ГИЙАСАДДИН 'АЛИ

[ГЛАВА]

ОБ ИСТРЕБЛЕНИИ ГЕБРОВ, БЫВШИХ В ГОРНОЙ ДОЛИНЕ КУЙЛА ¹, О КАМНЕ В ВИДЕ КОРОВЫ, КОТОРЫЙ СЛУЖИТ ПРЕДМЕТОМ ПОКЛОНЕНИЯ НЕВЕРНЫХ И ПАЛОМНИЧЕСТВА БЕЗНРАВСТВЕННЫХ ИНДУСОВ

В воскресенье четвертого числа [джумади ал-авваля] ² солнце августейшего знамени опять взошло над горизонтом выступления в поход [счастливого монарха]. Подобное звездам войско, пришедши в движение, направилось к горной долине Куйла, где большая толпа индусов-гебров /153/ была еще в живых и у них оставалось множество имущества, состоящего из скота и движимости. Так как всеславный и всевышний творец пожелал, чтобы предопределенное им закончилось всеобщим [их] истреблением, а они уповали на свою многочисленность и в том месте задержались, то в пору, когда корабль солнца поплыл по голубому небу, а месяц высоко развевающегося значка поднял парус отправления от берега востока, до небес горделиво возвышающиеся знамена [его величества] в боевом порядке подошли к упомянутой долине. На правом фланге — принцы Пир Мухаммад-бахадур и Сулайман-шах-бахадур, на левом — некоторые из эмиров, а перед центром армии — эмир Шах Малик и все эмиры передовых частей, тыла, центра [148] и флангов, соблюдая боевое равнение, отправились [в долину] Звуки большого царского барабана, рокот войсковых барабанов и [звуки] труб огласили горы и [их] окрестности. Здесь же раздавалось пение исповедующими единобожие формулы: “Нет божества, кроме Аллаха!”; громкое провозглашение бойцами за веру: “Аллах велик!” — заставляло сжиматься сердце страшного льва и могучего слона. Солдаты громко кричали, и от всего этого мужество гебров превратилось в воду. У неверных при виде такого, что было подобием дня страшного суда, не осталось ни терпения, ни мощи [сопротивляться] /154/. Они не имели силы устоять [против победоносного войска] и вцепились рукою за подол бегства [от него]. Они бежали в горы. Воины [счастливого монарха], преследуя их, заставляли блестящими мечами течь кровь из черных облаков [из смуглых тел индусов]; сверкающими кинжалами они срезали с тел головы гебров и молодые деревца вражеского существования подрубали на лугу жизни ³ таким образом, что из агатового рудника полилась яхонтовая река. Остались [в живых] лишь немногие, которые из страха перед ударами армии [его величества] стали бездомными скитальцами. Ужас перед ударами [победоносного] войска таков, как тот “величайший страх” ⁴, который будет в день, когда настанет утро всеобщего воскресения, [когда] расстелят ковер пышности и величия и царственный шатер разобьют в равнине могущества, [как сказано в Коране]: “Кому в этот день будет принадлежать власть? Аллаху единому и всемогущему” ⁵; [когда] эти семь высших небес, сохраняемых в тонкой атмосфере без единой подпоры [лишь] могуществом творца, развернутся и опять сомкнутся, как [говорится в Коране]: “Когда небо разверзнется” ⁶; [когда] эти семь рядов земли, запечатленных [в предвечном слове]: “В тот день, когда заменится земля другою землею” ⁷, вытянутся, распадутся на мельчайшие частицы и развеются ветром [единственного], ни в чем не нуждающегося; как [говорится в Коране]: [когда] “земля раскрошится на мелкие части” ⁸; [когда] это движущееся солнце, которое есть светильник мира и указатель времени и места, померкнув, совьется и вернется в небытие, как [это выражено в Коране]: “Когда [149] солнце обовьется мраком” ⁹; [когда] эти светящиеся звезды, из коих каждая представляет собою обширную земную поверхность, спадут вниз [по коранскому слову]: “Когда звезды рассеются” ¹⁰. День, что за день! Гвоздем молчания забиты уста, печать уничтожения наложена на губы, земля униженности покрыла лицо, громкий крик поднялся отовсюду, и все покрылось воплем: “О языки говорящие, вы замолкли! О молчаливые руки и ноги, вы [зато] говорите! О купцы пути, ведущего к будущей жизни, выложите свои капиталы! О вы, мятущиеся грешники, прочтите перечни ваших дел!” В тот день не будет ни одного покровителя, кроме благоволения и милости творца, да будет он велик и превознесен! О господи, в месте страшного суда, оказав помощь всем мусульманам, введи их в горний рай /155/, прости грехи наши и по своему милосердию, по предстательству вождя тварей и сущности [всего] существующего, [Мухаммада], не сделай [нас] бездольными!

Стихи

Стихи

По совершении на берегу этой реки поклонения владыке величия тотчас же выступили [отсюда] и, пройдя пять курухов пути, спустились вниз по течению реки Ганга /156/. Так как горная долина Куйла, бывшая местом сражения за веру и районом священной войны, оканчивается, то следует пояснить некие странные представления и одно удивительное деяние, [имевшие место в этой долине].

Эта долина открывается со склона одной горы, откуда течет река Ганг. На пятнадцать курухов выше этого есть место с камнем, имеющим форму коровы; воды реки выходят из-под этого камня. Сбившиеся с пути индусы так почитают этот камень, что идут в эту долину, совершая путь в течение года, из отдаленных стран и областей и ищут у этой каменной коровы снискание к себе расположения и благословения ¹². Попутно с этим уместно упомянуть о путях заблуждения [индусов], перечислив их в применении к поклонению [этой корове], чтобы широкая дорога к истине, которая есть единственный правильный путь, отделилась от этой [ложной] дороги. Дело в том, что сила постигающая, находящаяся в человеке, не переходит за четыре силы. Две [из них] сосредоточены в телах, к ним относятся внешние чувства и внутренне; две силы духовного порядка — разум и предвидение. Люди мира в своей вере во что-либо, что они чтут, не превышают четырех групп. Одни установили предмет своего поклонения путем внешнего чувства, другие — путем внутреннего ощущения, третьи — на основании разума и четвертые — на основании проницательности. Но из тех, которые обрели объект своего обожания путем внешних чувств, некоторые склонились к миру преходящих свойств и образов, а некоторые — к самой сущности [обожаемого предмета]. Те, что признают лишь преходящие свойства, говорят о свете и мраке, те же, которые принадлежат к признающим самое сущность, делятся на две группы — одна склонилась к неорганическим веществам, другая — к живописным. В свою очередь расположенные к неорганическим веществам подразделяются на две категории, одну составляют те, которые почитают высокие [небесные] сущности — они поклоняются звездам, а к другой относятся почитающие низшие сущности. Эти две категории тоже подразделяются на две группы, к одной относятся те, которые сделали предметом своего поклонения тело естественного происхождения, это поклонники огня, к другой принадлежат почитающие тело [151] искусственного происхождения, это идолопоклонники. Из тех, которые склонились к [обожанию] животных, некоторые обоготворили человека, вроде христиан и шиитских ученых, [обоготворяющих Алия], а некоторые — животное, вроде чтущих теленка. Короче говоря, эти поклонники камня относятся ко всем трем злополучным категориям, потому что, почитая камень, они суть идолопоклонники. Но так как эту каменную фигуру не они сами изваяли, она естественного происхождения, они приравниваются к огнепоклонникам, а так как камень имеет вид коровы, они — то же, что и поклонники теленка. О боже, по милости раба и возлюбленного /157/ своего, — да будет ему мир! — чтобы он руководил действиями людей, устрани из мира проявления заблуждения и ереси!

Стихи

Стихи

Те же, которые искали всепрославленного творца путем провидения, принадлежат к одной категории и между ними нет никакого разногласия. Разница в степенях [познания божества] у этой святой группы людей стоит лишь в [152] зависимости от [субъективной] проницательности [или провидения каждого индивида]. Все, что они узрели из всего сделанного [в мире], — они познали [самого] древнего делателя и премудрого творца.

Стихи

[ГЛАВА] О ПРОИСШЕСТВИИ У ГОРЫ СУАЛИК ¹⁶

Дальновидные люди воочию увидели в зеркало опытности пользу и плоды движения и перемещения. Люди умные и проницательные лично убедились благодаря большому опыту в благих результатах принятия твердого решения и его осуществления. Подобно [движению] луны, делом мудрым является совершение переходов днем и ночью, а привычкою счастливых баловней судьбы — пренебрежение [собственным] покоем и отдыхом.

Стихи

В понедельник ¹⁷ пятого числа месяца [джумади ал-авваля] ¹⁸ [его величество], выступив [в дальнейший] поход и направившись к обозу [армии], отправил [вперед] лиц, занимающихся устройством и порядком лагерей ¹⁹, чтобы они [154] подтянули обозы к центру расположения знамен султаната. Во вторник ²⁰ шестого числа [того же месяца] /159/, пройдя шесть курухов, сделали остановку. Между этой остановкой и местом, где находились обозы, было четыре куруха пути. В его расположении [войска] пришло известие, что в ущельях горы Суалик, которую называют “один лак и данг” ²¹, собралось множество гебров и бесчисленное количество индусов. Снова [его величество], выступив [против неприятеля] в поход, приказал, чтобы победоносное войско, бывшее при обозе, отправилось к той горе. Августейшие знамена приняли твердое решение [и, двинувшись вперед], остановились в пяти курухах от горы Суалик. На этой остановке принц Халил Султан-бахадур и Эмир Шайх Нураддин-бахадур пришли из лагеря. Принц Сулайман-шах-бахадур и некоторые эмиры доложили [государю]: “Если его величество соизволил бы вернуться в лагерь и древо своей бесподобной личности погрузил в сон на берегу ручья спокойствия, то мы, рабы и слуги, сделаем набег на этих индусов!” На это последовал такой чисто царственный ответ: “На белизне глаза надо писать чернотою зрачка и рисовать жидким золотом”, — и добавил: “Ведение священной войны несет двойную пользу: одна — прекрасное воздаяние [за это] в этом мире в виде славы, и другая — великая награда [в будущей жизни], и притом польза, существующая в настоящем и [осуществляемая] получением /160/ добычи. Так что вы здесь имеете в виду эти две пользы; у меня же энергия направлена на достижение прочного счастья для своих приближенных и [для получения] пользы в данный момент для тех бедняков из [нашего] войска, которые не имеют верховых животных и остались пешими. [Поэтому] мы хотим принести им пользу, ибо сочувствие горю подчиненных есть обычай справедливых государей, а милость по отношению [всех] господних тварей — один из обычаев беспристрастных царей”.

Стихи

В пятницу ²⁴ девятого джумади ал-авваля ²⁵ занялись военной операцией против горы Суалик. В этом ущелье находился один раджа по имени Бихруз, а в действительности Бадрузи ²⁶.

Стих

В ночь на субботу ²⁸, когда Джамшйд востока отправился на горизонт запада, его величество поместился в палатке принца мира, Пир Мухаммад-бахадура, — да длится его время! По тому счастью, коего удостоился этот принц /162/, его благородное местопребывание озарилось блестящим, [156] благословенным, августейшим, хаканским светом, а голова его от [полноты] гордости [оказанною честью] возвысилась до неба и языком факта сказала:

Стихи

Поутру в субботу ²⁹, когда индус, страж ночи, открыл перед лицом атаки солнца дверцу востока,

Стихи

[ГЛАВА]

О СВЯЩЕННОЙ ВОЙНЕ В ДРУГОМ КРАЮ ГОРЫ СУАЛИК, КОТОРАЯ ПРОИСХОДИЛА В ТЕХ ЛЕСАХ, КОИ БОЛЕЕ НЕПРОХОДИМЫ, ЧЕМ ЛЕСА МАЗАНДЕРАНА

Во вторник ³⁶ тринадцатого числа месяца джумади ал-ула ³⁷, когда войско полудня бросилось из засады тьмы на площадь неба, знамена завоевателя мира пришли в движение и [его величество] переправился через реку Джаун ³⁸ и достиг другой стороны гор Суалика. В тот же день до величественного слуха было доведено, что один из индийских раджей по имени Рин ³⁹, обратился с воззванием [к населению], набросив [на него] аркан возбуждения [против войск счастливого монарха, вследствие чего] под его знаменами собралось множество огнепоклонников и других индусов. Они стеклись из разных мест и сторон и нашли убежище в неприступных [здешних] горах и в непроходимых лесах. Горы же [были столь] высоки, что быстрокрылый сокол не пролетел бы через их вершины и луч зрения не достиг бы и подножия их высоты. Леса же были таковы, что от множества перепутавшихся между собою деревьев [ни один] луч солнца не падал на землю. Пеший с трудом мог пройти через эти чащи. По чрезмерной [своей] [158] укрепленности каждая гора представляла [своего рода] стену Александра [Македонского]. Эта беспредельная крепость /164/ была недоступна [даже] для сильного ветра. Как горы, так и леса [эти] по своей недоступности и [естественной] укрепленности превосходили горы и леса Мазандерана. Кроме, как вырубить деревья и проложить дорогу через них, иначе невозможно было пройти. Его величество, счастливый монарх — да будет он поддерживаем божественной помощью! — вечером во вторник тринадцатого числа ⁴⁰ в целях открытия военных действий в столь опасной местности и в столь страшном лесу приказал: “Эмиры войсковых частей, зажегши факелы, войска, расположившись в порядке, вырубая деревья и прокладывая дорогу, проходите!” В эту ночь, когда серебристый сокол дня спрятался в гнездо мрака и черный ворон ночи подложил под свое крыло золотое яйцо неба, проложили дорогу на двенадцать курухов, каковую и прошли с быстротою, подобно ослепительной молнии и быстрому, пронзительному ветру.

В среду четырнадцатого числа ⁴¹, когда золотой образ солнца поднялся с сребровидного горизонта и поднял [свой] блестящий стяг над лазуревым куполом [неба], знамя покорителя вселенной достигло промежутка, образуемого двумя горами, Суалик и Кука /165/. Раджа Рин построил правый и левый фланги своего войска и со [всеми своими] подчиненными и полками стал ожидать сражения, готовый вступить в битву. Когда же индусы издали увидели внушающее страх победоносное войско, когда они услышали грохот большого царского барабана, рокот малых барабанов, звуки боевых труб и рожков, все существо их потряслось до основания. От неустрашимости и силы государя земной поверхности, от страха и ужаса, внушаемых победоносным войском [нового] Фаридуна и Александра [Македонского], у них не стало силы и возможности противостоять [счастливому монарху]. Во всяком случае ничтожная пылинка не осмеливается противостоять солнцу. Не имеет силы стадо овец, чтобы сопротивляться льву. [Поэтому] индусы обратились в бегство, предпочитая путь поражения. Эмиры армии и [все] войско убежища победы со всех сторон насыщали муравьев своих сабель зернами сердец неверных ⁴² и обогащали острие мечей жемчужной стали жемчугом душ неверных ⁴³. Они повергли [159] этих злосчастных [своими] блестящими кинжалами во прах унижения, пустили их на ветер небытия, послав в адский огонь. Столько попало слугам [его величества] молчащей и говорящей добычи, что она не поддавалась никакому учету! [Достаточно сказать, что] каждый из военных захватил по сто, по двести коров и по десяти, по двадцати пленников.

На правом фланге принцы Пир Мухаммад-бахадур и Сулайман-шах-бахадур сражались в другой долине и перебили множество индусов, [причем] в руки [их] войска попала огромная добыча. Они опять соединились в этой стороне [с войском его величества]. На левом фланге принц Джахан-шах-бахадур со своей стороны атаковал другую горную долину, но столько добычи в руки воинов не попало, чтобы она могла их удовлетворить. В ночь на пятницу войска правого и левого флангов собрались у августейшего кортежа убежища вселенной и сделали остановку между двумя горами.

Что касается неверных, то они, как мотыльки, сгорели на пламени блестящих мечей, и кровожадные палараки ⁴⁴ погасили огонь их жизни. Потоком мести очистив землю индусов от мерзости бытия неверных ⁴⁵ и разрушив сильным ветром [своей] ярости основание жизни [этих] несчастных /166/, его величество в пятницу шестнадцатого ⁴⁶ джумади ал-авваля снова вернулся из этой долины, находившейся между двумя горами, к горе Суалик. От этой остановки до области Никиркут ⁴⁷ было пятнадцать фарсангов. В этой долине были столь густые леса, что и передать невозможно. Они до такой степени делали горы неприступными, что самое пылкое воображение не могло представить этого, а фантазия художника не в состоянии была изобразить это на странице [самого] причудливого представления. Самонадеянные гебры и темные [по коже и вере] индусы в этих джунглях были в количестве большем, чем можно представить. [Несмотря на это, его величество] решил в столь опасном месте провести сражение за веру. Так как войска левого фланга под командою эмира Джахан-шаха и хорасанское войско днем до этого никакой добычи не захватили, то [его величество] приказал им прежде других вступить в бой и атаковать неприятеля. В этот день в карауле был Сафа Тимур ⁴⁸; он около полудня прибыл к кортежу [160] убежища вселенной и доложил, что толпы гебров и скопище индусов все больше увеличиваются. Его величество своею августейшею персоной /167/ встал и [лично] отправил в бой войска левого фланга и хорасанские [части], приказав им атаковать неприятеля. Круг [военных] действий охватил все до центра боя. Серпом ярости срезали с тел головы индусов и похищали у них жемчуг их жизни. Страница их бытия осталась запечатанною восковою печатью потери этого мира и будущей жизни. В руки [победоносного войска] попала огромная и неисчислимая добыча.

В тот же день, в полдень, пришло известие от Шайха Нураддина и 'Али Султана “таваджи”, что с правой стороны находится горная долина, в которой так много гебров, что и счесть невозможно; у них такое множество пастбищ и скота, которые не поддаются исчислению. Его величество тотчас повернул в ту сторону поводья своего быстрого скакуна, который соперничал по резвости с зефиром и с сильным холодным ветром, и отдал повеление, чтобы Шайх Нураддин и 'Али Султан “таваджи” напали на этих гебров. Августейшие знамена поднялись над вершиною горы, чтобы счастье и благополучие присоединились к сражающимся за веру /168/ и чтобы победа и одоление, крепко затороченные у седла прочно существующего государства, охватили [все] положение воинов за веру.

Стихи

В течение одного месяца, начиная с пятнадцатого числа [джумади ал-ула 801 года] ⁴⁹, когда было [первое] место [остановки] знамен покорителя мира меж двух гор, Суалик и Кука, до шестнадцатого числа месяца джумади ал-ахира ⁵⁰, когда достигли местности Х.му ⁵¹, произошло двадцать сражений за веру со сборищами /169/ неверных и многобожников, с гебрами и идолопоклонниками, так что подробное описание их составило бы несколько томов. За эти тридцать дней было взято семь крепостей, принадлежавших к числу солидных крепостей индийской земли, которые неприступностью и несокрушимостью превосходили [все] другие недоступные крепости и высокие цитадели; все они были по отношению друг к другу на один, на два фарсанга, и население каждой крепости являлось противником населения другой. Большинство тамошних жителей в дни прежних государей состояло из иноверцев, плативших джизйа ⁵². А в эти дни, воспользовавшись удобным случаем, они отказались от принятого на себя обязательства платить джизйа. По этой причине они способствовали бесполезной потере своей жизни и стали достойны истребления. Все эти взятые крепости были закреплены под знаменами хаканского могущества. Из числа их была крепость Шиху ⁵³, принадлежавшая родственникам царя Шиха Куку; тамошнее население при посредстве бывшего среди них общества мусульман выразило покорность [его величеству] и, набросив на шею жизни ошейник рабского состояния, вложили головы в ярмо [его] приказаний. Однако указания на [их] лицемерие и признаки мерзости [их] убеждения были видны со страниц их жизненного обстоятельства. Им была дарована имущественная безопасность /170/. Проницательным взором можно было предвидеть по их действиям, что они свернут с большой дороги повиновения [его величеству]. Один из ближайших рабов [его величества], который заставил Раджу Саиба при его необычайной храбрости соблюдать порядок повиновения [счастливому монарху], высказал блестящую мысль об изъятии оружия у этого непокорного народа. Было решено, чтобы взамен [162] дарованной [индусам] имущественной безопасности у них было отобрано разного рода вооружение. За менее значительное [боевое] платье и старые луки, представлявшие ничтожную ценность, была наложена высокая цена. Все оружие вынесли и продали. Этим прекрасным способом [было достигнуто то, что] никакого вооружения в руках неверных не осталось. Умные люди воочию увидели своим дальновидным разумом результаты столь правильной мысли.

Стихи [на арабском языке]

[ГЛАВА] О МЕСТОПРЕБЫВАНИИ УБЕЖИЩА ВСЕЛЕННОЙ В ОКРЕСТНОСТЯХ ХУМУ

Перо предопределения творца всехвального и всевышнего начертало на воде некое изображение, и утвердился человеческий образ; художник создания [всего сущего] придал земле некий цвет, и [она] восприняла образ чистейшего золота. Когда творцу заблагорассудится призреть [кого-либо], он делает паука перед дверью пещеры своим другом, закрывателем завесы; когда он желает отомстить, то поручает ничтожной мошке разорвать завесу мозга Намруду.

Стихи

По [своей] предвечной милости [творец] сделал усилия счастливцев целью помощи государству, а дела баловней судьбы вселенной — готовыми и завершенными десницею многих усилий. Всюду, где усилие и старание разбивают царский шатер, там под его сенью водворяется счастье и благополучие. Всюду, где войсками движет старание и рвение, победа и одоление сопутствуют им. Указанием на справедливость этих слов и свидетелем верности этого положения служит то, что его хаканское величество в походе на Индостан, при его отправлении [с места] и прибытии [на другое], [164] несмотря на краткие остановки и усталость от переходов, большую часть времени уделил битвам с неверными. Он всюду думал, что [они] — начало зла и заблуждения, и ниспровергал [их].

Шестнадцатого числа [месяца] джумади ⁵⁷ выступив из местности М. н. cap ⁵⁸ и пройдя шесть курухов пути, [его величество] изволил остановиться против селения Байла, которое входит в число окрестных селений Хуму. В тот же день из отряда ⁵⁹ принца мира, Халил Султан-бахадура, Исма'ил барлас, Шайх Мухаммад Ику Тимур и Мубашшир отправились в селение Байла. Население последнего, будучи народом храбрым и имея непроходимые леса, [делавшие его недоступным], приготовило на краю джунглей [необходимые для боя] приспособления и приготовилось вступить [с эмирами] в сражение. Витязи исламского войска хотели было атаковать этих неверных, но последовал величайший приказ, чтобы они приостановили сражение /173/ до другого дня, когда стяг покорителя мира бросит тень [своего] внимания на положение этого трудного дела. В субботу семнадцатого числа его хаканское величество, сев на объезжающего мир коня и на хатли-курьера ⁶⁰, расположил [в боевой порядок] центр армии и его крыло и построил правый и левый фланги. Неверные, услышав всю торжественность громких звуков боевого царского барабана и рокот [рядовых] барабанов и увидев внушающее ужас войско, величественное, как море, и бесчисленное, как Плеяды, потеряли под собою твердую почву и тотчас оставили селение и убежали в джунгли. Витязи — украшение боевых рядов, и опытные в войнах храбрецы взяли [оставленные неверными] все предметы, предназначенные для боя, и встали против черных [в моральном отношении] индусов и [духовно] развращенных неверных. Войска вошли в селение [Байла] и захватили в нем множество фуража и продовольствия, которые были распределены в зависимости от потребности среди исламского войска. В тот же день отправились дальше и, пройдя четыре куруха, подняли знамя остановки.

В этот же день в высочайший лагерь прибыли послы, отправленные [его величеством] из Дели в Кашмир с письмом. Их разговоры проникнуты были приказаниями [165] покорителя мира правителю Кашмира, Шах Искандару, и его указаниями, которым повинуется мир /174/. Улджай Тимур Тукта был из слуг принца Рустама, [он] и Му'тамид Зайнаддин доложили [его величеству], что Шах Искандар, подвязав ихрам ⁶¹ рабского служения, повернулся к сему средоточию счастья и к Ка'бе надежд [к эмиру Тимуру]. Достигнув месторасположения убежища мира, к нему присоединились на этой остановке Улджай Тимур Кучджин и Маулана Нураддин, вернувшиеся от Шах Искандара с письмом. Они подтвердили, что эмиры высочайшего дивана установили, чтобы Кашмир в наказание поставил тридцать тысяч лошадей, и для объяснения и распоряжения [по этому требованию] они вернулись и [затем] отправятся в Кашмир, чтобы после подбора и снаряжения [там партий лошадей] возвратиться обратно ⁶². Когда они довели подобное до высочайшего слуха, то [это его величеству] не понравилось и он не провел по сему чертою одобрения. [Его величество] соизволил высказать упрек такого рода, что они предъявили Шах Искандару явно невыполнимое требование, несообразное с его возможностями и непосильное для него. К каждому человеку можно обращаться лишь с таким требованием, выполнение которого зависит от пределов его возможности. От каждого государства нужно требовать лишь такую денежную наличность, которая соответствует пространству его территории. Разум, являющийся лучезарным светильником и блестящею звездою, знает, что платье каждому человеку можно скроить лишь по его росту /175/ и фигуре. Для ума, который есть драгоценная жемчужина и редкостный перл, ясно, что черту побуждения можно провести по странице положения каждого человека сообразно его мощи. Послы доложили [высочайшему] могуществу об истинности служения и чрезмерной покорности [ему] Шах Искандара, преувеличив в своих объяснениях [выраженные] им знаки рабства и службы [его величеству]. Оказавши им милости, [государь] повелел им больше не оставаться и поскорее уехать. [166]

Во вторник восемнадцатого числа месяца [Джумади ал-ахира] ⁶³ его величество отправил послов Шах Искандара и Зайнаддина в Кашмир, порешив на том, что, когда от этого числа пройдет' двадцать восемь дней, необходимо будет [Шах Искандару] прибыть на берег реки Синда. На этой стоянке находилось одно селение, в котором было большое сборище народа. Победоносное войско сделало набег на это селение. Индусы, распростившись со своим достоянием, сами подожгли свое селение и убежали. Совершилось [все] по речению небесного откровения [Корана]: “Они разрушили дома свои своими руками и руками верующих” ⁶⁴. Солдаты захватили в этом селении много фуража и продовольствия. В тот же день, в полуденное время, был сделан набег на два других селения, лежавших неподалеку от первого, из которых извлекли много зерна и съестных припасов. Индусы, укрепившиеся в [ущелье] той горы /176/, были людьми выдающимися на арене отваги и возмущения и руководителями на стоянках неустрашимости и кровопролития. Не ценя своей головы, которая есть капитал жизни, они признавали риск жизнью и отчаянность по существу доблестью и выигрышем ставки в игре. В этом ущелье Айтимур, бывший из числа ближайших слуг [его величества], потерпел поражение от этих индусов. “Аллах предопределяющий всемогущ; к нему возвращение” ⁶⁵.

В среду девятнадцатого числа джумади ал-ухра ⁶⁶, выступив с этой остановки, [его величество] соизволил остановиться против города Хуму ⁶⁷, пройдя четыре куруха. На этой станции на протяжении около четырех фарсангов пути были засеянные поля, прилегавшие одно к другому, так что невыколосившиеся хлеба легко были доступны скоту победоносного войска, который [хорошо] попитался свежими растениями в этих зеленеющих полях и на этих [богатых] пастбищах. В четверг двадцатого числа [того же месяца] направление мирозавоевательного знамени было взято для набега на [духовно] развращенных и для священной войны с неверными города Хуму. Его величество вступил в эту горную долину, откуда берет начало река Хуму, и победоносное войско несколько раз переходило через эту реку /177/. На склоне горы, на левой стороне [реки], был расположен город Хуму, а на правой — селение М.ну ⁶⁸. Могучего телосложения и отважные [167] индусы были в этих двух местах; они отправили в горы своих жен и детей и [теперь] стояли, готовые вступить в бой, алчущие того, чтобы выкинуть из своей головы тягость жизни, и душу свою, как ничтожную пылинку, пустить на ветер небытия. У них не было печали ни на маковое зерно по тому поводу, что они рискуют жизнью. По причине невежества и от крайнего злополучия они опередили смерть. Его величество, оставив их в своем положении, высочайше повелел атаковать селение. По возвращении оттуда победоносное войско вступило в город Хуму, чтобы захватить зерно для фуража и продовольствия. Со стороны селения М.ну индийский раджа, сев на коня, [выступил] с группою ищущих славы; неверные индусы кричали и трубили в трубы. С беспорядочными воплями, как собаки, лающие на взошедшую луну, они взошли в горную теснину и, найдя убежище в ее твердынях, стали стрелять [в победоносное войско его величества]. Они имели [на своей стороне] чрезвычайно непроходимый лес и местность, весьма трудно доступную, так что добраться до них граничило с нелепицей и было далеко от возможностей [осуществить это]. [Августейшая] мысль, служащая украшением царств, будучи проявлением мирового разума и зеркалом сокровенного мира, авангардом солнца божественной помощи и чашей, показывающей мир победы, признала за благо завлечь индусов в сеть покорения путем наилучшего метода. [С этой целью], оставив в засаде в разных местах джунглей несколько отрядов из людей ловких и подвижных, [его величество], уподобляясь искусному наезднику, отправился [обратно] сокращенным путем /178/.

Двадцать первого числа [месяца джумади ал-ухра] ⁶⁹ переправились через реку Хуму и, пройдя четыре куруха, подошли к полям, прилегающим к реке Джинава ⁷⁰. В этой местности на площади в четыре квадратных фарсанга были зеленеющие луга, [на которых виднелись] травоядные животные и земледельцы. Так как со сборищем неверных в ущелье Хуму и М.ну не произошло сражения, то благороднейшая и высочайшая мысль обратила внимание на данное обстоятельство и лучезарное сердце [государя] подвергло рассмотрению этот случай. Когда его величество выступил оттуда, обладающие качествами лисиц индусы, вообразив, что лесные чащи опустели от льва войны, вышли из разных углов джунглей. [Тогда] из нескольких отрядов победоносного войска, оставленных [здесь в засаде], из тумана Шайха Нураддина [168] авангард Даулат Тимура ⁷¹ и Хусайна Малик-куджи захватил раджу [города] Хуму с пятьюдесятью гебрами. [Всех их] доставили на территорию [лагеря] убежища мира. Его величество вознес хвалу творцу неба и земли, создателю вселенной, знающему явное и тайное, и сказал эмирам: “Как прекрасно, что всемогущий, превыше [всякого] совершенства, славный творец, разбивающий /179/ желания многобожников и удовлетворяющий нужды единобожников, этих гордых гебров, [еще] вчера по высокомерию своему не обращавших внимания ни на какую тварь, сегодня со связанными шеями соделал покоренными и порабощенными сторонниками исламской религии”. Со своей чистой верой, ясной мыслью, ничем не омрачаемым взором и прекрасным своим старанием он совершенно не обратил на них внимания и от полноты милости [к нему] первопричины и изменяющего обстоятельства жизни, всевышнего и благословенного, узнал и в достоверности убедился, что без даров творца, хотя бы и в результате многих трудов, никакой пользы не получается, кроме телесного изнурения и сердечного огорчения, [что] срывание плодов с дерева желания без помощи руки предопределения будет подобно чему-то абсурдному. Глазу нужно освободиться от оболочки порока и воспринять чистоту от сурьмы исповедания единства творца и от коллирия искания истины, чтобы правильно видеть тайны божественного промысла в мире его творений и созерцать памятники [его] милости, чудеса [его] могущества и указания [на его] премудрость. Этот избранный раб сахиб-киран ⁷², прославленный и признанный монарх, не глядя на причины небесного и земного характера, все вещи считает результатами божественного могущества, плодами беспредельной премудрости [творца].

Стихи

Стихи

Воскресенье двадцать третьего числа [месяца джумади ал-ухра] ⁷⁴ провели на этой остановке, чтобы дать возможность присоединиться к высочайшему лагерю войскам, отправившимся против области Лихавар ⁷⁵. В этот день было получено известие, что принцы и эмиры, отправленные в упомянутую область, взяли город Лихавар и берут [с населения] выкуп. Шиха Куку, последние действия которого не соответствовали первоначальным, тоже захватили. Много людей в начале своих дел кружится на поприще доброжелательства и лишь в конце концов обнаруживается, кто выиграл пари. Многие люди [с умыслом] подчеркивают свою службу и хвалятся преданностью, и лишь напоследок выясняется, на чем зиждется основание их службы.

Стихи [на арабском языке]

Стихи

Стихи

Стихи

Дело в том, что были две серьезные причины захватить его [Шиха Куку]: одна явного порядка, другая скрытого. Явная причина была та, что между двумя реками, Гангом и Джауном ⁷⁷, он попросил разрешение отправиться в свою область, чтобы распорядиться о поднесении подарков [его величеству, а затем] на берегу реки Байах, иначе называемой рекою Лихавар ⁷⁸, присоединиться к ставке убежища вселенной. Когда Шиха Куку достиг своей страны, он устроил веселый пир со всеми наслаждениями, занявшись питьем вина и [всякими] чувственными удовольствиями, оставаясь беспечным в отношении того, что им было обещано [его величеству], и в отношении назначенного срока возвращения, особенно по отношению к счастливому монарху, равного величием Александру [Македонскому], к государю, могуществом подобному Фаридуну, который распорядился охранять его и опекать, который вознес его из глубины неизвестности до вершины величия и [дал указание, чтобы] повсюду в пределах /183/ Индостана не грабили и не брали в плен тех индусов, которые, ссылаясь на него, говорили: “Мы — из числа подданных Шиха Куку”. Ради него проявляли к ним покровительство и милость, и за это [за все], допустив по отношению [к его величеству] возражения с угрозами, он решил ему воспротивиться! ⁸⁰.

Стихи

Когда прошли три дня пути от берегов реки Байаха, как было назначено, [Шиха Куку] уклонился [от своего обещания] и не прибыл. Доложили [об этом его величеству] и было решено, что Шиха Куку проявляет нерадение и не приедет в высочайший лагерь. На это указывает то обстоятельство, что на любого из приезжавших туда [к нему высочайших] рабов он не обращал внимания, вроде “садра мира” Маулана Убайдаллы, Хинду-шах-хазина [казначея] и других, которые в силу их распорядительности смогли [бы помочь ему] достичь высокого достоинства и растворить двери [преследуемых им] целей перед лицом своих желаний.

Стихи

Стихи

Стихи

Стихи

Стих

[ГЛАВА О ВОЗВРАЩЕНИИ В САМАРКАНД]

В [этот] день Хинду-шах-хазина отправили в столичный город Самарканд /186/, чтобы [тем самым] довести до сведения [всех] благожелательных людей радостное известие о [скором], прибытии победоносных знамен [его величества]. В понедельник [того же] двадцать четвертого числа прибыл нукер из Тебриза и Ирака от наследника властелина людей, принца Мираншаха. Он принес известие о здоровье [и благополучии] детей [его величества] и победоносного войска, которые находились в тех областях, а равно представил от них доклад с вестями о положении в Багдаде, Египте, Сирии, Малой Азии [Руме] и в Дашт-и Кипчаке ⁸³, [а равно] о состоянии крепости Аланджак ⁸⁴. На следующий день прибыл из области Фарса нукер от принца людей, Пир Мухаммада, сына покойного принца 'Омар Шайха, и доставил [его величеству] радостное известие о благополучном состоянии благородного здоровья названной ветви от древа верховной власти, [того] кипариса с берега реки справедливости, основателя зданий мусульманства и созидателя принципов миродержавия, сообщив также о состоянии [управляемой принцем] области и текущих дел, [движущихся] по большой дороге любви [к его величеству]. В числе подарков, присланных из Египта и Сирии, были представлены [на высочайшее благовоззрение] египетские сабли и другие подношения. [176]

В среду двадцать шестого числа ⁸⁵, перейдя реку Джинава, прошли шесть курухов пути и остановились среди пустыни. В этот же день /187/ отправили тавризского посла в столицу государства, Самарканд, чтобы он доставил радостное известие, что вслед за ним ожидается прибытие августейшего, который приближается величественно, словно душа, [вступающая] в [безжизненную] форму тела, и подобно утреннему зефиру, который как бы вдыхает жизнь в тело, что [его величество] следует в местопребывание [своего] могущества и величия, к [своему] престолу великолепия и счастья, чтобы [поэтому] как можно скорее счастливые [его] дети, призираемые благостным взором творца, выехали [ему] навстречу и чтобы от пыли, [поднимаемой] кортежем убежища вселенной, получили бы целебную мазь ⁸⁶ для [своих] счастливых очей. В тот же день мироукрасительная мысль [государя] приняла твердое решение, что прежде чем победоносное войско переправится через реку Дандана, а равно и прежде чем глаз мира воспримет свет от света солнца, [его] дети, великие люди и все подданные, как не платящие унизительной подати, так и платящие ее, удостоились бы лицезреть распространяющее свет лицо [его величества], На этом основании, ударив плеткою по голове своего объезжающего мир коня, бывшего столь послушным, как дорогая жизнь, и, как быстрая молния, пересекавшего горы, он с поспешностью помчался [вперед].

Стихи

Стих

В тот же день был оглашен высочайший приказ, чтобы эмиры правого и левого флангов и другие эмиры /189/ войсковых соединений направились к столице государства назначенными [им] дорогами. Принцы, великие эмиры, эмиры туманов и эмиры кушунов ⁹¹, каждый в зависимости от степени своего достоинства, удостоились отличия и пожалования драгоценными халатами и специальными головными уборами ⁹². Так как в этих пределах было место охоты, так как арена для забавы благородных [была] длинная и широкая и на ней находились тигры, барсы, дикие козы, олени и всякие другие дикие животные, то радость охоты вцепилась в полы царственного стремления и наслаждение ловлей диких животных привело в движение монаршее [к ней] желание. Несколько тысяч человек были назначены [для этой охоты] и посланы [178] для устройства облавы. После того как ниспровергли в битве отважных, как львы, врагов, сели на коней, чтобы охотиться за животными. Когда могучих неприятелей, как мошек, передавили руками и ногами, тогда пожаловали охотиться. В той равнине ловкие кавалеристы победоносного войска столько набили дичи, что счетоводы не могли сосчитать, а математики оказались не в силах уподобить [количество убитой дичи какому-либо числу].

В пятницу двадцать восьмого ⁹³ числа [месяца джумади ал-ухра] ⁹⁴, закончив охоту, прошли восемь курухов /190/ и остановились среди посевов [местности] усладительной, полной удовольствия, [спокойной], подобно душе мудрого человека, среди бодрящей зелени и свежести лугов, [подобных] Ирему. Эту местность называют Джахан ⁹⁵, она граничит с Кашмиром. Ночью в субботу двадцать девятого числа, выступив из Джа-хана и пройдя четыре куруха пути, дошли до берега реки Дандана; в тот же день перешли по мосту [на другую сторону реки]. При переправе войск через этот мост [местные] бедняки помогли войску, состоявшему из тюрков и таджиков. Эмиру Шах Малику и Джалал ал-Исламу было приказано переправить по мосту все войска.

Утром в воскресенье [первого раджаба] ⁹⁶ его величество выступил дальше; пройдя двадцать курухов пути, [он] изволил остановиться в местности Шан. б. т. ⁹⁷, которая прилегает к горе Джуд. Во второй день ⁹⁸ месяца раджаба ⁹⁹, отправившись из местности Шан. б. т., он изволил сделать остановку в районе Кал'а-йи Буруджа ¹⁰⁰. В тот же день, во время полуденной молитвы, отправились в дальнейший путь и вступили в степь Чул-и Джалали ¹⁰¹.

Во время вечерней молитвы [минут через 20 после захода солнца] вышли из этой кровожадной степи. От Кал'а-йи Буруджа до этой остановки [Чул-и Джалали] было тридцать курухов. Перед этим упомянуто, почему названную степь именуют Чул-и Джалали. [179]

Во вторник третьего ¹⁰² раджаба ¹⁰³, в полуденное время ¹⁰⁴, кортеж покорителя мира, сопутствуемый победой и удачей и одновременно /191/ счастьем и благополучием, достиг берегов реки Синд. Группа эмиров, в свое время оставленных в крепости Н. г. р. ¹⁰⁵, Пир 'Али и прочие эмиры кушуна, навели через реку Синд довольно хороший мост монгольского типа. В этот день [его величество] переправился через Синд и до полудня находился на берегу. [Потом] он оставил там эмира Аллахдада, чтобы тот переправил через реку победоносное войско. Ко времени полуденной молитвы прошли десять ку-рухов и сделали остановку, В среду четвертого ¹⁰⁶ раджаба, что соответствует первому фарвардину, дню Науруза, [его величество] выступил отсюда и сделал привал в Бину ¹⁰⁷. Эмиры, бывшие в пределах [крепости] Н. г. р., оставленные там для отражения набегов афганцев, о чем подробно уже сообщалось выше, в течение семи месяцев не имели чести безотлучно пребывать при дворе убежища вселенной, [теперь] в этом месте облобызали землю служения [его величеству] и воочию увидели свет очей счастья, [исходящий] из праха высочайшего порога. Они привели [его величеству] одну девятку коней и тысячу коров. Его величество подарил коней тем же бахадурам, а коров приказал /192/ доставить хозяйствам, у которых их отняли. [Затем] последовал высочайший приказ, чтобы Пир 'Али и остальные эмиры остались там до тех пор, пока все войска не выйдут из этих пределов.

В четверг пятого ¹⁰⁸ числа [месяца раджаба] ¹⁰⁹ отправились в сторону крепости Н. г. р. и подошли к ней утром в пятницу шестого ¹¹⁰ числа [того же месяца]. В тот же день [его величество] отправил в области Азербайджана нукера принца мира Амираншах [sic!]-бахадура, чтобы он доставил радостную весть о победе и торжестве [счастливого монарха]. Махмуда Барат-хваджа и Хинду-шах-хазина послал в Кабул, чтобы кабульское войско прибыло в августейший лагерь; [имелись в виду] два блага: одно — поохотиться, а другое — было дело огромное и самое важное — отстранить от мусульман зло, [причинявшееся] остатками [разбитых] афганцев. По этой [180] причине [его величество] соизволил остановиться в пределах крепости Н. г. р. Несмотря на то что страстное желание видеть [своих] детей достигло [у него] высочайшей степени и [наиболее] полного выражения, [тем не менее] божеское дело и [исполнение] господнего веления он предпочел влечению сердца и себялюбивому желанию. В субботу седьмого ¹¹¹ числа, воскресенье и понедельник до молитвы намаз-и дигар ¹¹² /193/ [его величество] занимался приведением в благоустроенный вид крепости Н. г. р., [причем] последовало [такое его] распоряжение, чтобы все эмиры и знатные лица (пока-то это распоряжение дойдет до других) собственными руками постарались и приложили все усилия к ремонту крепости, ибо это направлено ко благу мусульман. В понедельник, в промежутке между полуднем и закатом солнца, остановились у гунбаза Шайха Мубарак-шаха. Во вторник десятого ¹¹³ числа [месяца раджаба] ¹¹⁴ оттуда выступили [в дальнейший путь], направляясь дорогою на К. р. баш ¹¹⁵. В этом горном проходе шейх Ахмад Хваджа Авган удостоился счастья свидеться с его хаканским величеством. Так как [понятие] шайхи [старчество] слагается из расстилания скатерти-стола, из уборки ее и еще из проявления красноречия, из благостной обители мистического руководительства духовною стороною человека и из подготовки крепости сердца и души, и — благодарение всевышнему Аллаху! — его величество в познании божественных деяний и господних заповедей до ел [уже] до того, что шейхам мира надлежит, [сидя] по краям августейшего ковра, склонить ухо разума и свой слух сделать серьгами из жемчуга царственных слов, то в такое соответственное время и в таком удобном месте все победоносные войска, прошедшие столь далекие пространства, ожидали, что шейх принесет какое-либо угощение. Проще говоря, приобретение душевного спокойствия зависит от бытия великих шейхов, а приготовление обеденного стола связано с щедростью высокодостойных благородных людей.

Стихи

Шейх же, кроме блага, [источаемого] своей личностью, никого стола не накрыл и, кроме своего светоносного присутствия /194/, ничего существенного воинам не подарил. Он был похож на облако, от которого надеются получить дождь, а из него [в действительности] никакой влаги не идет; он был подобен обманчивой молнии, от результатов которой не пролилось ни одной капли в жаждущий рот ¹¹⁶. Смысл этих слов тот, что соблюдение [общепринятых] обычаев в каждом положении есть вид благородства, а сохранение общих положений [приличия] в любом месте является доблестью. Качество надменности нужно удалять от себя, как воду, свое внешнее и внутреннее содержать в чистоте и оставить скаредность; подобно зеленой и плодоносной ветви, нужно сделать свои природные качества такими, чтобы их внешняя форма и внутреннее значение одинаково были приятны, чтобы имя и называемый [им объект] оба были на достойном [их] месте. Все общее и частное, связанное с внешнею стороною человека, всегда будут повторять; славное и низкое, осуществляемое людьми, [всегда] будут записывать, как [записывают все] красивое.

Стихи

В этот день, между полуднем и закатом солнца, дом шейха 'Абдаля в местности Асикар ¹¹⁷ стал горд благословенным посещением его счастливым монархом с высшей небесной сферой. Шейх ['Абдал] выполнил [все] обязанности служения [его величеству]. В среду одиннадцатого ¹¹⁸ числа [государь] выступил из Асикара, подошел ко входу в долину Бадхвабдан и изволил [там] остановиться. В этот день наш господин [Тимур] послал принцу дары, чтобы он довел до слуха искренне преданных [ему] людей радостную весть о приближении знамен покорителя мира.

Был четверг двенадцатого ¹¹⁹ числа [месяца раджаба] ¹²⁰, когда утром /195/ его величество изволил остановиться в Кабуле, [проведя] ночное время у устья Джу-и нау ¹²¹, который называют Бадам. Этот Бадам представляет собой большой [182] канал ¹²², который был сооружен благодаря хаканской энергии. Прежние государи не сооружали такого канала; время [еще] не видело что-либо похожее на это среди зеркальных вод, а сфера небес ничего подобного не знала и не располагала сведениями об его особенностях и размерах, чтобы соответствующим образом описать это в словах.

В пятницу [на следующий] день [его величество], покинув берега этого канала, между тремя — пятью часами дня изволил остановиться в местности Банд. Четырнадцатого ¹²³ числа в субботу подошли к подножию перевала X. р. мис. ¹²⁴; выступив оттуда, перебрались через этот перевал. В тот день под влиянием случайности времени на благословенной руке его величества появилась опухоль, сопровождаемая столь сильною болью, что по состоянию своего благородного здоровья [его величество] не мог сидеть на коне. У него [от боли] не было ни терпения, ни спокойствия, чтобы благословенной рукой прикоснуться к поводьям объезжающего мир [его] коня. Небо от этого случая /196/ расстроилось, а солнце содрогнулось, Светоносное же утро души и спокойствия [его величества] сменилось темным вечером огорчения и тоски, и горе то село на подол [его] высокочтимого сознания, к чему были две причины: [первая та, что] из Самарканда все еще не было известий о здоровье принцев, [а вторая, что] беспокоящая его боль давала себя чувствовать с наибольшей силой. Вследствие этого у всех омрачился жизненный путь и нагромоздились поводы к огорчению.

Стихи

Стихи

Стихи

После сего, совершая переход за переходом, [его величество] направился к резиденции [своего] могущества и величия [к городу Самарканду]. В среду, в средине месяца раджаба, он выступил из местности Сараб ¹³¹ и направился по направлению Баклана ¹³². В четверг, сев там на своего быстрого, как ветер, объезжающего мир коня, он [потом] сделал остановку в местности Кара-Булак. Жены принцев Пир Мухаммад-бахадура и Джахан-шах-бахадура, эмиры и подданные области Баклан, вынеся подарки, представили [их его величеству].

В пятницу двадцатого ¹³³ числа [месяца раджаба] ¹³⁴ во время “султанского завтрака” [в полдень] знамя убежища вселенной достигло Самангана ¹³⁵ и в тот же день, выступив оттуда, остановилось в местности Газник ¹³⁶. В субботу двадцать первого ¹³⁷ числа прибыли в Хулм ¹³⁸, откуда выступили в полдень, и во время вечерней молитвы /199/ достигли берега реки Термез ¹³⁹. [Его величество] соизволил переправиться через реку; в этом месте удостоились встретить его величество принц Улугбек, госпожа царица, принцы и благородные сановники. Воскресенье и понедельник [его величество] пробыл в Термезе. В понедельник в честь владыки мира, могущественный, высокодостойный, великодушный и высокостепенный [принц] ¹⁴⁰ задал пир, где были представлены достойные [его величества] подарки. Во вторник двадцать четвертого ¹⁴¹ раджаба ¹⁴² [185] [счастливый монарх] переехал в кишлак [место зимовки] Джахан-шаха. В среду двадцать пятого ¹⁴³ числа он пожаловал [свое] достоинство высшей небесной сферы [местности] Турк-и Гар-маба ¹⁴⁴. В четверг двадцать шестого числа августейшее знамя с небесной славой было водружено на остановке в районе Рам. х. ка ¹⁴⁵. В пятницу территория местности Йикранг ¹⁴⁶ вследствие благословенного прибытия [государя] рассказала о высшем рае. В субботу местность Кузи Мундак ¹⁴⁷ стала сосредоточием победоносных знамен. В воскресенье [его величество] прибыл в местность Дус. р. х. н. ¹⁴⁸. На этой стоянке принц Шахрух-бахадур удостоился /200/ поцеловать ноги [своего августейшего отца]. Принц 'Омар-бахадур тоже удостоился этого счастья. Дело в том, что во время выступления в поход [на Индию] из столичного города Самарканда [его величество] оставил принца ['Омара]-бахадура в столице государства и в центре державы, поручив его попечению тамошние дела. [Он же] таким образом, как это обусловлено, открыл перед лицом подданных двери правосудия и по свойственному ему правосудию оказывал всем справедливость. [За все это] он получил от его величества похвалу и одобрение и [его величество] проявлял [теперь] к нему [особую] благосклонность ¹⁴⁹. Один час правосудия со стороны царей равен поклонению отшельника [господу] в течение семидесяти лет, потому что управлять страной без дельного человека не представляется возможным; воин без вознаграждения не пойдет на войну; оказание милости не бывает без пользы для населения, а пользы для населения не бывает без добрых дел правосудия!

Стихи

Ничего не останется от венца и престола, от власти и богатства. Блага этого преходящего мира и полной огорчений [186] вселенной подобны блеску молнии, знакомству с призраком, обреченной на гибель территории и уносимой во время грабежа добыче.

Стихи

Правосудие есть то, что дает плоды вечного счастья, вечного богатства, вечной блаженной жизни и непреходящего великодушия /201/; оно есть тот дар, от которого получаются достоинства в будущей жизни, обители рая, приближение и близость [к божеству]. От Аллаха же помощь!

Во вторник, в первый день месяца ша'бана ¹⁵⁰, благословенный город Кеш благодаря прибытию высочайшего знамени стал, как рай. В течение пятнадцати дней [его величество] отдыхал в тамошнем дворце, [утешаясь] конем безмятежной небесной сферы, течением государственных дел по желанию, движением звезд, покорных его велениям, временем, состоящим у него слугою, и судьбою, его рабыней. Во вторник ¹⁵¹ пятнадцатого ша'бана ¹⁵² его величество выступил из Кеша и на берегу реки Рудак разбил шатер убежища государства высотою до солнца и луны. В среду шестнадцатого числа он сделал остановку на никем не занятой местности Чахар Рабат. В четверг семнадцатого числа, перейдя через тамошний перевал, [его величество] изволил остановиться в местности Кутлуг-Йурт. В пятницу он прибыл оттуда в Тахт-и Караджа ¹⁵³, в субботу девятнадцатого числа месяца ша'бана ¹⁵⁴ сад и загородный дворец Джаханнумай ¹⁵⁵ от блеска высочайшей диадемы стал показателем мира ¹⁵⁶.

Стихи

В воскресенье 20 числа сад Даулатабад ¹⁵⁷ вследствие появления [в нем] /202/ счастливого лика [монарха] оправдал этим свое имя. В понедельник двадцать первого числа, в полдень, в благословенный час, в счастливое время [его величество], преисполненный веселья и радости, соизволил вступить в загородный дворец-сад ¹⁵⁸ Дилгушай ¹⁵⁹. Все жены государя, дети и великие эмиры явились [сюда встретить его]. Сближение луны и солнца и соединение счастливых планет обрадовало мир [такими] благоприятными предзнаменованиями; стечение светил в апогее счастья и в зодиаке благополучия явилось для вселенной гарантией осуществления [ее] желаний. Утро рассыпало [целые] блюда отборного жемчуга, как осыпают путь цветами или деньгами, а солнце пролило на землю [целые] потоки благодеяний. Жены государя, принцы и эмиры столько золота потратили на осыпание [свиты и воинов], что у каждого таваджи набралось его на крупную сумму и всякий из безотлучно пребывающих при государе придворных набрал его целый подол. Во вторник двадцать второго числа месяца ша'бана ¹⁶⁰ могущественный, как небо, стяг государя достиг столичного города Самарканда, подобно оживляющему духу, входящему в безжизненную форму, или драгоценной душе, вошедшей в [мертвое] тело /203/.

Стихи

Стихи

Когда его величество, сопутствуемый божественной помощью и окруженный бесконечным благоволением [неба], достиг центра [своего] государства, он выполнил на деле указание следующего коранского стиха: “Хвала Аллаху, который поселил нас в обители [своего] пребывания; по благости своей поистине господь наш — прощающий и щедро вознаграждающий” ¹⁶¹. В целях омовения себя от греховной нечистоты он отправился на поклонение к принцу Кусаму ибн ал-'Аббасу ¹⁶² — да будет им доволен Аллах! Вернувшись оттуда, он прибыл в ханаках великой госпожи Туман-ага, — да длится вечно ее величие! — которая есть Раби'а века и Зубайда эпохи. После полуденной молитвы [его величество] сделал остановку в Баг-и Чинар ¹⁶³ и Накш-и Джахан ¹⁶⁴ /204/. Значок покорителя победоносен и сопутствуем Аллахом, слуги его величества поддерживаемы [им] и радостны, прекрасные труды [монарха] удовлетворяющи и достойны признательности; остановка и места [их всех] благоустроены и цветущи! ¹⁶⁵.

Стихи

[ГЛАВА]

О СОБОРНОЙ МЕЧЕТИ, КОТОРУЮ СОИЗВОЛИЛ ПОСТРОИТЬ В СТОЛИЧНОМ ГОРОДЕ САМАРКАНДЕ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО, УБЕЖИЩЕ ХАЛИФСКОГО ДОСТОИНСТВА

Владыка мира — да будут святы имена его и да следуют непрерывно его милости! — говорит в преславном Коране, каковой обнародован во славу правоверных: “Подлинно мечети Аллаха посещают те, кои веруют в Аллаха и в последний день” ¹⁶⁶. Из смысла этого стиха определенно устанавливается, что наличие мечети — это доказательство веры в существо и качество величайшего творца и в оживление мертвых в судный день. Господин тварей и превосходнейший из сотворенных — да почиют на нем достойнейшие благословения! — говорит: “Кто построил мечеть для Аллаха, хотя бы как гнездо птицы ката, для того создает Аллах дом в раю”. Этот хадис воспринимается и изображается [в том смысле, что] всякий, кто /205/ построит в этом мире дом молитвы, всевышний господь сделает для него в вышнем раю дом. На этом основании его хаканское величестве, когда покончил с уничтожением многобожников, еретиков, нечестивцев и упорствующих, разрушил храмы огня и капища индусов, и высочайший кортеж направился из пределов Индостана в столицу государства Самарканд. [190]

Стихи

Стихи

О боже! Хакана мира и раба своего, надеющегося [на тебя], направь к степеням лишь вечным и доставь их в обители праведных и к ступеням, проходимыми добродетельными; успокой тварей мира под сенью его [Тимура] щедрой милости ¹⁶⁹; то молодое дерево, которое ты сам посадил, не вверяй ничьему уходу, кроме своего милостивого попечения [о нем], страны и рабов своих сохрани от угнетения тиранами-притеснителями и вероломными могущественными людьми! О господь миров! О милостивейший милостивых! О прещедрый из щедрых!

Окончилась история великого эмира и величайшего государя, эмира Тимура Гургана, — да озарит Аллах его свидетельство [перед собою]! — составленная счастливым, великим нашим господином, символом теологов и превосходнейших ученых своего века и времени, присоединяющимся к милости Аллаха и к его прощению, Гийас ал-Хакк вад-Дин'ом 'Али, высокое происхождение которого [восходит] к благочестивому шейху, к вечному полюсу, к шейху Джамал ал-Исламу — да освятит Аллах его могилу! [Эта] благословенная история [доведена] до того места, как произошло покорение Индостана. После сего, если будет сопутствовать помощь господа и решение, согласное с предопределением, то истинный наследник автора этой истории, величайший наш господин, глава вождей ученых в мире, редкость данной эпохи, Маулана Шихабаддкн Мухаммад “”, — да спасет его Аллах всевышний! — подробно и пространно, бог даст, изложит обстоятельства покорения стран Сирии и Турции ¹⁷⁰, бывшее в эпоху его величества, счастливого государя, а равно знаменитые завоевания, кои случились во времена его величества, убежища халифского достоинства, султана султанов мира, справедливейшего из хака-нов народов, тени Аллаха на земле, Му'ин ал-Хакк вад-Дин, сына эмира [Тимура] Шахрух-бахадур-султана, — да продлит навечно Аллах его власть и царство! Помощь для осуществления этого намерения от Аллаха наблюдающего и всеведующего! Да благословит Аллах лучшее из своих творений — Мухам-мада, его потомство и его сподвижников — прекрасных и чистых и да приветствует [их всех]!

Окончена книга с благодарностью Аллаху и преклонением перед его помощью в пятый день почитаемого месяца ша'бана 1015 года от хиджры пророка ¹⁷¹, да почиют над ним превосходнейшие благословения и похвалы! ¹⁷².

ДОБАВЛЕНИЕ ¹⁷³

[ГЛАВА]

О СВЯЩЕННОЙ ВОЙНЕ ПРОТИВ К.ТУРА ¹⁷⁴ И О ТОМ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С ТАМОШНИМИ КАФИРАМИ

Покончив с пиршественным собранием и удовольствием, победоносное войско выступило оттуда и достигло Андараба ¹⁷⁵. Население этого вилаета просило защиты от развратных неверных и безрассудных гебров; оно заявило: “Мы, мусульмане, а неверные ежегодно берут с нас подать в увеличенном размере, требуя бадж и харадж ¹⁷⁶. Если мы в уплате этого проявляем нерадивость, они убивают наших мужчин, а детей и жен уводят в плен”. Эмир, счастливый баловень судьбы, принял твердое решение оказать помощь исламу путем священной войны с неверными. Без промедления он построил войско в боевой порядок, сел на коня и выступил, чтобы совершить набег [на неверных]. Ежедневно делали по два перехода. На К. тур [его величество] направил принца Рустам-бахадура, послал также с большим войском и Бурхан-углана, а сам своею [193] благословенною особою с беспредельным войском, расчищая снег, а в некоторых местах проделывая [в нем] проходы и прокладывая дорогу, пробирался трудными путями, пока не взошел на высоту одной горы, настолько высокой, что в некоторых местах счастливый эмир, опоясавшись веревкой, садился на доску [и скатывался вниз], а местами брал в руки посох и целый фарсанг шел пешком. С таким достоинством [все] его намерение было обращено на одно — на священную войну с неверными! Войска левого и правого флангов, опоясавшись веревками, [чтобы не провалиться поодиночке в покрытые снегом расщелины ледника], спускались вниз с вершины горы. Большая часть кафиров, малых и взрослых, была нагою. Когда в один из дней /209/ большинство их узнало о прибытии исламского войска, то они пожитки свои по обычаю перетащили на вершину горы. Исламская армия захватила их овец и сожгла дома. Кафиры рассчитывали на недоступность тех гор, полагая, что туда никто не может проникнуть. Когда подошли августейшие знамена, то войску было разрешено со всех сторон подняться на гору. Повинуясь [высочайшему] приказанию, войска направились на эти горы. Шайх Арслан, погнав больше всего врагов на лагерь левого фланга, одержал победу над кафирами и захватил [их]. 'Али Султан, погнав кафиров с другой стороны, овладел их месторасположением. Шах Малик, проявив в бою безграничные старания и усилия, выдержал жестокие стычки. [Вообще] победоносное войско со всех сторон выказало [свою] отвагу и храбрость, но все же трех постигла смерть: они сорвались с вершины горы и погибли. Мубашшир-тура, захватив... ¹⁷⁷, мужественно выдержал боевые схватки. Мингли-хваджа с группой бахадуров, отобранных им из своего отряда, бросился вперед и взобрался на верх горы. Сунджик-бахадур, выстроив свое войско, тоже выдержал упорный бой. Шайх Арслан, направившись впереди своих подчиненных и войска, взобрался на гору и, ударами меча прогнав врагов, овладел их местом. Муса, Хусайн Малик и эмир Хусайн провели трудные бои. Остальные эмиры туманов и хазара, храня честь армии, устроили облаву и окружили со всех сторон укрепление кафиров. В течение трех дней всех этих неверующих забрали и перебили. На четвертый день их главари из-за [своей] слабости и безвыходного положения явились с выражением покорности и попросили пощады. Эмир [Тимур] заметил: “Дарование жизни и прощение вины есть похвальное качество и достойное одобрения природное свойство человека, но кафиры не заслуживают милосердия. Высочайшее милосердие при [194] всей его необъятности не прощает их. “Поистине Аллах не прощает того, что ему придаются сотоварищи” ¹⁷⁸. Если станете мусульманами, то я пощажу имущество ваше и жизнь”. Столпившиеся кафиры, [услышав это], разорвали [на себе] пояс неверия и заставили попугая языка произнести сладкое, как сахар, слово исповедания веры /210/. Рожденный под счастливой звездой эмир, ради укрепления ислама, оказав им почет и уважение, пожаловал им халаты и отправил в свои дома. Злосчастные кафиры, вернувшись в свои гнезда и места, опять перешли в неверие и заблуждение и ночью напали на эмира Шах Малика. Счастливый эмир, [охваченный религиозным] фанатизмом, направился на них и с одной атаки оказался победителем; он приказал забрать в плен женщин и детей, а поганые головы [кафиров-мужчин] отсечь и, собрав вместе, сделать из них пирамиды на вершинах холмов и у мест проходов, чтобы послужили они уроком для всех взирающих на них. Предоставив затем большое войско Мухаммад Азаду, [эмир Тимур] послал его против К. тура; тот отправился, но поскольку он не мог взять [К. тур], то распорядился извлечь из земли [спрятанное в ямах] все зерно вилаета. Джалал и Пир 'Али ¹⁷⁹ доставили его величеству известие, что через ту сторону дорога оказалась трудною. Счастливый эмир с огромным войском выступил по направлению этого горного края и достиг [его]. Здесь горы были еще выше и недоступнее, чем бывшие до этого, а дороги [через них] более трудны. [Но] высшее могущество, помощь и победа сопутствовали его величеству. До этого он Дал огромное войско Бурхан-углану, чтобы хитрость его рукою взялась за какое-либо занятие, а мужество его преодолело бы это важное дело. В действительности же Бурхан-углан был бездельник и трус. [Эмир Тимур] сделал его командующим войсками, дал ему в помощь Исма'ила, Аллахдада, Сундж Тимура, Йахйю, Даулат-шаха “тата”, Адина, Шайх Хасан Таухина ¹⁸⁰, Саин Тимура, Шамс Урду-шаха и Хирй Малика и, посылая их с ним, сказал: “Когда вы достигнете вражеской крепости, то, захватив крепостной район, должны сделать все возможное для установления связи между мною и вами” ¹⁸¹. Они с отборными людьми и лошадьми отправились [в поход]. Когда же достигли поставленной им цели, то не остановились [и не закрепились] и, еще не видя врагов, побежали. Враги же, увидев, что они обратились в бегство, [195] набравшись храбрости, бросились их преследовать и разить стрелами. Здесь Адина, Шайх Хасан и Даулат-шах [тат] /211/, прилагая все усилия, сражались с кафирами и пали мучениками за веру. [Вообще] много народа из [исламского] войска в тот день нашло себе смерть мученическим образом. Для укрепления [духа в] войске ислама, сделав начальником Мухаммад Азада, [эмир] послал Даулат-шаха, Шайх 'Али, Идку Хизра, Шайх Мухаммада и 'Али с несколькими другими рабами, рожденными в высочайшем доме, с сотнею тюрков и с тремястами таджиков [узнать, в чем дело]. Когда они прибыли [в назначенное место], то увидели лишь месторасположение неприятеля, а из исламского войска людей не нашли, потому что Бурхан-углан прежде всех, бросив боевые доспехи и оружие, бежал. Со времени Чингиз-хана ¹⁸² до этого времени подобного бесчестья еще никто не совершил. Когда Мухаммад Азад достиг того места, [где потерпел поражение Бурхан-углан], он приложил большое старание [к восстановлению престижа победоносного войска]; не дорожа жизнью, он начал битву и [в результате], погнав врагов, отбил у них боевые доспехи и лошадей, которые попали к ним от исламского войска, и возвратился с победою и торжеством. Все награбленное [кафирами] и оружие доставил в войско. Всякий, узнавший свое оружие, брал [его себе]. Мухаммад Азад, увидав Бурхан-углана, сказал ему: “Самое лучшее нам здесь остановиться и провести на этом месте ночь”. Бурхан-углан, малодушничая, не прислушался к этим словам и немедленно повернул назад. Когда войско увидело, что он возвращается с места боя, то оно повернуло в обратный путь.

Стих

Когда вождь войска бывает в такой мере трусом, то на что же может надеяться армия?

Перед этим, когда его величество выступил в поход в область узбеков и когда мужи воины и храбрецы времени, жертвуя своею головою и жизнью, проявляли мужество и отвагу, он [Бурхан-углан], потеряв самообладание, обратился в бегство. Его величество, несмотря на то что узнал о таком недостойном его поступке, прикрыл его [своими] благородными качествами и по-прежнему сохранял к нему уважение. На этот [196] раз случилось более гнусное деяние [со стороны Бурхан-углана]. В тот раз он по крайней мере бежал, увидев неприятеля, а в этот раз даже не видя его, а только ошибочно подозревая о его присутствии. Его величество, оказав милость, передал войско Мухаммад-Азаду, проявив в отношении поощрения его много забот, а тех, которые в соответствии с ним выказали мужество /212/, он осыпал многими милостями. В месяце зу-л-хиджжа, посовещавшись с эмирами, [его величество] направился в Кабул. Оставив обоз и выступив налегке в [дальнейший] поход, достиг места Дурин ¹⁸³, где расстелил ковер счастья и остановился там на два дня”.

(пер. А. А. Семенова)
Текст воспроизведен по изданиям: Гийасаддин Али. Дневник похода Тимура в Индию. М. Изд. вост. литературы. 1958