ТИТМАР ИЗ МЕРЗЕБУРГА

ХРОНИКА

CHRONICON

КНИГА ПЯТАЯ

1. (1.) Щедрое внимание милости Божьей, безвозмездно и сверх меры удовлетворяющей потребности людей, не ради наших заслуг, но как дар своего милосердия, побуждает сердца верящих в Бога с любовью хвалить Его и возносить Ему благодарность; меня же, глупого от природы и косноязычного, во всех отношениях небрежного и крайне ленивого, заставляет брать в этом пример с добрых людей. Ибо Бог велик, как свидетельствует Давид, и достохвален ¹; неизмерима мудрость Его, сотворившего всё из ничего ² и создавшего самого человека. А тот неблагодарный, кто до сих пор не оценил этих благодеяний, по справедливости именуется скотом, гниющим в собственном навозе. Но всякий, кто сохранил в своей памяти слово “Гноти саутон” ³, издревле изображённое над дверями Храма, и стремится исполнить всё, что должен сделать, словом и делом во имя Господа ⁴, как увещевает святой Павел, тот, принятый Богом-Отцом как сын, будет награждён дневным денарием ⁵, даже если придёт поздно. Размышляя об этом, я, поскольку не смог воздать достойной наградой Святой Троице и неразрывному Единству, смиренно молю о заступничестве святого Иоанна Крестителя, чтобы он сподобил душу мою и тело к этому.

2. С лёгким сердцем и лёгким пером попытаюсь теперь написать о тех временах, когда Бог обратил внимание на нашу церковь и удостоил снять с неё позорное пятно, а также изобразить благочестие герцога Генриха, благодаря Высшей Воле избранного королём. О нём, благодаря Божьему откровению, после смерти императора ⁶ так было сказано неким почтенным отцом: “Ты помнишь, брат, как пел народ: Бог не хочет, но герцог Генрих хочет править? ⁷ Теперь же Генрих должен по Божьей воле взять на себя заботу о королевстве”. Все, кто относился к духовенству или к светским людям, желали того или нет, возвели его, отдав предпочтение пред всеми его современниками, в короли. В немногих словах описав кто из наших краёв противился ему, я расскажу о дерзости врагов на западе, которые ни советом, ни мудростью, ни мужеством, ничего не смогли сделать вопреки Богу ⁸.

3. (2.) Герман ⁹, герцог Швабии и Эльзаса, человек богобоязненный и смиренный, подстрекаемый многими, кто пользовался его мягкостью, поднял оружие против Генриха. Дитрих ¹⁰ же, герцог Лотарингии, муж мудрый и опытный в военном деле, спокойно выжидал, чью сторону примет большая и лучшая часть народа. Между тем, мой дядя по отцу, о котором я уже упоминал прежде ¹¹, со своим дядей, Рикбертом ¹², у которого император отобрал графство, передав его Лиутгеру ¹³, рыцарю епископа Арнульфа ¹⁴, тайно пришли в Бамберг. Рикберт, верный данной им клятве ¹⁵, не присягал герцогу, но, обретя его милость и надежду на возвращение и увеличение лена ¹⁶, вместе с племянником Генрихом ¹⁷ пришёл ему на помощь. По совету (Лиутара) герцог отправил в город, под названием Верла, к своим кузинам – сёстрам Софье и Адельгейде ¹⁸, и ко всей знати королевства, которая там собралась, некоего рыцаря. Тот открыл всем собравшимся своё поручение, и обещал многие блага каждому, кто поможет его господину обрести королевскую власть. Тотчас же ему ответил единый глас огромной толпы: Генрих будет править с помощью Христа и по праву наследования; они добровольно готовы на всё, что только в их силах. И, подняв вверх правые руки, подтвердили это.

4. (3.) Эккихард со своими людьми, так как не присутствовал там, перенёс это с притворным терпением, ибо, как свидетельствует писание, всё, что содеяно многими, безнаказанно ¹⁹. А когда наступил вечер, и названные госпожи украсили во дворце кресла пурпурными покрывалами, а столы уставили обильными яствами, Эккихард, захватив город, пообедал там с герцогом Бернгардом и епископом Арнульфом ²⁰. Ведь перед падением сердце человека возносится, а славе предшествует смирение ²¹. Этим он сильно возмутил печальные души сестёр и многих других, бывших там, [вельмож]. И пробудилась против него ненависть, долго скрываемая, но быстро, к несчастью, угасшая. Ведь, когда названный маркграф, думавший преуспеть здесь, увидел, что всё пошло не так, как он надеялся, счёл за лучшее посетить западные земли, переговорив с герцогом Германом и прочей знатью о делах королевства и своей выгоде. Раскланявшись на следующий день со своими друзьями и осторожно отметив врагов, он вместе с епископом Бернвардом прибыл в Хильдесгейм, где был принят и почтён, как король.

5. Отправившись оттуда в Падерборн, он нашёл его ворота закрытыми; по приказу почтенного епископа Ратера ²² он был впущен сначала в церковь ради молитвы, а затем, войдя в дом, где обедал епископ, был им с любовью принят. Здесь тогда ему было сказано, что совещание в Дуйсбурге ²³, ради которого он сюда прибыл, не может состояться. Сверх того, он заметил, что епископу сильно не нравится его неподобающая затея. Из-за этого уйдя оттуда, он прибыл в Нортхейм, владение графа Зигфрида ²⁴, где был почтительно принят; там же его просили переночевать. Но госпожа графиня Аделинда ²⁵ по секрету сообщила ему, что Зигфрид и Бенно, сыновья её мужа, вместе с братьями Генрихом и Удо ²⁶ и прочими заговорщиками, сговорившись его убить, устроили ему засаду; и смиренно просила его, чтобы он или остался здесь до завтрашнего дня, или отправился по другой дороге. Граф с благодарностью принял такие речи, но ответил, что не хочет, и не может из-за них изменить намеченный путь. Тотчас же уйдя оттуда, он весь день заботливо не спускал глаз со своих людей, ибо был отличным воином, убеждая их не пугаться [неожиданного нападения]. Враг, тайно сидевший в засаде, издалека заметил это и, так как тогда [напасть] ему показалось невыгодным, помедлил и решил, [поднятием] правых рук, продолжить начатое следующей ночью.

6. (4.) Наконец, граф прибыл к месту своего назначения, под названием Пёльде ²⁷. Когда настал вечер, он поел и отправился спать в деревянную комнату с немногими людьми. Остальные же, которых было большинство, легли спать на ближайшей террасе. Когда они, крайне утомлённые, заснули, вражеский отряд атаковал неосторожных, застав врасплох; а графа, разбуженного громкими криками, заставил сейчас же вскочить с постели. Своими штанами и всем, чем только мог, он придал силы огню и разбил окна, не подумав, что, открывая проход, больше вредит себе, чем врагам, от которых надеялся защититься. Тут же перед дверями погиб рыцарь Герман, а также Адольф, снаружи спешивший на помощь господину, оба – сильные и верные до самой смерти. Сверх того, ранен был Эрминольд ²⁸, камерарий императора. Так что сражался теперь один Эккихард, муж, достойный славы и в мире, и на войне. Зигфрид, верно брошенным копьём, поразил его в затылок, заставив упасть на землю. Увидев его падение, все тотчас же с яростью бросились на него, отрезали голову и, что особенно печально, - ограбили тело. Случилось же это 30 апреля ²⁹. Наконец, совершив ужасное преступление, убийцы, весёлые и невредимые, вернулись домой. А те трусы, что находились на террасе, не попытались ни помочь как-нибудь своему попавшему в беду господину, ни отомстить его убийцам. Аббат же этого места, по имени Альфгер ³⁰, навестил тело и, с высшей покорностью, совершил над ним заупокойную службу.

7. (5.) Какова была причина, побудившая их осуществить подобное злодеяние, я не смог точно выяснить. Одни говорят, что его замыслил Генрих ³¹, ибо по наущению названного графа император как то наказал его розгами. Другие полагают, что они организовали это из-за того оскорбления сёстрам в Верле, о котором я говорил; ведь они охотно служили там сёстрам, и из-за пира и явленных им тогда угроз, затеяли это. Знаю только, что он (Эккихард) был украшением королевства, оплотом отечества, надеждой доверившихся ему, ужасом врагов, и был бы вообще идеальным человеком, если бы пожелал остаться в смирении. Ход его жизни было настолько похвален, что государь передал ему большую часть своих ленов в полную собственность! Мильценов, рождённых свободными, он стеснил игом рабства. Чешского князя Болеслава, носившего прозвище “Рыжий” ³², сделав своим вассалом, он ласками и угрозами приобрёл также верную дружбу другого (Болеслава) ³³. Над всей Тюрингией, согласно выбору всего народа, он получил герцогскую власть ³⁴. Он вполне мог рассчитывать на графов Востока ³⁵, за исключением немногих, и на всё королевство. И это всё привело его к столь плачевному концу.

8. Весть о случившемся быстро распространилась, заставив госпожу Сванхильду выйти навстречу [телу] и омрачив радость его сына Германа ³⁶. Ведь он по приказу отца с сильным отрядом осадил в Веймаре пожилого уже и весьма добродетельного графа Вильгельма, ради мести за то, что его сын ³⁷ убил Видукинда и Германа. Он клятвенно обязал заслуженного старца прийти к названному графу и исполнить всё, что тот потребовал бы от него. Узнав о внезапной смерти родителя, он вместе с матерью поспешил навстречу, принял с великой печалью тело отца и велел похоронить его в городе под названием Йена ³⁸. По истечении же 30 дней, госпожа Сванхильда с сыновьями вернулась в Мейсен.

9. (6.) Между тем, Болеслав, сын Мешко, бывший гораздо хуже отца, обрадовался смерти графа Эккихарда. Быстро собрав войско, он занял всю марку графа Геро ³⁹, лежащую по ту сторону Эльбы; отправив вперёд войско и захватив город Бауцен ⁴⁰ со всем ему принадлежащим, он тотчас же напал на город Стрелу ⁴¹, тайно пытаясь подкупить мейсенцев деньгами. Те, кто всегда рад переменам, узнав в один из дней, что большая часть гарнизона ушла для приобретения корма лошадям, атаковали во главе с Гунцелином Кукенбургским ⁴² ворота, обращённые на восток, в той их части, которую населяли союзники, по-славянски называемые “витхазен” ⁴³. Убив сначала Бецеко, вассала графа Германа, все они, с оружием в руках, собрались у его комнаты и, бросая в окно огромные камни, криками требовали выдать им на расправу коменданта города, носившего имя Оцер. Однако, рыцарь Титмар из спальни, единственного укрепления, сказал: “Почему вы так поступили? Какое безумие настолько смутило вас, что вы, забыв благодеяния графа Эккихарда и то, что сами же пригласили его ⁴⁴, теперь поднялись на погибель сыну? Если вы пожелаете сообщить кому-нибудь из нас, тайно или открыто, причину столь великого преступления, я обещаю угодное вам исправление свершённого, а также гарантии вашей будущей безопасности со стороны моего господина и нас всех, какие вам будут угодны. Того же, кого вы немилосердно требуете от нас выдать вам на смерть, пока мы живы, вы не получите. Нас мало. Но знайте, что мы или вместе умрём, или вместе невредимыми уйдём из этого города”. Тогда те, услышав такие речи, посовещались и, дав им разрешение уйти, пригласили через послов князя Болеслава, и, открыв ворота, встретили его. И исполнилось то, что написано: “Радуются, творя зло, и ликуют в делах дурных” ⁴⁵, а также: “Начала их, как мёд, дела же – будто полынь” ⁴⁶.

10. Болеслав, гордый этим успехом, занял все пределы этой страны вплоть до реки Эльстер, и укрепил своими гарнизонами. Единодушно собравшимся для отражения его нашим, этот хитрец выслал навстречу посла, который уверил, что тот затеял это по воле и с разрешения герцога Генриха; что он ни в чём не повредит жителям и, что если только тот пользуется властью в королевстве, он во всём согласится с его волей; если же нет, он охотно выполнит всё, что им будет угодно. Наши, услышав это, поверили блестящим словам ⁴⁷, и, к стыду своему, придя к нему, как к господину, сменили свою природную честь на унижение и незаконное рабство. Недостойны никакого сравнения предки наши и современники! Когда жив был славный Ходо ⁴⁸, отец его (Болеслава) Мешко никогда не осмеливался входить в шубе в дом, если знал, что тот находится в нём, или сидеть, когда тот вставал. Пусть Бог простит императора ⁴⁹, который, сделав данника господином, настолько возвысил его, что тот, забыв обычаи своего отца, осмелился постепенно низвести в подчинение тех, кто всегда стоял над ним, и, прельстив перебежчиков дешёвой подачкой, использовать их для причинения вреда рабам и свободным.

11. (7.) Другой же Болеслав, князь Чехии, по прозвищу “Рыжий”, творец великого беззакония, несколько смягчив уже свой старый нрав, пришёл на помощь герцогу Генриху. А тот в начале месяца июня, со знатью Баварии и Восточной Франконии прибыл в Вормс, чтобы переправиться здесь через Рейн и принять в Майнце [королевское] посвящение. Этому пытался помешать герцог Герман, закрыв туда все пути; весьма кстати пришёлся разлив Рейна. Тогда герцог Генрих, посоветовавшись со приближёнными о своих делах, сделал вид, что отчаялся и собирается вернуться в Баварию, а сам прибыл в город Лорш ⁵⁰, где покоится святой Назарий. Оттуда быстрым ходом поспешив к Майнцу, он безопасно переправился через Рейн. Здесь, избранный 6 июня ⁵¹ королём всеми преданными ему людьми, он, получив от Виллигиза, архиепископа этого города, при помощи подчинённых тому [епископов], королевское помазание, был коронован; а все присутствующие возблагодарили Бога. Франкская и мозельская ⁵² знать, присягнув королю, заслужила его милость.

12. Приняв всех, отовсюду явившихся сюда, в армию, новый король, опять перейдя через разлившийся Рейн, решил через преданную ему Восточную Франконию вторгнуться в Швабию и опустошением этой земли отвратить сопротивлявшегося ему Германа от его намерений. Герцог же, услышав, что [земля] его разграблена королём, ещё не желая смиряться, восстал, к сожалению, против государя и короля и, вместе с зятем своим Конрадом ⁵³, с вооружённым войском напал на столицу своего герцогства – Аргентину, которую называют ещё Страсбургом, так как епископ этого города Вицелин ⁵⁴ отважился оказать ему сопротивление; взойдя на стены, он ничего не оставил побеждённым. Но проклятая толпа алеманнов, наиболее склонная к грабежу, без ведома герцога и без всякого страха вступила в соборную церковь св. Матери Божьей, разграбила все её богатства, и, - что было величайшим преступлением, - предала пламени сей храм Божий. Если бы в самом деле они были счастливы, то, напуганные бедствием первого вторжения, никогда бы не отважились на большее нападение. Ведь, когда рыцари епископа, побуждаемые Рейнвардом, слабо отражали атаку, большая толпа врагов, бросившись на них, погибла, пронзённая собственными копьями и жалким образом, по Божьему наказанию, окончила свою жизнь. Безутешный в своём горе Герман всё же отступил, оставив это не отомщённым, ибо большое число защищало [виновных].

13. (8.) До короля, пребывавшего на Рождество святого Иоанна Крестителя ⁵⁵ у острове Рейхенау, быстро дошёл слух, как оказалось, ложный, что герцог Герман идёт окончить ссору сражением; это заставило его отступить оттуда и ожидать прихода герцога для решительной битвы на зелёных и широких лугах. Отпраздновав там праздник апостолов ⁵⁶ и долго ожидая сражения, он достоверно узнал, что герцог не хочет и не может оставить свои замыслы. Его дурные приверженцы дали совет, что, мол, потерю Аргентины ему заменит Констанц. Ведь епископ этого города, по имени Ламберт ⁵⁷, вместе с пастырем Хура Ульрихом ⁵⁸, поддерживал Германа, не столько искренно, сколько из-за соседства своего города. Но король, побуждаемый страхом Божьим и уверенный в успехе, разрушил их нечистые замыслы и, обойдя опустошением владения герцога, побеждённый, наконец, криком бедняков, решил вернуться во Франконию.

14. И вот, граф Генрих ⁵⁹, сын Бертольда и моей тётки, до сих пор верный помощник короля в приобретении королевского венца, заметив, что отношение к нему его господина изменилось, через лучших мужей его войска потребовал дать ему давно и крепко обещанное ему Баварское герцогство. Король им на это дал такой ответ: “Разве вы не знаете, что это невозможно сделать в этом походе; что баварцы с давних пор имеют право свободно выбирать себе герцога ⁶⁰, и не годится столь внезапно их оскорблять и ломать без их согласия древнее конституционное право. Если он подождёт, пока я сам приду в эту страну, то с общего согласия их знати и по её воле я удовлетворю его просьбу”. Когда Генрих узнал об этом от послов, он, отчаявшись получить обещанный дар, постепенно стал удаляться от близости с королём. Тем не менее, он сопровождал короля, отправившегося из Швабии во Франконию, а затем – в Тюрингию.

(9.) Здесь навстречу прибывшему государю вышел Вильгельм ⁶¹, в то время самый сильный среди тюрингов, с великой радостью его встретил и присягнул королю. Тогда же названным графом и знатью этой области он был провозглашён государем, и, по просьбе всего народа, простил им “свиную дань” ⁶².

15. Придя оттуда в Мерзебург ⁶³, он был встречен аббатом Хеймо ⁶⁴ и своим верным графом Эзико, который мужественно защищал этот город, а также Алльштедт и Дорнбург ⁶⁵, вплоть до прибытия желанного государя, хотя Эккихард, пока был жив, сильно негодовал из-за этого. Здесь собрались архиепископы Лиавицо Бременский и Гизилер Магдебургский, прочие их братья по чину: Ратер Падернборнский, Бернвард Хильдесгеймский, Арнульф Хальберштадтский, Рамвард Минденский, Эйд Мейсенский, Бернхар Верденский, Гуго из Цейца; также герцоги Бернгард и Болеслав ⁶⁶, с маркграфами Лиутаром и Геро и пфальцграфом Фридрихом ⁶⁷; и много других епископов и графов, имена которых было бы долго перечислять по отдельности. Все они встретили короля со смиренной преданностью.

16. На следующий день, то есть 25 июля, герцог Бернгард с согласия всех, стоя возле короля, открыл ему волю всего собравшегося народа, объявив о всеобщих потребностях и, особенно, о потребности в законах, и постарался узнать, что он в своём милосердии желает обещать им на словах и исполнить на деле.

На это требование король ответил так:

“Я пока ещё не в состоянии воздать достойную благодарность во-первых, Богу, во-вторых, всем вам. А потому открою вам тайное моё желание, которое с помощью Христовой, с успехом, ради вас всех желаю исполнить. Мне хорошо известно, как верно всегда и везде вы старались оказывать послушание и поддержку своим королям. Тем более следует поэтому наилучшим образом оказывать вам честь во всех отношениях, ценить и беречь вас для пользы королевства и нашего блага. И чтобы уверить вас в этом, я, как вам угодно, без ущерба для чести королевства, утверждаю, что явился сюда, почтённый королевским достоинством, не вопреки вашей воле и желанию, но скорее с вашего согласия и по вашему приглашению. Я предпочитаю, следовательно, закон ваш ни в чём не нарушать, но, пока буду жив, милостиво во всём соблюдать и, насколько смогу, склонять душу к вашим справедливым желаниям”.

17. Так сказал король, и глас единый поднялся

Тотчас от стоявшего рядом народа, который ликуя,

Хвалу и благодарность воздавал королю за столь щедрую милость.

Итак, герцог Бернгард, взяв в руки священное копьё, от имени всех вручил его вместе с заботой о королевстве королю ⁶⁸.

Опять поднялся глас, и гимны хвалебные спеты

Отовсюду, Христу, за столь добрые эти дары.

Сверх того, слёзы радости были пролиты ради милости сердечной,

Радуйся же, славный Мерзебург, и поздравляй вместе с ними,

Воздай Христу хвалу достойную под этим небом.

Почтительно хвали, говорю я, то солнце и тот день, когда был избран он, кто после этого постоянно стремился возвысить тебя, отверженного, и вернуть тебе прежний статус. Да будет благословен Бог, который возвышает тех, кто его почитает и сердечно любит, к ужасу и позору людей порочных. Пришёл конец твоей печали, ибо повеял на тебя спасительный южный бриз приветливым дуновеньем. Ты не будешь более в рабстве, о Сион, ибо будешь восстановлен, чтобы править свободно. Но пойдём далее.

18. (10.) Все, кто служил прежнему императору, за исключением лишь Лиутгера ⁶⁹, присягнув королю, клятвенно обещали ему свою верную помощь. Болеслав же, пытаясь приобрести город Мейсен за какие угодно деньги, не смог от короля этого добиться, ибо это дело было не в интересах королевства; он едва упросил, чтобы Мейсен был передан брату его ⁷⁰ Гунцелину, с передачей ему областей Лужичей и Мильценов ⁷¹. Двоюродный брат мой Генрих ⁷², весьма его уважая, охотно и по приятельски, насколько мог, ему помогал. Когда тот, с разрешения короля и с большими дарами уходил, он сопровождал его; им же был замечен идущий навстречу вооружённый отряд, напавший на них без ведома и указания короля, чему Бог свидетель. Желая выяснить причину столь большого смятения и устранить её, дабы не допустить ещё большего ущерба, он едва уцелел и лишь с трудом, взломав внешние ворота, смог увести своих спутников. Из сопровождавших его рыцарей одни были ограблены сомкнувшейся толпой, другие же – тяжело раненые – избежали смерти с помощью герцога Бернгарда. Они ведь с оружием вошли в королевскую курию и, получив приказ выйти из неё, не пожелали это исполнить; так что из-за вины своей заслуженно испытали эту напасть. Болеслав же испытал тяжкое горе, и, полагая, что всё это было сделано с коварным умыслом, поставил его в вину королю. Итак, попрощавшись с Генрихом, он обещал ему свою надёжную помощь, если тот когда-нибудь будет в ней нуждаться, и тотчас же вернулся на родину. Добравшись до города Стрела, он сейчас же сжёг его, уведя с собой большое количество местных жителей и отправив нескольких гонцов, стараясь как только можно вредить королю. Вскоре это дошло до королевских ушей, и тот просил своих вассалов разведать тайные козни славян и, если это возможно, попытаться схватить разведчиков (Болеслава).

19. (11.) Итак, приведя в порядок все дела, как того требовали обстоятельства, он собрался посетить королевство Лотарингию ⁷³. Прибыв в город под названием Новая Корбея, чьё имя взято, без сомнения, от франко-латинской Корбеи ⁷⁴, где покоится ребёнок и мученик святой Вит, навстречу ему вышла его супруга славная Кунигунда. Там же оба они со всевозможным почётом были приняты почтенным аббатом Титмаром ⁷⁵; получив духовные и светские почести, в весёлом настроении, они отправились в Падерборн. На следующий день, в который в миру торжественно справляли мученичество блаженного Лаврентия ⁷⁶, со смирением получили от архиепископа Виллигиза: госпожа Кунигунда – посвящение и корону, а София, сестра императора, уже поставленная королём в аббатисы, рукоположение в сан ⁷⁷. В результате возникла всеобщая радость, которая, к сожалению, была испорчена ненасытной жадностью баварцев. Ведь они, у себя дома всегда довольствуясь малым, на чужбине же ненасытные, силой забрали урожай у окрестных жителей, побив их самих, выступивших на защиту, чем вызвали тяжелейшее сражение. Выступили доместики короля; чуть раньше пришли местные жители с чужаками, соединившись с ними. Произошло ожесточённое сражение, в результате которого побеждённые баварцы бежали на королевский двор. Там, раненый копьём, пал Генрих, брат канцлера Эйльберта ⁷⁸, который постоянно служил королю за столом. Поэтому, ранее не участвовавшие в битве саксы, собравшись, также напали на (баварцев), и, если бы герцог Бернгард с более сильным отрядом не ворвался в середину, с обеих сторон пало бы несметное количество воинов. После же этого были наказаны все виновники столь великого преступления, кого только смогли найти. А грусть епископа позже была смягчена тем, что король передал ему Бёкенфёрде ⁷⁹.

20. (12.) Король же, отправившись оттуда прямым путём в Дуйсбург, довольно долго ждал здесь лотарингцев. Первыми прибывшие сюда епископы Льежский ⁸⁰ и Камбрейский ⁸¹ ожидали долго медлившего архиепископа Кёльнского. Кто-то верил, что он, содержавшийся какое-то время под арестом, о чём я уже говорил выше ⁸², был этим глубоко оскорблён; сам же он делал вид, что из-за того так поздно пришёл к королевской милости, что король решил предпочесть ему при принятии помазания Майнцского [епископа]. Итак, братья по должности, то есть епископы, одновременно избрав короля и принеся ему клятву верности, сопровождали его вплоть до Ахена. Здесь на рождество Св. Марии ⁸³ он был признан королём лотарингской знатью и, по обычаю своих предшественников, возведён на королевский трон под возгласы одобрения. Оттуда он решил опять посетить Франконию и провести там наступающие зимние холода, чтобы, как только придёт весна, силой заставить подчиниться герцога Германа, единственного, кто ещё оказывал ему сопротивление в заальпийских землях. Сильно напуганный постигшим его в Аргентине Божьим наказанием, не имеющий более возможности защищать терпящий из-за него страдания народ, он через верных посредников просил у короля милости для себя и своих друзей ⁸⁴.

21. (13.) Но, прежде чем это было им решено, алеманны совершили некое деяние, которое не должно ускользнуть от нашего внимания. Герхард ⁸⁵, граф Эльзаса, получив от короля некое графство названного герцога, возвращаясь домой, разбил лагерь возле одного города. Горожане, с трудом добившись от него перемирия на одну ночь, коварно вышли, будто для переговоров, но в действительности ради разведки. Один из них, уже ранее часто доказывавший свою ловкость и быстроту, подошёл ближе и, оглядевшись, схватил копьё со знаменем, воткнутое перед палаткой графа, которое тот получил от короля, как символ герцогского лена; после чего, вместе с ним, невредимый вступил в город, напрасно преследуемый остальными. В городе тотчас же поднялось сильное ликование, ворота закрылись, а граф, как лишившийся достоинства, осмеян. Поначалу он пытался вернуть его (копьё) заманчивыми обещаниями, но напрасно: на все свои предложения он получал отказ; в печали он ушёл, потеряв и лен, и воинский знак.

(14.) Другой, очень укреплённый город, под названием Брейзах, защищали два епископа – Аргентины и Базеля ⁸⁶; их рыцари имели обыкновение ежедневно, вооружённые, уходить ради приобретения корма для коней. Друзья герцога, ловко узнав об этом, в то время, как те потихоньку ушли, в таком же одеянии и с навьюченными конями, распевая песни, подошли к городу и, принятые за своих, были впущены его защитниками. Сбросив тюки и громко крича, они показали, что они – враги, после чего всё разграбили; епископы же едва спаслись.

22. После этого герцог Герман, сын дяди моей матери ⁸⁷, в благочестивом раскаянии, как я говорил ранее, 1 октября смиренно предстал перед королём в Брухзале. Добившись его милости, он, получив удовлетворение в лене и всех справедливых желаниях, стал его рыцарем и верным другом. Исключение составила лишь потеря Аргентины: по приказу и совету короля она изымалась из его владений. Он также должен был восстановить аббатство, расположенное в этом городе ⁸⁸. Уладив это дело, король отправился в Баварию, чтобы своим приходом и всевозможной любовью показать баварцам, что любит их больше, чем всех остальных. Когда он пришёл в Регенсбург, Гебхард, славный епископ этого города, встретил его вместе с ликующими духовенством и всем народом, а когда (король) справлял праздник святого Мартина ⁸⁹, оказал ему всевозможный почёт.

23. (15.) Между тем Болеслав, князь Чехии, поскольку власть соправителей и наследников всегда вызывает страх ⁹⁰, оскопил брата Яромира и пытался удушить в бане младшего Ульриха, после чего изгнал вместе с их матерью ⁹¹ из отечества. Правя один, как достойный кары василиск ⁹², он стал сверх меры притеснять народ. Тот, не имея возможности долее терпеть тяжесть подобного преступления, тайно призвал из Польши Владивоя ⁹³, чьё имя переводится, как “власть войска”, ядовитого аспида, обходившегося со своими, невзирая на законы, и, низложив того василиска, то есть Болеслава, поставил его на место последнего, единодушно избрав по причине родственных связей и благочестия. О нём я скажу одну невероятную вещь, которой не следует подражать никому из христиан, а именно: он и часу не мог провести без выпивки. А Болеслав, бежав к маркграфу Генриху ⁹⁴, который тогда был к нему ближе всех, ибо только один путь для бегства ему был открыт, был им схвачен из-за какоё-то прошлой обиды. Потом, правда, так как он пришёл как гость, он был выпущен и, поскольку любил жизнь, отправился к одноимённому с ним сыну своей тётки ⁹⁵, равному ему в преступлениях, но неравному в талантах. Тот же (т.е. Владивой) ⁹⁶, пользуясь отличным советом, отправился к королю, всё ещё пребывавшему в Регенсбурге; смиренно подчинившись и обещая верность, он признал его своим господином и всё, что просил у него в лен, получил; испытав приветливое обхождение во всём, он с добрым миром вернулся домой.

24. (16.) Пока всё это происходило, Ардуин, о котором я говорил выше ⁹⁷, весьма озабоченный успехами и прибытием короля Генриха, укрепил бдительной стражей все входы в Ломбардию, которые окрестными жителями называются “клаузы” ⁹⁸. Он, как я уже говорил выше, не переставал обращаться с теми, кто словом и делом способствовал его избранию, так, как они того заслужили. Так, одного из них, епископа Бриксенского ⁹⁹, который сказал ему что-то неприятное, он схватил за волосы и бросил на пол, как волопаса, показав всем свой неукротимый гнев. Но что я пытаюсь описать отдельные его пороки, когда и в государстве, и в народе известно, какая масса враждебности толкнула его на выполнение этого? Потому-то некоторые подчинённые ему князья, раскаялись в своём поведении, и, через послов и письма, просили короля Генриха прийти и защитить их; или, если он занят другими делами, прислать для этого своих князей. Ради содействия их нуждам королём был отправлен Отто ¹⁰⁰, герцог Каринтии и граф Вероны, вместе с Отто ¹⁰¹, сыном графа Герберта и Эрнстом ¹⁰², сыном маркграфа Леопольда, а также другие в малом количестве, ибо надеялись на сильную помощь, обещанную итальянцами.

25. Коротко расскажу о том, кто же такой этот герцог Отто, ибо выше я умолчал о нём. Итак, он был сыном герцога Конрада ¹⁰³ и Лиутгарды, дочери Оттона Великого, тот, кто строгостью характера и справедливостью поступков украсил свой род. Когда же после смерти цезаря, по праву родства и возраста и из-за зрелости его достоинств, Генрих, тогда ещё герцог, избрал его королём, он смиренно отказался от столь тяжкого бремени и, сначала через посредников, а затем лично предпочёл его себе, как более для этого пригодного, и всегда верно служил ему. Ардуин, расположившийся в центре и обозревавший всё зорким глазом, узнав, что он пришёл от короля и что на помощь к нему прибыл архиепископ Равенны Фридрих ¹⁰⁴ с маркграфом Тедальдом ¹⁰⁵ и прочими верными королю людьми, с большим количеством воинов пришёл в Верону, чтобы разъединить их, и штурмом захватил перевалы, до сих пор удерживаемые епископом этого города ¹⁰⁶. Услышав же, что тевтонцы расположились лагерем на Тридентской равнине, он поспешил туда, но не найдя их, опять быстро вернулся в окрестности Вероны.

26. Когда он справлял праздник Рождества Господня ¹⁰⁷ в некоем замке, герцог Отто, узнав обо всех его действиях, отправил к нему послов, которые потребовали либо дать им свободный проход, либо принять как гостей. На эти просьбы Ардуин, имея в душе хитрый план, ответил так: “Переночуйте здесь, а завтра, по совету моих друзей, я уведомлю вас о своём решении и отпущу”. Сам же, пока наши послы ничего не знали, всю ночь обходил по отдельности своих воинов, расположенных в лагере, призывая их укреплять дух и готовить оружие для того, чтобы вступить утром в сражение с тевтонцами. Как только взошла заря следующего дня, послы герцога пришли к королю за ответом; узнав, что лангобарды собираются решить дело сражением, они спросили его, что это значит; а тот им ответил, что битва против герцога решена и дал приказ удалиться. Ардуин с войском шёл за ними следом, пока не добрался, уже к полудню, до Венгерской горы ¹⁰⁸, где герцог со своими ожидал послов. Он нашёл своих врагов вполне готовыми к сопротивлению, хотя они и были повсюду рассеяны из-за необходимости добывать фураж и вести охрану дорог. Итак, оба сильных отряда в яростном натиске сошлись в битве, и, если бы не бегство Оттона, брата епископа Гебхарда ¹⁰⁹, которое спутало и расстроило войско тевтонцев, численностью неравное врагу, немцы ощутили бы себя победителями врага-лангобарда. Только тогда, по большей части павшие духом, они, к несчастью, были разбиты и лишены победных лавров, но не без тяжёлых потерь со стороны Ардуина.

27. (17.) Между тем, когда король покинул Баварию и справлял во Франкфурте Рождество Господне ¹¹⁰, к нему прибыло множество посольств. Сначала все послы были любезно выслушаны, а затем щедро одарены, после чего в весёлом расположении духа вернулись домой. Там же королю смиренно прислуживал герцог Герман, а король обходился с ним, как и подобало с такой особой, весьма любезно. Уйдя оттуда, король посетил Мозельгау; придя в Диденгофен ¹¹¹, он держал там генеральное совещание с окрестными жителями. А когда король любезно пожелал дать здесь правосудие всем, кто испытывал в чём-либо нужду, Герман и Дитрих ¹¹², герцоги лишь по имени, но не по делам, попытались ему в этом помешать, но напрасно. Тотчас же заметив это, они заслуженно подчинились воле творца правосудия. Ведь король, по настоятельному требованию всего народа, разрушил некий герцогский замок, называемый Морсберг ¹¹³, строго приказав никогда его не восстанавливать.

28. Быстро завершив все эти дела, король направил путь в Ахен, чтобы с величайшим почтением отметить там годовщину ¹¹⁴ господина и предшественника своего цезаря и в согласии встретиться с лотарингцами. И, хотя в пути его сильно задержала присущая ему от рождения слабость, всё же неизмеримая милость Христова придала ему силы для выполнения справедливого желания. Придя затем в Маастрихт ради любви к св. епископу Сервацию ¹¹⁵, он узнал о поражении наших в сражении. И так как всё, что нельзя изменить, переносится легче с покорностью ¹¹⁶, он воспринял весть о несчастье хоть и тяжело, но благоразумно. Придя оттуда в Льеж ради приобретения покровительства Христова воина Ламберта ¹¹⁷, он страдал какое-то время болями в животе, но был исцелён благодаря вмешательству названного мученика. Вернувшись затем в Ахен, он почтительно справил там Сретенье Господне ¹¹⁸. Заехав оттуда в Нимвеген, он пребывал там в течение Великого поста довольно долго ¹¹⁹, ища прежде Царствия Божьего и Его правды ¹²⁰, а позже стремясь удовлетворить нужды человеческой слабости.

29. (18.) Когда, между тем, умер князь Владивой, чехи, побуждаемые раскаянием, призвали обратно названных выше братьев, изгнанных вместе с матерью ¹²¹. Болеслав, правитель Польши, собрав отовсюду войско, вторгся [в Чехию] и, вторично изгнав их, возвёл своего изгнанного тёзку в прежнее его достоинство; а сам вернулся домой, глубоко скрывая свои коварные замыслы. Ведь он, зная, что двоюродный брат его жестоко отомстит инициаторам своего изгнания, надеялся при удобном случае самому занять этот пост. Что и случилось. Ведь, когда Болеслав Чешский заметил преданность своего народа проклятому обычаю ¹²², он с большим спокойствием усилил своё нечестие ради разрыва мирного соглашения, клятвенно им утверждённого; собрав в каком-то доме перед собой всех лучших людей, муж кровожадный и коварный ¹²³, недостойный прожить остаток отпущенных ему дней, сначала собственной рукой поразил мечом в голову своего зятя, а затем, вместе с сообщниками своей злобы, перебил и прочих безоружных; и это в Великий пост!

30. Оставшийся народ ¹²⁴, сильно напуганный этим, тайком отправил к Болеславу Польскому послов, которые объявили ему о тяжести совершённого преступления и просили его избавить их от страха перед будущим. Он, охотно это выслушав, тотчас же потребовал, чтобы тот с немногими людьми пришёл к нему в некий замок ¹²⁵ для переговоров с глазу на глаз о делах, касающихся их общей выгоды. Младший Болеслав, тотчас же дав согласие на это, прибыл в условленное место и сначала был им с любовью принят; но на следующую ночь ему выкололи глаза, чтобы он никогда больше не мог совершать такое над своими или не мог там более править. Он был задержан вассалами [Болеслава] и отправлен в долгое изгнание. На следующий же день (Болеслав Польский), тотчас же поспешив в Прагу, был введён [в неё] жителями, которые всегда радуются новой власти, и единодушно объявлен государем. А вслед за усилением там светской власти, сверх меры возросла неуступчивость необузданного ума. Обрати внимание, читатель, на ту истину, что тот, чья душа при успехе слишком возносится, при неудачах бывает унижен куда более; это не свойственно мудрецу, как свидетельствует писание.

31. (19.) Король, по слухам узнав обо всём этом, перенёс [весть] с достойной величия покорностью духа, приписывая все неудачи, происходящие в королевстве в его время, своим грехам. Выполняя то, что ему казалось тогда наиболее подходящим, он, опустив всё, что случилось с (чехами), отправил к Болеславу послов, уведомляя его, что если он желает получить недавно занятую им землю с его милости, как того требует старинный обычай, и во всём ему верно служить, он выполнит его желание, если же нет, он с оружием выступит против него. Однако, Болеслав, недостойно приняв это справедливое и искусно составленное посольство, по праву заслужил будущую месть. По окончании поста в заговенье, о котором я говорил, король достойным образом, по обычаю своих предшественников, справил в Кведлинбурге праздник Пасхи ¹²⁶. Там он, игнорируя дерзость Болеслава и требования Генриха ¹²⁷, веселился со своими друзьями, как и подобало в столь великий праздник. Там же он наградил королевскими подарками вернувшихся из неудачного похода ¹²⁸ герцога Отто и Эрнста, по отечески утешив их. Он также милостиво принял послов редариев и тех, что называются лютичами, и, сладостью подарков и любезностью обещаний, их, до сих пор мятежных, превратил из врагов в друзей ¹²⁹.

32. (20.) После этого, справив в Мерзебурге праздник Вознесения ¹³⁰, который все верующие во Христа должны почитать сообща, ему объявили об открытом мятеже князя Болеслава и маркграфа Генриха. Следующий праздник Троицы ¹³¹ король праздновал в Хальберштадте. Отправившись вслед за тем в Баварию, он решил победить сперва Генриха, который сопротивлялся с помощью Болеслава, а затем разрушить широко раскинувшуюся сеть заговора. Он также узнал, что Эрнст, недавно награждённый им, и его собственный брат, господин Бруно ¹³², коварно сговорились с тем, не ведая, что написано: Сила, лишённая разума, гнетёт сама себя ¹³³. Чтобы смирить их надменность, король, собрав отовсюду своих вассалов, в августе вступил в земли названного графа, опустошил их, а самого его заставил скрываться вне города, где тот только мог. Некоторые, знающие причину столь великой дерзости, могут сказать, что тот поступил так вынужденно: высшим властям не подобает отнимать у верно служащего надёжно обещанную награду, испытывая тем преданность остальных. Возражая им, я скажу, что нет в мире такой власти, которая не от Бога, и тот, кто восстаёт против неё, не избежит наказания Божьего величия ¹³⁴; нежданную напыщенность враждебного ума надлежит отклонять орудием терпения, и со смиренной молитвой ожидать утешения, которое только и может принести пользу. И лучше, я полагаю, постепенно, изо дня в день возвышаться, чем неожиданно испытать необратимый крах. Я охотно защитил бы как-нибудь своего двоюродного брата ¹³⁵, если бы осмелился исказить истину, которую все верующие должны чтить.

33. Во многих древних пословицах сказано: Застарелые преступления народа готовят новые дурные и позорные деяния. Ведь ещё его родитель часто сопротивлялся отцу короля не как рыцарь, но как враг, помогая партии императора, как сам он свидетельствовал, из-за клятвенно скреплённой милости ¹³⁶. Также и сам он был ему верен вплоть до смерти последнего Оттона, и проворно служил своему господину вплоть до этого несчастного времени. Но он скрывал от короля в глубине души свою и отца своего ненависть. Я, правда, надеюсь, что всё это осталось бы безнаказанным благодаря любви Христовой, если бы он столь жестоко не учинил ему открытого сопротивления вместе с другими его врагами. И, хотя кажется, что маркграф Генрих один виноват в этом преступлении, всё же он не начал бы этого дела без совета других. А так как предательство во всём мире расценивается, как великий позор, он предпочитал лучше скрыть своё горе в своей совести, чем увеличивать свой позор бедами других. И из-за этого тот, кто ранее стремился мужественно защищать своё отечество от врага, теперь дал тому возможность его грабить; от Болеслава к нему была тайно отправлена помощь, впрочем бесполезная.

34. (21.) Когда король пришёл в место, под названием Херсбрук ¹³⁷, Магнус, рыцарь названного графа, со своими людьми захватил все его, доставленные туда ранее, богатства, и, разделив их между ними, радостный, вернулся в город Аммерталь ¹³⁸. Король тотчас же погнался за ними; осадив [крепость] и расставив военную технику, он вынудил их через верных посредников просить о сохранении им одной лишь жизни в обмен на сдачу города и возвращение добычи. Разрушив крепость до основания и разделив между своими множество поляков, король двинулся оттуда к замку Кройсен ¹³⁹, в котором брат графа Генриха, по имени Букко ¹⁴⁰, должен был защищать жену его Гербергу и детей. Граф Генрих со своими людьми, напав извне на осаждающее войско, одних ранил, а других, неосторожно собиравших корм для лошадей, убил. Чтобы впредь не допустить подобного, король предусмотрительно выставил 400 рыцарей и заставил врага уйти в отдалённые места какой-то деревни. Невоздержанный язык одного крестьянина выдал его, пребывавшего там в лагере, стражникам. Те же, в знойный полдень, с тайным коварством устремясь туда, как только признали в увиденных палатках лагерь, громким криком “кирие элейсон” созвали союзников и обратили врагов, бросивших там всё своё имущество, в бегство; из них в плен попал только Эрнст. В довольно печальном настроении возвращаясь назад, они всё же обрадовали своих союзников. Представленный королю пленник приговором судей был присуждён к смерти, но, благодаря смиренному вмешательству Майнцского архиепископа Виллигиза, приговор был заменён угодным королю выкупом.

35. Услышав о бегстве своего господина, граф Букко был охвачен тяжким горем и, о том, что ему теперь надлежит делать, просил совета у союзников. А те дали ему различные ответы. Одни говорили, что ради обещанной своему господину верности и, дабы избежать упрёков в трусости, в которой их обвинят, надлежит лучше умереть, чем с таким позором отдать город королю; пока жив господин, всегда следует надеяться на его помощь. Другие же, более разумные, свидетельствовали, что крайне трудно противиться как стремительному потоку, так и могущественному человеку; они утверждали, что побеждёнными они или редко, или никогда не получат прощения, и, пока не отягощены ранами, невредимые должны просить у короля разрешения уйти со своей госпожой, гостями и прочим добром. По их, как я полагаю, совету, страж этого города Букко договорился с Отто, братом его госпожи, и, через его посредничество, передал город королю. Сам же, со всеми вверенными ему людьми, безопасно ушёл. Тотчас же король отдал приказ до основания разрушить город; но, из-за жалости исполнителей этого, большая часть зданий уцелела.

36. (22.) Между тем, пока король осаждал город графа Генриха Кройсен, Болеслав, стараясь ему в чём-либо навредить, тайно собрал войско и через своих послов потребовал от зятя Гунцелина, помня крепкое обещание, отдать его власти город Мейсен и возобновить прежнюю дружбу. А тот, зная, что его вступление означает потерю им королевской милости и самой власти, дал на требование такой ответ: “Всё, что ты потребуешь от меня, кроме этого, я исполню, а случится удобный случай, не откажусь и от этого. Но сейчас со мной находятся вассалы моего государя, которые этого не потерпят; если только станет об этом известно, жизнь моя со всем, чем я владею, подвергнется опасности”. Приняв это посольство, Болеслав задержал послов, а войску велел поспешить к Эльбе. Тайно разведав состояние бродов, с наступлением утра он выступил сам, передав городу Стреле, который был приданым его дочери ¹⁴¹, чтобы жители его не боялись и криком не предупреждали о его приходе соседей. Не медля войско приказом князя было разделено на 4 отряда, получившие задание соединиться вечером у крепости Церен ¹⁴². А два отправленных вперёд отряда должны были наблюдать, чтобы от маркграфа им не последовало какой-нибудь неприятности. Весь тот округ, носящий название Ломмач ¹⁴³, лучше всего тогда ухоженный, в один день был предан огня, мечу и, достойным сожаления образом, лишён жителей, уведённых в плен.

37. Однако стоит вспомнить, как он, часто привыкший обманывать других, сам был одурачен жителями города Мюгельн. Они, будучи атакованы отправленным к ним отрядом, сказали: “Зачем вы так поступаете? Ведь мы знаем, что ваш господин лучше нашего; потому-то и хотим мы предпочесть его последнему. Идите вперёд и не сомневайтесь: мы, с нашими семьями и всем своим имуществом, следуем за вами”. Враги более не тревожили сказавших это и сообщили своему господину, что те точно придут. Но, когда князь узнал, что его люди уже прибыли к назначенному месту, а те сидят дома, он страшно разгневался и пригрозил карой лживым союзникам. Следующим утром, уже после восхода солнца, огромная добыча была отправлена вперёд, а большая часть врагов утонула в Эльбе. Остальные, невредимыми вернувшись домой, разделили добычу, предоставив лучшую долю Богу и своему господину. Число пленных составило не меньше 3 тысяч и даже, по утверждению очевидцев, гораздо больше.

38. (23.) А граф Генрих, заметив, что уже обескровлен, поспешил к городу под названием Кронах ¹⁴⁴; найдя там Зигфрида, младшего сына графа Зигфрида ¹⁴⁵, который, собрав подмогу, ожидал его, он уже не обещал ни ему, ни себе какой-либо надежды на мятеж в этих краях. После долгого совещания с ним, он сжёг замок и, вместе с господином Бруно и оставшимися друзьями, отступил к Болеславу, занимавшему тогда Чехию. А Зигфрид, ясно увидев, что надежды на сопротивление нет, не последовал за ними, а вернулся домой, желая в будущем исправить содеянное. Это весьма успокоило дух короля, который, преследуя врага до Кронаха, увидел, что тот всё разрушил перед его приходом. Тогда он отправил Генриха, епископа Вюрцбургской церкви, и Эрканбальда ¹⁴⁶, аббата монастыря в Фульде, чтобы они сожгли и разрушили замок Швейнфурт. Славная мать графа Генриха, по имени Эйла ¹⁴⁷, встретив и приветствовав их по прибытии, как подобало встречать подобных персон, узнав королевский приказ, пришла в замешательство и, быстрым шагом поспешив в церковь, объявила, что лучше она там вместе с ней сгорит в огне, чем живой выйдёт из неё, сгоревшей. В результате, названные господа, ставя любовь Христову выше страха земного, изменили предписанный приговор; до основания разрушив городские стены и здания, они утешили печальную женщину обещанием восстановить позже всё это за свой счёт, если будет на то королевская милость.

Король же, разорив все графские владения и широко их раздав в качестве ленов, отправился в Бамберг; там, отпустив с миром своё войско, он с праздничным весельем отметил Рождество Богородицы ¹⁴⁸. Отправившись затем в лес, носящий название Шпессарт, он снял утомление от похода удовольствием охоты. Проведя там в радости осень, он через Франконию отправился в Саксонию, объявив на зиму поход в землю Мильценов. Вслед за этим он по обычаю предшественников с духовными и светскими почестями справил Рождество Господне ¹⁴⁹ в Пёльде.

39. (24.) Придя оттуда в Дорнбург ¹⁵⁰, он отправил архиепископа Виллигиза, а также прочих вассалов, к архиепископу Гизилеру, который был тогда очень болен, чтобы, помня о Господе, тот восстановил всё, в чём погрешил, разрушив Мерзебургскую епархию, оставил незаконно занимаемый престол и, хотя бы в последние свои часы, покаялся. Поначалу он ненавидел его за то, что тот всегда пытался предпочесть ему в качестве короля герцога Германа; но позже, дав свою милость, он принял его в число ближайших друзей. Поручив ему все свои владения в Саксонии, он нашёл в (Гизилере) верного управленца, осуществляя через него многое, чего хотела его душа. Наконец, будучи не в силах дольше сдерживать своё рвение к Богу, он ополчился на него со всей страстью и отправил, как я уже говорил, к нему послов. Тот с трудом смог ответить им следующее: “Дайте мне 3 или 4 дня передышки и разрешите уехать. По прошествии их я дам вам ответ”. Добившись этого от короля и уехав в карете, как уже давно имел обыкновение делать, он прибыл в своё имение Требру ¹⁵¹; пробыв там 2 дня, он 25 января ¹⁵² оставил этот мир.

40. Услышав об этом, король отправился вслед за телом архиепископа в Магдебург, отправив впереди себя своего капеллана Вигберта ¹⁵³, чтобы тот попытался добиться единодушного желания братии избрать Тагино ¹⁵⁴. Но священник этого города, именем Вальтард, созвав всю братию, объявил им одновременно и о смерти господина и о приходе короля, и умолял избрать кого-нибудь на опустевшее место, благодаря чему укрепилось бы древнее право выбора. Тотчас же все ответили ему, что, по милости Божьей, единодушно желают иметь его своим господином. Приняв это, как подобает, с великим смирением, он, пав ниц, просил о снисхождении. Между тем, тело архиепископа было доставлено в [монастырь] св. Иоанна ¹⁵⁵ и всю последующую ночь охранялось там с достойным его почётом. На следующий день его перенесли в [монастырь] св. Маврикия ¹⁵⁶; прибыв туда, король, а также духовенство и весь народ, приняли тело и почтительно сторожили его всю вторую ночь.

41. А когда наступило утро, епископ Арнульф ¹⁵⁷ был отправлен королём к пребывавшим в печали братии и рыцарям, чтобы побудить их избрать Тагино. Когда он по порядку изложил всем своё поручение, Вальтард, отвечая ему за всех, сказал: “Мы знаем, чего желает ваш господин. Мы же хотим, если только это возможно, сохранить наше право выбора. Все присутствующие пожелали, чтобы я занял опустевшее место, хоть и недостоин его; вы сами можете в этом убедиться. Мы очень сильно боимся какого-либо ущерба нашей церкви; и, чтобы этого не произошло, мы просим королевской милости и вашего посредничества. Мы не забыли высказывания некоего мудреца: “Свободе народа, которым повелевают цари, суждено погибнуть; лишь тень её (народ) сохранит, если всем их он будет покорен приказам” ¹⁵⁸. Всё сказанное им епископ, уйдя, донёс до слуха короля. Король, быстро вызвав к себе этого священника и много ему обещав, добился его, и прочей братии, согласия на избрание Тагино. Немедленно, собрав всех в соборной церкви, король жезлом епископа Арнульфа вручил достопочтенному отцу духовенство и народ, ради несения за них ответственности перед высшим судьёй, и лично поставил его на епископскую кафедру, в то время как стоявшие рядом пели Богу хвалебные гимны. Отслужив заупокойную мессу, тело архиепископа захоронили перед южным алтарём.

42. (25.) Но, прежде чем перейти к рассказу о восстановлении нашего престола, следует рассказать кое-что о названном муже, который был тогда рукоположен. Он были священником славного Вольфганга, благочестивого пастыря, который, по одеянию и образу жизни монах, управлял Регенсбургской церковью. Он так любил его, что ещё мальчиком воспитывал, как сына, а когда тот вырос, предоставил ему в управление все свои владения. Сверх того, приобретя милость герцога и императора, он не сомневался, что, когда Богу будет угодно призвать его с этого света, тот станет его преемником. И вот, подошло к концу время его изгнания; тяжело заболев и чувствуя приближение смерти, почтенный епископ, в удивительном благочестии призвав к себе любимого им Тагино, сказал ему: “Приложи, сын мой, рот свой ко рту моему и прими от Бога дыханье духа моего, чтобы если вдруг, разгорячённый юношеским пылом, ты охладеешь во взаимной любви, то получишь от высшей власти и моего благоволения надлежащее средство. И, если сейчас ты, возможно, не получишь моего достоинства, через дважды по 5 лет ты возрадуешься [саном] более высоким”. После этого святой муж, почувствовав в душе приход своего конца, велел отнести себя в церковь; когда им были прочитаны молитвы, а братией совершено всё остальное, он, поручив себя и всех вверенных ему Богу, 30 сентября ¹⁵⁹ в мире испустил святой дух.

43. Избранный всеми, он пришёл к императору, но тот не исполнил обещанного, передав епархию своему капеллану Гебхарду ¹⁶⁰. Он верно сопровождал его, но, хотя тот и обходился с ним достойно, всё же добро и зло не могут ужиться друг с другом: недолгое время спустя он расстался с ним по причине непостоянства его нрава. Тотчас же присоединившись к Генриху, тогда ещё герцогу, он очень понравился ему по причине чистоты своего духа и тела, денно и нощно служил ему, злым в тягость, а добрым в радость, вплоть до того дня, что я описал, во всём жертвуя собой во имя Бога и людей. И исполнил король, по прошествии 10 быстрых лет, ради любви своей к святому мужу, сказанное тем пророчество, как сам господин Тагино часто мне рассказывал. Как подобает, он почтил своего дражайшего государя, королеву и всех придворных богатыми подарками, которые, правда, никогда не будут достаточными, чтобы воздать тому за его милость.

44. (26.) Оттуда король, отправившись вместе с ним в его ¹⁶¹ замок под названием Гибихенштейн, всё, что было собрано там епископом Гизилером, по отдельности осмотрел и засвидетельствовал великое его богатство. Затем, ради утешения, он пришёл в Мерзебург, долго лишённый своего пастыря, всеми силами пытаясь восстановить его в прежнем достоинстве. Там же, 2 февраля, то есть в Сретенье Господне ¹⁶², когда состоялась встреча Господа с праведным Симеоном, получив разрешение от епископа Хильдерика ¹⁶³, первого по рангу среди братии, Виллигиз, архиепископ Майнцский, рукоположил достопочтенного Тагино в сан, в присутствии и с одобрения короля, римского легата ¹⁶⁴ и всех епископов. А так как к папе, который, по свидетельству его грамоты, один только и мог его рукоположить, он не смог прийти из-за настоятельной нужды, помазанный святым елеем, он стал здесь 3-м по порядку пастырем, вверив своё епископство после себя Вальтарду. Король же, постоянно алкая и жаждая, стремился насытиться пищей справедливости; в результате, он выкупил у епископа Арнульфа, обменяв на 100 мансов, весь банн епископства на Мерзебургский бургвард, ибо знал, что иначе тот не даст на это своего согласия. Всё же, что просил он у дражайшего Тагино, щедро получал благодаря безмерной услужливости последнего. Размеры Мейсенской и Цейцкой епархий он королевской властью убавил, приведя их в прежнее состояние и вернув всё, изъятие чего позволила распутать древность. А потому спою такими гармоничными стихами оду Христу: