Библиотека сайта  XIII век

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

ЭЙАЛЕТ ШЕХРИЗУРСКИЙ.

Общие границы этого эйалета и краткий обзор его состава.

Эйалет Шехризурский граничит к северу эйалетами Мосула и Хеккяри; к западу Тигром; к югу, Багдадским эйалетом и к востоку, владениями Персии.

Главный город его Керкук находится от Мосула в 36-ти милях, от Багдада в 49-ти и расположен на большой дороге, идущей от Мосула в Багдад.

Этот эйалет входит в состав Ирака и потому с самых древних времен бывало большею частью так, что каждый из санджаков, его составляющих, имел своего мутасар-рыфа или мутэселлима и отдельно от других состоял под управлением Багдада; а бывало иногда и так, что, пользуясь правами самостоятельного эйалета, он отдавался в распоряжение одного из высоких визирей.

Он состоит из следующих санджаков: собственно Керкук, Эрбиль (Арбеллы), Кой-Санджак, Сулейманийе, Рэвандыз и Харир.

Хотя он и составляет собою отдельный эйалет, но находится под ведомством вали багдадского. [200]

Общее замечание.

Прибыв по поручению нашему в Мосул, мы сели на так называемые кэлэки (Эти плоты (сал), называемые кэлэк, состоят из связанных между собою досок, под которые подтягивают ряды наполненных воздухом мехов (тулум ²⁹⁶). На досчатую настилку складываются вьюки и садятся путешественники. Такого рода плоты, по причине мехов, принимают, конечно, более клади, чем обыкновенные), плоты, составленные из мехов, и спустились к Багдаду по реке, и потому я не видел ни Эрбиля, ни Алтун-кёпрю, ни самого Керкука, лежащих на тракте из Мосула к Багдаду.

Так же точно не мог я осмотреть как следовало и мест, находящихся на границе, ни Кой-Санджака, ни санджаков Харира и Рэвандыза, виденных мною только мельком; но так как санджаки Сулейманийе, Кой-Санджак и Рэвандыз граничат и с персидскими владениями, и с некоторыми спорными пограничными пунктами, в настоящее время находящимися в руках Персиян, то я объездил все местности этих последних санджаков, лежащие на пограничной полосе и, получив в частных беседах с почетными лицами из туземцев все для меня нужные о них сведения, и обсудив все слышанное и виденное с должным вниманием, представляю здесь очерк сказанных местностей.

Причины, почему эйалет был назван Шехризуром и получил свою известность.

Шехризур или Шехризуль есть очень древнее и очень давно населенное место, состоящее из двух округов (каза), большим числом населенных деревень, и входящее в состав губернии (лива), ныне известной под наименованием Сулейманийского санджака. Хотя он и лежит в нескольких [201] милях

от Керкука, главного города эйалета, однако есть в эйалете другие места, более его богатые населением и обработкою; но так как находящаяся в нем касаба Гуль-амбар, нынешнее местопребывание кадия (махфел-и-каза), была в старину главным городом Шехризура, то вследствие этого и самый эйалет ныне известен под названием Шехризурского. В главе о Сулейманийском санджаке будет объяснено, откуда произошло это название.

Аль-Убейды и другие арабские аширеты, населяющие Шехризурский эйалет.

Другая часть аширета Тай находится на землях Джезире-и-ибн-и-Омэр. Эти две половины аширета таким образом и отличаются одна от другой; одна из них именуется Тай-и-Шемамек, другая — Тай-и-Джезире-и-ибн-и-Омэр. [202]

Эти Аль-Убейды и подведомственный им Аль-Хамданский аширет живут на левом берегу Тигра, начиная от Имам-Дур, до места впадения в Тигр реки Малого-Заба (Заб-и-сагир) ниже моста Алтун-кёпрю, потом от этого пункта до Алтун-кёпрю, на левом берегу Заба, и наконец, на ровных пространствах по обе стороны цепи хамринских гор, проходящей по гладкой пустыне и в промежутке между подошвами горок, разбросанных на восточной стороне по дороге от Алтун-кёпрю до Дюз-Хурмату. Место это называется Хавиджа, и состоит из квадратного пространства, имеющего от 20 до 21 мили в каждой стороне, что составит до 400 квадр. миль.

Аширет Аль-Убейд — бедуины. Имущество их состоит из верблюдов, овец, жеребцов, кобыл и тому подобных животных. Землепашеством они не занимаются, и притом не довольствуясь выгодами, которые извлекают из своего скота, они живут разбоем и грабежом, обирая караваны и даже почты и убивая путешественников. Я привел приблизительное число их душ и семейств; но надо полагать, что их гораздо более. Конные их люди вооружены копьями и мечами; из пеших же, разве один человек на сто имеет ружье; остальные вооружены саблями, короткими пиками и палицами (матрак).

Из рассказов видно, что лет 40 или 50 тому назад этот аширет был сильнее и еще распущеннее и необузданнее нынешнего. Хотя место их пребывания состоит из земель, описанных мною с обозначением границ, но так как земли эти заключают в себе, как я сказал, пространства более чем на 400 квадр. миль, а между тем нет у народа этого ни земледельческих инструментов, ни постоянных домов, то правители Багдада встречали большие затруднения в подчинении их порядку. Абу-Гаддара-Али-паша, управлявший Багдадским эйалетом лет пять сряду, с 1217 по 1222 г. ²⁹⁷, условившись с аширетом Шаммар-эль-Джерба, направил его против Аль-Убейдов, которые были побиты; имущества их расхищены и [203] рассеяны, старшины взяты заложниками. С тех пор, говорят, Аль-Убейдский аширет несколько поунялся.

Тайфа Аль-бу-Алька, подведомственная Аль-Убейдам, такие искусники в воровстве и такие явные плуты и мошенники, что даже женщины их предаются разбою (хайдудлук).

Имущество тайфы Хадыдийин заключается в овцах и вьючных животных и хотя по-видимому эти Арабы средства к жизни извлекают единственно от овец своих, но в сущности не отказываются и от воровства.

Тайфа Аль-бу-Муфаррядж пасет овец и живет ими и коровами. Это народ довольно состоятельный и честный, не имеющий никакой склонности к краже и бесчинствам. В прежнее время тайфа эта была подвластна Багдаду, но укрываясь от притеснений багдадских вали; притеснений бывших в порядке того времени, она прибегла к покровительству Аль-Убейдского аширета.

Аширет Аль-бу-Хамдан хотя и составляет собою коренную ветвь Аль-Убейдов, но обрабатывает поля на берегах Малого Заба.

Аширет Аль-бу-Хамд тоже происходите от Аль-Убейдов, но в нравственном отношении стоит ниже его; он не имеет даже определенного места пребывания, то кочуя по эйалетам Мосула, Шехризура, Багдада, то уходя в пустыни.

У Кабилов ²⁹⁸ хамавэндских, живущих в Сулейманийском санджаке, о которых будет упомянуто далее, лишней земли нет, и кроме одного аширета Шаммар-эль-Джерба, о кабилах этих говорить нечего.

Аширет Тай находится в местности Шемамек, входящей в состав округа (коза) Эрбиль. Народ этот живет, правда, в черных шатрах; но между всеми аширетами он отличается благородством, возвышенностью чувств и приличием. Знаменитый Хатэм-Тай ²⁹⁹ вышел из этого племени. Можно сказать, что нет аширета честнее народа этого, богатого щедрыми [204] людьми, красавицами и искусными всадниками. Кочуют они большею частью около городов.

Некоторые подробности о самом Керкуке и землях ему подведомственных.

По сведениям, заимствованным из рассказа людей достоверных, в Керкуке и местах зависящих от этого города 17000 душ муж. пола, в Эрбиле, Алтун-кёпрю и местах им подведомственных, 20000. Число душ упомянутых выше аширетов не входит, как кажется, в этот расчет. Сам я мест тех не видал; но занес сюда цифры эти, оставляя всю ответственность на рассказчиков.

Язык жителей города (шехр) Керкука и городка (касаба) Эрбиль — турецкий; но вследствие близких сношений с соседями, они говорят и по-арабски и по-курдски.

Здесь всем известно, что коренные жители, от вступления их в совершеннолетний возраст и до сорокалетнего, предаются набожности и благочестию; но как только исполнится им сорок лет, они изменяются характером, затыкают за кушак кинжал, от чего прежде имели отвращение, нападают бесчеловечно на слабых и, утрачивая таким образом скромность и умеренность своей прежней благочестивой и набожной жизни, предаются всякого рода бесчинствам.

Округ (лива) Сулейманийе (Сулеймания лежит на 30 ° 38' северн. широты и на 43° 10' дол. от Парижского меридиана) в Шехризурском эйалете.

Округ этот на юг граничит Зохабским санджаком, подведомственным Багдаду, но в настоящее время находящимся, в противность трактатам, во владении Персиян, и нахией Зенгибад, принадлежащей ныне Багдаду; на север, [205] Кой-санджаком; на запад, округами (каза) Керкука и Алтун-кёпрю и на восток, персидскими владениями, а именно: округами Авроман, Мериван или Мехрибан, Сакыз, Хурхуре и потом еще округами Банэ и Сэр-дэшт, спорными пунктами, находящимися также во власти Персиян.

Главным городом этого большого округа, лет еще 70 или 80 тому назад, была касаба Кара-Чувалан или Кара-Чулан.

В последствие, Сулейман-паша Бабанский основал касабу Сулейманийе, существующую и ныне.

В настоящее время касаба эта служит местом пребывания бабанских пашей и их преемников.

Описание касабы Сулейманийе.

Сулейманийе в настоящее время имеет от 2,500 до 3,000 домов, небольшой базар, несколько лавок, джами и месджиды, бани, ханы. Окруженная горами, она расположена у подошвы их, на самом слиянии последних покатостей с равниною. Летом здесь дует очень тяжелый ветер, называемый рэшэ-бад (Рэшэ-бад, название курдское и означает северо-западный ветер (кара-ель). Человек в это время чувствует себя нехорошо и многие ложатся даже в постель (заболевают сильно).

Как в отношении климата, так и в других отношениях, важных для городской жизни, есть в этом лива другие места, гораздо удобнейшие для основания правительственная города; и потому мне казалось странным, отчего Сулейман-паша избрал именно этот пункт. Я спрашивал о причине этого, и вот, что мне рассказали: в прежнее время народ здешний особенно пристрастен был к гарцеванию на коне и к военным играм; а так как равнина, на которой расположена Сулеймания, место обширное и в длину и в ширину, и потому соединяет в себе все условия, необходимая для подобных забав, [206] то ей и дано было предпочтете перед прочими местами, т.е. пожертвовали добром для приобретения вреда!

С тех пор, как под попечительною сенью монарха, смыто было с этого места грязное пятно, наложенное на него бабанскою фамилиею, и вырваны с корнем и уничтожены члены ее, преданные злодеяниям, — местные жители, познавая всю меру пользы и выгод земледелия и торговли, с усердием предались хлебопашеству, торговли, ремеслам и искусствам и в короткое время пристрастились к украшению самой Сулеймании и воздвигли в ней большое число строений; между прочим основали две бани и выстроили несколько ханов. Нет сомнения, что если устранятся некоторый препятствия, о которых будет говорено ниже, Сулейманийе и все окрестности ее достигнут полного благосостояния.

В 5 или 6 милях от этой касабы возвышается гора Омэр-Кядрун; посреди ее отлогостей есть обширная долина, в которую зимою набивается много снегу, а при бурях падают и обвалы с высот ее окружающих, образуя там ледники, из которых в летнее время всякий берет себе льду сколько хочет, везет его продавать или потребляет сам. В этом льду жители находят средство прохлаждаться во время жара, заносимого к ним рэшэ-бадом. Мутасаррыфы этого лива, до самых последних дней управления Давуда-паши, ежегодно посылали правителям Багдада большое число вьюков этого снега и через его посредство умиряли в них пылкие порывы жадности и любостяжания.

Некоторые обычаи жителей Сулеймании.

Население Сулеймании, и мест ей принадлежащих, состоит из коренных жителей страны; но и многие кочевая племена приняли в ней оседлость, и так как, в следствие этого, первые смешались с последними, то к стране привились также многие обычаи кочевых народов (кечебэ).

[207] Между прочим, на свадьбах, женщины и мужчины, взявшись за руки, составляют хороводы (хорэ) ³⁰⁰ . А в ночь зефафа ³⁰¹, молодую (гэлин) сажают на лошадь и везут с торжеством, с барабаном (дауль) и трубами (зурна), в дом жениха (гювей); здесь приводят ее на террасу (дам) ³⁰², куда на встречу к невесте своей является молодой с тростью (камыш) в одной руке, с петухом в другой. Сначала дает он ей несколько ударов тростью; затем бросает петуха с крыши в толпу, собравшуюся для зрелища и для участия в этой церемонии, и в то время как народ бросается, чтобы схватить петуха, толкаясь и теснясь, с крыши сыплют на него мелкие пары и сахар, которые всякий старается изловить. Смысл ударов, которые молодой наносит тростью нареченной, состоит в том, что муж должен быть господином жены своей и в случае нужды имеет право бить ее и проучать. Показывая и потом бросая петуха, они выражают тем мысль, что муж в отношении к жене есть уподобление петуха, и что как куры бывают привязаны к петуху, так и жена должна быть привязана к мужу и повиноваться ему. Все это слышал я от одного человека, сыгравшего в своей жизни несколько свадеб, побросавшего много петухов и рассыпавшего немалое количество сахара.

При этих свадьбах обычай требует, чтобы всякий из приглашенных приносил с собою посильную сумму на издержки того дня. Для принятия этих денег выставляется женихом нарочный, который передает их ему, называя лицо, от которого они получены. Жених, принимая деньги, произносит громким голосом имя дателя, сопровождая его пожеланиями здоровья и всех благ, и таким образом возвещает об этом собравшимся гостям. Жители страны, собственно для того, чтобы собрать таким образом побольше денег, по нескольку раз принимаются играть свадьбу, и это еще разыгрывается у них на разные лады.

Первый способ состоит в том, что муж отправит жену [208] свою в одну из окрестных деревень и. оставив ее несколько времени там на жительстве, объявляет затем, что в той самой деревне он выбрал себе новую жену и, приготовив свадьбу, делает вид, что женится на другой, а между тем берет опять в дом свой старую жену. Но так как способ этот есть явное плутовство, то менее бессовестные люди из их круга на такой подлога не решаются и, разведясь с женой своей, действительно затем уже через несколько времени опять соединяются с нею ³⁰³, и скрывают от людей свой плутовской замысел посреди нового свадебного пира. Нечего сказать! В самом деле совестливые люди!

Арабы и аширеты ничьего войска так не боятся, как бабанского. Я спрашивал одного из аширетских старшин о причине такого страха; он отвечал мне, что другой неприятель, в случае поражения нашего, бросается прямо грабить и расхищать имущества и мы имеем таким образом время спасти хотя семейства наши от поругания; но когда разбивает нас войско бабанское, то оно прежде всего посягает на честь нашу, насилуя наших жен и дочерей, а потом уже принимается таскать и разносить на ветер имущество, нам принадлежащее.

Все вообще жители этой ливы принадлежат шиийскому толку и большие фанатики. Язык их курдский; но большая их часть говорить по-персидски, а некоторые и по-турецки.

О прежде существовавшем порядке управления деревнями и нахиями этой ливы.

Я упомянул выше, что точно так же, как во всей стране этой вообще, гарцованье на лошадях и военные игры составляли в прежнее время любимое занятие жителей, народ и этого округа предавался им с увлечением. Паши сулейманийские обыкновенно награждали и окружали почестями людей, отличавшихся в искусстве владеть и управлять конем и [209] оружием, и потому упражнениями этими занимались здесь постоянно все без исключения. Следствием этого было то, что, как я сказал, посреди подвигов молодечества, у земледельцев захватывали они земли и растрачивали добро и все запасы, накопленные бедняками в поте лица, так что горемычный народ жил в постоянном от них угнетении, а они сами, хватая все, что ни попадало им в руки, наслаждались спокойствием и всеми удовольствиями.

До 1267 года округ этот находился в руках лиц, назначавшихся выс. правительством из туземцев, а именно из древней бабанской фамилии, которые получали при этом титул паши или миримирана. Из числа этих ханэданов, некоторые неблагодарные правители, зараженные кичливостью и не помышлявшие о шаткости всего земного, не умели оценить почета, которого удостаивал их выс. двор. Вместо того чтобы благодетелю своему отвечать благодарностью, и жертвовать даже для этого всеми своими силами и самою жизни, они с самообольщением поддавались влиянию своих соседей по границе, нашептывавших им разные внушения и подстрекательства, которые, подобно весенним грозовым проливням, падали, от времени до времени, на почву их легкомыслия. Увлекаясь обманчивыми надеждами на помощь и покровительство этих благодетелей, ханэданы наши, в зеркале своей ребяческой доверчивости, видели уже отражающимся осуществление той независимости, которой они жаждали.

Так-то упомянутые паши бунтовали против правителей Багдада, уклоняясь от повиновения этим исполнителям воли выс. правительства. Во все продолжение времени пока страна управлялась бабанскими ханэданами, правители Багдада не оставляли, под могущественною сенью выс. двора, без наказания тех из пашей этой фамилии, которые оказывались виновными в вышеприведенных позорных поступках, и удаляли их из страны. Хотя, таким образом, преступное поведение бабанских пашей не приносило им ничего кроме бесславия, тем не менее они [210] продолжали упорно держаться пути неповиновения и считали необходимым, кроме дарованной им от монарха власти, иметь еще у себя под рукою возможно большее число пособников, как внутри страны, так и вне ее; а для достижения этой цели, они не щадили казну свою, по арабскому выражению «дает князь все, что не ему принадлежит». Отдавая на жертву всякого рода бездельникам казенную десятину (ушур) с деревень и нахий, они оставляли более трех четвертей ушра со своего округа в руках недостойного класса людей; так что эти последние приучались наконец считать имения, находившиеся в их управлении, своим собственным достоянием, унаследованным ими от отцов, наравне с другими землями и владениями. Такой порядок существовал до конца управления страною последнего паши из бабанских ханэданов Абдуллаха-паши.

После удаления Абдуллаха-паши, Намык-паша, бывший тогда главнокомандующим султанской армии Ирака и Хиджаза, прибыв туда по делу Азиз-бея и узнав, что некоторые из упомянутых людей, недостойных монарших милостей и обнаруживших свое беспутство, были приверженцами Азиз-бея, отнял от них такого рода деревни и нахии и забрал их в казну. Что же касается лиц из этого класса, которые оказались верными подданными правительству, он испросил высочайшее соизволение оставить такие имения в их пожизненном владении, с тем, чтобы они платили казне; все подати и повинности, а пользовались только одной десятою долею дохода, составляющею ушур законом установленный.

Представляю здесь в общих чертах список: 1-е) деревень, составляющих участки этого лива; 2-е) селений, возвращенных полностью казне по распоряжению паши, и наконец 3-е) тех деревень, которые ныне платят казне всякого рода подати и повинности, а лица, о которых я только что говорил, десятину (ушур). [211]

Участки (каза).

Махалы.

(Так как эти участки сопредельны с персидскими владениями, то их, вместо каза, называют махалами).

[212]

Итого всех каза и махалов 38.

Деревень ... 1070 ³⁰⁴

Из них казенных, платящих ушур ... 631 ³⁰⁵.

Казенных, не платящих ушра ... 439 ³⁰⁶.

Число жителей можно вычислить приблизительно по числу деревень.

Произведения этих деревень: пшеница, ячмень, рис, бумага, бобы, чечевица, маис, черные орешки, табак, виноград, сумах, фиги, дыни и арбузы, яблоки, гранаты, сливы, груши, айва, персики, гр. орехи, тут или шелковица, абрикосы.

Я не разумею здесь, чтобы каждое из этих произведений находилось в каждой из поименованных деревень; но они находятся во всех деревнях вместе взятых.

Разные рассказы о Шехризуре и местах ему подведомственным.

Махал Шехризур, от которого эйалет получил в настоящее время свое название, состоит только из одних земель, на которых находятся Гюль-амбар и Альбче (Д. Альбче, находящаяся в участке Шехризурском, лежит под 35° 7' 15" сев. шир. и под 43° 42' 13'' долг. по Париж. меридиану). В истории [213] Джехан-нума повествуется, что равнина Шехризурская в прежние времена занята была большим городом, которой назывался также Ним-рах ³⁰⁷, потому что находился на полпути между Медаином и идолопоклонническим храмом (атэш-ханэ) в Азербиджане и что построил его Кобад-бен-Фаруз сасанийский. Вследствие этого его называли также Шехр-и-Фируз ³⁰⁸. A назван он был IIIexp-и-зур потому, что правил им в то время человек, по силе и могуществу не знавший себе подобного ³⁰⁹. Возле, развалин Шехризура виден склеп со сводом (гумбэд). Его называют гробницею ³¹⁰ Искендера (Александра). И в самом деле, некоторые развалины упомянутого великого города существуют и по ныне; хотя я не видал их, но слышал от туземцев, что там точно есть остатки гумбэда, известного под названием Искендеровой гробницы.

Границы Шехризурского участка, начиная от Гергемиля, находящегося на цепи Баму, что в Зохабе, проходят с южной стороны горы Шемидан ³¹¹, встречаются с реками Навдар и Кальб и потом, начиная от истока р. Архевендул, впадающей в р. Геррав и спустясь по ней до р. Сирван, продолжаются вверх по течению этой последней до протянувшегося к ней отрога горы Шаху; оттуда идут к оконечности ветви горы Авроманской, подходящей с другой стороны кт той же реки, против упомянутого отрога, и наконец, взобравшись на перевал самого возвышенного пункта Авроманской горы, направляются прямо далее. С другой стороны, от Гергемильского перевала, тянутся они по высокому хребту горы, считающейся одною из отраслей г. Баму, и оканчиваются у богаза, называемого Дэрбэнд-и-хан на берегу Сирвана.

«Крепость построил, как повествует автор истории Джехан-нума, султан Сулейман-хан, почивающий в Гюль-амбаре». Эти слова относятся именно к здешнему Гюль-амбару. По поведению Шах-Аббаса, упомянутая крепость была разрушена. Хотя и говорят, что в последнее время, а именно в 1239 [214] году ³¹², приказано было вновь построить ее; но от крепости до сих пор видны только одни развалины. Жители, по невежеству, приписывают постройку ее почившему в райской обители султану Селим-хану. То же самое говорят они и в отношении происхождения гюль-амбарской джами, тогда как постройку и этого памятника следует отнести к султану Сулейман-хану.

В этой джами совершаются пятисрочные намазы и читаются лекции.

Залим или Зульм-Калеси ³¹³ находится в одной миле, от развалин кр. Гюль-амбар в тесном и очень трудном для прохода ущелье. Она также разрушена; но остатки ее видны и теперь. В этом же ущелье, на обоих склонах гор, ее составляющих, разбросаны развалины многих построек кесарей. Посреди этих развалин есть одна натуральная пещера, внизу которой высечена в скале лестница, а в стенах ее для свита проделаны окна. В Джехан-нума говорится, что скала, находящаяся в этой пещере, касается созвездия овна (айук). Хотя, в самом деле, скалу эту назвать малою и нельзя, но есть другие вершины гораздо выше этой последней, как напр. Дала-майз, возвышающаяся за этою скалою с восточной стороны и составляющая часть Авроманской цепи (?).

Речка Зульм, выбегающая из залим-калейского ущелья, отличается прозрачностью, холодною температурою и игривостью своих вод. Пробегая мимо д. Гюль-амбар и потом по равнине шехризурской, она соединяется с другими потоками и, приняв название Тадж-руда, впадает в Сирван в конце, шемиранского участка. Курды, вместо Таджруда, говорят Танджеруд или Танджеру.

На горе Шемиран, находящейся на юге от шехризурской равнины, есть развалины древней крепости. По разсказам, это была никогда сильная твердыня; теперь же она представляет собою одну недоступную груду камней. Мне говорили, что там есть много садов. [215]

Дорога, ведущая через эту шемиранскую гору из зохабского санджака в Шехризур, чрезвычайно трудна. Мы шли без вьюков и всяких тяжестей и с трудом перевалились на ту сторону. Впрочем, стоило бы только разбить несколько камней и срубить несколько деревьев, чтобы сделать ее легко проходимою для тяжестей. Северные спуски этой горы подходят к самому Сирвану, и вместе с участками противоположного горе правого берега этой реки носят название Махала Шемиранского, подведомственного участку (каза) Альбче Сулейманийского санджака. Нам сказали, что Миле-налэкская дорога, проходящая с западной стороны горы, лучше той, но которой мы следовали, и потому бывший с нами отряд султанской пехоты, вместе с нашими вьюками, и направлен был по той дороге. Что же вышло! Мы отправились в одно время, и пришли к Сирвану перед икинды ³¹⁴, а те запоздали и добрались до этого места около ятсы ³¹⁵. Причина этого, как нам объяснили, была та, что их дорога была еще труднее пройденной нами, и это в такой степени, что если б солдаты паши не исправили дороги в нескольких местах и не подали помощи вьючным животным, то вьюки наши не прошли бы; да и тут несколько из животных, вместе с вьюками, покатились с обрыва в пропасть и две лошади при этом вкусили напиток смерти, оставив тяжелый вьюк этого мира пережившим их товарищам. Они издохли, как мы полагали, разбившись, во время падения, о медную посуду, которая была во вьюках доставшихся на их долю ³¹⁶. Река Сирван есть та самая Диала, которая в 4 милях на юго-восток от Багдада вливается в Тигр. До Дэрбэнд-и-хана она течет под названием Сирвана, а от этого богаза далее принимает название Диалы. Река эта величественна. Как пользуются жители водами ее на пространстве между Дэрбэнд-и-ханом и Тигром я уже описал. Воды багдадских участков Халиса и Херасана, также как и бесчисленное множество каналов, берут свое начало в этой реке. Она протекает, между [216] прочим, между горою шемиранскою и другим большим участком Шехризура. В этом месте реку не всегда можно перейти в брод; через нее переправляются на келеках, плотах из мехов, наполненных воздухом. Впрочем, около тех частей гор Шаху и Авроман, которые упираются в эту реку, ложе ее суживается до такой степени, что с одного берега можно перескочить на другой; в одном месте даже над самой рекой остановился огромный обломок скалы, свалившийся с горы, и образовал собою натуральный мост, через который, если не конные, то пешие путешественники свободно перебираются. Во время полых вод, однако, они покрывают собою и берега, составляющие этот натуральный мост.

Воды Кале-Зенджира, так же как и р. Зимкан, протекающие по принадлежащим Керманшахану персидским участкам Кехварэ и Джеванруд, с бесчисленным множеством речек, соединяющихся с этою рекою, впадают в Сирван.

Шехризурская равнина наполнена рытвинами, в которых скопляется также много воды; а так как страна эта не обрабатывается по прежнему и как поэтому никто не заботится об отведении излишней воды, то во время летних жаров, которые здесь бывают очень сильны, воздух в равнине делается очень вредным. В особенности в Гюль-амбар, где кроме этого разводится летом множество змей; так же точно, как во время жатвы из каждого гнезда, которыми унизаны крыши молотилен, выглядывают воробушки, так из каждой щелки в домах здешних жителей высовываются змеиные головки. Вследствие этого, после весны, в домах этих оставаться нет никакой возможности и жители спешат удалиться в яйлаки.

Здесь получил мученический венец благочестивый муж Аба-Убейда и гробница его находится под прекрасною синью деревьев в Альбчейском участке, в деревне названной по его священному имени Аба-Убейда. В 1150 году ³¹⁷ над нею [217] сооружен был куббэ, который в настоящее время уже клонится к разрушению.

Аширет Джаф-и-Сулейманийе (Джафы разделяются на два аширета, один из них поселен в Зохабе, а другой в Сулеймании. О первом было говорено в описании Зохаба; описание помещено здесь и потому его не следует принимать за повторение), подведомственный Сулеймании.

Тайфы.

Итого тайф 24, а домов 3650.

Присоединившиеся к ним из других тайф 450 домов.

Всего 4100 »

Все здесь исчисленные тайфы Джафов, в настоящее время, т.е. во время нашего прибытия в их сторону по делам возложенного на комиссию поручения в 1258 ³¹⁸, управлялись тремя беями, которые все трое носили имя Мухаммеда. Один из них назывался Мухаммед-бей Кейхосров-бей, другой Мухаммед-бей Кадыр-бей, третий Мухаммед-бей Ахмед-бей ³¹⁹.

Большее число душ находится в распоряжении Мухаммед-бея Кайхосров-оглу. Второй управляет меньшею половиною; а [218] третий, кроме прибавочных 450 семейств, присоединившихся к Джафам из других племен, имеет под началом своим еще около сотни домов самого аширета. Все здесь поименованные тайфы делятся на две половины, из которых одна, по имени своего старшины, называется Мухаммед-бей Кайхосров-бей-задэи; а другая — Мухаммед-бей Кадыр-бей-задэи.

Все эти тайфы зимуют на берегах Сирвана, в сулейманийском участке (каза) Карадаг, в нахии Зенгибад, подведомственной Багдаду, в Курету и Шейхане, нахиях подведомственных Зохабу. В начале Ноуруза ³²⁰ они начинают подыматься с мест своих и, подвигаясь тихо по травяным местам, на которых дорогою пасут стада свои, приходят на равнину шехризурскую (Сахра-и-Шехризур). Пробыв там от 20 до 30 дней, направляются они в персидские владения, а именно в Сеннэ или Сенэндидж, и пролетовав в этом крае, возвращаются в начале осени в Шехризур, откуда, через несколько дней остановки, идут обратно в свой кышлак. В Сахра-и-Шехризур у них есть несколько пахотных полей, которые они обрабатывают. Еще 15 или 20 лет тому назад, у них, кроме этого, не было других пашен.

Приготовляясь к летним или зимним кочевкам, они брали с собою запасы из хлеба, собранного ими в Шехризуре, и только им и кормились; а когда запас этот выходил, они покупали нового в местах их нахождения. Но, начиная с упомянутой мною эпохи, они стали возделывать поля в своих яйлаках и кышлаках. Если поля, которые они обрабатывают в турецких владениях, имеют хозяев, то Джафы вносят им ушур и повинности, если же они для этого отводят себе места свободные, то никому ничего не платят. В персидских же владениях они за поля свои ни в каком случае не платят никаких повинностей.

Шехризурская равнина, в прежнее время, была вся обработана; но так как тайфы эти приобретают теперь поля и в [219] других местах, то поля, которые они бывало возделывали в Шехризуре, обратились в залежи, потому что других охотников их обрабатывают там нет; а в случае если бы нашелся кто, то Джафы конечно не воспротивились бы этому.

Джафы эти постоянно угнетают и теснят жителей. Обычай их переселяться на лето в персидские владения, в Сеннэ, существует с отдаленных времен. Прежде бывало они платили Персиянам за яйлаки эти, точно так же как персидские подданные, приходящее на зиму в турецкие владения, платят нам за кышлаки и так называемую подымную подать (хардж-и-ханэ); но вот уже лет 80 или 40 как они не только ничего не уплачивают, но еще всеми мерами угнетают жителей.

Другое сулейманийское племя, аширет Келяли, о котором я буду говорить далее, кочует вместе с джафским аширетом и делит с ним его долю.

Джафский аширет с искони платит правителям Сулеймании так называемую хардж-и-ханэ. Подать эта, вносимая ими два раза в году, весною и осенью, состоит из 70000 кранов или 350000 курушей. Если разложить сумму эту на все семейства аширета поровну, то на каждое придется по 87 1/2 пиастров. Хотя кроме этой подати казне (мири) они ничего не платят, но беи, помимо этого налога, собирают еще с тайф, в свою пользу, разные суммы, как напр., пени за проступки и вообще обременяют народ свои поборами под всякого рода предлогами. В случае ослушания какой нибудь тайфы, или мятежа против власти своей, бей, которому она подведомственна, идет на нее вместе с другими тайфами, и если пересилит бунтовщиков, то предает их имущество расхищению и не подвергается за это, ни с чьей стороны, ни ответственности, ни наказанию.

Показанная здесь цифра платимой этою тайфою подати верна; что же касается числа семейств, то оно поставлено здесь [220] приблизительно. Немудрено, что в действительности их или более или менее.

Тайфы Иль-и-Гаварэ, подведомственные Сулеймании.

Итого тайф 12.

Семейств 2650.

В прежнее время оброк тайфы Мэндуми состоял из 40000 курушей. Паши Сулеймании отдавали обыкновенно эту тайфу в владение одного из сулейманийских старшин (вуджух), который собирал оброк и препровождал его паше. В последнее время некоторые семейства этой тайфы разорялись; другие поселились деревнями и сделались оседлыми. И потому часть наложенной на них подати для казны пропала, а часть уплачивается согласно уже другому расчету, установленному для деревень.

Тайфа Шейх-Исмаили выплачивает объясненным выше способом 20000 курушей и состоит под управлением одного из вуджухов, Халид-бея.

Тайфа Келяли, через посредство своего бея, вносит правительству 15000 курушей.

Тайфа Ахмедвэнд (Ахмедвэнды называются также Хамавэндами) лет за 50 до сего вносила подати; но с тех пор она не только этого не делает, но предает еще все места своего пребывания пламени угнетения и бесчинств.

Тайфы Вармаз-яр и Сатьяри с давних времен подчинены шехризурскому участку (каза) Альбче, и как прежде, так и [221] теперь, участковое начальство собирает с них установленные подати и вносит их правительству.

Несколько времени тому назад в Багдаде учрежден кошевой пристав (ахшамат-агасы), через посредство которого взимается с аширетов часть повинностей. Примеру этому последовали и в Сулеймании. Чиновник, назначенный в такие пристава, собирает их не только с племен, которые исчислены мною в этой главе, но и со всех племен упомянутых выше и порученных его управлению. Казенные повинности эти простираются до 50000 курушей. Пристав сверх этой суммы взимает еще в свою пользу по десяти курушей с каждого дома.

Все эти племена принадлежат к шафийскому толку.

За исключением одной тайфы Келяли, все прочие Иль-и-Гаварэ ³²¹ отправляются весною в персидский округ Соуч-булак, т.е. Соук-булак ³²², населенный племенем Микри. Проведя там лето, они отправляются осенью в сулейманийские участки Сурташ, Базиян и Карадаг и, пробыв в каждом из них по нескольку времени, уходят в свои кишлаки в участках — Аскэр, Кале-Сэугэ, Сэр-чинар, Чубук-кале, Чемчемал, Базиян, потом в Зэнд и Зэнгинэ и даже до владений Керкука. Если же переходят они для кочевки в персидские владения, то также как и Джафы не платят там никаких повинностей и только притесняют жителей. Хотя эти племена и нуждаются в яйлаках персидской стороны, но еще более для них важны их кышлаки; потому что летних кочевьев для прокормления скота своего они могут найти и на нашей сторон, а уже на персидской удобного места для зимних кочевок им сыскать невозможно.

Некоторые подробности об этих аширетах ³²³.

Обычаями своими и побуждениями упомянутые аширеты ничем не отличаются от Арабов; заносчивые как и эти [222] последние, они находят какое-то особенное удовольствие обижать бедный и рабочий класс, и даже гордятся этим, а между тем обмениваются с жителями деревень выражениями преданности и мирных чувств. Так обыкновенно бывает между старшинами кабилэ и почетными лицами из деревенских жителей. Беи и аш аширетов заключают постоянно мирные условия с вуджухами и старшинами деревень как турецкой, так и персидской стороны, так что начальники всех аширетов, во всех главных центрах управления, имеют поддержку и возможность получать все нужные для них сведения.

Способ и средства их жизни.

Хотя я уже говорил, что племена эти занимаются хлебопашеством, но произведений их полей не достает на их надобности. Главный источник выгод, ими получаемых, заключается в молоке и шерсти их овец и коз. Воспитывают они жеребцов и кобыл, которые впрочем, не имеют цены арабских. Эти курдские аширеты ткут из шерсти разного рода ковры (кэлим, седжадэ и каличэ) и продают их по сторонам; а из волоса делают для своего употребления черные шатры и разные мелочи.

Участок Кызылджа, подведомственный Сулейманийскому округу.

Пограничный участок Кызылджа, подведомственный Сулеймании, состоит из гор и равнин, сопредельных с персидским участком Мериван или Мехрибан, находящимся на северной стороне перевала (гедика ³²⁴) Джиган авроманской цепи гор, и из деревень, список которых следует ниже.

Хотя некоторые авторы и говорят, что в участке Кызылджа есть крепость, но собственно в кызылджанском участке и деревнях нигде в настоящее время нет никакой крепости, [223]

которая бы заслуживала это название; только на одной высокой горе, называемой Батах, позади деревне Наззарэ, есть остатки трех древних разрушенных крепостей, Кале-кичи, или девичья крепость, Кале-курру, или крепость юноши, и третья Мейзаран. Они были построены из тесаного камня.

В этом участке есть много ключевых вод, которые, слившись, образуют на кызылджанской степи реку, соединяющуюся с водами Теретульской нахии, приписанной к Сулеймании, и потом с водами персидских участков Банэ, Сэр-дэшта и Лахиджана; затем она принимает в Алане имена Кэлу и Сият ³²⁵, а достигнув земель Кой-Санджака, течет уже там под названием Малого Заба. Наконец, пробежав под мостом Алтун-кёпрю, впадает в Тигр.

Деревни этой нахии.

[224]

Некоторые подробности об упомянутых деревнях.

Деревни, возле которых поставлена буква мим (р. ³²⁸), находятся в разрушенном состоянии, причина которого заключается в тех притеснениях, которые были описаны мною выше в главе об аширетах; кроме того, посреди событий Азиз-беева дела, из многих деревень разбежались жители и деревни эти пришли в расстройство. После же того, как в стране, благодаря мерам выс. правительства, водворились мир и спокойствие, они начали снова поправляться.

Название деревни Кусай-Мэдинэ, местные мудрецы объясняют следующим образом. В начале, говорят они, Джибраиль-Амин ³²⁹ стал строить каабу ³³⁰ в этом месте; но неизвестно по какой причине он покинул постройку эту.

Дополнительное описание участка Кызылджа.

На равнине Кызылджа есть небольшая горка, называемая Хэфтэ-ванан, на самой высокой вершине которой, по разсказам, погребены семь угодников. Я всходил на вершину, чтобы осмотреть место; оно состоит из пространства в 800 [225] квадр. локтей (зыра), обнесенного стеною, а в стенах этих несколько могил.

На пути между Кызылджа и Мериваном есть перевал (гедик), называемый Кел-и-шатренджан. На самой дороге, идущей через перевал, стоят два камня величиною человека в два, представляющие собою подобие шахматных шашек ³³¹. Согласно поверью туземцев, на этом месте дивы играли в шахматы, и сказанные камни не что иное, как оставшиеся от их игры шашки. Правда, на этом месте есть камни, как будто еще и обтесанные и с какими-то высечками, но чтобы они похожи были на шахматные шашки и чтобы они могли остаться от игры дивов, этого утверждать я не берусь.

Курды эти, двигаясь повсюду с грабежом и разбоем, подобно шахматной королеве (ферзь), подкрепленные башнями (рухх) своих намерений получить верную добычу, хотя и выказывают тем замечательные твердость и энергию, но сочиняя подобные бредни, даром отдают пешки (ниядэ) своего ума и бесполезно вертят во все стороны коней (эсб) языков своих, а слонов (филь) своей жадности и любостяжания заставляют ходить куда попало, так что в конце концов шах их цели и упований становится в безвыходное положение и по известному арабскому выражению: «воздастся всякому по делам его» (афет-ил джеза мин джинс-иль-эмэли), они получают мат, и тем утрачивают право как на снисхождение, так и на самую жизнь ³³². По сравнению с Шехризуром, Кызылджа считается яйлаком;

потому что когда мы пришли в шехризурскую равнину в половине мая, там уже снимали овес, а когда через несколько дней, перевалившись чрез гедик Чиган, пришли в Кызылджа, то увидели, что одни хлеба зеленелись как травка, а другие еще едва только показались из земли.

В Кызылджа есть очень приятные места, но только там, где водится хорошая вода. Как здесь, так и во всем Курдистане, если спросить жителей, в таком-то месте есть ли [226] хорошая вода, то коли есть холодная, они ответят утвердительно, если же холодной нет, то они скажут, что воды там не находится вовсе. Хорошее и дурное качество воды они оценивают ее температурою; в первом случае она должна быть холодна; под дурною водою они разумеют теплую. В этом отношении они правы совершенно, потому что желудки их имеют силу паровой мельницы; они никогда не бывают сыты и потому не нуждаются в воде, которая помогала бы пищеварению. Разумеется, после этого, в летнее время холодная вода предпочтительнее.

Персидский махал Мериван или Мехрибан, сопредельный Кызылджи.

Махал Мехрибан, который там называют Мериваном, зависит от персидского города Сеннэ или Сенэндиджа. Граничит он с одной стороны участком Кызылджа, с другой персидскими махалами: Авроманом и другими. Эта очень обширная нахия отделяется от Кызылджи озером пресной воды часа три в окружности, известным там под названием Гёль-и-Зирейбар ³³³. Озеро это около берегов везде заросло тростником, окружено топкими местами и только в одном пункте, а именно у места Пушт-и-рэшан есть к нему удобный спуск, откуда и ловят в озере рыбу. Эти места, пользуясь прохладою, считаются яйлачными; озеро даже замерзает ежегодно. Из озера воды направляются в Персию.

В горке Гирд-и-сур, находящейся оттуда неподалеку, есть, как говорят, серебряная и золотая руда.

Здесь, в Мериванском махале, во дни султана Мурад-хана IV, в 1039 (1639 - ?. Thietmar) году, произошла упоминаемая историками битва между войском главнокомандующего (сэрдар-и-экрэма) Хосрова-паши и Персиянами, битва, превзошедшая кровопролитием Чалдыранскую.

Жители этого участка все суннийского и шафиийского толка (С некоторого времени Персияне употребляют все меры, чтобы заставить их переменить верования и хотя некоторые из жителей и обратились к шиийскому толку, но в г. Сеннэ для суннийцев есть особенная джами, в которой читается хутба во имя халифа всего лица земли и вселенского имама мусульман, падишаха османского. По самым достоверным сведениям, лет за двадцать до нынешнего времени, Персияне страшно теснили и преследовали жителей Сеннэ за веру). [227]

Соседний ему Авроман и места ему принадлежащие, а также и местные жители округа Сеннэ, все исповедуют сунну.

Жители эти Курды, говорят по-персидски, а некоторые из них и по-турецки. Между Кызылджа и Мериваном есть несколько больших дорог (шах-рах). Пути же, ведущие из равнины Кызылджа в Сулейманийские владения, все проходят по ущельям и теснинам.

Нахия Тэрэтул, подведомственная Сулеймании.

Нахия Тэрэтул находится на границе, в долине, протянувшейся с запада к северо-востоку. С одной стороны ее — участок Кызылджа, с трех других — Мериван, персидские махалы Хурхурэ и Сакыз и находящейся во владении Персиян махал Банэ. Участок этот обилен водами. Название его также пишут Дэрэ-тул, т.е. главная долина (баш-дэрэ). Три деревни, написанные последними в списке деревень этой нахии, а также несколько деревень, записанных при волости Кызылджа, находятся во владении подданных выс. правительства, тогда как рабочий класс состоит в подданстве Персии.

В нескольких деревнях, насильственным образом захваченных здесь Персиянами, рабочий класс, оставшийся в подданстве выс. правительства, отбывает ушур со сборов как самим владельцам, так и Персиянам, тогда как подушную подать, вместе с податью, называемою там хардж-и-ханэ, они выплачивают османскому правительству, которому они принадлежат. Жители деревень такого рода, подданные другого [228] государства, платят десятину правительству, которому принадлежит земля, а подати, платимые земледельцами своему правительству, называются хак-у-бад ³³⁴.

Жители этой нахии, во всех отношениях, т.е. по племени, по религии и языку, ничем не отличаются от жителей Кызылджа. Произведения здесь те же, которые исчислены под суммою участков и деревень области. Только в нахии Тэрэтульской, как говорят, получается кроме того отличный мед.

Кочуя по дорогам этим, мы не только пили горькую чашу странствования, но испытывали лишения всякого рода; и потому только что пришли в этот край, мы пробовали достать упомянутого лакомства, но увы, не удалось нам его отведать.

Хотя гористый край этот должен бы был, по видимому, обрабатываться так же, как Румелия и сопредельный ему некоторый части Анатолии, но поля здешние не могут быть возделаны без орошения; безводных пашен там кажется нет вовсе.

Имена деревень нахии Тэрэтул.

[229]

Итого 37 деревень

Участки (каза) и деревни на границе. Участок (каза) Сивел.

Участок (каза) Алан.

Деревни:

[230]

Итого 12 деревень.

Участок Мават ³³⁵.

Деревни:

Итого 15 деревень.

Участок Мергэ.

Деревни:

[231]

Итого 52 деревни.

Участок Пушдэр.

Деревни:

[232]

Итого 51 деревня.

Жители упомянутых здесь участков (каза) Сивэль, Алан, Мават, Мергэ и Пушдэр - Курды. Произведения этих каза состоят из тех же произведений, список которых приведен в описании Сулеймании. Так как эти участки находятся на существующей в настоящее время пограничной линии, как было упомянуто, то исчислив здесь, для сведения, все деревни поименно, я приведу теперь имена участков (махалов), им сопредельных и находящихся во власти Персии.

Махалы Банэ.

Деревни:

[233]

Итого 38 деревень.

Махалы Билякя, принадлежащие Банэ.

Деревни:

Итого 6 деревень.

Махал Сажан.

Деревни:

Итого 6 деревень.

Махал Кейвэ-руд.

[234]

Итого 10 деревень.

Махал Дэшт-и-Таль.

Итого 8 деревень.

Махал Нэмэшир.

Итого 16 деревень.

Всего 84 деревни махала Банэ.

Описание Махала Банэ.

Я не имел возможности проверить числа домов в деревнях банэйского махала, входящего в состав провинции Сеннэ, которая ныне находится во владении Персии, потому они и не показаны. Но весь он состоит из исчисленных здесь деревень, из которых иные были даже посещены мною. Банэ и принадлежащая к нему местность граничат, с одной стороны, [235] участками Кызылджа и Сивэлем и частью участком Алан. Гора Суркев отделяет его от участков сивэльского и аланского. С другой стороны прилегают к нему персидские владения Сакыз и Хурхурэ, а также и находящиеся в персидском

владении земли сэрдэштского махала.

Большая часть его состоит из гористой местности, но между есть и небольшие равнины. Возделываемой жителями земли только что хватает на их нужды. Почти все горы этого махала докрыты дубом, обыкновенным и восточным ³³⁶, и другими деревьями; лысых гор очень мало. Жители ведут большую торговлю чернильными орешками.

Деревня Банэ имеет не менее 300 домов, лавки зеленные (бакал), суровские (бэззаз), золотых дел мастеров (куюмджу), железные (дэмирджи), башмачные (емениджи или кяфш-гер ³³⁷), как их там называют).

В деревне этой есть много хороших вод, и между прочим по близости ее Ду-кян ³³⁸ и Ахмед-абад; вода их чрезвычайно легка и летом холодна. Здесь также есть джами, на половину построенная из кирпича. В деревни Сурин находится обитель кадырийского тариката, управляющая делами упомянутой джами, касательно назначения имамов, хатибов ³³⁹ и преподавания талибам ³⁴⁰. Один из профессоров (улема) и один шейх из числа благочестивых мужей, находящихся в Сурине, читают там довольно удовлетворительно лекции первоначального курса и преподают правила вероучения. Все мусульмане здешние принадлежат к шафиийскому толку.

В деревнях есть также по два, по три еврейских дома. Махал этот Персиянами отдается в откупное содержание за 3600 туманов (Я уже выше заметил, что персидская монета туман имеет, совершенно одинаковый вес с голландскими червонцами (баджаклу ³⁴¹), маджар-алтуну ³⁴². Некоторые из деревень, освобожденные от податей, находятся в распоряжении упомянутых шейха, профессора и местных вуджухов. При таком освобождении от податей, доходы с этих деревень составляют если не половину доходов, получаемых с других деревень, то, как я полагаю, уже никак не менее трети их.). [236]

Описание вод и некоторых остатков древности, находящихся на здешней границе.

Так как Сивэль и Алан, сопредельные банэйскому участку, состоят из гористой местности, лежащей на западной стороне горы Суркев, то воды, вытекающая из банэйского участка, пробегают по ущельями, находящимся на восточной стороне упомянутой горы. Стекаясь у северной оконечности Суркева, бегут они в одном ложе между участком Алан и противоположною ей нахией Алан-и-аджэм ³⁴³, состоящею из махала Бейтуш, о котором будет говорено далее. Пробежав таким образом мили две, речка эта соединяется с большою рекою Келу, которая выходит из махалов Лахиджана и Сэр-дэшта, и протекая после того мимо деревни Тэйат, принимает там ее название. От соединения стольких вод в ложе, река эта не только значительно увеличивается в размерах, но приобретает еще быстроту, возрастающую от пологой местности, по которой она здесь бежит в страшном каменистом ущелье. Так что для облегчения переправы через нее путешественников, выстроен здесь деревянный мост, без которого, даже летом, переправа через реку была бы очень затруднительна. Воды, стремящиеся из санджаков Кызылджа, Тэрэ-тул, Кара-Чувалан и Сулеймании сливаются между волостями маватскою и пушдэрскою и впадают, в двух милях ниже сказанного моста, в Келу или иначе р. Тэйат.

Очертания и все условия гор этого участка, согласно заключениям и выводам геологических книг, доказывают, что места эти были некогда покрыты морем, потому что горы все состоят из конгломерата того рода голышей и валунов, которые могут принять форму свою только от омывания водою; [237] кроме того, все места этих гор, находящиеся на одной высоте, имеют какой-то странный обтесанный вид, который только могло дать им одно продолжительное о них ударение волнующихся и бурных масс воды.

В горах этих мы видели также большое множество остатков древности; но говорить о них здесь я не считаю нужным.

Махал Сэр-дэшт или Кулясэ.

Деревни:

Итого деревень 19; домов мусульманских 563 ³⁴⁵, еврейских 12; всех домов 575.

Махалы, подведомственные Сэр-дэшту:

I. Келу.

Деревни:

[238]

Итого деревень 18; домов мусульманских 476, еврейских 2; всего домов 478.

II. Геврик.

Деревни:

Поселки, принадлежащие деревням Нов-ава и Шиве-джу:

Итого деревень 11; а домов 460.

III. Налейн-Факих-Иса.

Деревни:

[239]

Итого деревень 7; а домов 149.

IV. Мелькери.

Деревни:

Деревни Нахичеванские, подведомственные Мелькери:

Всего домов 70.

Итого деревень 18; а домов мусульманских 394, еврейских 1; всего 395 ³⁴⁶.

V. Бэраджи.

Деревни:

Дарман. Разбросанных поселков 12. Я не мог узнать их наименований.

Домов мусульманских 200, еврейских 1; всего ... 201

Хальва … 30

Хзрзэлянэ, состоит из четырех поселков: собственно Хэрзэлян,

Кулэ-рэш, Кухлян, Бейран; всех домов … 80 [240]

Казэ ... 12

Бивэрэ-и-жарю ... 12

Подведомственных махалу Бэраджи семь казанских поселков: Казань, Дюлэ-герм, Мам-Джибраиль, Мам-Фархи, Хасан-Зерани, Кажан-жарю ³⁴⁷ и Сэр-дэрван: всех домов ... 100

Итого деревень 16 ³⁴⁸; а домов мусульманских 460, еврейских 1; всего 461 ³⁴⁹.

VI. Мурад-беги.

Деревни:

Итого деревень 7, а домов мусульманских 247, еврейских 2; всего 48.

VII. Алан-и-аджэм или Бейтуш.

Деревни:

Итого деревень 11; а домов мусульманских 180, еврейских 6; всего 186 ³⁵⁰.

Всех деревень Сэр-дэшта 114 ³⁵¹. Домов мусульманских 2927, еврейских 25, итого 2952 ³⁵². [241]

Яйлаки аширетов, живущих в Сэр-дэште.

Жители поименованных здесь нахий Сэр-дэшта принадлежат числу аширетов, и потому некоторые из них имеют обыкновение уходить в яйлаки. Опишем сперва эти последние, а потом приступим уже к описанию некоторых особенностей Сэр-дэшта.

Те из жителей махала Келу, которые имеют баранов и овец, откочевывают летом в упомянутые выше соседственные им яйлаки, подведомственные Банэ: Бэрдэ-кель, Дулэ-мир, Ибрахим-ага, также как и в яйлаки Хавалэ-бута, приписанные к участку Сакыз, в тех же окрестностях.

Тайфа Геврик вся ходит лютовать на гору Куртэк, отделяющую Соук-булак от Сэр-дэшта, на фас ее, обращенный к Соук-булаку, а также и в упомянутый махал Бэрдэ-кель и в Кяниэ-Шейхи, Дэшт-и-Шишрин и Чандаран.

Часть Мелькэрийской тайфы, владеющая скотом, кочует в яйлаки Дулэ-би, Кердина, Гудэля и Тазиедэр, находящиеся в их нахии; остальные остаются в деревнях.

Тайфа Бараджи проводит лето в местностях, приписанных к их нахии: Дивалан, Дэшт-и-саван.

Из племени Мурад-беги, владеющие скотом — в яйлаках Сивесур и Гендуман, принадлежащих земле их.

Из бейтушского племени только два, три семейства угоняют на траву лошадей старшин своих в яйлак Налейн-Мэнгур, прочие же остаются на своих местах.

Границы и примечательности Сэр-дэшта.

С одной стороны, махал Сэр-дэшт граничит принадлежащими Сулеймании участками (каза) Алан, Мават и Мэркэ. От них отделяется она рекою Келу или Тэйат. С другой стороны, также сулейманийскими владениями, землями Пушдэра и [242] Кой-Санджака. С третьей, частью землями Банэ, а частью землями Лахиджина и Соук-булака. Делится он на нахии, исчисленные выше. Число домов каждой из них означено под их именами. Рынок Сэр-дэшта состоит из такого же рода лавок, как и в Банэ; но сверх того в Сэр-дэште есть еще постройка, возведенная Шир-бейем из бабанской фамилии, в то время когда он был здесь мутеселлимом по назначению сулейманийского паши. Эта крепость (кале) о 12 батареях имеет около 200 шагов с каждой стороны.

Воздух местности, в которой расположено это селение, приятный и благорастворенный. Настоящее его название Каляс или Кулясэ; Сэр-дэштом же оно называется потому, что находится при самом выходе из высоких гор на равнину, так как дэшт ³⁵³ значит равнина, а сэр — начало. В деревне ³⁵⁴ этой есть порядочное число ученых людей (улэма), занимающихся постоянно преподаваньем; содержание свое они получают от правительства. Там также есть обитель наместника (халифэ) керкукского шейха Абдуррахмана-эфенди.

Дорога, ведущая из сулейманийских владений Сивэль, Мават, Мэркэ и Алан в Сэр-дэшт, очень затруднительна; в особенности до подъема из Бэйтуша на Гэрдэнэ-и-дэрви-Миркясэ ³⁵⁵ стоит того чтобы сравнить ее с Дэвэ-багырданом ³⁵⁶ или Кускун-Кыраном ³⁵⁷.

Доходы Сэр-дэшта и разные о нем подробности.

Каждая нахия этого махала, отдельно названная выше, имеет своего мизана, т.е. агу, из коренных жителей, приставленного для собирания в нахии десятинных доходов. В зимнее время жители, как настоящие аширеты, не двигаются с мест своих, но с наступлением лета, все, исключая рабочего класса, отправляются в названные выше яйлаки. Когда один из владетелей нахии умирает, место его переходит или к его сыну, [243] или к одному из его родственников. Бывает также, что за совершение какого нибудь проступка он лишается своей должности и замещается в ней другим. Так как порядок управления Сэр-дэштом тот же самый, который уже был описан выше, то я и не мог получить сведений о количестве десятинных доходов; что же касается подати хардж-и-ханэ и других повинностей, которые обращаются в казну, то они так же, как и в Банэ, отдаются персидским правительством на откуп за 3000 туманов в год. Откупщики бывают или из туземцев, или из чужестранцев. Они собирают хардж-и-ханэ и повинности и имеют в руках своих административную и исполнительную власть. Когда мы были там, должность эту исправлял молодой человек лет двадцати, брат аджудан-баши ³⁵⁸) е. в. шаха, некто Али-хан, из местных жителей.

Я сказал в своем месте, что числа домов участка Банэ я узнать не мог; но судя по откупной сумме оно должно быть более чем в Сэр-дэште. В каждой нахии и почти в каждой деревне есть свой владелец (мутасаррыф), пользующийся десятиной.

Мы слышали, что солдата, которых Персияне, под названием сарбаз ³⁵⁹, собирают в своем государстве, эти арендаторы не поставляют, и только берут их с одного г. Сэннэ. В замене же поставки солдат, они имеют следующую обязанность. Если правитель какой нибудь провинции, т.е. лицо, исправляющее, от персидского правительства, должность, соответствующую месту вайводы, мутеселлима или каймакама, выступает или в поход с войском, или в места, находящиеся под его управлением, или в соседственные им местности, мизаны должны сопровождать его с людьми, им подведомственными.

Жители Сэр-дэшта — Курды шиийского исповедания. Здесь также есть джами, собственно для суннийцев, в которой на хутбэ возносится августейшее имя е. в. султана. Во время нашего [244] там пребывания, в одну пятницу мы удостоились счастья присутствовать на пятничной службе; и в самом деле прочтена была при этом молитва о выс. имени е. в.; но это сделано было в следующем порядке: прежде чем проповедник (хатиб) взошел на самый верх кафедры (мимбэр), — муэззин от его имени провозгласил молитву, во-первых о четырех друзьях ³⁶⁰ пророка (чехар-яр), блаженных его сподвижниках (сэхабэ-и-кирам) — верховных имамах, воителях за веру, эиммэ-и-муджтэ-хидин (да пребывает над ними благословение Бога Всевышнего); потом о высочайшем убежище халифата, имаме всех мусульман, повелители бойцов священной войны (против неверных), падишахе всего лица земли, государе (эфендии) нашем; и наконец произнес он и имя правителя (хакима) Сэр-дэшта. Прежде, говорят, имя хакима не произносилось; но несколько лет тому назад начали поминать и его.

Произведения Сэр-дэшта и его участков — пшеница, ячмень, виноград, груши и чернильные орешки (мазы), называемые там мазудж. Так как упомянутых зернистых произведений не достает на нужды местных жителей, а винограду собирается более, то этот последний жители возят в Соук-булак и часть его продают, а часть выменивают на пшеницу и сарачинское пшено. Туда же им случается возить и другие плоды.

Кой-Санджак, приписанный к Шехризурскому эйалету.

Этот санджак окружен, с одной стороны, сулейманийскими участками, с другой, махалами эрбильским и рэвандызским, с третьей, махалами Сэр-дэшт и Лахиджан. Провинция (лива) эта отделяется от Лахиджана и частью от Рэвандызского санджака горою Кандиль ³⁶¹, на которой снег лежит двенадцать месяцев в году. Управление ее совершенно одинаково с сулейманийским; деревни также, разделены на две категории; одни из них [245] вполне казенные (мири)другие также вносят в казну всякого рода подати, повинности (виргю, рюсюмат) и проч., но только десятиною с них пользуются некоторые частные лица. Ниже сего привожу я список всех деревень обеих категорий, с обозначением, принадлежит ли такая-то деревня казне полностью, или отделяется от нея в чью бы то ни было пользу десятина; и наконец исчисляю при этом места, находящиеся в пользовании аширетов.

Деревни казенные (мири).

Итого деревень 180. Душ муж. пола 13000.

Махал Акю, принадлеж. аширету Акю, деревень 43, душ 6000.

Махал Дэрбенд, жители аширета Бильбас, тайфы Манкур-зуди ³⁶², дерев. 20.

Махал Хошнав, принадлежащий аширетам Хошнав и Бильбас и подведомственный Кой-санджаку:

Итого деревень 82.

Махал Битуин, вполне подведомственный Кой-санджаку.

Деревень аширета Бильбасов кабилэ Син ..... 7

Деревень того же аширета тайфы Рэмэка ³⁶³ Факих-Вейси … 3

» » » » Рэмэка Абдулла-аги ... 5

________

Итого деревень ... 15 [246]

Местности, принадлежавшие прежде Кой-санджаку и ныне приписанные к Сулеймании, участки (каза) Аскер и Агче, нахия Гейве-чермилэ, Чиа-сявз, Сер-чинар и Кэнд-агадж, Касрюк, Гирд-и-хейр и Чубук-калё в прежнее время входили в состав Кой-Санджака. Но когда Мухаммед-паша Рэвандызский завладел Кой-санджаком, мутасаррыф Сулеймании, по приказанию багдадского правителя Али-паши, выступил против него и завязал с ним бой, после которого, отделив вышеупомянутые участки, приписал их к Сулеймании, при которой они остаются и до настоящего времени.

Некоторые подробности о Кой-санджаке, и его жителях.

В самых участках Кой-Санджака мы правда не были, но так же, как подымались мы на все возвышенности вдоль границы для обозрения местности и для произведения съемок, так и тут мы всходили на высочайшие точки громадных гор Кандиль и Сер-гюмэ-беран, находящаяся между этим ливой и участками, которыми ныне владеют Персияне. Мы нашли, что в этой ливе равнин мало, и что она большею частью состоит из гористых участков. Жители ее все вообще — Курды шафиийского толка. Между ними есть люди смышленые и сведущие.

Хотя народ этот состоит из местных уроженцев, но многие из них, по примеру тайф, ведут кочевую жизнь и в случай надобности обнаруживают, в оказании друг другу поддержки, истинно аширетскую ревность. Только жители одного Хошнавского махала не ходят по кышлакам и яйлакам и остаются постоянно на жительство в своих старых деревнях. Судя по сведениям о числе душ места этого, тайфа Акю многочисленнее всех прочих, а между тем она никогда не переступала за пределы поселков своих, искони избранных им в Кой-санджаке, и ее яйлаков на горе Кандиле, называемых Хаварэ, и не бросается туда-сюда подобно племенам [247] Бильбасов, которые будут описаны далее. Они считаются народом честным и покорным. Характером своим и образом действий, Бильбасы составляют с ними совершенную противоположность.

Отступление.

Так как в Кой-санджаке с его окрестностями и в Рэвандызе зимы бывают жестоки, то большая часть деревень их расположена в глубине ущелий, которые в холодное время года служат для жителей верным приютом, или в равнинах под защитою скал. Но как летом воздух в этих ущельях становится вредным, и как с начала весны до осени воды, зелень и приятный воздух гор бывают очень заманчивы, то при невозможности далее оставаться в деревнях жители с черными шатрами своими выходят в ближайшие яйлаки, где остаются до осени, обновляя там свои жизненные силы.

В самом деле, если б опрятность, составляющая принадлежность городской образованной жизни, и удобства ее, рождающиеся от взаимной помощи, которую люди благоустроенного общества подают друг другу, совместны были с такими постоянными странствованиями по зимним и летним кочевьям, если б в среде этой могли устраниться те беспрерывные бесчинства всякого рода, которых проявления сделались между аширетами какою-то потребностью и естественною склонностью, а вместе с тем водворились бы между ними и все условия безопасности; наконец, если при том, что они, подобно животным, ограничиваются отыскиванием воды и травы и тратят на это занятие сокровище своей жизни, была бы для них возможность приобретать начала просвещения и добрую нравственность и усвоить законы человечности, — можно было бы сказать тогда, что с подобным существованием, какое ведут они в летние месяцы в своих очаровательных яйлаках, дыша благорастворенным воздухом, наслаждаясь каждый день созерцанием [248] свежего луга, каждый час питьем холодной воды ледников и обществом кровных своих и других любимых лиц, с подобным существованием, говорю я, никакое не могло бы сравниться. Но что делать! Всем этим прекрасным условиям образованного общества, исчисленным мною, они предпочитают одно скотоводство и свободу безначального существования отдельными обществами; отдавая зверообразному шмыганью по горам преимущество над честною жизнью стройными селениями, губят они дни свои в одуряющей одичалости.

Санджак Рэвандыз, входящий в состав Шехризурского эйалета.

Деревни

Каза Рэвандыз и Дэшт-диан; жители некоторых из этих деревень ходят в яйлаки .... 16

Махал Балкан, также ........... 44

» Рруст, не ходят.......... 11

» Сидакан » .......... 39

» Балабан » .......... 4

» Равэндук » .......... 19

» Шакив » .......... 5

» Дэркелэ, некоторые ходят ........ 10

» Дулэ-махал, не ходят ........ 8

» Дулэ-кэ, Дулэ-мир, Хафдиан, также .... 30

» Харутьан (или Харутбаз), некоторые ходят … 6

» Дулэ-Курмейль (или Кюрейш), не ходят ... 3

» Дулэ-Акю, аширет Сюрджи, летом ходят на гору Гюльшен ... 5

» Би-ав, не ходят.......... 13

» Сэрчиан (?), тоже.......... 8

» Дулэ-Гуран, некот. ход. в яйлак Ушнуйский ... 6

» Дулэ-Хэрвинан (?) … 13

» Харир, некоторые ходят … 36 [249]

Махал Дулэ-Бэрэкэ, не ходят … 9

» Курэ » » … 8

» Рэйрэ » » … 15

» Зэрариан » » … 17

Итого нахий 22. Деревень 325. Число жителей 40000.

Данные эти о числе нахий, деревень и душ мужеского пола, я получил от сведущих людей. Хотя эти деревни и пашни служат упомянутому населению обычным центром жительства, но так как Рэвандызский санджак несравненно гористое Кой-санджака, то жители этого последнего более, чем жители первого, нуждаются в яйлачных местах; большая их часть, входя несомненно в категорию аширетов, ведут жизнь кочевую по яйлакам и кышлакам; остальные живут на местах своих. Рэвандыз и Харир спокон века считаются отдельными санджаками и главное население их состоит из следующих аширетов. В Рэвандызе их три: Шивэ-зури, Пирэсэни и Равэндук; в Харире восемь: Сюрчи, Хэрэки, Курэ, Бэреке, Испэн-дэрэ, Хейляни, Балэки-баразан, Зэрари, Харуни, Фейрузэ и Бавиян ³⁶⁴. Жители деревень характером своим не отличаются от тайф. Яйлаки народов этих частью находятся в границах самого Рэвандыза и Харира; другие ходят в яйлаки, разбросанные по махалам, в настоящее время находящимся во владении Персиян: Ушну, Мергевэр и по местам им принадлежащим. Десятину и другие установленные повинности вносят они в казну Рэвандызского санджака. Те же, которые откочевывают в яйлаки персидской стороны, вносят Персиянам плату за яйлаки на самом месте. Так как деревни и пашни в Ушну, Мергевэре и других участках приобретены некоторыми из тайф, то десятина этих деревень и пашен принадлежит старшинам (ала) упомянутых тайф. Например, с тайф приходящих в яйлаки или в деревни и на пахотные места (мэзра) и не возвращающихся оттуда на зиму в места своего жительства в [250] Рэвандызе и Харире, Персияне взимают в виде подати так называемую хардж-и-ханэ.

Взимаемая Персиянами плата за яйлаки не есть ничто определенное. Тайфы, каждый год приходя весною в какой нибудь участок, обращаются к старшинам этих участков, как например к начальникам Ушну и Мергевэра, и условливаются внести им столько-то голов барашков, баранов и др. с пригнанного в яйлак скота своего. Согласно с сделанным расчетом, условленное для выдачи количество барашков, племенные старшины раскладывают на всю тайфу и сдают их в свое время. Если сосчитать вносимых таким образом барашков, то на каждое стадо не придется и по одному. Так как тайфа Рэвандыза нуждается по яйлачному вопросу в жителях Ушну, а эти последние в свою очередь нуждаются в тайфах, в следствие получаемых ими из Рэвандызских гор некоторых потребностей жизни, то оба народа и сходятся между собою в условиях.

Границы, памятники и произведения Рэвандызского санджака.

Санджаки Рэвандызские и Харирские граничат с одной стороны Кой-санджаком, с другой, землями Мосула, Акры и Амадии, с третьей, частью участками Лахиджана, а частью махалами Ушну, находящимися во владении Персиян. От Ушну их отделяет гора Кейле-Шин и его отроги.

На Кейлё-Шин есть один остаток древности; это черный камень, воздвигнутый на кубическом пьедестале, величиною с человека высокого роста, две четверти (карыш) в ширину и одна в толщину. Оба фаса этого камня покрыты так называемыми гвоздеобразными надписями. Этот-то камень Курды и именуют Киле-шином ³⁶⁵; самая гора приняла от него свое название. Я слышал, что один из английских ученых, многие годы бывший консулом в Багдаде, майор Роулинсон, во время [251] своего путешествия по этим местам, видел названный мною камень и, в совершенстве знакомый с разными необыкновенными языками, сделал снимок упомянутых надписей и поместил их в описании своего путешествия.

Мы не посещали самого санджака, и потому ничего более я сказать на этот счет не могу.

Большой Заб, впадающий в Тигр по близости деревни Кешшаф, находящейся в 7 или 8 милях на восток от Мосула, составился из потоков, бегущих с гор Рэвандыза, Акры и Амадии.

Произведения этой ливы состоят из пшеницы, ячменя, табаку, винограда и других плодов.

Жители — Курды шафиийского толка. Но есть между ними и христиане.

Граница Лахиджана и некоторые о нем подробности.

Местность, называемая Лахиджан, окружена Сэр-дэштом, Соук-булаком с одной стороны, с другой землями Ушну, Кой-санджака и Рэвандыза. Большая часть его состоит из равнин, а частью из гор. Жители его Бильбасы, которые, за исключением этого участка, не имеют других деревень нигде, кроме расположенных на земле Соук-булакской, принадлежащей Персии.

Предлагаю список деревень, которыми они владеют, как в Лахиджане, так и в Соук-булаке, а также число домов каждой тайфы этого аширета и разные подробности, относящаяся к махалам и аширету.

Махал Пасва Лахиджанского округа.

Деревни:

[252]

[253]

Итого 75 деревень.

Махал Налейн-Мангур, находящейся в округе Лахиджанском и принадлежащей тайфе Ка-дэрвейши.

Деревни:

Итого 21 деревня.

Тайфа Пиран Лахиджанского округа.

Деревни:

Итого 11 деревень

[254]

Деревни махала тайфы Зури Лахиджанского округа.

Деревни:

Итого 3 деревни.

Мангур, живущих на земле Соук-булакской персидского владения

Итого 27 деревень.

Тайфы кабилов Паран Бильбасского аширета, живущего в Лахиджанском округе.

Деревни:

[255]

Итого 12 тайф, а домов 1000.

Тайфы комна Ка-дэрвейши кабилов Билбас-Мангур.

Деревни:

Итого 7 тайф, а домов 50.

Тайфы комна Зури кабилов Бильбас-Мангур

Деревни:

Итого 4 тайфы, домов 700.

дом

Рэмэк Факи-Вейси … 70

Рэмэк Факи-Абдуллах … 50

Итого ... 120.

Тайфы кабилов Мамаш Бильбасского аширета.

Деревни:

[256]

Итого тайф 11, а домов 400.

Всех домов 3120 ³⁶⁹.

Яйлаки и кышлаки Бильбасов и некоторые подробности.

Бильбасский аширет, со всеми упомянутыми здесь тайфами, находится в подданстве выс. правительства и населяет Кой-санджак. Из них, кабилэ Пиран проводит лето в других частях Лахиджана, а зимою кочует в Кой-санджакском участки Битвейн и в махали Шельге, расположенном между Кой-санджаком и Эрбилем; а также и в Карачуге. Кабилэ Мангур проводит лето в Налейн-Мангурском махале, приписанном в настоящее время к Соук-булаку; на зиму идет в сулейманийский участок Пушдэр. Кабидэ Рэмэк и зиму и лето живет в участки Битвейн; но в летнее время скот свой, с пастухами, посылает яйлаковать на г. Кандиль, покрытую вечными снегами, между кой-санджакскими и лахиджанскими владениями. Кабилэ Мамаш кочует летом в махале Пасва, который составляет его собственность; прежде он был в зависимости у Лахиджана, а теперь приписан к Соук-булаку. Что же касается зимнего времени, то он прежде проводил его в Пушдэре и Битвейне, принадлежащем Кой-санджаку. Кабилэ этот как-то поссорился с мангурскими кабилэ и между ними завелась вражда за кровь. Собственно с целью мстить Мангурам, кабилэ Мамаш прибег к Персиянам и подчинился их власти; Персияне, по просьбе его, назначили ему из Соук-булака начальника (хакима) некоего Шейх-Али-хана и прислали его в д. Пашва ³⁷⁰ в Лахиджане, нынешнее местопребывание правителя той части племени, которая перешла на их сторону. Когда таким образом кабилэ Мамаш обнаружил [257] желание свое отклониться от подданства выс. правительства, бывший паша Рэвандыза, Мухаммед-паша Рэвандызский выступил с войском против этого кабилэ, и поколотив его порядком, казнил Хамза-агу, отца Бейрут-аги, нынешнего мизана мамашского племени, двух его сыновей, двух братьев да еще четырех человек из числа его родственников. После этого все племя Мамаш покорилось и перешло было из персидских владений в Салдуз; но когда Мухаммед-паша был схвачен и вытребован выс. правительством, племя это возвратилось снова в Пасву; с тех пор и по настоящее время оно не признает более над собою власти выс. правительства и считается в подданстве Персии. Кабилэ Мангур, хотя и состоят в подданстве выс. правительства и, отправляясь в кышлаки свои, платит за них, как было выше сказано, хардж-и-ханэ, но приобретя земли и пашни в Соук-булаке и находясь сверх того под влиянием усилий, которые делают Персияне чтобы привлечь их к себе, сменяются и на их сторону.

Прочие кабилэ, по прежнему, живут в своих яйлаках и кишлаках и остаются верными выс. правительству.

Упомянутый махал Пасва Персияне отдают на откуп мизану, т.е. аге мамашского племени Бейрут-аге, за 1000 тум. Из этой суммы 200 туманов составляют жалованье упомянутого аги; остальные 800 туманов вносятся в казну.

Прежний образ действий этих аширетов.

В былые дни племена эти до такой степени одержимы были духом дерзости и бесчинства, что в летнее время громили соседственные им участки персидских владений и страшно угнетали жителей этих местностей; зимою же позволяли себе подвергать разорению даже жителей керкукских и эрбильских земель. Багдадские правители, как повествуется в истории Багдада, от времени до времени наказывали их за это. Надир-шах [258] совершенно неуместно посылал против них войско, вносившее к ним опустошение и разгром. Об этом упоминается в истории Джехан-гуша или Тарих-и-Надири ³⁷¹, с такого рода вступлением: «так как бесчисленная тайфа Бильбасов принадлежит земли Румов ³⁷²...»

Некоторые подробности о Лахиджане.

Упомянутое выше число деревень Лахиджанского округа хотя и не подлежит сомнению, но ни об одной из них нельзя утвердительно сказать, что она ныне существует на самом деле. У этого беспокойного народа междоусобная вражда, ссоры и побоища не прерываются никогда, да сверх того войска, по временам направляемая туда Персиянами, вступая с ними в драку, не только расхищают их имущества, но и предают огню их деревни; а потому, с водворением некоторого спокойствия, жители строят новые деревни или на старых пепелищах, или в новых местах.

В дер. Пасва, принадлежащей, в Лахиджанском округи, Персиянам, и служащей местом пребывания окружного начальника, есть участок земли, на котором в древности расположена была крепость. Шейх-Али-хан, присланный сюда Персиянами из Соук-булака в звании правителя, по просьбе мамашских кабилэ, лет 40 или 50 тому назад, обнес земляным валом небольшой холм, возвышающейся над остатками древней крепости. Вал этот существует и теперь; но более двух дней ему не устоять перед нападением конницы и стрелков аширетских. Дер. Пасва расположена у подошвы крепостной горки. Это небольшое селение, по размерам не идущее в сравнение ни с Сэр-дэштом, ни с Банэ.

Источник р. Келу, о которой говорено было выше, находится в гори, отделяющей лахиджанскую землю от Рэвандыза. Дер. Машкан, расположенная на восточной стороне горы, над [259] самым ложем реки этой, дает ей в этом месте свое название, а именно Рубар-и-Машкан или Рудхане-и-Машкан ³⁷³. Затем, в своем дальнейшем течении, река принимает постепенно названия других местностей, мимо которых она пробегает.

Известно, что многие реки, таким же образом, пробежав большое пространство и приняв в себя несколько притоков, с увеличением размеров своих, меняют свое название. Так и упомянутые в этом Сияхэт-намэ ³⁷⁴ реки Зимкан и Тадж-руд. По слиянию с рекою Сирваном, они утрачивают свои названия и текут уже соединенными водами под общим названием Сирван, которое, в свою очередь, по вступлении реки из пределов Курдистана в Арабистан, заменяется названием Диала; наконец и это последнее исчезает вместе с впадением реки этой в Тигр ³⁷⁵. Так же точно и с другими реками.

Махал Ушну (Участок этот называют также Шну и Ушнуйе), находящийся ныне во власти Персии.

Махал Ушну граничит, с одной стороны, землями деревень, принадлежащих Рэвандызскому санджаку; с другой, Лахиджаном; с третьей, Салдузом, зависящим от Урумии, и с четвертой, Мергевэрским махалом, вошедшим также с некоторого времени в зависимость Урумии, и состоит из пространных земель, составляющих собственность деревень и домов исчисленных ниже.

По достоверным сведениям, махал этот был приписан к Харирскому санджаку и находился в управлении дворян (бей-задэ) Харира, подданных выс. правительства. В недавнее время возникли между этими бей-задэ распри и махал вышел из их власти. В нем образовалось нечто в роде [260] независимого управления в руках почетных туземцев. Но и это продолжалось недолго. Между туземцами также вспыхнуло несогласие и некоторая часть населения склонилась на сторону Персиян, которые таким образом, лет 16-17 тому назад, принялись его оттягивать и со времен Фетх-Али-шаха совершенно им овладели.

Деревни и число домов махала Ушну

Итого деревень 46, домов 1292 ³⁷⁶

[261] Из числа домов, указанного под именем городка Ушну, 100 домов мусульман исповедуют ханэфийский толк; остальные принадлежат шайфиийскому исповеданию. Язык жителей этих курдский; но между ними есть говорящие и по-персидски. Говорящие же по-турецки хотя и встречаются, но редко. В городе есть две джами, одна для ханэфийских, другая для шафиийских мусульман. Кроме того, есть два монастыря (хангах); один посвящен кадырийскому тарикату, другой накшийскому, халидийского толка; наконец город снабжен порядочным рынком, лавками железными (дэмирджи), шелковыми (каззаз), суровскими (бэззаз), еменских набоек (емениджи) и другими; есть и довольно хорошие сады, огороды; воды его легки; плоды вкусны; между ними растут и вишни.

Персидское правительство отдает махал этот на откуп некоторым лицам из туземцев за 4500 туманов в год; управление страною поручается также откупщику (мюльтэзиму). Условия сбора доходов следующие:

С сушеных на зиму огородных овощей (хубубат), принадлежащих городу Ушну, в смысле самого названия этого, взимается десятина (ушур) ³⁷⁷.

С хубубатов принадлежащих ему деревень взимается полдесятины (хумс).

С каждого городского дома взимается ежегодная подать, называемая дэргянэ ³⁷⁸, по 7 кранов.

С каждого дома принадлежащих ему деревень — по 10 кранов.

С каждого тэнэфа (Тэнэф земли имеет 16 квадр. шахских зыра (зыра-и-шахи). Каждый шахский зыра около полутора алепских зыра (халеби) ³⁷⁹) виноградного, фруктового и простого сада (баг и багча) — 3/4 крана.

С каждого тэнэфа поля хлопчатника, огородов и проч. 6 кранов.

Сагмал овечий, с головы по полкрана. [262]

Сагмал буйволовый, с головы 4 1/2 крана.

Сагмал коровий, с головы 2 крана.

С каждого лошадиного вьюка 5 кранов.

Бадж с каждой вьючной лошади (баргир) ³⁸⁰, продаваемой на базар, 3/4 крана.

С каждого поля пшеницы или ячменя и с рисового поля, кроме ушра, один риал.

Повинности казенной (мири), с лавки, 10 кранов.

С каждой меры (чувал) продаваемой пшеницы, 5 кранов.

(пер. М. А. Гамазова)
Текст воспроизведен по изданию: Сияхэт-наме-и-худуд. Описание путешествия по турецко персидской границе. М. 1877

© текст - Гамазов М. А. 1877
© сетевая версия - Тhietmar. 2005
© OCR - Карпов А. 2005
© дизайн - Войтехович А. 2001