился в то время в завоевательном походе. Гоу Мэн-юй посетил Чингис-хана и оставил записки о своем путешествии — Гоу Мэн-юй ши-бэй лу (“Описание посольства Гоу Мэн-юя на север”), которые, к сожалению, не сохранились.

Автор Мэн-да бэй-лу, как видно из текста сочинения, побывал только в Яньцзине у монгольского главнокомандующего Мухали ³ и не был в ставке Чингис-хана. Следовательно, Гоу Мэн-юй не может быть признан автором рассматриваемого сочинения. В Ци-дун е-юй (“Слово восточноциского [20] дикаря”) писателя второй половины XIII в. Чжоу Ми ⁴, цитируемом Ван Го-вэем, сообщается, что командующий пограничными войсками Хуайдуна ⁵ Цзя Шэ ⁶ в 1221 г. послал чиновника Чжао Хуна “к монгольским войскам в Хэбэе для обсуждения дел” ⁷. Этот же факт зарегистрирован в биографиях Цзя Шэ и Ли Цюаня в Сун ши ⁸. Дата посольства Чжао Хуна и его имя совпадают с упоминаемыми в Мэн-да бэй-лу датой (1221 г.) и именем автора (Хун), которое упоминается в тексте трижды: лл. 3б, 4б, 11б. На основании всего изложенного Ван Го-вэй заключает, что автором Мэн-да бэй-лу был скорее всего Чжао Хун, ездивший к монголам с миссией при императоре Нин-цзуне (1194 — 1224), а не Мэн Хун ⁹.

Авторство Мэн-да бэй-лу было приписано Мэн Хуну, по-видимому, ученым Тао Цзун-и (ок. 1320 — 1399) ¹⁰, составителем Шо-фу ¹¹ — обширного сборника сочинений древних и средневековых писателей. Тао Цзун-и завершил эту работу между 1350 и 1366 гг. Сборник первоначально состоял из 100 глав. Шо-фу был опубликован в 1927 г. издательством [21] “Коммершиэл пресс” с издания Хань-фэнь-лоу, воспроизведшего рукопись Шо-фу минского периода. Мэн-да бэй-лу включено в гл. 54 Шо-фу ¹². Тао Цзун-и, по-видимому, имел экземпляр без указания автора и, решив, что встречающееся в тексте имя Хун принадлежит известному сунскому генералу — современнику описываемых событий, приписал авторство Мэн Хуну.

В биографии Мэн Хуна (1195 — 1244) ¹³ в Сун ши, начиная с 1217 г. упоминается о его борьбе с цзиньцами. Когда в 1233 г. монголы и Южные Суны предприняли совместные военные действия против государства Цзинь, Мэн Хун командовал южносунскими войсками. Совместно с монголами он штурмовал Цайчжоу, куда бежал цзиньский император; 9.II.1234 г. город пал и побежденный император повесился. Труп его был сожжен, а прах и сокровища Мэн Хун и монгольский командующий поделили между собой. Впоследствии Мэн Хун воевал против бывших своих союзников — монголов ¹⁴. Но нигде в его биографии, в которой подробно рассказывается о событиях его жизни, как справедливо считал Ван Го-вэй, не упоминается о посольстве к монголам. Мнение Ван Го-вэя об авторстве Чжао Хуна было признано П. Пельо убедительным ¹⁵. Биография автора почти совсем неизвестна. Чжоу Ми [22] упоминает о нем как об и-лэй чжи Чжао Хун — “Чжао Хуне другой расы” ¹⁶ по отношению к Сунам. Он происходил, очевидно, из тех представителей некитайских народов, которые, переходя на службу к китайцам, жаловались фамилией сунских императоров Чжао.

Что касается даты написания Мэн-да бэй-лу, то она, как указывалось выше, упоминается в самом тексте и не вызывает сомнений. Автор Мэн-да бэй-лу пишет: “Весной прошлого года [я], Хун, каждый раз видел, как в отправляемых ими документах [они] назывались еще „великой династией", а названия годов правления обозначались как „год Зайца" или „год Дракона". Только в прошлом году [они] переменили [название года] на гэн-чэнь (6.II.1220 — 24.I.1221), а нынешний называют годом синь-сы (25.I.1221 — 12.II.1222)” (л. 4б). На основании этой цитаты можно предположить, что Чжао Хун еще в 1220 г. находился среди монголов или поддерживал связь с ними, а в 1221 г. побывал в Яньцзине у наместника Чингис-хана — Мухали и написал о том, что он видел и слышал, общаясь с яньцзинскими монголами.

Сочинение Чжао Хуна представляет собой небольшую записку, но озаглавлено Мэн-да бэй-лу — “Полное описание монголо-татар”. По-видимому, это объясняется тем, что в нем кратко представлены все стороны жизни монголов и в этом смысле описание является “полным”. Мэн-да бэй-лу входило в упомянутый выше Шо-фу.

На основании первоначального Шо-фу Тао Цзун-и сочинение было включено в Гу-цзинь шо-хай ¹⁷ — сборник сочинений различных авторов, составленный ученым Лу Цзи. [23] Перевод В.П. Васильева был сделан по тексту из рассматриваемого сборника издания 1821 г., до сих пор сохранившемуся в ЛО ИВАН ¹⁸. Ван Го-вэй при подготовке критического текста Мэн-да бэй-лу, как видно из его послесловия, имел в своем распоряжении текст из Гу-цзинь шо-хай и рукописный список из Шо-фу Тао Цзун-и.

Кроме Шо-фу и Гу-цзинь шо-хай Мэн-да бэй лу вошло еще в состав компиляции минского периода Ли-дай сяо-ши (“Исторические повествования разных эпох”), составленной Ли Ши ¹⁹. В 1940 г. было опубликовано фотолитографическое издание Ли-дай сяо-ши по минскому печатному изданию в серии Ин-инь юань — мин шань-бэнь цун-шу ши-чжун (“Десять факсимиле собраний юаньских и минских редких книг”) ²⁰. Текст Мэн-да бэй-лу, содержащийся в Ли-дай сяо-ши, не отличается от текста, который мы находим в Гу-цзинь шо-хай, за исключением того, что в Ли-дай сяо-ши опущены подзаголовки и вместо этого каждый раздел памятника начинается с иероглифа, вынесенного выше остальных. Это объясняется тем, что тексты рассматриваемого сочинения в обоих изданиях восходят к одному и тому же источнику — Шо-фу Тао Цзун-и. Мэн-да бэй-лу также было включено в Цун-шу цзи-чэн — огромную серию книг, составленную шанхайским издательством “Коммершиэл пресс” в 1935 — 1937 гг. ²¹. На оборотной стороне обложки издания [24] Цун-шу цзи-чэн (кн. 3906, вышла в 1940 г.) указано: “Эта книга (т. е. Мэн-да бэй-лу. — Н. М.) содержится как в Гу-цзинь шо-хай, так и в Ли-дай сяо-ши, отобранных для Цун-шу цзи-чэн нашего издательства. Шо-хай [было составлено] раньше. Поэтому печатаем [Мэн-да бэй-лу] по нему”. В этом издании воспроизводится текст из Гу-цзинь шо-хай со всеми погрешностями. Кроме того, к сожалению, допущены некоторые новые опечатки. В каталоге Дэн Янь-линя отмечаются другие издания этого сочинения, которых я не смог достать ²². Об одном из них П. Пельо в своей рецензии на собрание сочинений Ван Го-вэя 1928 г. писал, что к 1900г. существовало Мэн-да бэй-лу чжу (“Комментарий к Мэн-да бэй-лу”) Цао Юань-чжуна. Он указывал, что Ван Го-вэй, по-видимому, не видел издания Цао Юань-чжуна, так как ни единым словом не упоминает его в своих примечаниях ²³. П. Пельо сам также не имел работы Цао Юань-чжуна, Очевидно, она представляет большую редкость.

Как бы то ни было, все позднейшие издания Мэн-да бэй-лу прямо или косвенно восходят к Шо-фу Тао Цзун-и XIV в. Как видно из колофона ксилографа, а также из текста памятника, Ван Го-вэй взял за основу текст Мэн-да бэй-лу из Гу-цзинь шо-хай и, сличив с минским рукописным списком [25] из Шо-фу, хранящимся у господина Фу из Цзянъаня ²⁴, указал на разночтения. Разночтений оказалось немного. Примечания к тексту были написаны им, возможно, в 1925 или начале 1926 г., когда он работал и над Шэн-у цинь-чжэн лу цзяо-чжу (“Сверка и комментарий к „Описанию личных походов священно-воинственного [императора Чингиса]"”), впервые опубликованным одновременно с Мэн-да бэй-лу цзянь-чжэн ²⁵. В примечаниях Ван Го-вэй представил выписки из многочисленных источников — династийных историй — Сун ши, Ляо ши, Цзинь ши, Юань ши, а также ТИМ (обеих версий — монгольской, затранскрибированной китайскими иероглифами, и китайской), Хэй-да ши-люе, Цза-цзи Ли Синь-чуаня ²⁶, Чан-чунь си-ю цзи и других сочинений. Работа Ван Го-вэя была высоко оценена П. Пельо ²⁷.

Мэн-да бэй-лу цзянь-чжэн, представляющее собой критическое издание записки южносунского посла с комментарием, было напечатано в 1926 г. в составе Мэн-гу ши-ляо цзяо-чжу сы-чжун (“Четыре сверки и комментария к историческим материалам о монголах”) Ван Го-вэя научно-исследовательским институтом при университете Цинхуа в Пекине вместе с Шэн-у цинь-чжэн лу цзяо-чжу, Чан-чунь си-ю цзи чжу и Хэй-да ши-люе цзянь-чжэн (“Примечания к „Краткому описанию черных татар"”), а также Да-да као (“Исследование о татарах”) и Ляо Цзинь ши мэн-гу као (“Исследование о монголах периодов Ляо и Цзинь”) в четырех книгах ²⁸.

Мэн-да-бэй-лу цзянь-чжэн вошло в собрание сочинений [26] Ван Го-вэя Хайнин Ван чжун-кэ гун и-шу (“Посмертное собрание сочинений чжун-кэ гун ²⁹ Вана из Хайнина”), изданное во второй половине 1927 — первой половине 1928 г. ³⁰ под наблюдением его учителя Ло Чжэнь-юя (1866 — 1940), и в собрание сочинений (более полное) Ван Го-вэя 1940 г. ³¹. Существует еще отдельное издание Мэн-да бэй-лу и Хэй да ши-люэ с комментариями Ван Го-вэя 1936 г. ³².

Переходя к краткой характеристике содержания публикуемого нами сочинения, необходимо отметить, что это не обычные путевые записки о впечатлениях автора с указанием точных дат, как Си-ю цзи монаха Чан-чуня, а отчет путешественника, построенный по строгому плану и разбитый на небольшие разделы. Это сумма впечатлений автора о монголах в Северном Китае, где он побывал в качестве южносунского посла командующего войсками пограничного района.

Чжао Хун, общавшийся как посол прежде всего с представителями высших кругов монгольского общества, сообщает нам некоторые важные сведения об организации политического управления Северным Китаем, большая часть которого ко времени прибытия туда этого посла была оккупирована монголами. Больше всего он говорит о сподвижнике Чингис-хана — Мухали, который накануне выступления монгольских войск в поход в Среднюю Азию в 1217 г. был оставлен завоевывать Северный Китай. Автор, в частности, рассказывает о нем: “Среди тех, кто оказал [императору] помощь при основании [монгольского государства], есть их тай-ши ³³ и го-ван ³⁴. ...[Мухали] на аудиенции [у императора] был [27] пожалован [должностями] главнокомандующего войсками в Поднебесной и управляющего и [титулами] тай-ши и го-вана. [Он] черный татарин. За последние десять лет [он] совершает карательные походы на восток и на запад и устрашает и потрясает варваров и китайцев. Все важные дела, [относящиеся к] походам и войнам, решаются [им] лично. Поэтому [его] называют временно замещающим императора. В платье и системе [церемониала] целиком следует установлениям, [существующим] для сына Неба” (лл. 8а — б). Это, очевидно, подтверждает содержащееся в Юань ши и других источниках указание на то, что за заслуги в завоевании Китая Чингис-хан приказал оказывать Мухали такие же почести, как ему самому.

Монгольские завоеватели при покорении Северного Китая, находившегося уже более ста лет под властью чжурчжэней, широко использовали политические противоречия между чжурчжэнями как захватчиками, с одной стороны, и киданями и китайцами, — с другой. Крупные китайские и киданьские военачальники и чиновники, находившиеся на службе у чжурчжэней, часто проявляли равнодушие к судьбе их династии Цзинь и переходили на сторону монголов ³⁵. В рассматриваемом сочинении мы встречаемся с рядом представителей киданьской и китайской правящей верхушки, которые за услуги, оказанные ими монгольским завоевателям в покорении Северного Китая, были выдвинуты на высокие военно-административные посты.

Так, например, об одном из китайских военачальников автор пишет: “...некто по имени Лю Бо-линь, уроженец округа Юньнэй ³⁶ в землях Янь. Раньше [он] был начальником — [28] командующим войсками у цзиньцев и перебежал к татарскому владетелю ³⁷. [У него] есть сын. [Он] весьма храбр, и, когда погиб в сражении старший сын татарского владетеля Тэмoджина, [последний] выдал замуж за сына Бо-линя жену старшего сына. [Бо-линь] вместе с татарами брал Яньцзин и другие земли и имеет большие заслуги. Бо-линь в прошлом уже был пожалован [титулом] вана. Недавно ушел на покой и пребывает дома в праздности. Его сын ныне является наместником Сицзина” (л. 9а) ³⁸.

Лю Бо-линь (1149 — 1221), как сообщается в его биографии в Юань ши, был уроженцем Цзинаня (Шаньдун) ³⁹ и являлся цзиньским тысячником — начальником обороны Вэйнина (Ча-хар). Когда в 1211 г. ⁴⁰ Вэйнин был осажден монгольскими войсками, он сдался Чингис-хану. Лю Бо-линь во главе своих войск под командованием Елюй Ту-хуа брал города в Шаньхоу (территория, расположенная за заставой Цзюйюн-гуань, т. е. “застенная” территория Северного Китая). После того как Сицзин был взят монголами в 1213 г., он был назначен наместником Сицзина и помощником главнокомандующего войсками с вручением ему золотой пайцзы. В 1215 г. он участвовал во взятии Чжунду (совр. Пекин) и в дальнейшем вместе с монголами брал многие другие города. Вместе с ним в боях участвовал его сын Лю Ни (Лю Хэй-ма), отличавшийся большой храбростью. После смерти отца Лю Хэй-ма наследовал его должности ⁴¹. Автор Мэн-да бэй-лу подтверждает эти сведения. Лю Хэй-ма уже в 1221 г., до [29] смерти отца, очевидно, исполнял его обязанности и находился в Сицзине в качестве наместника, т. е. фактически командующего войсками на месте. Однако в других источниках не сообщается о присвоении Лю Бо-линю титула вана и женитьбе его сына на вдове старшего сына Чингис-хана Джoчи. Чингис-хан, насколько можно судить по источникам, никому, кроме Мухали, получившего титул го-вана, не давал титула вана, а также не отдавал своих невесток в жены китайцам. Это сообщение Чжао Хуна, очевидно, является недоразумением.

Далее в Мэн-да бэй-лу мы читаем о “его превосходительстве министре Да-гэ” (да-гэ сян-гун), который в то время являлся наместником Яньцзина (л. 9а — б). Да-гэ, очевидно, не является собственным именем, хотя автором, не знающим монгольского языка, оно могло быть принято за таковое. Выражение да-гэ сян-гун может быть отнесено к разряду терминов-гибридов и расшифровано как dа[ru]?а~dа[r]?а — сян-гун (“его превосходительство министр”), т. е. как сочетание, в котором оба компонента — и монгольский (dа[ru]?а~dа[r]?а), и китайский (сян-гун) — обозначали одно и то же ⁴².

Ли Чжи-чан (1193 — 1256), автор дневника Чан-чуня, в записях за 1220 — 1226 гг. называет правителя Яньцзина син-шэн Ши-мо гун (“его превосходительство управляющий Ши-мо”) ⁴³, Яньцзин син-шэн цзинь-цзы Ши-мо гун (“управляющий Яньцзином цзинь-цзы [гуан-лу да-фу] его превосходительство Ши-мо”), цзинь-цы Ши-мо гун ⁴⁴ и просто син-шэн или сян-гун ⁴⁵. Пэн Да-я, совершивший в 1233 г. путешествие в монгольские степи через Яньцзин, сообщает об “управляющем — да-гэ Яньцзина Хань-та-бу” (Яньцзин да-гэ син-шэн Хань-та-бу), сыне Мин-аня, военачальника-киданьца ⁴⁶. Ван Го-вэй справедливо отождествляет Да-гэ сян-гун и Да-гэ [30] син-шэн Хань-та-бу с Сянь-дэ-бу, сыном киданьского военачальника на монгольской службе Ши-мо Мин-аня (1164 — 1216) (л. 9б). Ши-мо Мин-ань, кидань из Хуаньчжоу (Чахар), перешел на сторону монголов в 1211 г., когда Чингис-хан начал войну против чжурчжэней. В его биографии в Юань ши сказано по этому поводу: “Когда в году жэнь-шэнь (1212) Тай-цзу (т. е. Чингис-хан. — Н.М.) штурмом взял Фучжоу (на территории бывшей провинции Чахар в районе Долоннора) ⁴⁷ [государства] Цзинь и собирался пуститься в преследование [цзиньцев] на юг, цзиньский владетель приказал чжао-тао ⁴⁸ Хэ-ши-ле Цзю-цзиню прийти с подкреплением. В то время Мин-ань состоял под его командованием. Цзю-цзинь сказал ему: „Ты когда-то ездил на Север послом и давно знаешь владетеля монгольского государства. Отправься к нему, подъезжай к [его] лагерю и спроси его, почему (он] поднял войска. Если [он] не согласится [уступить], то отругай его!" Мин-ань сперва поступил, как ему было приказано. Но вдруг [он] подстегнул коня и поскакал сдаваться. Император приказал связать его, чтобы допросить по окончании боя. Когда [он] разбил цзиньские войска, вызвал Мин-аня и с укором сказал ему: „Почему ты поносил меня, а потом сдался?" [Мин-ань] ответил: „[Я, ваш] слуга, давно стремился перейти [к вам]. В тот раз был послан Цзю-цзинем, боялся, что он заподозрит, и поэтому говорил такие слова. Иначе как [мог бы] почтительно узреть [ваш] небесный лик?" Император одобрил его речь и освободил его, приказал [ему] провести монгольские войска и занять Восточное и Западное лу ⁴⁹ [31] Юньчжуна” ⁵⁰. Как видно из этого отрывка из Юань ши, Ши-мо Мин-ань изменил цзиньцам в 1212 г., но дата — 1211 г., принятая Ту Цзи, точнее. Судя по приведенной цитате, он и до 1211 г. бывал у Чингис-хана. По Ту Цзи, Ши-мо Мин-ань в 1211 г. был отпущен Чингис-ханом в цзиньский лагерь, в 1213г. снова прибыл к монгольскому хану в составе цзиньского посольства во главе с Нэй-цзу Чэн-хуем, отправленным к монголам для ведения переговоров о мире, и навсегда остался у Чингис-хана ⁵¹. Эта же версия была принята Кэ Шао-минем ⁵². Следовательно, Ши-мо Мин-ань, по-видимому, был лазутчиком монгольского хана в цзиньском лагере до 1213 г. В 1214г., когда цзиньский двор переехал на юг в Бяньлян (совр. Кайфын), он и братья Елюй Ахай и Елюй Ту-хуа были проводниками монгольской армии под командованием Са-мо-хэ (Samoqa), которая соединилась с восставшими киданьскими войсками цзиньского императора под командованием Джода и, заняв многочисленные китайские области, осадила Чжунду. Ши-мо Мин-ань неоднократно отличался в боях при осаде Чжунду, павшего в 1215 г. ⁵³. Когда в 1216 г. он умер, его старший сын Сянь-дэ-бу, как сообщается в Юань ши, получил как [32] наследник отца должность яньцзин син-шэн — “управляющего Яньцзином” ⁵⁴.

Административный термин син-шэн можно передать на русский язык как “управляющий”, “губернатор”, когда он употребляется в качестве названия должности конкретного лица. Син-шэн — сокращение от син шан-шу шэн (“подвижный шан-шу шэн”), а шан-шу шэн было названием цзиньского центрального правительства. Син шан-шу шэн или син-шэн было местным органом власти, “правительством” определенного района ⁵⁵. В Яньцзине син-шэн было создано монголами в 1215г.

В китайских источниках, относящихся к раннему периоду господства монголов в Китае, часто сообщается о титулах и должностях, содержание которых не соответствовало действительному положению их носителей. Но власть Ши-мо Сянь-дэ-бу, как показывают цитированные выше источники, была реальной. И. де Рахевильц отмечает, что в бывшей цзиньской столице после ее взятия в 1215 г. Чингис-ханом власть была передана киданьским перебежчикам во главе с Ши-мо Мин-анем и Елюй Ахаем ⁵⁶. Сын первого Ши-мо Сянь-дэ-бу, отличавшийся своей жестокостью, примыкал к той части [33] монгольской знати, которая стояла за хищническую, бессистемную эксплуатацию покоренных стран ⁵⁷. В надгробной надписи на могиле Елюй Чу-цая (1189 — 1243), составленной Сун Цзы-чжэнем, и биографии Елюй Чу-цая в Юань ши сообщается о многочисленных убийствах и ограблениях жителей Яньцзина сторонниками Ши-мо Сянь-дэ-бу ⁵⁸. Произвол местной администрации принял такие размеры, что в 1228 г. Толуй, представлявший монгольскую ханскую власть в период междуцарствия 1227 — 1229 гг., был вынужден послать военачальника Тачара и Елюй Чу-цая в Яньцзин для расследования. После того как территория Северного Китая в 1230 г. для организации сбора податей была разбита на 10 крупных административных единиц — лу, Ши-мо Сань-дэ-бу стал во главе лу Яньцзин. Он поддерживал связи не только с монгольским ханским двором, но и с другими влиятельными представителями монгольской знати. В 1231 г. Елюй Чу-цай предложил Oгoдэй-хану изъять право сбора налогов у “старших чиновников” лу ⁵⁹ и объявить о независимости налоговых управлений (кэ-шуй со) от местных гражданских и военных властей в целях прекращения произвола со стороны китайских и киданьских военачальников, ставленников монголов, и увеличения фискальных поступлений в ханскую казну. Но, как говорится в надгробной надписи на могиле Елюй Чу-цая, “влиятельные и знатные не могли оставаться [34] спокойными”. И в надписи, и в Юань ши из недовольных новой мерой хана, которая привела бы к сосредоточению всех доходов от обложения покоренного населения в центральной казне и усилению ханской власти, назван Ши-мо Сянь-дэ-бу, который через дядю Oгoдэя, младшего брата Чингис-хана, Тэмугэ-отчигина добивался казни автора проекта — Елюй Чу-цая ⁶⁰. По всей вероятности Ши-мо Сянь-дэ-бу в 1235 г. ⁶¹ еще занимал должность правителя Яньцзина и одноименного лу. В Мэн-да бэй-лу упоминаются также и другие должностные лица, кидани по племенной принадлежности, на высоких должностях в монгольской администрации Северного Китая (лл. 9а — 11б).

Как известно, в кочевую ставку Чингис-хана часто приезжали выходцы из Средней Азии, в частности купцы, которые вели торговлю в степях. Некоторые из них входили в число приближенных его и выполняли его поручения. Они пользовались значительным влиянием при монгольском дворе как при Чингис-хане, так и при его преемниках. Чжао Хун рассказывает нам об одном из них: “За ним ⁶² следует некто по имени Джаба[р]. [Он] уйгур ⁶³, уже стар и [совместно с [35] Ши-мо Сянь-дэ-бу] также ведает делами в Яньцзине” (л. 10б). В своем примечании Ван Го-вэй отождествляет его с одним из приближенных Чингис-хана — Чжа-ба-эр хо-чжэ (jabar Qoje, = ja'far Xwаjah), старцем, умершим в возрасте 118 лет (точные годы жизни неизвестны).

Джафар-ходжа на самом деле был мусульманином. Он присоединился к Чингис-хану очень рано, еще до 1203 г., так как он и мусульманский купец Хасан значатся в числе участников так называемого Бальджунского договора, относимого к этому году ⁶⁴, когда в трудную пору после неудачной битвы будущего монгольского хана с кэрэитами Чингис-хан и его сподвижники якобы пили мутную воду озера Бальджуны и клялись в верности друг другу. Джафар-ходжа был одним из самых первых монгольских даругачи ⁶⁵ — [36] уполномоченных монгольских властей для контроля за местными чиновниками в завоеванных районах. В его биографии в Юань ши сообщается: “Когда император возвратился на север, Чжа-ба-эр (Jabar) был оставлен охранять Чжунду вместе со всеми полководцами. [Ему] была дана [должность] главного даругачи (ду да-лу-хуа-чи) Поднебесной [на всей территории] к северу от Хуанхэ и к югу от Темэнь и пожалованы 100 семей на поддержку в старости и дома знати в качестве резиденции” ⁶⁶. Как известно, Чингис-хан ушел из-под стен Пекина за заставу Цзюйюнгань в 1214 г. Но в нашем тексте речь идет об “охране Чжунду”. Чжунду был взят монголами и их союзниками из киданей 31 мая 1215 г. ⁶⁷. Чингис-хан, находившийся в Хуаньчжоу на отдыхе по случаю летней жары, послал Шиги-Хутуху в Чжунду, произвести опись сокровищ цзиньского императора и оставил там во главе администрации Ши-мо Мин-аня, одним из первых вошедшего в город и организовавшего оборону его ⁶⁸. Надо полагать, что монгольский хан, который теперь твердо решил окончательно завоевать страну, одновременно назначил Джафара главным даругачи Северного Китая. Джафар продолжал пребывать в Янь-цзине и был связан с Ши-мо Сянь-дэ-бу по управлению Янь-цзином в 1224 — 1225 гг. в качестве эмиссара хана ⁶⁹. И. де Рахевильц полагает, что он как старый и верный друг Чингис-хана, возможно, контролировал inter alia деятельность ставленников монголов — киданьских и китайских чиновников ⁷⁰.[37]

Монгольские правители привлекали на военные и административные должности не только китайцев, киданей и лиц мусульманского происхождения, но и перебежчиков из самих чжурчжэней, против которых они вели войну. Чжао Хун упоминает нескольких чжурчжэней, находившихся на службе у монголов. Так, он говорит о том, что “еще есть великий министр чжурчжэнь Ци-цзинь” (л. 11а). Здесь речь идет о Пу-ча Ци-цзине. Переход его на сторону монголов зарегистрирован как в Цзинь ши, так и в Юань ши. В первой записи за день дин-чоу 1-й луны 3-го года Чжэнь-ю (17.II.1215) говорится, что “правый помощник командующего (ю фу юань-шуай) Пу-ча Ци-цзинь сдался великой Юань со своими войсками” ⁷¹. Во второй сообщается, что “в первую луну весной года и-хай (1.II. — 1.III.1215) цзиньский правый помощник командующего Пу-ча Ци-цзинь сдал [монголам] Тунчжоу и Ци-цзинь назначен [ими] командующим” ⁷². Чжурчжэньский [38] двор был обеспокоен случаями перехода своих войск на сторону завоевателей в то время, когда его главная столица Чжунду была осаждена и переживала критические дни. Как сообщается в Цзинь ши, в день и-сы четвертой луны (16.V.1215) император приказал “благосклонно простить примкнувших и забранных под угрозой Пу-ча Ци-цзинем, и если кто сумеет убить или схватить Ци-цзиня, то присвоить тому его чин” ⁷³.

В 1231 г., несколько позже описываемых в Мэн-да бэй-лу событий, Елюй Чу-цай положил начало принятию монгольским ханским двором китайских центральных административных институтов. Он создал при монгольском дворе чжун-шу шэн (“великий императорский секретариат”). Сам он был назначен главой этого органа (чжун-шу лином). Но в 1217 — 1223 гг., в период пребывания наместника Чингис-хана Myхали в Северном Китае, по словам Чжао Хуна, в Яньцзине также, по-видимому, функционировали некоторые центральные органы, созданные при монгольском главнокомандующем. У него, очевидно, с самого начала был помимо советников из числа доверенных лиц — киданей и китайцев — штат китайских писарей (монг. бичэчи) и переводчиков для общения с представителями местной администрации. Наш автор неоднократно упоминает о бумагах, рассылавшихся монгольскими властями (лл. 4б, 5a). В 1221 г. при его встречах с Мухали переводчиками служили два старших секретаря (лан-чжун) из левого и правого управлений (цзо ю сы) ⁷⁴, чжурчжэни по происхождению (лл. 11б — 12a). Ван Го-вэй считал, что этими переводчиками был Тэмур из Сушэня и Чжан Юй из Ланчуаня, которые были назначены старшими секретарями в 1219 г. (л. 11б). Первый был киданем, а второй — китайцем. Очевидно, это были люди, случайно знавшие монгольский язык или изучившие его ввиду необходимости. В 1235 — 1236 гг. Сюй Тин уже застал в Яньцзине специальные школы, где учеников обучали уйгурской письменности и [39] монгольскому языку и готовили переводчиков ⁷⁵. Мы не знаем, было ли у Мухали помимо штата чиновников, очевидно имевшегося у губернатора (син-шэн) Яньцзина Ши-мо Сянь-дэ-бу, еще какое-либо центральное учреждение, стоявшее над всеми оккупированными районами. Такой центральный орган, вероятно, был представлен его канцелярией. Сведения Чжао Хуна о принятии монголами цзиньской системы административного управления и наличии у них должностей шан-шу ли-на (“главы департамента государственных дел”) ⁷⁶ цзо ю сян (“левых и правых министров”), цзо ю пин-чжан (“левых и правых пин-чжанов”) ⁷⁷ и других, которые не совсем точны, относятся ко всей империи (л. 11). Но в канцелярии Мухали некоторые чиновники, по-видимому, имели должности, заимствованные из цзиньской бюрократической системы. Чжао Хун, как сказано выше, видел у Мухали двух старших секретарей из левого и правого управлений. При цзиньском дворе левое управление ведало докладами императору по делам ли-бу (“министерства чинов”), ху-бу (“министерства финансов”) и ли-бу (“министерства ритуала”), а правое управление — докладами по делам бин-бу (“военного министерства”), син-бу (“министерства юстиции”) и гун-бу (“министерства общественных работ”) ⁷⁸. Возможно, что в канцелярии Мухали в Северном Китае существовала подобная специализация отделов. Шан-шу шэна — высшего административного органа и подчиненных ему шести “министерств” по цзиньскому образцу — там еще не было, но функции указанных двух групп “министерств”, которые можно грубо охарактеризовать, с одной стороны, как “гражданские” (чинов, финансов и ритуала) и, с другой — как “военные” (военного, юстиции и общественных работ), надо полагать, были сосредоточены соответственно в двух управлениях — левом и правом.

В рассматриваемой записке можно найти некоторые сведения о дипломатической деятельности монголов. Зная о [40] враждебных отношениях между цзиньским двором и китайским южносунским государством, они стремились заручиться поддержкой Южных Сунов в борьбе против чжурчжэней. Южносунские правители также хотели нанести удар по своим врагам — чжурчжэням с помощью монголов. Поэтому между монголами и Южными Сунами довольно часто велись переговоры через послов. В Мэн-да бэй-лу упоминается о помощнике посла монгольского хана Су-бу-хань, который “недавно” прибыл к Сунам с посольством и которого видел автор (лл. 2а — б). В.П. Васильев отождествлял это лицо с полководцем Чингис-хана Субэ'этэем (“князь Субутай” у В.П. Васильева) ⁷⁹. На самом деле это ханский посол Джубхан, которого, по ТИМ (§ 251), цзиньцы не пропустили через свою территорию к Южным Сунам накануне похода монгольских войск против чжурчжэней в 1214 г. (год Собаки по монгольскому летосчислению). По предположению Ван Го-вэя, случай, упомянутый в Мэн-да бэй-лу, относится к 1221 г. В 1221 г. монголы присылали к Сунам посольство во главе с: Гэ-хэ-чи Сунем (Гaqaci Sun), помощником которого, как полагал Ван Го-вэй, мог быть Джубхан. Это было посольство, которое по приказанию Чингис-хана сопровождало в обратном пути южносунского посла Гоу Мэн-юя, ездившего к Чингис-хану в Среднюю Азию. Джубхан был убит Южными Сунами в году синь-мао (4.III.1231 — 23.I.1232 г.) ⁸⁰, когда он был отправлен к Сунам в качестве посла для ведения переговоров с китайцами о пропуске монгольских войск через сунскую территорию во время решающего наступления монголов на Хэнань — последнее прибежище государства Цзинь (л. 2а — б, прим. Ван Го-вэя).

Важно сообщение автора о распределении военной добычи между представителями монгольской знати: “Во всех случаях, когда [татары] разбивают оборону города и получают добычу, то распределяют ее пропорционально. Каждый раз все от высшего до низшего независимо от количества [41] [добычи] оставляют одну часть для преподнесения императору Чингису, а остальное раздают повсюду [чиновникам] в зависимости от рангов. Получают свою долю также министры и другие [лица], которые находятся в Северной пустыне и [даже] не приезжают на войну” (лл. 12а — б). По ТИМ и арабо-персоязычным источникам, в частности по Рашид ад-Дину, известно, что захватнические войны и набеги являлись источником обогащения монгольской знати и хан получал значительную часть военной добычи. Интересно сообщение автора о том, что право на часть добычи имели даже те, кто непосредственно не участвовал в военных походах. В покоренных районах Северного Китая часть военных трофеев, возможно, получали даже китайские гражданские чиновники, а не только монголы, так как в монгольских военных походах участвовали крупные контингенты китайских войск. В этом отношении важно обратить внимание на то, что военные трофеи “раздавались повсюду” ⁸¹. В Северном Китае, по данным другого источника, правда несколько позже описываемого периода, чиновники, которые лично не участвовали в походах, действительно, по-видимому, получали часть добычи. Так, в одной надгробной надписи, в тексте приблизительно 50-х годов XIII в. сообщается, что “некий ученый из Цинь-чжоу ⁸² по фамилии Ван получил по распределению несколько десятков рабов-южан в [своем] городе” ⁸³.

Можно было бы сообщить много сведений о хозяйстве, быте и других сторонах жизни монголов, которые содержатся в Мэн-да бэй-лу. Но здесь важно только подчеркнуть, что материалы этого сочинения являются самым древним отчетом путешественника о монголах и значительно дополняют более поздние, широко известные работы европейских путешественников Плано Карпини и Гильома де Рубрука.

Текст воспроизведен по изданию: Мэн-да бэй-лу ("Полное описание монголо-татар"). М. Наука. 1975