ГЕЛЬМОЛЬД

СЛАВЯНСКАЯ ХРОНИКА

INCIPIUNT CHRONICA SLAVORUM EDITA A VENERABILI HELMOLDO PRESBITERO

КНИГА I

41. ИЗБРАНИЕ ЛЮДЕРА

После этого в год от рождества Христова 1126-й скончался в Траектуме император Генрих, и престол наследовал после него Людер, герцог саксонский ¹. Франки, недовольные тем, что на престол выдвинут сакс, сделали попытку поставить другого короля, а именно Конрада ², двоюродного брата императора Генриха. Верх одержала сторона Людера, и он, отправившись в Рим, был возведен папой Иннокентием на вершину власти ³. При его же [папы] содействии Конрад был доведен до того, что отдался во власть Людера, он же Лотарь, и из врага стал самым большим его другом. И начала восходить новая заря в дни императора Лотаря не только в пределах Саксонии, но и во всем государстве, — время мира, изобилия всех благ, согласия между престолом и церковью.

Славянские народы также соблюдали мир потому, что Генрих, князь ⁴ славян, питал большое расположение к графу Адольфу и к соседним народам Нордальбингии. В те дни во всей стране лютичей, бодричей и вагров не было ни церквей, ни священников, кроме как в городе Любеке, так как здесь пребывал Генрих с семьей. В это время появился [здесь] некий священник, по имени Вицелин ⁵, и пришел он в Любек к королю славян и просил предоставить ему возможность проповедовать слово божье в пределах его государства. Кто был этот муж и какой он пользовался славой, об этом многие, кто дожил до наших дней, знают. Но чтобы это не было скрыто от потомков, я считаю нужным ввести рассказ о нем в это повествование, ибо он был ниспослан для спасения людей этих, для того чтобы проложить прямые пути к господу нашему «среди строптивого и развращенного рода» ⁶.

42. О ЕПИСКОПЕ ВИЦЕЛИНЕ

Вицелин родился в приходе Минден ⁷, в местечке, называвшемся Квернгамеле, расположенном на берегу Визеры ⁸, и происходил от родителей, которые отличались скорее достойным нравом, чем благородством рода и крови. Начальное образование он получил у местных священников, но потом, потеряв родителей, пренебрегал учением почти до вступления в зрелый возраст и в юности вел, как это обычно бывает в эти годы, легкомысленный образ жизни [113]. Наконец, лишенный родительского дома, он удалился в расположенный неподалеку замок, называвшийся Эверштейн ⁹, благородная госпожа которого, мать графа Конрада, сжалившись над всеми покинутым юношей, задержала его на некоторое время у себя, проявляя к нему большое сострадание. Священник замка, видя это и завидуя, стал искать способа, при помощи которого он смог бы удалить Вицелина из замка. Однажды, в присутствии многих свидетелей, он спросил его, что он читал, будучи в школе. Когда тот ответил, что читал сочинение Стация «Ахиллеиду» ¹⁰, он задал еще один вопрос: в чем содержание сочинения Стация? Когда Вицелин ответил, что не знает, священник с большой язвительностью сказал, обращаясь к присутствующим: «Увы, я считал, что этот юноша, только что прибывший из школы, чего-то стоит. Но я ошибся в мнении своем, он ровно ничего не стоит». Но так как написано:

«Слова мудрых — как иглы и как гвозди, вбитые» ¹¹ в гору, то эти насмешливые слова испугали скромного юношу. И, вырвавшись тотчас же из замка, он ушел, даже не простившись, обливаясь такими горькими слезами и испытывая такие муки от стыда, что трудно себе и представить. Я слышал, как он много раз говорил, что после слов этого священника милосердие божье коснулось его. Он направился в Патербурн ¹², где тогда, по счастливой случайности, процветали науки под руководством благородного учителя Гартманна. В течение многих лет, деля с ним стол и жилище, Вицелин учился с таким пылом, с такой настойчивостью, что трудно рассказать. Ибо часто

Напрягая чрезмерно свой ум, как в состязаниях каких-то,
Дух непокорный ученьем он, укрощая, смирял.

И ни забавы, ни пиршества не могли отвлечь его от принятого намерения, ибо он всегда то читал, то диктовал, то писал. Кроме того, он с величайшей добросовестностью вел руководство хором. [114]

Юноша боголюбивый считал долгом высоким
Богу с усердьем служить.

Знаменитый его наставник, видя, как ученик его и сотоварищ трудится сверх сил, часто говорил ему:

«О Вицелин, ты слишком спешишь,— занятьям предел положи,
Время есть еще, научиться ты многому сможешь».

Он же, не обращая внимания на эти слова, отвечал:

«Думаю,
Поздно я слишком к ученью руки свои приложил,
Нужно спешить, время и возраст пока позволяют».

Но господь одарил этого мужа восприимчивым разумом и сердцем, и, опередив своих товарищей, через короткое время он сделался помощником своего учителя в управлении школой. Своей старательностью он выдвинулся из среды товарищей и наставлял их как своими познаниями, так и примером. Бывая иногда свободным, он возносил молитвы ко всем святым, моля их о покровительстве, особенно же св. Николая, почитанию которого он более всего был предан. И случилось, что однажды, когда в день рождества этого святого Вицелин должен был совершать богослужение в храме св. Бригиты, собрались все его товарищи. И здесь, когда торжественные службы, утренняя и вечерняя, были уже отслужены, некоторые услыхали вдруг голоса ангелов, поющих по обычаю священников респонзорий ¹³:

«Святой Николай, ты уже победил». И тогда радостью преисполнило это чудо Вицелина, а от радости усилилась его преданность богу.

43. О КОНЧИНЕ СВЯЩЕННИКА ЛЮДОЛЬФА

Между прочим, посвятить себя служению богу побудила этого святого мужа слава о добродетели знаменитого его дяди, Людольфа, священника в Феуле ¹⁴. Все люди этой [115] страны, сокрушавшиеся о своих грехах и жаждавшие раскаянием отвести от себя грядущий гнев господень, шли к этому мужу высокой святости и великому исповеднику. Ходил к нему часто по его приглашению и Вицелин, чтобы исповедью омыть свои собственные прегрешения. И каждый раз он удивлялся простоте души этого священнослужителя, целомудрию его жизни, а главное, щедрости его милостыни и образу жизни, никакими слабостями не нарушаемой.

Когда этот достопочтенный священник, уже дряхлый годами, но сохранивший живость ума, слег, пораженный смертельной болезнью, он призвал к себе священников и монахов. После того как над ним был выполнен обряд миропомазания, он стал громко жаловаться на то, что лишен присутствия своих любимых учеников — Родольфа, каноника хильдесгеймского, и. Вицелина. И вот, по желанию просящего, и тот и другой без промедления прибыли и нашли этого любезного богу мужа ожидающим с великим благоговением часа своей кончины. Людольф узнал их и встретил с большой признательностью. В свою последнюю ночь, беседуя с богом в молитвах, велел он дьякону, когда время уже близилось к рассвету, почитать ему страсти господни и, выслушав их со вниманием, поспешно сказал:

«Скорее принеси мне святое напутствие, ибо приближается час смерти моей». И, причастившись животворных святых тайн, он молвил присутствующим: «Вот идут те, кто проводит меня, вот идут посланцы господа моего, поднимите меня с ложа». Они изумились, а он сказал им: «Что вы трепещете, о мужи? Разве вы не видите, что посланцы господа моего присутствуют здесь?» И тотчас душа его покинула тело.

Когда наступило утро и много народа пришло на погребение такого мужа, то между ними начался спор о месте погребения, ибо народ желал похоронить его в храме, а близкие, как от сам велел,— во дворе церкви. Между тем в то время, когда за душу его была уже принесена спасительная [116] жертва, некий Теодорик, который и до сих пор еще жив, устав от вечерней службы накануне, уснул, и жестком ложе крепким сном и увидел рядом с собой муж почтенной наружности, и тот сказал ему: «Что же ты спишь? Встань и вели похоронить этого священнослужителя там, где народ хочет». Таким образом, при поддержи божьей верх одержало желание народа, и его [Людольфа] похоронили в стенах церкви, которой он в течение многих лет верно служил.

44. О НАСТОЯТЕЛЕ ТЕТМАРЕ

После смерти дяди, Вицелин оставался в Патербурнской церкви до тех пор, пока его не вызвали в Бремен, где он был поставлен заведовать школой. Он оказался человеком для управления школой весьма способным, заботливым руководителем хора и хорошим наставником юношества в благонравии. В конце концов ему удалось привить своим ученикам, которым раньше мешал их гибельный нрав, любовь к наукам и сделать их усердными в служении богу и посещении хора. За это его любили епископ Фредерик ¹⁵ и другие, особо выделявшиеся в церкви по своему положению и уважению, которым они пользовались. И только те с трудом его переносили, у которых в обычае было, пренебрегши божественной службой и церковной наукой, пьянствовать по корчмам, бродить по домам и улицам, предаваться суетной праздности, те, кто боялся осуждения с его стороны за свои бесчинства. Поэтому они часто имели обыкновение нападать на него, понося его и укоряя за его придирки.

Но, однако, не было ничего в его образе жизни, что бы отклонялось от совершенства или давало повод его завистникам для наветов. Разве одно только то, что при o6yздании юношества он не признавал никакой меры в телесных наказаниях. Поэтому, после того как многие из учеников обратились в бегство, он прослыл человеком жестоким. Более сильные духом выдержали суровость его обращения и [117] большую пользу получили, ибо они преуспели как в высоком усвоении знаний, так и в должностях и званиях.

В то время находился у него в ученье один весьма способный юноша, по имени Тетмар, достопочтенная мать которого в ту ночь, когда это дитя зачала, увидела во сне, якобы она приняла в свое лоно золотой, обвитый драгоценными каменьями крест. На самом же деле это было чудесным предзнаменованием того, что будущее дитя засверкает блеском святости. После того как родился сын, мать, не забывшая о предсказании, предназначила, его на служение господу и обучение священному писанию. Но если вначале он был доставлен без внимания, так как школа в Бремене находилась в упадке, то когда случилось, что прибыл учитель Вицелин и получил школу в свое ведение, вверенный его попечению Тетмар стал его учеником и сотоварищем.

45.

По прошествии многих лет учитель Вицелин, принимая во внимание и число [своих] учебников и их успехи, решил отправиться во Францию, чтобы приобрести высшие знания, и стал молить господа, чтобы он направил его мысли.

Однажды, когда он размышлял об этом, пришел к нему Настоятель главной церкви Адальберт ¹⁶ и сказал: «Почему ты скрыл от своего друга и родственника то, что у тебя лежит на сердце?» Когда он, обеспокоенный, стал расспрашивать о причине такого вопроса,, тот ответил: «Я знаю, что ты готовишься к отъезду во Францию и хочешь, чтобы никто об этом не знал. Так да, будет тебе известно, что путь твой предначертан тебе самим господом. Этой ночью видел я во сне что стою как будто перед алтарем господним и горячо молюсь. И вдруг образ святой богоматери, что помещается алтаре, обратился ко мне со словами: «Ступай и возвести мужу, который находится там за дверьми, что ему разрешается отправиться туда, куда он хочет». Я повиновался власти приказавшего и, подойдя к дверям, увидел тебя, распростертого [118] в молитве. Я объявил тебе то, что мне было велено, ты выслушал и возрадовался.. Теперь, получив разрешение, отправляйся, куда желаешь». Воодушевленный божественным покровительством, Вицелин отказался от школы к немалому, однако, огорчению священников и старших церкви, неохотно лишавшихся присутствия такого мужа. Взяв с собой достойнейшего юношу Тетмара, он отправился во Францию и прибыл в школу достопочтенных учителей Радольфа и Ашсельма ¹⁷, славившихся в то время своим умением разъяснять священное писание. Они отнеслись к тему с большим почтением ввиду его горячего стремления к знаниям и достойной одобрения жизни. Избегая лишних вопросов и пустых словопрений, которые не столь созидают, сколь разрушают, он [Вицелин] стремился только к тому, что служило воспитанию трезвого ума и нравственному совершенствованию. Наконец, насытившись полученным семенем слава божьего, он настолько укрепился духом, что решил во имя господне вступить на путь суровой жизни, а именно, отказаться от мясной пищи, покрыть тело власяницей и еще ревностней отдаться божественному служению. До сих пор он был acolitus ¹⁸ и не добивался высших степенен, боясь соблазнов своего возраста. Когда же зрелый возраст и опыт длительного воздержания сообщили этому мужу твердость, то по истечении трех лет, проведенных в ученье, он решил посетить снова родные места и выступить, на соискание сана священника.

И так случилось в эти дни, что любимый его ученик, Тетмар, захворал. Опасаясь смертельного исхода, он плакал с Езекией плачем великим ¹⁹, молясь о продлении своей жизни ради заслуг учителя своего пред богом. И когда кончил, то, слава господу, с ложа болезни восстал. После этого оба вернулись та родину и здесь друг с другом расстались, ибо достопочтенный Тетмар получил в приход Бременскую церковь ²⁰, а магистр Вицелин отказался от такой должности, предназначенный, по предопределению божьему, для другого дела. [119]

46. ПРИБЫТИЕ ВИЦЕЛИНА В СЛАВИЮ

В том же году, когда Вицелин вернулся из Франции, он отправился к достопочтеннейшему Нотбарту, епископу магдебургскому ²¹, чтобы насладиться общением с ним, и там удостоился посвящения в сан священника. И тут, когда он с горячим усердием размышлял, в каких местах следовало бы ему поселиться или какому делу себя посвятить, чтобы церкви наибольшую пользу принести, дошли до него слухи о Генрихе, князе славян, и о том, что тот, покорив языческие народы, имеет намерение распространить среди них христианство. Считая себя призванным свыше предопределением божьим к делу возвещения евангелия, он направился к достопочтенному Адельберо, архиепископу гамбургскому, случайно находившемуся в Бремене, собираясь открыть ему намерение своего сердца. Тот, немало обрадованный, одобрил его решение и возложил на него поручение распространять вместо него [архиепископа] среди славянского народа слово божье и выкорчевывать идолопоклонство.

И тотчас же он предпринял путь в землю славян в сопровождении достопочтенных пресвитеров, Родольфа хильдесгеймского и Людольфа, священника верденского ²², посвятивших себя делу его посланничества. И пришли они к князю Генриху, который находился тогда в городе Любеке, и просили его разрешить ;им проповедовать имя божье. Тот, нисколько не колеблясь, принял этих достойнейших мужей при всем своем народе с большим почетом и дал им церковь в Любеке, чтобы они могли там расположиться со всем своим достоянием и трудиться во славу божью. Устроив все надлежащим образом, они возвратились в Саксонию, чтобы привести в порядок свои внутренние дела и подготовиться к путешествию в Славию. Но тут неожиданное и великое горе пронзило сердца их. Вдруг разошлась весть, что Генрих, король славянский, покинул этот мир ²³. Таким образом, исполнение их благочестивых намерений в настоящее время [120] было отложено. Ибо сыновья Генриха, Святополк и Кнут ²⁴. наследовавшие государство, привели страну своими внутренними войнами в такое расстройство, что утратили и мир и дани с земель, которые отец их доблестью оружия приобрел.

47. О РАСКАЯНИИ ПОРДАЛЬБИНГОВ

Около этого времени архиепископ Адельберо переправился через Альбию, желая посетить Гамбург и землю нордальбингов, и, имея своим спутником достопочтенного священника Вицелина, прибыл в город Милеторп ²⁵.

Нордальбингов же три племени — штурмары, гользаты и дитмарши. Они не сильно различаются между собой ни по внешнему виду, ни по языку, все соблюдают саксонское право и христианскую веру, хотя при этом, из-за соседства с язычниками., имеют обыкновение предаваться грабежам и разбоям. Они чтут обычай гостеприимства. Красть и щедро раздавать считается у гользатов похвальным, а человек, не умеющий разжиться добычей, считается нерасторопным и бесславным.

Когда архиепископ находился в Милеторпе, явились к нему горожане из Фальдеры ²⁶ и просили, чтобы он дал им священника. Фальдерский же округ расположен в той части земли гользатов, которая соприкасается с землями славян. И тотчас же архиепископ обратился к священнику Вицелину и сказал: «Если тебе предуказано работать в Славии, так ступай с этими людьми и владей церковью их, ибо она расположена на границе обеих земель и будет служить тебе местом твоего пребывания при твоих приходах в Славию и возвращениях из нее». Когда тот отвечал, что повинуется этому совету, архиепископ сказал мужам из Фальдеры:

«Хотите, я дам вам священника рассудительного и достойного?» Когда они сказали, что хотят и всеми способами ищут такого, он, взяв священника Вицелина за руку, поручил его попечению некоего Маркрада ²⁸, человека весьма могущественного [121], и остальных мужей из Фальдеры, повелев им, чтобы они оказали достойное его особе внимание.

И когда он прибыл в назначенную местность и окинул ее взором, то увидел необработанные пустынные равнины, покрытые бесплодным лесом, жителей диких и непросвещенных, не связанных с религией ничем, кроме того, что они носили имя христиан, ибо у них распространены были многочисленные заблуждения — почитание священных рощ, источников и прочие суеверия.

Начав жить, таким образом, «среди строптивого и развращенного рода», «в великой и страшной пустыне» ²⁹, он тем ревностнее вверил себя божественному покровительству, чем больше был лишен человеческого участия. И дал ему господь снискать расположение этого народа. Ибо, тотчас же как только он начал проповедовать о славе божьей, о благах грядущей жизни и воскрешении тела, дикий этот народ, как великим чудом, был потрясен новизной не известной ему до сих пор веры, и мрак грехов рассеялся от сияния блистающей милости господней. Одним словом, трудно поверить, какое множество народа прибегло в те дни к лекарству покаяния, и голос проповеди его расходился по всей нордальбингской земле. И с благочестивой заботой стал он посещать окрестные церкви, предвещая народам спасение, исправляя заблуждающихся, примиряя несогласных, а кроме того, уничтожая священные рощи и все нечестивые обычаи. И распространилась повсюду слава о святости его, и многие, как из духовенства, так и из светских людей, приходили к нему, и среди них первыми и самыми знаменитыми были достопочтенные священники Людольф, Эппо, Лютмунд, Фольквард и многие другие; некоторые из них уже уснули вечным сном, другие же живут и теперь. Заключив священный договор, они постановили вести холостой образ жизни, подолгу пребывать в молитве и посте, совершать благочестивые поступки, посещать страждущих, поддерживать неимущих, заботиться о спасении своем и своих ближних. Более же всего озабоченные обращением славян, они [122] молили бога, чтобы он как можно скорее открыл им врата веры. Но господь надолго отложил исполнение их просьбы, «ибо еще не наполнилась мера беззаконий аммореев» и не «пришло время помиловать» их ³⁰.

48. О СВЯТОПОЛКЕ

Между тем сыновья Генриха, раздув внутреннюю войну, создали новые бедствия для пародов Нордальбингии. Ибо старший, Святополк, желая властвовать один, причинил Кнуту, своему брату, много обид и, наконец, с помощью гользатов осадил его в крепости Плуне. Кнут же, удерживая своих приверженцев, чтобы они не бросали копья в осаждающих, поднялся на стены и обратился ко всему войску, говоря: «Выслушайте, прошу вас, слово мое, о лучшие мужи, пришедшие из Гользатии. Какая причина тому, спрашиваю я, что вы поднялись против своего друга? Разве я, от того же отца, Генриха, рожденный, не прихожусь братом Святополку и разве по праву я не сонаследник его на государство отца? Почему же тогда брат мой стремится лишить меня отцовского наследия? Не дайте же поднять себя напрасно против меня, но вернитесь к справедливости и добейтесь от брата моего, чтобы он дал мне часть, которая мне по праву принадлежит». Услышав это, осаждающие успокоились и решили удовлетворить справедливые его требования. Приложив все усилия, они примирили братьев, поделив между ними земли.

Однако некоторое время спустя Кнут был убит в городе Лютилинбурге, и Святополк один завладел государством ³¹. Призвав графа Адольфа с гользатами и штурмарами, он предпринял поход в землю бодричей и осадил город, который называется Вурле ³². Когда город перешел в его власть, Святополк отправился дальше, в город хижан ³³, и осаждал его в течение пяти недель. Подчинив себе и его и взяв заложников, Святополк вернулся в Любек. Нордальбинги же разошлись по домам своим.

Священник Вицелин, видя, что князь славянский обращается [123] с христианами человеколюбиво, пришел к нему и снова повторил ему намерение, на выполнение которого было получено некогда согласие его отца. Добившись у князя благосклонности, он послал в Любек достопочтенных пастырей, Людольфа и Фолькварда, чтобы они заботились о спасении народа. Они были милостиво приняты купцами, немалое число которых привлекли сюда вера и благочестие князя Генриха, и поселились в церкви, расположенной на холме, что напротив города, за рекой. Прошло немного времени, и вдруг на не защищенный кораблями город напали раны и разрушили его вместе с крепостью. Достойные пастыри, когда язычники ворвались в церковь через одну дверь, ускользнули через другую и, спасшись благодаря близости леса, бежали в порт Фальдеру. Вскоре после этого по коварству какого-то Дазо ³⁴, богача из Гользатии, Святополк был убит. Остался сын Святополка, по имени Звинике, но и он был убит в Эртенебурге, городе трансальбингов ³⁵. И прекратился род Генриха в княжестве славянском, ибо умерли его сыновья и сыновья его сыновей. Что род его скоро исчезнет, предсказал сам этот князь, не знаю какими прорицаниями наученный.

49. О КНУТЕ

После этого власть над славянами перешла к благородному князю Кнуту, сыну Эрика, короля данов ³⁶. Эрик же, могущественный король, когда решил совершить поход в Иерусалим, поручил свое государство вместе с сыном Кнутом брату своему Николаю, взяв с того клятву, что если он не вернется, то брат передаст государство его сыну, когда тот достигнет совершеннолетия. Поэтому, когда короля при возвращении его из Иерусалима настигла смерть, Николай, хотя и от наложницы рожденный, получил королевство данов ³⁷, потому что Кнут все еще был ребенком. Но и у Николая был сын, но имени Магнус ³⁸. Оба эти мальчика воспитывались по-королевски, превосходно, для грядущих войн, [124] на беду многим данам. Когда Кнут стал подрастать, то, опасаясь, как бы дядя не погубил его своими кознями, он перебрался к императору Лотарю ³⁹ и прожил у него много дней я лет. И там к нему относились со всем почтением, приличествующим королю. Возвратившись же я а родину, он был милостиво принят своим дядей и получил от него в управление всю Данию. И начал этот миролюбивый муж насаждать мир в своей стране, изгоняя из нее отступников. Особенно благосклонно относился Кнут к жителям Шлезвига.

Случилось, что как-то в лесу, лежащем между Слией и Эгдорой, были захвачены разбойники и приведены к Кнуту. Когда он приговорил их к повешению, один из них, желая сберечь себе жизнь, объявил, что приходится ему [Кнуту] родственником и происходит из королевского рода данов. На это Кнут ему сказал: «Позорно обращаться низким образом с нашим родственником. Надо воздать ему почести». И приказал повесить его торжественно на корабельной мачте.

Между тем Кнуту пришло на ум, что по причине смерти Генриха и гибели его сыновей опустел престол в славянском княжестве. И тогда отправился он к императору Лотарю и за большие деньги приобрел у него Бодрицкое государство, то есть всю ту власть над ним, которой обладал Генрих ⁴⁰. И возложил император корону па голову его, чтобы был он королем у бодричей, и принял его в число своих вассалов. После этого Кнут пошел в землю вагров и занял гору, которая в древности называлась Альберг, и поставил здесь дома, намереваясь построить крепость. И, объединившись со всеми храбрыми мужами земли гользатской, он совершил набег на землю славян, убивая и поражая всех, кто оказывал ему сопротивление. А племянника Генриха, Прибислава ⁴¹, и старшего в бодрицкой земле, Никлота, он увел в плен и посадил их в Шлезвиге в темницу, одев им на руки железные оковы, пока они деньгами и поручительствами не откупились и его власти над собой не признали. [125] Кнут часто наведывался в землю вагров и пользовался гостеприимством в Фальдере. Он сблизился с Вицелином и другими тамошними обитателями и обещал им всякие блага, если господь поправит дела его в Славии. Прибыв же в Любек, он велел освятить здесь в присутствии достопочтенного Людольфа и других, которые были переведены сюда из Фальдеры, церковь, построенную еще при Генрихе.

В эти дни скончался граф Адольф (1131) ⁴². У него было двое сыновей. Старший из них, Гартунг, муж воинственный, должен был наследовать графство, младший же, Адольф, посвятил себя наукам. Случилось тогда, что император Лотарь предпринял большой поход в Богемию ⁴³. Когда Гартунг и многие благородные были здесь убиты, графство в нордальбингской земле досталось Адольфу ⁴⁴, мужу рассудительному, опытному в делах божественных и человеческих. Ибо, кроме того, что он свободно изъяснялся по-латыни и по-немецки, он был сведущ и и языке славянском.

50. О НИКОЛАЕ

Случилось около этого времени, что Кнут, король бодричей, прибыл в Шлезвиг на торжественное собеседование с дядей своим Николаем. Когда народ собрался и старший король, облаченный в королевские одежды, сидел уже на троне. Кнут, охраняемый толпой своих сподвижников, с короной Бодрицкого королевства на голове, сел напротив него. Король-дядя, видя, что племянник его в королевском уборе перед ним не встает и не дает ему, согласно обычаю, лобзания, затаил обиду и подошел к нему, намереваясь приветствовать его лобзанием. Но тот вышел ему навстречу на середину [покоя], приравняв себя, таким образом, к дяде и по месту и по достоинству. Такой поступок Кнута навлек на него смертельную ненависть. Ибо трудно описать, в какую ярость впал Магнус, сын, Николая, присутствовавший с матерью ⁴⁵ на этом зрелище. Мать сказала ему: «Разве ты не видишь, что двоюродный брат твой, взяв скипетр, уже [126] правит государством? Считай же, что он — враг, который не боится еще при жизни отца твоего присвоить себе королевский титул. Если ты еще долго не будешь обращать на это внимания и не убьешь его, то знай, что он лишит тебя я жизни и государства». Возбужденный этими словами, Магнус начал строить козни, чтобы убить Кнута. Почувствовав это, король Николай созвал всех князей королевства и старался примирить несогласных юношей. Когда их удалось склонить к примирению, они заключили между собой договор. Но если со стороны Кнута этот договор выполнялся твердо, то Магнус коварно предал его забвенью. Ибо тотчас же после того, как, прикрываясь дружбой, стал он испытывать мысли Кнута и увидел, что тому чужды какие-либо подозрения, Магнус пригласил Кнута приехать к нему на чрезвычайное собеседование. Жена Кнута ⁴⁶, опасаясь засады, а кроме того, напуганная сном, который видела прошлой ночью, советовала ему не ездить. Однако, верный договору, этот муж не дал себя удержать и явился в назначенное место, как было услозлено, в сопровождении только четырех мужей. В сопровождении стольких же человек пришел и Магнус. После того как двоюродные братья обнялись и крепко поцеловались, они уселись имеете, чтобы обсудить дела. И тут (1131, 6 января) выскочили из своих тайных убежищ сидевшие в засаде люди, напали на Кнута и убили его и, разделив тело его на части, с ликованием изливали на покойника свою жестокость. И с этого дня много волнений и внутренних войн происходило в Дании, о которых придется нам дальше достаточно рассказывать, потому что они сильно затронули нордальбингскую землю.

Услышав эту печальную весть, император Лотарь с супругой своей Рикенцей были сильно опечалены, потому что погиб муж, связанный с империей самой тесной дружбой, И пришел он [Лотарь] с большим войском к городу Шлезвигу, к известному замку Диневерку, чтобы отомстить за злостную гибель лучшего мужа, Кнута. Напротив него с громадным войском данов расположился Магнус, чтобы защищать [127] землю свою. Но, испугавшись доблестного немецкого рыцарства, он отдал императору безмерное количество золота в выкуп за прощенье и признал себя его вассалом.

51. ОБ ЭРИКЕ

Эрик, брат Кнута, рожденный от наложницы, видя, что гнев императора остыл, начал вооружаться, чтобы отомстить за пролитую кровь брата, и, пройдя сушей и морем, собрал вокруг себя множество данов, изрекавших проклятья по поводу безбожного убийства Кнута. И, приняв королевский титул ⁴⁷, он стал совершать частые набеги на Магнуса, но всякий раз терпел поражения и вынужден был обращаться в бегство. С этих пор из-за того, что он постоянно убегал, его стали называть Эрик Газенвот, то есть Заячья нога ⁴⁸. Наконец, изгнанный из Дании, он бежал в город Шлезвиг. Они [жители Шлезвига], помня добро, которое оказывал им Кнут, приняли этого мужа, готовые понести за него смерть и изгнание. Поэтому Николай и сын его Магнус повелели всему народу данскому подняться на войну со Шлезвигом, и осада затянулась на бесконечное время. После того как прилегавшее к городу озеро покрылось льдом и по нему стало возможно проходить, они начали совершать нападения на город и с суши и с моря. Тогда жители Шлезвига отправили послов к графу Адольфу, предлагая ему 100 марок за то, что он с народом нордальбингов придет на помощь городу. Но и Магнус предложил дать ему столько же, если он от войны воздержится. Между тем граф, не зная, что делать, созвал совет из высших людей в области. Они посоветовали ему пойти на помощь городу потому, что часто пользовались его товарами. Тогда граф Адольф, собрав войско, переправился через реку Эгдору.. И показалось ему, что здесь следует ненадолго задержаться, пока не подойдет все войско, а тогда уже с чрезвычайной осторожностью вступить во вражескую землю. Но народ, жаждавший добычи, не позволил задерживаться. [128]

И они с такой поспешностью прошли, что, когда первые достигли леса Тиевеля, последние едва подходили только к реке Эгдоре. Услыхав о прибытии графа, Магнус отобрал из своего войска тысячу панцирников, отправился навстречу войску, вышедшему из Гользатии, и начал с ним сраженье. И граф обратился в бегство, а народы нордальбингов были разбиты в жесто.ком бою. Граф же и те, кто бежал с поля битвы, вернулись за Эгдору и тем спаслись. Таким образом, Магнус одержал победу и вернулся к осаде города, однако труды его были напрасны, ибо он ни городом не овладел, ни неприятеля не победил. Потому что, когда ослабела зима, а с ней и осада, Эрик, бежав, прибыл в приморскую область Сконию ⁴⁹, жалуясь всюду на безвинную гибель брата и свои собственные несчастья. Магнус, услышав, что Эрик опять появился, когда приблизилось лето, направился с бесчисленным войском походом в Сконию. Тот расположился напротив него, охраняемый жителями, хотя и в небольшом числе. Так жители Сконии выступили против всех данов. Когда же Магнус в день святой пятидесятницы (1134, 4 июня) принуждал войско к сражению, достопочтенные епископы сказали ему: «Воздай славу богу на небесах, проникнись почтением к дню сему и да будет сегодня мир, а сражаться будешь завтра». Он, презрев эти увещания, начал сражение. Вывел и Эрик свое войско и встретился с ним в горячей схватке. И погиб Магнус в тот день, и все войско данов было разбито мужами Сконии и уничтожено до полного истребления. Эта победа прославила Эрика, и было сотворено новое прозвище для него, чтобы он впредь Эриком Эмуном, то есть достойным памяти, назывался. После этого Николай, старший король, уйдя на корабле, прибыл в Шлезвиг и здесь был в угоду победителю убит мужами города.

Так отомстил господь за кровь Кнута, которого убил Магнус, нарушив клятву, которой поклялся.

И правил Эрик в Дании, и породил от наложницы Тунны сына по имени Свен ⁵⁰. У Кнута тоже был сын, благородный Вольдемар ⁵¹. Магнус же имел сына Кнута ⁵². Эти королевские [129] дети оставались среди народов Дании и постоянно упражнялись в военном деле, чтобы, случайно прекратив войну, не возгордиться. Ибо даны только во внутренних войнах и были сильны.

52. ОБ ОБЫЧАЯХ СЛАВЯН

После того как умер Кнут, по прозвищу Лавард, король бодричей, ему наследовали Прибислав ⁵³ и Никлот ⁵⁴, разделив государство на две части и управляя: один землей вагров и полабов, другой землей бодричей. Это были два мрачных чудовища, очень враждебно относившихся к христианам. И в эти дни во всей славянской земле господствовало усердное поклонение идолам и заблуждения разных суеверий. Ибо помимо рощ и божков, которыми изобиловали поля и селения, первыми и главными были Прове, бог альденбургской земли, Жива, богиня полабон, и Редегаст, бог земли бодричей. Им предназначены были жрецы и приносились жертвы, и для них совершались многочисленные религиозные обряды. Когда жрец, по указанию гаданий, объявляет празднества в честь богов, собираются мужи и женщины с детьми и приносят богам своим жертвы волами и овцами, а многие и людьми — христианами, кровь которых, как уверяют они, доставляет особенное наслаждение их богам. После умерщвления жертвенного животного жрец отведывает его крови, чтобы стать более ревностным в получении божественных прорицаний. Ибо боги, как многие полагают, легче вызываются посредством крови. Совершив, согласно обычаю, жертвоприношения, народ предается пиршествам и веселью.

Есть у славян удивительное заблуждение. А именно: во время пиров и возлияний они пускают вкруговую жертвенную чашу, произнося при этом, не скажу благословения, а скорее заклинания от имени богов, а именно, доброго бога и злого, считая, что все преуспеяния добрым, а все несчастья злым богом направляются. Поэтому злого бога они на [130] своем языке называют дьяволом, или Чернобогом, то есть черным богом.

Среди множества славянских божеств главным является Святовит, бог земли райской, так как он — самый убедительный в ответах. Рядом с ним всех остальных они как бы полубогами почитают. Поэтому в знак особого уважения они имеют обыкновение ежегодно приносить ему в жертву человека — христианина, какого укажет жребий. Из всех славянских земель присылаются установленные пожертвования на жертвоприношения Святовиту ⁵⁵.

С удивительным почтением относятся славяне к своему божеству, ибо они не легко приносят клятвы и не терпят, чтобы достоинство его храма нарушалось даже во время неприятельских нашествий.

Кроме того, славянскому народу свойственна ненасытная жестокость, почему они не переносят мира и тревожат и с суши и с моря примыкающие к ним страны. Трудно описать, какие мучения они христианам причиняли, когда вырывали у них внутренности и наворачивали на кол, распинали их на крестах, издеваясь над этим символом нашего искупления. Самых великих [по их мнению] преступников они присуждают к распятию на кресте; тех же, которых оставляют себе, чтобы их потом за деньги выкупили, такими истязаниями мучают и в таких цепях и оковах держат, что незнающий едва и представить себе может.

53. О ПОСТРОЙКЕ ЗИГЕБЕРГА

Так как преславный император Лотарь с достопочтенной своей супругой Рикенцей уделяли много забот служению богу, то [однажды], когда Лотарь находился в Бардевике ⁵⁶, пришел к нему туда священник Христов Вицелин и стал его убеждать, чтобы, пользуясь властью, данной ему небесами, он изыскал бы какой-нибудь способ для спасения славянского народа. Кроме того, Вицелин поведал императору, что в вагрской земле есть удобная гора, на которой [131] можно возвести королевский замок для защиты страны. Некогда эту гору занимал Кнут, король бодричей, но поставленные там воины были захвачены в плен подосланными ночью разбойниками, [что случилось] вследствие хитрости Адольфа старшего ⁵⁷, опасавшегося, что Кнут, усилившись, легко его одолеет. Выслушав мудрый совет пастыря, император послал способных мужей, чтобы они разведали степень пригодности этой горы. Убежденный словами посланных, он переправился через Альбию и пришел в землю славянскую, на указанное место. И приказал всему народу нордальбингов, чтобы они поспешили на постройку крепости. Повинуясь императору, пришли также и славянские князья и тоже приняли участие в работе, хотя и с великой печалью, потому что чувствовали, что все это делается втайне для их угнетения. И сказал тогда один из князей славянских другому: «Видишь ты это прочное и превосходное здание? Предсказываю тебе, что замок этот станет ярмом для всей нашей страны. Выйдя отсюда, оши разрушат сначала Плуню, потом Альденбург и Любек, затем, перейдя Травну, Рацисбург, причинят зло всей полабской земле. И земля бодричей тоже не избегнет руки их». Тот ответил ему: «А кто же нам это несчастье приготовил, кто королю гору эту отдал?» На это князь сказал: "Видишь вон того плешивого человека, который стоит рядом с королем? Это он навел на нас это несчастье».

Итак, крепость была выстроена и обеспечена многочисленной стражей и названа Зигебергом ⁵⁸. И поставил [император] в ней некоего своего вассала Геримана, который и стал ее начальником. Не удовольствовавшись этим, 'император повелел заложить новую церковь у подошвы этой горы и отвел на обеспечение службы божьей и на содержание братьев, которые должны были там во множестве собраться, шесть или более селений, снабженных, согласно обычаю, привилегиями. Управление же этой церковью император поручил Вицелину, чтобы тот тем охотнее взялся за постройку зданий и приглашение людей. Так же он [132] поступил и с церковью в Любеке, повелев Прибиславу, под угрозой потери милости его, оказывать полное расположение упомянутому священнику или тому, кто вместо него будет. И возымел [император] намерение, как он сам это признает, подчинить весь народ славянский божественной религии и поставить слугу божьего великим епископом.

54. СМЕРТЬ ИМПЕРАТОРА ЛОТАРЯ

Совершив это и приведя в порядок дела, как у славян, так и у саксов, император передал герцогство Саксонское зятю своему Генриху, герцогу баварскому ⁵⁹, и, взяв его с собой, предпринял второй поход в Италию. Между тем Вицелин, разумный попечитель вверенного ему дела, подобрал подходящих для проповеди евангелия и для службы божьей людей. Из них достопочтенных священников Людольфа, Германа и Бруно он поставил в Любек, Лютмунда же с другими назначил быть в Зигеберге. Итак, свершилось милосердие божье, и заслугами императора Лотаря в земле славянской был создан новый рассадник веры. Но приступающие к службе господней всегда подвергаются испытаниям. Так, и отцам новой церкви пришлось пройти через великие жертвы. Ибо милостивый император, заслуги которого по обращению язычников признаны всеми, когда, овладев Римом (1137, 3 дек.) и Италией и изгнав из Апулии Рожера Сицилийского ⁶⁰, готовился уже к возвращению, был внезапно застигнут преждевременной смертью. Весть эта повергла в замешательство всех могущественных мужей империи; доблесть же саксов, столь прославленная при этом государе, пришла, как казалось, в полный упадок. И тогда пошатнулись дела церковные в славянской земле. Ибо тотчас же после того, как тело покойного императора было препровождено в Саксонию и здесь предано погребению в Люттуре ⁶¹, начались междоусобицы между Генрихом, зятем короля, и маркграфом Адальбертом ⁶², спорившими из-за герцогства Саксонского. Ибо король Конрад, возведенный на императорский [133] престол ⁶³, прилагал все усилия, чтобы утвердить на герцогстве Адальберта, полагая несправедливым, если какой-нибудь государь держит два государства. А Генрих предъявлял притязания на два герцогства — Баварию и Саксонию. Итак, оба эти государя, сыновья двух сестер ⁶⁴, вели внутреннюю войну, и вся Саксония волновалась. И, захватив крепость Люнебург с городами Бардевик и Бремен, Адальберт овладел Западной Саксонией. К нему примкнула и земля нордальбингов. Тогда граф Адольф, не захотевший нарушить присягу верности, принесенную императрице Рикенце и ее зятю, был изгнан из страны. Графство же его, селения и службы получил от Адальберта в знак милости Генрих из Бадвида. Получил он также и крепость Зигеберг под свою охрану, так как Гериман умер, а остальные, которых император в нее поставил, подверглись изгнанию.

55. ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ПРИБИСЛАВА

Когда такие волнения сотрясали всю Саксонию, Прибислав из Любека, воспользовавшись удобным случаем, собрал отряд разбойников и полностью разрушил предместье Зигеберга, а также все его окрестности, где жили саксы. Новый храм и недавно возведенное здание монастыря были истреблены огнем. Фолькер, брат высокой скромности, был убит ударом меча. Остальные братья, которым удалось уйти, бежали в порт Фальдеру. Священник же Людольф и те, которые находились с ним в Любеке, не были разогнаны этим опустошением, потому что жили в замке, под покровительством Прибислава, оставаясь в этом месте и в такое трудное и полное ужасов смерти время. Ибо кроме того, что им приходилось испытывать нужду и ежедневную опасность для жизни, они были вынуждены видеть оковы и различные мучения, причинявшиеся христианам, которых разбойничье войско обычно в разных местах захватывало. Некоторое время спустя пришел некий Раце ⁶⁵, из рода Крута с войском, рассчитывая захватить в Любеке врага своего, [134] Прибислава. Ибо два эти рода, Крута и Генриха, вели между собой борьбу за первенство. Но поскольку Прибислав все время находился вне Любека, то Раце со своими разрушил крепость и окрестности. Священники же, укрывшись в тростнике, нашли убежище в Фальдере ⁶⁶. Достопочтенный пастырь Вицелин и другие проповедники слова божьего были охвачены глубокой скорбью по поводу того, что новый рассадник веры в самом своем зародыше завял. Они продолжали оставаться в церкви в Фальдере, усердно предаваясь посту и молитве. Какой суровостью, каким воздержанием в пище и совершенством обхождения отличался этот молодой монастырь в Фальдере, невозможно и рассказать. И дал им господь, согласно своему обещанию, дар исцелять больных и изгонять бесов. Что же сказать об одержимых бесами? Весь монастырь был полон этими людьми, их привозили сюда отовсюду. Так что братья [совсем] не могли отдохнуть и молили бога, чтобы он присутствием святых мужей поддерживал в них силы. Но разве не бывал милостью божьей освобождаем [от беса] каждый, кто приходил туда?

И случилось в дни те, что привели к священнику Вицелину одну девицу, Имму по имени, которую чрезвычайно мучил бес. И когда Вицелин стал спрашивать беса, почему он, сам творец порчи, избрал этот неиспорченный сосуд для осквернения, тот громким голосом ответил ему: «Потому что уже в третий раз она меня обидела». «Чем же,— спросил Вицелин,— она тебя обидела?» «Тем,— ответил бес,— что помешала моему делу. Дважды я посылал злодеев, чтобы они проникли в дом, но она, сидя у очага, криками своими отпугивала их. Теперь, собираясь в Данию выполнить поручение своего князя, по дороге я наткнулся на нее и, желая отомстить ей за то, что в третий раз она мне мешает, я вошел в нее». Но когда муж господень стал творить заклинания против него, бес сказал: «Зачем ты изгоняешь того, кто готов [и сам] вон выйти? Я ухожу в близкую отсюда деревню навестить своих товарищей, которые там скрываются. Мне [135] приказано сделать это раньше, чем я отправлюсь в Данию». «Как имя твое? — спросил Вицелин,— кто товарищи твои и в ком они обитают?» «Я,— сказал бес,— зовусь Руфин, товарищей же моих, о которых ты спрашиваешь, двое здесь, один находится в Ротесте, другой в женщине некой в этом же городе. Сегодня я навещу их, завтра же, раньше, чем зазвонит в первый раз колокол в церкви, я возвращусь сюда проститься и тогда только отправлюсь в Данию». И, сказав это, он вышел, и девица освободилась от страданий и мучений. И тогда священник приказал подкрепить ее [пищей], а завтра привести в церковь за час до первого звона. И на следующее утро родители привели ее в церковь, но раньше, чем переступили они порог, прозвучал первый звон, и девица снова начала мучиться. Однако добрый пастырь не оставлял ее попечением своим до тех пор, пока дух, принужденный могуществом бога хранителя, не отступил. Вскоре то, что он рассказывал о Ротесте, подтвердил конец этого дела: ибо спустя короткое время, жестоко терзаемый бесом, тот сам себя петлей удавил.

После убийства Эрика ⁶⁷ в Дании разгорелась жестокая междоусобица, так что своими глазами можно было убедиться, какой сильный бес прибыл туда, чтобы терзать народ этот. Ибо кто же не знает, что война и смуты, немощи и все другое, что для человеческого рода вредно, происходит по вине бесов.

56. СМЕРТЬ ГЕРЦОГА ГЕНРИХА

Подобно тому как в Дании, так и в Саксонии свирепствовали в это время военные бури, а именно междоусобные войны между великими государями, Генрихом Львом ⁶⁸ и Адальбертом, которые вели борьбу из-за Саксонского герцогства. Кроме того, земли гользатов сильно беспокоила ярость славян, вспыхнувшая из-за саксонских дел. Они как будто с цепи сорвались, так что Фальдерская область обратилась почти в пустыню по причине ежедневных убийств людей и разграблении селений. Среди этих огорчений [136] и затруднений священник Вицелин увещевал народ, чтобы он надежды свои на бога полагал и в посте и в стеснении сердца совершал литании, ибо настают дни бедствий. Правитель графства, Генрих ⁶⁹, муж, не терпящий трудностей и опытный в военном деле, собрав втайне войско из гользатов и штурмаров, зимой вторгся в Славию, напал на тех, которые, подобно кольям, вбитым в глаза саксов, под рукой были, и нанес им страшное поражение, а именно, всей земле плуньской, лютилинбургской, альдннбургской и всей стране, которая начинается от реки Свалы и замыкается Балтийским морем и рекой Травной. Всю эту землю гользаты в один набег опустошили грабежами и пожарами, кроме городов, которые, будучи укреплены валами и запорами, требовали большего искусства в осаде. На следующее лето гользаты, сговорившись между собой, в отсутствие графа напали на замок Плуню и с божьей помощью, вопреки всяким ожиданиям, эту самую крепкую из всех крепостей заняли, предав смерти славян, которые внутри находились. И весь этот год вели они войну с успехом и частыми набегами опустошили земли славян, причинив им то, что те собирались им причинять, обратив всю страну их в пустыню. Так война, происходившая у трансальбингских саксов, оказалась счастливой для гользатов, потому что, благодаря ей, они обрели возможность, никем не удерживаемые, отомстить славянам. Ибо обычно государи охраняют славян, чтобы увеличить свои доходы.

После того как Генрих, зять короля Лотаря, при поддержке своей тещи, императрицы Рикенцы, получил герцогство и изгнал родственника своего, Адальберта, из Саксонии, граф Адольф вернулся в свое графство. Генрих из Бадевида, видя, что устоять не сможет, поджег замок Зигеберг и сильную крепость Гамбург; крепость окружила стенами мать графа Адольфа, чтобы она служила опорой городу от нападения язычников. Церковь же и все, что построил Адольф старший ⁷⁰, Генрих, готовясь к бегству, разрушил. После этого Генрих Лев ⁷¹ начал вооружаться против короля [137] Конрада и повел против него войско в Тюрингию, в место, которое называется Круцебург ⁷². Когда война благодаря перемирию была отложена, герцог вернулся в Саксонию и через несколько дней умер (1139, окт. 20). И герцогство Саксонское получил во владение сын его, Генрих Лев ⁷³, еще мальчик по возрасту. Тогда Гертруда, мать мальчика, отдала Генриху из Бадевида, получив от него [за это] деньги, вагрскую землю, желая этим причинить огорчение графу Адольфу, потому что не была к нему расположена. После того же как эта госпожа вышла замуж за князя Генриха, брата короля Конрада ⁷⁴, и отстранилась от дел герцогства, граф Адольф обратился к герцогу-мальчику и его советникам, отстаивая свое право на вагрскую землю, и одержал верх, потому что справедливы были его требования и велика была внесенная сумма денег. Разногласия, которые имелись между Адольфом и Генрихом, только тем были улажены, что Адольф получил во владение Зигеберг и всю вагрскую землю, Генриху же взамен отдал Рацисбург и землю полабскую.

57. ПОСТРОЙКА ГОРОДА ЛЮБЕКА

Приведя так все в порядок, Адольф начал отстраивать замок Зигеберг и окружил его каменной стеной. Поскольку земля была пустынна, он отправил послов во все страны, а именно, во Фландрию и Голландию, Траектум, Вестфалию и Фризию, возвещая, чтобы все те, кто испытывает недостаток в полях, шли с семьями своими и получили землю наилучшую, землю обширную, богатую плодами, изобилующую рыбой и мясом и удобными пастбищами. И сказал он гользатам и штурмарам: «Разве это не вы завоевали землю славянскую и не вы купили ее ценой смерти ваших братьев и родителей? Почему же вы последними придете, чтобы владеть ею? Будьте же первыми, переходите в землю обетованную, населяйте ее, станьте участниками благ ее, ибо вам должно принадлежать все лучшее, что имеется в ней, вам, которые отняли ее у неприятеля». На этот призыв поднялось бесчисленное множество разных народов, которые, взяв с [138] собой семьи и имущество, пришли в вагрскую землю к графу Адольфу, чтобы владеть землей, которую он им обещал. И первыми заняли места гользаты в самых безопасных областях к западу от Зигеберга, по реке Травне, также на полях Свенггинефельд ^74а, на всей земле, которая тянется от реки Свалы до [реки] Агримесов ⁷⁵ и озера Плуньского. Даргунский округ  ⁷⁶ населили вестфальцы, Утинский ⁷⁷— голландцы, Сусле ⁷⁸ — фризы. Плуньская земля осталась пока незаселенной. Альденбург же и Лютилинбург и остальные земли, примыкающие к морю, Адольф отдал для заселения славянам, :и они стали его данниками.

После этого граф Адольф пришел в место, которое называется Буку ⁷⁹, и обнаружил здесь вал разрушенного города, который был выстроен злодеем божьим Крутом, и остров, окруженный двумя реками. Ибо с одной стороны его обтекает Травна, с другой — Вокница ⁸⁰, у обеих болотистые и недоступные берега. С той же стороны, где путь пролегает по суше, находится небольшой холм, спереди загороженный валом крепости. Увидев столь удобное место и превосходную гавань, сей ревностный муж начал строить здесь город и назвал его Любек ⁸¹, потому что от находился неподалеку от старого порта и города, которые некогда выстроил князь Генрих. И он [Адольф] отправил послов к Никлоту, князю бодричей, чтобы заключить с ним дружбу, и своими дарами до того привязал к себе всех знатных страны, что те все наперебой старались угодить ему и обеспечить мир в земле его. И начала заселяться пустынная вагрская земля и увеличилось число жителей ее. Приглашен был также и священник Вицелин и при поддержке графа получил обратно владения, которые император Лотарь некогда ему возле крепости Зигеберг пожаловал на постройку монастыря и на содержание слуг божьих.

58.

Но им казалось, что при неудобствах, порождаемых близостью рынка и шума в крепости, гораздо лучше было бы [139] основать монастырь в близком оттуда селении, которое по-славянски называется Кузалина, а по-немецки — Гагересторп ⁸². И он [Вицелин] послал туда достопочтенного священника Фолькварда с искусными мужами, которые приложили бы свой труд к возведению храма и монастырских зданий. Затем, заботясь о своем приходе, он выстроил у подошвы горы и приходскую церковь.

В те дни благородный муж Тетмар, некогда ученик Вицелина и товарищ его по учению во Франции, покинув свой приход и деканию в Бремене, посвятил себя целиком монастырю в Фальдере. Это был муж, презирающий этот мир, приверженец добровольного нищенства, муж, достигший высокого совершенства в духовном общении. Его возвышенная святость зиждилась на таком глубоком смирении и на такой кротости, что, казалось, видишь среди людей ангела, который, умея снисходительно относиться к слабостям других, сам испытан во всех отношениях. Направленный с другими братьями в Гагересторп, иначе Кузалину, он стал великим утешением для всех, кто только что в эти края переселился.

Вицелин же, мудрый попечитель вверенной ему церкви, прилагал все силы к тому, чтобы храмы воздвигались в местах самых выгодных, и доставал для них из Фальдеры как священников, так и все необходимое для церкви.

59. О СВЯТОМ БЕРНАРДЕ, АББАТЕ ИЗ КЛЕРВО

.Приблизительно в это же время произошли новые, поразившие весь мир, события. В правление святейшего папы Евгения ⁸³, когда у кормила правления империей стоял Конрад III, прославился некий Бернард, аббат из Клерво ⁸⁴. Слухи о его чудесах были столь замечательны, что со всего света стекалось к нему множество народов, жаждавших увидеть чудеса, творимые им. Отправившись в тевтонскую землю, по пути он пришел к знаменитому двору Франкеворд ⁸⁵. Сюда навстречу ему поспешил с множеством князей [140] любезный король Конрад. И когда святой муж, находясь. в храме, в присутствии короля и высших сановников продолжал усердно исцелять немощных во имя божье, среди такого множества народа трудно было понять,, чем кто страдает и кому оказана помощь. Пришел сюда и наш граф Адольф, желая по чудесным делам этого мужа испытать его заслуги. Между тем [к Бернарду] привели слепого и хромого мальчика, увечье которого не вызывало никаких сомнений. Тогда Адольф, человек весьма проницательный,. начал испытывать, не сможет ли он на случае с этим мальчиком получить свидетельство святости его [Бернарда].. Догадавшись — как будто по откровению свыше — о неверии его, муж господень применил средство против этого и, наперекор обычаю, велел подвести мальчика к себе, в то время как над другими творил чудеса только словом. Когда мальчика подвели, он поднял его руки и, осторожно прикасаясь к его глазам, вернул ему зрение, а потом, расправив его скрюченные колени, приказал ему бежать по-ступенькам, являя тем самым свидетельство того, что возвратил ему как зрение, так и способность ходить.

И вот начал этот святой муж, не знаю какими прорицаниями вдохновленный, увещевать государей и других верных людей, чтобы они отправились в Иерусалим, обуздали языческие народы востока и подчиняли их христианским законам, говоря, что приблизились времена, когда все-народы должны обратиться и весь Израиль, таким образом, будет спасен. И трудно поверить, какое множество народов сразу после таких слов увещания посвятило себя этому походу ⁸⁶. Первыми и главными среди них были король Конрад, герцог свевский Фредерик, ставший потом королем ⁸⁷, герцог Вельф ⁸⁸, епископы и князья. Войско же, состоявшее из благородных и неблагородных и из простого народа. численностью своей превзошло все ожидания. Что сказать о тевтонском войске, если и король парижский, Людовик ⁸⁹ и все самые доблестные из французов к этому же стремились? И в наше время неизвестно, и от сотворения мира не [141] слыхано, чтобы собралось такое войско, войско, говорю я, чрезвычайно большое. И у всех на одежде и на оружии был знак креста.

И сочли вожди похода за лучшее одну часть войска отправить в страны Востока, другую — в Испанию, третью же — к славянам, возле нас обитающим.

60. О КОРОЛЯХ КОНРАДЕ И ЛЮДОВИКЕ

Итак, первое, и притом самое большое, войско, с королями — германским, Конрадом, и французским, Людовиком, и важнейшими князьями обоих государств, выступило в поход сухопутным путем. Пройдя Угрию, они достигли границ Греции. И тогда отправили посольство к греческому королю ⁹⁰, прося его предоставить им право свободного прохода и право приобретения товаров, ибо они хотят пройти через его землю. Тот, хотя и был весьма испуган, решил, однако,согласиться, если только они пришли с миром. Они же велели ему сказать, что не замышляют причинять никакого беспокойства, что этот добровольный поход они предприняли лишь ради расширения пределов мира. И тогда предоставил им король Греции, как это было им угодно, право свободного прохода и право покупать в изобилии товары всюду, где бы ни расположился их лагерь.

В те дни войску являлись многочисленные знамения, предвещавшие грядущие поражения. Самым необыкновенным нз них было такое. Однажды вечером густой туман окутал весь лагерь. Когда он рассеялся, тучи мотыльков опустились на лагерь или порхали в поднебесье. Все они до такой степени были окроплены кровью, что казалось — это туман пролился кровавым дождем. Видя это, король и остальные государи поняли, на какие великие трудности и смертельные опасности они обречены. Догадка не обманула их. Спустя некоторое время пришли они в одну гористую местность, где, найдя весьма удобную благодаря ее лугам, и текущей сверху реке долину, раскинули в ней лагерь у широкого склона горы. Вьючные животные [142] и повозки, запряженные парами и четверками лошадей, вез.шие припасы и вещи рыцарей, а также громадное количество рабочего скота, предназначенного на мясо, были размещены среди валов, поблизости от воды и от удобных пастбищ. С приближением точи на вершине горы послышались раскаты грома и шум бури, а затем среди ночи, не знаю, то ли потому, что тучи разверзлись, то ли по другой какой-нибудь причине, река эта сильно разлилась и всех людей и животных, которые находились ниже валов, мгновенно смыла и сбросила в море (1147, 7 сент.). Так войско понесло первую потерю в этом походе. Остальные, которые сохранились,. продолжали предпринятый путь и, пройдя Грецию, приблизились к королевской столице Константинополю. После того как в течение нескольких дней войско подкрепило здесь. свои силы, они пришли к заливу моря, в просторечии называемому Рукой св. Георгия. Здесь король Греции приготовил им корабли для перевозки войска, призвав нотариев,. чтобы они представили ему количество воинов. Прочитав. [список], он испустил тяжкий вздох и сказал: «Зачем, господи боже, вывел ты столь много народов с мест их? Поистине они нуждаются в поддержке руки твоей, чтобы опять увидеть землю обетованную, землю, говорю я, свою-родную». И вот, пройдя море, Людовик, король Франции, направил путь свой в Иерусалим и там в сражениях с язычниками потерял все свое войско. Что сказать мне о короле германском и тех, кто с ним был? Все они погибли. от голода и жажды. Коварный посол короля греческого, которому было поручено провести их к границам Персии,, завел их вместо этого в пустыню. Здесь они до того ослабели от голода и жажды, что добровольно склонили шеи пред напавшими на них язычниками.

Король и вельможи, которым удалось спастись от гибели, бежали обратно в Грецию. О справедливость всевышнего! Так велико было поражение этого войска и неописуемы; бедствия его, что и до сегодняшнего дня оплакивают горькими слезами всех, кто в нем [в войске] был.

(пер. Л. В. Разумовской)
Текст  воспроизведен по изданию: Гельмольд. Славянская хроника. М. АН СССР. 1963

© текст - Разумовская Л. В. 1963
© сетевая версия - Тhietmar. 2001
© дизайн - Войтехович А. 2001
© АН СССР. 1963