ПОДЛИННОЕ ИЗВЕСТИЕ

НАСЛЕДНИКА НОРВЕЖСКОГО, ГЕРЦОГА ШЛЕЗВИГСКОГО, ГОЛШТИНСКОГО, СТОР-МАРИСКОГО И ДИТМАРИНСКОГО, ГРАФА ОЛЬДЕНБУРГСКОГО И ДЕЛЬМЕНГОРСТСКОГО И ПРОЧ.,

в котором сообщается, с какою великою радостию принят был Его Княжеская Милость в России Державным Государем и Великим Князем Московским при великой церемонии и торжестве; вместе с тем об угощении и подарках, поднесенных Его Княжеской Милости, все это кратко сдесь поименовано и описано.

С прибавлением о болезни и блаженной кончине Его Княжеской Светлости, приведшей Великаго Князя в глубокую скорбь; так же и о том, с каким похоронным шествием погребен был прах Князя.

И правдивым сказанием о прекрасном местоположении России и великаго города Москвы, о жизни и нравах.

Составлено любителем истины к особенной чести знаменитаго Дома Датского и Голштинского.

В МАГДЕБУРГЕ,

Первое Августа (это было девятое Воскресенье после Троицына дня) в городе Копенгагене, после Богослужения и проповеди, Его Королевско-Датское Величество, вместе с Герцогом Ульрихом, прощались с своим братом, Герцогом Гансом в присутствии их Государственных Советников и знатных Камер-Юнкеров. Прощанье продолжалось несколько времени, и потом, около 4 часов, выше упомянутые Господа с Божиим благословением, проводили своего Государя брата на корабли, весело провели там несколько времени вместе, и наконец очень дружески расстались. При отъезде же Его Величества с Герцогом Ульрихом, в прощальное приветствие, с каждого корабля выпалили из 3 пушек.

Всех кораблей было восемь: все они снаряжены хорошо и красиво; пять из них с Герцогскими людьми и пожитками, три проводных, хорошо снабженные артиллериею и пушками; названия этих 5 кораблей: Вахтенный — Адмирал, на котором находился и Герцог, после него Рафаил, Гектор, Лавирую щий и Кротость; другие три были: Арго — Королевского Адмирала, Гедеон и Верность собаки.

Хотя в тот самый день, когда Герцог сел на корабль, ветер был и попутный, однако ж плавание начать было нельзя, потому что экипаж находился не в полном сборе, и по тому ночь простояли на месте до другого дня. [2]

К ночи поднялась с юго-запада сильная буря, так что мы должны были стать на якорь, наконец опять снялись и доплыли до Драко.

2. Августа к вечеру опять подул попутный северо-восточный ветер, и мы опять вышли в море.

4 Августа к вечеру в хорошую погоду проходили мы мимо Борнгольма, возле города Гамере-Гусса, каждый корабль палил из трех пушек и поднял флаги. Комендант крепости тоже велел из города, или крепости, отвечать каждому кораблю из 3 пушек.

Между Борнгольмом и Готландом оба Адмиральские корабли плыли рядом, наслаждались хорошей погодой и попутным ветром, с каждого сделано по три радостных выстрела, с поднятием всех флагов.

Рано утром 6 Августа подплыли к Готланду: тут лавировали какие-то большие купеческие корабли; как ни далеко они ехали от нас, однако ж “Верность собаки” погнался за ними, догнал один Голландский корабль и привел его с собою к Адмиралу: спросили у него корабельные бумаги: он говорил, что он из Нарвы, что Русские сильно желают и давно уже дожидаются нашего приезда.

7. После полудня плыли мимо островов Эзеля и Драгера (Даго).

8. Рано утром увидали город Ревель и проходили мимо его; того же утра подул попутный юго-восточный ветер; тогда Его Княжеская Милость первый велел палить, сделал потом три прощальных выстрела, и в тоже время три проводные корабля повернули назад, каждый отвечал 3 выстрелами, потом стреляли поочередно и все другие корабли, а за тем проводные направили путь опять в Данию.

10 Августа рано утром подошли к Нарвскому рейду (Vhoerdе), и там почти на целый морской ход от берега корабли стали на якоре; потом, в знак привала каждый корабль выпалил из 3 больших пушек; после того Русский бот с Боярами и переводчиками подошел к кораблям в бурю и с большою опасностью, спрашивал: Королевские ли это корабли и приехал ли с ними Герцог? А как узнали, что Герцог тут, то сидевшие в нем были очень довольны и отплыли опять на свой берег.

Королевские корабли были на то время очень нарядно убраны разноцветными флагами со всех сторон, и уставлены кругом всеми пушками, так что Русские дивились на них, говоря, что никогда не видали в краю у себя таких красивых и больших снаряженных кораблей. Тогда на корабле было небольшое угощение, а потом Русские с Его Княжескою Милостью сели в бот и поехали к берегу. В минуту их отъезда сначала выпалили изо всех пушек, стоявших кругом, а потом и все корабли один за другим тоже сделали по выстрелу, Когда же Его Княжеская Милость вышел на берег, у Русских и Шведов было там несколько галер, с которых приветствовали его почетными выстрелами. На берегу стояли Русские в пышных и красивых одеждах, пешие и конные. Тут же было разбито много красивых палаток, и в числе их одна особенная, в которую и ввели Его Княжескую Светлость.

После того, как он уведомил Канцлера о причине своего приезда, а также и Канцлер исправил свое дело от имени Великого Князя и Царя всея Руси, Его Княжеской Милости поднесено было от Великого Князя много прекрасных подарков (в последствии все подарки исчислены будут нами особенно).

За тем, с такою же пышностью, как и в прошлый день, Его Княжескую Светлость провожали в Ивангород, где он и пробыл 8 дней.

16 Августа Его Княжеская Светлость сделал четыре мили от Ивангорода до деревни Лужки (Lusska). По бокам коляски Принца ехали выше помянутые Русские господа и 500 конников, сопровождавшие его до Москвы.

17. Проезжали мы мимо крепости Ямгород, из которой сделан был 21 почетный выстрел. Прибыли в деревню Вренде (Vroеnde), в 6 милях от Ямгорода, где и ночевали; это место очень красиво по своему широкому полю.

18. До Грязнова 6 миль (Grasnowa).

19. До монастыря Спасова (Zassova) 5 миль.

21. До Мокейцы (Mokeiza) 5 миль; близ него монастырь.

22. До монастыря Св. Николая на Вяжицах (Nawesitza; Вяжицкий монастырь в 12 верстах от Новгорода) 4 мили.

31 Августа мы плыли рекою против течения, на углу большого озера, пять миль до большой деревни Бронницы (Braunitza), лежащей на ровном поле, а самые тяжелые пожитки и вещи, с несколькими людьми при них, все же против течения, доставлялись на паромах около 20 миль до Москвы.

1 Сентября. Сделали 3 мили от Бронницы к Крайнице (Cranitza, Красные Станки?), лежащей на прекрасном и ровном поле.

2 Сентября. Три мили до Зайцова (Jaitzowa).

3. Семь миль до Крестцов (Crestitz), деревни, большой и красивой по ее гористому местоположению. Его Светлость провел тут несколько времени.

4. Шесть миль до Яжелбицы (Jasolbitze), расположенной между горами.

5. Четыре мили до Валдая (Woldai), большой и веселой деревни; слева красивое, большое озеро.

6. Четыре мили до Едрова (Getrova), тоже большой деревни, справа от него озеро.

7. Восемь миль до большой деревни Хотиловой (Gotilowa).

8. Семь миль до Вышнего Волочка (Wisnouoloska), прекрасной и большой деревни, в которой красивая площадь, окруженная рекою и застроенная несколькими домами.

9. Семь миль до Выдропужска (Widrobuiska), лежащего на горе местечка, которым протекает река.

10.Семь миль до города Торжка (Torsaka), лежащего на реке; мы находились у самого города; он довольно велик, плохо выстроен и ничем не укреплен.

12 Сентября мы прибыли к городу, где на долине стояли около 4000 хорошо одетых конников, которые приняли и провожали Его Княжескую Милость. Когда же въехали в город, Его Княжеской Милости подарены были от Великого Князя и Царя всея Руси три прекрасные лошади. Между ними одна белая с черными, очень частыми, пятнами, точно рысь. На каждой лошади серебряная сбруя,на Русскую стать седло, обитое бархатом, серебром и золотом, и все это прекрасной работы.

Этот город очень велик; через него течет река Волга (Wolgoff), в стороне лежит на горе большая крепость, обнесенная и укрепленная деревянными башнями и крепкими раскатами.

13 Сентября были проводы из города; пять миль до Нестерова (Nistrova).

14.До Georianalama (Волоколамска?) 6 миль; эта деревня лежит на ровном поле; одну часть ее с церковью обтекает река.

15. До Белова (Beloua) 6 миль; по дороге находится прекрасный монастырь, обнесенный стеною, считается крепостью и называется Осинов, кругом 4 большие озера, которые вливаются одно в другое. Тоже приятное и красивое место.

16.Шесть миль до деревни Высокова (Bellocoua).

17. Четыре мили до Села Козина (Sellocosina); грязное место.

18. Четыре мили до Тушина (Tischina), деревни, лежащей в равнине на речке, текущей к востоку.

Тут были и Русские, и Татары Московские, и Немцы, и Поляки, все вместе, и все люди служивые при Царском Дворе.

При нашем приближении барабаны и литавры замолкли, Русские и Московские господа, подъехавши к Его Княжеской Милости, сошли с коней, а после того сошел с коня и Принц с Гофмейстером и Королевскими послами. Тогда Русские и Москвитяне подошли к Его Княжеской Милости с большим уважением и почетом и сделали ему блестящий прием. По окончании же приема и речи, Его Милости подарен был от имени Царя прекрасный, серый в яблоках, конь, в серебряном, вызолоченном седле и в чепраке из золотой парчи; нашейник у коня был серебряный, позолоченный, также и уздечка, по Русскому обычаю, двойная для красивости, точно цепочки у колымаги.

Гофмейстеру и Королевским посланникам тоже подарены красивые лошади с нарядными седлами, уздечками, серебряными цепочками, в сбруях, обитых большими серебряными и позолоченными наугольниками и пряжками,

Камер-Юнкеры и Офицеры получили в подарок тоже прекрасных лошадей в нарядной сбруе.

Да и всем, большим и малым, подарено тоже по лошади в прекрасном уборе.

Город Москва имеет в окружности около 5 Немецких миль. Но в 72 году осадили и сожгли его Татары. Теперь он выстроен опять и простирается до 5 Немецких миль в окружности. Он лежит почти в кругу и укреплен тремя различными способами: река разделяет его на 4 части, но каждая из них не имеет особенного укрепления, а все окружено бастионом или раскатом.

В 1-й части снаружи город обведен раскатом, построенным из дерева чрезвычайно крепко и высоко и набитым землей; на верху ход кругом, с досчатою кровлей и множеством больших четвероугольных башен.

Между красною и белою стеной живут все Бояре, купцы и горожане, находится тоже много церквей, монастырей и часовен. Между белою стеною и деревянным раскатом живет простой народ, который очень многочислен и занимает большое пространство, обнесенное, как сказано уже, деревянным укреплением.

28 Сентября Его Княжеская Милость, со всеми его людьми, получил приглашение и призыв от Его Царского Величества в гости (это сделали бы тотчас же по нашем приезде, да отложили по болезни Великого Князя). Все приоделись как можно понаряднее и поехали на лошадях, подаренных Его Величеством, в следующем порядке:

По окончании слушания, когда пришло время обеда, Царь и молодой Государь пошли с Его Княжескою Милостью к столу, в большую залу со сводом, красиво расписанную и убранную.

Царские кресла были золотые, стол серебряный, с позолоченными лапами, а кругом стола лежал тканый с золотом ковер.

На верху в зале висела прекрасной работы корона с боевыми внутри ее часами.

Посреди залы большой столб, а кругом его горка, на которой, снизу до верху, стояло так много золотых и серебряных кубков и большой посуды, что на удивление.

В передней комнате стояли кругом столько золотых и серебряных чаш и блюд, между прочим огромные сосуды в виде больших разного рода зверей, что не поверят, если сказать.

Тоже было и с напитками, которые подавались нам в больших золотых чашах, кубках и других сосудах.

После обеда Великий Князь и Царь всея Руси, также и его сын, подарили нашему Принцу по прекрасной и богатой золотой цепи; они сняли эти цепи с себя и надели на шею Его Княжеской Милости, и они были богато украшены драгоценными каменьями высокого достоинства. Еще подарили и поднесли они Его Милости много серебряной посуды и разных других вещей, которые и опишем каждую особенно после.

Выше названные Господа, побывши несколько часов вместе, расстались с большим уважением и благодарностью, были опять отведены, как и пришли, и каждому опять подана была его лошадь. Ехали в прежнем порядке от Кремля ко двору Его Княжеской Милости. В Кремле никто не видал ни Царицы, ни Царевен, ни даже комнатных женщин; тоже не видал их и Его Княжеская Милость, что могло быть от того, что они стояли в потаенном месте и смотрели на приезд и отъезд Принца.

6-го Октября Великий Князь и Царь всех русских, также и молодой Государь, Царица и Царевна, ездили на богомолье в монастырь, в двух милях оттуда; шествие их было в следующем порядке:

Сначала ехали впереди до 600 конников, по трое в ряд; на некоторых из первых была надета золотая парча в виде брони.

Потом, во вторых, двадцать пять хорошо убранных коней ведены были таким же числом прекрасно одетых людей, тоже ехавших верхом; в этом конном отряде попоны на лошадях были леопардовый шкуры да золотые и серебряные парчи.

В третьих, везли пустую коляску, похожую на висячую Немецкую: она была крыта красным сукном, а прочее на ней вызолочено; возле нее ехали в несколько рядов всадники, все молодые люди. [16]

В четвертых, ехал Великий Князь или Царь в крытой бархатом коляске, и перед нею шесть белых коней: верх коляски лежал на четырех шестах, на которых вверху были четыре серебрянные канители, одна в средине: по обеим сторонам коляски шло несколько пеших Господ или Бояр.

1. С полчаса после отъезда Царя, впереди Ее Величества 40 хорошо одетых мужчин вели столько же прекрасных коней.

2. За ними ехала Ее Величество в пышной коляске, похожей на коляску молодого Царя, только такой широкой, что трое могли сидеть рядом и запряженной в 10 прекрасных белых лошадей.

3. Ехала Царевна в. прекрасной коляске, в 8-м красивых лошадей и совсем закрытой, так что ни чего было не видать в ней.

Все горничные женщины ехали верхом, как мужчины: на головах у них были белоснежные шапки, подбитые телесного цвета тафтой, с желтыми шелковыми лентами, на них золотые пуговки, к которым придеты были кисти, падавшие на плеча. Лица у женщин закрывались белыми покрывалами до самого рта, а одеты они были в длинные платья и желтые сапоги. Каждая ехала на белой лошади, а всех таких ехавших, одна возле другой, женщин было двадцать четыре.

При коляске Царицы и Царевны, также и кругом ехавших женщин, шли около 300 хорошо одетых Приставов (точно как в Германии лакеи или драбанты), с белыми, посохами в руках.

В заключение всего следовало много Бояр и большая толпа простого народа. Таким образом весь поезд Царя и Царицы простирался до 500 лошадей.

При возвратном шествии Его Величества впереди его ехали до 900 человек верхом, а потом и сам он, на рыжевато-чалом коне, а возле него сын, впрочем, так, что лошадь последнего шла на шаг впереди Царской.

Его Величество велел спросить нас, живы ли, здоровы ли все наши люди? Мы искренно благодарили Его Величество и сказали, что все мы еще так себе, только желаем от Бога выздоровления нашему Государю. После того Его Величество уехал опять в Кремль, со всеми, при нем бывшими. На утро было 28 Октября, день Симона Иуды, и Его Княжеская Милость стал отходить. Узнав о том, Его Величество приехал вечером очень скучный и печальный, а когда увидал Его Милость, глубоко вздохнул и молил Бога о признаках жизни в больном, но заметив, что не было ни каких, а только мертвенное состояние, он заплакал, с жалобными словами, и сказал: "Ах ты молодой человек! Бросил ты отца и мать, да приехал ко мне, а здесь тебе суждено теперь так рано умереть!" С такими же очень жалостными словами он и вышел в слезах. Так как было темно, 40 человек Русских зажгли по большой восковой свече, которые и понесли возле Его Величества, а он так и вернулся печальный в Кремль.

Он велел тоже прилежно молиться всем тамошним Немцам, женщинам и девицам, и уж без сомнения, Его Величество, со всем Двором, не позабыл помолиться по своей Вере.

Находясь у Его Княжеской Милости, Царь обещался освободить всех пленников, которых было до 4000, если Бог пошлет признаки жизни и сохранит в живых Принца. В городе было много таких, которые еще не отчаивались, но Всемогущий определил иное, и тотчас же по отъезде Царя последовала кончина: в названный выше день, в 6 часов вечера, Его Княжеская милость по Христиански расстался с этою скорбною жизнию и почил в Боге. Да даст ему Всемогущий радостное воскресение в день Страшного Суда, со всеми верующими во Христа. Аминь.

Узнавши о том, Его Царское Величество и молодой Государь очень опечалились, точно также и весь Двор, да и всех Немцев привело это в великий страх и горе, по тому что они ожидали себе освобождения, благодаря Его Княжеской Милости.

Сам Царь пошел к Царевне и на слова ее сказал: "Мы лишились твоей радости, моего сердца утехи." Услыхав это она испугалась и в безпамятстве повалилась к ногам отца; женщины ее подняли и увели. Царь утешал ее, однако же ушел от нее с печальным сердцем.

Его Царское Величество велел сказать нашему Гофмейстеру, что все нужное для покойника будет ему доставлено.

30 Октября Царь собрал на нашем дворе несколько тысяч нищих, кормил и поил их, давал тоже и деньги.

Также и все Немецкие женщины в Слободе, старые и молодые, обдарены были и пожалованы от имени Его Царского Величества хлебом и деньгами.

Все это сделано с тем, чтобы они молились о душе умершего и об отвращении другой какой еще беды.

31 Октября, около полудня, труп бальзамировали, однакож не взрезывали, потом надели на него сорочку и обернули [20] в восчанку, приготовленную с разными благовониями, сверх восчанки была белая камка, а между ними тоже благовонные вещества.

Перед покойником днем и ночью горели две большие и толстые восковые свечи.

Денно и нощно находились при нем четыре человека, стоявшие на страже: три Камер-Юнкера, один егерь и прислуживавший паж. Его Царское Величество приказал также все дни и ночи быть там четверым лицам из Князей и Бояр с одним переводчиком.

24 Ноября, около полуночи, медный гроб с телом поставили в дубовый, крытый черным бархатом, а вокруг по углам обитый позолоченным серебром, сверху по 4 углам его были четыре позолоченные головки Ангелов, по одной на каждой стороне, на верху две; вверху по средине находился позолоченный крест, а у подножия его серебряная вызолоченная доска с следующею надписью:

"Знаменитейший Князь и Государь, Господин Иоанн младший, происходящий из славнейшего поколения блаженной памяти Королей Дании и Норвегии, сын Фридерика II, внук Христиана III, правнук Фридерика I, праправнук Христиана I, наследник Норвежский, Герцог Шлезвигский, Голштинский, Стормарнский и Дитмарсенский, Граф Ольденбургский и Дельменгорстский,  [21] и проч., родился в Гадерелеве, в июле месяце, 1583 г. от Рождества Христова. Для изучения с любовию Христианских языков и продолжения наук, он прошел замечательнейшие части Германии и Галлии и усвоил себе употребление и знание многих предметов. Наконец, достигнув 20 года жизни, он приехал к Великому Царю Московскому по чрезвычайно важному делу, и, принятый им благосклонно, по своим славным душевным и телесным качествам, при великих похвалах народа, имел вшествие в Москву, здравый и невредимый. Со всем тем, спустя не много времени, занемог горячкою, которая довела его до того, что в 1602 году, от воплощения Бога Слова, 28 октября, около половины 7 часа вечера, он тихо опочил во Христе в Московии, при великом плаче и сетовании вышепомянутого Царя и его подданных, и сдесь положен под погребальною урной; мы же, печальные, молим ему и всем, во Христа верующих, радостного воскресения.”

По правую сторону креста был наследственный герб, меч, изображенный с одной его стороны, а на нем вырезан девиз Его Княжеской милости: “Virtu*e decet cum stemmate niti.”

По левую Мекленбургский герб, на котором внизу находились слова: “Моя надежда на одного только бога.”

25 Ноября, когда надо было хоронить прах, приехал на санях Его Царское Величество, с несколькими Господами Думными Боярами, для отдания последней почести Принцу: взошедши на верх и приблизившись к телу, он посмотрел на него со вздохом, велел снять бархатный покров с белым крестом, придвинулся к телу с благочестивыми словами, крестился по русскому обычаю и наклонялся переднею частию головы ко кресту на гробе; после того, как он повторил это три раза, прислуживавшие ему лица отвели его назад, тело опять накрыли, да так и вынесли вниз и поставили на колесницу. Потом в порядке тронулись: сначала ехали верховой, егерь, потом Камер-Юнкеры, а за ними следовали ученики, учитель и Пастор и пели обычную похоронную песнь; за тем вели трех лошадей, по два Камер-Юнкера каждую; две были покрыты черным сукном, третья верховая черным бархатом с белым атласным крестом; после того Маршал, Камер-Юнкер и Гофшенк несли три знамени, каждый по одному. На первом знамени был Датский герб, на другом Мекленбургский, на третьем Голштинский и Герцогства Шлезвикского. Потом ехала похоронная колесница в 6 лошадей, завешанных черным сукном; колесница покрыта была черным бархатным покровом с белым атласным крестом. Вокруг ее шли благородного звания мальчики с несколькими другими, и каждый нес большую горящую восковую свечу, всех их было 24. По обе также стороны колесницы шли телохранитель с своим оружием, опустивши вниз острия бердышей. Как только шествие тронулося в порядке, Его Царское Величество сел в свои сани и ехал за покойником до улицы, ведущей в Кремль, куда и повернул он: благословив покойника, за тем поехал он печальный. За похоронами следовали, кроме нашего Гофмейстера и членов Королевского посольства, Русский Канцлер с несколькими другими боярами с их служителями, и толпа людей из Немецкого и других народов.

Подошедши с покойником к Слободе, они составили его с колесницы на похоронные носилки и понесли в кирку. Над ним несли четвероугольный балдахин из черного бархата. Когда уже его поставили и пропели псалом, придворный Пастор Его Княжеской Милости, Господин Иоганн, сказал прекрасное надгробное слово. По окончании его, Канцлер Датский, Вебер, говорил речь, в коротких словах рассказал жизнь Герцога и милости, оказанные ему Его Царским Величеством, благодарил потом членов Посольства Его Царского Величества, Дворецкого, Канцлера и многих тут бывших Господ, со всею многочисленною прислугою и другими, следовавшими за покойником и отдавшими ему последние почести. По окончании, покойника по Христиански похоронили и пропели обычные псалмы.

Сначала на реке Москве, протекающей мимо Кремля, сделано было на льду большое четыреоугольное отверстие в несколько шагов длины, а кругом его четыреоугольная перегородка: справа у отверстия стояло седалище, в несколько шагов вышины, где должен был стоять и сидеть Папа (Патриарх), слева от него тоже седалище, для Царя, немного пониже, обитое красным бархатом. Во первых, двое Священников несли на высоком древке по хоругви, на которой написаны были их Святые.

За тем следовали 30 рядов других священников, а за ними толпа черных монахов, потом опять великое множество Священников, и некоторые из них с большими горящими свечами; другие четверо несли по большому золотому Херувиму на высоком древке, за этими следовало много других с большими и малыми крестами и с Святыми, держа их у себя перед грудью; некоторые иконы были такие большие, что двое на силу несли их. Между прочим шло 15 Священников, которые несли прекрасные большие образа с превосходно изображенными на них святыми, украшенные жемчугом и золотом и драгоценными каменьями. Между всяким рядом Священников шел один, или двое, с кадилом и кадил Святых и народ. Особливо же перед большою книгой (Евангелием), образами Пресвятой Богородицы и Св. Николая, которые несены были перед отцом Папой (Патриархом), шли трое священноков, с золотыми кадилами, часто кадили и, вместе с другими Священниками, пели на своем языке и по своему обряду.

Сам Отец Папа (Патриарх) одет был в цельную золотую парчу; митра на нем была очень широкая и круглая и прикрывалась золотым крестом, вверху же, по средине ее, стоял маленький крестик.

Сначала, в переднем месте, шла толпа Бояр и Князей, по трое в яд, очень нарядно одетые, все в высоких шапках из черных лисиц.

За ними следовал Царь в бархатном с цветами платье и в черной лисьей шапке, с посохом в руках. Спереди кафтан его был сверху до низу вышит жемчугом и золотом, также и по всему подолу.

Потом шел молодой Государь в таком же платье.

А за ним целая толпа старых Князей и Бояр, тоже по трое в ряд.

Напоследок шли Немцы, Поляки и другие иноземцы, бывшие у Царя на службе, а за ними весь простой народ без всякого порядка и во множестве.

Вошедши за перила, каждая сторона заняла свое место. Царю и царевичу подложили под ноги дорогие меховые одеяла.

Была сильная стужа, однако ж молодой Государь все время, что было с добрый час, стоял с открытою головой.

Немцы, Поляки и других народов люди стояли вне перил поодаль, каждая сторона в особенном ряду.

Когда они ушли, налиты были св. водой несколько ушатов и отнесены в Кремль и по церквам. Напоследок народ, мужчины и женщины, побежал к реке в великом множестве, чтобы окунуться в ней. Не смотря на стужу, некоторые женщины совали в воду маленьких нагих детей. Туда же бросались и нагие мужчины, осквернившие себя какими ни будь мерзкими грехами, в том мнении, что Св. водою смывается осквернение. Кроме того, все уносили по кружке, или по ведру, воды на дом к себе и в церкви.

13 Генваря Королевские Послы по некоторому делу отведены были к Царскому Величеству с толпою Бояр в Кремль (так же, как и 12 декабря). А выслушав это дело, отведены были опять назад.

23 Генваря Господам Послам и их людям было от Царского Величества щедрое пожалование и дарение (в соболях, одежде и деньгах). Каждый был пожалован и обдарен Царем по своей должности и званию.

5 Февраля Его Царское Величество велел по прежнему привести к себе Королевских послов, ласково простился с ними, разрешил им ехать, сказав, чтобы они справили от него поклон его брату, Королю, и Герцогу Ульриху; то же сделал и молодой государь; так дружески и расстались, и были опять отведены домой.

8 Февраля тяжелые вещи Камер-Юнкеров и ремесленных людей, также и Камер-Юнкерская прислуга при них отвезены были в Нарву; всего было 100 саней и 50 человек.

Персидские послы.

18 Февраля прибыли в Москву Персидские Послы с 15 человеками; их шляпы и платья были почти такие же, как и у Турков; вводили их с пышностью.

22 Февраля отвезен другой отряд наших людей с вещами покойного Государя, также с другим имуществом.

Любецкие Послы

Когда придворные Князья, бояре и переводчики привели нас к Кремлю и к храму на то место, где приказано стоять нам, тоже пришли туда Любчане и Стральзундцы, с своими людьми и с отряженными к ним Боярами и толмачами, и получили позволение стать возле нас.

Русские Господа велели согнать с дороги стоявший перед нами народ и сделать открытое место, чтобы нам видно было все, что будет потом.

Из Кремля до храма был настлан новый помост из новых досок, по обеим сторонам его стояли друг возле друга множество стрельцов и горожан, кроме того и кругом везде большая толпа народа.

На переходе кругом храма стояло очень много знатнейших Князей и бояр, женщин и девиц.

Когда все приведено было в порядок, и шествие в Кремль тронулось, то сначала в нем и в церкви весело зазвонили во все колокола.

Четверо человек несли в храм вызолоченное и завешанное красным сукном Папское (Патриаршеское) седалище.

У конца Кремлевского моста стояли на каждой стороне по три священника с позолоченными кадилами и кадили весь народ, бывший в шествии, от первого человека до последнего.

Потом медленно ехала колесница в две лошади, а при ней шло несколько придерживавших ее людей. На ней стояло красивое дерево со множеством сучьев и веток, которые все были усажены маленькими яблочками и смоквами: а чтобы не качалось дерево, его крепко утвердили досками и брусьями. Под ветками дерева стояли шесть маленьктх мальчиков с непокрытыми головами и в белых ризах, точно Священники. Они пели на своем языке: “Осанна Сыну Давидову! Благословен [40] грядый во имя Господне!” И делали то же, что и Евреи при входе Иисуса Христа.

За колесницею шло рядом множество молодых Князей и Бояр, нарядно одетых; у каждого была в руках верба.

За ними следовали два Священника с двумя знаменами (хоругвями) на длинных древках, с прекрасно вытканными Святыми.

А потом длинная вереница Священников, одетых в белые ризы, с красными, отчасти желтыми, оплечьями из камки, атласа, либо тафты; на головах у них были круглые, приплюснутые шапочки (скуфьи), а в руках вербы, и все они пели по своему. За ними тоже шло множество черных монахов, а за тем два Священника несли на высоких древках два больших золотых Херувима, которые обведены были золотыми кругами. Еще шли два священника с большими золотыми чашами. Далее следовал длинный ряд Священников в нарядных ризах: каждый держал перед грудью икону, на которой написаны были Святые. Некоторые из последних священников несли большие иконы, на которых Святые были богато вышиты жемчугом и золотом, а несшие имели на себе пышные ризы. Особливо перед Папою (Патриархом) несены были три большие иконы, каждая двумя Священниками. На одной был Св. Николай, на другой Богородица с младенцем, на третьей Св. Троица. Оне были великолепно вышиты золотом, шелком, жемчугом и драгоценными каменьями.

После того шли четверо стариков Патриархов или Епископов, почти походивших по одежде на отца Папу. На них были белые шелковые ризы и белые же круглые шапочки с золотыми бляхами, на плечах богатые оплечья, вышитые жемчугом и золотом, а в руках несли они вербы. Еще один шел перед Папою (Патриархом) и Царем с золотым кадилом и очень часто кадил их. В след за тем ехал Папа (Патриарх) на белом, как снег, коне; он сидел в большом поперечном (женском) седле, покрытом белою шелковою полостью. На отце Папе (Патриархе) тоже была белая одежда и [41] белая шапочка на голове, накрытая золотым крестом, а на этом вышитом кресте стоял маленький крестик. В руках же у него было прекрасное золотое Распятие, которым он все и благословлял.

Направо от Папы (Патриарха) шел в своем Царском облачении Царь с венцом на голове; кафтан его очень богато был вышит жемчугом, золотом и драгоценными каменьями, как спереди, так и на подоле кругом. Левая рука была обвита уздечкой (Патриаршеского) коня, в самой же руке нес он посох во время хода. В правой держал вербу. Налево от Папы (Патриарха) шел черный монах, в руках у которого была левая уздечка коня. Царь и монах так и сопровождали Папу (Патриарха) до самой церкви.

Священники и народ ломали вербы и усыпали ими дорогу. По обе стороны Папы (Патриарха), спереди и сзади, бежало множество мальчиков, бросавших свое платье по дороге и припадавших лицами к земле, пока не проедет мимо Папа (Патриарх).

Потом следовал молодой Государь в богатом кафтане, убранном жемчугом, золотом и драгоценными каменьями, с прекрасными цепями на шее, в шапке из черных лисиц и скипетром в руке.

За молодым Государем шло много Князей и Бояр, по трое в ряд длинною вереницей. Все они держали в руках вербы, были нарядно одеты и носили черные лисьи шапки.

После того вели верховых лошадей Царя и Царевича, каждую два Боярина. Лошади были гнедые, очень красивые, да и в богатой сбруе. За ними вели лошадей четырех Патриархов или Епископов; эте были белые, как снег, и тоже хорошо убраны.

Пришедши с Папою (Патриархом) к крыльцу и лестнице Храма, сняли его с коня, а взявши крест и большую книгу (Евангелие), он подал их поцеловать Царю и Царевичу, благословил и покадил их обоих. После того духовные с их Святыми (иконами) вошли в порядке во храм. И Папу повели два Патриарха или Епископа, а Царя двое Князей, за ними пошел молодой Государь, наконец старшие Князья и Бояре, в том же порядке, как и шли.

Пробывши с полчаса в храме и исправивши там по своему обряду, в прежнем порядке сошли они вниз, посадили Папу опять на коня и пошли так же, как и пришли, назад в Кремль. Только Царевич шел близ духовенства перед Царем и Папой (Патриархом), держа в руке связку вербы; время от времени он отламывал веточку и бросал за собою на землю, или помост. Царь шел шага на два впереди Папской (Патриаршеской) лошади, обмотав уздечку, которая несколько обвернута была бархатом кругом левой руки, в правой же нес свой скипетр, а в левой обыкновенный Царский посох. Возле Папы (Патриарха), вместо Царя, шел Дворецкий Боярин, с уздечкой Папской лошади в руке.

За Папой следовали 4 Патриарха или Архиерея, а за ними Князья и Бояре в прежнем порядке.

Пришедши с Кремлевского моста к Лобному месту (Heuptpandes St*tte: это маленькая площадка, выложенная кругом камнем), они остановились, и Папа (Патриарх) кропил Святою водой, крестил и освящал это место. Молодой Государь обещал выстроить его заново и обнести прекрасною решеткой.

30 Мая, к вечеру, Царь прислал на наш двор, со многими Приставами и стрельцами, Царское жалованье, прекрасные подарки, как то: серебряную посуду, соболей, черных лисиц, дорогие Русские кафтаны, золотые парчи, бархат, камку, атлас, тафту и сукно, также деньги. Наши придворные Князья и переводчики, при Царских посланных и Гофмейстере, раздавали из того каждому, по его званию и должности, Царское жалованье и подарки.

3 Июня, 1603 года, мы выехали из города Москвы и имели пышные проводы от многих Князей, Бояр, Приставов и стрельцов.

10. Ночевали в городе Торжке (Torsock): это большой и красивый, только не укрепленный город.

В ночь на Троицын день, который был 12 Июня, на рассвете приехали мы в городок Волочок Нижний (Nissnowolonka), где и отдыхали Троицын день, а пожитки вечером отправили водою по реке Волге (Wolgoff), текущей вниз в Новгород и Нарву (?).

В понедельник, утром, после проповеди, все пошли на барки или суда и продолжали путь рекою.

14. Проезжали по длинному озеру, кругом которого находилось несколько небольших местечек.

15. Приехали мы к опасным стремнинам (Боровицкие пороги?), должны были высадиться на берег, 3 мили ехали сухим путем с нашей кладью, проезжая мимо городка Боровичи (Borrawiza), в котором шесть церквей.

21. Ночевали в деревне Новоселки (Nawissola), днем проезжали местечко Бронницы (Braun**za) и несколько красивых монастырей. В это время было у нас много дождя. На следующую ночь ехали по большому Новгородскому озеру в бурю, с опасностью.

23 Июня, рано утром, прибыли в большой город Новгород (Novigrod) или по Немецки Newgrad, и отдыхали там в день Св. Иоанна.

25 Июня выехали в повозках из города Новгорода.

26 прибыли в деревню Тесово (Jessoua), в десяти милях от Новгорода, и там опять сели на суда.

29. По случаю сильной бури, с полмили от крепости Ямгорода, пожитки везли сухим путем, а у этой крепости опять нагрузили на суда. В этом месте Гофмейстер, Г. Аксель Гильденштерн, занемог кровавым поносом.

Королевских кораблей, стоявших в Нарве, было четыре: первый, Голубь, был Адмиралтейский, потом Гектор, красный Лев и Нептун.

Русские вызывались вдоволь снабдить Королевские корабли каким только угодно запасом пива, хлеба и мяса. Наши ни чего не хотели, и искренне благодарили. Русские оставались при наших кораблях до тех пор, пока не вышли мы в море, с благословением Божиим, около полудня 4 июля.

7 Июля, при тихой погоде, прибыли мы на полмили от города Ревеля и стали там на якоре. Некоторые из наших людей ездили в город, и воротившись сказывали, что там сильно свирепствует чума, к тому же еще страшная дороговизна.

8. При юговосточном ветре вышли в море: в это время Гофмейстер сильно хворал.

10. Была тихая погода; в Воскресенье, во время богослужения, умер боцман; после заупокойной проповеди привязали его к койке, прикрепили к доске с двумя бочками и совсем тем бросили за край (борт) в море, а вместо похоронной песни сделали выстрел из пушки.

11. Проезжали мимо Эзеля.

12. При сильном югозападном ветре пристали в северной части острова Готланда, в Зандвицкой гавани должны были пристать там из за Г.Акселя, чтобы высадить его на сушу, потому что на море он был ни в живых, ни в мертвых.

13. Вечером, около 6 часов, он по Христиански расстался с сдешнею жизнью (в доме берегового смотрителя в Зандвике).

Покойника повезут из Зандвика в город Визби.

От 12 до 16 Июля была сильная буря с юга.

17. Ранним утром, при тихой погоде и ветре, мы отплыли из Зандвицкой пристани.

С 17 по 22 была тихая погода.

Вечером 22, при северовосточном ветре, мы объехали, с южной стороны Боригольм.

Во 1-х, верхний кафтан из красного бархата по золотому полю, а потом еще семь нарядов:

Один из синя-желтый верхний кафтан из золотой парчи, с 13 пряжками, в которых пять алмазов.

Один парчевый кафтан с зелеными цветами, жемчужными застежками и с 13 жемчужными же пуговками.

Один суконный кафтан телесного цвета с 15 золотыми пуговками, вышитый по краям жемчугом и золотом.

Один парчевый кафтан с 13 маленькими жемчужными пуговками.

Один красный с цветами кафтан, шитый золотом, с 12 золотыми с жемчугом пуговками.

Один красный с белыми цветами кафтан, с 13 пуговками из мелких жемчужин.

Один красный атласный камзол с семью пуговками из мелкого жемчуга.

Одна шапка из темнофиолетового бархата, вышитая жемчугом и подбитая соболями.

Одна шапка, сплошь вышитая жемчугом, с кистью, а на верху с алмазами.

Одна красная суконная шапка, вышитая по швам жемчугом и подбитая рысьим мехом.

Четыре пары парчевых сапог, выложенные назади серебром.

Два сорока дорогих соболей.

Одна красная суконная шапка, вышитая по швам жемчугом и с двумя алмазными запонками.

Одна шапка из черной лисицы.

Один кожаный пояс, выложенный золотом.

Один пояс из красного крученого шелка.

Один пояс из синего плетеного шелка.

Один пояс парчевый.

Седла бархатные, шитые золотом, попоны парчевые, все остальное обито серебром; стремена и поводья серебряные.

Как сказали мы выше, перед въездом в Москву Царь прислал Его Княжеской Милости прекрасную серую лошадь, у которой поводья и сбруя были с богатым золотым набором, а удила золотые.

28 Сентября, когда Его Княжеская Милость был в Кремле, в гостях у Царя, после представления и обеденного стола, Его Царское Величество подарил ему нижепоименованные драгоценности серебряную посуду, бархат и шелковые ткани:

Сначала сам Царь, а потом и Царевич, сняли с себя драгоценные золотые цепи, все в настоящих алмазах да рубинах, и с большим уважением надели на шею Его Княжеской Милости. А еще поднесли ему большую золотую чашу с драгоценным камнем и жемчугом.

Малую золотую чашу с сапфиром, большой серебряный вызолоченный ковш. Серебряный позолоченный кубок, с вделанным в него перламутровым, усыпанным драгоценными каменьями. Большую серебряную ендову, не много позолоченную.

Серебряную ендову немного поменьше.

Две большие серебряные чаши.

Большую серебряную позолоченую стопу.

Большую круглую серебряную чашу.

Еще 10 серебряных чашек.

Десять серебряных, сверху вызолоченных, кубков.

Куски парчи.

Во первых один кусок желтой парчи.

Два куска с белыми цветами.

Один кусок красной с белыми цветами.

Один с зелеными цветами.

Один с красными желтыми цветами.

Один с желтыми цветами.

Один с зелеными и красными цветами.

Один золотного бархата.

Один золотного бархата с белыми цветами.

Один золотного бархата с изображениями.

Куски бархата.

Два куска рысьего цвета.

Один кусок рысьего цвета.

Два куска бархата.

Один кусок огнистого бархата.

Два куска красного бархата.

Один кусок черного с желтым.

Два белого.

Один кусок коричневого цвета.

Два куска синего.

Два куска черного бархата.

Камки

Один кусок коричневый с цветами.

Один зеленый с большими цветами.

Два белой с большими цветами.

Один зеленой.

Два красной.

Один темножелтой.

Атласа

Один кусок атласа в цветах.

Один с синими цветами.

Два серого цвета с изображениями.

Один зеленого, в цветах, с звериною охотою.

Один с цветами по серебряному полю.

Два белого.

Два синего.

Один желтого.

Один серого.

Два красного.

Один коричневого.

Глазета (Ganssaugen).

Два куска бело-красного по зеленому полю.

Один бело-красного с изображениями.

Один красно-желтого.

Английского сукна.

Два куска телесного цвета.

Один светло зеленого.

Один серебристого.

Один красного.

Один телесного цвета.

Один темно-желтого.

Три куска темно-фиолетового.

Меха.

Девять сороков соболей.

Двадцать рысей.

Русские или Московские кафтаны.

Кафтан из красно-желтой парчи с большими цветами.

Кафтан парчевый с красными и синими цветами.

Еще один несшитый парчевый кафтан.

Конец подаркам в Кремле. Следует о том, что Его Царское Величество 4 Октября прислал в подарок на подворье Его Княжеской Милости. Русские верхние и нижние платья.

Шуба белая камчатная на соболях.

Желтая камчатная шуба на лисьих горлах.

Белый камчатный зипун на простых соболях.

Синяя камчатная шуба на простых соболях.

Желтый зипун.

Белье и постель

Семь Русских рубашек, спереди, на воротнике и на плечах, вышитых золотом.

Пять пар Русского полотняного исподнего платья.

Сорок один носовой платок; платки белые и простые.

Перина из разноцветного атласа.

Две подушки: желтая атласная и желтая камчатная.

Одно Армянское одеяло.

Две малые красные атласные подушки.

Сначала к юго-западу.

От Москвы до Плескова на Подольской (?) границе

Немецких миль - 150

К западу

От Москвы до Смоленска - 80

К северо-западу.

От Москвы до Новгорода. - 100

От Новгорода до Нарвы - 50

К северу

От Москвы до Св. Николая. - 280

К востоку

От Москвы до Нижнего Новгорода - 100

От Нижнего Новгорода до Казани. - 100

К юго-востоку.

От Казани до Астрахани - 300

От Астрахани до Терека -. 200

От Казани до Сибири - 300

В краю за Тереком и в Сибири (?) лежат Иверские земли, где живут Горске Князья и Черкесы (Zyrlassen): это больше языческие места или земли, платящие дань Всероссийскому Царю, что узнано нами от старых достоверных Немцев, там бывавших.

К югу.

От Москвы до Серпухова (Zyrpach) на Оке (Ake) 18 миль.

От Серпухова до Дедилова (Dedeloff) 18 миль.

От Дедилова до Царь-Борис-города (Zerborrissgoroda) 120 миль.

От Царь-Борис-города десять дней до Кафы, где живет Крымский Царь или Татарский Повелитель.

В числе этих, приведенных нами, главнейших городов есть много и других больших и малых, только они совсем не известны, не знаем даже и названий их.

Из Москвы в Копенгаген в Дании от Нарвы морем 300 миль.

Из Москвы:

В Смоленск 80 миль

До границы 120 –

В Вильну 166 –

В Кенигсберг 222 –

В Гданск 246 –

В Штетин 280 –

В Росток 310 –

В Любек 326 –

В Гамбург 336 –

Длина этой Русской и Московской земли простирается от запада к востоку и юго-востоку на 1102 Немецких миль.