Библиотека сайта  XIII век

Ввиду большого объема комментариев их можно посмотреть здесь
(открываются в новом окне)

ФАН СЮАНЬЛИН

ИСТОРИЯ ДИНАСТИИ ЦЗИНЬ

ЦЗИНЬ ШУ

гл. 102

Лю Цун и его сын Лю Цань

Лю Цун, по прозвищу Сюань-мин, носящий другое имя – Цзай, был четвертым сыном Лю Юаньхая. Его мать звали Чжан фужэнь ¹. Следует сказать, что, еще когда Лю Цун находился в утробе, [его мать], урожденная Чжан, видела во сне, что в ее грудь вошло солнце, и, проснувшись, она рассказала об этом мужу. Лю Юаньхай сказал: “Это счастливое предзнаменование, будь осторожна и ничего никому не говори”. Через пятнадцать месяцев родился Лю Цун, причем при его рождении случилось необыкновенное – ночью появился белый свет. Младенец отличался необычайным телосложением, из левого уха у него рос один белый, ярко блестевший волос длиною свыше двух чи.

В детстве [Лю Цун] отличался умом, сообразительностью и любовью к учению, чему ученый-знаток Чжу Цзи весьма дивился. К четырнадцати годам [Лю Цун] глубоко изучил классические и исторические сочинения, в совершенстве овладел учениями различных философов, наизусть читал военные трактаты Сунь-цзы и У-цзы. Был искусен в скорописи, хорошо сочинял, составил более ста лирических стихотворений и свыше пятидесяти од и гимнов. В пятнадцать лет изучал искусство владения рубящим и колющим оружием, имея длинные, как у обезьяны, руки хорошо стрелял из лука, натягивая тетиву, для растяжки которой требовалось усилие, равное 300 цзиням. Силой и отвагой превосходил всех современников.

Ван Хунь, уроженец округа Тайюань, увидев Лю Цуна, проникся к нему уважением и сказал Лю Юаньхаю: “Будущность [47] этого мальчика я не могу даже предугадать”. Достигнув совершеннолетия, [Лю Цун] отправился в столицу, где завязал отношения со всеми известными мужами, причем особенно удивлялись ему Юэ Гуан ² и Чжан Хуа ³.

Когда Го Си, правитель округа Синьсин, был назначен на должность регистратора ⁴, он стал выдвигать способных военачальников, поэтому Лю Цун был назначен командиром отдельного отряда смелых всадников и, постепенно повышаясь по службе, дослужился до главного воеводы правой части [сюннуских кочевий]. Поскольку Лю Цун ласково относился к окружающим, все вожди пяти частей сюнну перешли на его сторону. На основании челобитной, представленной [Сыма] Юном, носившим титул Хэцзянь-ван, [Лю Цун] был назначен начальником охранной стражи телохранителей из [племени] чиша.

Поскольку Лю Юаньхай находился в Е, Лю Цун, опасаясь, что [Сыма] Ин, носивший титул Чэнду-вана, может погубить его, бежал [из Лояна] в Е. Чэнду-ван назначил Лю Цуна правым военачальником воинов, вооруженных многострельными самострелами ⁵, и он участвовал в обсуждении военных вопросов, связанных с действиями передовых частей.

Став северным шаньюем, Лю Юаньхай поставил Лю Цуна правым сянь-ваном и тот вместе с ним вернулся в правые кочевья. Когда Лю Юаньхай вступил на престол великого шаньюя, он изменил титул Лю Цуна на Лули-ван.

После убийства старшего брата Лю Цуна, Лю Хэ, все чиновники стали убеждать Лю Цуна вступить на высокий престол. Вначале Лю Цун отказывался в пользу своего младшего брата [Лю] И, носившего титул Бэйхай-вана, но Лю И и сановники со слезами на глазах продолжали настойчиво просить [Лю Цуна вступить на престол], и по прошествии длительного времени он дал согласие, сказав: “Лю И и все благородные мужи исходят из того, что земли среди четырех морей еще не умиротворены, нам все еще грозят многочисленные беды, а я – старший годами. Вступление на престол – государственное дело, и разве смею я не исполнить с почтением общее желание? Но я хочу пойти по стопам луского Инь-гуна ⁶, жившего в далеком прошлом, и, дождавшись, когда Лю И станет зрел годами, вернуть ему престол, как того ясно требует закон”.

После этого в 4-м году эры правления Юн-цзя (310 г.) Лю Цун незаконно вступил на императорский престол, объявил на подведомственной территории большую амнистию и изменил наименование эры правления на Гуан-син. Он поднес жене Лю Юаньхая, урожденной Шань, титул августейшей вдовствующей императрицы; своей матери, урожденной Чжан, – титул вдовствующей императрицы; объявил Лю И великим младшим братом императора, дав ему титул великого шаньюя и должность великого блюстителя нравов; возвел свою жену, урожденную Хуянь, в титул императрицы.

[Лю Цун] пожаловал своим сыновьям титулы: Лю Цаню – [48] Хэнэй-вана с назначением полномочным императорским послом, великим военачальником, утешающим войска, и главноуправляющим всеми военными делами как в столице, так и вне ее; Лю И – Хэцзянь-вана; Лю И – Пэнчэн-вана и Лю Ци – Гаопин-вана.

[Лю Цун] послал Лю Цаня, Ван Ми, имевшего звание чжэндун цзянцзюня – военачальника, карающего восток, Лю Яо, имевшего звание лунсян цзянцзюнь – военачальника, взлетающего к небу, как дракон, и других вторгнуться во главе 40 тыс. воинов в [уезд] Лочуань ⁷. Затем, пройдя через [заставу] Хуаньюань, они обошли земли, лежавшие между [уездами] Лян, Чэнь, Жу и Ин, захватив более ста укрепленных валами поселений.

[Лю Цун] назначил начальника общественных работ Лю Цзина на должность великого командующего войсками и левого дворцового советника ⁸, Лю Иня – на должность великого блюстителя нравов и правого дворцового советника, а Ван Юя – на должность великого начальника общественных работ. Незаконно объявленная августейшей вдовствующей императрицей, урожденная Шань отличалась поразительной красотой, поэтому Лю Цун вступил с ней в преступную связь. Урожденная Шань была матерью Лю И, который неоднократно упрекал ее за это. От стыда урожденная Шань заболела и умерла; а Лю Цун все время скорбел о ней. Впоследствии он узнал о причине ее смерти, и его любовь к Лю И постепенно ослабла, но, печалясь об урожденной Шань, он не отстранял его от службы. [После смерти урожденной Шань] Лю Цун поднес своей матери титул августейшей вдовствующей императрицы. Лю Цун назначил начальника приказа охранной стражи Хуянь Яня полномочным императорским послом, великим главноуправляющим передовыми отрядами, великим военачальником передовых войск и, дав ему 27 тыс. воинов из своей гвардии, велел вторгнуться из Ияна в [уезд] Лочуань, одновременно приказав Ван Ми, Лю Яо и Ши Лэ, носившему звание чжэньцзюнь цзянцзюня, двинуть войска и соединиться с [Хуянь Янем].

Когда Хуянь Янь пришел в [уезд] Хэнань ⁹, он нанес в разное время двенадцать поражений императорским войскам, которые потеряли убитыми свыше 30 тыс. воинов. Поскольку Ван Ми и другие еще не подошли, Хуянь Янь оставил обозы в старом лагере Чжан Фана ¹⁰, а сам напал на Лоян, взял с боем ворота Пинчанмэнь, сжег ворота Дунъянмэнь и Сюаньянмэнь и спалил различные присутственные места.

Император Хуай-ди приказал Лю Мо, начальнику уезда Хэнань, отразить Хуянь Яня, но императорские войска потерпели поражение у ворот Шэмэнь ¹¹. Поскольку помощь не подходила, Хуянь Янь покинул [Лоян] через ворота Дунъянмэнь и ушел, угнав с собой более двухсот мужчин и женщин, начиная от носящих титулы вана, гуна и ниже. В момент описываемых [49] событий император намеревался переправиться через Хуанхэ и бежать на восток, для чего заготовил лодки на реке Лошуй, но Хуянь Янь сжег все лодки и вернулся в старый лагерь Чжан Фана.

Подошли войска Ван Ми и Лю Яо, которые, соединившись с Хуянь Янем, снова окружили Лоян. В городе царил сильный голод, люди ели друг друга, чиновники разбежались, ни у кого не было желания обороняться. Взяв ворота Сюаньянмэнь, Ван Ми и Хуянь Янь вошли в Южный дворец, поднялись в передний зал Тайцзидянь, разрешили воинам грабить, захватили всех служителей дворца и драгоценности.

Затем Лю Яо перебил свыше 30 тыс. человек, начиная от носивших титулы ванов и гунов и чиновников, сложил трупы в кучу на северном берегу реки Лошуй и насыпал над ней большой холм [в ознаменование победы]. Он переселил императора и жену императора Хуэй-ди, императрицу Ян-хоу, в Пинъян, отправив туда же шесть переходящих императорских печатей.

Лю Цун объявил большую амнистию и изменил наименование эры правления на Цзя-пин. Он дал императору звание особовыдвинутый ¹², должность левого дворцового советника и титул Пинъа-гуна.

[Лю Цун] послал Чжао Жаня ¹³, имевшего звание пинси цзянцзюня – военачальника – успокоителя запада, и Лю Я, имевшего звание аньси цзянцзюня ¹⁴ – военачальника – умиротворителя запада, напасть во главе 20 тыс. всадников на [Сыма] Мо, носившего титул Наньян-вана и находившегося в Чанъане, а Лю Цаню и Лю Яо приказал следовать за ними во главе крупных сил. Чжао Жань разбил императорские войска у заставы Тунгуань ¹⁵, убив военачальника Люй И. Когда войска [Чжао Жаня] пришли в [уезд] Сягуй ¹⁶, [Сыма] Мо сдался Чжао Жаню. Чжао Жань отправил [Сыма] Мо к Лю Цаню, который убил [Сыма] Мо и его сына [Сыма] Ли, носившего титул Фаньян-вана.

Военачальника охранного отряда Лян Фэня, старшего чиновника ¹⁷ Сыма Мо – Лу Ю, занимавших по совместительству должности свитских всадников, прислуживающих во дворце ¹⁸, Ду Ао и Синь Ми, а также Бэйгун Шуня и других Чжао Жань отослал в Пинъян.

Убийство Лю Цанем [Сыма] Мо вызвало страшный гнев Лю Цуна, но Лю Цань сказал: “Я убил Мо вовсе не из-за того, что он поздно понял волю Неба. Он был тесно связан с династией Цзинь, но, когда Лоян переживал трудности, не смог умереть, выполняя свой долг. Он совершил самое отвратительное преступление в Поднебесной, поэтому я и казнил его”. Лю Цун ответил: “Хотя это и так, боюсь, что тебе не избежать несчастий за казнь сдавшегося в плен ¹⁹. Ведь пути Неба святы, и, по правде говоря, Небо не оставит это без возмездия”.

Лю Цун назначил Лю Яо великим военачальником колесниц и конницы, обладающим правом создавать управления и [50] пользоваться церемониалом, предусмотренным для трех высших сановников империи ²⁰, пастырем области Юнчжоу, изменил его титул на Чжуншань-ван и приказал управлять Чанъанем. Ван Ми был назначен великим военачальником и возведен в титул Ци-гуна.

Вскоре Ши Лэ убил Ван Ми в своем лагере и присоединил к себе его войска, представив челобитную, в которой обвинял Ван Ми в желании поднять мятеж. Это вызвало страшный гнев Лю Цуна, который отправил к Ши Лэ гонца, упрекая его в самовольном убийстве высшего сановника, что свидетельствует об отсутствии уважения к высшим. В то же время, опасаясь измены Ши Лэ, Лю Цун передал ему войска Ван Ми.

После того как Лю Яо занял Чанъань, правитель округа Аньдин Цзя Пи и вожди различных кочевий дисцев и цянов отправили [к Лю Цуну] своих сыновей в качестве заложников, и только правитель области Юнчжоу Цюй Тэ и правитель округа Синьпин Чжу Хуэй продолжали упорно обороняться и не сдавались.

Командующий войсками Цюй Юнь и начальник уезда Пиньян Лян Сяо бежали из гор на юге Столичного округа ²¹ в округ Аньдин. По дороге в [уезде] Иньми ²² они встретили сына Цзя Пи, посланного [к Лю Цуну] в прислужники, и вместе с ним вернулись в Линьцзин ²³, где выдвинули Цзя Пи, присвоили ему звание пиннань цзянцзюня – военачальника – успокоителя юга, и он во главе 50 тыс. воинов напал на находившегося в Чанъане Лю Яо. Правитель округа Фуфэн ²⁴ Лян Цзун вместе с Цюй Тэ и Чжу Хуэем соединились с ним, имея 100 тыс. воинов. Лю Яо послал Лю Я и Чжао Жаня отразить нападающих, но они, потерпев поражение, вернулись обратно. Лю Яо собрал в Чанъане всех отборных воинов и вступил при Хуанцю в сражение. Войска Лю Яо потерпели сильное поражение, в него попала шальная стрела, и он отступил к [ключу] Ганьцюй ²⁵.

Уроженцы уезда Ду Ван Туй, Цзи Чи и другие напали на Лю Цаня, находившегося в Синьфэне ²⁶, и Лю Цань вернулся в Пинъян.

Лю Яо напал на [уездный город] Чиян ²⁷, взял его штурмом и, угнав свыше 10 тыс. человек, вернулся в Чанъань.

В это время Янь Дин возвел Цинь-вана в титул наследника императорского престола и прибыл в Юнчэн, причем все жуны и цзиньцы в землях Гуаньчжун поддержали его ²⁸.

Умерла жена Лю Цуна, урожденная Хуянь, в связи с чем он хотел взять в жены дочь Лю Иня, старшего пестуна наследника престола. Младший брат Лю Цуна, Лю И, настойчиво увещевал его не делать этого, и тогда Лю Цун обратился за советом к великому распорядителю Лю Яньняню и старшему наставнику наследника престола Лю Цзину. Лю Цзин и другие сказали: “Мы, ваши слуги, часто слышали, как старший пестун наследника престола сам говорил, что он потомок люского [51] Кан-гуна ²⁹, жившего при династии Чжоу, и, таким образом, его происхождение отличается от вашего, поэтому вам разрешается жениться [на его дочери]”. Крайне обрадованный, Лю Цун приказал Ли Хуну, занимавшему по совместительству должность начальника посольского приказа ³⁰, возвести двух дочерей Лю Иня в ранг наложниц левая и правая гуйбинь ³¹ и поставить этот ранг выше ранга чжаои ³², а четырем внучкам Лю Иня дать ранг гуйжэнь ³³ и поставить этот ранг сразу же за рангом гуйбинь.

Обращаясь к Ли Хуну, Лю Цун сказал: “Эти девушки своей красотой затмевают остальных, а женскими добродетелями превосходят всех современниц. К тому же старший пестун наследника престола действительно разного со мной происхождения. Успокоились ли вы сейчас?” Ли Хун ответил: “Старший пестун наследника престола ведет происхождение от человека, жившего при династии Чжоу, и его родоначальник на самом деле не тот, что ваш. У Вашего Величества могут вызвать досаду лишь одинаковые фамилии. К этому можно добавить, что Ван Цзи, уроженец округа Дунлай, занимавший при династии Вэй должность начальника общественных работ, был великим конфуцианцем своего времени и прекрасно разбирался в совершенстве правил поведения. Однако он взял в жены своему сыну дочь Ван Чэня, уроженца округа Тайюань, занимавшего должность начальника общественных работ, так как знал, что, несмотря на одинаковые фамилии, они разного происхождения”, Обрадованный, Лю Цун подарил Ли Хуну 60 цзиней золота и сказал: “Ты должен рассказать об этом моим сыновьям и младшим братьям, чтобы вразумить их”.

После этого шесть представительниц фамилии Лю завоевали бoльшую любовь Лю Цуна, чем все остальные обитательницы Заднего дворца. Лю Цун стал редко выходить из него, служители-камергеры докладывали ему обо всех делах, а решения по ним принимала левая гуйбинь.

Лю Цун формально предоставил императору Хуай-ди права пользоваться церемониалом, предусмотренным для трех высших сановников государства, и возвел в титул Куайцзи цзюньгуна, а Юй Миня ³⁴ и других повысил в рангах.

Лю Цун пригласил императора на пиршество, на котором сказал ему: “Когда ты носил еще титул Юйчжан-вана ³⁵, мы посетили тебя вместе с Ван Уцзы ³⁶, который представил нас тебе, а ты сказал, что давно слышал наше имя. Ты показал нам сочиненные тобой музыкальные песни и сказал: "Я слышал, что вы хорошо слагаете стихи, попробуйте показать свое искусство". Тогда мы вместе с Ван Уцзы составили гимн Шэндэ-сун – Гимн великой добродетели, и ты долго хвалил его. Затем ты провел нас в величественный зал для стрельбы из лука, где мы выбили двенадцать, а ты вместе с Ван Уцзы только девять очков. После этого ты подарил нам лук из кудрании и серебряную тушечницу. Помнишь ли ты об этом?” [52]

Император ответил: “Разве я, ваш слуга, посмею забыть такое! Меня удручает лишь то, что в тот день я не разглядел выдающиеся надбровные дуги на вашем лице!” ³⁷

Лю Цун спросил: “Твои кровные родственники взаимно истребляют друг друга, почему же не знают в этом границ?” Император ответил: “Это, по-видимому, не связано с желаниями людей, а происходит по воле всемогущего Неба. Великая династия Хань должна в соответствии с волей Неба изменить систему летосчисления ³⁸, поэтому Небо в интересах Вашего Величества и заставляет их изгонять и истреблять друг друга. К тому же если бы мои родственники могли сохранить наследство, оставленное им императором У-ди, и установить согласие среди девяти поколений ³⁹, как бы тогда вы, Ваше Величество, взяли его в свои руки?”

Лю Цун покинул пиршество только с наступлением вечера, подарив императору малолетнюю Лю, носившую ранг гуйжэнь, сказав при этом: “Это внучка известного сановника, ныне в знак особого внимания дарю ее тебе в жены, ты должен хорошо относиться к ней”. Лю он пожаловал титул Куайцзиго фужэнь ⁴⁰.

[Лю Цун] послал Цзинь Чуна, носившего звание чжэньбэй цзянцзюня – военачальника – правителя севера, напасть на [округ] Тайюань, а Бу Сюю, носившему звание пинбэй цзянцзюня – военачальника – успокоителя севера, приказал следовать за ним во главе войск. Цзинь Чун напал на главный город округа – Тайюань, но не смог взять его, за что возложил вину на Бу Сюя и отрубил ему голову. Узнав об этом, Лю Цун в страшном гневе воскликнул: “Даже мы не имеем права наказывать этого человека, а кто такой Цзинь Чун!”, после чего послал помощника главного цензора Хао Яня с верительным знаком казнить Цзинь Чуна.

Левый главный смотритель вод, уроженец уезда Сянлин, Ван Шу по обвинению в непредоставлении рыбы и крабов и начальник дворцового строительства Цзинь Лин, носивший титул Ванду-гуна, по обвинению в незавершении строительства залов Вэньминдянь и Хуэйгуандянь были казнены на восточной базарной площади.

Лю Цун без меры предавался охоте, часто уходил из дворца утром и возвращался вечером, любовался рыбой в реке Фэньшуй, продлевал день, зажигая свечки. Военачальник средней армии Ван Чжан, увещевая его, сказал: “Ныне великие беды еще не искоренены, остатки династии Цзинь еще продолжают дышать. Однако вы, Ваше Величество, не страшась беды, которая случилась с белым драконом, превратившимся в рыбу ⁴¹, забываете вернуться во дворец, несмотря на наступившую ночь. Вы, Ваше Величество, должны помнить о трудностях, с которыми столкнулся покойный император при создании государства, не забывать, как нелегко быть его наследником. Основы государства уже заложены, народ в землях среди четырех [53] морей отдает вам свои чувства, так как же можно губить готовое и разрушать его, занимаясь делами кое-как. Наблюдаю за действиями Вашего Величества, и у меня уже давно колет сердце и болит голова. К тому же глупые люди еще не отдали полностью сердца династии Хань, а воспоминания о династии Цзинь все еще сильны. Лю Кунь ⁴² находится от вас на расстоянии всего лишь нескольких чи, а его пылкие и осторожные подкалыватели ⁴³ могут появиться, едва вы успеете вздохнуть. Вы же легкомысленно выходите из дворца и представляете собой врага всего для одного человека. Прошу, Ваше Величество, исправить былые проступки и заняться самосовершенствованием в дальнейшем, что явится великим счастьем для тысяч и тысяч людей”. Придя в страшную ярость, Лю Цун приказал обезглавить Ван Чжана.

Старшая наложница в ранге фужэнь, урожденная Ван, отбивая земные поклоны, умоляла сжалиться над Ван Чжаном, и тогда [Лю Цун] заключил его в тюрьму, приказав предать суду. Мать Лю Цуна из-за того, что в гневе Лю Цун наложил слишком несправедливое наказание, три дня ничего не ела, а его младший брат Лю И и сын Лю Цань, принеся с собой гробы, резко увещевали его. Разгневанный, Лю Цун воскликнул: “Разве я Цзе, Чжоу, Ю-ван или Ли-ван ⁴⁴, что вы так настойчиво являетесь ко мне и оплакиваете виновного?!”

Великий распорядитель Лю Яньнянь, сановники и лица, не относящиеся к императорской фамилии, пожалованные титулом хоу, числом более сотни, сняв головные уборы и роняя слезы, настойчиво увещевали Лю Цуна: “Император Гуан-вэнь (посмертный титул Лю Юаньхая) благодаря своей мудрости, военным талантам и благоприятным временам заложил основы великого престола, но не успел объединить в одно целое земли, ограниченные шестью сторонами ⁴⁵, и давно уже отошел в далекие края. Вы, Ваше Величество, обладая добродетелями, подобными добродетелям Неба, унаследовали власть, взлетев высоко, как дракон. На востоке вы усмирили Лоян, на юге умиротворили Чанъань, и про вас действительно можно сказать, что по заслугам вы выше чжоуского Чэн-вана ⁴⁶, а по добродетелям превзошли сяского Ци ⁴⁷. Некогда были императоры, правившие владениями Тан и Юй ⁴⁸, а сейчас появились вы, Ваше Величество. Читая книги и записи, не обнаружишь, кто мог бы сравниться с вами. Однако недавно вы обезглавили носящих титулы ван и гун ⁴⁹ за то, что они не поднесли вам какую-то мелочь, а за правдивые слова, неприятные для вашего уха, посадили в тюрьму великого военачальника. [Кроме того], вы без меры предаетесь прогулкам и охоте, не занимаетесь важными делами. Нам, вашим слугам, это непонятно, и мы пребываем в великом страхе, от которого у нас болят печень и желудок, мы забыли сон и еду”. Лю Цун помиловал Ван Чжана.

Цюй Тэ и другие осадили Чанъань. Лю Яо потерпел [54] тяжкие поражения в нескольких битвах, после чего, угнав с собою свыше 80 тыс. мужчин и женщин, отступил в Пинъян, а по пути напал на блюстителя нравов Фу Чжи, находившегося в Саньчжу ⁵⁰, послал военачальника левого крыла Лю Цаня напасть на Го Мо ⁵¹, находившегося в Хуайчэне ⁵².

После того как Фу Чжи умер от болезни, город был взят. [Лю Яо] переселил внуков Фу Чжи – Фу Шуня и Фу Цуя – и принадлежавшие им 20 тыс. с лишним дворов в уезд Пинъян. Лю Цун посмертно пожаловал Фу Чжи должность старшего пестуна наследника престола, а Фу Шуню и Фу Цую – должности служителей, обслуживающих дворец.

Обращаясь к сыну Фу Чжи, Фу Чану, Лю Цун сказал: “Хотя твой почтенный отец не понял воли Неба, он во всем проявлял преданность своему господину, и мне есть за что прославить его. Однако правитель династии Цзинь уже сдался мне, а того, кто падает по воле Неба, люди не в силах поддержать. Его вина в том, что он грабил мои южные границы, волновал пограничное население. Несмотря на то что он является величайшим преступником, я наградил его как старого заслуженного сановника, а его внуки, внуки моего мятежного слуги, удостоились почета при дворе. Сознаешь ли ты огромные добродетели могущественной династии Хань?”

Фу Чан ответил: “Вы хвалите умершего слугу, не умаляете проявленной им преданности, и ваша милость есть выражение желания мудрого правителя успокоить народ наказанного государства. Я, ваш слуга, как и все живые существа, не смею отказываться от жизни, столкнувшись с тем, что должно было произойти”.

Лю Цун приказал Лю Цаню и Лю Яо напасть на Лю Куня,. находившегося в Цзиньяне. Для их отражения Лю Кунь выслал Чжан Цяо. Сражение произошло при Угуане, в котором Чжан Цяо потерпел сильное поражение и был убит. Цзиньян, оказавшийся в опасном положении, охватил страх, поэтому правитель округа Тайюань Гао Цяо и назначенный Лю Кунем помощник правителя области ⁵³ [Бинчжоу] Хао Юй сдали Цзиньян Лю Цаню.

Лю Кунь с несколькими десятками приближенных всадников, женой и детьми бежал в Тинтоу в округе Чжаоцзюнь, откуда прибыл в округ Чаншань. Лю Цань и Лю Яо вступили в Цзиньян.

Следует сказать, что в прошлом Лю Кунь побратался с Илу, носившим титул Дай-вана, и сейчас сообщил ему о поражении, прося помощи ⁵⁴. Илу послал своих сыновей Жилисуня и Биньлюсюя, а также военачальников Вэй Сюна и Цзи Даня во главе нескольких десятков тысяч воинов напасть на Цзиньян. Лю Кунь, собравший более тысячи разбежавшихся воинов, служил им проводником. Сам Илу во главе шестидесятитысячного отряда подошел к Ланмэну ⁵⁵.

Лю Яо и Биньлюсюй вступили в сражение к востоку от [55] реки Фэньшуй. Лю Яо упал с коня, в него попала шальная стрела, и он получил семь ранений. Фу У, носивший звание таолу цзянцзюня – военачальника, карающего варваров, попытался отдать Лю Яо свою лошадь, но Лю Яо сказал: “Возникло крайне опасное положение, грозящее гибелью, и, конечно, каждый думает о спасении. Я получил тяжелые ранения, моя судьба – умереть здесь”. Фу У ответил: “Я, ничтожный человек, замеченный и выдвинутый вами, великий ван, дослужился до занимаемого положения и всегда мечтал пожертвовать ради вас своей жизнью. Сейчас время для этого настало. К тому же ваш императорский дом едва заложил свои основы, великие беды еще не минули, и разве может Поднебесная хотя бы на один день остаться без вас?” Затем он помог Лю Яо сесть на коня, которого, подстегнув плетью, заставил переправиться через реку Фэньшуй, а сам вернулся и погиб в бою.

Лю Яо въехал в Лоян ночью вместе с Лю Цанем, ограбил жителей и, пройдя через горы Мэншань ⁵⁶, бежал обратно. Илу во главе всадников преследовал бегущих и вступил с ними в сражение в долине Ланьгу. Войска Лю Цаня потерпели сильное поражение. Син Янь, носивший звание чжэнлу цзянцзюня – военачальника, карающего варваров, был убит, а Лю Фэн, носивший звание чжэньбэй цзянцзюня – военачальника – правителя севера, попал в плен.

Лю Кунь, собрав рассеявшееся население, обосновался в Янцюе ⁵⁷, а Илу, оставив там гарнизон, вернулся домой.

В 1-й день первой луны нового года Лю Цун в переднем зале дворца Гуанцзидянь устроил пир, на котором заставил императора (Хуай-ди) обносить присутствующих вином. [Видя это], дворцовые советники Юй Минь, Ван Цзюнь и другие, поднявшись со своих мест, зарыдали, чем возбудили недовольство Лю Цуна. В это же время кто-то доложил, что Юй Минь и другие замыслили, находясь в Пинъяне, оказать поддержку Лю Куню, после чего Лю Цун отравил императора (Хуай-ди) и казнил Юй Миня и Ван Цзюня. Затем Лю Цун пожаловал жене императора (Хуай-ди), наложнице Лю, ранг наложницы гуйжэнь, объявил на подведомственной территории большую амнистию, касавшуюся всех, начиная от приговоренных к смертной казни, и возвел левую гуйбинь, урожденную Лю, в титул императрицы.

Лю Цун задумал построить для урожденной Лю башню Хуанъилоу на территории женского дворца. Увещевая его не делать этого, начальник судебного приказа Чэнь Юаньда сказал: “Как я, ваш слуга, слышал, в древности мудрые правители любили государство, как свою семью, поэтому всемогущее Небо помогало им, как своим сыновьям. Ведь Небо, породив народ, ставит над ним правителя, чтобы он, будучи для народа отцом и матерью, наказывал и награждал его, но Небо не хочет, чтобы народ заставляли тяжело дышать ради удовлетворения необузданных прихотей одного человека. Династия Цзинь, [56] ослепленная жестокостью, смотрела на народ как на ничтожную травинку, поэтому верховное Небо лишило ее счастья, обратив любовь на могущественную династию Хань. Простой народ давно уже с нетерпением ожидает момента, когда он сможет дать отдых плечам, мечтает, когда он снова сможет воскреснуть к жизни. Наш император Гуан-вэнь (посмертный титул Лю Юаньхая), носящий храмовой титул Гао-цзу, красноречиво говорил и думал об этом, [при мысли о роскоши] у него кололо сердце и болела голова, поэтому он одевался в грубый холст, не сидел на мягких подстилках, при нем покойные императрица и наложницы не носили одежд из шелка, и вопреки просьбам чиновников он построил только [для императора] Южный и [для императрицы] Северный дворцы. Ныне передний зал дворца Гуанцзидянь достаточен для приема правителей различных владений и угощения послов десяти тысяч государств, а находящиеся за ним дворцы Чжаодэдянь и Вэньминдянь могут вместить всех обитательниц женского дворца ⁵⁸ и двенадцать рангов наложниц ⁵⁹. С тех пор как вы, Ваше Величество, вознеслись, подобно дракону, за пределами государства, вы были заняты уничтожением укрывшихся в двух столицах небывалых разбойников, а в самом владении возвели более сорока дворцов и высоких теремов. Положение усугубили голод и моровые болезни, трупы лежали друг подле друга, воины утомились за пределами государства, народ ропщет в пределах государства. Разве так ведет себя тот, кто отец и мать [народу]? С почтением услышав о том, что вы отдали указ о строительстве башни Хуанъилоу, я, ваш слуга, искренне был бы рад одобрить сооружение нового дворца для императрицы, но, поскольку великие беды еще не минули, с постройкой дворца поторопились. Затевать новое строительство поистине крайне нецелесообразно.

Как я слышал, [ханьский] император Тай-цзун (180-157 гг. до н. э.), который после окончания похода против императора Хуэй-ди (195-188 гг. до н. э.) и императрицы Люй принял на себя власть в государстве, созданном императором Гао-цзу ⁶⁰, из-за того, что пришлось бы израсходовать миллион монет, отказался, несмотря на богатства в землях среди четырех морей и изобилие, царившее в Поднебесной, от постройки открытой террасы для наблюдений за небесными светилами только потому, что это обошлось бы в тысячу монет, и оставил этим по себе прекрасную неувядаемую славу в поколениях ⁶¹. Именно поэтому он смог вынести приговоры по четырем сотням дел и сравняться с Чэн-ваном и Кан-ваном ⁶². Ныне вы, Ваше Величество, владеете землями всего лишь двух округов ⁶³, принадлежавших императору Тай-цзуну, но разве воевать и обороняться вам приходится только против сюнну и владения Наньюэ ⁶⁴?! Император Сяо-вэнь, владея обширными землями, и то беспокоился о расходах, а вы, владея небольшой территорией, хотите потратить такие огромные средства. Поэтому я, [57] ваш глупый слуга, осмелился, не страшась смерти, оскорбить вас и навлечь на себя беду, которую трудно даже представить”.

Лю Цун в страшном гневе воскликнул: “Мы, стоящие во главе всех дел, задумали построить всего один дворец, разве будем спрашивать об этом тебя, подлую крысу?! Если мы не убьем раба, стремящегося помешать нашим намерениям, разве сможем успешно завершить строительство дворца?” После этого Лю Цун приказал вывести Чэнь Юаньда и обезглавить его вместе с женой и детьми, а головы вывесить на восточной торговой площади, чтобы они оказались вместе, как живущие в одной норе крысы.

Все это происходило в павильоне Личжунтан – Павильоне среди слив в саду Сяояоюань. Чэнь Юаньда обхватил руками росшее у павильона дерево и закричал: “Все, что я говорил, – в интересах государства, но вы, Ваше Величество, хотите убить своего слугу. Если умершие сохраняют сознание, то я поднимусь вверх и пожалуюсь на вас Небу, спущусь вниз и пожалуюсь на вас покойному императору. Чжу Юнь ⁶⁵ говорил: "Если я смогу бродить под землей вместе с [Гуань] Лунпаном и Би-ганем, этого для меня достаточно". Но я не знаю, каким правителем станете вы, Ваше Величество!”

Следует сказать, что Чэнь Юаньда вошел [к императору] с цепью, обмотанной вокруг пояса, и привязал себя цепью к дереву. Приближенные [Лю Цуна] тащили его, но не могли сдвинуть с места. Лю Цун был разгневан до крайности, но урожденная Лю, находившаяся в это время в заднем помещении и слышавшая весь разговор, тайно послала дворцового служителя передать приближенным [Лю Цуна] ее распоряжение приостановить казнь, а затем сама написала Лю Цуну записку, в которой резко увещевала его [отказаться от казни].

Лю Цун, осознав свою ошибку, приказал ввести Чэнь Юаньда и извинился перед ним. Он изменил название сада Сяояоюань на Насяньюань – Сад приема мудреца, а название павильона Личжунтан на Куйсяньтан – Павильон стыда перед мудрецом.

В это время в Чанъане на престол вступил император Минь-ди (313-316), в связи с чем Лю Цун послал Лю Яо, пристава по уголовным делам ⁶⁶ Цяо Чжимина, Ли Цзинняня, носившего звание уя цзянцзюня, и других напасть на Чанъань, приказав Чжао Жаню оказывать им помощь во главе войск.

[Цзиньский] великий главноуправляющий Цюй Юнь, стоявший в городе Хуанбайчэн, потерпел несколько поражений от Лю Яо и Чжао Жаня. Чжао Жань сказал Лю Яо: “Цюй Юнь находится во главе крупных войск вне столицы, поэтому на Чанъань можно неожиданно напасть и захватить его. Если Чанъань будет захвачен, город Хуанбайчэн сам изъявит покорность. Прошу вас, великий ван, наблюдайте за городом во главе многочисленных войск, а мне дайте легковооруженных всадников для неожиданного нападения [на Чанъань]”. [58]

Лю Яо на основании полученного [от Лю Цуна] указа дополнительно дал Чжао Жаню звания великого главноуправляющего передовыми отрядами и великого военачальника – умиротворителя юга, и тот, получив 5 тыс. отборных всадников, двинулся во главе их вперед. Императорские войска потерпели поражение на северном берегу реки Вэйшуй, причем [в ходе сражения] был убит военачальник Ван Гуан. Ночью Чжао Жань вступил во внешнюю часть Чанъаня, а император бежал в башню Шэяньлоу. Чжао Жань сжег мостки, по которым поднимались к бойницам на городской стене, и лагеря различных отрядов, убил свыше тысячи человек, а утром отступил, расположившись в саду Сяояоюань.

Цюй Юнь во главе войск неожиданно напал на Лю Яо и в нескольких сражениях нанес ему поражения. Лю Яо отошел в Суи ⁶⁷, а затем вернулся в Пинъян.

В это время около звезды Цяньню появилась падающая звезда, которая долетела до созвездия Цзывэй. Она имела вид извивающегося дракона, а свет от нее освещал землю. Звезда упала в 10 ли к северу от Пинъяна, а когда осмотрели место падения, нашли кусок мяса длиною в тридцать, а шириною в двадцать семь бу, от которого исходил вонючий запах, ощущаемый даже в Пинъяне. Около мяса был слышен плач, не прекращавшийся ни днем, ни ночью. Это вызвало большое недовольство Лю Цуна, и он, пригласив сановников и тех, кто занимал более низкое положение, спросил: “Отсутствие у нас добродетелей привело к такому необыкновенному явлению. Пусть каждый выскажет все, что у него есть, ничего не скрывая”.

Чэнь Юаньда и ученый-эрудит Чжан Ши, выступив вперед, сказали: “Необыкновенное явление – превращение звезды [в мясо] – говорит о надвигающейся беде. Мы опасаемся, что присутствие в Заднем дворце трех императриц приведет к гибели государства и крушению рода. Просим вас, Ваше Величество, быть осторожным”. Лю Цун ответил: “Так выходит по натурфилософскому учению, но разве этот вывод имеет отношение к делам людей?”

Вскоре урожденная Лю родила змею и хищного зверя, которые, погубив по человеку, бежали. Их искали, но не могли найти. Через короткое время они были обнаружены около упавшего куска мяса. Неожиданно умерла урожденная Лю, после чего кусок мяса исчез, а плач прекратился. С этого времени любовь императора к обитательницам Заднего дворца сделалась непостоянной, и в выдвижении наложниц исчез порядок.

Лю Цун назначил Лю И великим воеводой. Он впервые установил должность главного помощника государства, и она жаловалась после смерти тем, кто руководил высшими сановниками, имел особо большие заслуги и отличался необыкновенными добродетелями. Затем [Лю Цун] утвердил широкий штат чиновников: были установлены должности старшего учителя [59] [наследника престола], главного помощника императора, назначены семь сановников, начиная от великого управителя военными делами, которые по занимаемому положению считались высшими сановниками, носили темно-зеленые пояса для печатей и надевали головной убор юаньюгуань.

Были установлены звания великих военачальников: великий военачальник, помогающий династии Хань, великий военачальник – главный надзиратель ⁶⁸, великий военачальник средней армии, великий военачальник верхней армии, великий военачальник, помогающий войскам, великий военачальник с карательными функциями, великий военачальник охранных войск, великий военачальник столичных войск, великий военачальник передовых войск, великий военачальник арьергардных войск, великий военачальник левого крыла, великий военачальник правого крыла, великий военачальник верхней армии, великий военачальник нижней армии, великий военачальник, помогающий государству, великий военачальник, превосходящий всех в войсках, великий военачальник, взлетающий к небу, как дракон. Для лагерей каждого из них было выделено по две тысячи воинов, и все эти звания получали сыновья императора.

Были установлены должности левого и правого приставов по уголовным делам, в ведении каждого из них находилось более 200 тыс. дворов. Для каждых десяти тысяч дворов назначался один нэйши ⁶⁹, причем всего было 43 нэйши.

Были установлены должности левого и правого помощников шаньюя, каждый из которых управлял ста тысячами юрт шести варварских племен ⁷⁰. Во главе каждых десяти тысяч юрт был поставлен главный воевода.

Был упразднен отдел чинопроизводства ⁷¹ и установлены должности левого и правого заведующих аттестационным отделом. Все шесть должностей, начиная от пристава по уголовным делам, следовали по значению за помощником начальника государственной канцелярии ⁷².

Были установлены должности главного цензора и пастыря области, которые по своему положению считались второстепенными сановниками.

Своему сыну Лю Цаню [Лю Цун] дал должность главного помощника императора, руководителя великих военачальников, управляющего делами государственной канцелярии, возвел его в титул Цзинь-вана и дал на кормление пять округов ⁷³. Лю Яньнянь был назначен заведующим делами шести отделов государственной канцелярии, Лю Цзин – старшим учителем наследника престола, Ван Юй – старшим наставником наследника престола, Жэнь И – старшим пестуном наследника престола, Ма Цзин – великим блюстителем нравов, Чжу Цзи – великим начальником общественных работ, Лю Яо – великим управителем военными делами.

Лю Яо снова подошел к излучине реки Вэйшуй, а Чжао Жань – к Синьфэну. [Цзиньский военачальник] Со Чэнь [60] выступил из Чанъаня на восток покарать Чжао Жаня. Чжао Жань, привыкший к многократным победам, отнесся к Со Чэню с пренебрежением. Тогда его старший чиновник Лу Хуэй сказал: “Мы давим на их владение и желаем захватить его, причем обладаем превосходством в силах, так что правитель Сыма Е ⁷⁴ и его слуги, несомненно, будут насмерть противостоять нам. Вам, военачальник, следует приостановить продвижение воинов и привести в порядок войска, чтобы затем напасть на него (т. е. на Со Чэня. – В. Т.). Нельзя относиться к нему с пренебрежением. Ведь даже загнанный зверь дерется с ожесточением, так что же говорить о целом государстве!” Чжао Жань ответил: “Хотя Сыма Мо был силен, я захватил его так же легко, как рвут гнилую нить ⁷⁵. А Со Чэнь – ничтожный глупец, и разве может он унизить копыта моего коня или острие моего меча? Я сначала поймаю его, а уж потом примусь за еду”. Утром во главе нескольких сот отборных всадников [Чжао Жань] поспешно выехал навстречу Со Чэню. Сражение произошло к западу от города. Чжао Жань потерпел сильное поражение и отступил.

Раскаиваясь, Чжао Жань сказал: “Я не послушал Лу Хуэя, поэтому оказался в таком положении. С каким лицом я встречусь с ним?!” После этого он обезглавил Лу Хуэя.

Перед казнью Лу Хуэй сказал Чжао Жаню: “Вы, военачальник, отвергнув увещевания и отказавшись от предложенного вам плана, проявили глупость и потерпели поражение, но, желая забыть случившееся, хотите погубить превосходящего вас, чтобы дать выход своему глупому гневу. С каким лицом вы будете жить в этом быстротечном мире? Некогда Юань Шао поступил так же ⁷⁶, а сейчас вы, военачальник, следуете по его стопам. Поэтому и вас вскоре должны постигнуть поражение и гибель. Мне жаль только, что приходится умереть, не увидев великого управителя военными делами [Лю Яо]. Если мертвые не обладают сознанием, на этом все кончится, но, если они сохраняют сознание, я спущусь под землю, где, встретившись с Тянь Фэном, стану его последователем и пожалуюсь на вас, военачальник, у желтого источника ⁷⁷, чтобы вы, военачальник, не могли спокойно умереть на лежанке и подушках”. Затем он крикнул палачу: “Пусть мое лицо будет обращено на восток!”. Услышав о происшедшем, великий управитель военными делами Лю Яо сказал: “В луже в следу от копыта быка нет места карпу размером в один чи” ⁷⁸. И это сказано о Чжао Жане.

Повернув войска, Лю Яо напал на Го Мо, находившегося в Хуайчэне, и окружил его; было собрано 800 тыс. ху риса и проса; воины расположились в трех лагерях, Лю Цун отправил к Лю Яо гонца передать: “Чанъань при последнем издыхании, Лю Кунь [вот-вот] превратится в блуждающую душу, [как не получивший надлежащего погребения], те, которых ненавидит наше государство, должны быть уничтожены в первую очередь. [61] Го Мо – всего лишь мелкий разбойник, разве он заслуживает того, чтобы вы утруждали себя разработкой против него изумительных планов? Оставьте следить за ним И Гуана, носящего звание чжэнлу цзянцзюня – военачальника, карающего варваров, и титул Бэйцю-вана, а сами возвращайтесь”. После этого Лю Яо вернулся в Пуфань, откуда вскоре [Лю Цун] вызвал его помогать ему в делах управления.

Чжао Жань напал на округ Бэйди и увидел во сне Лу Хуэя. Страшно разгневанный, [Лу Хуэй] натянул лук и выстрелил в него. Дрожа от страха, Чжао Жань проснулся. Утром при штурме города в Чжао Жаня попала выпущенная из самострела стрела, которая поразила его насмерть.

Лю Цун назначил Лю Цаня главным помощником государства, и он стал заведовать всеми делами. Должность главного помощника императора была упразднена, поскольку ее объединили с должностью главного помощника государства.

В Пинъяне произошло землетрясение, налетел ураган, вырывавший деревья и срывавший крыши с домов. Жена Ян Чуна, уроженца [уезда] Гуанъи, родила ребенка с двумя головами. Ее старший брат украл младенца и съел его, а через три дня умер.

Лю Цун в связи с завершением строительства нового храма предков объявил на подведомственной территории большую амнистию и изменил наименование эры правления на Цзянь-юань.

Над залом Яньминдянь в Восточном дворце выпал красный, как кровь, дождь, который, проникнув сквозь черепицу кровли, увлажнил землю на глубину пять цуней. Это произвело неблагоприятное впечатление на Лю И, который обратился за разъяснениями к своему старшему учителю Лу Чжи, старшему наставнику Цуй Вэю и старшему пестуну Сюй Ся.

Лу Чжи и другие сказали: “Прежде император объявил вас, Ваше Сиятельство, великим младшим братом, по-видимому, для того, чтобы успокоить чаяния народа, но на самом, деле он давно отдает предпочтение Цзинь-вану (титул Лю Цаня. – В. Т.). Все, начиная от носящих титулы ван и гун, идя навстречу пожеланиям императора, склонились на его (Лю Цаня) сторону.

Пост главного помощника государства, начиная с вэйского-императора У-ди, уже не являлся должностью, и, согласно ясному указу императора, введшего эту должность, она жалуется уже умершим сановникам ⁷⁹. Однако ныне эту должность неожиданно занял Цзинь-ван, причем по занимаемому положению и влиянию он превосходит вас, живущего в Восточном дворце, а решение всех дел зависит от него. [Кроме того], учреждены военные лагеря для великого распорядителя, великих военачальников и ванов, которые должны поддерживать его, как поддерживают птицу крылья, и, таким образом, для вас сложилось неблагоприятное положение. Ясно, что Ваше [62] Сиятельство не сможет вступить на престол; вы не только не сможете вступить на престол, но над вами нависла неведомая опасность, которая в любой момент может обрушиться на вас. Необходимо как можно скорее принять меры.

У вас в четырех охранных отрядах ⁸⁰ не менее 5 тыс. отборных воинов, а все ваны, возглавляющие военные лагеря, молоды годами, поэтому их лагеря можно захватить. Главный помощник государства легкомыслен и ветрен, для него потребуется усилие одного профессионального убийцы. Великий военачальник ⁸¹ каждый день покидает лагерь, который можно захватить внезапной атакой. Ваше Сиятельство должны только решиться, и у вас сразу окажется 20 тыс. отборных воинов, которые направятся под барабанный бой к воротам Юньлунмэнь, и кто из охраны не отвернет [острия] копий, встречая вас! О том, что великий управитель военными делами [Лю Яо] выступит против вас, нечего и беспокоиться”. Лю И не согласился, и на этом все кончилось.

Лю Цун посетил дом военачальника столичного охранного отряда Цзинь Чжуня и взял в наложницы в ранге левой и правой гуйбинь двух его дочерей. Старшую звали Юэ-гуан, а младшую – Юэ-хуа, причем обе были первыми красавицами в государстве. Через несколько месяцев он объявил Юэ-гуан императрицей.

Составитель указов Восточного дворца Сюнь Юй донес, как Лу Чжи и другие уговаривали Лю И поднять мятеж и как он ответил отказом. Лю Цун велел посадить Лу Чжи, Цуй Вэя и Сюй Ся в тюрьму, а затем, обвинив в каком-то другом преступлении, убил их. Он приказал Бу Чоу, носившему звание гуаньвэй цзянцзюня – военачальника, превосходящего всех величием, надзирать за Восточным дворцом и запретил Лю И являться на аудиенции с поздравлениями. Опечаленный и напуганный, Лю И, не зная, что делать, составил челобитную, в которой просил низвести его до положения простолюдина, лишить его сыновей пожалованных им титулов и превозносил Лю Цаня, носившего титул Цзинь-вана, утверждая, что он должен быть объявлен наследником престола. Бу Чоу задержал челобитную и не представил ее императору.

Цао И, поставленный Лю Цуном правителем области Цинчжоу, напал на заставу Вэньянгуань ⁸² и [город] Гунцю ⁸³, занял их, убил правителя округа Цицзюнь Сюй Фу и захватил в плен Лю Сюаня, носившего звание цзяньвэй цзянцзюня – военачальника, явившего величие. Свыше сорока укрепленных пунктов в округах и уездах в землях между [бывшими] владениями Ци и Лу сдались ему. После этого, приступив к захвату земель, Цао И занял на западе Чжуа ⁸⁴ и Пинъинь ⁸⁵. Численность его войск превысила сто тысяч воинов, он подошел к Хуанхэ, поставил там гарнизоны и возвратился в Линьцзы ⁸⁶. Потом у Цао И появилось стремление силой занять все земли [бывшего] владения Ци. Поскольку Цао И вынашивал измену, [63] Ши Лэ попросил [у Лю Цуна] разрешения покарать его. Однако Лю Цун, опасаясь, что Ши Лэ присоединит к себе земли Ци, отложил просьбу и не дал согласия.

Лю Цун переправился [через Хуанхэ] на переправе Мэнцзинь, намереваясь напасть на округ Хэнань, поэтому [цзиньский] военачальник Вэй Гай бежал в Ицюаньу. Лю Яо напал на [цзиньского военачальника] Ли Цзюя, находившегося в Синъяне ⁸⁷. Ли Цзюй послал войска военачальника Ли Пина в Чэнгао ⁸⁸, но Лю Яо, устроив засаду, уничтожил их. Напуганный, Ли Цзюй прислал заложников и просил разрешения сдаться. В это время Лю Цун объявил императрицу, урожденную Цзинь, верховной императрицей, наложницу в ранге гуйфэй, урожденную Лю, – левой императрицей, а наложницу в ранге правой гуйбинь, урожденную Лю, – правой императрицей. Левый пристав по уголовным делам Чэнь Юаньда в связи с назначением трех императриц резко увещевал Лю Цуна, но тот, не послушав увещеваний, назначил его правым дворцовым советником. По видимости, он хотел показать, что выдвигает мудрого, а на самом деле лишил Чэнь Юаньда власти. После этого великий воевода Фань Лун, великий управитель военными делами Лю Дань, великий начальник общественных работ Хуянь Янь, начальник государственной канцелярии Ван Цзянь и другие представили челобитную с возражениями, в которых уступали свои должности Чэнь Юаньда. Тогда Лю Цун назначил Чэнь Юаньда главным цензором и предоставил право пользоваться церемониалом, предусмотренным для трех высших сановников.

Лю Яо, нападавший на Чанъань, неоднократно терпел поражения от императорских войск. Поэтому он сказал: “Они все еще сильны, против них нельзя ничего замышлять”, после чего повел войска назад.

Во дворце Лю Цуна три ночи подряд плакали души умерших, причем звуки плача, достигнув управления правого пристава по уголовным делам, прекращались.

Верховная императрица, урожденная Цзинь, совершила прелюбодеяние, о чем Чэнь Юаньда доложил императору. Лю Цун низложил урожденную Цзинь, которая от стыда и гнева покончила жизнь самоубийством. Урожденная Цзинь пользовалась исключительной любовью Лю Цуна, который низложил ее под давлением Чэнь Юаньда; позднее, вспоминая ее красоту, он испытывал к Чэнь Юаньда чувство глубокой вражды.

Лю Яо привел войска в округ Шандан, намереваясь напасть на Янцюй. Лю Цун отправил гонца передать ему: “Из Чанъаня самовольно отдаются приказы, и это – великий позор для нашего государства. Вы должны прежде всего заняться Чанъанем, а все действия против Янцюй поручить военачальнику сильной конницы. Сроки, определенные Небом, и время для действий людей наступают, возвращайтесь скорее обратно”. Лю Яо повернул назад, уничтожил по пути Го Мая, [64] представился на аудиенции Лю Цуну, после чего выступил в Пуфань.

В Пинъяне произошло землетрясение, а над Восточным дворцом на площади более одного цина пролил дождь красный, как кровь.

Лю Яо снова выступил в поход и расположился с войсками в Суи. Цюй Юнь, страдая от сильного голода, покинул город Хуанбай и стал с войсками в Линъу ⁸⁹. Лю Яо напал на округ Шанцзюнь. Правитель округа Чжан Юй и правитель округа Фэнъи Лян Су бежали в Юньу. После этого в землях к западу от заставы Ханьгугуань установилось спокойствие и везде поддерживали Лю Яо. Двинувшись вперед, Лю Яо занял Хуанфу.

Склад оружия Лю Цуна провалился в землю на глубину 1 чжана и 5 чи.

В это время служившие Лю Цуну дворцовые служители Ван Чэнь, Сюань Хуай, Юй Жун, управляющий дворцом императрицы Го И, служитель-камергер дворца Лин Сю и другие занимали должности, пользуясь любовью императора. Сам Лю Цун развлекался и пировал в Заднем дворце, из которого иногда не выходил по сто дней, поэтому все чиновники докладывали ему о делах через Ван Чэня. Однако Ван Чэнь в большинстве случаев не представлял докладов Лю Цуну, а принимал по ним самовольные решения. Поэтому случилось, что старых, заслуженных чиновников не заносили в списки награждаемых, а ничтожные, коварные и льстивые людишки через несколько дней занимали должности чиновников, получавших натуральное довольствие в размере двух тысяч даней зерна в год. Военные походы совершались ежегодно, но военачальников и воинов не награждали деньгами и тканями, в то время как всем обитателям Заднего дворца, вплоть до мелких служек, выдавали награды, каждый раз в размере нескольких сотен тысяч монет. Повозки, одежда и дома Ван Чэня и других были более богатыми, чем у носящих титул вана, а их сыновья, младшие братья, свойственники и друзья числом поболее тридцати занимали должности правителей округов и начальников крупных и мелких уездов ⁹⁰. Они вели роскошный образ жизни, отличались алчностью и вредили добропорядочному народу. Цзинь Чжунь вместе со всем своим родом, родственниками и свойственниками служил [Ван Чэню], занимаясь клеветой.

Го И, ненавидевший Лю И, сказал Лю Цаню: “Великий младший брат даже при жизни императора замышляет недоброе, что должно вызывать глубокую ненависть у вас, Ваше Сиятельство, и у вашего отца, должно возбуждать сильный ропот народа, живущего в землях среди четырех морей. Однако император, проявляя чрезмерное великодушие и человеколюбие, никак не сменит второго после себя человека [в государстве]. [Что будет], когда однажды поднимется пыль мятежом – при мысли о вас у меня, вашего слуги, сердце цепенеет от страха. К тому ж вы, Ваше Сиятельство, прямой потомок императора Гао-цзу (храмовой титул Лю Юаньхая. – В. Т.) и законный [65] наследник [ныне правящего] императора, родившийся от его главной жены. Кто из имеющих зубы не соединяет себя с вами и не взирает на вас с надеждой! Как можно важный пост, на котором решаются все вопросы, отдавать в руки того, кто сам является слугой других?!

Вчера я слышал, что великий младший брат императора встретился с великим военачальником и имел с ним крайне серьезный разговор. В случае успеха он обещал объявить императора великим и высочайшим властителем ⁹¹, а великого военачальника ⁹² –великим сыном императора. Кроме того, Лю И обещал военачальнику охранных войск ⁹³ поставить его великим шаньюем, причем оба вана уже дали согласие. Два вана занимают посты, в значении которых не приходится сомневаться, к тому же в их руках многочисленные войска; если, используя такое положение, [Лю И] примется за дело, разве не он добьется успеха?!

Я, ваш слуга, считаю, что два вана, замыслившие такое дело, хуже диких птиц и зверей; можно ли [по-настоящему] сблизиться с ними, если они отворачиваются от отца и родственников?! Лю И только стремится привлечь на свою сторону их силы, но, добившись успеха, разве сохранит он императору жизнь?! Поскольку они старшие и младшие братья Вашего Сиятельства, [Лю И, достигнув своей цели], забудет разговоры о Восточном дворце, о постах главного помощника государя и шаньюя, оказавшихся в руках старших и младших братьев из Улина ⁹⁴; разве он согласится уступить [эти посты] другим?! Они договорились выступить на пиршестве в третьей луне первой декады в день под циклическим знаком сы, поэтому, если затянуть это дело, произойдет мятеж. Следует заранее принять меры. Ведь, как говорится в комментарии к летописи Чунь-цю, "даже разросшуюся траву не выполоть, что же говорить о ее любви к младшему брату" ⁹⁵.

Я неоднократно вразумлял императора, но император искренне любит своих братьев, а поэтому он заявил, что я говорю неправду. Несмотря на свою вину, я, заслуживающий наказания ножом или пилой, удостоился милостей императора и Вашего Сиятельства, сохранивших мне жизнь, а поэтому, не опасаясь того, что за выступление против императора мне грозит казнь, непременно докладываю ему обо всем услышанном в надежде, что он благосклонно воспримет мои слова. То, что я должен был сказать, прошу Ваше Сиятельство не разглашать, а доложить императору в секретной челобитной. Если вы не верите мне, можете вызвать Ван Пи, канцеляриста великого военачальника, и командира отряда охранных войск Лю Дуня; проявите к ним милость и заботу, укажите путь возвращения к добру и допросите. Тогда вы, несомненно, все узнаете”. Лю Цань нашел [слова Го И] совершенно правильными.

Между тем Го И тайно спросил Ван Пи и Лю Дуня: “Два вана замыслили мятеж, но император и главный помощник [66] государства уже все знают. Не за одно ли вы с ванами?” Оба встревожились и ответили: “Заговора нет”. Го И сказал: “Существование заговора совершенно не вызывает сомнений, мне жаль только ваших родственников и друзей, которые будут казнены со всей родней”, после чего стал всхлипывать, а из его глаз покатились слезы. Крайне напуганные, Ван Пи и Лю Дунь, отбивая земные поклоны, стали просить пожалеть их. Тогда Го И сказал: “Если я придумаю для вас план [спасения], сможете ли вы выполнить его?” Оба ответили: “Мы с почтением выполним ваши указания, господин!” Го И продолжал: “Главный помощник государства, несомненно, будет допрашивать вас, но вы говорите только, что заговор существует. Если он станет упрекать вас в том, что вы заранее не сообщили о нем, отвечайте: "Мы действительно заслуживаем казни за совершенное преступление, но, зная, что по характеру император великодушен и добр, а Его Сиятельство горячо любит своих кровных родственников, побоялись, что наши слова примут за ложь"”. Ван Пи и Лю Дунь согласились. Вскоре Лю Цань вызвал их на допрос, на который они явились в разное время, но каждый сказал одно и то же. В результате Лю Цань поверил в заговор.

Следует сказать, что в прошлом младшая двоюродная сестра Цзинь Чжуня была наложницей Лю И. Она прелюбодействовала с его слугой, за что разгневанный Лю И убил ее и не раз насмехался над Цзинь Чжунем. Пристыженный и разгневанный, Цзинь Чжунь сказал Лю Цаню: “Восточный дворец – место, где живет второй [после императора] человек, решающий все дела, и вам, Ваше Сиятельство, следует самому находиться там, чтобы руководить главным помощником государства и показать Поднебесной, что ей есть на кого возлагать надежды”. В момент описываемых событий Цзинь Чжунь снова сказал Лю Цаню: “Некогда император Сяо-чэн (33-7 гг. до н. э.) отклонил совет Цзы-чжэна, что позволило [в дальнейшем] дому Ван изменить императору и захватить престол ⁹⁶. Можно ли, [чтобы так произошло и теперь]?” Лю Цань воскликнул: “Как можно допустить это!” Тогда Цзинь Чжунь сказал: “Правильно! И в поддержку вашей мудрой воли мне хочется кое-что сказать. Но я не обладаю добродетелями Гэн-шэна ⁹⁷, не состою в родстве с императорской семьей и боюсь, что едва я произнесу слова преданного [слуги], как на меня сразу же обрушится соответствующая кара, поэтому не смею говорить”. Лю Цань воскликнул: “Говорите!”

Цзинь Чжунь сказал: “Судя по уличным пересудам, великий военачальник охранных войск, левый и правый помощники шаньюя замыслили возвести на престол великого младшего брата императора и наметили поднять мятеж в последней луне весны. Вам, Ваше Сиятельство, следует принять меры, иначе боюсь, что может случиться беда, подобная той, что принес Шан-чэнь” ⁸⁸. [67]

Лю Цань спросил: “Что же делать?” Цзинь Чжунь ответил: “Император любит своего великого младшего брата и доверяет ему, поэтому боюсь, что если он услышит [о заговоре], то вовсе не обязательно поверит в него. По глупому разумению вашего ничтожного слуги, следует ослабить надзор над Восточным дворцом и не запрещать гостям великого младшего брата приходить к нему, пусть легкомысленные люди развлекаются с ним. Великий младший брат весьма любит принимать ученых мужей и никогда не будет заботиться о том, как бы защитить себя от подозрений, а мелкие, легкомысленные людишки не смогут удержаться, чтобы не внушать великому младшему брату мысли о мятеже. Мелкие люди [обычно] начинают дело, но не доводят его до конца, их нельзя сравнивать с такими, как Гуань Гао ⁹⁹. Затем я, ваш ничтожный слуга, представлю Вашему Сиятельству челобитную, в которой вскрою его преступление, а вы, Ваше Сиятельство, вместе с великим распорядителем задержите тех, кто поддерживал отношения с великим младшим братом, и допросите их, чтобы вскрыть истоки задуманного ими дела. Тогда император, несомненно, обвинит его в преступлении, которое он не совершил. Иначе, боюсь, Ваше Сиятельство не сможет вступить на престол, ибо на тот случай, если однажды император поздно выйдет из дворца ¹⁰⁰, большинство при дворе возлагает надежды на великого младшего брата”. После этого Лю Цань приказал Бу Чоу убрать воинов от Восточного дворца.

Начиная с зимы прошлого года до момента описываемых событий, Лю Цун не принимал поздравлений во дворце, а решение всех военных и государственных дел поручил Лю Цаню. Он издал только указ о казнях, помилованиях, снятии с должностей и пожалованиях, но Ван Чэнь, Го И и другие поступали как им хотелось, а он лишь соглашался с ними. Кроме того, на заднем дворе Лю Цун воздвиг терем, в котором пировал и развлекался с дворцовыми женщинами, причем иногда не приходил в себя от опьянения в течение трех дней.

Прибыв в павильон Шанцюгэ, Лю Цун приказал казнить Циу Да, носившего звание особовыдвинутый, старшего дворцового советника Гун Шиюя, начальников отделов государственной канцелярии Ван Яня и Тянь Синя, смотрителя дворцовых кладовых Чэнь Сю, военачальника левого охранного отряда Бу Чуна и великого управителя сельским хозяйством Чжу Даня. Всех их ненавидели евнухи.

Окольничий Бу Гань со слезами на глазах увещевал Лю Цуна: “Вы, Ваше Величество, подобно императорам У-ди и Сюань-ди, заняты сейчас расширением своего благотворного влияния и хотите, чтобы даже в глухих ущельях не скрывались мудрые люди. Почему же вы задумали в один день казнить хороших, преданных сановников, какую славу вы оставите по себе в будущем? Некогда династия Цинь убила трех добрых сановников ¹⁰¹, несмотря на [прежнюю] любовь к ним, но [68] благородные мужи знают, что они не стремились к захватам. Цзиньский правитель Ли-гун шел по неправильному пути, а после убийства трех сановников ¹⁰² его действия стало невозможно выносить. Почему вы, Ваше Величество, неожиданно поверив пристрастным словам окружающих, хотите в один день убить семерых сановников. Ваш указ пока здесь ¹⁰³ и, как я слышал, еще не обнародован. Прошу, окажите милость, подобную милостям великого Неба, проявите величие, слава о котором распространится подобно ударам грома. К тому же Ваше Величество хочет просто казнить их, не объявив, в чем их вина, – так вы не покажете живущим в землях среди четырех морей, в чем их преступление. Разве таково правило для правителей, предусматривающее опрос трех сторон ¹⁰⁴?”. После этого [Бу Гань] стал так отбивать земные поклоны, что у него на лбу появилась кровь.

Ван Чэнь прикрикнул на Бу Ганя: “Окольничий Бу хочет помешать императорскому указу!” Лю Цун ушел, встряхнув [от досады] рукавами одежды, после чего снял Бу Ганя с должности и низвел до положения простолюдина.

Великий распорядитель Лю И, великий военачальник Лю Фу, главный цензор Чэнь Юаньда, дворцовый советник с золотой печатью на темно-красном шнуре ¹⁰⁵ Ван Янь и другие, явившись во дворец, стали увещевать [Лю Цуна]: “Мы, ваши слуги, слышали, что добрые люди поддерживают порядок, установленный Небом и Землей, они – основа управления и просвещения, в то время как лукавые льстецы вредят Вселенной, подобно вредителям хлебов, они – враги благотворного влияния правителя. Вэнь-ван с помощью многочисленных мужей заложил основы дома Чжоу, а [ханьские] императоры Хуань-ди и Лин-ди из-за евнухов погубили династию Хань. Таова всегда причина процветания или гибели государства.

Начиная с мудрых правителей древности, евнухи никогда: не участвовали в делах управления, а примеры, имевшие место при императорах У-ди, Юань-ди, Ань-ди и Шунь-ди, разве заслуживают того, чтобы ими руководствоваться? Ван Чэнь и другие являются вашими приближенными, они выполняют важные обязанности, находясь при дворе, в их руках жизнь и смерть людей, право давать и право отнимать, своим могуществом они подавляют всех, живущих в землях среди четырех морей, назначают на службу по своей прихоти, искажают императорские повеления, обманывают императора и императрицу, сияющих подобно солнцу и луне, при дворе клевещут императору на других, а за пределами двора льстят главному помощнику государя, в силе и власти они уже сравнялись с императором. Встречаясь с ними, ваны и гуны в испуге отводят глаза, завидя издали пыль, поднимаемую их [экипажами], высшие сановники сходят с повозок. Отбор на должности происходит под. их давлением, кандидатов выбирают уже не по способностям, чиновников выдвигают в зависимости от связей, дела [69] управления решаются взятками. Они насадили много коварных людей, которые вредят преданным и благонамеренным. Зная, что Ван Янь и другие – преданные слуги, до конца выполняющие свой долг перед Вашим Величеством, они, опасаясь, что их коварство будет раскрыто, хотят погубить их, предав высшей мере наказания. Вы же, Ваше Величество, не удостоившись провести опрос трех сторон, необдуманно приговорили их к казни. Ропот, вызванный [в народе] этим шагом, поднимется до неба, сочувствие [к казненным] проникнет под землю на тот свет, все живущие в землях между четырьмя морями будут испытывать скорбь и сожаление, мудрые и глупые станут убиваться и испытывать страх.

Ван Чэнь и другие, для наказания которых мало ножа и пилы, относятся к людям, проявляющим неблагодарность за оказанные милости и забывающим о долге, разве они могут, подобно благородным мужам, в ответ на милости отдавать все силы службе, чтобы отплатить за благодеяния, которыми они пользовались? Почему же вы, Ваше Величество, приблизили их к себе? Почему поставили на высокие должности? Некогда циский правитель Хуань-гун назначил [своим советником] И-я, и во владении возникли беспорядки ¹⁰⁶, император Сяо-хуай поручил дела Хуан Хао, и его государство оказалось уничтоженным ¹⁰⁷. Все эти примеры свидетельствуют о необходимости остерегаться повторения ошибок предшественников; [как говорится], "зеркало для династии Инь недалеко" ¹⁰⁸.

Уже несколько лет подряд случаются землетрясения и затмения солнца, выпадают красные, как кровь, дожди, происходят бедствия от огня, и все это из-за Ван Чэня и прочих. Просим Ваше Величество отстранить жестоких злодеев, участвующих в делах управления, пригласить начальника государственной канцелярии и цензоров и с ними рассматривать на аудиенциях все дела, а главный помощник государства и высшие сановники пусть являются к вам раз в пять дней для совместного обсуждения дел, связанных с управлением. Пусть высшие сановники получат возможность говорить все, что им хочется, а преданные чиновники получат возможность излагать свое мнение, и тогда многочисленные бедствия исчезнут сами собой, а установившееся спокойствие будет знаменовать наступление счастья.

Остатки династии Цзинь еще не уничтожены, [послы] областей Ба и Шу не являются к нашему двору, Ши Лэ скрытно замышляет захватить земли [бывших владений] Чжао и Вэй, Цао И тайно думает стать правителем всего [бывшего владения] Ци, и вдобавок Ван Чэнь и другие помогают приводить в расстройство политику государства. Таким образом, любой орган Вашего Величества, будь то сердце, желудок или четыре конечности, поражен болезнью, но в то же время вы казните тех, кто подобен шаману Сяню ¹⁰⁹ и убиваете тех, кто подобен Бянь Цяо ¹¹⁰. Мы боимся, что это приведет к той неизлечимой [70] болезни в области под сердцем, которой был поражен Хуань-хоу ¹¹¹, и тогда, даже если бы и захотели избавиться от недуга, ничего уже нельзя будет сделать!

Просим освободить Ван Чэня и других от должностей и передать их в распоряжение чиновников для определения их вины”.

Лю Цун показал челобитную Ван Чэню и со смехом сказал: “Эти молодчики на поводу у Чэнь Юаньда, поэтому они и стали такими дураками”, после чего не дал ей хода.

Ван Чэнь и другие, кланяясь до земли, со слезами ответили: “Мы, ваши слуги, хотя и ничтожные люди, незаслуженно выдвинуты Вашим Величеством и удостоились счастья подметать пыль в дворцовых помещениях. Лица, носящие титулы ванов и гунов, а также придворные мужи завидуют нам, как самым заклятым врагам, и в то же время глубоко ненавидят Ваше Величество. Просим оказать нам величайшую милость: сварите нас живьем в котлах, и тогда среди высших и низших, служащих вашей всемогущей династии, само собой установятся мир и согласие”.

Лю Цун сказал: “Их безумные речи – обычное явление, разве они заслуживают вашего гнева?!” После этого он навестил Лю Цаня, который много говорил о преданности и честности Ван Чэня и других, о том, как они отдают дому императора все свои помыслы. Весьма обрадованный, Лю Цун пожаловал Ван Чэню и другим титулы ле-хоу.

Великий распорядитель Лю И явился во дворец и снова представил доклад с настойчивыми увещеваниями. Крайне разгневанный, Лю Цун своими руками порвал документ, после чего [через некоторое время] Лю И умер от гнева. Чэнь Юаньда, горько оплакивавший его кончину, воскликнул: “[Как говорится], "люди толкуют о спасении бегством, государству угрожает гибель" ¹¹². Если я не могу больше говорить, для чего мне жить в молчании!” Вернувшись домой, он покончил жизнь самоубийством.

В [цзиньском] округе Бэйди случился сильный голод, и люди ели друг друга. Вождь цянов Дацзюнь обещал перевезти зерно для снабжения Цюй Чана ¹¹³, но Лю Я напал на него и нанес поражение.

Между Цюй Юнем и Лю Яо произошло сражение в долине Паньшигу, в ходе которого императорские войска потерпели поражение, и Цюй Юнь бежал в Линъу.

В Пинъяне начался сильный голод, из каждого десятка пять-шесть человек бежали или умерли. Ши Лэ послал Ши Юэ расположиться во главе 20 тыс. всадников в области Бинчжоу и ласково принимать беглецов. Лю Цун отправил к Ши Лэ служителя-камергера Цяо Ши с выражением порицания, но Ши Лэ, не выполнив полученного приказа, тайно установил связи с Цао И, стремясь добиться противостояния трех сторон (т. е. Ши Лэ, Лю Цун и Цао И. – В. Т.). [71]

Лю Цун объявил урожденную Фань, бывшую служанку урожденной Чжан, верховной императрицей. В это время помимо четырех императриц еще семь женщин носили положенные императрицам печати со шнурами. Как при дворе, так и вне его основные установления больше не соблюдались. Льстецов ежедневно повышали по службе, открыто давали и брали взятки. Совершались походы за пределы государства, а за ними голод и усталость сменяли друг друга. Заднему дворцу раздавались награды каждый раз в размере десятков миллионов монет. Лю Фу неоднократно со слезами на глазах говорил об этом, но Лю Цун не прислушивался к его советам, [а однажды] в гневе воскликнул: “Ты хочешь довести меня, твоего отца, до смерти, зачем ты каждое утро и каждый вечер упрямо плачешь о других?” От огорчения и гнева Лю Фу заболел и умер.

В округе Хэдун появилось много саранчи, не евшей только клейкое просо и бобы. Цзинь Чжунь во главе своих людей стал собирать саранчу и закапывать ее в землю, рыдания [согнанных людей] слышались на расстоянии более десяти ли. Через некоторое время саранча, пробуравив землю, вылетела наружу, но на этот раз она ела и клейкое просо и бобы.

В Пинъяне усилился голод, двести тысяч дворов, подчиненных приставу по уголовным делам, бежали в область Цзи-чжоу – их звал туда Ши Юэ.

Собака и свинья совокупились перед воротами управления главного помощника государства, затем перед воротами дворца и, наконец, перед воротами управлений пристава по уголовным делам и цензора. Кроме того, свинья в головном уборе цзинь-сяньгуань поднялась к месту, на котором сидел Лю Цун, а вместе с ней в головном уборе угуань поднялась собака, на которой был пояс и шнур для печати. Неожиданно между ними вспыхнула драка, в которой обе погибли. Ни один из охранников дворца не видел, как они вошли. Однако Лю Цун, у которого помутился разум, продолжал творить еще большие жестокости, а случившееся не напугало его и не было воспринято как предупреждение.

Лю Цун устроил для чиновников пиршество в переднем зале дворца Гуанцзидянь, куда к нему ввели на аудиенцию его великого младшего брата Лю И. Лю И, у которого был изможденный вид, а борода и волосы поседели, роняя слезы, произнес извинения, а Лю Цун скорбно вздыхал. Затем Лю Цун предался пьянству, наслаждаясь весельем; его отношение к Лю И было прежним.

Лю Яо захватил внешнюю часть Чанъаня. После этого император Минь-ди послал окольничего Сун Чана доставить Лю Яо письмо, а сам с обнаженным плечом, ведя за собой овцу, таща колесницу с гробом и держа во рту яшму, вышел для сдачи. Когда он прибыл в Пинъян, Лю Цун дал ему должность дворцового советника и титул Хуайань-хоу. Лю Цун [72] приказал Лю Цаню доложить о достигнутом успехе в храме предков, объявил на подведомственной территории большую амнистию и изменил наименование эры правления на Линь-цзя.

Цюй Юнь покончил жизнь самоубийством.

Без всякой причины, сами собой рухнули четверо ворот Восточного дворца Лю Цуна. Затем дочь правителя [одного из] округов превратилась в мужчину.

В это время умер сын Лю Цуна, Лю Яо, но, поскольку один из пальцев на его руке оставался теплым, тело не готовили к погребению. Когда Лю Яо очнулся, он рассказал, что встречался с Лю Юаньхаем на горе Бучжоушань, а затем через пять дней прибыл вместе с ним на гору Куньлуньшань, откуда через три дня они вернулись обратно. На горе Бучжоушань он видел умерших ванов, сановников и военачальников. На горе величественные и роскошные дворцовые помещения, место это называется владением Мэнчжулиго. Лю Юаньхай сказал Лю Яо: “На северо-востоке лежит владение Чжэсюйиго, в котором нет правителя, но там давно ждут твоего отца, чтобы он стал им. Твой отец должен прибыть туда через три года. После того как он прибудет [во владение Чжэсюйиго], в его [собственном] владении произойдет большая смута, люди станут истреблять друг друга. Погибнет почти весь мой род, останется немногим более десяти человек, в том числе Юн-мин ¹¹⁴. Ты пока возвращайся, а через два года приедешь обратно. Вскоре я опять увижу тебя”.

Лю Яо, поклонившись, распростился [с Лю Юаньхаем] и выехал обратно. По дороге Лю Яо попал во владение, называвшееся Иницюйюйго, где его провели во дворец и дали кожаный мешок, сказав: “Доставьте от нас императору династии Хань”. Лю Яо попрощался, чтобы ехать дальше, но ему сказали: “Через два года вы, почтенный Лю, приедете снова, мы обязательно встретимся с вами и тогда отдадим вам в жены младшую дочь нашего правителя”.

Вернувшись, Лю Яо положил кожаный мешок на столик. Через некоторое время он очнулся, приказал приближенным взять со столика мешок и открыть его. В нем оказался квадратный кусок белой яшмы с надписью: “Небесный правитель владения Иницюйюйго почтительно сообщает небесному правителю владения Чжэсюйиго, что, когда Юпитер подойдет к звезде Шэти, мы должны встретиться”.

К Лю Цуну был срочно послан гонец сообщить о случившемся. Лю Цун сказал: “Если все так, мне не страшна смерть”. Когда Лю Цун умер, вместе с ним захоронили и эту яшму.

В это время в Восточном дворце плакали души умерших, оставшихся без погребения, красная радуга пересекла все небо [с востока на запад], на юге от нее отходили две ветви, светили одновременно три солнца, у каждого из них было по две [73] яркие разноцветные серьги, гостья-звезда прошла мимо созвездия Цзыгун, вошла в созвездие Тяньюй и там пропала.

Великий астролог Кан Сян сказал Лю Цуну: “Появилась длинная, как змея, радуга, пересекшая [с востока на запад] все небо, а две ее ветви видны на юге, светят одновременно три солнца, гостья-звезда вошла в созвездие Цзыгун – все это великие предзнаменования, которые должны вскоре исполниться. Радуга, протянувшаяся с востока на запад, говорит о том, что нельзя умышлять против земель к югу от Сюй ¹¹⁵ и Лояна. Две ветви радуги на юге указывают на то, что дом Ли ¹¹⁶ по-прежнему будет владеть округами Ба и Шу, а Сыма Жуй – держать в своих руках все земли [бывшего] царства У. Не расколется ли Поднебесная на три части?'

Луна – символ правителя варваров ¹¹⁷, и, хотя могущественная династия Хань включила в состав своих земель две столицы (Лоян и Чанъань. – В. Т.), а ее правители, вознесшиеся, подобно дракону, заняли императорский престол, они из поколений в поколение главенствовали в землях [бывших владений] Янь и Дай, положили начало государству в северной стороне. Так не говорят ли изменения, происходящие с Луной, об изменениях, которые должны произойти на территории династии Хань? Династия Хань заняла Центральную равнину в соответствии с волей Неба, выраженной в движении небесных светил, и происходящие сейчас явления в созвездии Цзыгун относятся не к кому другому, а к ней ¹¹⁸. Разве можно выразить словами всё, что связано с этими чрезвычайно важными знамениями?

Ши Лэ с жадностью совы смотрит на земли [бывших владений] Чжао и Вэй, Цао И, подобно волку, алчно глядит на восточные земли [бывшего владения] Ци, сяньбийские племена рассеялись, подобно звездам на небе, в землях Янь и Дай, причем над землями бывших владений Ци, Дай, Янь и Чжао нависли пары, предвещающие их усиление. Прошу, Ваше Величество, побеспокоиться о восточных землях Ся (т. е. Китая. – В. Т.) и не обращать внимания на юго-запад. У и Шу ¹¹⁹ не смогут вторгнуться на север, так же как и великая династия Хань не может устремиться на юг. Наша столица изолирована и слаба, в то время как у Ши Лэ отборные многочисленные войска. Если он соберет отборных воинов в землях [бывших владений] Чжао и Вэй, а также обладающих большой ударной силой всадников в землях [бывшего владения] Янь и явится с ними из округа Шандан, причем за ним последует Цао И во главе войск, набранных в трех частях [бывшего владения] Ци ¹²⁰, то как вы, Ваше Величество, сможете противостоять им? Разве не об этом говорит происшествие в созвездии Цзыгун? Прошу Ваше Величество заранее принять меры, чтобы народ не изменил вам. Если вы, Ваше Величество, сможете издать указ, что во внешних делах следуете по стопам циньского императора Ши-хуана и ханьского императора У-ди, объехавших берега моря, а во внутренних – подражаете [74] [ханьскому императору] Гао-цзу, разработавшему планы борьбы с Чу, тогда, безусловно, добьетесь победы”. Ознакомившись с докладом, Лю Цун остался недоволен.

Лю Цань послал Ван Пина передать Лю И: “Согласно только что полученному из дворца указу, в столице готовится мятеж, поэтому приказывают надеть под одежды латы, дабы быть к нему готовым”. Лю И, поверив, что это правда, приказал дворцовым слугам носить под одеждой латы. Тогда Лю Цань послал срочных гонцов к Цзинь Чжуню и Ван Чэню сказать: “Прежде Ван Пин сообщал, что в Восточном дворце тайно готовятся к чрезвычайному делу. Как быть?” Когда Цзинь Чжунь доложил об этом, крайне встревоженный Лю Цун воскликнул: “Разве такое возможно?” Однако Ван Чэнь и другие в один голос заявили: “Мы давно слышали об этом, но боялись, что, если расскажем, Ваше Величество не поверит нам”. После этого Лю Цун велел Лю Цаню окружить Восточный дворец.

Лю Цань приказал Ван Чэню и Цзинь Чжуню задержать более десяти диских и цянских вождей ¹²¹, чтобы допросить их. Поскольку вождей подвешивали вниз головой к высоким перекладинам и выжигали глаза раскаленным железом, все они сами оклеветали себя, заявив, что вместе с Лю И принимали участие в разработке планов мятежа. Тогда Лю Цун сказал Ван Чэню и другим: “Отныне и впредь я буду знать о вашей преданности нам. Я должен помнить, что вы говорите обо всем, что знаете, не гневайтесь, что раньше я не прислушивался к вашим словам”.

После этого было казнено несколько десятков человек из числа наиболее близких сановников Лю И и чиновников Восточного дворца, которых особенно ненавидели Цзинь Чжунь и евнухи. Лю И был низведен до положения главы северных кочевий, но Лю Цань приказал Цзинь Чжуню воровски убить его. Свыше 15 тыс. воинов ¹²² было закопано живьем, улицы в Пинъяне опустели. Более ста тысяч диских и цянских юрт подняли мятеж, Лю Цун дал Цзинь Чжуню звание великого военачальника колесниц и конницы, дабы он покарал их.

В это время на подведомственной Лю Цуну территории появилось много саранчи, особенно много ее было в Пинъяне, областях Цзичжоу и Юнчжоу. Цзинь Чжунь выступил на борьбу с нею, но ударом грома убило двух его сыновей. Широко разлились реки Хуанхэ и Фэньшуй, воды которых затопили более тысячи домов. Восточный дворец постигло необыкновенное бедствие – рухнули ворота внутри дворца и дворцовые помещения.

Лю Цун поставил Лю Цаня великим сыном императора и объявил большую амнистию, касавшуюся всех, начиная от приговоренных к смертной казни. Он приказал Лю Цаню руководить главным помощником государства и великим шаньюем, по-прежнему сохранив за ним право распоряжаться политикой двора. [75]

Лю Цун выехал на облавную охоту в Шанлинь, назначив [цзиньского] императора Минь-ди военачальником колесниц и конницы, велел ему в военной одежде с трезубцем в руках быть проводником и гнать зверя в три стороны ¹²³.

Лю Цань сказал Лю Цуну: “Дом Сыма занимает земли в нижнем течении Янцзы, ему помогают Чжао Гу и Ли Цзюй, они оба восстали против нас. Они ведут военные действия и собирают войска, прикрываясь именем Е ¹²⁴, поэтому, чтобы разрушить их надежды, лучше убрать его”. Лю Цун одобрил это предложение.

Чжао Гу и Го Мо напали на принадлежавший Лю Цуну округ Хэдун и подошли к городу Цзянъи ¹²⁵. Свыше 30 тыс. всадников из числа подчинявшихся правому приставу по уголовным делам украли пастбищных лошадей, посадили на них жен и детей и бежали. Бросившийся в погоню военачальник конных воинов Лю Сюнь догнал их и перебил более 10 тыс. человек. Чжао Гу и Го Мо стали отводить войска. Лю Се, перехватив их по дороге, нанес встречный удар, но потерпел поражение от Чжао Гу.

Лю Цун послал Лю Цаня, Лю Я и других напасть на Чжао Гу, и они подошли к переправе Сяопинцзин ¹²⁶. Чжао Гу широко объявил: “Я должен захватить Лю Цаня живым, чтобы выкупить Сына Неба”. Услышав об этом, Лю Цун проникся к Чжао Гу ненавистью.

Ли Цзюй послал на помощь Чжао Гу Го Мо и Го Суна, которые стали с войсками в излучине реки Лошуй. Здесь они приказали Гэн Чжи и Чжан Пи скрытно переправиться [через реку] и неожиданно напасть на Лю Цаня. И Гуан, носивший титул Бэйцю-вана, тайно наблюдал за переправой из города Личэна и сообщил о ней Лю Цаню. Лю Цань ответил: “Чжэнбэй цзянцзюнь – военачальник, карающий север, Лю Я уже переправился на южный берег Хуанхэ, и Чжао Гу побежит, как мышь, едва услышит об этом ¹²⁷. Сейчас он должен печалиться лишь о том, как бы защитить себя, и разве найдет время явиться сюда! К тому же, услышав, что здесь находится превосходящий его в силах, он, естественно, не посмеет даже взглянуть на север, а тем более переправляться! Не следует тревожить моих военачальников и воинов”.

В эту ночь Гэн Чжи и другие неожиданно напали на войска Лю Цаня и нанесли им поражение, после которого Лю Цань бежал в Янсян ¹²⁸, а Гэн Чжи расположился в его лагере и стал питаться оставленным здесь зерном. Услышав [о поражении Лю Цаня], Лю Я поспешил назад, окружил лагерь [Гэн Чжи] частоколом и стал насупротив.

Лю Цун, узнав о поражении Лю Цаня, приказал великому воеводе Фань Луну выступить на помощь во главе всадников. Это испугало Гэн Чжи, который во главе 5 тыс. воинов прорвал окружение, бежал в северные горы, а затем двинулся на юг, преследуемый Лю Сюнем. Сражение произошло в [уезде] [76] Хэян ¹²⁹, войска Гэн Чжи потерпели сильное поражение, потеряв убитыми три тысячи пятьсот человек. Более тысячи утонуло в реке при попытке спастись бегством.

В помещении Чжунсыцзэбайтан, в котором жил Лю Цун, произошел пожар, причем сгорел 21 человек, в том числе его сын Лю Аи, носивший титул Куайцзи-вана. Услышав об этом, Лю Цун повалился на лежанку, задыхаясь от глубокой скорби, у него прекратилось дыхание, и он очнулся только по прошествии длительного времени.

В Пинъяне у ворот Симинмэнь рухнул жертвенник. Обвалилась гора Хошань.

Лю Цун дал великому военачальнику сильной конницы Лю Цзи, носившему титул Цзинань-вана, звание великого военачальника, поставил главноуправляющим всеми военными делами как в столице, так и вне ее и назначил управляющим государственной канцелярией, а великого военачальника охранных войск Лю Ли, носившего титул Ци-вана, назначил великим блюстителем нравов.

Приемная дочь дворцового служителя Ван Чэня, четырнадцати лет, отличалась изумительной красотой, поэтому Лю Цун объявил ее левой императрицей. Начальник государственной канцелярии Ван Цзянь, инспектор дворцового секретариата Цуй Ичжи, начальник дворцового секретариата ¹³⁰ Цао Сюнь и другие, увещевая Лю Цуна, сказали: “Мы, ваши слуги, слышали, что, когда правитель ставит императрицу, он стремится, чтобы она обладала качествами, присущими Небу и Земле, символизировала Небо и Землю, питающих все живое. При жизни она прислуживает в храме предков и, как мать, управляет Поднебесной, а после смерти уподобляется Владычице-земле, и ей подносят съестное как всемогущей свекрови. Значит, при выборе [императрицы] обязательно следует останавливаться на знаменитых родах, в течение ряда поколений известных своими добродетелями; она должна быть скромной и доброй, чтобы оправдать надежды живущих в землях среди четырех морей и соответствовать желаниям небесных и земных духов. Чжоуский Вэнь-ван создал династию Чжоу с помощью [второстепенной жены], урожденной Сы ¹³¹, а благотворное влияние от соблюдения им правил поведения (о чем говорится в песне Гуаньцзюй ¹³²) принесло счастье многим поколениям.

[С другой стороны], император Сяо-чэн, действуя, как ему хотелось, и дав волю своим желаниям, поставил императрицей служанку, что привело к нарушению законной системы престолонаследия и гибели государства ¹³³. Вот как было достигнуто процветание династии Чжоу, и вот как свалились беды на великую династию Хань.

Начиная с эры правления Линь-цзя вы беспорядочно предавались разврату с красавицами, но даже дочери Ван Чэня, эти ничтожества, для которых мало самого тяжелого наказания, не должны поднимать пыль в прекрасных покоях государыни, [77] пачкать храм предков, – что же говорить об их служанках! Живущие в шести дворцах наложницы различных рангов – все дочери и внучки знатных лиц, и разве можно неожиданно ставить над ними служанку?! Ведь это то же, что заменять перекладины из слоновой кости и подушки для сидения, украшенные яшмой, трухлявыми досками и сгнившими подпорками! Мы, ваши слуги, боимся, что это не принесет счастья владению”.

Ознакомившись с докладом, Лю Цун пришел в страшный гнев и послал Сюань Хуая передать Лю Цаню: “Ван Цзянь и другие негодяи позорят государство, безумные речи исходят из их уст, они не соблюдают больше правил поведения, принятых в отношениях между правителем и его слугами, между высшими и низшими. Срочно расследуйте всё до конца!” После этого Ван Цзяня и других схватили и отправили на казнь на базарной площади.

Дворцовый советник с золотой печатью на темно-красном шнуре Ван Янь поспешил во дворец с увещеваниями, но привратники не впустили его.

Перед казнью Ван Цзяня и других Ван Чэнь стал бить их палкой, крича: “Подлые рабы, больше вы не сможете творить зла! Какое вам дело до нашего правителя?”

Гневно взглянув на Ван Чэня, Ван Цзянь прикрикнул на него: “Глупец! Царствующую династию Хань погубят такие мелкие дряни, как ты и Цзинь Чжунь. Я должен пожаловаться на тебя покойному императору, чтобы он схватил тебя и тебе подобных под землей”. Цуй Ичжи сказал [Цзинь Чжуню]: “У тебя, Цзинь Чжунь, голос птицы сяо, а вид зверя цзин ¹³⁴, ты, несомненно, станешь источником бедствий для государства. Если ты пожираешь людей, то и люди пожрут тебя”. Оба были обезглавлены.

Лю Цун опять объявил приемную дочь дворцового служителя Сюань Хуая средней императрицей.

Бесприютные души умерших плакали во дворце Гуанцзидянь, а затем во дворце Цзяньшидянь. Над Пинъяном выпал красный, как кровь, дождь, охвативший район десять на десять ли. К этому времени сын Лю Цуна, Лю Яо, был уже мертв, но в момент описываемых событий стал являться днем, [словно живой]. Это произвело на Лю Цуна крайне неблагоприятное впечатление, и он сказал Лю Цаню: “Болезнь, приковавшая меня к постели, приняла крайне тяжелую форму, причем в это время происходит особенно много сверхъестественных явлений. Раньше я считал рассказ Лю Яо ¹³⁵ проявлением лукавства, но теперь несколько дней подряд вижу его и считаю, что он, несомненно, пришел за мной. К чему думать, что после смерти человека обязательно остается его душа, но, коль скоро это так, я не скорблю о смерти. Нынешние бедствия еще не устранены, поэтому сейчас не время устраивать похоронный дворец, поэтому, если я умру утром, положите тело в гроб вечером, а через десять дней похороните”. [78]

Затем Лю Цун вызвал Лю Яо, собираясь назначить его главным помощником императора и управляющим государственной канцелярии, чтобы он помогал в делах управления. Лю Яо упорно отвергал назначения, и Лю Цун отказался от своего намерения. После этого Лю Цун, как и прежде, назначил Лю Цзина великим распорядителем, Лю Цзи – главным командующим войсками, Лю И – старшим учителем наследника престола, Чжу Цзи – старшим наставником наследника престола, Хуянь Яня – старшим пестуном наследника престола, причем всем им поручил управлять делами государственной канцелярии. Фань Лун был назначен начальником государственной канцелярии с правом пользования церемониалом, предусмотренным для трех высших сановников империи, а Цзинь Чжунь – великим управителем общественных работ и руководителем пристава по уголовным делам. Оба попеременно должны были решать дела, возникающие в государственной канцелярии, и докладывать о них императору.

В 1-м году эры правления Да-син (318 г.) Лю Цун умер, пробыв на престоле девять лет. Ему незаконно поднесли посмертный титул императора Чжао-у хуанди и храмовой титул Ле-цзуна.

Лю Цань

Лю Цань, по прозвищу Ши-гуан, с отроческих лет выделялся выдающимися способностями, обладал как гражданскими, так и военными талантами. Став первым помощником императора, налагал наказания или раздавал награды, как ему заблагорассудится. Отдалял преданных и мудрых, приближал коварных и льстивых. Произвольно прибегал к жестокости, не проявлял милости, отклонял увещевания, приукрашивал ложь. Имел склонность возводить дворцовые строения, поэтому дом главного помощника императора походил на дворец императора, и, хотя Лю Цань занимал этот пост весьма короткое время, строительные работы не прекращались ни днем, ни ночью. Народ страдал от голода, поднимал мятежи от бедности, люди умирали один за другим, но Лю Цань никого не жалел.

Вступив на незаконный престол, Лю Цань поднес жене Лю Цуна, урожденной Цзинь, титул вдовствующей императрицы, урожденной Фань – титул императрицы Хундао хуанхоу, урожденной Сюань – титул императрицы Хундэ хуанхоу и урожденной Ван – титул императрицы Хунсяо хуанхоу. Урожденная Цзинь и другие, которым не исполнилось еще и двадцати лет, были первыми красавицами в государстве, и Лю Цань с утра до вечера развратничал с ними во внутренних покоях, совершенно не проявляя скорби [в связи с кончиной Лю Цуна]. Он поставил свою жену, урожденную Цзинь, императрицей, а сына Юань-гуна – наследником престола, объявил на [79] подведомственной территории большую амнистию и изменил наименование эры правления на Хань-чан.

Над Пинъяном выпал красный, как кровь, дождь.

Цзинь Чжунь, замысливший поднять мятеж, тайно сказал Лю Цаню: “Согласно слухам, лица, носящие титул гунов, собираются повторить действия И-иня ¹³⁶ и Хо Гуана ¹³⁷ и замышляют казнить старшего пестуна наследника престола вместе с другими слугами [императора], а затем передать все дела в руки главного командующего войсками [Лю Цзи]. Если вы, Ваше Величество, не упредите их, боюсь, что на вас если не утром, то вечером рухнет беда”. Лю Цань не принял совета.

Цзинь Чжунь, встревоженный тем, что Лю Цань не прислушался к его словам, сказал двум женам Лю Цуна, урожденным Цзинь: “Носящие титулы гун и хоу хотят низложить императора и поставить на престол Цзинань-вана (Лю Цзи. – В. Т.), и, боюсь, наш род будет истреблен под корень. Почему бы вам не сказать об этом императору?” Воспользовавшись удобным случаем, обе урожденные Цзинь сказали об этом Лю Цаню, и он казнил великого распорядителя Лю Цзина, носившего титул Шанло-вана, старшего учителя наследника престола Лю И, носившего титул Чанго-гуна, главного командующего войсками Лю Цзи, носившего титул Цзинань-вана, и великого блюстителя нравов Лю Ли, носившего титул Ци-вана. Старший наставник наследника престола Чжу Цзи и главный воевода Фань Лун бежали в Чанъань. Затем [Лю Цань] казнил великого военачальника колесниц и конницы Лю Чэна, носившего титул У-вана и являвшегося младшим братом матери Лю Цзи.

Лю Цань устроил большой смотр войскам в Шанлине, замышляя покарать Ши Лэ, назначил Цзинь Чжуня великим военачальником и управляющим делами государственной канцелярии. Поскольку сам Лю Цань, погрязший в пьянстве и разврате, развлекался и пировал в заднем дворце, все военные и государственные дела решались Цзинь Чжунем. Цзинь Чжунь, подделав императорский указ, назначил своих младших двоюродных братьев: Цзинь Мина – военачальником колесниц и конницы, а Цзинь Кана – военачальником, командующим охранной стражей дворца.

Готовясь поднять мятеж, Цзинь Чжунь обратился за советом к дворцовому советнику с золотой печатью на темно-красном шнуре Ван Яню, давно известному своими добродетелями, оплоту чаяний современников. Отказавшись последовать за Цзинь Чжунем, Ван Янь поспешил [во дворец] сообщить о мятеже, но по дороге наткнулся на Цзинь Кана, который похитил его и привез к себе. Затем Цзинь Чжунь вошел во главе войск во дворец, поднялся в передний зал дворца Гуанцзидянь, приказал одетым в латы воинам схватить Лю Цаня и, перечислив совершенные им преступления, убил его. Все мужчины и женщины из рода Лю, независимо от возраста, были обезглавлены на восточной базарной площади. Могилы Лю Юаньхая и Лю [80] Цуна были разрыты, а их храм предков сожжен. Бесприютные души умерших громко рыдали, и звуки рыданий были слышны на сто ли окрест.

Цзинь Чжунь сам объявил себя великим военачальником, присвоил титул Небесного вана династии Хань, назначил чиновников и отправил посла к династии Цзинь, выражая желание служить ей заслоном.

Левый дворцовый советник Лю Я бежал в Сипин, а чиновники государственной канцелярии Бэйгун-Шунь, Ху Сун и другие, собрав вокруг себя цзиньцев, укрылись в Восточном дворце, но Цзинь Чжунь напал на них и уничтожил.

Цзинь Чжунь хотел назначить Ван Яня левым дворцовым советником, но Ван Янь, бранясь, воскликнул: “Мятежный чугэский раб, почему ты не поторопишься убить меня и выставить мой левый глаз на воротах Сиянмэнь, чтобы он видел, как в город будет входить главный помощник государства [Лю Яо], а правый выставить на воротах Цзяньчуньмэнь, чтобы он видел, как в город будет входить великий военачальник [Ши Лэ]?!” Разгневанный, Цзин Чжунь убил Ван Яня.

Чэнь Юаньда

Чэнь Юаньда, по прозвищу Чан-хун, происходил из задних кочевий. Его настоящая фамилия была Гао, но, поскольку он родился в месяц, несчастливый для его отца, он изменил фамилию на Чэнь. В отрочестве остался сиротой и жил в бедности, постоянно занимался обработкой земли и чтением книг, любил учения об истинном пути, любил распевать стихи, был всегда веселым и радостным. Дожив до сорока лет, не поддерживал ни с кем отношений.

Лю Юаньхай в бытность левым сянь-ваном услышал о нем и вызвал к себе, но Чэнь Юаньда ничего не ответил. Когда Лю Юаньхай присвоил высокий титул [императора], кто-то спросил Чэнь Юаньда: “Когда-то почтенный Лю унизил себя, [пригласив вас к себе], но вы с пренебрежением отнеслись к приглашению и не обратили на него внимания. Ныне он именуется высоко взлетевшим драконом, не боитесь ли вы его теперь?” Чэнь Юаньда со смехом ответил: “О чем вы говорите? Он имеет выдающуюся наружность, стремится поймать в свои клетки и силки всю Вселенную, и, конечно, я уже давно знал об этом. Однако прежде я не поехал к нему из-за того, что не наступили определенные судьбой сроки, и я не мог шуметь, когда для этого еще не было повода, но теперь он сам прославит меня. Запомните мои слова, думаю, что не пройдет и двух-трех дней, как мне непременно придет срочное письмо”. В этот же день вечером Лю Юаньхай действительно вызвал Чэнь Юаньда и назначил его камергером. Все стали восклицать: “Не совершенномудрый ли вы?!” [81]

Когда Чэнь Юаньда прибыл, его провели на аудиенцию. Лю Юаньхай сказал: “Если бы вы приехали пораньше, разве ограничились бы должностью камергера!” Чэнь Юаньда ответил: “Я, ваш слуга, полагаю, что естественные законы определяют [для каждого его] долю в жизни и тот, кто получает больше этой доли, гибнет. Если бы я постучался раньше в ворота вашего дворца, боюсь, что вы, великий правитель, пожаловали бы мне место между девятью высшими сановниками ¹³⁸ и глашатаем ¹³⁹, но это не предназначенная мне доля, и как я вынес бы ее?! Именно поэтому, подавляя свои чувства, я не спешил и прибыл к вам, только дождавшись своей участи. В результате на вас, великий правитель, теперь не будут клеветать, упрекая в незаслуженном назначении на должности, а я, ваш слуга, избегну бед, связанных с завистниками. Разве это плохо?” [Слова Чэнь Юаньда] весьма обрадовали Лю Юаньхая. Находясь на должности, Чэнь Юаньда отличался преданностью и прямотой, неоднократно говорил правду в глаза. Уйдя со службы, [Чэнь Юаньда] уничтожил свои черновики, и даже его ученики не могли узнать, что в них было написано.

Лю Юаньхай часто говорил Чэнь Юаньда: “Вы должны бояться меня, но вы, наоборот, заставляете меня бояться вас”. Совершив земной поклон, Чэнь Юаньда извинялся и говорил: “Я слышал, что тот, кто относится к своим слугам как к учителям, становится ваном, а тот, кто относится к ним как к друзьям, становится гегемоном. Я поистине глуп и невежествен, не обладаю никакими достоинствами, за которые меня можно было бы выбрать среди остальных, но, к счастью, Ваше Величество прибегло, подобно цискому Хуань-гуну, к простому арифметическому подсчету [при наборе слуг], что позволило мне, вашему ничтожному слуге, проявить переполняющую меня преданность. В прошлом император Ши-цзун ¹⁴⁰ утверждал доклады находившегося далеко от него Цзи Аня ¹⁴¹, а потому смог восстановить блестящий путь, по которому шла династия Хань. Цзе и Чжоу убивали увещевающих их лиц, а Ю-ван и Ли-ван пресекли слухи, поэтому три династии и погибли так неожиданно ¹⁴². Вы, Ваше Величество, обладаете огромной мудростью, действуете в назначенное для вас время, отличаетесь необыкновенными способностями, и, если сможете, беря за образец древность, отказаться от пороков династий Шан и Чжоу, приведших государство к гибели, если, следуя примеру [ханьского] императора Сяо-у, жившего в более близкое время, сумеете ярко проявить прекрасные качества [вашей] династии Хань, это явится великим счастьем для Поднебесной, а все ваши слуги будут знать, что им не грозит наказание”.

Когда Чэнь Юаньда умер, все роптали, считая что его смерть была незаслуженной.

(пер.  В. С. Таскина)
Текст воспроизведен по изданию: В.С. Таскин. Материалы по истории кочевых народов в Китае III-V вв. Вып. 1. Сюнну. М. Наука. 1989

© текст -Таскин В. С. 1989
© сетевая версия - Тhietmar. 2005
© OCR - Бесоногов Е. В. 2005
© дизайн - Войтехович А. 2001 
© Наука. 1989