Ввиду большого объема комментариев их можно посмотреть здесь
(открываются в новом окне)

КОЧУБЕЙ ГЮМЮРДЖИНСКИЙ

ТРАКТАТ ПОКОЙНОГО КУЧИБЕЯ,

известного под именем Кучибея Гомюрджинского, лица приближенного к почившему в Бозе султану Мураду (IV), Завоевателю Багдада, касательно государственного устройства и дел правительственных, который он написал в форме докладов и представил покойному падишаху, и который, бывши причиною восстановления прежних законов, имел много прекрасных последствий

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

«О чрезмерном увеличении податей и налогов с бедной райи»

«От просвещенного ума Его Присутствия, могущественнейшего, великого и славного, Александроподобного хакана не должно быть сокрыто, что до 990 (1582) года с бедной райи взималось по 40 — 50 белячков с каждой головы подушной подати ¹⁶⁷; да по 40 белячков косвенных налогов ¹⁶⁸; да с каждых двух баранов по одному белячку овечьего налога; свыше же этого [140] ничего не брали. Только коммиссары ¹⁶⁹ с податей и налогов брали (в свою пользу) по два, по три, много что по пяти белячков так называемого гулямийе; больше этого никто не смел брать. Собственные Его Величества уделы приносили 2441 юк белячков доходу. Весь доход, собиравшийся поверенными и агентами с собственных Его Величества уделов ¹⁷⁰, до последнего гроша [141] поступал в казну. Теперь же корпорация получающих жалованье солдат увеличилась; и издержки также увеличились. А увеличились издержки, увеличились и налоги; с увеличением же налогов усилились и притеснения райи, и государство расстроилось. Вместо прежних 40 — 50 белячков, взимавшихся с каждого платящего дома, теперь берут в пользу государственной казны 240 белячков с души; да с каждого подлежащего косвенным налогам дома по 300 белячков; да с баранов с каждой головы по белячку. Челядь шести полков вот уже несколько лет как взяла себе на комиссию сбор падишаховых денег; насильственно отобрала у правительственных поверенных все реестры; публично устраивает в святилище соборной мечети султана Мухаммеда аукционы, на которых и продает их Зейду и Амру ¹⁷¹ за полтора гроша под именем гулямийе. А так как эти ¹⁷² не довольствуются одним грошом пользы, то в исламских владениях стало взиматься по 7 — 800 белячков подушного и косвенных налогов ¹⁷³; да с баранов с [142] каждого по 7 — 8 белячков. А в анатольских губернаторствах так стали брать даже по 20 — 30 белячков с бараньей головы. Ну как рай вытерпит такое притеснение; как народу вынести такую несправедливость!? Даже положение собственных Его Величества уделов расстроилось: приносившие 484 юка белячков доходу поля и сёла в пределах Гурджистана, Гандже, Ревана и Багдада ушли из рук во власть врага веры ¹⁷⁴. Часть из них совершенно противозаконно обращены в полную собственность, в вакуфы и в башмаклыки ¹⁷⁵; другие из них сделались частной собственностью визирей. С существующих теперь налицо собственных Его Величества сел в казну поступает всего только 100 юков белячков, а от прочих и следа не осталось. Словом, такого стеснения и угнетения, в каком находятся бедные поселяне, никогда, ни в одной стране света, ни в одном государстве не было. Если в каком-нибудь из исламских государств кому-либо причинено будет самое крошечное притеснение, то в день Страшного суда спросится с владык, а не с государственных сановников: нельзя будет дать ответа пред Господом Миров, сказавши: «Я, мол, вот им поручил». Веющие холодом вздохи угнетенных сокрушают домы, ¹⁷⁶; слезы глаз страдальцев потопляют государство ¹⁷⁷ [143] в воде погибели. От безверия мир не разрушится, а будет стоять себе; от притеснения же не устоит. Справедливость есть причина долгоденствия, а благоустройство положения бедняков есть путь падишахам в рай. То, что я сказал ¹⁷⁸ — это слова улемов и старейшин; а если не угодно поверить, то можно спросить у них ¹⁷⁹. А впрочем, воля и власть могущественнейшего моего падишаха».

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

«О том, что было причиною и поводом появившихся в исламских владениях мятежей, и о количестве упущенных из рук владений»

«От лучезарно-светлого ума Его Присутствия, августейшего и великого падишаха, Всемирного Завоевателя, не должно быть сокрыто, что высокое государство османов, — да продлится преемственность царствования (династии) их до скончания века! — есть великое и славное государство, для которого, по воле Всевышнего, ничего не стоило бы дать отпор всем соседним врагам веры, если бы они даже единодушно и разом со всех сторон сделали нападение. А теперь сколько отнято провинций из владений исламских! А сколько причинено убытков-то! Сколько предпринималось [144] походов, на которые потрачено несчетное множество казны; а между тем не видно никакой пользы для веры и государства! Причина этого та, что с 990 (1582) года коронные должности стали даваться людям неспособным, за взятки. Достояние воинов ¹⁸⁰ разошлось по шкатулкам, и дельные люди попраны. Прежде, как уже было выше упомянуто, румелийский беглер-бей с одним только войском своей провинции давал отпор такому сильному врагу, каков король немецкий, и оставался победителем. С 980 же до 1000 года, лет 15 сряду, с каким шумом, с какою пышностью наш главнокомандующий отправлялся в поход на короля немецкого, а взято всего только две крепости да четыре редута ¹⁸¹ ! Что же касается до короля-злодея, то он из пограничных исламских владений взял до 30 крепостей и редутов, которые и теперь находятся в руках его. [145] Так некогда, а именно в 1004 году ¹⁸², в анатольских провинциях появились негодяи-мятежники ¹⁸³. Села и местечки провинций Анатолии, как то: Карамана, Сиваса, Мераша, Халеба, Урфы, Диарбекра, Эрзерума, Вана и Мосула, были разграблены и разорены; некоторые кварталы (г. Бруссы) выжжены ¹⁸⁴. А так как шайки арабов и туркменов тоже вышли из повиновения, и их нападения и насилия на бедных поселян перешли всякие границы, то вследствие этого также несколько деревень разрушены, и голая земля стала жилищем им ¹⁸⁵. С Черного моря появились еще мятежные казаки, которые ежегодно грабили и разоряли прибрежные села и местечки, а жителей делали узниками оков и мучений. Так как не было никого, кто бы противустал им, то они пришли в места близ Румили-Хысара; сожгли две деревни ¹⁸⁶ и множество садов; разграбили и расхитили пожитки правоверных. Для отражения их разбоев [146] и злодейств понадобилось построить в проливе форты, для защиты стамбульской стороны ¹⁸⁷. Персидский шах, кроме тех, прежде им взятых, нескольких провинций, отнял у нас еще такой укрепленный город как Багдад; завладел сияющею светом благости гробницею путеводителя нашего на стезе веры, господина достопочтенного великого имама Абу-Ханифэ, и каких только не натворил пакостей! Вот уже сколько времени предпринимаются против него походы, на которые потрачено бесчисленное множество денег из казнохранилища, и все это напрасно: у него не отнято даже ни одной двухдомовой деревушки. Да с нынешним войском ничего и не возьмешь. Йемен также утрачен и перешел во власть так называемого имама ¹⁸⁸. Ма'ан-Оглы тоже под личиною повиновения был революционер: он насильно захватил у государства целое беглер-бейство. Басра и Лахса тоже очутились в его руках ¹⁸⁹. Целые толпы владельцев последовали его примеру ¹⁹⁰, итого с [147] 1000 (1591) года 19 провинций отошло от исламских владений. Остальные владения разрушены нашим собственным тиранством, и подданные рассеялись. Каково это бедствие?! Словом, могущество и сила верховной власти в войске; войско существует казною; казна собирается с поселян; существование же последних обусловливается справедливостью. В настоящее время дела наши окончательно расстроены; поселяне бедствуют; казна в недоборе; военные люди, при таких обстоятельствах, разбрелись в разные стороны; исламские владения уходят из рук; а мер против этого все-таки не принимается; средств не изыскивается; ¹⁹¹ — какова беспечность?! Слава Всевышнему, пока Его Присутствие, августейший падишах наш, главенствует над лицом земли ¹⁹² и пока он владыка благословенной Мекки и пре прославленной Медины, чтобы столько было отнимаемо владений, и чтобы бедные поселяне были угнетаемы — это совсем непристойно! Распорядиться изысканием средств против этого есть непременная обязанность Его Присутствия, падишаха, Убежища Веры. А впрочем, воля и т. д. ¹⁹³». [148]

ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ

«Об обстоятельствах касающихся военной корпорации и государства»

«От бдительного сердца Его Присутствия, августейшего и могущественнейшего падишаха вселенной, не должно быть сокрыто, что если не будет принято каких-либо мер к поправлению государства; если этой любезной империи не дано будет надлежащего устройства, то Народ Мухаммедов, говоря: «увы мне! увы мне!», — и поселяне, и обыватели, все до одного погибнут ¹⁹⁴. Солдаты вышли из повиновения; офицеры бросили соблюдать дисциплину. Увещанием невозможно совладать с солдатами; ласкою нельзя исправить их. Нынешние солдаты таковы, что если бы все жалованье выдавалось им из месяца в месяц вперед; если бы все нужные и необходимые для каждого из них предметы доставлялись казною; если бы всякий из них просто утопал в разного рода милостях, то и тогда, хоть бы все улемы и старейшины сошлись разом и стали бы увещевать их, стараясь, тысячью советов, направить каждого из них на путь повиновения, и сказали бы: «ведь это (поведение их) [149] вредно для государя исламского, для веры и супружества) ¹⁹⁵, — все это прошло бы мимо ушей их и ни крошки не принесло бы пользы. С отродием сынов Адама ¹⁹⁶ только и можно справиться что силою, а не резоном ¹⁹⁷. Прежние великие султаны обуздывали челядь шести полков посредством янычарского очага; а янычарскую артель посредством челяди шести полков; обе же эти артели посредством солдат владельцев больших и малых поместий, которых теперь совсем не стало: служба ограничивается только теми одними ¹⁹⁸, и каждый из них стал чисто дьявол. Будь только приложено монаршее попечение, и дело легко бы поправилось. Пусть только большие и малые поместья будут приведены в прежнее хорошее положение, а состоящие на жалованье солдаты по возможности уменьшены, и, волею Всевышнего, порядок водворится в государстве; высочайшая власть получит прежний блеск свой; меч ислама сделается победоносным, и враги веры будут покорены. Не в многочисленности [150] войска польза: нужно чтобы оно было хоть и небольшое да хорошее, послушное и покорное. Его присутствие, высочайшей предок Ваш, Осман-Хан Гази, в начале возникновения династии, с какими-нибудь 1 — 2000 человек послушного войска сколько завоевал владений! Хотя целый мир был врагом его, однако же никто не мог сопротивляться ему ¹⁹⁹; меч ислама был всепобеждающ, и во все четыре стороны запускал ocтpиe свое ²⁰⁰. Затем великие предки Ваши — да озарит Господь гробницы их! — с небольшим количеством ревностного войска переходили из Анатолии в Галлиполи, в то время когда Румелия вся была полна неверия и заблуждения; когда там не было ни одного человека произносившего слова великого исповедания мусульманского ²⁰¹, — победа сопровождала их ²⁰², и в их благодатные времена несколько тысяч церквей обращены в приходские и соборные мечети и монастыри; гимн пресветлым свойствам Божиим и голос исповедания единого Господа возносились до небес. А сколько крепостей и провинций перешло в их владение! Затем могущество ислама день ото дня все [151] возрастало: Аравия, Персидский Ирак, Ка'ба и Йемен перешли во власть государства османского, которое сделалось так велико, что разве только Александр Двурогий мог бы овладеть им.

Разрушать такое прелестное государство взяточничеством не годится; а подданным подвергаться насилию притеснителей не подобает. Нужно принять против этого меры. С этими притеснителями и бунтовщиками следует расправиться. И Господь обоих миров, и Мухаммед Мустафа — мир на нем! — , да и вообще все верующие не считают это делом пристойным и позволительным. Слава Богу, августейший, могущественнейший падишах наш, султан обеих суш и морей, отрасль дома османского, непобедим и счастлив: что бы он не изволил предпринять, все это, милостию Всевышнего, не от праздного воображения. Если бы последовала высочайшая воля относительно преобразования войска, то, главнейшим образом, пусть большие и малые поместья будут распределены между имеющими право на них ²⁰³. Если бы понадобилось счесть тех, кто, составляя оппозицию, служит причиною расстройства страны, то их оказалось бы только человек 30 — 40, не более. А если так, то избави Боже, чтоб Его Присутствие, августейший государь наш, допустил, для удовольствия каких-нибудь 30 — 40 человек, такое прекрасное государство быть повергнутым в смятение и расстройство. Короче, единогласное мнение всех умных и проницательных людей таково, что, покамест большие и малые поместья не будут отданы имеющим право на них, так чтобы во время императорского похода каждый из них находился под своим знаменем, — враги веры не будут отомщены; мятежники не будут усмирены, и подданные не освободятся от рук притеснителей. Истинное положение дел таково. А впрочем, власть и воля, и т. д.» [152]

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

«О том, каким образом могут отыскаться находящиеся теперь в шкатулках зи'аметы и тимары, и о возобновлении их»

«От благословенного и добродетельного сердца Его Присутствия, августейшего, могущественнейшего, столь же славного как Джем, падишаха, Убежища Веры, не должно быть сокрыто, что если бы последовала высочайшая воля о том, чтобы, чрез распределение, находящихся теперь в руках у лиц недостойных и у вельмож в шкатулках, больших и малых поместий между теми кто имеет право на них, был восстановлен прежний порядок, то, по милости Всевышнего, эта воля может осуществиться лишь тогда, когда распределение и назначение произведено будет беглер-беями. Коль скоро назначение будет производиться со стороны Порога Счастья, то не будет различения между достойными и недостойными; не будет также спасения от вельмож и знатных, — и оно не состоится. Так в 1010 (1601) ²⁰⁴ году, когда Емишчи-Хасан-паша был верховным визирем и главнокомандующим на венгерской границе, а Махмуд-паша был наместником в Пороге Счастья, и затем в 1022 (1613) году, когда верховным визирем был Насух-паша, последовал было высочайший, сопутствуемый счастьем, рескрипт об исторжении больших и малых поместий из шкатулок и о распределении их между достойными людьми ²⁰⁵. Но так как верховный визирь, Хасан-паша, производил это назначение и распределение [153] в походе, а наместник Махмуд-паша в Пороге Счастья, то реформа и не осуществилась. А Насух-паша вытребовал румелийских владельцев больших и малых поместий в богохранимый Эдирнэ (Адрианополь) ²⁰⁶. Тогда вельможи и знатные одели слуг и рабов своих в сипагский мундир и отправили, снабдив их грамотами. Эти все явились на место смотра, и ни одного малого поместья не оказалось. Если бы в этот раз была произведена ревизия и в Пороге Счастия, то она вышла бы точно такого же свойства. Итак большие и малые поместья по-прежнему остаются в шкатулках, и никаким путем они не могут обнаружиться. Но с помощью Божиею, преобразование легко бы могло осуществиться таким образом: пусть бы беглер-беям всех провинций последовало высочайшее повеление, чтобы они, отправившись в свои места, большие и малые поместья, приносящие 1000 — 100,000 доходу и находящиеся в руках людей, не имеющих на них права, распределили и назначили людям достойным. Потому что в каждой провинции, в каждом санджаке и в каждом дистрикте ветераны очага и урожденные сипаги доподлинно (всем) известны. Равно как в точности известны и все те большие и малые поместья, которыми распоряжаются аги по чужим росписям, на имя посторонних, слуг и рабов своих. Пусть только последует высочайшее повеление, чтобы большие и малые поместья такого рода недостойных людей были распределены и назначены достойным, и отец, не дожидаясь сына, а сын отца, и брат брата, наперерыв ²⁰⁷ станут приходить и сказывать, что, мол, находящееся у такого-то малое поместье — на имя его раба и слуги, а такое-то большое поместье — у шута или у немого в шкатулке ²⁰⁸; [154] десять человек потянутся за одним малым поместьем; имеющие право, очевидно, явятся противниками неимеющих его, и шелк каждого явится на рынок ²⁰⁹; ни одно большое поместье, если Богу будет угодно, не утаится в высоком падишаховом государстве: все обнаружатся. Но тимариоты уже не достигнут прежнего своего положения, потому что под именем поселян и детей их, имена коих внесены в императорские реестры, пребывали все люди, подобные состоящим на жалованьи солдатам; некоторые села не в состоянии были вынести угнетений притеснителей, и разоренные жители их разбежались ²¹⁰: ни имени, ни [155] знака от них не осталось. На этом основании, сколько бы ни было приложено старания, всё-таки они (т. е. тимариоты) не достигнут своего прежнего положения. Но, по милости Божией, и для этого есть однако же средство: если бы государю угодно было, то они не только бы достигли прежнего положения, но, милостью Божиею, количество их могло бы увеличиться до 40 — 50,000 ²¹¹, даже более. А откуда именно они (имения) могут явиться, это объяснится из нижеследующего рассуждения ²¹². А впрочем. власть и воля Его Присутствия, моего государя».

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

«О надлежащем переустройстве и приведении в наилучшее положение владельцев больших и малых поместий»

«От благословенной, как зеркало блестящей души Его Присутствия, августейшего и могущественнейшего падишаха, Убежища [156] Mиpa, не должно быть сокрыто, что если бы высочайшее попечение обращено было на надлежащее преобразование больших и малых поместий и на приведение их в лучшее состояние для того, чтобы они стали в высшее против прежнего положениe, то, с помощью Всевышнего, это легко могло бы осуществиться таким образом. Теперь составляющие частную собственность Его Величества села ежегодно даются в управление ²¹³ полковой челяди, и на бывающих у нее аукционах продаются тому, кто даст больше ²¹⁴, так что под именем падишаховых денег поступает в казну всего только сто юков белячков ²¹⁵. Вот если бы, вместо того, чтобы платить той артели чистыми денежками ²¹⁶, состоящим на экстраординарном жалованьи (членам [157] артели) взамен этого их жалованья давались бы собственные императорские села в виде больших и малых поместий ²¹⁷, а жалованье их оставалось бы в казне, то много бы оказалось сабель. Чрез это и артель бы получила должное, да и государственной казне была бы значительная выгода. Еще да будет высочайше известно, что, в противность божескому закону, существуют некоторые владения на правах собственности ²¹⁸ и вакуфы ²¹⁹. [158]

С виду это, кажись, хорошо, а на самом деле есть растрата общественного имущества; потому что доходы с сел и полей мусульманских областей есть достояние общественной казны: право на них принадлежит воинам и ратникам за веру. Расход их определен законом. На чем же основываются акты об этих отказах ²²⁰ ? Допускаемые законом вакуфы суть благочестивые отказы, благотворительные заведения и богоугодные учреждения, основанные для всех правоверных, из владений завоеванных прежними султанами — упокой их, Господи, в горнем Раю! А так как во времена оные беи и беглер-беи, предпринимая походы ради Аллаха, оказывали немало услуг к благополучию высокого государства ²²¹, то великие султаны, в вознаграждение за эти услуги, жаловали им в полную собственность села и пахотные поля из завоеванных владений. А они, основывая, с соизволения султанского, в пользу всех правоверных богоугодные заведения и благотворительные учреждения, строили мечети, богадельни, монастыри, и делали для них отказы ²²². Вакуфы таких поборников веры, беев и воинов, как Гази Эвренос-бея, Турхан-бея, Михал-оглы и других, ревностно ратовавших на пути Божием, разрешены имамами мусульманскими ²²³; прочие же не законны. Нужды нет, что (потом) ни один человек не оказывал никакой достойной веры и государства услуги, и не завоевывал не только целых областей, но даже какой-нибудь двухдомовой деревушки: довольно было только [159] быть приближенным падишаха, чтоб деревни и пахотные поля, из несколько сот лет тому назад завоеванных и составлявших государственную собственность владений, тем или другим способом обратить в полную собственность себе и детям своим. А потом уже и делали вакуфы для каких им было угодно мест ²²⁴. Справедливы ли такого рода отказы? Позволительно ли, чтобы они пожирались прихлебателями ²²⁵ ? Делать полною собственностью такого рода людей достояние государственной казны не дозволяется по закону; поэтому, и отказные грамоты их не [160] имеют основания. А когда основание чего-либо ложно, как же могут быть верны из него выводы? Такого рода владения есть фонды государственной казны и достояние воинов и ратников. Для веры и государства было бы полезно вот что: те села составляющая (теперь) полную собственность, и те вакуфы, которые 200 лет тому назад, по праву и справедливости, сделались таковыми, оставить в том же положении ²²⁶, а незаконные и составляющие достояние государственной казны разделить артели солдат получающих жалованье, и таким образом было бы оказано высочайшее содействие к приобретению нескольких тысяч сабель. Это поведет и к увеличению количества сабель и к значительному приращению казны; и сколько пользы-то окажется! Но если в числе таких вакуфов окажутся мечети и монастыри, то им не подобает быть уничтоженными: можно из царской казны ассигновать маленькие содержаньица, что было бы добрым и прекрасным делом со стороны августейшего падишаха ²²⁷. Деревни же и пахотные поля также должны найти своих хозяев. Если бы теперь собственные императорские села и доходы с противозаконных вакуфов и полных владений вместо того, чтобы им обращаться туда, куда не следует ²²⁸, [161] были розданы и распределены артели настоящих ²²⁹ солдат ²³⁰, то поденная плата 40 — 50,000 человек — это, значит, больше нежели по 20 белячков с каждого, а в год больше 2000 мешков ²³¹ белячков — стала бы поступать в казну, и тогда бы приход стал превышать расход. И чтобы, по возможности, одно село давалось двум человекам, и два села одному человеку ²³²; а когда кто-либо из состоящих на жалованьи отличных, [162] храбрых богатырей, пожелает и будет просить, — то таким просителям пусть бы давалось с величайшим удовольствием. Если Богу угодно, владельцев больших и малых поместий, вместе с прежними саблями, окажется более ста тысяч, так что если случится благословенный поход, то они не попросят из казны ни денег, ни провианта, ни верблюдов; и какие бы ни случились походы, они, милостию Всевышнего, во всех отношениях будут нетрудны, и с врагами веры можно будеть как угодно расправиться. А впрочем, власть и воля Его Присутствия, августейшего государя мусульманского».

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

«О том, какой ответ, на спрос злополучного шаха Аббаса у визирей своих о состоянии османского государства, дали ему эти последние» ²³³

«От распространяющего благоухание моря щедрот сердца, и от солнцеблещущего ума Его Присутствия, августейшего, могущественнейшего падишаха, Убежища Веры, не должно быть сокрыто, что некогда персидский шах Аббас ²³⁴, в начале своего [163] царствования, собравши к себе своих сановников, улемов и умных людей, задал им такой вопрос: «Что за секрет, что за чудо, что великие султаны османские достигли такой степени силы, могущества и славы и сделались обладателями бесчисленного множества стран, тогда как мы слабы и бессильны? Объясните и растолкуйте мне это поскорее», сказал он. Они же выпросили несколько дней сроку. Затем, когда, собравшись в кабинете своем, учредили заседание и посоветовались, то мнение и воззрение всех их имело основанием своим и опорою следующее: «Тайна того, что султаны османской династии сделались такими могущественными и покорили чуть не весь свет, заключается в том, что когда один из визирей сядет на ковер верховного визирства и займёт передний угол великого сановничества, то ему даются в руки бразды самостоятельности, и уже, кроме него, ни одна душа в правительственные дела не вмешивается. Лица, занимающие известные должности и места, без вины не отставляются. А мужи меча и брани — народ безукоризненный, соблюдающий дисциплину и чистокровного происхождения: среди них нет чужих и пришельцев. У них нет роскоши и украшений, пышной сбруи и богатых убранств. Подданные пребывают в спокойствии; сокровищницы полны принадлежащих общественной казне денег ²³⁵. Отказные и сиротские деньги в ее казнохранилища [164] не поступают ²³⁶; насильно ни одного белячка не берется с рабов Божиих. Вследствие этого созвездие их государства блестяще; все средства к достижению желаемого готовы; мечи их побеждают; планы их удаются» ²³⁷. Когда все в этом были согласны, то явились к пропащему шаху, и все вышеозначенным образом изложили и объяснили ему. Он же, сказав им на это: «в самом деле, то что вы говорите — сущая правда, и речи ваши заслуживают всякого вероятия» ²³⁸; одобрил мнение и рассудительность их; тотчас же снял бывшие на нем богатые одежды, золотой пояс и украшенную драгоценными камнями саблю с чресл своих, и надел трехкопеечное ²³⁹ черное исподнее платье и простую саблю. Пламенно желая установит мир и согласие с падишахом исламским, он прислал в Высокую Порту своего племянника ²⁴⁰, и обязал себя [165] ежегодным в 200 вьюков шелку подарком. А когда он, заключивши также мир и с ханом Узбекским, был совершенно спокоен и обеспечен, то велел глашатаям повсюду объявить строжайшее распоряжение такого рода:«Всякий кто станет употреблять серебряную сбрую и драгоценные одежды и будет причинять подданным и обывателям обиды и притеснения, тому я распорю внутренности; дом его сокрушу; людей и детей его перебью». Затем он собрал своих ханов и предоставил им полную самостоятельность. Одного умного и опытного из них сделал главным ханом ²⁴¹, с полною самостоятельностью. Он дал должности всем ханам пожизненно; а после них их детям. Он твердо стоял на своем слове; ничуть не отступал от него. Так что Тавризский эялет, который вот уже 30 лет как перешел в его власть ²⁴², все был (в управлении) у одного хана, по имени Пир-Будака: он не сменял его. Когда покойный Теккьели-Мухаммед-паша, будучи ванским беглер-беем, умертвил вышеупомянутого Пир-Будака, то погибельный шах наместо него сделал ханом сына его; а когда и сын его умер, то он такому ребенку, как четырехлетний внук его, отдал Тавризский эялет, который и теперь у этого внука Пир-Будакова. Эриванский эялет вот уже двадцать восемь лет как в его власти. Сперва он его [166] отдал своему хану Эмир-Гюне, и в продолжении всей жизни не сменял его; а когда этот умер, отдал сыну его; и теперь Эриванская область в руках сына Эмир-Гюне. Прочие ханства тоже таким способом роздал он дельным и известным людям, и ни одного не сменял; а провинившихся казнил. Войско свое он тоже преобразовал как ему хотелось, составивши его из 12,000 превосходных состоявших на жалованьи солдат, и назначивши 40,000 человек своим ханам и султанам ²⁴³, С таким то количеством солдат он завоевал провинции Гилян и Мазандеран; взял несколько провинций из областей индийских и узбекских; из исламских ²⁴⁴ владений также отнял несколько крепостей. Находясь между тремя мусульманскими падишахами и близ Гурджистана, он всем им давал сдачи саблей. Причина этого та, что войско его было хоть и небольшое да хорошее и безукоризненное; что он таким именно образом ²⁴⁵ давал должности и прилагал полное попечение о подданных. Если погибельный шах этот, безверный беззаконник, творя правду и справедливость, стал могуществен, то что же говорить о нашем падишахе, который есть Калиф Вселенной и Убежище Государства и Веры? Стоит только его благородному, украшающему мир, взору обратиться в сторону правды и справедливости, и наверное, милостию Всевышнего, все семь климатов покорятся всепобеждающему мечу его, и все концы владений его получат полное спокойствие. Порядок и благоустройство крепко привязаны к благородным сердцам падишахов. Падишахи — это душа государства: если душа здорова, то и тело также здорово ²⁴⁶. Если государи направляются к [167] добру, то и в мире всецело водворяется порядок; если же они направляются к злу, плохи тогда обстоятельства: деревья не приносят плодов; на земле не растет травы. Существование падишахов — большой талисман. Таково настоящее положение вещей. А впрочем, власть и воля моего падишаха».

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

«Об уничтожении взяточничества, о назначении высших должностей ²⁴⁷ людям способным, об ограничении штатов и о некоторых неизбежных относительно больших и малых поместий обстоятельствах» ²⁴⁸

«От лучезарного ума Его Присутствия, августейшего, могущественнейшего, высокостепенного падишаха не должно быть сокрыто, что причина стольких зол и смятений, смут и волнений, разорения жителей и областей, уменьшения казны и денег заключается во взяточничестве. Пока не последует высочайшей воли о том, чтобы удалить с лица земли труп взяточничества ²⁴⁹, до тех пор справедливости быть не может, и нельзя восстановить благоустройства государственного. Если же последовала бы высочайшая воля о коренном уничтожении взяточничества, то первым делом следует, чтобы верховный визирь стал самостоятельным, и чтобы ни одна душа ни из внешней [168] ни из внутренней (придворной) челяди не вмешивалась в правительственные дела. Лица, состоящие на службе у верховных визирей, пусть будут из рабов их, а не должны быть из получающих содержание и значащихся в реестре ²⁵⁰. Открывающиеся во владениях исламских эялеты и санджаки должны быть навсегда жалуемы надлежащим путем и законно являющимся, способным и известным, умным и почтенным беглер-беям и санджак-беям. Равным образом, находящиеся у них на службе латники тоже не должны быть казеннокоштные, а покупные рабы. Покамест не будет доказано какого-либо их проступка или преступления, они не должны быть отставляемы. Если же, в самом деле, они совершат преступление, и их насилия и злодеяния будут доказаны, то, не довольствуясь одною лишь отставкою, их следует еще, согласно с законом божеским и каноном ²⁵¹, наказать. Большие и малые поместья вообще должны назначать беглер-беи, а со стороны Порога Счастья ни под каким видом не должно быть вмешательства. Ученые места должны быть жалуемы ученым и добродетельным людям ²⁵². Срока их не следует сокращать ни на один день ²⁵³. Невежд нужно удалять от занимаемых ими мест и впредь уже не назначать. Башмаклыки должны быть даваемы из собственных императорских деревень, а кадастровые большие и малые [169] поместья не должны даваться. Арпалыки капуджи-баши Высокой Порты точно определены в общем кадастровом реестре. Эти-то арпалыки и должны быть назначаемы; а больших и малых поместий отнюдь не следует давать под именем арпалыков. Они ²⁵⁴ должны быть годные для беглер-бейства люди. Равным образом, мутефаррика Высокой Палаты тоже должны быть способны для санджак- и беглер-бейства. Письмоводители императорского Дивана должны быть люди с познаниями и образованные, умеющие писать бумаги разными почерками. Императорские регистраторы и письмоводители министерства финансов должны быть честные и правдивые люди. Для каждого разряда, относительно количества (членов) его, должна быть определена норма, ни возвышать ни понижать которой не должно. От сверхштатных же, будут ли то гоффурьеры, или чауши, или письмоводители, должны быть отобраны их гоффурьерские, чаушские и письмоводительские грамоты, и все они должны сделаться за'имами и тимариотами. Пусть будет высочайше повелено, чтобы всякий из них шел в поход, по старинному закону, с надлежащими латниками. Артели же неспособных идти на войну и владеть мечем шутов и немых, по старинному закону, должно быть ассигнуемо жалованье, большие же и малые поместья должны быть отданы имеющим право на них. А коли корпорациям мутефаррика, чаушей, письмоводителей, и прочим владельцам больших и малых поместий, кто бы там они ни были, по их летам и возрасту, по родовому происхождению, по провинциям, в которых они живут, по доходам и по приметам их, даны грамоты ²⁵⁵, и уже обревизованы, то надлежит [170] опять производить ревизию по тем грамотам, для приведения государства в лучшее положение. В таком случае уже никто не может получать содержания под чьим-нибудь именем; нельзя также будет получать его на слуг и несвободных рабов. Когда в руках каждого будет грамота с приметами его, вроде, напр., вольной ²⁵⁶, то она должна быть в надлежащем [171] тщательно сверена ²⁵⁷. В прежнее время, когда в людях была правдивость и честность, в такого рода мерах не было надобности. А теперь ужасно развились обман и мошенничество. Так что, покамест на это не будет обращено внимания, войско не исправится; от вмешательства чужих ²⁵⁸ не будет спасения ²⁵⁹. Таково положение дел. А впрочем, и т. д.».

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

«О беспорядках во времена покойного султана Сулеймана»

«От светозарного, как зеркало отражающего мир божественного вдохновения, ума Его Присутствия, державнейшего и [172] августейшего падишаха, Тени Божией, не должно быть сокрыто, что из обстоятельств, послуживших в славное время Его Присутствия, покойного и всепрощенного султана Сулейман-хана, причиною расстройства государства, первое было то, что он перестал самолично присутствовать в Государственном Совете. Мало по малу дошло до того, что не только воины, но даже беи и беглер-беи перестали знать своего падишаха ²⁶⁰. Вторая причина та, что, сразу сделавши верховным визирем одного из слуг собственного Его Величества харема, именно силяхдаря Ибрагим-пашу, он первый не соблюл основного правила. А затем уже всякий падишах, выдвигая излюбленных слуг своих, в короткое время делал их визирями. Люди этого рода не имели никакого понятия о положении государства; гордые же молодостью и благосклонностью к ним падишаха, они не нисходили даже и до того, чтобы спрашиваться у людей сведущих, и вследствие такой полнейшей беспечности их нарушился порядок в государстве. Третья причина та, что, выдавши почтеннейшую дочь свою, султаншу Мигр-у-Маг за Рустем-пашу, произвел этого последнего в верховные визири. Вследствие полнейшего своего к нему расположения и во исполнение его желания, отдал ему в полную собственность столько сел из областей, завоеванных еще во времена своих предков, что их хватило бы для составления казны любого из мелких владельцев ²⁶¹. А он устроил несколько благотворительных заведений [173] и учредил вакуфы. Теперь детям его из тех вакуфов ежегодно идет сто юков белячков ²⁶². По смерти же такого рода поссессоров султанских уделов, эти последние отбирались в государственную казну. Последующие (верховные визири) также начали учреждать вакуфы. Вопреки священному закону, столько теперь растрачено и растеряно богатств, составляющих достояние общественной казны! В чаянии небесной награды впали в достойное наказания преступление. Четвертая причина заключается в том, что собственные императорские имения и доходные статьи, составляющие имущество всех верующих, верховный визирь Рустем-паша, заботясь об увеличении государственной казны, в противность священному закону, отдал в аренду ²⁶³. Добросовестные и почтенные люди не брались за арендаторство, [174] которое поэтому и перешло в руки презренных, подлых жидов и гяуров-управляющих. А это повело к расстройству и разорению аренд и собственных императорских сел. Пятою причиною было то, что покойный, всепрощенный упомянутый падишах, видя силу и крепость своего войска и обилие казны, увеличил блеск и роскошь ²⁶⁴. Визири тоже стали подражать ему. А затем, по изречению: «Подданные следуют обычаю царей своих» ²⁶⁵, и весь народ предался роскоши и изнеженности. Мало по малу дошло до того, что жалованья им не стало хватать на прожитое, и они принуждены были прибегнуть к насилиям и беззакониям ²⁶⁶. Государство же разрушается [175] от насилий и беззаконий. Ни одно новшество не причиняет ни одному государству стол явного и губительного вреда как роскошь и пышность. Рассказывают о зяте Рустем-паши, Ахмед-паше, который был четвертым визирем во время похода на Сигет, а впоследствии сделался верховным визирем, что в начале, когда он только что сделался визирем, из предметов роскоши у него было только две шубы: одну он надевал в императорский Диван, а другую носил дома; зато у него было 4 — 500 покупных рабов и приличный цейхгаус. Главные квартиры ²⁶⁷ прочих визирей точно также были превосходны: каждый из них содержал на дачах своих по сто косяков ²⁶⁸ мулов да по сто косяков верблюдов. Так что когда бывало приходил фирман об отправлении куда-нибудь в поход, то они не покупали ни одной лошади, ни одного верблюда, а на третий же день живою рукою отправлялись в назначенное место: им не нужно было еще приводить в порядок свою главную квартиру. Что же касается до настоящего времени, то военные, будут ли они чиновники или комиссионеры, все свои доходы употребляют на дома, сады, киоски, да на собольи шубы, малюты ²⁶⁹ и другие украшения. Случись же идти на войну, они не в состоянии были бы выступить и с двумя слугами. Роскошь — [176] это беда! сказывали (мудрые); и в самом деле: большая беда. Таково настоящее положение вещей. А впрочем, власть и т. д.».

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

«О благоденствии времен царствования покойного и всепрощенного султана Сулеймана»

«К высочайшему стремени Его Присутствия, державнейшего, могущественнейшего падишаха, Убежища мира, моя рабская просьба такова: да будет известно, что превосходнейший из падишахов высокой османской династии — продли ее, Всевышний Боже, до дня воздаяния! — есть покойный султан Сулейман-хан, так как при нем государство было обширно, казна богата, и войско было сильно. Но в его же время возникли и обстоятельства, послужившие причиною расстройства государства. А так как тогда государство было в самом блестящем положении, то и не замечали признаков их в то время: лишь несколько лет тому назад они обнаружились. В прежнее время Его Присутствие, Посланник Божий — благослови его, Господи, и спаси! — , а также четыре избранника ²⁷⁰ — благословение Божие на всех них! — , и пpoчиe султаны ²⁷¹ — озари, Господи, гробницы их! — собственнолично присутствовали в Диване и сами заботились о делах рабов Божиих. Такого (как теперь) уклонения не было ²⁷². Вследствие этого они имели надлежащие сведения о [177] положении государства. Таков то обычай утвердился было и в этом высоком государстве. Могущественный султан Селим (I) — милость Покровителя над ним! — самолично вел дела Дивана в старом кабинете ²⁷³, и потому как государь знал своих слуг, так и слуги знали своего государя. Было четыре знающих, опытных и со светлою головою визиря ²⁷⁴, из коих каждый, бывши некоторое время санджак-беем и беглер-беем, заботился о своем цейхгаузе и о прочих необходимых предметах, тесно связанных с обязанностью его достойной веры и государства службы. После того как уже приобретали надлежащие познания в делах государства, они делались анатольскими беглер-беями. Потом, побывши румелийскими беглер-беями, они становились уже визирями. Заседая под куполом, они знали о всех делах. Верховные визири их ²⁷⁵ были самостоятельны: в правительственные дела никто не вмешивался. Благородных дочерей своих выдавали за лиц заслуженных и благородного происхождения, или же за питомцев высокопочтенного харема. Падишахские зятья не сидели в Пороге, а находились вне его и воздерживались от вмешательства в дела государства и в правительственные распоряжения. Вне же (столицы) им жаловали санджаки, где они и находились в течение всей своей жизни. Будучи все люди сильные и могущественные, они приводили в цветущее состояние те места, куда отправлялись, и оказали много подвигов на богопомогаемых границах. Составляющие казну правоверных собственные императорские уделы, [178] или же казенные доходные статьи, отдавались на аренду честным и почтенным людям, которые высылали при подробном отчете собиравшиеся ими по правде и справедливости деньги. Каждую провинцию отдавали занимающимся наукою, честным и религиозным муфтиям ²⁷⁶, которые вовсе не были отставляемы от своей судейской должности. Они береглись от государственной казны, от сиротских и насильственно вымогаемых денег; ни сокровищницы правоверных не отдавали никому на съедение, ни чьих-либо денег без всякого права не забирали в общественную казну. У падишахов, у сановников, у военных людей никаких богатых украшений, и вообще никакой роскоши не было. Поступали согласно со священным законом; древнему канону османскому воздавали подобающее уважение, и в высшей степени остерегались новшеств. Таково истинное положение дел. А впрочем, власть и воля Его Присутствия, августейшего падишаха, Убежища Mиpa».

«Суть заключающегося в книге»

«К благословенному и благородному стремени Его Присутствия, августейшего и могущественнейшего падишаха, Убежища Веры, просьба дерзкого раба такова: ради Всевышнего Господа и [179] возлюбленного Посланника Его, да не послужат все вышедшие от сего ничтожного и дерзкого раба слова и речи грязью, могущею произвести ржавчину на отражающем мир зеркале cветозарного сердца Вашего; ибо все что я ни написал тут, я писал ради собственного удовольствия ²⁷⁷, а не со злым намерением против кого-нибудь. Я писал только то, что, по крайнему моему разумению, хорошо и полезно для высокого государства: в словах моих мною руководило одно доброжелательство, — свидетели тому Препрославленный, Превознесенный Господь-Истина, чистая душа, Мухаммед Мустафа — благословение и мир над ним! — а также и пpoчиe великие пророки и славные ангелы. Как же мне было не высказать то, что столько уже лет предпринимаются походы; столько потрачено и растеряно казны правоверных, а поселяне и обыватели в угнетении; войско исламское бессильно и слабо; никакого толку не выходит; ни одно дело не довершается. При виде такой беспечности Вашей ²⁷⁸ просто сердце кровью обливается. За такие насилия и беззакония, которые теперь совершаются, в день Страшного суда спросится с моего августейшего падишаха. А если падишах мой об этом вовсе ничего и знать не будет, то каково же тогда быть на допросе-то? Неужели же не нужно пособить этому? То, что прошлый год в местечке (Бeшикташ) близ резиденции Вашего Величества разразилась молния; что разрушились стены священной Ка'бы; что сердца взысканных Вашим хлебом и благодеяниями [180] рабов, которые обыкновенно рисковали жизнью и головою ради счастливых успехов Вашего Величества, теперь хитростью дьявола уклонились в сторону зла, и что они столько натворили гадостей; а также и то, что — Прославленная и Превознесенная Истина, продли до всеобщего воскресения и увековечь эту высокую династию! — вот уже несколько лет как не является на свет ни одного нового отпрыска, ни одного свежего розанчика из высокодержавного царствующего дома, ни одного принца царской крови, а те которые явились было, волею Божиею, не остались в живых, — все это не есть ли знамение Божие моему падишаху? ²⁷⁹ Всевышний, Препрославленный Бог дает знамение рабу своему, которого Он любит. Не всякий может быть предметом знамения Божия. Поэтому надо быть бдительным и осторожным. Словом, если бы, по определению Всевышнего и Препрославленного Господа, притеснения и угнетения жителей были прекращены и уничтожены, а большие и малые поместья были распределены между людьми достойными, то, — уж когда прежде было всего только 54,000 ²⁸⁰ сабель, да никто, ни с суши ни с моря, ни с Востока ни с Запада, не мог противостоят, — теперь, если только будет обращено надлежащее, как выше писано, внимание на противозаконные вакуфы, полные владения и собственные императорские уделы, и они будут розданы людям достойным, с приобретением многих и многих ленов, волею Всевышнего, явится 100,000 сабель, что составит вместе с латниками 4 — 500,000 обмундированного и вооруженного [181] войска. В таком случае уже никому бы и в голову не пришло сопротивляться; существующие там и сям враги веры поневоле покорились бы и подчинились, и сделались бы, по воле Божией, данниками, как райя; потому что посланники их и шпионы, которые постоянно находятся здесь, когда увидят такой порядок и благоустройство, то скажут: «Вот, мол, уже целых 60 лет османская династия — да продлится царствование ее до скончания века! — пребывала во сне беспечности; а теперь, мы и не знали, как она вдруг очутилась в полном бодрствовании и принялась за поправление своих прежних ошибок». Они падут все духом и изнемогут от страха и ужаса; они содрогнутся и будут вперед давать контрибуцию и поголовную подать. Это государство - такое великое государство, что коль скоро оно получит надлежащий порядок и благоустройство, то, Бог даст, ничто уже не изменится (в нем) к худшему ²⁸¹. Оно такое государство, что если бы — чего, Боже, упаси! — во время войны на полях сражений десять раз случилось войску исламскому потерпеть поражение, то и тогда бы, милостию Всевышнего, Высокая Порта не понесла никакого ущерба, и мухаммеданская вера не поколебалась бы; потому что если погибнет один, то на его место явится десятеро, ибо в этом высоком государстве неисчерпаемая, подобно золотому, серебряному, бронзовому ²⁸² и медному рудникам, бездна людей. В Боспе и Арнауте есть такие люди, что один выйдет на 12 — 20 сабель. У них есть смелые и отважные молодцы. Если на самого незначительного из них будет обращено монаршее внимание, и дано будет им содержание, то всякий из них сделается львом-людоедом. Очевидно, что на одно вакантное жалованье явится 15 — 20 желающих. В мусульманских [182] владениях, но чудодейству Пророка, целые рудники храбрых и залежи мужественных людей. Прочие государства не таковы: если их войско хоть один раз потерпит поражение, то оно уже в целые 10 лет не придет в себя: кол скоро у ивы отсекут ветви, она обращается в сухое бревно. Пусть только со стороны монарха будут приложены попечения, и высокое это государство сделается подобным империи Александра Двурогого. Так, когда в 1009 году ²⁸³ происходила осада крепости Яныка, в ту пору по высочайшему повелению прибыл на войну и прежний хан крымский, Гази-Герай-хан, знаменитый, из потомков рода Чингизова, своим умом, проницательностью, познаниями в науках, мировед ²⁸⁴ и знаток истории, человек рассудительный ²⁸⁵; славный хан, каких не было. При приближении его к высочайшему лагерю, верховный визирь, Синан-паша, выслал ему навстречу всех беглер-беев с войсками. Когда войско исламское двинулось стройными полками, то поля и долины наполнились солдатами. Упомянутый Гази-Герай, пробегая взглядом исламское войско, солдата за солдатом, как увидал румелийский корпус — этих несколько тысяч повязанных чалмами и с пронзительными шпорами ²⁸⁶, журавлинокрылых всадников [183] и отважных, как на парусах носящихся, молодцов ²⁸⁷, то просто остолбенел; у него сперся дух, и он воскликнул: [184] «С таким войском, падишахи османской династии могут, подобно Александру, завоевать весь восток и запад и творить то что творил Сулейман. Неужели же падишаху, обладающему, подобно Александру и Дарию, таким войском, еще есть надобность в каком-нибудь отряде голяков-татар!?» В самом деле, когда еще не произошло перемены в беглер-беях и санджак-беях, и пока большие и малые поместья не разошлись по шкатулкам, войско исламское было превосходно. Куда бы ни предпринимался высочайший поход, всюду завоевывались провинции и крепости, так что в год бывало раза два-три происходили городские общественные празднества. Но, по определению Божию, вот уже несколько времени как большие и малые поместья разошлись по шкатулкам: их стали жаловать сидящим в Истамбуле неженкам. С тех пор, как не стали давать их очажникам и способным, храбрым молодцам, а также после того, как беглер-беи ²⁸⁸ стали сменяться, — порядки нарушились; а враги веры и государства столько отняли владений во время этой безурядицы! Для блага веры и государства нужно, как уже выше сказано, чтобы всякое жалованье ²⁸⁹ даруемо было людям заслуживающим его. Покровительствуя с искреннею, душевною готовностью препоясывающимся на царскую службу и уже известным своими услугами рабам своим, за недоказанные преступления не следует губить их, потому что хороших, опытных и пекущихся о вере и государстве честных людей мало попадается; негодных же многое множество. Все негодяи суть враги хороших людей. А когда так, то хороший человек есть род философского камня. Согласно с ним и должно поступать. Препрославленный и Превознесенный Господь да вселит в благородном сердце Его Присутствия, августейшего падишаха нашего, решительность и мужество к поправлению государства, и да укрепит и утвердит его в Своих сыплющихся перлами глаголах; да направит действия грядущих за ним падишахов и их визирей по этому основанному на истине рукописанию!»

(пер. В. Д. Смирнова)
Текст воспроизведен по изданию: Кочибей Гомюрджинский и другие османские писатели XVII века о причинах упадка Турции. СПб. 1873

© текст - Смирнов В. Д. 1873
© сетевая версия - Тhietmar. 2004
© OCR - Вдовиченко С.; Колоскова Л. 2004
© дизайн - Войтехович А. 2001