Библиотека сайта  XIII век

Ввиду большого объема комментариев их можно посмотреть здесь
(открываются в новом окне)

АБУ ХАМИД АЛ-ГАРНАТИ

ПОДАРОК УМАМ И ВЫБОРКИ ДИКОВИНОК

ТУХФАТ АЛ-АЛБАБ ВА НУХБАТ АЛ-А'ДЖАБ

[82] В стране Дербента Баб ал-Абваба ¹⁵⁸ есть народность, которую называют [83] табарсалан, у них двадцать четыре рустака, в каждом рустаке имеется большой военачальник, подобный эмиру. Они — мусульмане, принявшие ислам во времена Масламы ибн Абд ал-Малика, когда Хишам ибн Абд ал-Малик, став халифом, послал его и он завоевал Баб ал-Абваб ¹⁵⁹. И приняли из его рук ислам многочисленные народы, в том числе: лакзан, и филан, и хайдак, и заклан, и гумик, и дархах. Всего этих народов ¹⁶⁰ — семьдесят народов, и у каждого народа свой язык.

А когда Маслама захотел уйти, после того как поселил в Дербенте 24 тысячи семей ¹⁶¹ арабов из Мосула, Дамаска, Химса, и Тадмора, и Халеба, и других городов Сирии и Джезиры ¹⁶², то сказали ему табарсаланцы: «О эмир! Мы боимся, что когда ты уйдешь от нас, то эти народы отпадут от ислама и мы будем бедствовать из-за их соседства».

Тогда извлек [84] Маслама свой меч и сказал: «Меч мой будет среди вас ¹⁶³, оставьте его здесь, и, пока он будет среди вас, никто из этих народов не отпадет». И сделали они для его меча в скале что-то вроде михраба и поставили его внутри него, на холме, где [Маслама] стоял лагерем. Он и сейчас находится в той земле, люди совершают к нему паломничество. Тому, кто направляется к нему зимой, не запрещается надевать синие одежды или иных цветов, а если направляется во время жатвы, то не разрешают никому посещать его в каких-либо одеждах, кроме [50] белых; а если кто-нибудь посетит его не в белой одежде, то идет обильный дождь, и губит посевы, и портит фрукты. Это дело у них хорошо известно

А недалеко от Дербента есть большая гора, у подножия которой — два селения; в них живет народность, которую называют зирихгаран, то есть бронники; они изготавливают всякое воинское снаряжение: кольчуги, и панцири, и шлемы, и мечи, и копья, и луки, и стрелы, и кинжалы, и всевозможные изделия из меди. Все их жены и сыновья, и дочери, и рабы, и рабыни занимаются всеми этими ремеслами. И хотя нет у них пашен и садов, добра и денег у них больше, чем у других, потому что со всех сторон привозят к ним люди всякие блага.

Нет у них религии, но они не платят джизью ¹⁶⁴. А когда умирает у них кто-нибудь, то если это был мужчина, то отдают его мужчинам, которые в подземных домах; они отсекают члены мертвого, и освобождают кости от мяса и мозга, и собирают его мясо, и кормят им черных воронов, стоя с луками и не давая другим птицам [85] съесть хоть что-то из его мяса. А если это была женщина, то отдают ее мужчинам, которые под землей, они вынимают ее кости и кормят ее мясом коршунов, стоя со стрелами и не давая другим [птицам] приблизиться к ее мясу ¹⁶⁵.

А я спросил эмира исфахсалара ¹⁶⁶ Абд ал-Малика ибн Абу Бакра в Дербенте: «Как вы позволяете этому народу не принимать ислама и не платить ни джизыо, ни харадж ?» Он сказал: «Они — печаль царей. Раз отдал мне приказ эмир Сайф ад-Дин Мухаммад ибн Халифа ас-Сулами, правитель Дербента, да помилует его Аллах (а я видел его, и он оказал мне почет, да воздаст ему Аллах благом) ¹⁶⁷, и вышел я [в поход], собрав множество тюрков ¹⁶⁸ и других, и вышел эмир во главе дербентцев, и пришли народы с гор: лакзан, и филан, и другие. И было наше войско подобно морю. И направились мы к этим двум селениям, а у них нет ни крепостной стены, ни цитадели, они [только] заперли свои двери. А я был первым, кто вошел в одно из этих селений, и вот из-под земли вышла группа мужчин, на которых не было оружия, они стояли и указывали руками на горы, говоря на языке ¹⁶⁹, который я не понимал, затем скрылись под землей. И обрушился на нас холодный ветер [51] и такой сильный снег, что мы ничего не видели, а небо сыпало на нас снег и град. Мы повернули назад, и не знал ни я, ни другие, куда идти. И убивали мы друг друга из-за того, что налетала сильная лошадь на слабую, и та падала вместе со своим всадником, [86] и люди шли по нему, и погибали и он и лошадь. И кто-то, не знаю кто, пробил мне стрелой левое плечо, и она вышла под мышкой, и я чуть не погиб; я крепился, пока мы удалились от них на несколько фарсахов и прекратился этот снег, и ветер, и град (а мы потеряли много народу из войска), тогда я вытащил стрелу из-под мышки и болел из-за нее еще четыре месяца. И не смогли мы взять с них ни одной лепешки и не убили из них ни одного». Это не что иное, как колдовство этих самых людей, которые вынимают кости мертвецов и кладут их в мешки,— богатых и знатных — в мешки из золотой румийской парчи, а рабов и невольниц — в [мешки] из коленкора и тому подобной ткани. И подвешивают их в доме и пишут на каждом мешке имя того, кто в нем. И это очень удивительно ¹⁷⁰.

А около Хорезма есть гора, на которой много крепостей и рустаков. А это гора большая, длинная, тянущаяся по стране неверующих, пока не достигнет Балахшана ¹⁷¹. А недалеко от Хорезма в этих горах есть ущелье, в котором холм, а на этом холме — большое купольное здание [87] с четырьмя большими арочными дверями. В нем столько слитков червонного золота, наваленных друг на друга, что ни сосчитать, ни подсчитать; на всей земле того места, на котором находится здание вроде купола, стоящее на той горе, золото лежит на высоту на глаз больше пяти локтей.

А вокруг этого холма, на котором золото,— стоячая, мутная вода, у которой нет пополнения, кроме дождя и снега, и видна под ней земля, на которой грязь. Никто не может переправиться через нее, если кто войдет в нее, то завязнет и утонет и никогда не сможет из нее выйти. И если попадет туда лодка, то утонет в этой воде. И любая вещь, которая попадает в эту воду, исчезает, и никто не может ее извлечь.

И приходил туда Махмуд, правитель Газны, и оставался там три года, и заставлял всех до одного жителей рустаков и Хорезма и все свое войско таскать [52] на это место землю, и дерево, и тростник, и камни, и лодки, и все это тонуло в этой воде, не оставляя следа. И ушел он от этого места, отчаявшись. И это — одно из чудес света.

И переплывал я из Саджсина в земле хазар и тюрков [88] в Хорезм ¹⁷² трижды и видел это место. Это — одно из чудес света. Хорезмшах Ала ад-Даула простоял здесь сорок лет [89], исхищряясь в отношении его во всяких хитростях, но ухищрения его не удались ¹⁷³. Мне рассказал об этом один из хорезмийских ученых, который сказал: «Пришел человек из одного рустака Хорезма, и вошел в базар ювелиров, и вынул кусок превосходного изумруда, подобного которому никто не видел. Взяли его ювелиры [90], и принесли хорезмшаху, и сказали: “О господин наш! Этот селянин принес нам этот кусок, подобного которому, как мы считаем, нет на свете". Хорезмшах спросил его, после того как обошелся с ним дружелюбно, обнадежил его, обласкал, наградил одеждой п успокоил его сердце: “Где нашел ты этот кусок?" Тот ответил: “Я пошел посмотреть место этого золота и увидел около него большой высокий зеленый купол, построенный из камней вроде этого камня. Я вошел в него и увидел в нем большую могилу, над которой гробница, построенная из камней и плит, похожих на этот кусок, а на гробнице — большие куски и огромные сосуды из той же породы, что и этот кусок. Я не мог поднять ни одного из них из-за тяжести и не нашел среди них ни одного легче этого. Я взял его и принес его, не зная, что это. Я сделал метку у дверей купола и собрал около каждой двери кучку из камней" ¹⁷⁴.

И поднялся хорезмшах и поехал во главе своей свиты и присных ¹⁷⁵, ведомый селянином, поехавшим с ними. Прибыли они на это место и увидели то место и значки, как он говорил, но не увидели купола. И сказал хорезмшах: “Это — деяния джиннов, с помощью которых Аллах охраняет эти сокровища, до тех пор пока не придет тот, кому дарует их великий и славный Аллах"». И это тоже одно из чудес света. А сколько на свете чудес более удивительных и поразительных, чем те, о которых мы рассказали, но которых не видели и о которых мы не слышали. И того, что мы рассказали, достаточно для имеющего ум. [54] Хвала Аллаху за добро его, и благодеяния его, и милость его, и щедроты его!

(В конце рассказа о диковинном морском звере с бивнями, обитающем в Румском (Средиземном) море, говорится следующее): [100] Румийцы дубят шкуры этой рыбы, и она становится белой как снег, мягкой и крепкой; ее режут [на ремни] шириной в палец, как ремень поводьев. Длина этого ремня бывает 20 ба и больше и меньше. Продают такие ремни в страну булгар и страну славян ¹⁷⁶.

(В ряде рукописей в главе о диковинках морей есть раздел «Описание великой Румии»; ниже следует часть дополнения, касающаяся пребывания Абу Хамида в Венгрии и торговли с Русью и славянами) ¹⁷⁷.

И когда я был в стране Башкирд ¹⁷⁸ [195] в 545 [1150-51] году, то оставалось между мной и Румией несколько дней пути. Я просил одного из мусульман страны Башкирд, ездящих к ним, описать ее; и описал он мне ее так, как я написал здесь ¹⁷⁹. Теперь, рассказал он, множество городов ¹⁸⁰ разрушено, потому что эмиры соперничают из-за областей ¹⁸¹ и сражаются друг с другом, а верховный царь ¹⁸² не может их одолеть. Он сказал: «На замках царей ¹⁸³ увидишь установленные катапульты ¹⁸⁴ и баллисты ¹⁸⁵, чтобы обстреливать друг друга. Войско каждого квартала ¹⁸⁶ нападает на другой квартал, и убивают они друг друга и берут друг друга в плен. Жители каждого квартала открывают [отдельные] ворота в городских стенах, чтобы выходить из них за город».

А я собирался поехать туда, чтобы посмотреть ее [Румию], но мусульмане остановили меня и сказали, что один из братьев царя, который правит нами, уехал в Румию и женился на дочери ее царя ¹⁸⁷; и если бы мы позволили тебе туда поехать, то боялись бы, что царю скажут, будто ты привез большие деньги его брату, чтобы помочь ему разорить царство, а это было бы причиной нашей гибели. И я отказался [от поездки].

А в этой стране Башкирд множество народу ¹⁸⁸, и в ней 78 городов ¹⁸⁹, каждый как Исфахан и Багдад. В ней такое благоденствие и богатство, что не перечислить. Мой старший сын Хамид женился там на двух женах, дочерях знатных мусульман ¹⁹⁰. [55]

А жители Румии — христианский народ, который называют намис ¹⁹¹. Они храбрейшие из ифранджей и внешностью самые красивые во всем Руме. У них множество ремесленников во всех ремеслах; и изготавливают у них льняные ткани, подобных которым нет: один кусок в сто локтей и больше, но при этом его начало, середина и конец совершенно одинаковы — ни одна нитка в нем не отличается от другой. Их вывозят в страну славян, и известны они под названием «русский лен» ¹⁹², а Рус — в стране славян.

[112] А что касается Хазарского моря, у которого находится Табаристан ¹⁹³, то оно тянется в сторону Джурджана ¹⁹⁴ [113] и к стране тюрков, к хазарам и тянется к Баб ал-Абвабу. Поистине, это небольшое море, говорят, что его окружность 300 фарсахов или около того, а пополняется оно из больших рек.

И есть в нем несколько островов. Есть в нем остров, который населяют джинны. Люди слышат их голоса, и не обитают на нем никакие животные. И еще остров, на котором обитают джинны, полный разных видов змей, и птицы выводят птенцов среди змей, и те не вредят птицам. Мы подходили к нему на судне, корабельщики ¹⁹⁵ сходили на него собирать яйца этих птиц и птенцов среди змей и гадюк, и они никому не причиняли вреда...

И есть там остров, черный как уголь, из него вытекает горькая, вонючая вода; [114] и вместе с этой водой выходят четырехугольные камни, похожие на превосходную желтую медь. Люди берут их на гири для весов. А напротив этого острова у моря есть земля черная как уголь, на ней растет трава и обитают разные животные. И выходит из этой черной земли битум и нефть, черная и белая, а находится эта земля недалеко от Бакух, области Ширвана. А ночью на этой земле и на этом острове появляется синий огонь вроде серного пламени, который горит, но не сжигает травы, и нет у него жару. Когда же падает на него дождь, то он увеличивается, разгорается и поднимается ввысь, так что люди видят его издалека. А днем от него нет и следа.

В этой местности охотятся на газелей. Мясо убитого животного разрубают, и кладут в его шкуру, и завязывают шкуру, вставив в нее проткнутую тростинку, и закапывают шкуру с мясом в эту черную [56] землю. Оно варится, и из этой трубки выходит пена как выходит из котла. Когда пена прекращается — мясо готово. И вынимают эту шкуру нетронутой, в 7 о время как мясо, сварившееся, горячее, лежит, как было, в шкуре. При этом в этой земле нет тепла Это — одно из чудес света! Этот огонь подобен огню желудка.

И имеются на побережье этого моря и его островах пробирные камни для золота, разных видов. А был у меня [115] друг из жителей Астрабада ¹⁹⁶, которого звали Абу-л-Хасан Али ибн Абидан, человек известный, его невольник ездил на один из этих островов, на котором есть пробирные камни, и привез оттуда много камней, среди них был один камень, на котором было написано белыми буквами прекраснейшим почерком: «Мухаммад» и «Али». Я предлагал ему в обмен золото по весу камня, но он не согласился.

И впадает в это море огромная река, называемая Итиль; выходит она выше Булгара ¹⁹⁷ из области Мраков. Она раз в сто или больше превосходит Тигр. Из нее вытекает семьдесят рукавов, каждый рукав, как Тигр, и все-таки остается от нее около Саджсина огромная река ¹⁹⁸. Я ходил по ней в зимнее время, когда она замерзла так, что стала, как земля. По ней ходят люди, и конники, и верблюды, и телята, и остальные домашние животные ¹⁹⁹. И была ширина ее тысяча восемьсот сорок с чем-то шагов. В ней есть разные виды рыб, каждый вид не похож на другой. Есть рыба весом в сто маннов и больше и меньше, она длинная, у ней есть хобот, а в нем маленький рот, в который влезает [только] палец; в ней нет мелких косточек, нет у нее зубов и нет больших костей. Из ее желудка извлекают клей, который вывозят во все страны, ее жарят и кладут под нее рис, как под [116] мясо, а она вкуснее любого мяса, которое едят на всем свете, а этот рис, который под ней, вкуснее всякого риса, который кладут с жирной курицей, а ее [рыбы] жир и мясо без привкуса и совсем без запаха; она — одно из чудес света.

И когда я приехал в Саксин в 525 [1130-31] году, собрались у меня люди из ученых ²⁰⁰ и других, и среди них был дряхлый старик в потрепанной одежде, который положил передо мной золотой браслет весом [58] в 40 мискалей ²⁰¹ и сказал: «Что мне делать с этим браслетом?» Я ответил: «Не знаю, что тебе делать с ним, я не ювелир, чтобы знать, что тебе с ним делать». Он сказал: «Купил я рыбу за тассудж ²⁰² и нашел в ее животе этот браслет». Я сказал: «Покажи его [людям]». Он ответил: «Я уже показывал его три года. Привязал его к своему посоху и ходил с ним по мечетям, и базарам, и домам, и дорогам, и по дворцам эмиров и не нашел никого, кто признал бы его». Я сказал: «Возьми себе, ведь это дозволенное имущество, и истрать его на себя». Он рассердился на мои слова и сказал: «Ей-богу, не увидишь ты, чтобы я проел его». Я спросил: «Почему говоришь такие слова?» [117] Он ответил: «Потому, что я человек работающий, делаю сандалии и получаю то, что удовлетворяет мои нужды». Я ему сказал: «Выкупи на него пленников из рук тюрок». Он обрадовался и сказал: «Да благословит тебя Аллах! Ты снял с меня тяжесть». Я спросил его: «Разве нет здесь [кого-нибудь] из ученых, который предписал бы тебе подобное этому?» Он сказал: «Здесь такие ученые, что говорят: дай его нам, мы знаем, что с ним делать, а на самом деле они хотят его присвоить» ²⁰³.

И слышал я в Булгаре ²⁰⁴, а это — город на краю стран ислама, на севере, он выше Саксина ²⁰⁵ в сорока днях, что день там бывает летом двадцать часов, а ночь — четыре часа, а зимой бывает ночь двадцать часов, а день — четыре часа.

Усиливается там мороз до того, что когда умрет у кого-нибудь кто-то ²⁰⁶, то они не могут его похоронить шесть месяцев, потому что земля становится, как железо и невозможно в ней копать [118] могилу. И умер у меня там сын, и было это в конце зимы, и я не мог его похоронить, и он оставался у меня в доме три месяца, пока не смог похоронить его, и оставался мертвец, как камень [в ленинградской рукописи добавлено: затвердевшим от силы холода].

И выезжают купцы из Булгара в страну неверных, которых называют Вису, из нее идут превосходные [шкурки] бобров, а к ним привозят мечи, которые делают в Азербайджане, в виде клинков без полировки; покупают в Азербайджане четыре [таких] меча за динар. И закаливают их большой закалкой, так что когда подвешивают клинок за нитку и ударяют, [59] то долго звенит. И это те [мечи], которые годятся для них; и покупают за них бобров.

А жители Вису отправляются с этими мечами в страну поблизости от Мраков, возвышающуюся над Черным морем ²⁰⁷, и продают эти мечи у них за собольи шкурки. И берут они эти клинки и бросают их в Черное море, а всевышний Аллах выводит им рыбу, подобную горе, за которой следует рыба больше нее в несколько раз, желая ее съесть, и выбрасывается [первая рыба] вблизи суши на место, откуда не может возвратиться.

И выходят они к ней на судах и отрезают ее мясо месяцами, пока не наполнят свои дома, и коптят и вялят такое количество ее мяса и жира, что нет ему конца. А иногда море поднимается, и возвращается эта рыба в море, а ее мясом уже наполнено сто тысяч домов или больше.

[119] А когда рыба бывает меньше, то боятся, что она будет кричать, когда в месте, где отрезают мясо, дойдут до ее костей, и их дети и женщины уходят в место, отдаленное от моря, чтобы не слышать ее криков.

Рассказал мне один из купцов, что в один из годов вышла к ним огромная рыба, и проткнули ей ухо, и продели в него веревки, и потащили ее. И открылось ее ухо, и вышла из ее уха прекрасная, красивая девушка, белая, черноволосая, краснощекая, толстозадая, из красивейших, какие бывают среди женщин. И от ее пупка до половины голени белая кожа, как одежда, пояс которой прилегает к телу, закрывающая ее стыди тело и заднюю часть, как изар, обернутый вокруг нее. И взяли ее люди на сушу, и она била себя по лицу, вырывала волосы, и кусала руки и грудь, и вопила, вела себя так, как ведут себя женщины на этом свете, пока не умерла в их руках. Сколь чудес и творений у благословенного Аллаха, а того, чего мы не видели, еще больше и того, о чем не слышали, еще больше.

И, как говорят, через Булгар шел Зу-л-Карнайн ²⁰⁸ на Йаджудж и Маджудж ²⁰⁹, а Аллах, великий и славный, лучше знает. И это малое из большого, которое мы сократили, а Аллах лучше знает, он всемогущ, нет божества, кроме него, восхваляемого и всевышнего. [60]

...[131] Затем ²¹⁰ поселились эти великаны в земле булгар и в земле башкирд. А я видел их могилы в стране Башкирд; передний зуб одного из них — четыре пяди в длину зуба и два — в ширину. И была у меня в Башкирде половина корня резца, которую вынули для меня из нижней челюсти, а вторая половина была обломана в древности. Ширина половины этого зуба была пядь, а вес ее — 1200 мискалей, я ее [61] взвесил, сейчас она в моем доме в стране Башкирд. Окружность челюсти этого адита была 17 локтей, а в доме одного из моих учеников ²¹¹ в Башкирде была плечевая кость одного из них, длина которой 8 локтей. А ширина их ребер — каждое ребро по три пяди, оно, как мраморная доска. И вынули мне половину сустава локтевой кости одного из них, часть ее сгнила в земле, а то, что около верхнего сустава, было цело. Я не мог поднять ее одной рукой, поднял ее только обеими руками. И в [132] Булгаре тоже есть их кости вроде этого. И это так, как рассказал Аш-Ша'би в «Жизнеописании царей». А Аллах великий и славный сказал: «И увеличил вам в сотворенной наружности величину» ²¹².

А я видел в Булгаре в 530 году [1135-36] высокого человека из потомков адитов, рост которого больше семи локтей, по имени Данки ²¹³. Он брал лошадь под мышку, как человек берет маленького ягненка ²¹⁴. А сила у него была такая, что он ломал рукой голень лошади и разрывал мясо и жилы, как другие рвут зелень. А правитель Булгара изготовил ему кольчугу, которую возили на повозке, а шлем для его головы, как будто котел. Когда случалось сражение, он сражался дубиной из дуба, которую держал в руке, как палку, но если бы ударил ею сло'на, то убил бы его. И был он добрым, скромным; когда встречался со мной, то приветствовал меня и здоровался со мной почтительно, хотя моя голова не доставала ему до пояса, да помилует его Аллах.

И не было в Булгаре бани, в которую он мог бы войти, кроме одной, с большими дверями, и он ходил в нее. Он был диковиннейшим из сынов Адама, никогда я не видел подобного ему. И была у него сестра его же роста, я видел ее в Булгаре много раз. И сказал мне в Булгаре судья Йа'куб ибн Ну'ман ²¹⁵: «Ведь эта высокая женщина-адитка убила своего мужа, которого звали Адам, а был он из сильнейших мужчин Булгара: они прижала его к своей груди и сломала ребра, и он сразу умер».