Мехмед Хуршид. Описание путешествия.. Гл. 2. Ч. 2.

Ханыкийский округ, подведомственный Багдаду.

Из числа упомянутых выше селений, Ханыкин расположен на левом берегу реки, известной в тех местах под названием Эльвенд, а в географии — под названием Хольван. Река эта вытекает из высокой горы Далэху, что в окрестностях Зохаба, о котором будет говорено далее. Выбитая из дер. Ризав, и потом из ущелья Дэртэнг, находящегося на зап. стороне этой деревни, и падая через гору Зэрдэ, с обрыва ее, известного под названием Пепран, несется она перед Сэр-пулем и наконец, обогнув с сев. стороны д. Кызыл-рубат. впадает около Кёшк-и-Зонги, в р. Диалу.

Дер. Хаджи-Кара лежит против Ханыкина на правом [113] берегу этой реки. Две эти деревни вместе считаются городком (касаба).

Ханыкин, как это будет в последствии рассказано подробно, служит большим проходным пунктом персидских поклонников ¹⁷⁵ и торговых людей; а так как во время полых вод Эльвенд бывает непереходим, то для облегчения переправы своей Персияне на этой реке строили много мостов, которые один за другим приходили в разрушение. Следуя этому примеру шахзадэ Мухаммед-Али-мирза, в тот самый год, когда Персияне овладели Зохабом, построила между двумя деревнями хороший, прочный мост, употребив на это сумму из доходов Зохабского санджака.

Две деревни эти находятся в 28 милях расстояния от Багдада, на с.в. от этого города. В прежние дни они пользовались благосостоянием, но разоренные со времени присоединения к Персии Зохаба и его окрестностей, они стали клониться к упадку, которому также не мало способствовали, с одной стороны, последняя чума ¹⁷⁶, с другой, бедственное положение страны в последнее время дурного управления Давуда-паши. Нэджиб-паша, заставший их в этом разоренном состоянии, приложив к ним правосудные постановления танзымат-и-херийе и устранив от бедного населения все элементы притеснения, возвратил стране спокойствие, благодаря которому жители, под сенью выс. покровительства, открыли глаза усердия и уже начали в настоящее время торжествовать над легионами поводов к окончательному разорению. Во время его там пребывания успели уже возникнуть новые сады финиковых деревьев; построены были здания: каравансераи и лавки.

Строения этих двух деревень выведены из земли и кирпича. Число домов можно предположить вдвое и втрое более против того, сколько считают их сами жители, потому что эти последние, точно так же как и жители Мэндэли, имеют обыкновение целый двор считать одним домом. А нами дознано, что в [114] каждом таком дворе помещаются, в нескольких комнатах, по два и по три семейства. Таким образом, в Ханыкине и Хаджи-Кара (Д. Хаджи-Кара находится на 34° 21' 28''. Так как от Ханыкина она отделена только рекою, то сев. шир. и этого последнего места будет та же самая) можно считать от 500 до 600 домов.

В Ханыкине есть 3 мечети и 3 каравансерая; в Хаджи-Кара есть 2 каменных каравансерая, один из них большой, известный под названием персидского (кервансера-и-аджем), а другой маленький. В обоих, сверх того, есть лавки суровские (бэззаз), москательные (аттар), красильные (бояджи), мясные (кассаб), железные (дэмирджи), жестяные (калайджи), а также и кофейни (кахвэ-ханэ). Но так как деревни эти курдские, то у них в лавках часто продаются многие разнородные предметы вместе. Так у бэззазов, вместе с бязью и набойками, продаются, смотря по времени года, и латук, и тыква; в железных лавках — краска, в красильных — орехи и анис; в москательных — мясо; в мясных — ревень и английская соль и т.д.

Из мусульманских жителей этих двух селений большая часть Курды, и очень немного Арабов. И те, и другие шафиийского толка; но есть между ними и шии. Некоторые из Курдов, кроме своего языка, говорят и по персидски и по-турецки; имея склонность к учению, они предаются ему там по возможности.

О числе персидских поклонников (зуввар), проходящих через Ханыкин, и об обстоятельствах, касающихся этого перехода.

Д. Ханыкин, как сказано выше, служить местом прохода поклонников (зуввар) из многих мест Ирана в Кербелу и Неджеф (атабат-и-алийе), и персидских купцов, ведущих торговые дела с Багдадом, Дамаском и Аленом. По карантинным спискам, общее число поклонников и купцов, [115] проходящих здесь ежегодно, а также и количество провозимых товаров, следующее:

Движение это, показанное с греческими месяцами, согласно, в точности, с карантинными списками; я не счел за нужное выводить большую числительность перехода по арабским месяцам, хотя эпоха поклонения Персиян и рассчитана по арабскому календарю. Я должен только заметить по этому, что хотя цифра движения против Марта ¹⁷⁸ стоит здесь малая, а против Сентября и Октября большая, но не должно однако думать, что в Марте всегда проходят менее, чем в другие месяцы, а в Сентябре и Октябре — более. [116]

	Лошади и лошаки.	Гробы	Верблюды, голов.
Март.	2190	178	___
Апрель.	3087	171	___
Май.	3330	163	___
Июнь.	2072	232	___
Июль.	1256	13	___
Август.	1320	66	120
Сентябрь.	1870	787	___
Октябрь.	20384	577	___
Ноябрь.	4025	302	___
Декабрь.	3857	268	___
Январь.	2429	293	___
Февраль.	1406	126	___
Итого	64056 ¹⁷⁹	3176	120

В показанное здесь число поклонников не входят ни женщины, ни дети, которых по спискам более 50000; здесь только показано число одних душ мужеского пола. Большая их часть едет верхами. Погонщики же, для собственного употребления, имеют обыкновенно по одному лошаку на двух человек и садятся на него, во время похода, по очереди. Из 64000 показанных в списке лошадей, одни служат верховыми поклонникам и купцам, другие идут под вьюки (товаров и вещей) и наконец некоторая часть их везут гробы. Два гроба составляют один вьюк. Овец они гонят на продажу. В число показанных в списке 8000 с лишком вьюков купеческих товаров, вошли только те, с которых должна быть взимаема таможенная пошлина; все прочие вещи поклонников, как те, которые находятся на их верховых лошадях, так и [117] навьюченные на подручных животных, оставлены вне этого расчета. Поклонники обыкновенно возят с собою, на верховых лошадях своих, запас на несколько дней сухарей для собственного употребления и по мере возможности также корм для своих животных, стараясь, таким образом, не покупать ничего у подданных выс. правительства, как в Ханыкине и его окрестностях, так и по дороги оттуда до Багдада. А для того, чтобы избегнуть уплаты таможенной пошлины, по достоверным сведениям, запрятывают они в провозимые ими гробы не только дорогие товары, как напр., шелк и прочие вещи, но даже яблоки и груши, которые они везут с собою как для продажи в Багдад, так и для подарков своим приятелям ¹⁸⁰.

Хотя движение персидских поклонников и торговых людей не прерывается никогда по этой дороге, но их особенно много в месяце Зиль-хидже, потому что в это время поклонники спешат в Атабат-и-Алийе ко дню Гадир-и-хум, когда гордость мира, владыка наш (да будут обращены к нему молитвы и привет!), перед тем, чтобы перенестись в вечность, совершил прощальный хадж и, войдя на мимбер, произнес оттуда, до самого конца, известную речь (хутбэ): мэн кунту мэвляху фа Алийу мэвляху (да ведают те, которых я был владыкою, что отныне владыка их Али и пр. ¹⁸¹; потом, к годовщине принятия халифатства владыкою нашим имамом Али (да будет он почтен, и да будет он угоден Богу) и наконец, к эпохе ашура ¹⁸², месяца Мухаррема, когда владыка наш, глава сонма угодников Хюсейн-аль-Муртэза (да будет он угоден Богу!) изволил вкусить напиток мученичества; случается, что в течение двух месяцев пройдет их до 50000 человек.

Хотя в списках и показано, что через Ханыкин проходит в год персидских подданных более 56000 душ мужского [118] пола, но по достоверному дознанию, их проходит более 100000. Так как с вечернею молитвою карантинные гвардионы имеют обыкновение удаляться и как некому вследствие этого присматривать за проходящими, да и кроме того в летнее время поклонники не останавливаются ни в Ханыкине, ни в Хаджи-Кара, а идут далее, то и нет возможности вести нм реестр. Показанная здесь цифра представляет только число тех, которые записаны в карантинные книги.

О зловонии, распространяющемся вследствие непорядочности персидских поклонников.

Поклонники (хаджи), перейдете подданные, помещаются предпочтительно в вышеупомянутом каравансерае (хан) д. Хаджи-Кара, если найдут в нем сколько нибудь места. Хан этот построен с благотворительною целью собственно для Персиян, которые однако же не только не принимают никаких мер для очистки его и содержания в порядке, но, стряпая кушанья, они имеют обыкновение бросать остатки и огрызки куда попало, а за отсутствием отхожих мест, не имея привычки выходить для своих нужд, они отправляюсь пи во всех углах каравансерая; вследствие этого, внутренность здания всегда полна нечистот, распространяющих зловоние, которое, вместе с смрадом от мертвых тел, провозимых ими, порождают в тех местах болезни. Если бы напр., персидский вице-консул (шахбэндэр-векили), пребывающий в Ханыкине, приказал в том хане, поставить несколько отхожих мест, ежедневно сметать сор, выгребать навоз и всякие остатки и выбрасывать их вон, а для покрытия издержек на все эти работы взимал бы с каждого заходящего Персиянина хоть по одному персидскому пулу, т.е. от 2 1/2 до 3-х пар ¹⁸³, то зловоние, царствующее в хане, могло бы быть устранено. Никто однако же не заботится об этом и хотя некоторый лица ¹⁸⁴ и не [119] перестают делать приличные внушения по этому предмету, но никакого не встречают сочувствия.

В Персии есть класс женщин, известных под названием Сузмани, не имеющих других занятий, кроме плясок, другого ремесла, кроме распутства.

Так как Ханыкин и Хаджи-Кара находятся в близком соседстве с санджаком Зохаб, которым в настоящее время владеют Персияне, то несколько домов Сузмани перешли туда из этой последней провинции и там поселились. Представляю здесь собранные мною сведения о жизни их и обычаях.

Женщины эти нечто в роде цыганок ¹⁸⁵. Пляска, как я сказал, составляет главное их занятие. Они вовсе не стыдятся распутства, и цена, за которую они от всякого готовы принять приглашение, простирается от 10-ти пар до 200 пиастров ¹⁸⁶. Желающий повеселиться посылает за Сузмани, которая ему нравится; является целое стадо: женщины, мужья их, отцы, братья. Женщины начинают плясать по две отдельно; остальные играют на инструментах. Хотя и между мужчинами есть музыканты и певцы, но женщины вместе с ними и поют и играют. Деньги, которые даются женщине за пляску и в пользу ее мужа, тут же, на месте, они делят между собою, сколько бы их семейств не было. Что же касается платы за ее личные услуги, то она вся неотъемлемо принадлежит ей одной; и потому на подобный позорный заработок они идут с большею готовностью, чем на пляски и на музыкальные занятия.

Так как ремесло это они унаследовали от отцов и дедов и спустились, благодаря ему, до самой постыдной жизни, то ни одна из них не знает своего отца; ни мать свою дочь, ни муж жену, ни брат сестру не удерживают от позорных [120] дел, и; не довольствуясь тем, чванятся еще увеличеньем числа искателей. Вести знакомство с одним мужчиною у них считается великим преступлением; если проведают о таком ужасе, то в наказание сочетают их браком; в случай несогласия с их стороны дело доходить и до смертной казни. Мужья служат им посредниками как простые работники. Так как другой не захочет взять их за себя, то хотя в сущности собственно в мужьях они и не нуждаются, но берут себе мужей для того, чтобы они ходили за их скотом, варили им кушанье, отыскивали и приобретали на женины деньги нужные вещи. Жены же их имеют одно занятие в доме: белиться, румяниться и возвышать разными украшениями красоту свою — и все это для того, чтобы привлекать народ на базар своего беспутства.

Молоденьких девушек они отдают в так называемый мута, т.е. на год кому нибудь на содержание. Это не то, чтобы они отдавались в законное замужество; они делают это для того только, чтобы предохранить себя от убытка; потому что без этого девочка несомненно продаст свою невинность за 10, за 20 пар и, не насладившись радостями весенних дней красоты, только что распустившиеся листочки ее бросит ни за грош осеннему ветру на расхищение; а таким образом может пропасть сокровище, один только раз в жизни достающееся девушке. Если, по истечению определенного срока, дознано будет, что обе стороны довольны друг другом, то им дается еще небольшой срок в добавление к прежнему. Если же, напротив, они пресытились друг другом, то временной союз их, заключенный на каких нибудь легких условиях, разрывается, и покрывало позора девушки заменяется полным распутством.

Самые почетные из ханов персидских берут к себе таких девушек на содержание. И это там не считается стыдом.

Одежда Сузмани заключается в рубахе, спускающейся до пояса; сверху ее две куртки —одна ним-тэн ¹⁸⁷, другая [121] джеб-кен ¹⁸⁸; ноги покрыты юбкой и для того, чтобы от боков книзу придать формам некоторую пышность, они не довольствуются одною, а надевают несколько юбок; некоторые доводят число их до пяти и шести ¹⁸⁹.

Пляска их очень хороша. Хотя Сузмани водятся во многих частях Персии, но главное место их пребывания это Сенэ или Сенэндидж ¹⁹⁰ и Керманшахан. Так же как и другие кочевые племена, они живут под черными шатрами. При том разврате, которым племя это отличается, мужчины его и старые женщины, пресытившиеся распутством, совершают намаз и даже соблюдают посты (урудж).

Из нахий, подведомственных этой области (лива), поля участка Бинкудрэ орошаются водами канала, который под названием Баля-джуд, отходит от Диалы с левой стороны, неподалеку от места впадения в нее реки Курэту, о которой будет говорено далее, и другим каналом, называемым Хазри. Из этих двух каналов проведено множество мелких канав.

Обширный участок этот, с одной стороны, граничит рекою Диала, с другой — землями Дэккэ, присоединенного к Ханыкину, с третьей — деревнями Ханыкином и Хаджи-Кара и с четвертой — разными землями Зохаба. Бинкудрэ некогда принадлежал Зохабу; после же того, как Зохаб присоединен был к Персии, участок этот вошел в состав Багдадского эйалета. Собственно деревень там нет; а племена, ее населяющие и исчисленные выше, живут под черными ставками и только иногда строят себе временные жилища (дам). [122]

Памятники древности и зиареты ¹⁹¹, находящиеся в этом участке.

Из памятников древности, в участке Бинкудрэ есть горка (тэпэ), известная под названием Гяур-тэпе ¹⁹². Разбросанные на ней кирпичи, имеющие поверхность в 1/2 квадр. аршина и толщины 5 вершков, доказывают, что тут некогда было здание, которое, разрушившись, приняло форму горки. Рассказывают, что там есть оставшийся от времен гяуров какой-то памятник, но что это могло быть такое и кем оно воздвигнуто — неизвестно. Жители, в случае надобности, откалывают от этого тэпэ кирпичи для своих построек. Можно предположить, что если бы раскопать и изшарить эту горку, нашлись бы там и антики.

От Гяур-тэпэ идут четыре дороги, одна направляется прямо напротив, к подошве горы Мюрварид ¹⁹³, возвышающейся за д. Дэккэ; вторая, от горки выходит на дорогу д. Колай и оттуда опять направляется к подошве г. Мюрварид; третья, к разрушенному мосту на р. Диала, что против местности называемой Ширванэ; четвертая, наконец, идет к подошве горки Ак-даг, возвышающейся на большой ханыкинской дороге. Говорят, что по сторонам дороги этой были кирпичные настилки аршин в пять шириною, а промежуток устлан голышом ¹⁹⁴. Вероятнее всего, что так как нахия эта находится в ложбине, в которой, во время дождей, бывает очень много грязи, владетель горки и построил эти дороги. В этой нахии также есть тюрбэ одного угодника, по имени Имам-Мухаммед, очень уважаемой жителями, верующими в его особенную святость.

Тюрбэ мужа, известного под именем Баба-Махмуд, тоже Баба-Пилауи, находится от Ханыкина на расстоянии несколько [123] более мили; и вместе с мукатаатом Баба-Пилауи орошается водами источника, называемого по-курдски Соузэ-булак, т.е. Сэбзэ-булак ¹⁹⁵, достаточными разве на потребность одной мельницы. Неподалеку от тюрбэ есть еще другая вода, которую в последние два, три года провели на пашни, принадлежащая этой деревне, посредством так называемых кехризов ¹⁹⁶ или колодезных сообщений. По дороге из Ханыкина в Бинкудрэ, несколько левее, накопление воды образовало в рытвине небольшой прудик, в котором водится даже немного рыбы. Вода кехризского мукатаата вытекает из р. Эльвенд, с левой ее стороны, и разбегается по пяти канавам. Вода колайского мукатаата берет свое начало из той же реки, с правой ее стороны, немного повыше моста, стоящего между Ханыкином и Кехризом; вода эта пробегает через поселки деревни Хаджи-Бара; и как видно, с умыслом облегчить орошение полей этих поселков, проведен от нея рукав, прозванный колайским. Вода Али-Абада вытекает по каналу из той же реки Эльвенд, с левой ее стороны. Вода кызылрубатского мукатаата выбегает из Диалы, с левой ее стороны, немного пониже того места, где впадает в нее Эльвенд. Кызыл-рубат — большая деревня на багдадской дороге в 5 м. от Ханыкина к западу от этого места. В Ханыкине, Хаджи-Кара, Бинкудрэ, Али-абаде и Кызыл-рубате пребывают наместники (халифе) знаменитого благочестивого шейха Абдур-рахмана-эфенди, одного из шейхов высокого кадырийского ¹⁹⁷ тариката, в Керкуке ¹⁹⁸, на пусте ¹⁹⁹ вероучения, и в каждой из этих деревень находится по одной тэкье ²⁰⁰ этого вероучителя.

В мукатаатах Хаджи-Кара, Али-абаде, Кызыл-рубате и Баба-Пилауи есть сады финиковых деревьев и упомянутые выше, в числе принадлежащих Ханыкину, поля с пшеницею, ячменем, рисом, кунжутом и даже частью маисом, есть огороды и овощи. [124]

Казенный доход с урожая в упомянутых мукатаатах и способ возделывания полей их.

Жители Ханыкина вносят в казну 1/5 урожая шитви ²⁰¹, т.е. озими, и 1/3 урожая сейфи ²⁰², т.е. того, что у нас называют летним который сеют по окончании зимы; и наконец десятину с урожая безводного, называемого по-арабски дэйм. Третья часть ханыкинских озимовых полей (шитви) составляет так называемую по-арабски шеббэ или то, что у нас известно под словом чифтлик (Поле, которое, находясь на ветви большого харга, может быть обработано 15 иди 20 плугами, Арабы называют шеббэ; в Румелии же такие земли известны под названием чифтлик или паланка). С этой трети, сэр-кая, как называют там смотрителей (назыр), или хозяева (сэркар), наши ортакчи (общники), взимают в свою пользу 1/10 (ушур). Что же касается до ярового хлеба (сейфи), то если зерно для посева дает казна, этой последней принадлежит сулс-и-сульсан, т.е. 2/3, a 1/3 — феллахам. Если же феллахи засевают землю своим собственные зерном, то сбор между ними и казною делится пополам; а назыр или сэркар, или сэр-кая получает 1/10 с казенной половины. С озимого сбора деревни Хаджи-Кара взимается 1/4 ; с фермы (шеббэ) — 1/3, а с ярового — по ханыкинской таксе. Годичные бэдэли упомянутых мукатаатов, показанные в своем месте, против названия деревень, рассчитаны именно согласно с этим порядком дележа. В участке Бинкудрэ казна получает с озимого 1/3 (хумс), с каждого плуга одну меру (везнэ) пшеницы и две меры ячменя так называемые васита (посреднические); с безводного поля (дейм) (Большая часть полей в этой стране обрабатывается с помощью воды, и только очень малое число их без воды; жители называют первые сулу (водные), а вторые су-суз (безводные)) 1/6 (сюб); а сэркару выделяется из части, идущей в казну, 1/10 ушур. С ярового опять взимается по ханыкинской таксе. В [125] Колайском мукатаате, с ярового сбора казна получает по ханыкинской таксе; с озимого — по расчету двух третей (сулс-и-сульсан). Зерно для посева дается и здесь на тех же условиях, о которых было сказано выше; но налога васита здесь нет. В мукатаатах Дэккэ и Али-абад поступают одинаково с Бин-кудрэ; а в Кызыл-рубате одинаково с Колаем.

О большом Харсанском мукатаате и о порядке сбора.

В этих местах пашню в 20000 квадратных османских зыра называют словом феддан ²⁰³ в смысле плуга ²⁰⁴. Пашню таких размеров засевают одним тагаром (В Багдаде тагаром называется 100 батманов в 6 ок каждый, считая одну оку в 480 драхм. По этому расчету, принимая стамбульский кило за 20 ок, один багдадский тагар пшеницы или ячменя равняется тридцати шести стамбульским кило. В Мосуле 8 ок, также в 480 драхм, составляют одну везнэ, а 20 везнэ — один тагар) ²⁰⁵ пшеницы и двумя тагарами ячменя.

Когда жатва готова и зерно для посевов из него отложено, распределяют сбор следующим образом: цирюльникам, столярам, служителям, разводящим воду по полям (карих), строителям плотин (сакказ), смотрителям водяных сообщений (шехно) выдают по два батмана (18 фунтов) ячменя и по одному батману пшеницы; затем, задержав причитающуюся хозяину 1/25 часть пшеницы и 1/30 часть ячменя и другого зерна, остальное делят на пять частей, из которых три идут землевладельцу или казне или вакфу, одним словом лицам или учреждениям, от которых земля отдается на обработку; а две части феллахам. Такой порядок соблюдается в отношении пашен одного феддана, в отношении же большого числа, счетом до пяти федданов, существует другой расчет, а именно: для засева пашен, занимающих более одного феддана пространства, кому бы они не принадлежали, казне, вакфу или другим, [126] отыскивают общника (ортакчи), у которого делают заем, называемый денежным пособием (ианэ-и-накдийе), по полтагару ячменя на каждый феддан, всего до стоимости 250 пиастров. Заготовив таким образом, с его помощью, зерно, засевают поле. По снятии жатвы, прежде всего сэркар или общник отделяет себе количество взятого у него взаимообразно зерна; потом, выделив упомянутым выше железникам, столярам и другим ремесленникам части, им принадлежащие, из остального он берет в свою пользу 1/5 и затем, вышеописанным порядком, делит зерно на 5 частей, из которых 2 идут феллахам, а 3 землевладельцу. Такого рода обработку называют мутлак усулу ²⁰⁶. Он применяется только к земле величиною от одного до пяти федданов. Когда же бывает пять федданов, то один из них, под именем мутлак, составляет долю сэр-кара. Остальное делится на 5 частей; 3 из них идут землевладельцу, 2 феллахам. Таким-то образом в каждом месте свои обычаи и порядки.

Санджак Зохабский, когда в совокупности с имаретом ²⁰⁷ Каср-и-Ширин, а когда и без него, вместе с жителями, которые я исчисляю далее, спокон веку входил в состав Багдадского эйалета и жаловался выс. правительством то тому, то другому лицу из туземцев в юртлук ²⁰⁸ или в оджаклык ²⁰⁹. Во дни Наиб-ус-сэльтэнэ ²¹⁰ Аббас-мирзы, не смотря на то, что Персияне не имели никогда на этот округ никакого права, брат его Мухаммед-Али-мирза, поссорившись из-за правителей Сулеймании с правителем багдадским, покойным Абдуллах-пашою, овладел в исходе 1226 года Зохабским санджаком. Хотя и следовало бы упомянутый округ, вместе с некоторыми другими землями, возвратить высокой монархии, но, так или иначе, а по смыслу эрзерумского трактата, заключенная в 1238 г., он [127] возвращен не был и вместе, с Каср-и-Ширином остался под владычеством Персии.

Исчислим сперва части округа, а потом приступим к самому описанию.

Описание деревни Зохаб (Слово Зохаб, на персидском языке, значит просачиванье, капанье воды; также употребляется в смысле источника, ключа; а так как равнина, где расположен этот город, богата ключами, то всего вероятнее название это дано ему в последнем смысле).

Касаба Зохаб не из древних. Это была прежде маленькая деревушка Дэртэнгского санджака и расположена была на небольшом протоке Дэрэ-шир на северной оконечности плодоносной равнины, имеющей около трех миль протяжения от севера к югу, да мили полторы от запада к востоку, на запад от горы Бан-зердэ.

В промежутки 1180 и 1190 ²¹³ годов владетель Зохаба Абдуллах-паша, построив в деревне этой дворец (серай), каменную мечеть и баню, избрал ее центральным городом округа. Таким образом, в самое короткое время, население значительно увеличилось и он сделался городом, и вскоре за тем, а именно в исходе 1226 г. ²¹⁴, вследствие перехода его к Персиянам и в особенности после свирепствовавшей там чумы, унесшей огромную часть его населения, город пришел в упадок и в настоящее время имеет вид крошечной курдской деревушки. Баня исчезла совершенно, мечеть и кельи медресэ разрушились, и только остался на месте большой купол, но и он грозит распадением. Теперь развалина эта служит для персидских племен временною конюшнею.

Хотя равнина зохабская и наполнена источниками, но вод этих недостаточно для орошения полей участка, и так как в тех местах хлеб не родится на безводном месте, то еще в древние времена от р. Эльвенда проведен был канал, который, под названием Зеренджу, сообщал полям много, то есть достаточное количество воды, способствовавшей их возделыванью и отклонению нужды от края. Но в то время когда Персияне захватили его в свои руки, жители разорялись, некому было [129] поддерживать и запружать канаву и она заглохла с тех пор совершенно.

Деревня Дэртэнг лежит у истока р. Эльвенд, выбегающей из горы, известной под названием Бан-зердэ, одного из отрогов горы Далэху, которая возвышается на восточной стороне зохабской равнины. Она находится в разрушенном состоянии. Над нею возникла другая деревня Рижав ²¹⁵. По пути к Сэрмилю ²¹⁶ через г. Бан-зердэ мимо Так-и-гырра ²¹⁷, одно очень трудное ущелье, через Дэртэнгский перевал, ведет в сказанную деревню. В этом ущелье на р. Эльвенд есть мосты; около первого из них, на левом берегу реки, возвышается скала с надписями, но до того сгладившимися в некоторых местах, что почти невозможно прочесть их. Приглядевшись однако же хорошенько, я разобрал наконец следующее: Фядхулу-ха би-сэлямин амин. Дэр зэмани Омэр ²¹⁸. Остального прочесть нельзя было. До сих пор существует здесь джами, возведенная Абдуллахом, благословенным сыном Омэра эль-Фарук, завоевавшим это место, которая может поместить в себе до 600 человек.

Жители деревни, в настоящее время, исповедуют сунну и отправляют в мечети миром пятисрочные намазы ²¹⁹, а по пятницам читают хутбэ ²²⁰ высокому имени августейшего государя вашего. Кроме этой джами, есть в деревне той еще одна Месджид и обитель высокого тариката Кадырийе, в которой пребывает и священнодействует халифэ (наместник) шейха Абдуррахмана эфенди, восседающего в Керкуке на седалище законоучения.

Деревня Дэртэнг ²²¹ расположена в каменистом и очень трудном для доступа ущелье на берегу р. Эльвенда. Как вдоль самого ущелья, так и снаружи Дэртэнгского прохода, цветут прекрасные фруктовые сады и огороды. Винные ягоды, грецкие [130] орехи и гранаты этих садов славятся своим вкусом. Там также много соловьев и красавиц. В деревне можно насчитать до 150 домов. Жители большею частью занимаются разведением лошаков и ремеслом погонщиков.

Деревни, памятники и проч. на горе Бан-зердэ.

Кроме дер. Рижав, на горе Бан-зердэ есть еще три деревни: Зердэ, Яран и Кяни-реш. В Зердэ жителей 50, в Яране 30 домов; в обеих есть сады, огороды, с разными фруктами и плодами. Кяни-реш в развалинах; поля ее находятся теперь во владении курдского племени Гуран.

Коренные жители зохабского санджака все принадлежат суннийскому учению: жители одной только деревни Зердэ — Носаири.

На горе Бан-зердэ находятся обширные яйлаки, имеющие в длину 3, 4 мили, а в ширину до 2. По обширности этого пространства можно было бы ожидать, что оно густо заселено; но только некоторая часть его составляет собственно место летнего убежища аширетов. Места эти, как сказано было мною и о Рижаве, были осаждены Абдуллахом, сыном Омэра эль-Фарук. Повествуют, что во время осады и завоевания этого места, большое число благочестивых и доблестных мужей, из сподвижников Абдуллаха вкусили здесь чашу мученичества и перешли в мир вечный. Гробница одного из них по имени Абу-Даджане, осененная куполом, находится по близости дер. Кяни-реш. Купол этот одно время был в разрушенном состоянии; но некто Ахмед-бей, предок одного из владетелей Зохаба и теперь еще живущего Османа-паши, открыл эту гробницу и восстановил ее купол. Внутри этого мавзолея, на михрабе написано следующее: “повелел высокий навваб народа арабского возобновить в этом месяце Реджеб” ²²². А на верху внутренней двери другая надпись ²²³: “Повелел восстановить это место и строение приюта для знатного и простого народа [131] высокопочтенный эмир Ахмед-бей (да пошлет ему Бог счастье), года 1113 ²²⁴ от хиджры пророка”.

Кроме этого высокоценного мужа, есть еще по близости дер. Рижав гробница и другого, по имени Сейид Ганиме; гробница эта также помещена в здании с куполом и стоит неподалеку от места, называемого Пуль-и-дервазэ. Там погребены шейх Ибрахим, знаменитый муж известный под искаженным Курдами, из хаджи Баба, именем Хаджи-Бав, Ба-Муса, Баба-шейх, Эсхаб-и-Насир (?), Шах-и-херабат, Баба-Сейид, Пир-Касым, Ахмед-Решид, Баба-Факих и Шейх-Баязид. Всех их жители почитают угодниками. Один из погребенных здесь, муж, известный под именем Шах-и-херабат, особенно почитается гуранским аширетом; один поэт из этого аширета написал о нем следующие стихи ²²⁵. “Попроси помощи у Шах-и-херабата и подойди к окну, как только раздастся в деревьях голос утреннего ветерка”.

На г. Бан-зердэ видны остатки стен. В некоторых местах этих стен заметны следы зданий как будто похожих на башни. Туземцы называют эти развалины кухнею Езди-джерда (как будто в самом деле то была кухня Ездиджерда, сына Шахриара, сына Шира, сына Хосрова, сына Хормуза, сына Ширвана, одного из персидских царей), и что кушанья, приготовлявшаяся тут, передавались, по этой стене, из рук в руки, в замок, построенный на высоком утесе, который возвышается с одной стороны ущелья Баба-Ядигяр. В самом деле, в этом месте есть крепостное здание; но чей был этот замок до сих пор в точности неизвестно.

Эта гора со всех сторон, от естественных препятствий, почти недоступна; проходимых подступов на ее вершину всего девять, и все они вьются по трудным, крутым и обрывистым подъемам. Из этих путей три, а именно Шах-нишин, Дарту и Кунти, т.е. дырявый камень, спускаются на равнину зохабскую; дорога Пюлэ ²²⁶, т.е. лестница, ведет в д. Пиран, [132] расположенную также на зохабской равнине; дорога Шали-ку ведет на равнину Бешивэ; дорога Гилэ-Сияв спускается к проходу Так-и-гырра. Все эти дороги находятся на восточной, северо-восточной и юго-вост. сторонах горы Бан-зердэ. Дорога Пуль-и-дервазэ идет в деревню Рижав; яранская дорога — на гору Далэху через ущелье, находящееся возле деревни Яран; дорога баба-ядигярская тянется мимо юго-западного фаса г. Далэху на перевал Милэ-сэранэ, а оттуда, через д. Сэдан, в Кале-зенджир. Кроме того, что на Бан-зердэ нет других дорог, но и исчисленные мною, как сказано выше, так круты и трудны, что 20-ти или 30-ти человек, вооруженных ружьями и поставленных на некоторые пункты, было бы достаточно, чтобы сделать их вовсе непроходимыми.

В ущелье, из которого от д. Сэдан подымаешься на г. Бан-зердэ, находится тюрбэ святого человека Баба-Ядигяра. Возле нея видно полуразвалившееся здание дервишской обители (тэкье).

3иарет этот разукрашен весь расположенными вокруг платанами, чинарами, кипарисами и виноградником; воздух здесь самый благорастворенный. Кроме того, здесь есть поток, которого прозрачные и преприятные на вкус воды имеют силу достаточную для одной мельницы ²²⁷; никто и никогда не видел на почве и на камнях, по которым он стремится, ни малейшего признака водорослей. В летнее время местность эта самое приятное, самое отрадное убежище. Но близости тюрбэ есть место для отдохновения, называемое Дэх-чинар ²²⁸. И в самом деле, названное по числу окружающих платформу эту десяти чинаров, это место заслуживает восторженного отзыва. Вокруг платформы, образующей род комнаты и достаточной для помещения десяти собеседников, возвышаются к небесам [133] десять чинаров, с округленными природою, лоснящимися и обнаженными от ветвей стволами, как десять 14-тилетних красавиц с атласистою кожей.

В кельях обители, находящейся близ тюрбэ, всегда живут человека два дервишей племени Гуран, которые веруют в разные нелепости ²²⁹ и наказывают заходящих к ним странников канюча у них милостыню, если они сильны, или грабя их, если гости послабее. Этот народ гуранский, также впрочем, как и все вообще люди аширетов, встретясь с человеком, хотя бы он был звездою своего века, устремляют свои мысли на то, чтобы стянуть с него все возможное; но хотя, во время их кочеваний по яйлакам, жадный глаз их неусыпно выглядывает добычу, ни один из них не дерзает посягнуть на деревья и сады принадлежащее обители, или отломить там хоть один прутик, кроме разумеется сухих веток; да и эти последние дервиши собирают и делят между собою для нужд своих. Говорят, что похороненный там муж Сейид-Мухаммед-бен-сейид-Али-бен-шейх-Муса был негр, и что сын его Сейид-Весал погребен с ним рядом.

Есть предание, что в 1005 г. ²³⁰ правитель Дэрнэ и Дэртэнга, некто Кобад-бей содержался в заточении у багдадского вали. Мать его отправилась к Баба-Ядигяру и умоляла его найти средство к избавлению сына. Баба-Ядигяр обещал и в самом деле был причиною освобождения Кобад-бея, которому конечно были известны средства, употребленные для этого его избавителем. Вскоре по возвращении Кобад-бея в дом свой Баба-Ядигяр умер. Признавая его святым, Кобад выстроил над его могилою куббэ. Но у Гуранов, на счет гробницы этой, есть другое поверье. Они говорят, что это священная гробница главы мучеников (сейид-уш-шухэди) Имам-Хюсейна. Вот какую приводят они легенду в подтверждение своего верованья: они говорят, что какой-то индийский царь приказал сделать саркофага для мавзолея Имам-Хюсейна и навьючить его на [134] верблюда. Отряженным же для сопровождения его людям он дал следующее повеление: “Вы будете повиноваться этому верблюду. Там, где он сам склонит колена свои ²³¹ и спустит гроб, там и должна быть священная могила Хюсейна, а потому вы гроб и поставите на том месте”. Люди, согласно приказанию этому, пустились в путь с верблюдом, навьюченным саркофагом; но когда, пройдя Сэр-миль, они достигли Так-и-гырра и вожак хотел повернуть на гору Бан-зердэ, провожатые увидели, что, не смотря на все их старания, им не удастся провести верблюда по этой трудной дороги, и потому, согласно данной им инструкции, сочли долгом своим подчиниться воле самого верблюда, и пошли за ним следом. Верблюд, придя на то место, где находится зиарет, склонил колена; провожатые, принимая могилу, тут бывшую, за могилу Хюсейна, оставили на ней гроб! Народ, видя в нем память или воспоминание (ядигяр) о Хюсейне, дал зиарету этому прозвание Баба-Ядигяр. ²³²

Правило принесения клятвы (тахлифэ) у Гуранов.

Народ гуранский, принадлежащей к секте Нэсэрийе ²³³, чтит, как описано выше, Баба-Ядигяра. Другой предмет его поклонений это пещера в горе, находящейся между зохабскими нахиями Кале-Шахином и Бэшивэ и известной под названием Визре-Герран, которое они исказили в Зирайгеран. Гураны веруют, что эта пещера есть лавка (дуккян), где Давид ковал кольчуги. Согласно поверью этому, когда им приходится приводить кого из своих к присяге, они на земле чертят круг, кладут в этот круг три камня, кинжал и кусок дерева. Круг и три камня представляют дуккян св. Давида; кинжал представляет Зюль-фикар ²³⁴, меч имама Али, а кусок дерева служит символом деревьев Баба-Ядигяра. Когда это все приготовлено, приведенный к присяги произносит по-курдски: дуккан-и-Давуд вэ Зулфикар-и-Али вэ тули сузи [135] Ядигар нейзаним вэ хабарэм ней, т.е. “Клянусь дуккяном Давида и зулфикаром Алия, что скорее отрежу живую ветку от дерева Баба-Ядигяра (чем солгу), не знаю ничего”. Никогда не поверят они, чтобы в словах человека, не уклонившегося от подобной клятвы, заключалось хоть сколько нибудь лжи.

О других местностях, подведомственных Зохабу,

Нахия Бешивэ состоит из равнины, которая между перевалом (гедиком) сэрпульским, что около Сэр-пуля ²³⁵, и тем пунктом, где дорога Так-и-гырра подымается в гору, имеет в длину три мили, в ширину полмили, а в некоторых местах 1 и даже 1 1/2 мили. Пространства ее весьма достаточно как для посевов аширета, так и для их летних кочевок. Поля этой нахии орошаются водами источника, называемого Махийет-булагы, вытекающего из подошвы г. Ноа ²³⁶, около деревни Зыдж-на-и-так, расположенной по эту сторону Так-и-гырра, перед самым подъемом. Излишек вод этих вливается в р. Эльвенд.

Между горами Зирайгеран и Баз-и-дираз есть другая равнина, имеющая от четырех до пяти миль в длину и около двух в ширину; она также обрабатывается и в особенности служит для жителей яйлаком. В ней видны остатки замка. В один из походов своих против Багдада, Надир-шах, видя, что ему трудно будет пробиться с войском по дороге Так-и-гырра, охраняемой тогдашним владетелем Зохаба, свернул в сторону и, поднявшись на г. Гав-рэван, спустился с нея в равнину зохабскую, и таким образом успел осадить и покорить Зохаб. Обстоятельства эти описаны в истории Джехан-гуша. Кале-и-Шахим называется также Кале-и-гав-реван.

Сэр-пуль занимает небольшое пространство между Кале-и-шахин и равнинами собственно зохабскою и бешивейскою, на берегах р. Эльвенд; один каравансерай и одна кале, вот все, [136] что в ней есть кроме каменного моста на Эльвенде. Древний город Хольван процветал в этом месте. В равнине этой жители кочуют в летнее время и засевают небольшие участки. По ней идет дорога персидских поклонников.

Дэйрэ и Гулейн такие же нахии как и Кале-и-шахин, около которой они находятся. Гилянская нахия лежит на юго-зап. от этих последних и обширнее кале-шихинской. Ею распоряжаются разные колена племени Шахбази, принадлежащего к кель-хуррскому народу. Из пахотных полей Зеренджу и Писписи, первые названы этим именем по большому каналу, выходящему, как сказано выше, из р. Эльвенда, а Писписи орошается совсем другими водами.

Описание дороги Так-и-гырра ²³⁷ и дороги, ведущей к Сэр-милю.

Так-и-гырра есть свод, построенный из тесанного камня больших размеров. Ширина свода имеет около четырех, глубина — 2 1/2, а высота — от 5-ти до 6-ти сажен. Он находится на склоне скалистой горы, называющейся Зэнгельян или вернее Зэнглеван и составляющей южную часть г. Бан-зердэ по левую сторону дороги, идущей от Сэр-пуля к Сэр-милю, в трех с половиною милях от внутренней части бешивейской нахии. Рассказывают, что постройка эта принадлежит ко временам знаменитой Ширин ²³⁸. Дорога, сворачивающая с этого пути на г. Бан-зердэ отходит от нея в двадцати минутах выше Така. На пункте разделения дорог находится полуразрушенная будка дорожного надсмотрщика (рах-дара), известная под названием Сэр-так. В конце 1262 ²³⁹ года посажен был туда Персиянами чиновник для осмотра паспортов (тэзкерэ-мээмуру). Несколько ниже от этого места есть ключ, не обильный водами, который иногда и совсем иссякает, как это случилось во время нашего посещения того листа. Говорят, что если раскопать и вычистить этот источник, он может дать количество воды, достаточное [137] для нужд приставов, присутствие которых здесь найдено было необходимым. И это очень вероятно.

В одной миле оттуда, посреди ущелья Мар-аспан, поросшего дубом, расположена деревня, которую Курды, вместо Сурхэ-диза, искаженно называют Сурэ-дизэ. В этой деревне есть полуразрушенный каравансерай, построенный собственно для персидских поклонников, и при нем источник, достаточно обильный для надобностей проходящих. Хотя в настоящее время вода несколько и поиссякла, но есть вероятие, что с очищением источника, воды прибавилось бы, потому что она, по-видимому, принадлежит тому источнику, который выходит из ущелья, находящегося над Сэр-милем, выше деревни этой; в некотором расстоянии не доходя до того места, она скрывается и потом опять показывается возле деревни.

Сэр-миль или главный столб (миль-баши) стоит на известном пункте разделения вод, на пограничной лиши, определенной трактатами, заключенными между выс. правительством и персидским государством, в 3 1/4 милях от упомянутой выше деревни по направленно к Мар-аспану. Под выражением разделения вод разумеется следующее: воды, от падающих в этой местности снегов, бегут по двум направлениям; одна их часть бежит на запад, по ущелью Мар-аспан, в турецкие владения; другая, через долину керриндскую, направляется к востоку, во владения Персии. Постройка Сэр-миля имела около, ста шагов в квадрате; теперь она совершенно разрушена. Судя по оставшимся от нея следам очертания, можно сделать замечание, что это была или небольшая казарма (кышла) для военного отряда, или застава (дэрбэнд). Несколько лет тому назад хан Керинда, как рассказывают, уничтожил существовавший здесь в то время признаки межи.

Керинд есть персидский город, расположенный в двух милях от Сэр-миля. В нем около 700 домов и небольшой базар. Жители его, принадлежащее к гуранской тайфе, [138] говорят и по персидски, хотя язык их курдский. Сады их производят несколько родов отличного винограда. Недалеко от подошвы горы Ноа, возвышающейся на юге от города, выбивается из земли толщиною в руку источник, который слывет под названием Джисир-булагы ²⁴⁰. Три раза в день, а именно на заре утренней, в полдень и около заката солнца, вода этого источника удваивает свою силу, так что тогда ее достаточно бывает на две мельницы; источника этого, таким образом, достает на орошение множества полей.

Местные мудрецы приписывают этот феномен усиленного течения в источнике влиянию морского прилива и отлива. Что прилив и отлив бывает в море, это факт всем известный; но что они являются и в горах, об этом я слышал только в Керинде.

В Дэрнэ был никогда город с двумя, тремя тысячами домов и приличными такому месту мечетями, банями, каравансераями, базарами, садами и огородами. Но после появления и завоевания Тимур-лэнга, правители места этого, принадлежавшие колену Гоуд гуранского племени, перенесли свое пребывание, вместе со всеми жителями, в д. Сэдан, что в окрестностях Зохаба, вследствие чего город Дэрнэ упал и оставался в таком положении до начала последнего пятидесятилетия. Дэртэнг и Шейхан, с местами, от них зависящими, принадлежали первоначально городу Дэрнэ.

Нахии Джегиран, Мир-ава (Мир-ава есть курдское искажение слова Мир-абад и во всех названиях деревень и нахий, везде где является в концов частица ава, надо под нею разуметь курдское искажение персидского слова абад), Бибиан, Ханэ-шур и [139] Пушт-и-кейф (Пушт-и-кейф значит загорье. Пушт — спина; кейф или кив испорченное Курдами персидское слово кух — гора) расположены между гор Дэрнэ, Зохаба, Шемирана и г. Баму и годны для возделыванья полей и для летней кочевки.

Шейхан, расположенный на запад от той горы, так же как нахии Тяльх-ав ²⁴¹, Мамбишан, Мейдан и Хершель, находящиеся в ее соседстве, состоят из равнин и зимних кочевий.

Упомянутые древние местности, до самого этого пункта, как это я сам видел из высочайших указов (берат), каждый, как отдельный санджак, отдавались курдским беям, Сулейман-бею и другим, в пожизненное пользование (маликянэ) с условием чтобы в случай похода на Басру, они вместе с префектурами (имарет) Лекских и Кельхурских аширетов, выставляли 50 человек конницы под начальство великого визиря, главнокомандующего османского войска.

Имарет Каср-и-Ширин ²⁴² и места к нему относящиеся.

Имарет Каср-и-Ширин расположен на правом берегу Эльвенд в 4 1/2 м. на з. от деревень Ханыкин и Хаджи-Кара и состоит, во первых, из дер. Каср-и-Ширин, заключают в себе 40 — 50 домов да один персидский каравансерай, большое, каменное и несколько склонившееся к упадку зданий; и во вторых, из нескольких нахий, лежащих на з. и ю.-з. горы Баму. После того как Персияне завладели этими местами, из упомянутых нахий одни присоединены были к Зохабу, другие — к Ханыкину, и таким образом округ этот был между Турцией и Персией. [140]

Хотя в деревни Каср-и-Ширин и нет особого рынка, но так как она лежит на перепутье персидских поклонников и торговцев, то жители деревни находят возможность добывать мясо, рис, кур, хлеб, финики, грецкие орехи и тому подобную провизию и продавать желающим.

Собственно Каср-и-Ширин расположен выше деревни, возле большой зохабской дороги. Это был некогда большой город, окруженный укрепленною стеною, сложенною из больших тесаных камней, и имевшею около мили протяжения. Зданий городских более нет; осталась только одна стена, разрушившаяся в некоторых местах; а внутренность по частям обрабатывается жителями деревни. Есть там, правда, в двух местах следы зданий; но одно из них, сравнительно новейшее, имеет вид курдских построек. Есть там также один развалившиеся павильон (куббэ), имеющий на каждую внутреннюю сторону по 42 шага в длину, и по одной двери с каждой стороны. Во всех четырех стенах его должно быть около 30 или 35 шагов высоты. На наружной стене, по обеим сторонам восточной двери, находятся по пяти сводов; центральный свод повыше других; остальные один другого ниже по мере своего удаления от центра. Судя по уцелевшим частям этой постройки, под каждым сводом было по комнате, в виде пещер. Только с одной западной стороны павильона не видать следов строения; западная и северная стороны уцелели более чем восточная. Кроме этого, в окрестностях есть остатки других, еще более древних зданий и стен. В особенности, на самой дороге, между Каср-и-Ширином и Зохабом, видны остатки водопроводов, построенных из огромных тесаных плит в полтора и два пика или локтя (зыра) длины и в пол-аршина толщины каждая. Видно, что на расстоянии нескольких миль до того места, начиная от р. Эльвенда и до самого города прорезаны были пригорки, а в лощинах построены были арки, и на [141] этом пути, с помощью упомянутых плит, вода проведена была в город.

В народе рассказывают, что в нескольких милях от Каср-и-Ширина, а именно в окрестностях Бинкудрейской нахии, находились конюшни Ширины, в которых ставились ее лошади; а овцы ее, верблюды и другие животные паслись на лугах по берегам Эльвенда. Всякий раз как по утру и вечером скотина была выдоена, затруднялись в переноске молока на такое расстояние; и потому стали перегонять его в конюшни посредством этого пути, который только что называл я водопроводом, и поить тем молоком лошадей. Что легенда эта принадлежит к числу сказочных вымыслов простых людей, дело понятное; но вместе с тем, в Бенкудрейской нахии есть много следов таких зданий, которые очень похожи на какие-то конюшни и казармы для войск. В следствие такого то уподобления остатков этих конюшням, Курды называют их по своему: хоуш-и-кюррю ²⁴³. Воды нет ни около этих строений, ни по близости развалин Каср-и-Ширина и потому можно предположить, что водопроводы были доведены и до этих бывших центров населения; а для возведения такого рода построек много нужно было и силы и старания. Из слов здешних рассказчиков можно узнать, что Ширин была возлюбленною Хосрова, сына медаинского ²⁴⁴ царя Хормуза; она же, говорят эти господа, была любовницею и знаменитого Ферхада ²⁴⁵. Об этой любви Персияне не насочиняли много рассказов и других творений в прозе и в стихах; и хотя все эти рассказы лишены украшения истины, но здешние жители почитают их достоверными. Как бы то ни было, читая эти поэтические произведения, перелистываем мы книгу и нашей собственной жизни.

В трех милях с половиною от Каср-и-Ширина, по зохабской дороге, в небольшой лощине находится ключ горячей воды известный под названием Хаммам-и-Али; он имеет до 35° теплоты и отделяет серный запах ²⁴⁶. [142]

Речка Сейид-Садык, соединяясь на равнине зохабской с речкой Дэрэ-шир, бегущей из г. Далэху, мимо Зохаба, спускается потом в ложе горячих вод Хаммам-и-Али и после того вытекает на равнины Курету; а оттуда, до впадения своего в Диалу, течет под названием реки Курету.

Нахия Курету, принадлежащая к землям имарета Каср-и-Ширин, есть плодоносный участок, расположенный по обеим сторонам только что описанной нами реки, и достаточный для прокормления хотя бы двухтысячного населения. Вода Зохаба солоновата и сама по себе, а смешавшись с водами горячего источника, принимает еще более неприятный вкус; но по разсказам, в этой нахии много других источников, большая часть которых имеет воду очень вкусную и здоровую.

До 1226 ²⁴⁷ года, когда персидский шахзадэ Мухаммед-Али-мирза овладел Зохабом и окрестностями, нахия эта была полна селений; с того же года все жители разорялись и она оставалась в запустении. Но с 1257 года, как некоторые из выбывших оттуда в турецкие владения жителей, так равно и многие семейства из турецких подданных и аширетов прикочевали в эту нахию и она снова заселилась и с каждым годом население ея увеличивается. Произведения ее состоят из пшеницы и ячменя. Из всех нахий, подведомственных имарету, достойна замечания одна только Бинкудрэ, которая по принадлежности своей к Ханыкину и была описана вместе с ним. Описывать же другие местности этого округа я считаю излишним по их незначительности.

О нахии Пушт-и-тэнг, подведомственной Зохабу.

Пушт-и-тэнгская нахия состоит из земель, простирающихся в длину, от входа в лощину Дэрмэран, на восток от [143] г. Зохаба, до д. Сэрзель; а в ширину, от д. Сэдан до источника речки Дэрэ-шир. Названия деревень этих участков следующие:

Сэрзель, жит. тайфы Ильяси, в кирпичных домах . 25 сем.

Сэдан, жит. тайфы Гуран, в кирпичных домах . 10 двор.

Тэляннан, жит. тайфы Ильяси, в кирпичных домах. 10 двор.

Нахия эта, таким образом, состоит в настоящее время из трех селений и четырех разрушенных деревень ²⁴⁸. Впрочем, если б хорошенько населить эту нахию, то поля собственно Зохаба остались бы в залежи. И это по следующей причине: в тех местах, без помощи воды земля не дает урожая; поля собственно д. Зохаба орошаются только водами речки Дэрэ-шир, бегущей из той нахии; а так как воды этой не достало бы для обеих сторон, то если бы поля всей нахии были должным образом обработаны, на Зохаб уже и не достало бы воды. В следствие этого прежние владетели Зохаба не позволяли засевать эту нахию.

Из упомянутых селений, деревня Сэдан расположена на одном из северных склонов г. Далэху, со своими садами и огородами, куропатками и соловьями. От описанного мною зиарета Баба-Ядигяр деревня Сэдан находится ровно в двух милях. От нея до Кале-зенджира 9 м., а от этой последней до дер. Сэрзель — семь.

Представляю здесь список числа, семейств и прочих аширетов и тайф, живущих ныне в подданстве Персии, на пространстве между границами багдадского участка Мэндэли и противоположною окраиною Зохабского санджака, а также некоторых персидских деревень, сопредельных этому месту. [144]

Число домов соседнего Мэндэли Кельхурского племени с ею разветвлениями.

Keльxypcкий аширет ведет будто бы начало свое от каких-то Мансура и Шахбаза ²⁴⁹ и составлял прежде один народа под общим именем Кельхур ²⁵⁰. Но потом он разделился на две части, из которых одна названа была Мансури, другая — Шахбази.

Места жительства каждого из них, вместе с их подразделениями, следующая:

Тайфы, живущие в местности ²⁵¹ называемой Айван:

Бани-и-Сейри	Нэргиси.
Гяв-сэвар	Пехлухур.
Чулэк	Сэртэнги.
Халэшим	Зернэи.
Чаланджик (Чаланджу)?	Кюткюти.
Халиди	Кельхуры.
Хуррени.

Гулэсэвэнд, живущая в Асман-абаде, подведомственном Ливану .......... 100.

Разные тайфы, отделившиеся от Мансури и живущие между тайфой Шахбази ..... 400.

Общество, отделившееся от Мансурийской тайфы Бенисейри и живущее в Хот ..... 500.

Общество, также отделившееся от Мансури и водворившееся в Керинде и Зохабе ... 100.

Сэлим, поселившаяся в Херсэме, после отделения своего от Мансури ....... 400.

Общество, проживающее в Чардавуле, после отделения своего от Мансурийских Кельхуров ..... 100. [145]

Общество, отделившееся от Мансурийской тайфы Наргиси и перешедшее в Керманшах ..... 50.

Общество, отделившееся от тех же Наргиси и живущее между аширетов Синджаби . 50.

Семейства, которые, отделясь от Мансури, поселились между другими племенами в Бинкудрэ, Ханыкине и в окрестностях ....... 100.

Тайфы, обитающие в окрестностях Керманшахана:

Всего (Керманшаханских Шахбази) домов …… 4040 [146]

И того всех домов Кельхурского племени …. 8090.

Племена эти собственно принадлежат управлению кермашаханскому; из них тайфы Мансури живут в Айване, находящемся на границе, вблизи Дех-и-баля, крайнего пункта места расположения аширета Фейли. Айван же сопределен с землями турецкого города Мэндэли. Эти-то Мансури и оспаривают реку Сомар, в которой так нуждаются и г. Мэндэли и деревни Казанийе и Де-и-шейх.

Рассказывают, что лет тому назад 90 или 100, когда участки Ливана были совершенно пусты, эти Мансури добровольно подчинились какому-то Мансур-хану, пришедшему из Фарса, и поселились в этих участках.

Властитель (сахиб-и-ихтиар ²⁵²) Персии Керим-хан-Зенд, узнав, что у Али-хана, отца Шир-хана, одного из нынешних кельхурских ханов, есть красавица сестра, по имени Шах-пэсэнд ²⁵³, женился на ней и, назвав упомянутую местность ханством, дал ее во владение своему шурину, который там и основал свое жительство.

Дело в том, что присоединение Айвана к владениям высокой монархии, составляет для нея совершенную необходимость, потому что, если Айван не будет нам принадлежать, то трудно [147] предположить, чтобы Мэндэли и его окрестности могли когда нибудь пользоваться спокойствием.

Из общества же Шахбази, также зависящего, от керманшаханского управления, одна часть кочует летом и зимою в участках, подлинно принадлежащих Персии, другая — в местностях, которые будут исчислены мною далее и находятся в равнинах Кале-шахин, Гувавур, Кифравур, Гилян, Дэйрэ, что между Айваном и Зохабским санджаком с одной стороны, и с другой, в пограничных с Персией участках Сэр-миль, Сэр-пуль и Захаб. Например, семейства Халиди и Гулэпа, принадлежащие обществу Шахбази, располагаются обыкновенно на лугах между правым берегом маленькой речки Шур-аб, составляющей собою северную границу равнины Сомар, и левым берегом реки Келяль-дам, и платят Мэндэли подать называемую гудэ, а именно: весною, за зимнее кочевье (кышлак) платят они по одному барану со стада, а зимою, со стада по 10 кранов, т.е. по 50 пиастров. Кроме того, народ этот не обходится без того чтобы не обижать подданных выс. правительства, обкрадывая их и обирая при всяком случае.

В прежнее время из персидских аширетов Шахбази, Синджаби и других,— сколько бы семейств ни прикочевывало из этих мест в Зохаб и соседние ему Каср-и-Ширин и Ханыкин с их землями, — они платили такую же установленную подать; сверх того, все дела их, гражданские и духовные, решались чрез посредство чиновников выс. правительства. Но с тех пор как Персияне завладели Зохабом, народ этот не платит более подати, да сверх того подданные наши переносят от них разные притеснения и неприятности.

Эти Кельхурские и Синджабийские тайфы принадлежат к числу курдских племен; из них некоторые живут [148] деревнями; но большая их часть кочует зимой и летом в черных своих шатрах. Так как климат земель выс. правительства, им сопредельных, сравнительно жарче их климата, то на зиму они приходят на нашу сторону, где и остаются до весны.

Между этим неоседлым народом и Арабами нет никакой разницы; и те и другие вороваты, лживы, бесстыдны; но так как описываемые тайфы перемешаны с Персиянами, то они еще бессовестнее Арабов. Между пустынными Арабами очень мало грамотных, тогда как у Курдов многие знакомы с грамотою и всем им известны истории Ферхада и Ширины, Рустэм-Зала и Бехрам-гура.

Хотя в Гиляне, Каср-и-Ширине и их окрестностях есть много куббэ и пышных тюрбэ, похожих на места поклонения (зиареты), но все это ничто иное как темные склепы могил племенных старшин их, погибших от последствий личной злобы и наклонностей к грабежу и разбоям, которыми запятнана вся их постыдная жизнь.

Кале-Зернэ по айванской большой дороге из Мэндэли.

Большая дорога, идущая из Мэндэли в Персию, проходит по упомянутой мною выше равнине Сомар к Кале-Зернэ, а оттуда до Асман-абада. Хотя в эпоху разлива реки Генгир или Сомар, вода несколько беспокоит путешественника, но во всякое другое время, большую дорогу эту можно назвать очень хорошею царскою дорогою (шах-рах). В царствование Фетх-Али-шаха, при сыне его Наиб-ус-сэльтэнэ Аббас-мирзе, персидское войско, направленное на Мэндэли с артиллериею и обозом, прошло по богазу Лэнг-и-герма, ведущему из Асман-абада к Кале-Зернэ.

Место, называемое Кале-Зернэ не есть собственно крепость или форт. Это просто деревня, из каких нибудь 50 домов, расположенная у подошвы холма. В древнее время, по близости [149] от нея, не более как в трех четвертях мили, существовала крепость, развалины которой мы видели издали.

Число домов и места жительства зохабского аширета, известным под названием Джаф.

Выше были описаны персидские аширеты, расположенные на границе между Мэндэли и Зохабом. Здесь буду я говорить об аширетах, живущих на границах Зохаба до Сулеймании.

На семимильном пространстве, отделяющем д. Сэрзель, упомянутую в главе о нахии Пушт-и-тэнг, в конце описания Зохаба и его земель, до Кале-Зэнджир, составляющей одну из точек договоренной границы, как вдоль этой последней, так и по сторонам ее, живет аширет Ариф-Джаф, известный под названием Зохабских Джафов, и занимается земледелием. Зимою же они кочуют на небольшой гористой местности, между зохабским и ханыкинским санджаками, называемой Ак-даг. Это их единственные кышлаки. Что же касается их летних кочевий (яйлаков), то часть аширета летом также направляется в яйлак Бан-Далэху ²⁵⁴, находящийся на горе Далэху. В аширете этом считается до 1000 семейств; это самое богатое и состоятельное из племен зохабского санджака. Со времени вступления области этой в зависимость Персиян и этот аширет вошел в подданство Персии. Все они исповедуют сунну. Из них тайфа Зиа-эд-дин пользовалась в прежнее время порядочною силою и знаменитостью и было многочисленно; в настоящую пору много-много если у них насчитается до 50 семейств, да и те в разброде по сторонам. Другая тайфа Харуни прежде заселяла места между Зохабом и Сэр-пулем; а теперь, одни из них перешли в Сэннэ, другие в Керманшахан и Шехризур. Число семейств этого аширета простирается до 500. Большая их часть рассыпана в [150] Керманшахане и аширетах от него зависящих, в керриндском участке Махидэшт и между Синджабским аширетом.

Тайфы, прикочевывающие на зиму в Зохабский санджак.

Все эти пять тайф в древности принадлежали к Фелай-Адани; теперь же они подведомственны месту, называемому, по реке там протекающей, Джеванруд. Эти Джафы Джеванруда и его участков летнее время проводят в Джеванруде, а на зиму отправляются в зохабский санджак и там располагаются на восточном и западном склонах горы Баму. Тайфа Нэдри летом кочует на восточном склоне горы Саравэнд, а зимою в Зохабской нахии Ханэ-шур; тайфа Зэрдуи летом — в участке Джеванрудском, а зимою также в Ханэшурской нахии. Тайфа Бавэджани летом — на восточном склоне Саравэнда, зимою также в нахии Ханэ-шур. Тайфа Тавгузи летом — на г. Саравэнд, а зимою в участке Пушт-и-кейф, на восточном склоне Баму.

Тайфы Сэннэйских аширетов, приходящие на зиму в Зохабский санджак.

Яйлаки этих тайф — во владениях Сэннэ; на зиму же идут кочевать в Зохабскую провинцию, на одном из склонов горы Баму, а именно около Шейхана. Согласно старинному [151] обыкновению, перед выходом их в ту сторону, правитель Сэннэ и теперь еще назначает им начальника, обязанность которого состоит в том, чтобы во все продолжение кочевки он разбирал их спорные дела. Во время нашего там пребывания начальником прикочевавших таким образом тайф был Халид-бей, сын Бей-огду.

Доход, получаемый Персией с Зохабского санджака, к ней перешедшего.

Кале-Шахинская нахия, приблизительно …. ” 40000

Гилян (находящийся вне пределов Захаба) ......... ” 20000

Владения Зохабского санджака с севера сопредельны с землями Бивениджа и Джеванруда; некоторые места Керинда и Бивениджа, принадлежащие им, были осмотрены и число домов их записано мною, и хотя упомянутые два места находятся в зависимости Персиян, но так как они расположены на границе, то я счел приличным привести здесь число семейств там поселенных и некоторые о них подробности, одним [152] словом то, что я мог извлечь из собранных мною по возможности сведений.

Кериндские участки (махалы), подведомственные Керманшахану.

Хельнэ-и-паин (нижняя).	Серджига.
Хельнэ-и-баля (верхняя).	Гаван-хур.
Харир.	Зерд-абад.
Кугав.	Чешми-и-сэфид.
Хосров-абад.	Тылысым.
Гавсур.	Хукани.

Вместе с жителями Керинда и с кочевыми аширетами дом. 1700.

Выше сказал я, что от города Керинда до Сэр-миля всего 2 мили. Принадлежащие Керинду деревни расположены в кериндском ущелье и на обоих склонах его составляющих. Развалины древнего города Керинда видны и теперь впереди городка.

Селения, собственно принадлежащие кериндским ханам, освобождены от всякого рода податей. Показанные выше 11,000 кранов взимаются с кериндских деревень, не составляющих собственности ханов этих.

В Керинде изготовляются кремни, которые хотя и пользуются известностью, но в самом деле ни чуть не лучше [153] обыкновенных штуцерных кремней. Здесь так же, как и в большей части персидских владений, выделываются разного рода ковры (седжадэ, келим и каличэ) ²⁵⁷.

Участки Бивениджа, подведомственные Керманшахану.

Шейх-Хасан.	Рисани.
Кырджи-ульа (верхний).	Хаджи.
Кырджй-сюфля (нижний).	Чига-Мерика.
Мемлэ.	Сэртэнг-баля.
Биамлэ.	Сэртэнг-паин.
Али-Вейси.	Кендхер.

Эти Бивениджские участки находятся на возвышенных плоскостях горы Далэху, на север от пограничного пункта Сэр-миль, и составляют собою яйлаки, воды которых несколько тяжелы. Поля здесь деймные, то есть возделываются без помощи поливки и дают пшеницу, ячмень, бобы, чечевицу и тому подобное.

Упомянутый выше Хулейлян находится по соседству от этих мест. Как в Мэндэли, за неимением сальных свечей, для освещения употребляют нефть, так здесь, по не нахождении нефти, ханы выписывают из Керманшаха сальные свечи, надевают на них нарочно для этого приготовленные, на подобие подсвечников, сосудцы и, вложив фитиль, зажигают его ²⁵⁸. Они употребляют также для этого кору одного растения, называемого гэвэн; обыкновение это обще большей части селений Aнaтoлии. Гэвэн очень жирное растение и хорошо горит; в холодных [154] климатах оно бывает жирнее, а так как Бивенидж место холодное, то растущие там гэвэн жирнее, чем в других местах. Еще там сдирают с дубов бересту, с верху донизу дерева, разбивают ее молотом и потом зажигают. Нам случалось видеть жителей с такими светочами в руках.

Деревни нахии Халис, подведомственной Багдаду.

По списку, сделанному со слов сведущих людей, во время нашего пребывания в этой стране, в приведенных здесь 25 деревнях, приблизительно 1,340 семейств коренных жителей; 695 сем. аширета Калэм, из которых все феллахи и 20 сем. других аширетов; а всего в 2,055 домах более 4,000 жителей. Сумма дохода с этих деревень более 630,000 курушей. Из этой суммы около 80,000 курушей принадлежат эвкафу; 180,000 землевладельцам; а остальные государственному казначейству.

Главные произведения места заключаются в финиках, пшенице и ячмене; но есть здесь и сарачинское пшено и хлопок, [155] огурцы и дыни и т.п. Некоторые из жителей держат вьючных лошадей и верблюдов, и промышляют перевозкою купеческих товаров и других тяжестей. В большей части деревень этих есть ткацкие станки и красильни; женщины, а даже иногда и мужчины ткут на них бязи и красят их. Главная забота всего народонаселения заключается в воде, и если б было у них ее по желанию, они плавали бы в море благоденствия, потому что, по естественным условиям края, в нем невозможно только одно невозможное. И не смотря на это, некоторые из жителей этого округа, а именно те, которые расположены на берегах Тигра, кто от разливов реки этой, кто от тиранского своевольства и обид аширетов, пришли в совершенное расстройство.

О хозяйственных условиях упомянутых деревень.

Так как деревни и земли нахии Халис — трех родов, т.е. одни принадлежат казне, другие эвкафу, третьи частным лицам, то разумеется и экономия каждого из них должна быть различна, и потому я должен утрудить читателя описанием каждого рода отдельно.

В местах казенных, то есть таких, которые не принадлежат частному владельцу и не завещаны в вакф, казна удерживает в свою пользу 1/5 (хумс) сбора фиников, остальное же отдает жителям деревни.

С участков, завещанных мечетям Шейх-Абдул-Кадыра и Имам-аазама, вакф взимает 3/4 доходов, оставшаяся четвертая доля выдается хозяину вклада, то есть самому вкладчику и его детям.

Так как все расходы, которых требуют завещанные вакфу пальмовники, лежат на попечителях (мунтэвэлли) упомянутых святынь, а на долю самих вкладчиков и их наследников не остается никакой о них заботы, ни труда, кроме получения [156] четвертой доли урожая, то этим соблюдается обоюдная выгода; и та и другая стороны в выигрыше (Хотя и есть в этих деревнях вклады (эвкафы), завещанные Мекке и Медине (харамейн); но казначейство государственного эвкафа, в распоряжение которого вклады эти находятся, отдает их в ведение управляющего эвкафов (эвкаф-мюдири)). Что же касается сборов хлеба и других произведений, то хозяева делятся ими пополам с государственным казначейством, которому принадлежат воды. Кроме половины сбора, получаемой казначейством, оно еще взимает с каждого федана, под названием васты, десять батманов пшеницы и полтагара ячменя. Выше было объяснено, в чем заключается федан. Таким образом, будет ли урожай хорош, постигнет ли посевы какое бедствие, казна неизменно получает с федана определенное однажды количество своей васты.

Поля и пальмовники (В Басре и Багдаде пальмовники называются садами, и потому под словом сад, в моем тексте, надо разуметь нахлистан) этих деревень орошаются водами харга Халис, отходящего от Диалы с правой ее стороны, и потому обязанность расчистки устья, как этого канала, так и других его разветвлений, необходимых для службы некоторого числа из этих деревень, лежит на жителях этой нахии; и все деревни, каждая по средствам своим, отряжает для этого дела работников; четыре таких работника составляют так называемый рэсэд; а несколько рэсэдов — один хашар. Расчет этих рабочих подает повод к нарушению мира и благоустройства края, т.е. возбуждает вражду и раздор в среде населения, а потому ремесло это не очень-то в чести; тем не менее оно считается очень выгодным.

Вследствие ли недосмотра, или притеснений Арабов, или, наконец, от зловредных действий арендаторов, все харги, [157] как сам Халис, так и его разветвления, расходящиеся по деревням, пришли в упадок, разоряющий деревни. А по мере возрастания этого упадка, земли деревенские, одна за другою, переходят в руки казны, которая или сама их обрабатывает, или отдает на аренду. Воды этих-то мест и называются казенными (энхар-и-мирийе) ²⁶⁰. Пашни, орошаемые ими, не остаются без возделывания, когда более, когда менее, смотря по обстоятельствам. Сообщаю здесь цифры доходов разных мукатаатов этих вод, поименно, согласно сведениям собранным мною на месте.

Халис-нахри разделен на два участка; один из них называется Халис восточный (шарки), другой — Халис западный (гарби).

Всего же: натурою, тагаров пшеницы 222 по 400 п. т.

Нахры эти отдаются в откуп желающим, а откупщики отдают от себя поля феллахам для обработки и засевания. Если же откупные торги, на который нибудь участок не состоятся, то казна поручает его управлению какого-нибудь лица, которое и возделывает его наемными феллахами. Условия с этими последними делаются на тех же основаниях, как и в Ханыкине.

Ана есть имя города, построенного вместе с крепостью, царем Ардеширом Бен-Анан ²⁶² на одном из островов Ефрата, в девяти или десяти переходах, составляющих 40 или 50 миль, на запад от Багдада. Лет еще 150 назад он существовал вместе с своим кале; но некто Фейаз-Абу-Рише, [160] шейх аширета Аль-бу-Рише, пребывавший там в упомянутую эпоху, разрушил город и перевел жителей на правый берег, в Шамийе, где на пространстве 7 м. построил селение вдоль берега.

Эти прибрежные жители, во время разливов Ефрата, имеют обыкновение бунтоваться. Вот каким образом город Ана находится теперь в упомянутом месте. Земли, ему принадлежащие в стороне от реки, орошаются множеством мелких, проведенных от нея харгов. Остальные же земли пользуются водами рукава реки, кружащего за городом вдоль подошвы одной горы. Вода эта ефратская и потому не требует особого описания. Воздух местности, как рассказывают, чрезвычайно приятный. Пахотные земли города касаются с запада к участкам местностей Аль-Каим, находящейся в 7 м. от г. Ана, а с востока — к местности Бенан, принадлежащей Хиту. Тридцать лет тому назад, все пространство между Ана и Аль-Каим было наполнено деревнями и пашнями, и оба берега Ефрата давали и яровые и озимые урожаи; но страна эта разорена была хищничеством и захватываниями Арабов Анизэ; и теперь только на какую нибудь милю пространства, к западу от Аны, земли обработаны.

Деревни и число домов города Ана и места от него зависящая.

Аль Хадисэ, подведомственная Багдаду, и ея участки.

Аль-Хадисэ есть имя города, во второй раз построенного на острове посредине Ефрата, аббассийским халифом Аль-Васик-биллахом. Теперь он имеет свой кале и 220 домов [161] жителей, принадлежащих к классу феллахов тайф Аль-бу-Хейат и Аль-Кытайшат, обрабатывающих земли на обоих берегах Ефрата. Рассказывают, что в царствование почивающего в райской обители султана Сулейман-хана, один из царедворцев его Кылыдж-бей, прибыв сюда, пленился здешним воздухом, и проведя в местности этой довольно долгое время, оставил много памятников своего пребывания, между прочим резервуар (сэбиль-ханэ) и тому подобное. В настоящее время все эти постройки сравнены с землею, и всех домов в деревни считается 60.

Округ (каза) Хит, подведомственный Багдаду.

Прежний кале Хит находился в Шамийе, на берегу Ефрата.

На обоих берегах этой реки, между деревнею Джуббэ и местностью Бенан, расположены 300 семейств. На левом берегу Ефрата, против острова Хит, в 1 1/2 мили от этого места, есть ключ, известный под названием Атаит, в котором отделяется твердая как камень смола (зифт), называемая куфур. В Шамийе, к югу от Хита, на берегу реки, есть другой источник Эйн-эль-мири, с жидкою смолою, называемый кыр-и-сейаль. Она в ключе бьет вместе с водою. Если наполнить ею чашу, она сама собою обращается в песок. В тех местах жгут эту смолу с известняком и делают известку. Смолу эту употребляют также на конопатку судов и на обмазку внутренности бань, как это было упомянуто при описании Багдада, а потому вывозят ее и в этот город и в Хиллу. В Шамийе есть много других смоляных ключей, подлежащих одному ведомству с Эйн-эль-мири.

Деревня этого имени расположена в 1 1/2 м. на юг от Хита на шамийском берегу. Прежде это был округ (каза), [162] состоявший из 60 деревень; но он был разорен в конец бесчинствами арабских аширетов, и теперь осталась одна деревня из 300 домов; остальное все в развалинах.

Произведения этой деревни состоят из одних фиников, собираемых приблизительно с 1000 деревьев. Источник ²⁶³ Эйн-эль-Кебисэ, у которого расположена деревня, доставляет один всю воду, потребную для орошения здешних пальм. По рассказам, ключ этот имеет странное свойство переменять цвет своей воды три раза в день: час после восхода солнца она принимает желтый цвет; с полудня до заката солнца — черный; а от заката до часу после восхода, вода эта делается молочного цвета. Во время этого последнего периода жители запасаются из него на сутки водою для питья, потому что с принятием других двух цветов, вода изменяет и вкус свой, делаясь солоноватою. В окрестностях деревни есть и другие булаки, которых вода подвержена таким же переменам. Лет 30 тому назад гостил здесь некто шейх Ахмед-ар-рахиб-ар-рэваи, один из шейхов кадырийского ордена; когда жители пожаловались ему на капризы своего булака, он взял с собой несколько человек и, остановясь в одном месте, в полумиле от деревни, воткнул свой посох в землю и приказал им рыть в этом месте, говоря, что тут находится отличная вода. Начали рыть, и в самом деле показался ключ, неподверженный никаким изменениям, и приятнее на вкус других источников того места. По качеству воды своей он был прозван сладким ²⁶⁴, ма-иль-гади. Кроме бедного класса все пьют воду этого ключа. Истину сего рассказа оставляю на ответственности рассказчика.

Санджак Дэлим занимает почти 16 миль пространства между местностью Бенан, известною также под названием [163] Кара-орман и Фелудже. Центральное место этого санджака, крепостца Калет-эр-рэмади находится в Шамийе на берегу Ефрата и пользуется довольно хорошим положением.

На этом месте некогда процветал город Мушейхид, о котором повествуется, что в промежутке времени между халифством Омэра и появлением Тимур-лэнга он пришел в упадок, а при этом последнем разрушился окончательно. В настоящее время правители Багдада содержат в этом Калет-эр-рэмади гарнизон из отряда регулярных войск и команды воинов, называемых укейль.

Около кале, отходит от Ефрата рукав этой реки, называемый Нахр-эль-Кеср, который обхватывает собою местность Таш-Хабани и образует обширный хоур. Жители, во время земляных работ, устраиваюсь на этом рукаве плотину и поливают поля свои запруженными таким образом водами; а после жатвы опять разбирают ее. В прежнее время плотина эта устраивалась из прутьев и хвороста, и потому Арабы, в случае надобности, разбирали ее руками и сопротивлялись власти; а с другой стороны, иногда вода напором своим разрывала ее связи и причиняла вред полям. Покойный Нэджиб-паша, вместо плотины, устроил против самой крепости, с западной ее стороны, разводный мост, благодаря которому правительство избавилось от хлопот со стороны мятежнических покушений жителей, а поля — от порчи в случае разлива. Этою постройкою паша оставил по себе немаловажный памятник. Аширет Дэлим занимает в Джезире и Шамийе на обоих берегах Ефрата пространство между Бенаном и местностями Фелудже, Альхас и Амирийе; они поливают поля свои посредством долабов или — как они называют, бикрэ ²⁶⁵, приводимых в движение лошадьми. Произведения их состоят из пшеницы, ячменя, маиса, кунжута и проч. [164]

Аширет Дэлим разделяется на следующие четыре племени:

Хотя эта последняя тайфа и подведомственна теперь Дэлимам, но она состоит из коренных жителей страны этой; тогда как четыре тайфы, составляющая аширет Дэлим, жили прежде в десяти милях на запад от Аны в местностях Кэфет-уль-ырси ²⁶⁷ и Аль-Каим. Во время управления Багдадом Сулеймана-паши старшего, аширет Икейдат сделал нападение на Дэлимов, побил их и завладел их местом; Дэлимы ушли в то время в Кара-орман и там поселились. Понемногу разогнав аширет Ашджайрийе, принадлежащей к аширетам Караул, о которых будет упомянуто ниже, они овладели окончательно Кара-орманом. Двести домов аширета Дженабийин в Джезире, хотя принадлежат к Караулам и считаются исконными жителями Кара-ормана, но также подведомственны аширету Дэлим. Ему подлежат и живущие в местности Альхас 500 домов аширета Альбу-Иса и 150 дом. аширета Джемилэ. Аширет Дэлим и подвластные ему племена, да 300 других домов из аширета Джемилэ, 2000 домов из аширета Хадидийин, 400 домов Альбу-Алака и 600 домов Албу-Хаязи приписаны были к Ана и состояли под управлением бея этой крепости; но сбор урожая аширетов Ашджайрийе и Дженабийин, которые, оставив прежнее свое положение, подчинились Дэлимам, приписан был покойным Нэджиб-пашою по прежнему к администрации Ана для отбывания десятины (ушра); а платимая ими подать с домов (хардж-и-ханэ) отнесена была к отчетности кочевых племен (ахшамат). Часть аширета Джемилэ, [165] живущая в местности Альхас, также как и аширет Дэлим, занимается хлебопашеством. Остальные 300 домов не имеют постоянного местопребывания, и то живут в Багдаде, то шатаются по сторонам. В Багдаде они считаются в числе местных жителей; когда же они вне города, то живут в черных шатрах, и одни занимаются обработкою полей, другие извозом. Альбу-Алака и Альбу-Хэбази ²⁶⁸ и подведомственная им племена живут в нахиях Керкука, и именно в местности Хювейкэ в соседстве аширета Аль-Абид. Ни у этих двух аширетов, ни у аширета Хадидийин пашен нет; имущество их состоит в стадах овец, жеребцов, кобыл и других; а занятия — в воровстве и грабежах по дорогам. Все они приписаны к кадастру Багдада.

Аширет Дэлимский, заметив, что вся заботливость правителей Багдада прежнего времени оканчивалась нерадивостью и слабостью в управлении делами края, стал волноваться и когда во время Али-паши они возмутились раза два, паша этот пошел на них с войском, предал имущество их расхищению и раздавил их самих.

Покойный Нэджиб-паша, едва только прибыл в Багдад, как поднял знамя строгости против мятежников и беспокойных людей, укрывавшихся в Кербеле, и употребил все возможные старания для должного наказания этого народа. Подвизаясь под могущественною сенью его величества, паша очистил это святое место от коварных замыслов интриганов и обуздал мятежников. Действия паши привели этот народ в трепет, и обратили его в стадо овец; в страхе, чтобы Нэджиб-паша опять не повел на них войско ²⁶⁹, Дэлимы прислушивались и присматривались ко всем его движениям и во все время его управления краем не дерзали поднять головы.

Мятежнические замашки аширета Дэлим ²⁷⁰ не прививались к аширетам, подвластным этому племени, а потому они считаются за народ честный.

[166] Упомянутые земляные произведения Дэлимов, остающиеся от потребления, отвозятся ими для продажи в Багдад, Хит и в подведомственный Кербеле местности: Шефатийе, Кэбнсэ, Рехалийе, а частью и в самую Кербеля и к аширетам Анизэ.

Местность Акр-куф простирается от точки отделения рукава, известного под названием Нахр-ас-Саклауи, между Фелудже и г. Анбаром, который был некогда построен на левом берегу Ефрата халифом аббасийским Сэфахом, до местности Кызам-эль-Хэбэс, находящейся в 6 мил. от Багдада; с другой стороны, до имама Муса ²⁷²; с третьей, до западной окраины местностей Сытэйх и Тэль-эль-беяз на пространстве пяти миль; с четвертой, до нахра Давуди и до Тэль-уль-фарс, Хырнабад, Тараджиф, Ташкалчи, Сафра, до каравансерая Ахмед-Кяхья, на дороге Кербеля, до Азад-хана ²⁷³) на дороге Хиллэ, до Дура и к тюрбэ Шейх-Мааруф-эль-кярхи на противоположной стороне Багдада. Местность эта имеет приблизительно 40 миль в окружности.

При предшественниках Давуд-паши канал Саклауи был запружен, как это сказал я при описании санджака Дэлим; в Апреле его открывали для орошения полей на два месяца; а после жатвы снова ставили запруду. Преемник Давуда-паши, Али-паша, плотину эту ставил не по прежнему образцу, а делал ее из валежника и хвороста; а потому она и не годилась, как было прежде, для удерживания воды во время разлива реки. Таким образом харги в 30 аршин ширины, или около этого, Хырейшийе, Нэмалэ, Абу-аш-шулук и Дауб-Аш-Шиджейрийе, находящиеся на пространстве 7 миль между верхнею частью Нахр-ас-Саклауи и горками Сафирэ и Умм-эр-руус, а также и харги, названные по именам местностей Хаммамийе, Сафирэ и Умм-эр-руус, которым не давали прежде, как сказано было, [167] разливаться, остались без присмотра. А так как воды этих каналов вливались все в Нахр-ас-Саклауи, то и этот последний и упомянутые нахры, выйдя из берегов, наполнили водами своими всю описанную местность в 40 миль окружности, и не только испортили и уничтожили все пахотные земли, но вместе с остатками разливов левого берега Тигра, наводняющих Багдад, развели по окрестностям города стоячие воды, которые в летнее время распространяют зловоние; от этого благорастворенный воздух Багдада превращается в заразу, а здоровье жителей в недуги и болезни.

Прежний способ удержания этих вод в границах.

В прежнее время для устранения вреда, которым грозил Нахр Саклауи, заставляли жителей тех мест строить плотину, и выставлять сторожей (бекчи) для того, чтобы постоянно наблюдать за укреплением тех мест, которые подвержены более других напору вод во время разливов Ефрата, и запружать водопроводные пути. Кроме того, начальник Кара-ормана бывало отряжал нужное число людей из аширета Дэлим к каждому из упомянутых семи харгов; люди эти, в продолжении нескольких дней, устраивали плотины, исправляли ее повредившиеся части, и караулили во время разлива известные места. Этих людей проживало тут по пяти, по шести семейств у каждой плотины. Так как в этих местах поливка полей производится посредством долабов, то с участка, поливаемого одним долабом, этим бекчи положен был паек по полтагару пшеницы и по столько же ячменя с озимого сбора и по полтагару маиса с ярового. Но, взамен такого положения, семейства рабочих этих беспошлинно обрабатывали отведенные им участки. Когда же, во время Давуда-паши, эта льгота была уничтожена и как сверх того пошлина со всех обрабатываемых полей, а с тем вместе и с пашен бекчиев была [168] увеличена против прежнего, за харгами некому уже было присматривать, а вследствие этого и воды их довели упомянутые хоуры до описанного мною положения.

Я упоминал также, при описании Дэлимского санджака, что одна сторона плотины, построенной Нэджибом-пашою, в последнее время его управления, разрушилась; и после него, в плотине этой делаются все большие и большие повреждения. Если бы теперь Саклауийская плотина эта была исправлена и для того, чтобы никто не мог вновь портить ее умышленно, приставлены были бекчи, а на других харгах по прежнему поселены были феллахи, по пяти, по шести и по десяти семейств на каждом, с тою же льготою беспошлинного пользования произведениями их пашен, то нет никакого сомнения, что вся описанная мною местность, имеющая 40 миль в окружности, была бы вновь заселена, и устранилась бы главная причина заражения воздуха от накопления стоячих вод в Акр-куфском хоуре; а выс. правительство выиграло бы от этого и с точки зрения численности народонаселения и в финансовом отношении.

Из упомянутых тайф, Бени-Тэлими, Сумейлаты и Мийданы, давнейшие жители хоура, извлекают средства к своему существованию из торга произведениями полей своих и буйволов. Три тайфы, написанные в списки вместе, также как и Аль-бидэйраты ²⁷⁴, при Али-паше, возделывали рисовые поля.

Тайфа [169] Альбу-Амир, жившая прежде в мукатаат Абу-Гурейб, пришла, также при Али-паше, на канал Давуди, проведенный Давудом-пашею из хоура, и на харги Ташкалчи и Сафар, отходящее, как я выше сказал, из этого канала Давуди и занималась на их берегах возделыванием полей.

Места эти производили в прежнее время пшеницу, ячмень, маис и кунжут.

Некоторые из этих тайф принуждены поливать поля свои посредством делабов; а так как другие из них умеют для этой цели, обходиться и без делабов, то первые вносят в казну десятину озимого урожая; а вторые, — 1/3 того же урожая. Таким образом, или казна, или ее арендаторы, дают зерно хлебопашцам, вносящим эту последнюю пошлину, и с целью оказания им помощи, делают с ними и другого рода условия; но так как условия эти не всегда одинаковы, то я и оставляю подробности их без упоминания.

Мукатаат Абу-Гурейб (или Грэб), подведомственный Багдаду.

Мукатаат Абу-Гурейб находится приблизительно в трех милях от восточной стороны кале Фелудже; поля его возделываются на обоих берегах харга, отходящего от Ефрата и имеющего десять локтей ширины. Пшеницу, ячмень, маис, дыни и арбузы мукатаата этого потребляются в Багдаде. Хозяева

Абу-Гурейба есть аширет Зуба и племена нм подведомственный:

Отдельная тайфа (тэфарик) Дэлимского аширета ..... 400 ”

Этот аширет Зуба, вместе с подведомственными ему тайфами, владеет еще упомянутыми далее мукатаатами Рыдванийе и Махмудийе. Нахр Рыдванийе есть харг, отходящий также от Ефрата, миль пять ниже нахра Абу-Гурейб, и оканчивающийся в Хан-Азаде, в трех милях не доходя до Багдада. На запад от него лежит мукатаат Абу-Гурейб, на восток, мукатаат Махмудийе. Длина его около семи миль.

Нахр Махмудийе находится в 4 или 5 милях ниже нахра Рыдванийе и отходит от той же реки. На запад граничит он с пашнями Рыдванийе, на восток залежами нахра Искендерийе и, оканчиваясь у холма (тэпэ) развалин Хыямийат времен кесарских, имеет 9 миль протяжения.

Хозяева этой местности, вышеупомянутые аширеты, кроме десятины (ушра), не платят правительству ни подати с домов (хардж-и-ханэ), ни другой какой-либо повинности. Так водится уже с давних времен. Все они простые феллахи.

(пер. М. А. Гамазова)
Текст воспроизведен по изданию: Сияхэт-наме-и-худуд. Описание путешествия по турецко персидской границе. М. 1877

	дом.
Мусульман.....	50	Сумма (бэдэль) откупа в 1267 г: (¹⁶⁹)
Евреев ......	5	Со сбора урожая, кранов	14250
Аширеты:		Доход от податей	2150
Жилье (оба) Али-бея	60
” ” Ханэ-бея	50	Итого кранов	16400
” ” Юсуф-бея	28	Или пиастров	82000 ¹⁷⁰
” ” Кефха-Али	15
” ” Мулла-Юсуфа	8
Итого	216

	дом.
Мусульман.....	200	Бэдэль откупа в 1267 г:
Евреев ......	20	Со сбора урожая, кранов	10000
Аширеты, три оба:		Доход от податей	10000
Тютюнджю	200
Хумейсат		Итого кранов	20000
Мульхетави-Махмуд		Или пиастров	100000 ¹⁷¹
Итого	420

	дом.
Баба-Пилауи (племя Баджилан)	50	Бэдэл откупа пиастр	10000
Кехриз (пл. Баджилан и Мульхетави)	50	Бэдэл откупа пиастр	10000
Дэккэ: собственно в деревне	50	Бэдэл откупа пиастр	40000
(пл. Сурэмери и Мульхетави)	100	Бэдэл откупа пиастр	40000
Колай, принадл. Кызыл-рубату (пл. Кереви-атик)	200	см. ниже.
Ади-абад тоже Али-ава:
собств. в деревне	60	Бэдэл откупа пиастр	34000
(пл. Баджилан)	50	Доход с податей	6000
(пл. Сурэмери и Кереви-атик)	40	Итого пиастр	40000
Кызыл-рубат:
собств. в деревне	200	Бэдэл откупа, вместе с Мукат. Колай:
(пл. Бени-Ребиа) в деревне	60	Со сбора фиников	112000
(пл. Уэйс) в деревне	40	Доход с податей	18000
(пл. Бени-Темим) в деревне	100	Итого пиастр	130000
Мукатаат Зауийе, подвед. Ханыкину:
Дер. Зауийе	50	Бэдэл откупа пиастр	20000
(пл. Бени-Уэйс)	30
(пл. Кереви-джедид ¹⁷²)	60

	Эпохи	Поклон. и купцов.	Погонщиков (Катырджи)	Овец, голов	Купеческих товаров, вьюков:
Март.	Март.	1122	284		786
Нисан.	Апрель.	1830	304		977
Маис.	Май.	3060	229		146
Хазиран.	Июнь.	1287	154		454
Темуз.	Июль.	658	161	3059	685
Агостос.	Август.	1093	88	800	197
Эйлуль.	Сентябрь.	17052	701		778
Тишрин-и-эввель (1-й).	Октябрь.	19614	669	3040	1230
Тишрин-и-сани (2-й).	Ноябрь.	3826	64	3118	818
Канун-и-эввель (1-й).	Декабрь.	2617	150	3040	853
Канун-и-сани (2-й).	Январь.	669	254	7200	1996
Шебат.	Февраль.	161	290	4700	895
Итого в год		52969	3348	24957	9815

	Домов.		Домов.
Кяшики	100	Мяними ²⁵⁵	100
Сурсури	60	Шейх-Исмаили	100
Кюркеи	200	Аха-Сурю	60
Пюр-пишэ	100	Бараз	50

	дом		дом
Ширевэнд	15	Сейидлер	105
Джимур	80	Зенге	20
Гарибевэнд	30	Лурревенд	20
Хаджилер	20	Сурэмери или Сурхемэри	15
Казанлу	70	Сарыджа	40
Джигерлу	10	Мулла-Мирза	10
Махлан	10	Даббат
Зенд	45	Маадан	25

	домов		домов
Омэр-биль	100	Гав-бенди	80
Сиях-биди ²⁵¹	100	Шейани	400
Тайфы, населяющие Керманшаханский округ Махидэшт:
Будаг-беги	300	Шэлэ	150
Чига-кябуди	100	Вэлю	50
Кябнэк-шери	50	Хярга	50
Нэвэри	100	Дэвлэт-шуни	30
В участках Зузейри, подведомственном Керманшахану:
Беяни	100	Чулэк	30
Бакыр-абади	50
В участке Гувавур на вост. горы Каллача:
Баскали	100	Чилэи (в Чилэ)	100
Халиди	400	Гиляни (в Гиляне)	300
Мэниши (в Кифравуре).	200	Шехрэк (в Дэйрэ)	500
Другие отделившиеся тайфы:
Кэмэрэни	100	Шухан	50
Шахини	100	Кале-и-шахини	500

	Сем.		Сем.
Джеванрудские Джафы	600	Бавэджани	200
Нэдри, ветвь первых	100	Тав-гузи	100
Зэрдуи, тоже	100

Баш-Енидже.	Хувейш.
Кусейрийин.	Мансурийе.
Саадийе.	Синдийе.
Джейзани.	Суайлиб.
Агалар-Енидже.	Джейзани-и-чоль.
Галибийе.	Локманийе.
Мишейти.	Хэбхэб.
Чешийен или Кяшхийен.	Дальсова.
Алийбат.	Гуридже-и-нам или Джедидет-уль-ама.
Кылейе-и-Мехрад.	Нахр-аль-Исвед.
Хавилэс.	Хидэйд.
Хашимийе.	Риайа.
Амирийе.

	Плата натурою.
	Пшеница.	Ячмень.
Нахры:
Сакран ...... тагаров	20	80
Хеким	15	75
Мурадийе	20	60
Хашимийе джелоу	10	40
Хыдрийе	10	30
Катун	15	60
Хювейре Бустан	2	4
Итого .....	92	349

	дом.		дом.
Касаба Ана	1000	Дер. разв. Джемилэ
Дер. Рава	200	” Месадыд	50
” развал. Кэраблэ		” Сын	50
” разв. Сулейманийе

	дом.		дом.
Бени-Тэмим	200	Сумейлат	30
Тафиль	300	Мийдан	500
Гарагишэ		Альбу-Амир	600
Зинэйб		Аль-Будэйрат	200