Библиотека сайта  XIII век

Ввиду большого объема комментариев их можно посмотреть здесь
(открываются в новом окне)

ДЖОРДЖ ТУРБЕРВИЛЛЬ

ПОСЛАНИЯ ИЗ РОССИИ

СПЕНСЕРУ ³⁰

Если я ныне забуду или не вспомню тебя,
Ты, Спенсер, можешь пристыдить и упрекнуть меня.
Ведь я, как известно всем, любил тебя,
И, расставаясь, именно тебе мне не хотелось говорить «прощай».

И поскольку я объявился другу, то решаюсь продолжать,
Нет лучшего доказательства моей доброй воли.
Я хорошо помню, как нужда гнала меня

Ты сжал мне руку и, крепко ее держа,
Страстно просил меня сообщить тебе новости и впечатления о стране.

Песчаная почва здесь не слишком-то плодородна,
Здесь больше пустующей и лесистой земли, чем участков, пригодных к посевам ³¹.

Однако хлеб растет, его они несвоевременно убирают
И жнут, или до того, как сжать, они связывают его в кучу на стеблях,

Сноп к снопу — так сушится их урожай ³².
Они очень торопятся, страшась, что мороз уничтожит зерно,
К зиме становится земля столь гладкой,
Что ни травы, ни злаков на пастбищах не найти.
Тогда они заботятся о скоте: овца, и жеребенок, и корова
Устраиваются прямо у постели мужика ³³, разделяя его кров.

Их он снабжает фуражем и дорожит ими, как жизнью,
Так они зимуют вместе с мужиком и его женой.
Семь месяцев длится зима ³⁴; сиянье [снега? — А. С.] столь ослепительно,

Тела умерших, до того лежавшие незахороненными,
Помещают в гробы из ели как простые люди, [253]

Так и те, кто побогаче; причину этого легко найти,
Ведь в зимнее время они не смогут продолбить землю.
А леса такое изобилие везде и повсюду на их земле,
Что и богатый, и бедняк, умирая, уверены, что [их похоронят] в гробу.

Те тела мертвых без погребенья на целый сезон.
Но можешь этому верить: как только они остывают,
Силой холода их сковывает так, что они становятся как камень,

Не оскорбляя ничто живое,
Так лежат они и сохраняются до следующего прихода весны.
Их звери, как и наши, насколько довелось мне видеть,
По виду и размерам, но несколько помельче ³⁵
На вкус водянисты, как английская говядина,
И все же они любят и употребляют эту пищу.
Их овца очень мала, коротко острижена, [шерсть их] длиной с кулак.

Бесчисленное множество превращает их в бесценок,
Но никто в крае не знает, как следует готовить мясо.
Они не пользуются ни вертелом, ни прутом, но когда печь раскалится,

Они кладут дичь в котел и варят таким образом ее.
Здесь не знают олова, а миски — лишь из дерева ³⁶.
Никто не пользуется деревянными подносами, но чашки очень искусно вырезают из березы.

Едят только деревянными ложками, которые висят
У каждого мужика на поясе, нисколько их не стесняя.
Вместе с двумя-тремя ножами; чем богаче человек, тем их больше,

Знатнейшие в Русской земле ходят с ложками и ножами.
Их дома — не столь большие постройки, но говорят,
Они их помещают на местах высоких, чтоб легче сбросить снег,

Который все укутывает толстым слоем в зимнее время,
Что и заставляет их ставить свои дома высоко.
В строительстве не используется камень; из досок кровля,
Они плотно пригнаны друг к другу; все стены строятся из бревен,

Как мачты мощных и больших, а между ними проложен мох.
Для спасения от плохой погоды трудно представить себе
Более надежное устройство; на кровлю они насыпают [254]
 
Толстым слоем кору, чтобы предохраняла от ливней и снегопадов ³⁷.
 
В каждой комнате печь, которая служит зимой;
Они имеют большой запас дров, столько, сколько могут сжечь.

У них нет английского стекла, прозрачные куски породы,
Называемой «слюда» ³⁸, используются для окон, английское стекло не требуется.

Они нарезают ее очень тонко и сшивают нитью
Красиво, наподобие рамы, чтобы устроить повседневную жизнь.

Никакое другое стекло не даст лучше света, поверь,
А порода эта недорога, цена ее совсем незначительна.
Главнейшее место у них то, где висит их бог.
Хозяин дома сам не сядет там никогда,
Лишь когда приходит лучший гость, он отводит его на это место.

Пришедший должен поклониться богу до земли, касаясь лицом,
И помещается на этом самом месте, почитаемом как святое ³⁹.
 
Когда гость ложится, то в знак особого почета
Вместо постели у него будет медвежья шкура,
А вместо подушки ему кладут седло под голову.
В России не бывает другого покрова.
И если постель нехороша, то изголовье не столь уж плохо.
Я недоумевал часто, что заставляет их так спать.
Ведь в стране много птицы и пера в Избытке;
Разве что оттого, что страна эта груба,
Они боится удовольствия, которое получают их тела.
Я бы не хотел, чтоб ты был с нами и видел, как я стоял в ужасе,

Не решаясь преклонить колени на медведя.
Мне и Стаффорду ⁴⁰, моему товарищу по ночлегу, пришлось так ложиться,

И все же мы хвалили господа, что ночь провели благополучно.

Итак, я кончаю; никаких нет больше новостей для тебя,
Кроме последней: страна слишком холодна, люди чудовищны.

Я написал не обо всем, что знаю, слегка коснулся того-сего,
А если бы я написал, боюсь, мое перо бы затупилось.
Кто прочтет эти стихи, тот догадается об остальном.
А ты подумай на досуге о нашей торговле, которую я почитаю самой лучшей. [255]
 
Но если нет занятий, то смело могу я взяться за перо,
[Чтоб описать] скудость земли и манеры людей.
Говорят, по лапе узнают льва ⁴¹,
Так и ты можешь догадаться о большом, читая малое.
 

ПАРКЕРУ ⁴²
 
Мой Паркер, бумага, перо и чернила были изобретены, чтобы писать.

А свободные руки, у которых нет занятий,— писать письма.
По такой причине, уважая твою проверенную любовь,
Если я не напишу тебе о новостях, ты вправе рассердиться и упрекнуть мое перо.

Итак, судьба оттолкнула мой корабль от берега
И заставила меня искать иное царство, невиданное до поры.
Поведение людей я буду описывать
И другие стороны их частной жизни — все то, что странно для нас.

Русские люди полнотелы,
Большинство имеет животы, скрывающие талии ⁴³,
С плоскими головами и лицами, ничего не выражающими,
Но коричневыми из-за близости очага и воздействия воздуха.
У них есть обычай обривать или стричь волосы
На голове. Никто не носит в этой стране вьющихся локонов,
Кроме тех, кто имеет нерасположение от господина своего.
Тогда он больше не обрезает свои волосы, пока его не простят.

Точный знак узнать, кто попал в немилость,
Для каждого, кто видит его,— посмотреть на его голову и сказать: «Это он».

И все это время он позволяет волосам расти,
И никто не смеет из опасения за свою жизнь выказать ему расположение ⁴⁴.
 
Одежда их невесела и неприятна для глаз.
Шапка возвышается над головой, она торчит очень высоко.
Колпак ⁴⁵ называют они ее. Они совсем не носят брыжи.
Знать имеет воротники, украшенные жемчугом, рубашка ⁴⁶ называют.

У русских длинные рубахи, они их вышивают по низу
И на рукавах цветными шелками на ширину более двух дюймов.

Поверх рубахи надевают одежду-жакет.
Под названьем однорядка ⁴⁷; вокруг толстой талии завязывают [256]
Свои портки ⁴⁸, на место славных бриджей.
Одежда вся из льна, нет никаких вариантов.
Пару вязаных носков, чтоб сохранить тепло,
Вместе с башмаками носят в России; их каблуки подбиты
Пластинками железа, а носок заострен.
Поверх всего надевается шуба ⁴⁹ меховая, так ходят русские.

Пуговицы на шубе — по положению:
У кого из шелка и серебра, а у беднейших
Нет вовсе шуб, они носят большие одеяния,
Закрывающие их до икр, которые зовутся армяк ⁵⁰ —
Так одеваются у русских ⁵¹. Богатый ездит верхом
От места к месту, его слуга, следуя за ним, бежит рядом.
Казак ⁵² носит свой войлок, предохраняющий от дождя.
Их уздечки не столь нарядны, а седла и совсем просты.
Удил нет, а только везде уздечки, седла сделаны из березы.
Они сильно напоминают шотландские седла, [имеются на них] широкие попоны, хранящие колени
От лошадиного пота; подстилки стелют намного длиннее
И шире наших. Они используют во время войн короткие стремена.

Так, когда русского преследует жестокий враг,
Он ускачет прочь и, неожиданно повернувшись, поражает его из лука. ⁵³

Я бы не смог так изогнуться в седле, как он,
Да к тому же и поразить врага, который его преследует.
Их луки очень коротки, сильно напоминают турецкие,
Они сделаны из сухожилий и березы очень ловко.
Маленькие стрелы с острыми наконечниками бывают беспощадны, как молнии.

Пущенные из этих луков, они не дадут спастись ⁵⁴.
Они редко подковывают лошадей, если только не используют их

Как почтовых по зимним дорогам. Тогда, чтобы они не скользили,
Они подковывают их тонкими подковами ⁵⁵ с шипами и едут.
Лошади в этой стране хорошо проходят 80 верст ⁵⁶ в день
И все без шпор. Однажды их пришпорят, и они скачут.
Но если они не едут, то русский вынет кнут
И бьет их по ребрам. Хотя все они обуты в сапоги.
Но во всей стране ты не увидишь пары шпор.
Обычная игра здесь — шахматы, простейшее желание
Делать шах и мат, практикой достигли они искусности [в игре] ⁵⁷. [257]
 
Еще они играют в кости, как кутилы; самые бедные жулики
Сядут даже в открытом поле, чтобы обыграть.
Их игральные кости очень маленькие, наподобие таких же,
Какие мы имеем. Он их поднимет, бросит через большой палец,

Но не трясет ни йоты; они подозрительны в игре,
И все же, я полагаю, у них отсутствует искусство, свойственное этой игре.

За игрой, если нет серебра, в ход пойдут седла, лошади и все,
Любая другая вещь идет за серебро, хотя бы и за ничтожную цену ⁵⁸.

Так как ты любишь играть, друг Паркер, поэтому
Я желаю тебе поскорее утомиться, проводя в игре целые дни.

Но ты мне кажешься лучше сейчас, вдали от дома, я знаю,
Ты не захочешь бездельничать долго среди таких невежд.
Итак, судите сами, друзья, какую мы имели жизнь,
Что около морозного полюса мы были бы рады проводить тяжкие дни,

Чем на такой дикой земле, где законы не властны,
Но все зависит от воли короля — убить или помиловать,
И это — без всякой причины; на все то воля божья ⁵⁹.
Но какое дело нам до королей? Не следует трогать святых.
Постигни остальное сам и подумай, какую жизнь они ведут,
Там, где страсть является законом, где подданные живут в постоянном страхе,

Где лучшие сословия не имеют надежной гарантии
В сохранности земель, жизней, а неимущие расплачиваются кровью.
Все пошлины идут в распоряжение князя,
И весь доход поступает и идет королевской короне ⁶⁰. [258]

Боже правый! Я вижу, что ты задумался над тем, что я сказал сейчас.

Но это правда; нет выбора, и все преклоняются перед волей князя.

Так Тарквин правил Римом ⁶¹, как ты прекрасно знаешь,
И какова была его судьба, я думаю, ты помнишь сам.
Где забота о всеобщем благе покоится лишь на подчинении,
А страсть является законом, там правление должно со временем прийти в упадок,

Необычность этого места такова, что, постоянно видя непонятное,

Я все равно не смог бы, был бы не в силах описать каждый частный случай.

Холод исключительный, люди грубы, князь полон коварства,
Государство столь переполнено монахами, монашками, священством на каждом углу,

Манеры столь близки к турецким, мужчины столь вероломны,

Женщины развращены, храмы забиты идолами,
Оскверняющими то, что должно быть свято, обычаи столь странны,

Что, если бы я описал все это, боюсь, мое перо сломалось бы.
Короче, я скажу, что никогда не видел государя, который бы так правил,

Людей, столь окруженных святыми, но диких и низких.
Свирепые ирландцы так же цивилизованы, как эти русские;
Трудно сказать, кто лучше из них, и те, и другие кровожадны, грубы и слепы.

Если будешь ты мудрым, как твое искусство, и доверишься мне —
Живи тихо дома и не жаждай увидеть эти варварские берега.
Ничего хорошего не открывается тому, кто ищет и находит не лучшее.

Тот народ не узнает лучших гражданских порядков, где господь не дарует свою благодать,

И, будучи действительно больны, они заслуживают господней милости,

Поскольку ни любовь, ни трепет пред его уверенной десницей

Не избавят от мучений тех, кто в тисках
Своих грехов ставит на первое место лишь развлечения.
Пока, друг Паркер, если ты хочешь лучше узнать русских,
Обратись к книге Сигизмунда ⁶², которая скажет всю правду,
Поскольку он долго жил посланником к этому королю, [259]
Посланный Поляком, он дает во всех отношениях правдивый рассказ.

Ему я рекомендуюсь, облегчив боль своего пера.
И, наконец, желаю тебе всего хорошего и снова прощаюсь с тобой.
 
ДАНСИ ⁶³

Мой дорогой Данси, когда я беседую в душе
С моими лондонскими друзьями, желанными товарищами и тобой более других,

Я чувствую тысячу уколов глубокой скорби
При мысли, что с суши на море, от счастья к злосчастью я ушел.

Я покинул мою родину совсем как безумец,
И в незнакомой мне земле вращался среди русских —
Людей чрезмерно грубых, к порокам низким склонных,
Народа, способного быть в свите Бахуса, поскольку пьянство в их природе ⁶⁴.

Пьянство — все их наслажденье, баклага — все, за что они держатся,

А если однажды имеют трезвую голову, то и тогда нуждаются в советчике.

Если он пригласил на праздник друзей, то не будет скупиться:

Для них к обеду достанет дюжину сортов питья,
Таких напитков, какие есть у него и водятся в этой стране.
Но главными будут два: один зовется квас ⁶⁵, на нем живет мужик,

Он легко приготавливается и водянист, но несколько терпкий на вкус,
Другой — мед ⁶⁶ из пчелиного нектара, которым они склеивают губы ⁶⁷.

А если он идет в гости к соседу, Он не заботится о еде, если есть что выпить.
Возможно, мужик имеет веселую, обходительную жену,
Которая служит его грубым прихотям,— он все же ведет животную жизнь,

Предпочитая мальчика в постели женщине,
Такие грязные грехи одолевают пьяную голову.
Жена, чтобы вернуть долги пьяного мужа,
Бросается от вонючей печи к дружку, превращая в публичный свой дом.

Неудивительно, что с такими низкими и звериными нравами [260]
Они делают с помощью топора и рук своих главных богов.
Их идолы поглощают их сердца, к богу они никогда не взывают ⁶⁸.

Кроме, разве Николы Бога ⁶⁹, который висит на стене.
Дом, в котором нет нарисованного бога или святого ⁷⁰,
Не будет местом их посещения,— это обиталище греха.
Кроме их домашних богов, в открытых местах
Стоят кресты ⁷¹, на которые они крестятся, благословляя себя рукой.

Они преданно кланяются, касаясь лбом земли,
Нет ничего более лживого, чем их жалкие одежды.
Даже самый ничтожный из них ездит верхом,
Женщина также, в отличие от нашей, ездит рысью верхом ⁷².
В ярких цветных одеждах мужчины и женщины ходят
На каблуках. Все, кто имеют деньги, взбираются на каблуки ⁷³.
 
Каждая женщина носит висячее кольцо в ухе ⁷⁴
Согласно древнему обычаю, некоторые этим весьма горды.
Походка их степенна, а выраженье лиц мудро и печально,
Но все же они следуют плотским грехам, привычке к недостойной жизни.

Не видя стыда в сведении счетов в разврате
С кем-то; они не заботятся скрыть свои безрассудства ⁷⁵.
Едва ли не самый беднейший во всей земле мужчина
Покупает ей румяна и краски, позволяя жене это,
С их помощью она мажет и красит свою смуглую кожу,
Наряжается и подводит свое закопченое лицо, брови, губы, щеки, подбородок ⁷⁶.

Да и те, кто честны, если они здесь есть,
Делают то же: мужчина может открыто видеть На щеках у женщин краску,
Как пластырь, настолько толст их слой, что лица их похожи на лица шлюх.

Но поскольку такова их привычка, а коварство дам известно.
То, ежедневно красясь, они достигают успеха,
Наложат краски так, что и самого благоразумного
Введут легко в заблуждение, если он доверится своим глазам.

Я немало размышлял, что за безумие их заставляет краситься,

Сравнивая, как безучастно ведут они хозяйство с принужденьем.

Редко — только в церкви или на свадьбе —
Мужчина может увидеть богато наряженную госпожу вне ее дома. ⁷⁷ [261]

Русский мнит, что пожинает сам плоды ее достоинств,
Поэтому держит ее взаперти, уверенный, что она не с другим ⁷⁸.
 
Вот все, друг Данcи, что я хотел написать тебе,
Описывая русскую страну, ее мужчин и женщин.
Позднее я, возможно, еще напишу и о другом
Тебе и другим моим друзьям, о том, что видел сам,
И о другом, что принесет справедливая молва.
Кончаю любящие строки и посылаю тебе «прощай».

(пер. А. А. Севастьяновой)
Текст воспроизведен по изданию: Джером Горсей. Записки о России XVI-начало XVII. М. МГУ. 1991

© текст -Севастьянова А. А. 1990
© сетевая версия - Тhietmar. 2003
© OCR - Загребнев В. 2003
© дизайн - Войтехович А. 2001 
© МГУ. 1991