Поэты древности воспели деяния древних полководцев; поэт эпохи новой, я попытаюсь восславить деянья современников моих. Стремление моё-того живописать, кто вёл Норманов род, когда он шёл в Италию, и почему туда он прибыл, чтоб остаться, и кто им правил, когда разбил он итальянцев. О Роджер достославный, достойный сын отца-герцога Роберта ¹, простите же поэта, что как умеет он поёт о сих деяниях великих; желание моё служить вам, оно даёт мне смелость, ведь искренняя преданность дарует умение тому, кому отказано в искусстве и таланте. А просьба преподобного отца Урбана мне не позволит быть ленивым, поскольку я боюсь, что больше согрешу, коль откажу великому первосвященнику, чем если я последую его благому наставленью.

КНИГА ПЕРВАЯ

Некоторые из тех людей взошли к вершине горы Гаргано, к тебе, Архангел Михаил ², исполнить клятву, данную ими когда-то. И там увидели они мужа, как грека одетого, именем Мелус. Их изумил необычный костюм незнакомца, какого они никогда не видели раньше, его голова была плотно объята убором совсем без полей. Увидев его, спросили они откуда и кто он. Он отвечал им, что из Ломбардии, гражданин благородный города Бари, что бежать из родной земли он был вынужден из-за жестокости греков. Когда же галлы сочувствие выразили ему в его горькой судьбе, он им сказал: "Если бы мне кто помог из вашего рода, мне было бы просто вернуться, конечно, если вам это угодно". И он уверил их в том, что с их помощью греков возможно быстро и без особых усилий изгнать. Они же пообещали ему, что помощь их быстро прибудет, вместе с другими людьми из их страны, куда они собирались вскоре вернуться.

Слух о нашествии галлов свирепых, Мелусом руководимых, дошёл наконец и до ушей Торникия, греческого катепана ³, из города присланного, коему Константин, основатель его, дал своё имя, и коим тогда управляли совместно Константин и Василий ⁴. Восставший против тех двух, Мелус норманам советовал опустошить Апулию. Торникий, когда ему доложили об этом, немедля послал войско греков навстречу врагу. Но в первом сраженье он сам его не направлял, предпочтя назначить себе лейтенантом мужа по имени Лев Пакиан, который повёл огромное войско греков к месту, названьем Аренула, что на берегах реки Форторе. Происходило всё это в месяце мае, времени самом благоприятном для действий военных, в которое все короли предпочитают в поход выступать. Первая стычка победы не принесла ни одной из сторон. Когда же Торникий привёл свежие силы в подмогу своим подчинённым, то был разбит, показал свою спину и бросился в бегство. Пакиан был в той битве убит. Победа весьма ободрила норманов, поскольку они осознали, что воинской доблести грекам не достает и бегство они предпочитают упорству.

Вести дошли до императоров, что те норманы с Мелусом, их предводителем, опустошают Апулию. Услышав о том, суд объявил его (Мелуса) вне закона, и повелел отрубить ему голову сразу же, как будет пойман. В следующий год, Василий, Боиоан, назначен был катепаном ⁵, и послан с сильным греческим войском туда. Муж сей был доблестный воин. И мыслится нам, катепан означает по-гречески-"над всеми и всем". Тот, кому это званье у греков даётся, действует будто народа правитель, заведует всеми делами, в делах же тех держится также "над всеми", как люди того и достойны.

Две стороны сошлись для сраженья при Каннах, там где Офанто ⁶ река протекает, когда начинался октябрь. Мелус, с войском своим небольшим, не смог одолеть и бежал, потеряв большинство из людей. После того поражения ему было стыдно вернуться в землю родную и он удалился в область самнитов ⁷ и там оставался какое-то время. Затем искал помощи он у германского короля Генриха ⁸. Последний воспринял ту просьбу по-доброму как и всегда, пообещав предоставить ему помощь вскорости. Но Мелус скончался внезапно, так что вернуться не смог. Генрих его хоронил с тою почестью, что королю ⁹ подобает, шёл с похоронной процессией он до самой могилы, и украсил надгробие эпитафией королевской.

По смерти Мелуса, помощь которого ожидали они, галлы, пав духов, вернулись в Кампанью, полны удрученья. Но не сумели там даже поставить палаток своих, ибо грозили им враги многочисленные и многомощные, их же числом было мало. Нигде, им казалось, не будет укрытья: ни в горах, ни в укромных долинах. Не могли даже надежды на помощь иметь они, ибо каждый, похоже, враждебен был к ним, побежденным, веруя в то, что удача лишь победителям благоволит. Словно скитальцы, бродяги, брели они с места на место, пристанища не находя, пока наконец-то размолвка среди их соседей, дала им возможность осесть. Тогда они прикрепились к тому из ломбардов, который, как они знали, был самым сильным из всех, и преданны были той службе, ведь, защищая его, и себя защищали; успехом в бою обрели они добрую славу. Поэтому лагерем стали они на самом выгодном месте, прекрасно снабжённом водой, лугами для пастбищ и лесом, оно им давало всё то, в чём мог бы народ их нуждаться. Избрали они главой своих войск одного из храбрейших мужей своих, Райнульфа ¹⁰, приказам которого каждый из них был послушен. Но едва они начали возводить укрепленья на месте той первой стоянки, как стая лягушек, заквакав в соседнем болоте ¹¹, их труд прервала. Неподалёку нашли они место другое под лагерь пригодное, его безопасно устроить они попытались, и возвели укрепленья, без помощи жителей местных.

Затем, укрепив это место, они поступили удачно на службу к Капуи принцу ¹². Он самым мощним и знатным из принцев Италии был. Под этой защитой они не замедлили земли соседей разграбить и страх навести на врагов. Но помыслы наши людские подвержены жадности, деньги над ними всегда торжествуют, порою они покидали его (принца Капуи), ради тех, кто им больше платил, служа тому с большей охотою, кто им сулил большую выгоду. Они были люди из тех, что больше чтут битвы, чем мирные договоры. А службу свою продавали они как могли, по обстоятельствам, требуя больше с того, кто мог больше им дать. К власти стремление огромное принцев (ломбардских) войнам давала начало. Каждый хотел быть могучим, каждый боролся отчаянно, чтобы похитить права у другого. Из этих споров происходили поджоги, сраженья, убийства; большая часть всех тех зол, что бытуют средь смертных людей. Увы вам, ничтожные люди! Всё, что они не пытались содеять в сем мире-напрасно; после всех этих деяний в погоне за тщетною славой, страдали они ещё больше, оставив земные дела. Норманы же не желали победы решительной ни одному из ломбардов, поскольку им это невыгодно было. Поддерживая одного, потом помогая другому, они не давали ни одному из них сгинуть совсем. Галльская хитрость обманывала итальянцев, ведь никому из поверженных не позволяли они сдаться на милость своих торжествующих победителей. Так, раздоры в Италии снова вернули надежду духом упавшим норманам, в коих она уже было угасла. Так их богатство и сила свой начали рост. И если преступник какой бежал к ним из мест по соседству, его принимали свободно. Они обучали обычаям и языку своим тех, кто к ним приходил, тем созидая и внешне единый, и единодушный народ.

Спустя несколько лет армия галлов, окрепнув под властью Райнульфа, построила город Аверсу ¹³. На самом выгодном месте, богатом и плодородном, где нет недостатка в плодах и злаках, лугах и лесах. Нигде на земле не было места приятней. А это (место) их вождь благородный избрал весьма мудро. Из этого видного рода вышел и Ричард, ставший ему приемником позже, тот кому не было равных как в храбрости, так и в щедрости. Он породил Иордана, кто был не менее храбрым чем он, и у кого (сыном) был Ричард. Этот последний, хоть он и юноша только, мужество проявляет достойное взрослых. ¹⁴

В то время, когда Михаил Эпилептик ¹⁵ троном имперским владел, он приказал, чтоб войска были посланы против врагов сицилийских ¹⁶, которые беспрестанно вершили набеги свои на берег Калабрии. Возглавить поход он послал (Михаила) Докиана, последний, набрав из всех мест войско всадников и пехотинцев большое, нанёс пораженье врагам сицилийским. Средь воинов, набранных им, был и Ардуин, и ему частью следовали ломбарды, а также и галлы из тех, что выжили при пораженьи от греков, те что бежали в сражении против Василия. По возращении после триумфа над неприятелем, (Михаил) Докиан устроил раздачу трофеев для греческих войск в городе Реджо, но Ардуин так ничего там и не получил, так что остался бедняга совсем без награды. В гневе созвал он людей своих и обличал перед ними греков за подлую скупость, за то, что раздали трусам добычу, что полагалась мужчинам, греки же больше походят на женщин. Михаил (Докиан) разозлён был таким оскорбленьем и приказал его высечь, чтоб наказаньем телесным, как то в обычаях греков, позору подвергнуть того, кто совершил преступленье. В бешенстве от унизительного с ним обращения, решившись не оставлять неисправленным то, за что он так жаждал отмщенья, Ардуин и его люди тайно покинули греческий лагерь. Греков отряд, что был послан вдогонку ему, настиг их на месте открытом, но в завязавшейся битве греки были разбиты, и 50 из них убито.

Он (т.е.Ардуин, же тогда) поспешил в Аверсу к норманам и рассказал им о том, что с ним приключилось, и обвинял их сурово за то, что позволили грекам женоподобным владеть их землей, столь ценной во всех отношеньях Апулией, тогда как народ тот трусливый (греки), сгинувший в оргиях пьяных, нередко бежит, увидев лишь горстку врагов, и даже одежда его, он заявлял, неприспособлена к бою. Хотя они ранее были принуждены доблестью греков тех самых покинуть Апулию, но, ободрённые речью такой, снова готовы были норманы вернуться туда, только с войском мощнее и больше. Вместе собрались они и избрали вождями 12 мужей благородных, славных и родом, и нравом хорошим, и возрастом. Другие (народы) приводят всё это для титула графа: так звания 'графов' им были даны. Они разделили все земли повсюду между собою, [что им предназначены] ¹⁷ ежели злая фортуна им не помешает, предположив кому из вождей каким из тех мест надлежит обладать, и кому им выплачивать дань. Всё это решив, они поспешили к сраженью.

Встали два войскам лицом к лицу, и великая битва случилась неподалёку от быстротекущей реки Оливенто ¹⁸. Греки были разбиты, и армия галлов гнала их, что было сил. Много тел мёртвых легло на той Апулийской равнине, но ещё больше теченье реки унесло. Кто-то из греков, охваченных паникой, страхом дрожащих, так убегал, что ни грубые камни, ни водный поток не мог удержать того бегства безумного. Большая часть греков погибла в реке утонув, а не от меча. Галлы кого-то разили копьём, других же мечами рубили, так иль иначе, множество греков погибло. Михаил же спастись сумел с горсткой людей, и пошли они в гору, с вершины которой обзор был хороший окрестных холмов. Эта победа весьма укрепила дух галлов, и с этих пор они не боялись сражаться в бою против греков. Также как ястреб, привыкший хватать пташек малых, колеблется перед атакой на птицу, что больше его, но если он раз преуспеет, поймав журавля, дальше его уж и лебедь не испугает, страх он утратит пред всякою птицей большой.

Новое войско набрав, Михаил (Докиан) повёл всех людей, что смог он собрать, к реке возле Канн, по названью Офанто ¹⁹. Галлы вернулись к борьбе. Михаил был ими бит как и прежде, греки захвачены в плен, и многие были убиты. В бою Докиан был повержен с коня, но жизнь ему спас его конюх. Конь его бросился бешено в реку, и Михаил неизбежно попался бы руки врагам, если б ему не уступил тот слуга коня своего. Так их (норманов) удача в боях возрастала, а с нею росла и уверенность. Михаил отступил к высотам Монтепелозо, оттуда отправил послание к войску, которое греки держали тогда на Сицилии, их призывал он придти и заменить те войска, которых ему не хватало, после его пораженья от рук врага.

Когда сицилийская армия получила послание от Докиана с просьбою о подкрепленье, и поняли там, что нужна ему помощь от них, то спешно они приступили к набору людей по всей Калабрии, чтобы отмстить тех, чьи тела лежали незахоронены в поле, в реке ли. Но среди греков были такие безумцы, что верили в страшную ересь, по коей их и называли ²⁰, они утверждали, что с Сыном вместе страдал и Отец, ещё же крестились они, прикасаясь ко лбу одним пальцем ²¹. Учили они, что Отец, Сын и Дух Святой-всё есть едино в едином лице. Но вместе они поспешили на битву, единою мыслью ведомые, войска заместить, утраченные Михаилом. Однако, правитель, заботам которого была поручена римлян империя ²², запретил Михаилу и дальше командовать войском, поскольку не смог тот малейших успехов против норманов достичь. Император велел Эксавгусту ²³ взяться за эту службу и повести греков в бой. Как говорили, отцом его был победоносный Василий (т.е. Боиоан), который поверг галлов в бегство, в то время когда Мелус у тех верховодил. Тем временем Михаил Докиан вернулся в Сицилию.

Эксавгуст к войскам ему вверенным так обратился:" Парни! Гордитесь своим мужским родом, не допускайте чтоб ваши сердца были словно у женщин! Как это трусость вас заставляет всё время бежать? Вспомните предков своих, мужество их им покорило весь мир. Гектор храбрейший был муж, но пал от руки Ахиллеса. Троя исчезла в пламени гнева микенцев. Индия смелость познала Филлиппа ²⁴. Сын же его Александр не подчинил ли отвагой все царства мощнейшие грекам, смело сражаясь сам на поле боя средь них? Селения, крепости и города вряд ли могут, сдавшись врагам, не пострадать от их власти. Доблесть явите, молю вас, помните мужество предков, не опозорьте их память, доверившись вашим ногам! Тот кто дерзает сражаться мужу подобно, одолевает силу врага. Старайтесь ступать по стопам ваших предков, и откажитесь даже от мысли о бегстве. Пусть мир узнает, что вы люди мужества. Франков народа в сраженье не стоит бояться, меньше они и числом, да и мужеством тоже".

И вот два народа столкнулись в равнине. Бой был тяжёлым. И те и другие стремились к победе. Сперва одни, а потом и другие, то сами бежали, то в бегство бросали врагов. И долго-долго атаку свирепую греков боем упорные галлы встречали, прежде чем та начала приближаться к успеху, и тогда Вальтер стремительно ринулся в гущу греков, чтоб отступавших норманов в бой снова вовлечь. Он был из тех 12 избранных графов, Амика славного сын. У греков, воистину, потерь столь тяжёлых еще не бывало, почти все простые их воины были убиты, и знатные тоже погибли в не меньшей мере. Несчастный Exaugustus отправлен был в город Атенульфа в цепях ²⁵, ведомый перед конём победителя, поскольку хотел его враг триумф свой отпраздновать в полной мере.

Бог не желал чтоб Михаил ¹⁵ правил и дальше, он умер, племянник его Михаил, которого звали еще Константином, ему унаследовал. ²⁶ Отправил он некого Сидониана ²⁷ Sidonianos-видимо, прозвище означающее уроженец Сидона, Сидонианин) на помощь народу Апулии. В Отранто тот прибыл и выйдя на берег, направил оттуда посланников в те города, что подчинились уж франкам, просил он их, чтобы приняли его. Они же ему в том отказали. Пытался он также и вновь войско создать, но многие воины были убиты, а кто разбежался, так что набрать удалось ему очень немногих. По этим причинам Синодиан (Sidonianos) держался в пределах стен городских. Затем он отозван приказом был императорским.

Тогда Маниак ²⁸, муж полный коварства, которому Михаил приказал взять управленье Италией, прибыл в Отранто с большою армией греков. Ничем не заслуживал он похвалы, разве что внешностью был он хорош. Разумом горд был он, и преисполнен жестокости страшной. Флот он оставил в Отранто, и вывел армию злую свою против тех городов, договоры имели которые с франками. Сперва его силы вторглись в область Монополи. Там Маниак подверг наказанью многих: кого на деревьях повесил, других же лишил головы. Тиран имел дерзость свершить преступление прежде неслыханное: пленных младенцев живьём закопать он велел, оставив лишь головы им над землёй. Многие люди погибли так, он не щадил никого. Затем Маниак этот выступил на Матеру , где было место, как говорят, лагеря Ганнибала, пунов главы, когда подчинил тот Италию африканцам. Там, в своём гневе, убил Маниак две сотни крестьян, захваченных в поле. Мальчик, старик ли, монах или (даже) священник-все были в опасности, злодей ни к кому не имел состраданья.

Тогда же тот Михаил, что послал Маниака, был арестован, зренья и трона лишён-по приказу сестёр Зои и Феодоры ²⁹. Первая была женой Михаилова дяди, которому тот и наследовал. Из-за того, что он отказался с ней власть разделить, и пытался лишить её доли в наследстве, не вняв возраженьям Сената, схвачен он был и света дневного лишён (т.е. ослеплён). Затем Зоя вышла замуж за Мономаха ³⁰. Маниак был врагом тому, он был врагом Маниаку, ибо один у другого когда-то любовницу силой отнял. Восшествие на престол Мономаха - ревнивца, разум тирана (Маниака) наполнило ужасом. Вспомнив о том оскорбленьи, он был гневом охвачен и ненавистью. И приказал он тем грекам, что были в его подчинении, принцом своим его сделать, Мономаху же не подчиняться. И этот изменник сам облачился в наряд императора, без колебаний приняв незаконно это священное звание.

В это же время Аргир норманам раздал много талантов золота и серебра, что прислал Константин ему с просьбой о помощи, чтоб при содействии их (т.е. норманов) уничтожить врага священной империи, Маниака. Он (т.е. Константин) обещал дать и больше награду за преданность, когда покориться им враг. Однако же главной причиной вражды к Маниаку была у норманов отнюдь не надежда на прибыль, а их любовь к своему предводителю, Аргиру. Графы Аверсы тоже пришли, присоединиться к нему (Аргиру), и много людей вместе с ними. Из тех мужей, больше всего возлагалось надежд на Вильгельма, сына Танкреда, весьма умелого воина, вместе с ним был там и Радульф Тринканокта, который стал графом города (т.е. Аверсы) после смерти Райнульфа. Слава Вильгельма великая греков всех в ужас ввергала, ибо могучая сила и смелость его нарекли ему прозвище Железнорукий (т.е. Железная Рука). Был он брат Роберта, того что стал герцогом позже, известным как Гвискар-Коварный ¹. Сопровождаемый этими мощными графами, Аргир навстречу врагу поспешил. Маниак к тому времени вышел к реке, называемой Тара, и разбил там свой лагерь. Узнав же о приближеньи огромного войска, которому он был не в силах противостоять, снова укрылся в Таранто. Галлы достигли реки и обнаружили греческий лагерь оставленным. Потом подошли они к мосту, через воду ведущему на тот берег (к Таранто). Путь, от моста шедший к городу, обозревался с высоких утёсов, и хоть расстоянье до города показалось бы путнику близким, длинным оно оказалось для тех, кто вдоль берега долго блуждал. Ибо Таранто почти целиком окружён водами моря, был бы он островом если б не холм небольшой, что напротив него.