ТИТМАР ИЗ МЕРЗЕБУРГА

ХРОНИКА

CHRONICON

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

1. (1.) В 984 г. от воплощения Господня, госпожа императрица Феофано, мать Оттона III-го, и, к сожалению, в этом ряду последнего, поражённая вестью об ужасной потере и отсутствием единственного сына, придя в город Павию к императрице Адельгейде, была принята с великой скорбью и любовно утешена.

Названный же герцог ¹, вместе с почтенным епископом Поппо ², под властью которого он долго пребывал, и одноглазым графом Экбертом ³ прибыл в Кёльн ⁴; как законный опекун приняв короля из рук архиепископа Варина, о чём я уже говорил, он приобрёл надёжное содействие его и всех, кого сумел склонить к своей милости. Устроив все дела, как ему было угодно, герцог вместе с ними отправился в Корвей, где отказал двум графам – братьям Дитриху и Зигберту ⁵, пришедшим сюда босиком и умолявшим его о милости. Уйдя с тяжёлым сердцем, они всеми силами старались теперь отклонить от службы герцогу его приверженцев и друзей. Решив праздновать Вербное воскресенье ⁶ в Магдебурге, он просил явиться туда всех князей этой области и велел обдумать, на каких условиях они согласны подчиниться его власти и возвести его в королевское достоинство. Большая часть знати согласилась с его намерением, но с хитрым условием, чтобы герцог сначала добился разрешения на это от их государя и короля, которому они присягнули, и тогда только они спокойно будут служить новому королю. А некоторые из них, удалившись из-за проявленного им неудовольствия, втайне стали обсуждать, как вообще этого не допустить.

2. (2.) Оттуда Генрих направился в Кведлинбург, где торжественно провёл вскоре наступивший праздник Пасхи ⁷. Здесь собралась вся знать королевства; те же, кто не пожелал прийти лично, отправили послов – тщательно наблюдать за всем. Во время праздника сторонники Генриха приветствовали его как короля и почтили церковными хвалебными гимнами. Сюда прибыли князья Мешко, Мистуи и Болеслав ⁸, а также огромное множество других, присягнув ему, как своему королю и государю, и уверив в своей поддержке. Многие из них, однако, из-за страха Божьего не отважившись нарушить свою верность, мало-помалу удалились, поспешив в город Ассельбург ⁹, где уже собрались их единомышленники, открыто сговаривающиеся против герцога. Вот их имена. Из восточных земель, кроме герцога Бернгарда ¹⁰ и маркграфа Дитриха ¹¹, были графы: Эккихард ¹², Биницо, Эзико ¹³, граф и священник Бернвард ¹⁴, Зигфрид ¹⁵ и его сын, а также братья Фридрих ¹⁶ и Циацо ¹⁷. Из окрестных земель присутствовали братья Дитрих и Зигберт ¹⁸, Хойко ¹⁹, братья Эккихард и Бецеко, Бруниг и его люди; далее, прибывшие по приказу архиепископа Виллигиза воины святого Мартина ²⁰, к которым примыкало огромное множество воинов с запада.

3. Узнав об этом, герцог одарил своих богатыми дарами и милостиво отпустил. Сам же с сильным отрядом поспешил к Верле ²¹, чтобы или разрушить заговор, или добиться мира; туда же он отправил епископа Поппо, чтобы тот попытался или разъединять его противников, или примирить их с ним. Упорствуя в этом деле, он нашёл врагов собравшимися и уже готовыми напасть на герцога, а потому лишь с трудом договорился о начале переговоров о мире в условленный день в месте, называемом Зеезен ²². Однако герцог, тотчас же отправившись в Баварию, прибыть к этому дню или не захотел, или не смог из-за герцога Генриха, который тогда управлял Баварией и Каринтией в качестве пожалования предыдущего императора ²³. В результате толпа врагов осадила город графа Экберта, называемый Ала ²⁴; разрушив стены и войдя в него, они захватили Адельгейду ²⁵, дочь императора, которая там воспитывалась, а также собранное там во множестве имущество, после чего с радостью удалились.

4. (3.) Герцог же присоединил к себе всех баварских епископов и некоторых графов, после чего, полагаясь на поддержку союзников, вступил в пределы Франконии, где для переговоров с князьями этой области расположился лагерем на лугах у Бюрштадта ²⁶. Тогда же сюда прибыл блюститель Майнцской церкви Виллигиз с герцогом Конрадом ²⁷ и прочими князьями. Герцог всеми доступными ему способами пытался привлечь их к себе, но получил их единодушный ответ, что пока они живы, они не отступятся от обещанной своему королю клятвенной верности. Боясь последующей войны, он был вынужден клятвенно подтвердить, что 29 июня прибудет в место, называемое Рор ²⁸, и передаст мальчика-[короля] им и его матери. После этого каждый вернулся к себе в различном расположении духа: одни – с радостью, другие – в печали.

5. (4.) После этого Генрих со своими людьми пришёл к Болеславу, князю Чехии, всегда готовому оказать ему помощь в трудных обстоятельствах ²⁹. Тот с почётом его принял и дал войско, которое провело его от границы, через округа Низан ³⁰ и Далеминцы, к Мюгельну ³¹. Оттуда, с вышедшими навстречу герцогу нашими людьми, он отправился к Магдеборну ³². Вагио же, воин Болеслава, чешского князя, сопровождавший Генриха с войском, придя на обратном пути к Мейсену, переговорил с его жителями и потребовал через посредника, чтобы Фридрих ³³, друг и вассал пребывавшего тогда в Мерзебурге маркграфа Рикдага ³⁴, пришёл к церкви ³⁵, расположенной за пределами города, и вступил с ним в переговоры. Но, как только тот вышел, ворота за ним закрылись, а Рикдаг, страж этого города и славный рыцарь, был коварно убит ими возле реки, называемой Трибишбах ³⁶. Названный город тотчас же был укреплён гарнизоном Болеслава, быстро признав его своим господином и владельцем.

6. (5.) Изгнанный оттуда по наущению непостоянной толпы епископ Фолькольд ³⁷, придя к архиепископу Виллигизу, был им радушно принят. Ведь епископ воспитал его как сына, а, будучи рукоположен в эти края, настоятельно рекомендовал Оттону II, наставником которого был, передать тому его должность. Тот всегда держал это в душе и вспоминал с великим почтением, и, особенно, тогда, когда оказался ему нужен. Он велел наилучшим образом заботиться о епископе в Эрфурте, там, где тот пожелал. Долго там пребывая, он опять увидел свой престол только тогда, когда, после смерти маркграфа Рикдага, его преемником стал славный Эккихард, а Болеслав вернулся к себе ³⁸. Позже, обретя прочную дружбу Болеслава, он праздновал в Праге день Воспоминания о святой вечере. На следующий день, а именно, в Великий Пяток, вспомнив по обычаю Страсти Господни, он был поражён ударом и унесён. В этой болезни, несмотря на временное улучшение, он пребывал вплоть до конца своей жизни. Правил он 23 года, покинув телесную оболочку 23 августа ³⁹. На его место, по просьбе архиепископа Гизилера, был рукоположен Эйд ⁴⁰, брат нашей обители, справедливый и великой искренности муж, о славном образе жизни которого, доставившем много пользы нашей церкви, я расскажу, когда будет время, а теперь продолжу начатое.

7. (6.) Между тем, сторонники короля осадили в Веймаре графа Вильгельма ⁴¹, близкого друга герцога. Узнав о приходе последнего, они поспешили ему навстречу, и, собравшись у деревни, носящей название Эйтра ⁴², разбили лагерь, намереваясь сразиться с ним на следующий день. Когда это не укрылось от внимания герцога, он отправил к ним архиепископа Гизилера, чтобы тот разведал их намерения и, если это каким-либо образом возможно, заключил мир. Открыв собравшимся господам тайную цель своего посольства, он получил от них такой ответ: Если ему (т.е. герцогу) угодно отдать их короля и государя, не удерживать к вышеназванному дню ничего, кроме Мерзебурга, Вальдека ⁴³ и Фрозе ⁴⁴, и подтвердить это заслуживающей доверия клятвой, ему будет позволено безопасно от них уйти из занятой ими страны. Если же нет, живым ему ни в одно место не удастся ни войти, ни выйти. Чего же более? На следующий день они получили всё, чего добивались, и, уходя, разрешили ему идти к Мерзебургу, где из-за долгого его отсутствия сидела в печали герцогиня Гизела ⁴⁵. Он также, обсудив с верными ему людьми все обстоятельства дела, объявил, что из-за страха Божьего и ради блага отечества, действительно намерен отказаться от своего намерения, поблагодарил их за помощь и добрую волю, и сердечно просил их всех быть с ним вместе в назначенный день.

8. В Рор прибыли обе императрицы ⁴⁶, до сих пор смиренно ожидавшие в Павии божьего утешения, а также вся знать империи и королевства. Герцог честно исполнил своё обещание, дав всем, принадлежащим к королевскому двору, свою милость и разрешение удалиться. И вот, посреди дня воссияла яркая звезда предназначенного Богом правителя, и все её увидели ⁴⁷. В пении хвалебного гимна Христу проявилось согласие светских людей и духовных, ранее непокорные смирились, и соединились в едином государе несогласные прежде стороны. Король с любовью был принят своей матерью и бабушкой, и передан на воспитание графу Хойко ⁴⁸. Между королём и герцогом был заключён мир до [встречи] на вышеупомянутых полях у Бюрштадта, после чего каждый отправился к себе. Опять съехавшись ⁴⁹, они, по наущению злых людей, разъехались в ссоре, и так продолжалось довольно долгое время. И возникла между ним ⁵⁰ и названным Генрихом, по прозвищу “Юный” ⁵¹, великая вражда, впоследствии окончившаяся по совету графа Германа ⁵². Сдавшись королю во Франкфурте, он ⁵⁰ получил и его милость и своё герцогство ⁵³.

9. (7.) Когда король праздновал в Кведлинбурге следующий праздник Пасхи ⁵⁴, ему прислуживали 4 герцога: Генрих ⁵⁵ – в качестве стольника, Конрад ⁵⁶ – камергера, Гециль ⁵⁷ – виночерпия, и Бернгард ⁵⁸ – в качестве конюшего. Сюда также пришли Болеслав и Мешко со своими людьми, выполнили всё, что положено, и, получив подарки, удалились. В те же дни Мешко признал себя вассалом короля, представил ему среди прочих подарков верблюда и совершил с ним два похода ⁵⁹.

В первый год его правления, 1 декабря ⁶⁰, умер епископ Хильдесгеймский Отвин ⁶¹; преемником его стал Осдаг ⁶², священник тамошнего монастыря. Через 5 лет правления он испустил дух, после чего был рукоположен тамошний виночерпий Гердаг ⁶³. В 3-й год своего пребывания в должности, отправившись ради молитвы в Рим, он на обратном пути, 7 декабря ⁶⁴ умер. Тело его, разделённое на отдельные члены, в двух ящиках со скорбью было привезено в монастырь его спутниками. Архиепископ Гизилер, случайно туда заезжавший, предал земле обоих этих епископов. Затем был избран и посвящён Бернвард ⁶⁵, учитель короля.

(8.) Король не переставал беспокоить славян многочисленными жестокими войнами. Он победил также племена на востоке, осмелившиеся восстать против него ⁶⁶. Тех же, кто жил на западе и также часто брался за оружие и грабил [наши земли], он старался одолеть как силой, так и хитростью ⁶⁷. [Полагаю], что не следует описывать его младенческие годы, а также подробно излагать те, когда за него правили благоразумные советники, ибо это завело бы меня далеко.

10. Появившаяся комета ⁶⁸ предсказала грядущие потери от чумы.

Император, став уже мужем, оставил, как сказал апостол, всё младенческое ⁶⁹. Постоянно сожалея о ликвидации Мерзебургской церкви, он стал усердно думать – как бы её восстановить; и, пока был жив, по совету благочестивой матери, старался исполнить это намерение. Она, как поведал мне Мейнсвинд, слышавший это от неё самой, увидела во сне следующее. В полночной тишине явился к ней святой воин Христов, Лаврентий, с повреждённой правой рукой и сказал: “Почему ты не спрашиваешь, кто я?”. – “Не смею, господин мой” – был её ответ. Тогда тот продолжал: “Я такой-то”, – и назвал своё имя. “То, что ты видишь теперь на мне, сделал твой супруг ⁷⁰, сбитый с толку убеждением того ⁷¹, по чьей вине большое количество избранников Христовых пребывает в несогласии”. Позже, поведав это своему сыну, она убедила его восстановлением епископства, при жизни ли Гизилера, или после его смерти, доставить душе своего отца вечный покой в день Страшного суда. Она, хоть и принадлежала к слабому полу, отличалась скромностью, твёрдостью характера и, что в Греции – редкость, вела прекрасный образ жизни; служила мужественной защитой правлению своего сына, постоянно поддерживая благочестивых, устрашая и смиряя высокомерных. От плода своей плоти она принесла Богу в качестве десятины своих дочерей – одну, по имени Адельгейда ⁷², в Кведлинбург, другую, которую звали Софья ⁷³, в Гандерсгейм.

11. (9.)  В то время Мешко и Болеслав, рассорившись между собой, наделали друг другу много зла ⁷⁴. Болеслав призвал к себе на помощь всегда верных ему и его предкам лютичей ⁷⁵. Мешко же обратился за поддержкой к названной императрице. Та, будучи в то время в Магдебурге, отправила к нему тамошнего архиепископа Гизилера, а также графов: Эккихарда ⁷⁶, Эзико, Биницо ⁷⁷, моего отца ⁷⁸, тёзку его ⁷⁹ (тоже Зигфрида), Бруно ⁸⁰, Удо ⁸¹ и многих других. Они, отправившись почти с 4 отрядами, прибыли в округ, называемый Сельпули ⁸², и расположились возле болота, через которое был перекинут длинный мост. И вот, один из спутников Вилло, который за день до этого отошёл от войска, чтобы осмотреть своё поместье и попал в плен к чехам, убежав в ночной тиши, первым сообщил графу Биницо о грозящей опасности. При этом известии наши тотчас поднялись, снарядились и с появлением утренней зари выслушали мессу, одни стоя, другие – сидя на лошадях; с восходом солнца они оставили лагерь, беспокоясь за исход предстоящей борьбы.

12. Болеслав со своими людьми 13 июля ⁸³ прибыл туда же, и с обеих сторон высланы были послы. Со стороны Болеслава к нам приходил некий воин, по имени Слопан, чтобы разведать состояние нашего войска. Вернувшись оттуда, он был спрошен своим господином, каково наше войско, можно ли с ним сражаться или нет. Ведь союзники ⁸⁴ Болеслава требовали, чтобы он никого из наших не оставил в живых. Тот же так ему ответил: “Войско это малочисленно, но отличного качества, и с головы до ног заковано в железо. Сражаться с ним тебе можно; но если сегодня ты и одержишь победу, то так ослабеешь, что должен будешь бежать от своего врага Мешко, который тотчас же начнёт тебя преследовать, и либо с трудом, либо вообще не сможешь спастись; в саксах же обретёшь для себя вечных врагов. Если же будешь побежден, то тут конец и тебе самому, и всему принадлежащему тебе королевству. Ведь не останется надежды противостоять окружившим тебя со всех сторон врагам”. Этими речами боевой пыл его был укрощён; заключив мир, он обратился с речью к нашим [князьям], пришедшим сюда против него, прося их отправиться с ним к Мешко и склонить того к выдаче отнятых им владений ⁸⁵. Наши одобрили это предложение, после чего архиепископ Гизилер, вместе с графами Эккихардом, Эзико и Биницо, отправился с ним, а все остальные с миром вернулись домой. Уже под вечер у всех у них было отобрано оружие и возвращено, как только они дали необходимую клятву. Болеслав вместе с нашими пришёл к Одеру; к Мешко был отправлен посол, который сообщил, что его союзники находятся во власти Болеслава. Если Мешко возвратит ему отнятые им владения, то он обещает отпустить их невредимыми; если же нет, он всех их убьёт. Мешко же ответил ему такими словами: “Если королю угодно будет спасти своих или отомстить за убитых, он это и сделает; если же этого не случится, то сам он совсем не намерен терпеть из-за них ущерб”. Когда Болеслав услышал это, он, оставив наших в покое, разграбил и сжёг окрестные места, насколько смог.

13. Возвращаясь оттуда, он осадил город, называемый … ⁸⁶, и, поскольку горожане не оказали сопротивления, овладел им вместе с его владельцем, которого затем передал для казни лютичам. Те, не медля, принесли жертву своим богам-покровителям прямо у ворот города, после чего заговорили о возвращении домой. Тогда Болеслав, зная, что из-за лютичей наши не смогут невредимыми вернуться домой, отпустил их на рассвете следующего дня, советуя поспешить как можно быстрее. Узнав об этом, названные враги с огромным числом отборных людей тотчас же устремились за ними. Болеслав едва удержал их такими словами: “Вы, кто пришёл сюда мне на помощь, смотрите, исполните до конца то доброе дело, что начали; знайте же, что пока я жив, я никому не позволю причинить зло тем, кого принял под своё покровительство и с миром отпустил. Нет ни чести, ни здравого смысла в том, чтобы сделать своими открытыми врагами тех, кто до сих пор были нашими добрыми друзьями. Я знаю, что между вами существует великая вражда. Но настанет ещё более удобное время для вас, чтобы отомстить им”. Укрощённых такими речами лютичей он ещё два дня удерживал там при себе, после чего те, попрощавшись и возобновив старинный договор, удалились. Вслед за тем, эти неверные отобрали 200 воинов, чтобы преследовать наших, которых было немного. Об этом тотчас же сообщил нашим некий вассал графа Ходо. Поспешив, они, – благодарение Богу, – в самое время невредимые добрались до Магдебурга; враги же напрасно так старались.

14. (10.) Императрица, услышав об этом, обрадовалась их удаче. Но, поскольку я очень мало знаю о её прекрасном образе жизни, выше я лишь коротко отозвался о её бесконечном благородстве. Она жила тогда в стране запада ⁸⁷, которая заслуженно носит это имя, ибо вместе с солнцем там закатывается всякая справедливость, а также послушание и любовь. Ночь есть не что иное, как тень земли, и всё, что совершают тамошние жители, не что иное, как грех. Напрасно трудятся там святые проповедники, мало силы имеют короли и прочие князья; зато господствуют грабители и гонители справедливости. Тела многих святых покоятся в тех краях; но лицемерные жители, как я вижу, презирают их. Но я лучше умолчу о них, чтобы никто не счёл меня учеником Криспина с воспалёнными глазами ⁸⁸. Я не сомневаюсь, что из-за недозволенных браков и многочисленных хитростей близка их погибель. Бесчисленные отлучения епископов они презрели, а потому не смогут долго существовать. Только об одном прошу я вас, верующие во Христа, молитесь вместе со мной о том, чтобы они изменились к лучшему, и, чтобы к нам никогда не пришли подобные обычаи.

15. Теперь же, собираясь поведать о кончине этой императрицы, расскажу прежде о знамениях, которые тому предшествовали. В 989 г. от воплощения Господня, 21 октября ⁸⁹, в 5 часов дня, случилось солнечное затмение. Но я убеждаю всех христиан, чтобы они не верили, будто это происходит от какого-то колдовства злых женщин или из-за поглощения его (солнца) кем-то, и будто этому можно помочь какими-то земными средствами. Возникает это, как свидетельствует Макробий ⁹⁰ и утверждают другие мудрецы, из-за [действия] луны. В следующем году, в Нимвегене, императрица, чья проведённая в добре жизнь подошла к концу, заболела и, 15 июня ⁹¹ уйдя из жизни, была похоронена Эбергером ⁹², архиепископом святой Кёльнской церкви, в монастыре св. Панталеона ⁹³, который архиепископ Бруно, покоящийся там же, велел соорудить за собственный счёт. При этом присутствовал её сын, щедро одаривший местную братию ради спасения души своей матери. Когда об этом узнала славная императрица Адельгейда, то со скорбным сердцем поспешила утешить короля, правившего уже 7 лет, и занимала место его матери до тех пор, пока он сам, руководимый советом дерзких юношей, не удалил её, опечаленную, от себя ⁹⁴.

16. (11.) Этой благородной даме, украшенной врождёнными добродетелями, мой отец, граф Зигфрид, верно служил в мире и на войне. Во время похода на Бранденбург ⁹⁵, бывшего для него последним, он, упав с коня, мучился с тех пор сильными телесными болями. Сверх того, он понял, что наступил тот 8-й год, который был ему предсказан во сне. Ведь, когда он спал в Кёльне, то был разбужен такими словами: “Проснись, Зигфрид, и знай, что через 8 лет, начиная с этого дня, окончится ход твоей земной жизни”. Всегда смело ожидал он наступления этого предназначенного дня и какими бы плодами своих доблестей ни пользовался, никогда не переставал соблюдать предусмотрительность [во всём]. Он взял меня в Кведлинбурге у сестры своей матери Эмнильды ⁹⁶, которая долгое время страдала параличом, и у которой я получил хорошее начальное образование, и передал Рикдагу ⁹⁷, 2-му аббату [монастыря] св. Иоанна в Магдебурге. Там я пребывал три года, а в праздник Всех Святых был приписан им ⁹⁸ к духовному братству св. Маврикия, так как к тому алтарю ⁹⁹ пристроить меня он ⁹⁸ не смог. [По этому случаю] в ближайший праздник рождества святого Андрея ¹⁰⁰ был устроен большой и всем очень понравившийся 2-хдневный пир.

17. Уйдя оттуда, накануне заговенья он заболел, и в городе, называемом Вальбек, 15 марта ¹⁰¹ этот защитник отечества и вообще честный человек отдал свой долг природе. Его оплакали: супруга Кунигунда, и вместе с ней его мать, почтенная во всех отношениях Матильда, вскоре также последовавшая за ним. Ведь, лишённая утешения в сыне, с великой скорбью ожидала она своего последнего дня, и с верой отошла ко Христу 3 декабря того же 996 г. от воплощения Господня ¹⁰². Мой же дядя, по имени Лиутар ¹⁰³, получивший в наследство равную с нами долю, оживил у моей матери старую боль ¹⁰⁴, причинив ей много зла; хотя своей матерью она была вверена его надёжному покровительству, он всё же старался лишить её всех имений её мужа. Но к чему долго останавливаться на этом? С помощью императора всё было ей возвращено.

18. (12.)  Между тем, умер Адальдаг, архиепископ Бременский ¹⁰⁵. Преемником его стал Лиавицо ¹⁰⁶, который заслужил от Бога и короля право на эту честь тем, что сопроводил сюда папу Бенедикта ¹⁰⁷, изгнанного из своего отечества, расположенного на границе Альп и Швабии. После восстановления крепостей по Эльбе, вторично восставшие славяне были подчинены королю ¹⁰⁸, а зимой, вышедшая из берегов вода и сильный ветер принесли много вреда. Сильная жара нанесла большой вред плодам, а жестокая смертность – людям ¹⁰⁹.

В 991 г. от воплощения Господня Хильдевард, почтенный епископ святой Хальберштадтской церкви, который крестил меня и миропомазал, 21 октября ¹¹⁰ посвятил Господу храм. Этот храм он сам заложил и довёл его строительство до конца. При этом событии присутствовали: король, его бабушка императрица Адельгейда, аббатиса Матильда ¹¹¹, и архиепископы Виллигиз, Гизилер и Лиавицо с 16 своими собратьями по должности. На этот день пришёлся праздник исповедника Христова Галла, в чьём монастыре ¹¹² названный епископ был воспитан. Потому-то он всегда и старался окончить свой замысел к этому торжеству. Было это в 24-й год его пребывания в должности. Ему помог во всём этом верный его капеллан Хильдо, благоразумнейшим образом всё устроив. Все саксонские князья собрались тогда здесь, будучи любовно приняты. Никогда, ни до, ни после этого, как утверждают очевидцы, не было ни в служении Богу, ни в светских занятиях более полного и более приятного всем времяпрепровождения.

19. В следующем году, при первом крике петуха, на севере воссиял яркий, будто дневной, свет; продолжая сиять так в течение часа, он, когда небо, между тем, покраснело, исчез ¹¹³. Были люди, говорившие, будто видели, как в этом году сражались друг с другом 3 солнца, 3 луны и звёзды. После этого умер Экберт ¹¹⁴, архиепископ Трирский: преемником его стал Лиудольф ¹¹⁵; далее Додо Мюнстерский ¹¹⁶: после него был рукоположен Свидгер ¹¹⁷; а также Эрп ¹¹⁸ Верденский, которому наследовал тамошний священник Бернхар ¹¹⁹. Сильный голод поразил тогда наши земли ¹²⁰.

А в 3-й год после того посвящения пираты захватили в плен моих дядей, что в последующем будет рассказано более подробно ¹²¹.

В 4-й год чума вместе с голодом и войной поразила восточные области. Король вторгся в [землю] ободритов и разорил [область] вильцев ¹²².

20. (13.) После этого король имел в Магдебурге совещание со своими князьями, на которое пришёл Генрих, славный герцог Баварский. Долго длившаяся между ним и Гебхардом Регенсбургским вражда была здесь окончена удовлетворившим обоих соглашением ¹²³. Этот благочестивый герцог, постоянно пытавшийся искупить все свои прошлые прегрешения раздачей милостыни, отправившись оттуда в Гандерсгейм, где аббатисой была его сестра – госпожа Герберга ¹²⁴, был поражён там внезапной болезнью. Тогда, призвав к себе одноимённого с ним сына, он наставлял его такими словами: “Тотчас же отправляйся на родину, приведи в порядок управление и никогда не оказывай сопротивления своему королю и государю. Ведь я глубоко раскаиваюсь в том, что когда-то сделал. Помни отца своего, ибо никогда больше не увидишь его на этом свете”. Когда сын вскоре после этого уехал, преславный герцог, во время своей болезни постоянно восклицая из глубины сердца “Кирие елейсон”, 28 августа ¹²⁵ отошел ко Христу, и был похоронен там же перед алтарем Святого Креста посреди церкви. Когда сын его узнал об этом, он, после избрания его баварцами и с их помощью, получил от короля отцовские земли. В том же году ушли из этого мира пфальцграф Дитрих и его брат Зигберт ¹²⁶.

21. (14.) В то же время маркграф Генрих ¹²⁷, мой двоюродный брат, захватил Эбергера, славного, но очень гордого рыцаря Бернварда ¹²⁸, епископа Вюрцбургской церкви, и, из-за нанесённой ему тем несправедливости, ослепил его в месте, называемом Линденло ¹²⁹. Король же, узнав об этом от горько жаловавшихся послов епископа, разгневался и наказал названного графа изгнанием, а позже помиловал и опять примирил с епископом, заставив дать ему достойное удовлетворение. После этого названный епископ, пригласив к себе на праздник св. Килиана, 8 июля, маркграфа Восточной марки Леопольда ¹³⁰ вместе с его племянником Генрихом, с великой любезностью их принял. А в святую ночь, после утрени, во время воинских игр графа ¹³¹ с его рыцарями, он был поражён стрелой, выпущенной из какой-то дыры неким другом ослеплённого. Исповедавшись, он 10 июля ¹³² испустил дух, невинный ни в совершении названного преступления, ни в содействии ему советом. На следующий день, там же погребённый, он был заслуженно оплакан, ибо не оставил после себя никого более умного и во всех отношениях безукоризненного.

Предшествовавшая зима отличалась жестокой непогодой, чумой, суровым морозом, ураганами и необыкновенной засухой. В эту же зиму были побеждены славяне ¹³³.

22. (15.) Но, так как выше я уже говорил о разрушении Бранденбургской церкви ¹³⁴, теперь коротко расскажу, как она снова на время была подчинена названному королю. В соседстве с нами жил некий славный воин по имени Кицо, с которым маркграф Дитрих обращался иначе, чем тому хотелось. Из-за этого, а также не имея возможности восстановить свою правоту, он перешёл к нашим врагам ¹³⁵. Те, заметив, что он им полностью предан, вверили ему вышеупомянутый город, чтобы ему удобнее было вредить нам. Однако, позже, смягчённый нашими уговорами, он передал под власть короля и город, и самого себя ¹³⁶. Тогда лютичи, распалённые гневом, тотчас же напали на него со всеми силами, какие имели. Король, между тем, был в Магдебурге ¹³⁷; узнав о случившемся, он тотчас же отправил туда всех находившихся при себе воинов, а именно: маркграфа Эккихарда ¹³⁸, трёх моих дядей по матери ¹³⁹, а также пфальцграфа Фридриха ¹⁴⁰ и моего дядю по отцу ¹⁴¹. Все они, придя туда со своими людьми, были разделены яростно бросившимися на них врагами: одна часть наших вошла в город; другая же, которая осталась, потеряв нескольких воинов, вернулась домой. Тогда король, собрав со всех сторон вассалов, сам поспешил туда. Наши враги, сильно стеснившие защитников города, увидев новое войско, быстро оставили лагерь и бежали. Наши же, выбежав из города, в радости запели “Кирие елейсон”, а прибывшие единодушно ответили тем же. Укрепив город гарнизоном, король удалился, надолго удержав его в своей власти ¹⁴². После этого Кицо, придя в Кведлинбург, потерял свой город вместе с женой и вассалами. Позже он всех их, за исключением города, вернул. Один из его воинов по имени Болилиут, по совету которого всё это и свершилось, хотя сам он отсутствовал, стал его правителем ¹⁴³. А Кицо, отличный рыцарь, когда позже хотел скрытно в тех краях отомстить [своему врагу], был убит вместе со своими людьми.

23. (16.) И, как я уже говорил, трое моих дядей по матери, Генрих, Удо и Зигфрид ¹⁴⁴, вместе с Адальгером и многими другими, 23 июня ¹⁴⁵ вышли на кораблях против пиратов, грабивших их страну; последовало сражение, в котором Удо сложил голову, а Генрих, брат его Зигфрид и граф Адальгер были побеждены, и – страшно сказать! – уведены в плен негодными людьми. Весть об этом несчастье быстро распространилась среди верующих во Христа. Герцог Бернгард, живший неподалеку, тотчас же отправил туда послов, обещая пиратам деньги в качестве выкупа за пленных, и предлагая им собраться для переговоров о мире. Те согласились на это, потребовав за прочный мир огромную сумму денег. Я не могу изобразить, насколько щедро сначала король, а затем все христиане в наших землях жертвовали на это [деньги] во исполнение своего человеческого долга. Мать же моя, до глубины души потрясенная столь великим горем, отдала для освобождения братьев всё, что имела или могла каким-либо образом достать.

24. Проклятая орда пиратов, получив большую часть собранных денег, – огромную сумму! – приняла вместо Генриха его единственного сына, которого звали Зигфрид, а также Герварда и Вольфрама, вместо Адальгера – его дядю Дитриха и сына его тётки Олафа, и, оставив одного Зигфрида, разрешила им удалиться, чтобы то, что ещё осталось из обещанных им сокровищ, было поскорее собрано. Так как Зигфрид не имел сына, он просил мою мать помочь ему одним из её сыновей. Желая удовлетворить столь настоятельную просьбу, она тотчас же отправила посла к аббату Рикдагу ¹⁴⁶, чтобы тот разрешил увести моего брата Зигфрида, жившего тогда там в качестве монаха. Тот, будучи достаточно умным человеком, обдумав всё это дело, воспротивился несправедливому посольству, дав ответ, что, из-за доверенной ему заботе о Боге, он не осмеливается исполнить это. Тогда посол, придя, как ему было приказано, к Эккихарду ¹⁴⁷, бывшему тогда стражем церкви святого Маврикия и учителем школы, смиренно просил, чтобы тот отпустил меня из-за затруднительного положения моей матери. Отправившись в пятницу, я прибыл [домой] в светском платье, в котором должен был жить у пиратов, но имея под ним свою прежнюю [духовную] одежду.

25. В тот же день, Зигфрид, несмотря на свои тяжёлые ранения, с Божьей помощью бежал от стерегущей его вражеской стражи следующим образом. В своём чрезвычайно затруднительном положении, он, всё время обдумывая вместе с Нотбальдом и Эдико различные способы побега, велел им доставить себе в быстроходном судне столько вина и прочих [съестных] припасов, сколько нужно для удовлетворения тех, кто его удерживал. Его приказ был немедленно исполнен, и жадные псы наелись досыта. Когда же настало утро и священник был готов служить мессу, граф, один, без присмотра стражей, отяжелевших от вчерашнего вина, вышел на нос корабля, будто собираясь искупаться, а сам тотчас же вскочил в стоявшее наготове судно. Поднялся крик, священник был схвачен, как соучастник [бегства], якоря были подняты, а гребцы тотчас же устремились за убегающими. Граф едва ушёл от них. Достигнув берега, он нашёл там приготовленных по его заблаговременному приказу коней, и поспешно отправился к своему городу, носящему имя Гарзефельд ¹⁴⁸, где находились его брат Генрих и жена Адела ¹⁴⁹, совсем не ожидавшие столь великой радости. Враги, преследуя его, ворвались в лежащий на берегу город, называемый Штаде, стараясь отыскать его в самых удалённых местах. Не найдя графа, они отобрали у женщин серьги и в печали вернулись назад. Будучи охвачены великой яростью, они на следующий день отрезали священнику, моему двоюродному брату и всем остальным носы, уши и руки, и выбросили их в порту за борт. Хоть каждый из бежавших и был спасён нашими, всех охватила великая скорбь. Я же, посетив своих дядей, вернулся по милости Божьей невредимый, и с любовью был встречен своими друзьями.

26. (17.) В то же время, 25 июля, умер почтенный епископ Аугсбурга Лиудольф ¹⁵⁰; был рукоположен Гебхард ¹⁵¹, аббат Эльвангенский.

Между тем, в некоей деревне, называемой Гордорф ¹⁵², родился ребёнок, наполовину человек, в остальном же похожий на гуся; правое ухо и правый глаз были у него меньше левых, зубы – шафранно-желтые, на левой руке имелся только один большой палец, остальных 4-х не хватало. Перед крещением оно изумлённо таращилось, а после вообще не глядело, и через 4 дня умерло. Великую чуму принёс этот урод за наши грехи.

Названный епископ Хильдевард ¹⁵³, с величайшей славой, как “истинный израильтянин” ¹⁵⁴ управляя церковью и вверенной ему паствой в течение 29 лет, 25 ноября ¹⁵⁵ испустил дух и был похоронен вне церкви, под оградой, там, где сам себе ранее приготовил место упокоения. И, когда братия не смогла собраться для выбора [его преемника], им был назначен, а 13 декабря рукоположен Арнульф ¹⁵⁶, священник из королевской капеллы; ещё при жизни это предсказал всем тогда присутствовавшим тот святой муж, его предшественник: “Того, - сказал, - гостя, почитайте, и служите ему, насколько можете. Ведь он должен заботиться о вас после меня”. И, когда он лежал уже в агонии, то увидел Славу Божью и, призвав к себе Вульфера, своего капеллана, сказал: “Видишь ли ты, брат, что-нибудь?”. Тот, ответив, что ничего не видит, услышал от него, что та комната, в которой он тогда лежал и в которой умерли два его предшественника, наполнена Величием Божьим. И, сказав это, он отошёл из этой темницы к вечному свету.

27. (18.) Рождество Господне ¹⁵⁷ король провёл в Кёльне; восстановив мир в тех краях, он отправился в долго ожидаемую им Италию, отпраздновав Пасху ¹⁵⁸ в городе Павии. Оттуда со славой войдя в Рим, он поставил папой, вместо незадолго до того умершего Иоанна ¹⁵⁹, своего двоюродного брата Бруно ¹⁶⁰, сына герцога Отто ¹⁶¹, с одобрения всех присутствующих. На Вознесение Христово, которое пришлось тогда на 21 мая ¹⁶², на 15-м году своей жизни, в 13-й год правления, 8-го индикта ¹⁶³, он принял от него императорское помазание и был признан защитником церкви святого Петра. После этого он правил империей согласно обычаю своих предков, побеждая характером и трудолюбием [недостатки] своего возраста.

28. (19.) В начале лета в Рим пришёл чешский епископ Адальберт ¹⁶⁴, при крещении получивший имя Войтех, но иначе названный епископом Партенопольским ¹⁶⁵ при конфирмации. Он был обучен наукам в том же городе ¹⁶⁶ вышеупомянутым Отриком. Не сумев увещанием слова Божия отвратить вверенных ему от старых гнусных заблуждений, он, отлучив их всех, прибыл в Рим для оправдания себя перед папой. С его разрешения он долгое время смиренно жил по строгим правилам аббата Бонифация ¹⁶⁷, служа [другим] добрым примером. Позже, при одобрении того же отца, он пытался укротить сердца пруссов, далёких от Христа, уздой святой проповеди, но 23 апреля был пронзён копьём и обезглавлен, единственный из своих обретя без всякого стона всегда желаемое им мученичество. Он сам предвидел это в ту же ночь во сне, о чём и поведал всей братии: “Мне показалось, - говорит, - будто я один служил мессу и причащался”. Но нечестивые вершители злодеяния, увидев, что он уже испустил дух, для усугубления своего злодейства и ради Божьего наказания, бросили святое тело в море, а голову воткнули ради поношения на кол и, ликуя, вернулись домой. Болеслав, сын Мешко, узнав об этом, тотчас же дав деньги, купил славные останки мученика вместе с его головой. А император в Риме ¹⁶⁸, также узнав об этом деле, смиренно вознёс Богу надлежащую хвалебную оду за то, что Он в его время взял к себе в ореоле мученичества такого служителя.

В то же время в Ахайе умер Бернвард ¹⁶⁹, епископ святой Вюрцбургской церкви, отправленный в Грецию по приказу цезаря, с большим количеством своих спутников. Многие утверждают, что Бог творит через него множество чудес.

29. (20.) Император же, покинув Римские земли ¹⁷⁰, посетил наши края. Узнав о восстании славян, он с вооружённой силой вторгся в Стодеранию, называемую также Гевеллерланд ¹⁷¹, и, опустошив её огнём и большими разрушениями, с победой вернулся в Партенополь ¹⁷². Из-за этого наши враги с большим войском напали на Барденгау ¹⁷³, но были побеждены нашими. В этой битве участвовал Рамвард ¹⁷⁴, епископ Минденский; с крестом в руке шедший впереди знаменосцев, он воодушевлял войска к битве. В тот день погиб граф Гардульф вместе с малым числом [наших] воинов; врагов же пало великое множество. Остальные бежали, бросив добычу.

30. (21.) Кресценций ¹⁷⁵ же, когда названный папа, после посвящения принявший имя Григорий, отсутствовал в Риме ¹⁷⁶, поставил на его место Иоанна Калабрийского ¹⁷⁷, любезного императрице Феофано графа, а тогда епископа Пьяченцы. Подобной дерзостью он узурпировал право императора, забыв и о своей клятве, и о великой милости, оказанной ему Оттоном-августом. Сверх того, названный узурпатор схватил и передал бдительной страже его (т.е. Оттона) послов. Как только император услышал про это, он, поспешив туда, потребовал через послов, чтобы господин папа вышел ему навстречу ¹⁷⁸. Но узурпатор Иоанн при его приближении бежал; впрочем, позже он был схвачен верными Христу и цезарю людьми и лишён языка, глаз и носа. Кресценций же, заняв монастырь св. Льва ¹⁷⁹, напрасно пытался оказать сопротивление императору. Ведь император, празднуя в Риме Воскресение Господне ¹⁸⁰, по окончании праздничных дней приготовил осадную технику и, как только миновали белые дни, приказал маркграфу Эккихарду штурмовать башню Теодориха ¹⁸¹, где сидел тот злодей. Он не прекращал атаки ни днём, ни ночью, и, наконец, поднялся туда благодаря устремлённой ввысь машине. После чего, по приказу императора, обезглавил Кресценция и повесил его за ноги, чем внушил всем присутствовавшим невыразимый ужас. Папа же Григорий с великим почётом был восстановлен на троне, а цезарь затем правил уже без всяких тревог.

31. (22.) Мне кажется наилучшим вспомнить о некоторых событиях того времени, которые некоторым кажутся незначительными или слишком удивительными, но, по своим достоинствам они должны быть признаны носящими отпечаток Божий. [Тогда жил] блаженной памяти муж, граф Ансфрид ¹⁸², человек, замечательный всяческими достоинствами. Будучи ребёнком знатного рода, он был основательно обучен как светским, так и духовным наукам своим дядей Робертом, епископом города Трира. Затем, другим своим дядей, который носил одно с ним имя и владел 15 графствами, он был передан для обучения военному делу отважному господину Бруно, архиепископу Кёльнскому. Одарённый юноша делал у него ежедневные успехи, пока не был взят на службу великим императором Оттоном I, как раз с войском собиравшимся овладеть Римом ¹⁸³. В начале службы тот велел ему ежедневно ставить свою, довольно красивую, палатку напротив императорской и носить его меч, чтобы тот доказал, что может с ловкостью служить при дворе. Он радостно воспринял это потому, что, следуя таким образом за королём, когда тот ради удовольствия охотился на птиц, он мог незаметно, не уклоняясь от службы, слушать приятнейшие его слуху песни.

32. Когда названный цезарь вступил в Рим ¹⁸⁴, он, уже твёрдо полагаясь на юношу, сделал его своим меченосцем; говоря: “Сегодня, пока я не окончу молитву у священного порога апостолов, ты всё время держи меч над моей головой. Мне, ведь, известно, что римская верность часто казалась подозрительной моим предкам. Разумен тот, кто, хотя беда ещё далека, старается её предвидеть, чтобы не быть захваченным врасплох. После этого, возвращайся на гору Марио и молись там сколько угодно”. Позже, вернувшись домой, Ансфрид построил из своего наследственного имения аббатство, называемое Торн ¹⁸⁵, и, с согласия понтифика ¹⁸⁶, поставил там аббатисой свою дочь, ставшую матерью многочисленных посвящённых Богу монахинь, и в целости передал для спасения своей души св. Ламберту ¹⁸⁷.

33. (23.) Так как мы упомянули об этой служительнице Всемогущего Бога, то не желаем умолчать о том, что через неё сотворил Господь в наше время. Всегда гостеприимная, она столь щедро угощала нуждающихся и странников, что, однажды, ей и сёстрам не осталось вина даже для благотворного причастия. Когда ключница сообщила ей об этом, та сказала: “Будь спокойна, дорогая, и утешься! Милость Божья и теперь может дать нам достаточно”. Тотчас же, по обычаю, пав ниц пред Крестом в часовне св. Марии, она стала молиться. И вот, вино в сосуде, ещё вчера опустевшем до дна, начало прибывать, пока не полило через край. Долгое время пили из него во славу Господа не только монахини, но и окрестные жители, и странники.

34. Между тем, случилось, что госпожа графиня Гересвинда, его (Ансфрида) достопочтенная супруга, заболела в своём поместье, называемом Гильце ¹⁸⁸. Тотчас же, будто предчувствуя близкую смерть, она поспешила в Торну. Когда же из-за сильной боли не смогла идти дальше, остановилась в пути в доме какого-то фермера. Тот, как сам мне поведал, имел очень злых собак, лай которых крайне беспокоил больную. Хозяин, заметив это, по её просьбе охотно согласился запереть собак и, в крайнем случае, если удастся, даже убить их. Не удалось ни то, ни другое; однако, чудесным образом случилось, что ни одна собака не смогла лаять, пока святая раба Божья не почила в мире. Граф, спутник её в общих трудах и святой простоте, похоронил её близ монастыря, в ризнице. Её служанка многие годы страдала водянкой. В ночь на Рождество Господне ей привиделось, что она должна принести к могиле своей госпожи свечи; что и сделала. Тотчас, как были отслужены хвалебные гимны утрени, она вышла, получила отпущение, и, на глазах всего народа, здоровой вернулась домой.

35. (24.) После ухода его госпожи блаженный граф, не отчаявшийся по причине земных трудов, но скорее окрылённый стремлением к добродетели, остановился на мысли посвятить себя монашеской жизни, причём по более строгому, [чем обычный], уставу. Когда он ещё только раздумывал об этом, император Оттон III, побуждаемый Нотгером ¹⁸⁹, епископом Льежа, призвал его, ради высшей необходимости, принять епископство Утрехтское. Когда тот услышал об этом, то пошёл в часовню в Аахене и молил Госпожу Мира ¹⁹⁰, чтобы, если это дело от Бога, оно было канонически устроено, если же нет, пусть милосердно окончится ничем. Но, после того, как Эбергер, архиепископ Кёльнский, с согласия выборщиков дал свой совет ему и императору, тот, хотел он того, или нет, был избран в епископы ¹⁹¹. Чуть погодя, он передал св. Мартину ¹⁹² 5 дворов из числа своих имений, в качестве вознаграждения своему верному поручителю.

36. В старости, когда зрение его резко ухудшилось, он стал монахом. О 72 бедняках он ежедневно заботился собственноручно. Для тех из них, кто был болен, этот слепец, сопровождаемый камерарием, носил из долины на вершину горы воду, готовил баню, доставлял чистое бельё и всё, в чём нуждалось тело, а затем отпускал их с миром; всё это он делал по ночам, чтобы таким образом скрыть свои труды. На этой же горе он учредил монашескую обитель, настоятели которой часто наказывали его розгами, когда он осмеливался противиться их приказам. Всё, что мог он достать, всё отдавал в руки бедных. Во имя любви он даже для птиц велел зимой на своей горе разместить на деревьях кормушки. Под верхней одеждой он всегда носил власяницу. С Рождества Господня до Воздвижения Святого Креста ¹⁹³ он был болен, съев за это время не более 3-х хлебов. Когда уже был близок распад его плоти, он увидел на окне крест, который был там создан уже после ухудшения его зрения, и дал знать о том окружающим, прославляя Бога и говоря: “Вокруг Тебя, Господи, свет, который никогда не угасает”. Наконец, он принял священное предсмертное причастие. В постоянном ожидании [смерти] научившись любить своего Судью и, живя в страхе на земле, он потерял всякий страх перед вечностью. Крепко полагаясь на святое заступничество Матери Божьей, которой посвятил себя и всех своих, он до тех пор осенял себя знамением святого креста, пока не почил в мире, а рука вместе с разумом не успокоились.

37. После его смерти жители Утрехта босиком и с оружием в руках пришли к его домочадцам. Плача и умоляя, они говорили им: “Во имя Бога, отдайте нам нашего пастыря, чтобы мы погребли его возле его же престола”. На это достопочтенной жизни аббатиса, его святейшая дочь, вместе с капелланами и рыцарями ответила так: “Он должен быть погребён в том месте, где Бог допустил окончиться его жизни”. Дошло до того, что вооружённые с обеих сторон угрожающим образом сошлись друг с другом; многие лишились бы жизней, но тут госпожа аббатиса бросилась между ними и просила у Бога мира, хотя бы на мгновение. Между тем, рыцари решили перенести его саркофаг с той стороны, где находились мастерские братии, от ручья, называемого Ээмбах ¹⁹⁴, на вершину горы. Пока они это решали, тело было поднято утрехтцами и, как они до сих пор уверяют, без малейшего усилия перенесено через ручей. Так, с согласия Господа, рыцари, более сильная сторона, были одурачены. После перенесения святого тела на пути разлилось чудесное и ароматное благоухание, которое, как свидетельствуют вполне заслуживающие доверия люди, наполняло носы и груди в пределах более, чем 3-х миль.

38. (25.) Давайте вспомним теперь, какой достойный сожаления урон случился архиепископу Гизилеру из-за его беспечности! Император, ради обороны отечества укрепляя Арнебург ¹⁹⁵ необходимыми валами, поручил ему заботиться об этом в течение 4-х недель. Тот же, будучи вызван славянами на переговоры, не разгадал обмана и ушёл с малым количеством людей. Ведь одни шли впереди, а других он оставил в городе. И вот, один из его спутников сообщил, что из леса выскочили враги. Когда воины с обеих сторон вступили в битву, архиепископ, ехавший в карете, бежал на крылатом коне; лишь немногие из его людей избежали смерти. Победившие славяне без всякой для себя опасности овладели добычей, снятой с погибших, - это было 2 июля ¹⁹⁶, - жалея только, что архиепископ спасся. Всё же Гизилер, хоть и столь печально ослабленный, защищал город до указанного дня, а возвращаясь в печали, встретил моего дядю, маркграфа Лиутара, в попечении которого тогда находился названный город. Уверенно передав его Лиутару, он удалился. Когда же граф приблизился и увидел, что город дымится от пожара, то, через посла, старался вернуть архиепископа, но напрасно. Тогда он сам попытался потушить высоко взметнувшийся уже в 2-х местах огонь, но, не преуспев в этом, оставил врагам открытые ворота и в печали вернулся домой. Позже, обвинённый перед императором, он клятвой очистился от приписываемой ему вины. Через 9 дней ¹⁹⁷ после названной резни, мать моя, именем Кунигунда, 13 июля испустила дух в городе Гермерслебен ¹⁹⁸.

39. (26.) Эккихард ¹⁹⁹, принадлежавший к одному из благороднейших родов Южной Тюрингии, постепенно достигнув зрелого возраста, затмил всех своих предков не только величием духа, но и славой совершённых им подвигов. Ибо, как мы читали: “Ошибки позорят знатное происхождение” ²⁰⁰. Перенеся ужасы многочисленных войн, которые вёл вместе со своим отцом Гунтером ²⁰¹ ради защиты своей, поставленной под сомнение, чести, он, вернул себе милость императора Оттона II и с почётом вернулся в отечество. Тогда же он вступил в брак со вдовой графа Титмара, сестрой герцога Бернгарда, носившей имя Сванхильда ²⁰². Первым ребёнком, которого она родила ему, была дочь, получившая имя Лиутгарда.

Лиутар ²⁰³ же, происходя из знатного рода Северной Тюрингии, был мужем, чьи достоинства превосходили его возраст; будучи сильно любим императором Оттоном II, он, с его помощью, сосватал и взял в жёны некую даму знатного рода из западных земель, именем Годила, с согласия её двоюродного брата, епископа Вигфрида Верденского ²⁰⁴. В 13-й год своей жизни она родила ему сына-первенца, дав ему имя своего отца – Вернер.

40. Когда оба этих отпрыска, я имею в виду юноша и девушка, происходившие от столь благородных корней, постепенно достигли зрелого возраста, они воссияли славной шкалой достоинств. Как только граф Лиутар впервые заметил красоту и добрый нрав этой девушки, он втайне стал размышлять, как бы женить на ней своего сына. Наконец, открыв через надёжных посредников Эккихарду своё долго скрываемое желание, он тотчас же добился его согласия. Когда собрались вассалы обеих сторон, Эккихард торжественно обещал Лиутару выдать свою дочь замуж за его сына, по закону и обычаю подтвердив это клятвой в присутствии всех князей. Будучи чрезвычайно мил Оттону III, он пользовался у него большим доверием, чем другие князья; не знаю уж по какой причине, он вдруг решился расторгнуть заключённый ранее столь торжественно договор. Это тотчас же стало известно Лиутару, который в мрачном настроении стал размышлять, как бы этого не допустить.

41. Когда император и Эккихард одновременно пребывали в Риме, забота об управлении королевством была вверена почтенной аббатисе Матильде ²⁰⁵, о которой я говорил выше и в чьём городе Кведлинбурге названная девушка была воспитана. В Даренбурге ²⁰⁶ собрались народ аббатисы и вся знать. Между тем, Вернер, как я полагаю, не по совету отца, но из-за любви к девушке, а также боясь явного бесчестья, вместе с моими братьями Генрихом ²⁰⁷, Фридрихом ²⁰⁸ и прочими лучшими рыцарями, достиг названного города и силой похитил свою невесту, хотя она сопротивлялась и кричала. После чего, весёлый и невредимый, вернулся со своими спутниками в Вальбек. Когда аббатиса узнала про это, она, сильно взволнованная, со слезами изложив этот случай пришедшим туда князьям, просила и умоляла их, чтобы все они, вооружившись, преследовали врагов и попытались вернуть ей девушку, взяв в плен или убив её похитителей. Немедленно, выполняя приказ, вооружённые рыцари устремились за ними, торопясь обойти их более кратким путём, прежде чем те достигнут укреплённого города, разобщить и, либо силой захватить в плен, либо убить, либо изгнать. От путников же им стало известно, что те, кого они преследовали, с сильным отрядом уже закрыли ворота и радуются указанной защите. Вход для всех был закрыт. Было решено или умереть, или защищаться там, но никогда и никому не отдавать невесту. Услышав это, они, опечаленные, вернулись назад.

42. Лиутар, а с ним также господин Альфрик и рыцарь графа Эккихарда Титмар ²⁰⁹, отправились выяснить желание невесты; узнав, что она предпочитает остаться там, нежели вернуться назад, они сообщили этот ответ госпоже аббатисе и остальным. Аббатиса попросила об этом деле совета у князей, и те ответили, что им кажется наилучшим созвать в Магдебурге собрание, куда должны прийти жених и невеста, а также должны присутствовать все их помощники в качестве обвиняемых, либо, как виновные, бежать. Так и сделалось. Когда там собралось многочисленное собрание, Вернер вместе со своими сообщниками, придя босиком, бросился к их ногам, прося вернуть ему жену ²¹⁰. Обещанием исправиться, благодаря помощи князей, он заслужил прощение себе и своим людям. Но почтенная во всех отношениях Матильда, по окончании переговоров, увела с собой Лиутгарду, не ради ареста, но ради укрепления великого страха [перед Богом].

43. (27.) Намерение её доброй воли было нарушено приходом внезапной смерти. Ведь, придя через несколько дней в уготованное ей Богом место, она сразу же заболела, после чего призвав Бернварда, тогдашнего пастыря святой Хильдесгеймской церкви, она приняла от него желанное отпущение, а 6 февраля ²¹¹ скончалась. Её похоронили в церкви в изголовье её дедушки короля Генриха. Её мать – императрица Адельгейда, сверх меры удручённая её смертью, отправила посла к императору, который сообщил ему о случившемся и потребовал, чтобы преемницей ей стала её одноимённая с матерью сестра ²¹². Цезарь, дав согласие на это благочестивое желание, оплакал смерть своей тётки и вверил аббатство её любимой сестре издали, посредством посыльного Бецелина, доставившего ей золотой жезл, и велел епископу Арнульфу ²¹³ рукоположить её. Императрица же Адельгейда, построив, между тем, город, названный именем Зельц ²¹⁴, собрала там монахов и, завершив все земные дела, в том же году, 17 декабря, блаженно отошла в те края, откуда была родом ²¹⁵. Воздавая за её верную службу справедливой наградой, Бог и сегодня совершает на её могиле многочисленные чудеса. Также и папа Григорий, приведя в порядок все дела в Риме, 4 февраля умер ²¹⁶. Преемником его стал Герберт ²¹⁷.

44. (28.) После этого император, обвинив на Римском синоде ²¹⁸ архиепископа Гизилера в том, что он владеет двумя парафиями, приказал по приговору суда отстранить его от должности и через папских послов вызвать в Рим. Но тот, поражённый тогда ударом, лично явиться туда не мог и отправил священника Ротманна, который должен был оправдать его присягой, если иначе ему не поверят. Так что, дело было отложено до тех пор, пока его не сможет обсудить император вместе с местными епископами.

Позже цезарь, услышав о чудесах, которые Бог сотворил посредством любимого им мученика Адальберта, поспешил туда ради молитвы ²¹⁹. Прибыв в Регенсбург ²²⁰, он с величайшим почётом был принят Гебхардом, епископом тамошней церкви. В свиту императора тогда входили Циацо ²²¹, в то время патриций, Роберт ²²², дароноситель, и кардиналы. Никогда ранее императоры не были окружены большим блеском, ни при въезде в Рим, ни при выезде из него, как в то время. Гизилер, выйдя ему навстречу ²²³, заслужил его, хоть и непрочную, милость и сопровождал его дальше.

45. Цезарь же, придя в город Цейц, был, как подобает императору, принят Гуго II ²²⁴, бывшим 3-м по счёту блюстителем этого престола. Затем, прямым путем направившись к городу Мейсену, он с почётом был встречен почтенным Эйдом, епископом тамошней церкви, и маркграфом Эккихардом, который пользовался у него особенной милостью. Проехав область мильценов, он сначала прибыл в округ Диадези ²²⁵, где к нему с великой радостью вышел навстречу Болеслав, именуемый “Большой Славой” не по заслугам, а по древнему обычаю. В месте, называемом Эйлау ²²⁶, он приготовил ему ночлег и угощение. А как цезарь был тогда им принят, как тот проводил его через свои земли вплоть до Гнезно, сказать кому – не поверят. Увидев издали желанный город, Оттон, босиком и со смирением вошёл в него, с достоинством был принят местным епископом Унгером ²²⁷ и введён им в церковь. Добиваясь для себя милости Христовой, он со слезами призывал заступничество мученика Христова. Не медля, он основал там архиепископство, как я надеюсь, законным образом, но, всё же, без согласия названного епископа, чьей юрисдикции подлежала вся эта страна ²²⁸. Архиепископство он вверил Радиму ²²⁹, брату названного мученика, подчинив ему Рейнберна, епископа Кольбергской церкви, Поппо Краковского и Иоанна Бреславского. Исключение составил лишь Унгер Познанский. Устроив здесь алтарь, он с почётом вложил туда мощи святых.

46. Завершив тогда все дела, император получил от названного князя богатые подарки, и, что, – особенно, было ему по нраву, – 300 рыцарей в латах. На обратном пути Болеслав сопровождал его с превосходной свитой вплоть до Магдебурга, где они торжественно справили Вербное воскресенье ²³⁰. А в понедельник архиепископу этого места ²³¹ опять был предложено императорским указом занять свою прежнюю епархию ²³². Только дав через посредников большую сумму денег, он с трудом сумел добиться отсрочки до собрания в Кведлинбурге. А там тогда состоялось большое собрание князей. Проведя радостную Пасху ²³³, на открывшийся в понедельник ²³⁴ собор вторично был вызван Гизилер. Поражённый тяжёлой болезнью, он опять оправдывался посредством Ротманна; защищал же его Вальтард, бывший тогда священником. Гизилеру было приказано явиться на собор в Аахене ²³⁵; придя туда лично, со своими людьми, он вторично был допрошен римским архидьяконом. Следуя разумному совету, он потребовал созыва Вселенского собора; таким образом всё это дело опять было отложено нерешённым, пока Бог милостиво не привёл его к благополучному исходу в наше время.

47. (29.) Император, стремясь восстановить в свою эпоху древние обычаи римлян, уже по большей части ушедшие в небытие, сделал много такого, что разные люди воспринимали по разному. Так, он один сидел за сделанным в виде полукруга столом, на месте, более высоком, чем у других. Усомнившись в том, что кости цезаря Карла ²³⁶ действительно покоятся там, где полагают, он, тайно разломав каменный пол, приказал копать, пока те не были найдены на королевском троне ²³⁷. Золотой крест, который висел на его шее, вместе с частью одежд, оставшихся до сиз пор нетленными, он взял себе, а остальное с великим почтением положил назад. Но что вспоминать об отдельных его поездках с визитом по всем своим епархиям и графствам и об оставлении им их? Приведя всё в порядок по эту сторону Альп, он посетил Римскую империю и прибыл в крепость Ромула ²³⁸, где с великой славой был встречен папой и прочими епископами.

48. (30.) После этого Григорий ²³⁹, весьма ценимый цезарем, составил тайный заговор, намереваясь хитростью захватить его в плен. Когда же мятежники собрались и неожиданно восстали против императора, тот с немногими людьми бежал через ворота [города]; а большая часть его приверженцев была схвачена. Так никогда не довольная своими государями толпа воздала ему злом за чрезмерные его милости. Затем, через своих послов, цезарь настоятельно велел всем своим вассалам собраться там, передавая каждому из них, чтобы, если только он беспокоится о его чести и благополучии, то поспешил бы к нему с вооружённым войском, ради отмщения за него и последующей защиты. Римляне же, сознавая свою вину, устыдились тогда совершённого ими преступления и, упрекая друг друга, отпустили невредимыми всех ими задержанных, всячески пытаясь добиться мира и милости императора. Цезарь же, не веря их лживым словам, не прекращал вредить им, как людям, так и имуществу, где только мог. Ведь он владел всеми землями, которые ранее принадлежали римлянам и лангобардам, а теперь преданно подчинялись его власти, за исключением одного лишь Рима, который он любил больше всех и которому всегда отдавал предпочтение. Поэтому император очень обрадовался, когда, наконец, собралось огромное войско верных ему людей, вместе с Герибертом ²⁴⁰, архиепископом Святого Кёльна. И, хотя внешне он всегда казался весёлым, но втайне сокрушался, сознавая многочисленные свои преступления; бдениями и усердными молитвами в ночной тишине, а также потоками слёз не оставлял он попыток их искупить. Часто он постился всю неделю, за исключением четверга; милостыню раздавал очень щедро.

49. Тем не менее, его близящейся смерти предшествовали многие неприятности. Ведь наши герцоги и графы, не без ведома епископов, начали злоумышлять против него, требуя в этом помощи у герцога Генриху, ставшего позже его наследником. Но тот, сохранив в сердце последние увещания своего, одноимённого ему, отца, который умер и покоился в Гандерсгейме, до сих пор был ему (Оттону) верен, и не дал им на это согласия ²⁴¹. Император тотчас же узнал об этом, но терпеливо перенёс новость; вскоре, в городе Патерно ²⁴² он заболел; его внутренности покрылись язвами, которые мало-помалу лопались. Со светлым лицом и твёрдый в вере, будучи венцом Римской империи, 24 января ²⁴³ он ушёл из этого мира, оставив своих в безутешном горе, ибо в то время не было никого более щедрого и более милосердного во всём, чем он. Да помилует его тот, кто Альфа и Омега ²⁴⁴, воздав за малое великим, за временное – вечным.

50. (31.) Те, кто последними видели его живым, столь долго скрывали его смерть, пока через послов не собрали рассеянное повсюду войско. Затем печальная дружина, сопровождая тело любимого государя, 7 дней стойко сносила постоянные атаки врага; враги не давали ей покоя, пока она не добралась до города Вероны. Оттуда они пришли в Поллинг ²⁴⁵, двор Зигфрида ²⁴⁶, епископа Аугсбурга, где были встречены герцогом Генрихом, слёзы которого их вторично глубоко тронули. Давая большие обещания, он просил их, каждого в отдельности, избрать его своим государем и королём. Он принял тело императора и все императорские регалии, исключая лишь копьё, которое архиепископ Гериберт тайно отправил вперёд, [надеясь удержать] в своей власти. Однако, на краткое время взятый под стражу архиепископ, оставив там в качестве поручителя своего брата ²⁴⁷, получил разрешение удалиться, после чего тотчас же вернул священное копьё. Он, как и все, кто сопровождал тогда тело императора, исключая епископа Зигфрида, не сочувствовал герцогу; нисколько этого не скрывая, он прямо заявил, что с удовольствием примет того, к кому обратится большая и лучшая часть народа.

51. Герцог же, достигнув со своими людьми города Аугсбурга, приказал торжественно похоронить внутренности любимого государя, ранее весьма тщательно помещённые в 2 сосуда, в часовне святого епископа Ульриха, которую соорудил в его честь Лиудольф ²⁴⁸, епископ этой церкви, в южной части монастыря святой мученицы Афры. Во спасение души его он уступил 100 десятин земли из собственного имущества. Отпустив здесь с миром огромное число [сопровождавших], он понёс тело цезаря в свой город, называемый Нейбург ²⁴⁹. Позже, смиренно просимый своим тёзкой, Генрихом ²⁵⁰, сестру которого он взял в жёны ещё при жизни императора, герцог простился со всеми по отдельности и отправил тело к месту его назначения.

52. (32.) Между тем, знать Саксонии, узнав о преждевременной смерти своего государя, в глубокой печали собралась во Фрозе, королевском дворе, который держал тогда в качестве императорского лена граф Гунцелин ²⁵¹, для переговоров о положении государства. Здесь были: архиепископ Магдебургский Гизилер с подчинёнными ему епископами, герцог Бернгард, маркграфы Лиутар, Эккихард и Геро ²⁵² с лучшими лицами королевства. Когда граф Лиутар заметил, что Эккихард хочет возвыситься над ними, он вызвал на тайное совещание названного архиепископа и лучшую часть знати, и дал им совет до учредительного собрания в Верле ²⁵³ никого не избирать себе в короли и государи, ни сообща, ни по отдельности, и подтвердить это клятвой. Все, за исключением Эккихарда, одобрили и похвалили это предложение. Эккихард же, негодуя на то, что королевское достоинство, хоть на время, но отдаляется от него, взорвался: “О, граф Лиутар, - говорит, - что ты имеешь против меня?”. А тот ему: “А ты не замечаешь, что у тебя в телеге недостает четвертого колеса?” ²⁵⁴. Так избрание было прервано, и сбылось замечание древних, что отсрочка одной ночи иногда приводит к отсрочке одного года, и такое может продолжаться до конца жизни. Во времена названного цезаря славянами был сожжён монастырь в Хиллерслебене ²⁵⁵ и уведены монахини. В тот день были убиты многие из наших.

53. (33.) Действительно, слишком уклонившись от своей цели, я возвращаюсь к ней вновь, и вкратце изложу порядок императорских похорон. Когда тело прибыло в Кёльн, его сначала принял архиепископ этого города Гериберт. Затем оно было отнесено в монастыри: св. Северина – в понедельник после Вербного Воскресения ²⁵⁶; св. Панталеона – во вторник; св. Гереона – в среду. В день Воспоминания Святой Вечери его доставили в церковь Св. Петра; здесь, после того, как по церковному обычаю ввели кающихся и дали им отпущение, архиепископ даровал его также душе усопшего; а священники потребовали почтить его память, что смиренно и со слезами на глазах было исполнено народом. В пятницу тело опять было поднято и доставлено в Аахен в Святую Субботу. Наконец, в Светлое Воскресение ²⁵⁷ оно было захоронено посреди хора в церкви Святой Приснодевы Марии. Милость, проявленная им ко всем, выразилась в пламенных молитвах и громком плаче. Праздник Воскресения Господня, в который должны сообща радоваться люди и ангелы, не смогли справить с подобающим торжеством по причине усталости собравшихся, а также потому, что люди видели в случившемся наказание Божье за совершённые ими грехи. Пусть каждый, кто называет себя верящим в Бога, со слезами добивается милости для его души, ибо он всеми силами старался восстановить нашу церковь ²⁵⁸. Пусть он, всегда стремившийся пожалеть убогих, обретёт в земле вечно живых желаемое общение благочестивых и непреходящие блага Господни.

54. (34.) Большая часть знати, принимавшая участие в этих похоронах, обещала свою помощь в приобретении и упрочении королевской власти герцогу Герману ²⁵⁹, ложно утверждая, что Генрих к ней не способен по многим причинам. Лангобарды же, услышав о кончине императора, нимало не беспокоясь о будущем и не стремясь к выгодам достойного раскаянию, избрали себе королём Ардуина ²⁶⁰, более сведущего в искусстве разрушать, нежели править, что, благодаря Божьему суду, позже стало ясно и самим инициаторам этого дела. Но оставим это, чтобы позже рассказать о нём более подробно. Теперь же я хочу написать о том, кто благодаря милости Божьей и собственной доблести смирил всех, когда-либо поднявшихся против него, и заставил их, согнув шею, воздавать себе честь. 5-й по порядку, 2-й по имени, пусть будет он темой 5-й книги ²⁶¹.

55. (35.) Но, так как всё, что должно было быть вписано в рамки этого труда, я не смог разместить по порядку, то не стыжусь поэтому в последующем понемногу восполнить упущенное. Я радуюсь подобному разнообразию, подобно путнику, который, идя по правильному пути, меняет его когда или из-за трудности, когда по незнанию, на изогнутую изменчивость тропинок. А потому изложу оставшиеся недосказанными деяния Мешко, славного польского князя, о котором по большей части уже шла речь в предыдущих книгах. Он взял себе благородную супругу из Чехии, сестру господина Болеслава ²⁶², образ жизни которой вполне соответствовал её имени. Ведь по-славянски её звали Добрава, что в переводе на немецкий означает “Добрая”. Она, верная Христу, заметив, что муж её опутан различными языческими суевериями, стала, несмотря на ограниченность своего ума, усердно думать, как бы обратить его в свою веру. Она всячески старалась ему понравиться, не ради тройной страсти этого злого мира ²⁶³, но скорее ради славы будущего вознаграждения и чрезвычайно желанной всем верующим пользы.

56. Она сознательно поступала какое-то время плохо, чтобы позже иметь возможность постоянно поступать хорошо. Ведь когда в ближайшее заговенье, последовавшее за их свадьбой, она попыталась воздержанием от мяса и умерщвлением плоти воздать Богу угодную ему десятину, супруг ласковыми речами упросил её отказаться от этого намерения. Она же согласилась с этим ради того, чтобы в другой раз ей легче было заставить его себя выслушать. Одни говорят, что она лишь однажды вкушала мясо на заговенье, другие же – что трижды. Теперь ты знаешь, читатель, её грех; обрати теперь внимание на прекрасный плод её благочестивого желания. Ведь она так старалась ради обращения мужа и потому была услышана милостью своего Создателя, по бесконечной доброте которого гонитель его, наконец, образумился, и, вняв частым уговорам своей любимой супруги, изрыгнул яд врождённого неверия, смыв в святом крещении первородный грех ²⁶⁴. И тотчас же примеру своего главы и любимого государя последовала масса народа, до тех пор пребывавшая в невежестве; надев праздничные одежды, они были причислены к прочим последователям Христа. Иордан, их первый епископ ²⁶⁵, пролил много пота, пока усердно, словом и делом, не привлёк их к почитанию лозы Всевышнего. Тогда же названный муж и благородная женщина сочетались законным браком, и вся подвластная им челядь радовалась их браку во Христе. После этого добрая мать родила сына, совсем на неё не похожего и ставшего погибелью многих родительниц. Она назвала его именем своего брата – Болеславом. Ещё будучи в ней, он обнаружил свою скрытую злобу, буйствуя в её чреве ²⁶⁶, что будет мною показано в последующем.

57. (36.) После смерти его матери отец, вопреки церковным правилам, взял в жёны дочь маркграфа Дитриха ²⁶⁷, бывшую тогда монахиней монастыря Кальбе. Звали её Ода ²⁶⁸ и велик был её проступок. Ведь она презрела небесного жениха, предпочтя ему мужа-воина, что порицалось всеми церковными пастырями и, особенно, её епископом почтенным Хильдевардом ²⁶⁹. Однако, ради блага отечества и укрепления необходимого всем мира дело не дошло до разрыва, а напротив, было достигнуто спасительное примирение. Ведь ею всячески поощрялась служба Христу, множество пленных было возвращено на родину, оковы с побеждённых сняты, а тюрьмы для обвиняемых раскрыты. Бог, как я надеюсь, простит ей тяжесть совершённого преступления, увидев, сколь много в ней любезного ему благочестия. Но мы также читали, что тот напрасно старается понравиться Господу, кто полностью не отказался от предмета своего первоначального греха. Она родила мужу 3-х сыновей – Мешко, Святополка и … ²⁷⁰, с великим почётом живя там вплоть до его смерти, любимая теми людьми, с кем жила ²⁷¹, и полезная тем людям, от которых пришла ²⁷².

58. (37.) Но в 992 г. от воплощения Господня, 25 мая, в 10-й год правления Оттона III, этот князь, уже больной старик, отошёл из чужбины сей на небо, оставив своё государство разделённым на ряд уделов. Позже, однако, сын его Болеслав ²⁷³, изгнав мачеху и братьев, а также ослепив своих родичей Одило и Прибувоя, с лисьей хитростью опять объединил его. Но, начав править самовластно, он стал попирать человеческие и божеские законы. Так, женившись на дочери маркграфа Рикдага ²⁷⁴, он впоследствии отослал её назад. Затем, взяв в жёны венгерку, родившую ему сына по имени Бесприм ²⁷⁵, он точно так же прогнал и её. Третьей женой его стала Эмнильда, дочь почтенного господина Добромира, которая, будучи верной Христу, склонила неустойчивый дух своего мужа к добру, и чрезвычайно щедрой милостынею, а также постом, не прекращала один за другим смывать его грехи. Она родила ему 2-х сыновей – Мешко ²⁷⁶ и другого, которого отец назвал именем любимого своего господина ²⁷⁷; и 3-х дочерей, из которых одна стала аббатисой ²⁷⁸, вторая вышла замуж за графа Германа ²⁷⁹, а третья стала женой сына короля Владимира ²⁸⁰, о котором я расскажу позже.

59. (38.) С милости и поощрения названного императора, зять Генриха, герцога Баварского, Ваик, учредив в своём королевстве епископскую кафедру, принял корону и помазание ²⁸¹.

Не умолчу и о некоем чудесном явлении, появившемся в небе во время пребывания в Риме названного цезаря. Воины герцога Германа силой захватили луга монахов [церкви] св. Павла и, несмотря на их смиренные и частые просьбы, не желали удаляться. Тотчас же собрались грозовые тучи, засверкали молнии, демонстрируя гнев Божий. Далее последовал страшный гром, убил из их числа 4-х самых лучших, а остальных обратил в бегство, показав этим, что бедняки в этом мире не обойдены вниманием Христа. Ведь защитник их – милосердный Бог, награждающий достойных в соответствии с их заслугами, а гонителей их наказывающий, либо в этой жизни, что перенести легче, либо в последующей, что гораздо тяжелее.

60. Сестра этого цезаря, по имени Матильда, вышла замуж за пфальцграфа Эццо ²⁸², сына графа Германа. И это многим было не по нраву. Но, так как по закону исправить это было нельзя, её единственный брат спокойно отнёсся к этому, дав ей богатое приданое, дабы не унизить доставшуюся ей от знатных предков славу.

Во времена его, Конрад ²⁸³, превосходный герцог Швабии, брат его – граф Герберт ²⁸⁴, а также славный маркграф Ходо ²⁸⁵, были, к сожалению, настигнуты внезапной смертью. Зигфрид же, сын названного маркграфа, долго живший монахом в городе Ниенбурге, где покоится его отец, сбросил с себя капюшон, надев светское платье. Вызванный на синод в Партенополе ²⁸⁶ своим аббатом Эккихардом ²⁸⁷ и архиепископом Гизилером, он пришёл и, хотя и против воли, по приговору суда опять надел прежнее одеяние; но вскоре освободился 12 клятвами, по примеру некоего мужа, который подобным образом освободился в Риме прел лицом названного императора. Духовные отцы их имели против них все необходимые доказательства; но судьям, как я опасаюсь, продажным, суждено погибнуть безо всякой их вины.

61. (39.) Угодно мне также вспомнить о краткой жизни Франко ²⁸⁸, епископа Вормса. Сей юноша, отличаясь своей честностью, был по нраву цезарю-августу. Когда же, при более близком общении с ним, он увидел, что тот отлично разбирается в делах божественных, то, по смерти Хильдебальда ²⁸⁹, епископа названного города, сделал его преемником последнего. Он, правда, занимал эту должность всего один год, умер в Италии, и там же похоронен.

Мне бы очень хотелось, если только это возможно, чтобы память всех праведников благодаря никчемному творению моих рук расцвела бы в настоящем и будущем некоей приятной новостью, и чтобы все они, хоть и без всякой радости, но ради своего благочестия, вспомнили бы обо мне перед Всемогущим Богом. Ведь я сам вижу себя насквозь, хоть и менее, чем должен, и, совершенно не полагаясь на слабость моего тростникового жезла, я смиренно вверяю себя, грешника, их справедливому приговору

62. Император хотел также возвести в епископское достоинство своих капелланов – Герпо из Хальберштадта и Рако из Бремена ²⁹⁰. И вручил им, лежавшим в постели из-за тяжёлой болезни, пастырский жезл, но оба они умерли без епископского посвящения. Что можно сказать об этом, я не знаю, так как никогда ничего о таком не читал и не слышал. Один только всё знающий Бог и устраивает это, и может знать.

(40.) Оба они, хоть и были благочестивы, не могут быть причислены к епископам, наравне с другими, ибо не смогли получить посвящение. Рако же, как сам рассказывал, по приказу своего любимого господина, доставил из Гамбурга в Рим кости вышеупомянутого папы Бенедикта ²⁹¹. Ведь почтенный отец, то есть римский папа, и в изгнании усердный в службе Христовой, когда северная та сторона наслаждалась желанным миром, сказал: “Здесь должно упокоиться слабое моё тело. И после этого вся эта область будет предана языческому мечу и оставлена для заселения диким зверям; и до перенесения моего [на родину] не увидит местный житель прочного мира. Когда же я окажусь дома, то папским вмешательством надеюсь усмирить язычников”.

63. (41.) Во времена названного цезаря умерло много праведников, жизнь которых мне не известна, а потому я умолчу о них. В их числе была некая графиня, по имени Кристина, передавшая большую часть своего поместья в городе Штёбен ²⁹² св. Маврикию в Магдебурге. Когда она, живя во Христе, прошла быстрый бег своей жизни, то 8 марта, радуясь, прибыла в дом своего долгожданного жениха. Гизилеру, архиепископу Партенопольскому ²⁹³, в то время пребывавшему в Кведлинбурге, это стало известно следующим образом. Ему явился некий муж, говоря: “Знаешь ли ты, что всё небесное воинство готовится к прибытию верной Христу души и к достойному приёму такой невесты? Ведь она уже пришла получить награду в блаженной надежде на вечное пребывание здесь”. Проснувшись, он тотчас же поведал это Вальтарду, бывшему тогда священником. А тот, как только услышал, что почтенная женщина в ту же ночь, когда было это видение, ушла из этого мира, сейчас же сообщил об этом своему господину, сказав, что видение исполнилось. Она также, скрывая добрые дела в глубине своей души, была непохожа на современных ей женщин, большая часть которых непристойно и открыто выставляют на показ всем любителям те продажные прелести, которыми обладают. Несмотря на то, что мерзки Богу и являются позором мира, они безо всякого стыда являются так на глаза всего народа. Постыдно и чрезвычайно плачевно, что любой грешник и не думает скрываться, но дерзает открыто выступать ради осмеяния добра и подачи дурного примера.

64. (42.) В те же дни монахиня Матильда ²⁹⁴, дочь маркграфа Дитриха, вышла замуж за некоего славянина, которого звали Прибислав ²⁹⁵. Позже, схваченная несправедливым правителем Бранденбурга Болилиутом ²⁹⁶, она содержалась им под столь строгим арестом, что не могла ни Рождество Господне, ни прочие праздники ни постом соответствующим упреждать, ни с радостью праздничной справлять. Там она родила мальчика, которого в печали воспитала, а позже получила освобождение от столь тяжкого бедствия и аббатство в Магдебурге ²⁹⁷, хоть и была его недостойна. Перед тем, 28 декабря, муж её был убит братьями Угио и Уффико. Брат его, по имени Лиудольф, сложив с себя духовное звание и взяв ради мести оружие, принёс нашим много вреда. Позже, взятый в плен цезарем, он опять был восстановлен в своём прежнем состоянии.

65. (43.) Во времена названного цезаря жил в городе Партенополе ²⁹⁸ некий декан, по имени Гепо, человек весёлый и весьма полезный для монастыря и, особенно, для хора. Будучи уже стариком, он, переусердствовав в своих действиях, был внезапно поражён ударом и онемел. Однако, с помощью высшего целителя, он смог всё же отлично петь псалмы с братией; в остальном же – едва мог говорить шёпотом. В этом чудесном деле проявилась достойная похвалы милость Христова, доказавшая, что она в избытке придаёт силы тем людям, кто верно ему служит. Но, когда почтенный отец сделал исповедь и, застонав, признался, что он тяжко погрешил из-за того, что сбросил монашеское одеяние, братия приказала ему исправить это повторным в него облачением. Однако, вскоре после 5 января он умер и был похоронен в [церкви] св. Иоанна ²⁹⁹ рядом с прочими братьями, вместе с которыми он должен был бы жить, если бы это позволила человеческая слабость.

66. Страж этой же церкви Эккихард, по прозвищу “Рыжий” ³⁰⁰, искусный грамматик и в то же время учитель школы, рассматривая, однажды, большой церковный алтарь, украшенный золотом, драгоценными камнями и лучшим янтарём, захотел проверить, не отсутствует ли там что-нибудь, но тот неожиданно упал на него и придавил. Страдая от этой напасти, он передал все свои долго собираемые деньги священнику Вальтарду, для щедрой их раздачи, а сам через несколько дней, 4 сентября, испустил дух. Я ни в коей мере не обвиняю его; но знаю точно, что если кто-нибудь обидит св. Маврикия, он не избегнет последующей за этим суровой кары. Так, однажды, тёмной ночью, его сокровища, по наущению дьявола, решил украсть некий юноша; уже при входе начав дрожать, он собрался отказаться от этого намерения, как сам позже рассказывал. Но вдруг услышал некий голос, призвавший его смело продолжать начатое. Однако, схватив там корону, этот несчастный тотчас же был схвачен и наказан: ему, привязанному к колесу, перебили голени.

67. (44.) Да не укроется от тебя, читатель, стойкость брата моего Хусварда. К нему, спавшему тогда рядом со мною, по ночам часто подступал дьявол, лукавый наш искуситель, и, напрасно пытаясь лечь рядом с его местом, наконец, настойчиво просил его служить ему за получение награды. Но тот, человек благочестивый и не забывший обета, данного Господу, потребовал, чтобы дьявол сначала показал ему обещанную награду, а уж затем получит от него ответ. А тот на это сказал: “Точно так же вознагражу тебя, если ты согласишься со мной, как недавно обогатил своего слугу в западных краях”. Услышав такие речи, этот почтенный священник, как часто привык делать ранее, прогнал его знаком Святого Креста и грубой бранью; а когда он узнал, что в западных краях некий клирик из-за тяжести своего преступления повесился, то поведал всем нам и причину и следствие. Удивительно, что тот злодей отважился сделать подобное тогда, когда в Воскресение в спальню был внесён истинный Крест Христов. В том же году названный брат, как я надеюсь, победитель, покаявшись в своих грехах, 23 февраля, ушёл от опасностей жизни. Его, пребывающего в агонии и уже безмолвного, утешила мать его, по имени Берта, терпеливо перенеся двойное горе. Ведь на тот же день выпала годовщина со дня смерти другого её сына – Бево, лучшего рыцаря, которому ранее маркграф Эккихард выколол глаза.

68. (45.) Не умолчу и о видении брата нашего Маркварда. Он, как сам, вздыхая, сообщил мне, был приведён неким человеком на общее кладбище, где увидел ярко пылающую могилу. И проводник сказал ему: “Ты должен вскоре быть брошен в эту пылающую яму. И Рудольф должен последовать за тобой, если только он не стоит сейчас обращённый в доме Лиутгера” ³⁰¹. Ведь оба они были монахами в монастыре этого исповедника, который соорудил это место, носящее имя Хельмштедт, из собственного поместья во времена императора Карла Великого. Был он братом Хильдегрима ³⁰², епископа Шалонского и, в то же время, 1-го ректора святой Хальберштадтской церкви, которой управлял 47 лет, уйдя из жизни, когда правил император Людовик Благочестивый, в 827 г. от воплощения Господня. Лиудгер же был назначен цезарем Карлом 1-м пастырем Мюнстерской церкви; обустроив наилучшим образом свою парафию, он за собственный счёт соорудил место Верден ³⁰³, а в 808 г. от воплощения Господня получил награду небесную. После этого названный император прожил не более 5 лет, испустив дух 28 января ³⁰⁴, в 71-й год своей жизни, 47-й год управления королевством, и 14-й – империей. Названный же священник, в том же году, когда видел это, опять надел прежнее одеяние, принял послушание и вскоре после 14 апреля умер. То, что я рассказал о своих братьях, сказано мною не ради их изобличения, а скорее для того, чтобы мы были более осторожны и следовали бы добрым примерам.

69. (46.) Когда правил Оттон III, Альби, сын Гунцелина ³⁰⁵, был убит своим вассалом в некоем лесу из-за ничтожной причины. Его графство, вместе с леном, лежащим близ Мульды, получил архиепископ Гизилер. Его камерарий и мой духовный брат Гунтер, пользуясь милостью императора и верно ему служа, по смерти Додо ³⁰⁶, епископа Оснабрюкка, прибыл в Италию. Там его милостиво приняли и полностью выслушали. А на следующую ночь он увидел Христовых мучеников Криспина и Криспиниана ³⁰⁷, пришедших к нему и спросивших, не хочет ли он получить их епископство. Когда же он ответил им: “Если этого хочет Бог и вам угодно”, то был пронзён с их стороны двумя копьями. Тотчас же проснувшись, он обнаружил, что не в состоянии подняться самостоятельно. На следующий же день цезарь, узнав о его болезни, верно исполнил своё обещание. После этого, окрепнув, он вернулся домой и, приняв посвящение, терзаемый сильной болью, прожил ещё почти 4 года, а 24 ноября ³⁰⁸ сменил временную жизнь на вечную. Не знаю, что не понравилось в нём Богу или святым мученикам. Я видел сам и от остальных слышал, что он был муж справедливый и богобоязненный, кроткий и невинный; и те, у кого он теперь покоится, уверяют, что он пользуется большим расположением Бога, как это доказано многими знамениями. Я же точно знаю, что Бог никогда не наказывает виновного за одно и то же дважды ³⁰⁹.

70. (47.) Чтобы и от меня, читатель, ты узнал о почтении к названным мученикам, достаточно освещённом в книгах древних [авторов], я сообщу про один случай, который поведал мне брат мой Бруно, воспитанный в Новой Корвее и служащий её алтаря; он, в свою очередь, узнал о том из рассказа своих предшественников. Во времена названного аббата Лиудольфа ³¹⁰, человека во всех отношениях достойного памяти, жил некий юноша, бывший его духовным братом и обычным монахом. Он, исполняя вверенную ему тогда обязанность, по обыкновению носил с собой мощи вышеназванных мучеников, небрежно обращаясь с ними. В последовавшем вскоре наказании стало ясно, что он погрешил против мучеников Христовых. Ведь умер телесно тот, кто пренебрегал духовно служить святым Божьим. И, чтобы сообщить это названному аббату, вышедшему той ночью за ворота церкви, святые вышли ему навстречу. Как только тот увидел их, он, поражённый ужасом, застыл, сохраняя молчание. А те тотчас же сказали ему следующее: “Почему не спрашиваешь, отец, кто мы и ради какого дела сюда пришли?”. Когда же тот ответил им, что не смеет, тотчас же услышал их имена, причину [прихода] и узнал, что оскорбление их не осталось безнаказанным. А когда они удалились, аббат сообщил об этом своей братии, говоря: “Умер тот юноша, который был в нашей обители, из-за небрежного отношения к святым, которых носил с собой. О, горе мне, допустившему подобное!”. А вскоре после этого пришёл посыльный, подтвердив истинность его слов и сообщив, что тело юноши доставлено.

71. Почтенный же муж ни сам не пожелал выйти ему навстречу, ни братии не позволил встретить его по обычаю. Но, в гневе сказал мертвецу следующее: “Как ты осмелился небрежно носить с собой тех, кто пользуется великим почётом у Единорожденного Сына животворного Бога, рискнув прийти сюда после такого деяния без чьего-либо смиренного заступничества? Декан же, по мере сил извинявший умершего брата, такой от отца своего получил ответ: “Мой милый брат, ты знаешь, что служитель сей делал в твоё присутствие; то же, что он вытворял в твоё отсутствие, ты не ведаешь; я же лучше это оцениваю, ибо вижу его теперь в тяжких муках. И смиренно прошу только вмешательства наших патронов, чтобы через них мне стала известна божья милость: когда мне дозволено будет ему, грешнику, прощённому ими, отпустить грехи и дать причастие. Очень трудно идти против рожна ³¹¹, и людям тяжело добиться милости у разгневанного величия”. После этих слов благочестивый аббат босиком пришёл в часовню, своё особое убежище в тревожных делах, и, по обычаю, оплакав человеческую слабость в себе и других, просил Бога смилостивиться, вымолив таким образом прощение виновному. Тотчас же со многими изъявлениями благодарности поднявшись, он Божьей властью пред лицом всей братии простил умершему вину и дал ему церковное причастие и погребение.

72. (48.) Теперь, читатель, ты слышал о тяжком наказании за неуважение к святым; услышь же теперь о целительной силе постоянной любви. Некогда, во времена аббата Готшалка ³¹², жил некий монах, по имени Альфрик, страдавший сильной головной болью, удвоившейся то ли от подагры, то ли от червей. И вот, когда братия сторожила его, уже почти лишившегося чувств, случилось, что выйдя по одному, они оставили его одного. Тут же из отхожего места вылезли демоны, каждый с книгой в руках, напрасно пытаясь запугать тяжело больного чтением записанных там его деяний. Ведь тотчас появившийся славный Христов мученик Вит ³¹³ рукой обратил их в бегство и, стоя рядом с монахом, утешил его, поведал кто он, после чего благословил, велел ему подняться и поскорее передать следующее поручение названному аббату: “Смотри, не воспринимай впредь столь небрежно многие наши увещевания, чтобы в последующем не застонать в бесполезном рыдании. Ведь я истинно говорю тебе, что если и далее будешь мне непослушен, Бог отвернётся от тебя и ты ещё при жизни своей увидишь на своём месте другого господина”. То, что святой малыш предсказал через больного монаха, небрежный аббат позже ощутил на себе. Потому чрезвычайно полезно следовать совету добрых людей; сколь много тех, кто ради заслуг их счастливо причислены к сынам Божьим и знают Волю Его относительно будущего. А каждый безрассудный, кто не следует мудрому совету, увидит, чего он стоит сам по себе. Мы имеем много примеров о таких [советах], которые привели тех, кто им следовал к заслуженной славе, когда наступал их последний [час].

73. (49.) Архиепископ Гизилер был весьма ценим часто упоминаемым нами августом; это вызвало у маркграфа Эккихарда раздражение, сначала тайное, но постепенно ставшее открытым, особенно, когда он увидел, - к своей великой досаде, - что тот во всём ему предпочтён. Между тем, люди названного графа совершили кражу в селении под названием Гёршен ³¹⁴, что не осталось безнаказанным со стороны наших. Ведь, обвинённые перед лицом своих земляков, те были повешены, тогда как наши не сочли нужным сообщить об этом их господину, хотя этого требовал закон. Из-за этого гнев графа, ещё не угасший, возгорелся опять, и он дал своим воинам приказ с оружием [в руках] отомстить за это. Особо ценимый им Рамбальд, собрав большой отряд, окружил названное село и, захватив всех мужчин с тем добром, каким они владели, увёл с собой в свой город. Никто из них не был им освобождён, если не мог заплатить за себя большой выкуп. Когда наши пожаловались мне на это, я спросил их, как будет исправлено подобное злодеяние, но, услышав, что никакого исправления не будет, тяжело вздохнул. Если бы в этой провинции что-нибудь значил Закон Божий, светская власть так не безумствовала бы. Ведь я говорю настоящим и будущим, что этот случай не может устареть или быть справедливо решённым без епископского вмешательства. Каждый может, сколько угодно, молчать, но он не может отказать своему преемнику в поучительном совете; и если что-либо подобное случится в любом другом месте, оно может быть решено только благодаря церковной власти. Если бы согласна была воля епископов, как мы читаем в Деяниях Апостолов ³¹⁵, то не так бы окрепла дерзость несправедливых. Ведь когда кто-нибудь из их числа подвергается справедливой критике, другой, каким угодно образом, его защищает. И это не оправдание, но намного более худшая, беззаконная, и, в последующем вредящая ему же самому поддержка. А потому, пусть же вернутся к единодушию те, кто прочно верит в единого Бога, чтобы тем вернее они расстроили бы ядовитый заговор злодеев.

74. (50.) А теперь скажу несколько слов о моём духовном брате по имени Конрад; да не будет мною забыт тот, кто любил своих ближних согласно Божьему велению. Он был дядей архиепископа Геро ³¹⁶, и при исполнении тяжкой службы Христовой, насколько это возможно в человеке, одновременно сочетал в себе и волю, и деятельность. Ведь я часто слышал о нём, что после того, как он на людях заканчивал петь или читать, ему опять со старанием хотелось сделать это же вторично. Он всегда слушался более старших священников, и вместе с прочей братией постоянной любовью привлекал их к себе. Когда столь почтенное лицо стало известно цезарю, он вскоре полюбил его и приблизил к себе. Однако, не успев получить желаемый и обещанный ему августом сан, он был постигнут и унесён из этого мира внезапной смертью 28 августа. Родившись в Саксонии, он был погребён в Италии; в нём славный Партенополь ³¹⁷ оплакал своего духовного сына.

75. (51.) Каких славных людей видел я в этом городе ³¹⁸, достохвальной жизни которых, как велел бы мне долг, не подражаю и славе которых, после их освобождения от плоти, не следую! Горе мне, несчастному, незаслуженно соединённому в братстве со столь значительными людьми, но столь далёкому от их достойного образа жизни! Я уже почти мёртв в грехах своих, но надеюсь вновь обрести жизнь пред светлым Ликом Божьим благодаря их заслугам; ибо хоть и мало я сотворил на этом свете добра, всё же постоянно помнил об умерших. Моя воля иной раз бывает добра; но так как я не стараюсь подкрепить её надлежащими силами, от этого мало пользы. Постоянно обвиняю себя, но не исполняю должного покаяния. И потому я нуждаюсь во всякого рода улучшении, что не обращаюсь к Тому, кто выше всех достоин похвалы. Посмотри, читатель, на знатного господина, и ты увидишь во мне малого ростом человечка с обезображенной левой челюстью, ибо некогда на ней образовался до сих пор незаживающий нарыв. Нос, сломанный мною в детстве, придал мне смешной вид. Но я вовсе не жаловался бы на это, если бы обладал какими-нибудь внутренними достоинствами. Ведь я ничтожный, крайне вспыльчивый и несклонный к добру человек. Завистливый, осмеиваю других, хотя сам заслуживаю насмешки; никого, вопреки своему долгу, не щадящий, негодяй и лицемер, жадина и клеветник и, наконец, довершая эту заслуженную мною брань, скажу, что я хуже, чем это можно сказать или представить. Каждый не только шёпотом, но и открыто может говорить, что я грешник, и мне смиренно следует молить братию о критике. Многие люди достойны похвалы, и лишь немногое мешает причислить их к праведникам. А так как истинно, что людям очень многого недостаёт до настоящего совершенства, стоит ли говорить о ещё более худших? Всякая слава будет воспета в конце, а образ жизни смертных проверен огнём.