ЭВЛИЯ ЧЕЛЕБИ

(В ГОСТЯХ У ХАНА МЕХМЕД ГЕРЕЯ ЧЕТВЕРТОГО, А ТАКЖЕ ПУТЕШЕСТВИЕ С НИМ В ДАГЕСТАН)

В местности этой ¹⁰³ находится резиденция ялы-ага.

Так случилось, что в том Ханкышласы задержалось его ханское величество Мехмед Герей, хан крымский, на войну собиравшийся. Возрадовалось тогда сердце мое, и я, слуга недостойный, предстал без промедления пред наисветлейшим обличием господина и владыки моего Мехмед Герей-хана. Отвесил я ему поклон и поприветствовал его на языке татарском, после чего снял я тюрбан с головы и пал перед ним ниц, а из очей моих слезы ручьем потекли.

Когда я поцеловал его святейшую десницу, хан следующее промолвил:

— Приветствую тебя, приятель мой и брат Эвлия! Откуда ты приехал, какие видел страны? Был ты вместе с князем, сыном моим, Ахмед Гереем в военном походе на Уйвар и видел поражение у Рабы. Потом поехал ты с Пашой — послом к цезарю австрийскому ¹⁰⁴. Откуда ты приехал теперь?

Когда он это промолвил, я, убогий, ответствовал так:

— Во имя Аллаха, мой господин! В путешествиях сих имел я много приключений и неожиданностей.

Получив подарки от цезаря австрийского, изведал я позднее край Дункаркыз у берегов океана, Данию и страну Лонджат, Амстердам в стране голландской, Швейцарию, страны Чехию, Словакию, Венгрию и Семиградье, затем государства династии османской, потом землю волошскую и молдавскую ¹⁰⁵.

Словом, мой господин, в течение трех лет со времени похода уйварского исходил я земли семи монархов, а также владения многих князей и властителей, пока, благодарение Аллаху, не узрел снова в этом месте благословенное и прекрасное обличие господина моего. Теперь мысль о смерти не будет мне так болезненна. [45]

Сказав сие, облобызал я снова десницу ханскую и преклонил колени. Хан после минуты беседы сказал мне:

— Приехал я сюда, мой Эвлия, с высочайшим фирманом султанским для того, чтобы из окрестностей Аккермана отправить в Крым татар кубанских и буджакских, а с ними адиль-ногаев. Но, видит Аллах, что эти татары войны с нами желают ¹⁰⁶!

На эти его слова я, недостойный, так ответствовал:

— Да будет на то воля Аллаха, мой господин, да не смогут они воспротивиться высочайшему повелению властелина Мекки и Медины ¹⁰⁷ или оказать сопротивление войску твоему крымскому. Если же они сопротивляться будут, то я и сорок мужей иных, промолвив суру «Быстробегущие» ¹⁰⁸, разом ударим на войска ногайские, а тогда с позволения Всевышнего и силой Его святого Корана будут они побеждены, а мы будем победителями и триумфаторами.

Хану понравился этот мудрый, вселяющий уверенность ответ, за что одарил он меня, недостойного, парой коней, шубой собольей и сотней золотых. Выделил он мне пристанище у Ахмед-аги, обязанности ялы-ага исполняющего, который меня принял гостеприимно.

После трехдневных переговоров и стычек с татарами буджакскими и ногайскими, после того, как они не согласились оставить жилища и переехать в землю крымскую, хан изрек:

— Теперь, по султанскому повелению, которое пришло несколько дней назад, ударим мы на вас, стадо черное, и разобьем, итогда наверняка вы в Крыму окажетесь!

Татары буджакские и ногайские ответили на это :

— А докажи, что хан могуществен, и отправь нас в Крым! Биться мы будем и хотя бы нам всем пришлось погибнуть, уничтожим мы твои войска и тебя. Запомни это!

Так сказав, они удалились. Назавтра предстал перед ханом некий татарин, ногай, и сказал:

— Мой владыка, скорее на коня воссядь, ибо татары ногайские и буджакские, вооруженные луками, воссоединились, коней напоили и в поле вышли, готовые напасть на моего хана!

Известив хана этими словами, татарин исчез.

Тогда же... дня вышеупомянутого месяца ¹⁰⁹ хан, а вместе с ним войска крымские из племен тарагы, мансурлу, ширинли, седжеут, уланлы и даирли ¹¹⁰, а также из Керчи ¹¹¹, Ченишке ¹¹² и Арабата ¹¹³ все вместе числом восемьдесят семь тысяч [46] (собственной верой присягаю!) богатырей могучих и воинов, вооруженных колчанами и облаченных в панцири, а коней, как ветер быстролетных имеющие, в седла сели и наготове стали. Против войска ханского выступили адиль-ногаи ¹¹⁴ и татары буджакские числом в сорок, а, может, и пятьдесят тысяч войска.

Войско ногайское, которое вместе с конями одно огромное сплетение тел составляло, ринулось с криками «Джу! Джу!» на воинов наисветлейшего хана. Столкнулись тогда с обеих сторон войска мусульманские и такой дождь стрел исторгли, что затмился свет солнечный, а стенания людские и ржание конское о твердь небесную ударились.

В течение трех часов звезда победная светила войскам владыки, и под конец воины ханские (хвала суре «Быстро-бегущие») принудили татар ногайских к отступлению. Те к своим шатрам и семьям отступили, а войско крымское настигло ногаев и ринулось на челядь, семьи и шатры ногайские, женщин чести и славы лишая.

Битву сию такие крики и стенания сопровождали, что со времен хана Хушенга, Чингиз-хана и Тохтамыш-хана, Тимур-хана и Менгли Герей-хана ¹¹⁵ не было такой битвы и суматохи. По одну сторону были войска благородного Герея, с другой же — сидевшие в шатрах женщины и дети. На них ринулось крымское воинство, и в шатрах этих множество воителей крымских даже больше, чемв предыдущей битве, чашу смерти испили. Хан не мог их удержать никаким образом.

В полдень от войск ногайских ни следа уже не осталось, кроме разграбленных и опустошенных шатров. Несколько тысяч невинных молодых девиц утратили честь и у них, несчастных, с лицами, на розы похожими, кровь по бедрам текла обильно. Пару тысяч беззащитных женщин на глазах их родных подвергли насилию. Набрано там было столько всякой добычи и такое постыдное беззаконие учинено, что подобного не содеяли даже татары Хулагу-хана в Багдаде ¹¹⁶ или Навуходоносор в Сафеде, Иерусалиме и Египте ¹¹⁷.

С незапамятных времен племена адиль-ногаев, шайдак-ногаев, ормит-ногаев, а также ногаев Кёр-Юсуфа-мирзы ¹¹⁸ жили и кочевали на землях, принадлежащих Крыму, но расположенных за его границами — за замком Ор на окраинах степи Хейхат. Жили они там беспечально, ханам подать за выпас стад выплачивали, доставляли в Крым и во владения османские масло, мед, скот рогатый, овец и ягнят, [47] а также обогащали земли мусульманские невольниками, взятыми в краю бунчужных казаков, в Москве, Польше и Кракове ¹¹⁹.

Однако по воле Аллаха появились в году ... в землях московских падишахи калмыцкие: Тайши шах со своим сыном Урмиет шахом, а также Куйа Калмах шах и Моюнджак шах, которые убежали из Чины, Фагфура и Махана, опасаясь царствующих там морозов и окрестных народов мусульманских ¹²⁰.

Намеревались они остановиться там надолго, но в течение нескольких лет проживания столько несправедливостей допускали, что мусульманский народ хешдеков, которых там двенадцатикратно по сто тысяч и который подчинен Москве, начал падишахов калмыцких днем и ночью изводить и сверх того забирать у них все ¹²¹.

В конце концов калмыки переправились через реку Волгу, поблизости от города Сарай, на лежащие за ней степи Хейхат, но потом, испугавшись суровых морозов, больших ногаев, а также черкесов, живущих у реки Кубань, и войск дагестанских, прибыли они под замок Азов ¹²².

Там снова затевали они неустанно стычки с войсками османскими, пока в конце концов не столкнулись в решающей битве с войском коменданта азовского — Гюрджи-Мустафа-паши. Пал тогда их Моюнджак шах, [48] пронзенный семьюдесятью пиками, но и визирь Мустафа-паша погиб в земле калмыцкой от копья ¹²³.

Затем, перейдя из-под Азова через реки Дрин ¹²⁴, великий Дон и Муш ¹²⁵, напали они на племена адиль-ногаев, ормит-ногаев и шайдак-ногаев, проживающих за пределами Крыма. Проклятые калмыки отобрали у них бесчисленное множество разного имущества и ушли в окрестности Азова.

О тех печальных событиях донесли Мехмед Герей-хану адиль-ногаи и другие мирзы ногайские.

— Что мне делать? — вопросил Мехмед Герей-хан. — Боюсь, что эти желтолицые воры — калмыки — достигнут когда-нибудь Крыма через Перешеек Орский или через проливы Ченишке и Арабат. А тут сын Кёпрюлю в поход под Уйвар меня призывает! Какой мне дать ответ калмыкам, как мне за вас отомстить ¹²⁶?

— Сделаем так, как нас учат притчи мудреца Локмана ¹²⁷! — сказали себе на это ногаи.

Перестали они платить подать хану за выпас стад и, передвигаясь от стоянки к стоянке, достигли замка Кылбурун ¹²⁸, потом на лодках переправились через реку Днепр и к замку очаковскому ¹²⁹ пришли, а пятью днями позднее реку Днестр пересекли и остановились в окрестностях Аккермана. Выплатив надлежащую дань бею бендерскому, ялы-are и десяти ага татар буджакских, жили там себе беспечно.

Однако через несколько месяцев, не желая сидеть спокойно, украли они у подданных молдавских и аккерманских несколько тысяч голов скота и начали разбой, от чего дороги небезопасны стали.Все райи тотчас стали подавать жалобы на них счастливому падишаху. Вскоре затем Халиль-ага, капыджибаши Высокой Порты с хатт-и шерифом к Мёхмед Герей-хану приехал.

«Мехмед Герей! — гласил фирман султанский. Разбойников ногайских из окрестностей Аккермана ты обязан изгнать и в Крыму поселить».

Получив это послание, Мехмед Герей-хан выслал из Крыма сорок тысяч войска с калга-султаном ¹³⁰ во главе. Однако ногаи не отступили от своих домов ни на шаг.

— Мы теперь слуги падишаха. Уничтожили мы свои повозки, и все теперь записаны как подданные султана Баезид-хана, живущие в Аккермане, — ответствовали они калга-султану, показывая ему фирманы и хатт-и шерифы.

Калга донес хану, какой ему ногай-татары ответ дали и что они с места не трогаются, но ничего ему не сказал о том, что фирманом и хатт-и шерифом они обладают. Ввиду этого наисветлейший хан выступил из Крыма во главе восьмидесяти семи тысяч войск и, выполняя то, что было сказано в повелении, под Аккерманом с ногаями битву учинил. [49]

Говоря коротко, причиной этой великой битвы были различные грабежи, насилия и злодеяния ногаев.

По велению Аллаха мы присутствовали при той жестокой битве. Однако Всевышний свидетель, что, хотя был я в местах, где находилось ценнейшее имущество, не взял я ничего из того, что ногаям принадлежало.

И слугам своим также велел отнести обратно все, что взяли, не разрешая присвоить ни одного зерна, ни четверти дирхема, ни одного динара. Мехмед Герей-хан, будучи весьма предусмотрительным человеком, не позволил уничтожать и грабить поселения воинов аккерманских.

После всего этого поехал я, недостойный, вместе с наисветлейшим ханом из Аккермана в Крым.

Через пустыни продвигались мы, горькую воду пия, страхом перед казаками и калмыками объятые. Пустыни те, что тянутся на протяжении тридцати часов пути от замка Кылбурун на восток до замка Ор ¹³¹, за которым полуостров Крымский начинается, — это земля Хейхат, где и следа веселия или радости нет.

Солнце всходит и заходит в тех степях, но Хейхат — это степь небольшая, от востока до запада протянувшаяся на девяносто семь стоянок. Восточный предел ее составляет море Хазарское ¹³², а на западе кончается она около вышеупомянутого Кылбуруна. Персидские хроники называют ее Кипчакской степью.

К этой степи примыкает Великая степь, которая тянется на протяжении одного года пути до Москвы, Чины, Мачина ¹³³, Фагфура и других стран. Живут в ней демоны пустынные, дикие люди и иные создания. Также степь хейхат обжили демоны пустынные, дикие кони и верблюды, а также тысячи других созданий. Если Аллах позволит нам ее исследовать, то опишем мы ее в меру наших возможностей.

Земли, тянущиеся от замка Кылбурун по-над берегом Днепра на краю степи Хейхат до замка Ор, а от Ора до замка Азова на протяжении десяти дней пути, остаются под властью династии османской. Начиная от замка Ор, земли полуострова Крымского ханам принадлежат, однако замки на берегах полуострова Крымского также династии османской подвластны.

Ханам принадлежит только замок Ор, замок Гёзлеве и замок Чуфудкалеси ¹³⁴ поблизости от Багчесарая. Оставшиеся твердыни принадлежат османам.

Когда с его светлостью ханом и всем войском мусульманским, и с обобранными ногаями, целыми [50] (благодарение Аллаху!) и невредимыми, через ворота в орский замок мы въезжали, в крепости орской в честь его светлости хана из нескольких орудий шахи и кулеврин весело стрелять стали, а бей орский Караш-бей к хану приблизился и его приветствовал.

Все летописцы татарские называют замок Ор Ферахкерманом. Когда полуостров Крымский был в руках неверных генуэзцев, сын Чингиз-хана — Джочи-хан, который полуостровом Крымским завладел, добыл прежде всего в году... у генуэзцев их замок, стоявший на месте этого замка Ор, а затем на окраинах полуострова Крымского выкопал ров длиной... шагов от залива моря Азовского до залива моря Мертвого. Именно потому, что ров этот выкопан был, замок, здесь находившийся, называется Ор, или замок перекопский. Несмотря на это, татарские летописцы называют его Ферахкерманом ¹³⁵.

Позднее, в году ... , потомок рода Чингизидов Сахиб Герей-хан, муж великой прозорливости и мудрости, хан весьма достойный и святой, разрушил до основания замок Ор, добытый некогда его знаменитым предком Джочи-ханом, и отстроил новый замок Ор. Стоит он посреди равнины, со всех сторон окруженный степью, которая граничит с землями полуострова Крымского поблизости от этого рва. Замок сей наполнял сердца восхищением и радостью, а потому Ферахкерманом его назвали ¹³⁶.

Летописцы арабские и святейший Мухйиэддин Араби, автор «Книги драгоценностей» ¹³⁷, называют полуостров Крымский и земли казаков своенравных страной Солгат ¹³⁸. Страной Солгат называют земли татар также предсказания и разнообразные мудрые притчи.В одной же книге пророчеств сказано даже так: «Будь, о земля солгатская, настороже перед людьми с очами малыми, что из лона твоего изойдут!» Это означает следующее: «О народ крымский, опасайся племени с маленькими глазами!» (или же наблюдайте за калмыками), ибо народом солгатским называем там люд крымский.

За страной татарской перечисляются там провинции: Хинд и Синд, Кашмир и Гюлькенд, Хита и Хотан, Фагфур и Узбек, Балх и Бухара, страна Аджам и Хорасан, край казаков и Туркестан, провинция Махан, народ моголов и боголов, народ кайтаков и люд Дагестана, народ калмадж, народ хешдеков, москали и народ ляхов, народ липков — мусульман, народ мадьяров и народ крымский — всего [51] вместе семьдесят народов разнообразных, ибо все это — татары, или же народ солгатский. Даже во владениях короля Швеции находится десятикратно по сто тысяч кочевых татар (упомянутые татары шведские московских татар — хешдеков напоминают), и народ османский, а также все племя туркестанское — все это татары ¹³⁹.

А в хронике, называемой «Подарок», в греческой хронике Юнвана ¹⁴⁰, в хронике Армянина Магдийского, в латинской хронике Магдина и в хронике «Объяснение явлений таинственных» так написано: «Та полоса земли вашей, которую море окружает, это остров, насчитывающий восемьдесят семь тысяч миль, а половину этого острова занял народ солгатский, или же татарский. В стране той, кроме черных арабов и народа татарского, иных народов немного». Именно так там написано. И написано также: «Племен христианских там несколько сотен, но они менее многочисленны, чем народ татарский».

В хронике «Подарок», при описании многомудрых деяний различных посланников Аллаха и пророков, написано обстоятельно о том, как в начале мира Всевышний, всемогуществом своим праотца Адама из глины сотворяя, подобие татарина ему придал. Ицхак же, автор «Хроники мира» и составитель комментариев к Корану, объясняя стих «Иисус перед Богом подобен Адаму», из суры «Семейство Имрана» подтвердил, что Господь Иисус по образу и подобию красивого татарина был создан ¹⁴¹. И даже греки, или же гяуры византийские, народ христианский, описывая жизнь, деяния и великие черты всеблагого Господа Иисуса (да будет мир с ним!) в один голос утверждают, что на татарина Он был похож. Однако гяуры все, ненависть к народу татарскому имея, во враждебной неверности своей привыкли говорить: «Да сохранит Господь! Не имел Иисус татарской красоты, лишь как и святой Иоанн, бороду редкую и удлиненные, хной подрисованные очи». И даже те. кто видел, как святой Иоанн на прогулку с Господом Иисусом выходил, на руках его неся, говорили: «Иисус на святого Иоанна похож. Отчего же люди уверяют, будто Он солгатцу подобен?» Неверные византийцы говорят: «Народ солгатцев, или ионов, ¹⁴² — это наш народ!»

Словом, народ солгатско-татарский всем миром владеет. Творец же Всевышний, благословение Аллаху, татар полуострова Крымского имеет под опекой своей, ибо сколько раз они ни обращались бы к Нему с молениями, всегда с его помощью победителями выходят, так что от их жестокостей вся земля гяурская стенает.

Страх и испуг пред народом татарским показали, что пропала безопасность стран, гяурами заселенных, и всякую надежду они утратили. [52]

Пусть будут они благодарны Аллаху, что татары в Бога Единого веруют. Среди тех, которые сунну почитают и содружество правоверных составляют, это народ ревнителей веры и ее воителей. Благодаря благословениям, которые текут из чудес и молитв Избранника Аллаха Мухаммеда, опустошают они и грабят во всех четырех сторонах света страны — логова на преисподнюю обреченных гяуров. Гяуров, там проживающих, берут они в ясыр и страдания им причиняют. Взрослых и детей, седовласых и девиц, многие причиняя им муки, превращают они в невольников со спутанными ногами, несчастных, замученных и в кандалы закованных. Тех, которых в неволю берут, кормят они шкурой конской и конскими внутренностями. Детей и женщин всех гяуров уводят в землю магометанскую, где находят они спасение свое в исламе ¹⁴³.

Об этом народе татар, ловцах неприятелей, есть даже хадис подлинный, правдивейшее слово Посланника Аллаха: «Поведал Посланник Аллаха, коего пусть Аллах благословит и ниспошлет на него благодать:

"Имеет Аллах на востоке отряды войск, которые имя турок носят. С их помощью мстит Он тем, которых унизить желает, те же, в надеждах своих обманувшиеся и поражение потерпевшие, разве что камнями в них кидают, промахиваясь. Когда это увидите, о пришествии Страшного Суда, как о спасении, мечтать будете!"»

Действительно, народ татарский — это народ безжалостный. Однако по повелению Аллаха именно он является могучим заслоном рода Османа. Со всеми гяурами ведет он битвы, бои и войны, несет им смерть, народ этот весьма подвижен и увертлив. Рядом с татарами живет народ ногаев, не знающий жалости и уважения, народ несломленный и непокорный.

Даже если это не последнее, что у них есть, если скончается какое-нибудь живое создание, и отойдет от него душа, и кровь истечет, они съедают его незамедлительно, а смешав его кровь с пшеном, пьют кровь всякого зверя, как похлебку. Питаются они всегда мясом. Едят они мясо всякого зверя, а в его шкуру одеваются, то есть шубу из него делают. А если хлеб съедят, то приклеивается он к их сердцу, и тогда они умирают. Обычно едят они пшено и в шкуры одеваются. Дома у них из тростника, а сами же не без греха. Они народ бедный, воинственное племя ревнителей веры и ее воинов. Как пристало мудрым, едят они пищу только вышеперечисленную, а другой пищи не едят и не знают. Вода и воздух являются причиной того, что желудки их переваривают быстро. Татарин съедает пищи столько, чтобы хватило этого на три или четыре дня, выпивает бочку бузы ¹⁴⁴, а потом может не есть хотя бы три дня или четыре. Есть также несколько тысяч татар, которые в жизни своей никогда не [53] пили воду. Пьют они вместо этого разновидность молока кобыльего, шесть или семь дней выдержанного, называемого кумыс ¹⁴⁵. Пекут они пшено, которое талкан ¹⁴⁶ называют, его они через жернова пропускают и на муку мелют, а потом с молоком кобыльим или верблюжьим смешивают и пьют. Напиток этот голод успокаивает, а также несколько пьянит. Едят они также айран из йогурта или же разбавленный водой йогурт квашеный, а также айран из йогурта, сделанный из молока кобыльего, с которого не сняли сливки, вкусный и нежный, как костный мозг. Называется он йазма ¹⁴⁷. Имеют они также много бузы густой и вкусной, как костный мозг, а едят это все и пьют в путешествиях и дома, на войне и в мирное время, а ни хлеба, ни воды не употребляют.

— Что это такое — хлеб? Где он делается? — спрашивают они.

— Хлеб — это то, что в печи печется. В мельнице мелется мука, потом делается тесто и на огне испекается, это и есть хлеб, — ответствуют им.

Услышав это, они удивляются и говорят:

— Аллах! Аллах! Это так хлеб делается? Из-за этого хлеба, который выпекается в печи, человек готов, наверное, собственного отца из рая вытащить?! Не съем его, даже если внутренности мои ссохнутся от голода!

Так они говорят, а значит это : «Хлеб не съем, даже если бы должен был умереть!»

Народ это отважный, необыкновенный весьма, и к походам военным привыкший, выработавший в себе именно такие черты.

Кроме этого народа ногаев, живут на полуострове Крымском люди, привыкшие сторониться других, сведущие в ремесле и науке. Люди эти называются бадыраками. Но и среди этих бадыраков есть пара тысяч таких, которые никогда не едят хлеба и не пьют воды. Когда спрашивают их, почему они не пьют воду, и говорят им: «Все создания благодаря воде живут», — они так отвечают и такое дают объяснение:

— Во имя Аллаха! Когда Господь нас сотворил, замесил он из праха и воды грязь и из нее нас вылепил, если же в грязь опять воды добавить, тогда непременно она через один бок будет вытекать из грязи, или один бок разорвется. Человек из грязи сотворен, оттого и нельзя ему пить много воды. Впрочем, молоко кобылье и верблюжье — это тоже вода!

Народ этот воды не пьет, но зато в обильных количествах употребляет похлебку с мелко порезанным тестом, молоко верблюжье, овечье, коровье или кобылье с пшеном, а также похлебку с мелко порезанным тестом. Этот суп с [54] тестом, так называемую похлебку с лахшой, они едят потому, что Пророк в святом хадисе своем промолвил: «Наилучшая пища есть лакша». Татары называют эту похлебку мучной, или дутмаш ¹⁴⁸.

Все татарские улемы, верующие люди и даже правители конину едят.

Языки их разнятся между собой. Татары говорят на двенадцати языках, а язык одних понимают другие через переводчика, или драгомана. Употребляют они разные слова, выражения и обороты, и находятся среди них златоусты, речь которых жемчужный дождь напоминает.

Есть там прежде всего язык чагатайский, а затем язык кумыкский, язык монгольский и ногольский, язык туркменский, ногайский, кайтацкий, моракский, хешдекский, дагестанский, аджамский, хинди, узбекский и болгарский. Люди все эти — татары ¹⁴⁹, однако каждый из них имеет свой язык и свои выражения, которые ни на один другой язык не похожи, ибо каждый народ отдельный своим собственным языком обладает.

Этот народ татарский не знает наговоров, клеветы, недоверия, ненависти, высокомерия или зависти, враждебности, он не склонен кого-либо предавать бесчестью, настраивать одних против других, ибо это у них весьма не в почете. Слыша, что должен прийти сплетник или клеветник, люди эти убегают от него. Враждебность свою и ненависть показывают тогда только, когда идут с войной на другие народы и на соседних неприятелей или когда на них нападают и грабят, а ненависть их делу Аллаха служит.

Народ крымский учения ханафийского ¹⁵⁰ придерживается, но есть среди них и те, кто шафийскую науку почитает. Улу-ногаи, шайдак-ногаи и ормит-ногаи, которые в краях и областях, за Крымом расположенных, проживают, а также роды мансуров, седжеутов, ширинов и мангытов, а также жители области Чобана, области Ноуруза, области Дивея и многих тысяч подобных областей — все они шафийского учения придерживаются. Улемов же великой учености имеют они столько сотен тысяч, что этого даже описать нельзя! С этими учеными своими и медресе все они по областям своим в степях кочуют и живут.

По позволению этих улемов святых, весь народ татарский конское мясо употребляет. По святым словам Абу Ханифа, то есть Нумана, сына Сабита, поедание конины — это вещь дорогостоящая, ибо конь делу войны святой служит, а если бы поедание мяса конского разрешено было, то кони вымереть бы могли. Запрещено оно также и у маликитов. Однако по изречениям имама Шафи и имама Ханбала, оно разрешено. Они приводят такой святой хадис Посланника [55] Аллаха: «По словам Джабира, сына Абдаллахова, в дни битвы за Хайбар ¹⁵¹ Пророк (да будет над ним благословение и милость Аллаха!) мясо ослов употреблять приказал и мясо конское есть дозволил». Муслим и Бухари ¹⁵² согласны, что это хадис подлинный, вследствие чего народ татарский мясо конское употребляет.

Это народ героев и воителей за дело ислама. В походах военных тяготы неизбежны, и Пророк в одном из хадисов святых изрек: «Поход военный — это часть дороги через ад, даже если и ехать по этой дороге — только один парасанг». По этой причине татары никаких обозов с собой не везут и кроме талкана, сыра сушеного, ребер конских и коней старых, иного провианта в военные походы не берут.

Когда же им этого не хватает, тогда убивают они коней, охромевших в дороге или заболевших, измученных, обессиленных и тихоходных. Делают они это сразу же, дабы в руки неверных эти кони не попали, а затем вместе со шкурой туши четвертуют и промеж собой делят. Одни из них мясо варят, иные же кладут его под чепрак (некоторыми серки, а другими черки называемый), после чего садятся на коня и гарцуют на нем долгое время. Когда из конского мяса сок вытечет, считают, что оно уже к едению готово, и тогда употребляют они ту конину, что под чепраком была, и таким образом голод успокаивают.

Учиняют они набеги и чамбулы на земли гяуров, грабят их и всех неприятелей своих мечом превосходства и саблей остроконечной безжалостно убивают. Тех же гяуров, что меча избежали, вместе с детьми и родителями, волоча и подгоняя, в землю мусульманскую препровождают, а потом в ислам их обращают. По милости Аллаха род Чингизидов — это род воителей веры, отважных и всей душой делу религии преданньк. Да будет милость Аллаха над ними!

Кроме ведения святой войны отдаются также они земледелию и возделыванию пашни: есть среди них и сеятели, и пахари. Сеют они преимущественно просо, ибо земля их из одной киле проса родит до ста десяти киле. Просо их обычной пищей является. Но мистики тамошние — шейхи, суфи — ячмень сеют и хлеб из него готовят. Ибо говорят они, что Пророк всегда ячменный хлеб ел, поэтому пшеничного хлеба они не употребляют.

Есть среди них и сословие купцов. Они вывозят пленников в различные края и продают. Вывозят они также одни товары, а после купеческих походов своих иные привозят.

Иное сословие составляют улемы, мужи богобоязненные, шейхи, суфи. Визирь Сефер Гази-ага записал ¹⁵³, что там около сорока тысяч почитателей Бога Единого — суфи устава хальвети и джельвети. На всем полуострове [56] Крымском находится двадцать одна тысяча мечетей, больших и малых, а в них, как и за их стенами, татарские суфи день и ночь единственность Бога прославляют.

Есть там также и дервиши. В большой мечети Сахиб Герей-хана в замке Ор, который мы стали описывать на предыдущих страницах, живет святой — преподобный ... эфенди, отшельник, муж святой, даром творения чудес одаренный. Сорок лет он уже не соприкасается с людьми, и мяса какого-либо животного или пшеничного хлеба не употребляет, питаясь лишь мукой ячменной, которую на жерновах себе мелет и собственными руками себе готовит, а ячмень тот также сам выращивает. Поле, на котором сей шейх хозяйствует, даровал его отцу добродетельный Сахиб Герей-хан, а он его в наследство получил. На собственной пашне, грехом не испорченной, сеет он ячмень, а когда его собирает, мелет его на жерновах своими руками, готовит и так питается.

Когда свыше десяти тысяч несчастных из-под врат Аллаха: отшельников-суфи и всех дервишей из большой мечети Сахиб Герей-хана — в круг становятся, дабы Аллаха восхвалить и литанию к чести Единого зачинают, весь народ Ора в умиление впадает.

Этого святого все жители замка Ор почтением окружают. Досточтимый шейх и его факиры ¹⁵⁴, что ни ночь бодрствуя у ворот и на стенах замка Ор, как будто его воинство, выкликают призыв магометанский: «Нет Бога, кроме Аллаха!»

Этот высокий замок построил в году ... потомок рода Чингиза — Сахиб Герей-хан. Эта твердыня, могучая, как стены Шеддада ¹⁵⁵, из тесаного камня построенная, на высоту двадцати трех аршин над землей возвышается. Окружность ее, измеряемая вдоль валов крепостных, три тысячи шагов имеет, а на ее стенах находится восемьсот зубцов, ибо это двойная цитадель. Имеет она вид пятиугольника, а рядом с ней возвышается двадцать высоких четырехугольных башен.

С какой стороны степи ни ехал бы, башни замка орского видны с расстояния пяти дней пути. Вершины сих башен покрыты красной, как рубины, черепицей, но есть несколько меньших, досками покрытых. Внутри замка находится восемьдесят домов татарских, все они землей покрыты.

Комендант замка и пятьсот сейменов, вооруженных ружьями, это молодые греки. Татары же стрелять из ружей [57] не умеют, боятся их и туда, где ружья находятся, даже не подходят, говоря: «Там много мылтыков» (ибо ружья называют татары мылтык ¹⁵⁶). В замке находится также пятьсот всадников татарских, называемых беш эвли ¹⁵⁷, и все они — удальцы могучие и статные, необыкновенно воинственные и в бою неудержимые.

В городе пребывает комендант замка, двенадцать ага из замка, топчибаши и джебеджибаши.

Замок тот на равнине перекопской стоит, на коей нет ни одной возвышенности. Ров, который подходы к нему обороняет, имеет пятнадцать кулачей глубины. Замок обладает тремя крепкими и могучими железными воротами, обращенными на юг. По обеим сторонам его стоят преудивительные пушки, на ров направленные. В цитадели возвышается мечеть Сахиб Герей-хана, находятся кладовые с пшеницей, склады оружия и амуниции. И это все.

Похвала замку наружному

Находится там триста домов с глиняными крышами; рынка, базара, бани и постоялого двора для путешествующих там нет, лишь мечеть, возведенная архитектором, который замок Сахиб Герей-хана построил. Мечеть та длиной сто пятьдесят стоп, а шириной в сто стоп. Над ее михрабом виднеется надпись: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед — Пророк его», а ниже написан стих о престоле Аллаховом ¹⁵⁸. Мастер высек эти слова в плите мрамора так изящно, будто делал он из мрамора перстень с печаткой.

Слева от мечети стоит минарет, прекрасный, невысокий, из белого камня сделанный. Мечеть эта — древняя святыня. Она низка, сверху землей покрыта и построена в старом стиле на деньги, добытые на войне. Исходит от нее благоухание святости и почтения, является она центром многочисленной общины правоверных.

Слева оттой мечети находятся также маленькие ворота крепостные, на восток выходящие. Человек на коне с трудом может через них въехать или выехать.

Надо рвом, идущим за той калиткой, висит мост, поднимаемый с помощью лебедки. По другую сторону рва, у пригорода, находится баня, построенная Мехмед-ханом, придающая воздуху приятный аромат.

Похвала наружному пригороду замка Ор

Находится там двенадцать мечетей и тысяча пятьсот домов, покрытых землей, в основном без надстроек. У подножия замка только один постоялый двор для путешествующих. По правую и левую сторону главной улицы находятся лавки, которые приносят изобилие и пользу, а крытого базара, однако, нет. [58]

К местным лакомствам относится крепкий напиток из проса, или же отменная татарская буза, как мозг костный вкусная, и такая густая, что когда ее из интереса в полотенце для ритуального омовения в дом вносят, то,ни капли не проливается. Татары приезжают на конях к Ору даже из мест, отдаленных от него на пять дней пути, дабы напиться орской бузы, а выпив ее чрезмерно, упиваются и поют песню «Калалай ве болалай» ¹⁵⁹. Питье вина считается в том краю поступком весьма дорогостоящим ¹⁶⁰. Они не обладают ни виноградниками, ни садами и не имеют вина, ибо там зимой сильные морозы царствуют. Деревья там не растут и потому дров они не имеют. Употребляют они для отопления лепешки коровьи, помет конский или верблюжий, который там продается. Поэтому от местного люда отдает обыкновенно навозом. Убогих же людей там немало.

Пригород тот стоит на грунте песчаном, наезженных же дорог там нет. Не имеет также он стен оборонительных, лишь со всех четырех сторон окружен он глубоким и широким рвом. В трех местах стоят там большие деревянные ворота. В пригороде том находится гробница султана Иззеддина, к которой пилигримы набожные и люди, горящие любовью к Аллаху, стекаются. Да освятит Аллах его гроб!

Название этого замка «Ор» — переводится нижеследующим образом. Та земля крымская лежит у берега моря Черного, являя собой остров треугольный, окружностью семьсот семьдесят миль. С левой стороны, то есть с запада, омывается он морем Мертвым ¹⁶¹, которое тут неглубоко и притоком моря Черного является. Мертвым морем оно называется потому, что когда буря занесет туда из моря Черного корабль или ладью, то нет для нее ни малейшего [59] спасения: корабли тонут со всей командой. По той причине, что люди здесь свою смерть находят, море то Мертвым зовется.

На юге расположено море Черное, на востоке море Азовское, которое называется также морем Балисыра ¹⁶². Эти три вышеупомянутых моря смыкаются между собой и омывают остров Крым, который треугольным островом является. На юге находится там мыс замка Балаклава, на востоке мыс с замком Керчь ¹⁶³, на западе же — пролив около замка Ор. Выходя в том месте из Ора, который лежит в Крыму, имеем мы по правую сторону море Азовское, апо левую, на юге, — море Мертвое. Море Мертвое отделено от Азовского полоской земли длиной в восемь тысяч шагов, граничащей со степью. Один из давних ханов — хан Мехмед Герей Жирный ¹⁶⁴ перекопал эту землю во времена султана Селима Второго огромным рвом от моря до моря, дабы гяуров к перешейку орскому не допустить. Выкопал он ров глубокий, подобный пропасти адской. По-татарски перекоп называется «ор», а потому и замок Ор зовется.

Однако татары называют тот замок Ферахкерманом ¹⁶⁵. Действительно, кто бы ни приехал из степи и ни свернул к замку орскому, тот утешится и возрадуется! Ров, который тогда сделали, такой был глубокий, что море Азовское перелилось и с морем Мертвым соединилось. Крым стал тогда островом, а когда из-под замков Балисыра, Ченишке и Арабат ¹⁶⁶, которые лежали у берегов моря Азовского, воды отступили, то замки те посреди суши оказались. Тогда казаки донские, проплыв на двухстах чайках через устье реки Казыклыёзен ¹⁶⁷ под Азовом и переплыв на этих лодках прямо через выкопанный и заполненный водой пролив под замком Ор, достигли моря Мертвого и на пригород нашего замка Аккермана неожиданно ударили. Добыв огромное количество разнообразного достояния, пленников и животных набрав, перебрались они без всякой боязни через выкопанный пролив и возвратились к своим злосчастным жилищам. После этого события в году ... во время правления Селима Второго прибыл в замок Каффу Кылыдж-Али-паша с флотом султанским и опустил якоря в гавани каффенской. Хан Мехмед Герей Жирный прибыл тогда в Каффу, где встретился с Кылыдж-Али-пашой. Али-паша сказал ему:

— Почему, хан, выкопал ты пролив Ор и Крым целиком в остров превратил, открыв таким образом дорогу неверным с Азова? Этим ты добился того, что ограбили и разорили наш замок Аккерман.

Затем повесил он хана Мехмед Герея Жирного на Узун Чарши ¹⁶⁸. [60] Место его занял хан ... ¹⁶⁹. Тот, видя, что с этим рвом столько хлопот, засыпал его песком со стороны моря Азовского, вследствие чего остров Крым опять соединился с сушей. Весь Крым, а также замки Ченишке, Арабат и Балисыра снова оказались посреди воды, а Крым и замок Аккерман снова стали местами спокойными и безопасными.

Словом, ров этот огромен, тянется от одного моря до другого на протяжении одного часа пути или восьми тысяч шагов, в глубину рва человек не имеет отваги взглянуть. Если бы через него снова вода поплыла, то Крым стал бы островом.

Когда же с течением времени ров землей заполнился, то невольники начали тогда убегать из Крыма, а казаки и калмыки нашли выгодную дорогу для проникновения в Крым. Вследствие этого в году ... господин наш Мехмед Герей-хан стянул к Ору море народа крымского, а также четырехкратно по сто тысяч пленников гяурских и прежде всего на завалы земли, которые с внутренней стороны рва возвышались, набросал земли шириной в один час пути по направлению с востока на запад, таким образом сотворив вал высокий, как гора. Затем на земле той возвел Мехмед Герей-хан мощную стену оборонительную, идущую от моря к морю на протяжении часа пути, а также построил мощные башни, обращенные ко рву, отстоящие одна от другой на выстрел из ружья, защищающие одна другую и на стену Александра похожие. Каждую из тех башен снабдил он пятью фальконетами и к каждой из них приставил по пятьдесят отборных пушкарей греческих. В то время неверные очень часто воинственно вели себя.

У подножия тех валов земляных построил хан стену каменную в десять аршин высотой и в три аршина шириной, башни по обоим концам этой стены возвел размером с очень сильную крепость и к каждой из них двести греческих удальцов приставил.

У подножия замка Ор, около этой стены, построил он две большие двойные башни и в каждой башне поместил по пятьдесят солдат греческих. Назначил также предводителей отрядов среди неженатых — азабов — и под их власть отдал охрану всех башен; они каждую ночь стены обходят и будят тех стражников, которые засыпают. В тех средних башнях хан поставил по пять прекрасных пушек-кулеврин, по сто искусных пушкарей и по пятьдесят солдат, которые порох изготовляют и пули.

В двух огромных башнях он сделал по огромным высоким и широким воротам железным, так, что эти ворота стали единственным местом, через которое можно проникнуть на полуостров Крымский, разве что кто с моря приплывет. [61]

Степью, что простерлась за двумя воротами Ора, можно добраться на востоке до замка Азов. На севере после десяти часов пути можно достичь казаков, а на западе после трехсот часов пути через пустоши — замка Кылбурун ¹⁷⁰. Дорогами теми нельзя, однако, путешествовать отрядам в двести или триста, но лишь в пятьсот или шестьсот человек. Вода в колодцах города Ор только солоноватая, однако за воротами орскими на расстоянии выстрела из лука бьет источник живительной воды, и все из него воду черпают. Берут при этом с собой оружие и идут шагом быстрым, ибо в окрестностях тех не раз появлялись казаки и калмыки, которые похищали и уводили в неволю приходящих за водой. Когда Мехмед Герей-хан построил замок Ор и выкопал этот ров, орский замок стал истинной стеной Александра. Досточтимыми мужами, которые должны проявлять заботу о башнях надо рвом, стали орский бей и смотритель орской солеварни.

Об озере около замка Ор

За этой твердыней Ор, в месте, где пустынная равнина начинается, распростерлось ослепительное озеро, из которого добывается соль, солью каффенской называемая. Соль та вывозится в Каффу, в Крым, в Стамбул и во все страны. Это соль чистая, белая, приятная на вкус, в Глыбах, на кирпичи похожих.

Солеварня эта, за которой ханский доверенный наблюдает, приносит сорок семь юков акча дохода. Весь народ Ора освобожден от податей и привилегиями пользуется, а все это благодаря тому, что там соль орская добывается.

К озеру сему ссылают злодеев и людей, в убийствах повинных. В месяце июле поверхность озера покрывается поволокой из соли, как льдом, а когда толщина ее одной пяди достигнет, рубят ее, как капусту, и воздвигают из нее целые горы. Смотритель продает соль купцам, а из полученных денег выплачивает жалование солдатам замка Ор, улемам и шейхам, бею орскому, муфти, наибу и кади, а после пять «сокровищ» хану отправляет.

Озеро это имеет горькую воду, а окружность его достигает пяти миль.

О служащих в Ферахкермане

Это резиденция бея орского, которому подвластны триста деревень во владениях наисветлейшего хана на полуострове Крымском.

Во время войны бей тамошний командует тремя тысячами солдат, вооруженных луками и хорошо одетых, а согласно уставам династии Чингизидов, повинен он ханам как [62] форпост в битвах служить. Однако со времен властвования хана нашего Мехмед Герея бей орский выступал на войну с двумястами тысячами солдат, ибо бей орский тех времен — Кара Караш-бей был отважным и смелым воителем и вождем несравненным.

Ор — это наиважнейший ключ к укреплениям в Крыму. Сколько раз враг ни замышлял бы напасть на Крым, всегда под Ор приходил. Потому стоит там всегда наготове двенадцать тысяч всадников, как соколы, отважных, на конях, летящих, как птицы. Есть там шейхулислам, глава шерифов и кади, который в день по сто пятьдесят акча получает. Увольнением и назначением их ведает хан.

Завершающие сведения о досточтимом граде и замке Ор

В это время, когда я посещал и осматривал этот город, его светлость хан приказал ногаям из Аккермана, сюда препровожденным, а также подданным и пленникам крымским очистить вал орский, а описанную выше стену замковую и башни снова на стену Александра похожими сделал. Потом хан всех людей крымских освободил, а ногаев, из Аккермана прибывших, разместил по деревням на земле Крыма в качестве так называемых беш-эвли и занес в реестр как своих подданных. Выслав же ногаев во все деревни, он сам со своим неисчислимым войском в замке Ор остался, дабы стеречь его и оборонять. [63]

В один из дней, когда хан здесь пребывал, собрались на кенгеш, что означает совет, все «беи юрта», или старейшины древнейших родов крымских, а также казакдаши, эмильдаши, аталыки, ширины, мансуры, седжеуты, бадыраки, а также уланы — то есть, вся семья ханская ¹⁷¹.

— А может, пойдем на неверных, дабы кару им отмерить? — сказали они.

Аллах повелел так, что именно в то время вернулись воины, которые посланы были некогда в землю казацкую на беш-баш, то есть чете ¹⁷². Они крик подняли и на казаков своевольных жаловаться стали, говоря, что казацкие гяуры наверняка на Крым ударят.

Тотчас же наисветлейший хан издал приказ, дабы все войско мусульманское наготове стояло. Заиграли тогда трубы афрасиябские ¹⁷³, после чего хан оставил для обороны замков Ор тысячу стрелков под начальством нурэддин-султана (то есть султана...) ¹⁷⁴ как коменданта замка, сам ... дня ... месяца ... года под звуки бубнов и литавр выступил из Ора в поле во главе сорокатысячного войска ¹⁷⁵.

Народ этот привык блестящей быстротой своей в изумление всех повергать. Делается же это так.

До гяуров остается еще два дня пути, а уже все татары приказ получают: «Вскачь пуститься!» или двигаться галопом. В тот же день весь народ татарский кохейлянов оседлывает, коней своих отборных, и вскачь пускает, кони же те, ячменем кормленные, сил набраться смогли и в наилучшем состоянии находятся. Если же кто тогда, не дай Аллах, с коня упадет, то спасения ему не будет: затопчут его копыта конские, и смерть ему, ибо татары не имеют обыкновения оборачиваться или [64] оглядываться вослед. Кони их по десять или по пятнадцать арканами за хвост друг к другу привязаны, и один другого тянет, а если же конь в сутолоке такой на землю падает, не подняться ему больше, и под копытами он погибает. О спасении же человека, который с коня упал, тем более речи быть не может, ибо будь то человек или конь, копытами конскими стерт будет, и только кровавые лохмотья от него останутся. Сохрани нас, Аллах, от чего-нибудь подобного!

Именно этого боялся я, несчастный, и всегда держался в отдалении от простого войска татарского и с кошем ханским или калга, или нурэддин-султана ездил. Делал я это намеренно, дабы ехать не посреди этого люда, а с краю, ибо пришла мне в голову пословица: «Если не хочешь несчастья, будь с краю» — сбоку спокойней едется. Однако так двигаться, вдали от всего войска, только летом хорошо: зимой же посреди войска от пара горячего, что от людей и коней исходит, холода ничуть не чувствуется.

Со времен Чингиза имеют татары правило такое, что когда ханы на войну едут, тогда двенадцать от-ага вперед как проводников высылают и тотчас двенадцать отрядов составляют, то есть войско движется по дороге двенадцатью колоннами ¹⁷⁶. Когда же дорога неровная или когда возникает потребность переправиться через реку, те двенадцать колонн одна за другой движутся, ни на шаг друг от друга не отдаляясь. Когда калга-султан на коня садится и на войну выступает, то войска имеет пятьдесят тысяч, разделенного на восемь отрядов. Если же на войну идет нурэддин-султан, то имеет он сорок тысяч войска, которое шестью отделениями едет. Когда на войну выступает визирь ханский или султаны казацкие ¹⁷⁷, или ялы-ага, или беи ширинов, мансуров или седжеутов, тогда войска численностью в тридцать тысяч по дороге пятью отрядами выступают. Мирзы или беи иных родов, на набег двигаясь, имеют по десять тысяч войска, которое на четыре отряда разделено. Однако тогда не говорится, что это «поход». Если же кто-то с десятью тысячами людей (или с десятью тысячами солдат) раз в месяц или раз в неделю на набег идет, именно тогда называется это беш-баш, который, свирепствуя и разбой учиняя, на земли гяуров неожиданно нападает и грабит, а через неделю или две недели уже назад в Крым возвращается ¹⁷⁸.

Иногда также выступает на беш-баш мирза какой-нибудь могущественный из Карачи, ведя отряд из двух или трех тысяч удальцов составленный. Они едут с обычной быстротой, о количестве отрядов не заботясь, лишь общую толпу составляют — так и движутся. Гяуры, однако же, войска такого очень боятся, и потому всегда настороже стоят и ведут наблюдение. Войско такое действительно не [65] имеет ни малейшей жалости к неприятелю и глотка воздуха ему не дает. Беш-баши надвигаются на край гяуров не в обычное для походов время и движутся без перерыва один за другим, каждый своим путем. Гяуры боятся безмерно этого народа, ибо не могут ни в горы, ни в леса ходить для рубки деревьев, нив полях сеяньем заниматься, ни в деревнях своих беспечно жить.

Для гяуров по этой причине народ татарский все равно что чума. Вышеупомянутые отряды установили давние ханы для того, дабы в походе войско в боевом порядке ехало и дабы человек или конь, который упадет, не погиб и утерян не был. Вещь это весьма разумная.

Когда, однако, весь набег в галоп пускается, то ни отрядов там нет, ни колонн, ни вообще какого-либо боевого порядка, лишь такая неуправляемая толпа, будто настал день Страшного Суда.

Да имеет Всевышний все войско татарское в милости и под опекой своей!

Нурэддин-султан, который остался тут для защиты, приказал дать несколько выстрелов из лучших пушек замковых. Воцарилась тогда радость огромная, а потом устроен был пир для войска мусульманского, жареного мяса было приготовлено из ста голов скота рогатого и двадцати коней, сто бочек бузы было выпито на том пиру.

За всех пленников, взятых солдатами мусульманскими, собрано было на савгу для хана по пять курушей с каждого. Как явствует из реестра, в этом благословенном году во время одного только похода в семи битвах сражались — ничего подобного еще никогда отмечено не было!

В семи тех битвах взято около ... тысяч пленников, трехкратно по сто тысяч коней, а также иной добычи без счета и конца, что тоже было записано в реестре ¹⁷⁹.

Хвала Аллаху, и мне, последнему нищему, досталось семнадцать пленников и сорок голов коней!

Позднее наисветлейший хан, оставшийся в замке орском для его обороны, даровал мне, убогому, пять невольников, пять резвых скакунов (из них один был с упряжью и седлом) и шубу соболью, сукном покрытую, а для моей службы по коню, по десять алтын и по штуке сукна.

Поклонился я тогда хану и поведал:

— Мой падишах! Неоднократно уже приезжал я во владения крымские, однако переживаю, что из-за действий военных до сих пор никогда еще Крыма хорошо не обозревал. [66]

Челом ударил перед ханом я после этого и доброго здравия ему пожелал. Наисветлейший хан, услышав мои слова, тотчас взял в десницу благородную тростниковое перо свое, роняющее перлы, и начертал на бумаге следующие слова:

«Всем крымским отцам ¹⁸⁰ и аталыкам, служащим и старейшинам — всем! Во всех портах и градах, в которых окажется с наисветлейшим ярлыком ханским казакдаш мой, брат мой, поверенный тайн моих, соратник жизни моей, битв и путешествий моих, мой досточтимый Эвлия-эфенди — везде и всюду гостеприимны и щедры будьте для него, одевайте его и обувайте, красные алтыны ему давайте для его надобностей, предоставляйте ему достойных проводников, прикажите им провести его по всему государству крымскому, а коня, его самого и его товарищей гостеприимно принимайте и полное пропитание им предоставьте.

Ты же, Ахмед-ага, комендант замка гёзлевского ¹⁸¹, когда брат мой Эвлия Челеби тебя посетит, пристанище ему дай в одном из дворов, всяческих приправ и напитков ему доставь и каждый день выплачивай ему жалованье по одному алтыну красному.

Когда будет он уезжать, дай ему шубу соболью и красных алтынов сотню, и в какую бы сторону он ни удалился бы — предоставь ему достойных товарищей в путешествие».

Взял я затем эти бумаги и попрощался с ханом. А вот какие деревни, замки и грады посетил я, путешествуя от замка Ор по государству крымскому, как проверяющий какой-то ¹⁸².

Деревня Тузла

Это была первая моя стоянка после отъезда из Ора, после пяти часов езды через равнину степную к югу ¹⁸³.

Там, над берегом горького озера, стоит триста домов, построенных из дерева и навоза скотского, крытых землей. Жители сей деревни — люди весьма бедные, которые добывают соль из озера и отдают ее затем смотрителю.

Области те, над которыми ханский поверенный власть имеет, дают десять тысяч курушей дохода.

Смотритель, увидев мой ярлык, оказал мне великую гостеприимность и уважение, выплатил мне один алтын за сутки и, отправив людей, которые мне до этого места сопутствовали, назначил иных солдат и поклялся, что отсюда на каждом постое дадут мне такое же жалование и такое же сопровождение. Записал я об этом с благодарностью и наутро в дальнейшую дорогу в южном направлении отправился. После трех часов езды прибыл я в деревню Кишкара ¹⁸⁴, оттуда удалился в деревню Кенегес ¹⁸⁵, а затем в деревню Джеляирли ¹⁸⁶. [67]

Если описывать эти деревни детально, упоминая все, что в них находится, то моего рассказа беспорядочного хватило бы на ношу для одного верблюда.

Миновал я тогда эти деревни, записывая лишь их названия.

Постой в деревне Коджамак

Вся описываемая здесь местность представляет собой степь ¹⁸⁷. Деревьев, виноградников или садов там нет. Весь тамошний люд топит пометом коровьим, верблюжьим или конским и поэтому от них навозом постоянно отдает. Однако земли там весьма плодородны, и одна киле зерна дает там пятьдесят или шестьдесят киле. Все дома имеют стены, построенные из кирпичей глиняных и из больших плит навоза, а между двумя кирпичами находится ил морской и гнилая солома. Однако насколько крепки эти стены! Местность та лежит в степи, из-за чего воды лишена. С помощью бурдюков из кожи скота жители черпают воду из колодцев глубиной в сто, восемьдесят или пятьдесят кулачей, поят ею скот и сами тоже ее пьют. Оттуда ехал я сушей в течение пяти часов в южном направлении через деревни Бешевли ¹⁸⁸, Элькесен ¹⁸⁹, а затем через деревеньку Коджалак ¹⁹⁰, пока не остановился на

постой в деревне Буташ

Эта цветущая местность принадлежит санджакдарам ханским ¹⁹¹. И тут крыши домов покрыты глиной, но все имеют стены каменные. Растут там только три большие ивы; деревья эти весьма известны на полуострове Крымском. Люди топят тут навозом. Они весьма гостеприимны по отношению к путешествующим. Купаются они в достатке и, конечно, мясо конское употребляют, похлебку с тестом, талкан из проса, крупы; айран из йогурта и сладкую, как мед, бузу, которую называют мукасеме.

Оттуда ехал я в течение пяти часов в полуденном направлении через деревню Соганлы ¹⁹², затем через деревню Йайшилы. Жители этой деревни — мастера, достойные удивления, ибо изготавливают они луки татарские, вследствие чего деревню их называют Йайшилы, то есть Лучники ¹⁹³.Потом миновал деревню Шенике ¹⁹⁴ и задержался на

постой в деревне Бозйайши

Тут также делают преудивительные луки ¹⁹⁵. Все дома здесь из камня построены, ибо поблизости от тех деревень каменоломни находятся.

Потом в течение шести часов ехал я, минуя множество окрестностей цветущих и зажиточных, пока передо мной не появилась [68]

усадьба Ибрагим-эфенди

Я отдохнул тут ¹⁹⁶ несколько и подкрепился, а затем в течение... часов ехал на юг через мост каменный на четырех столбах, возвышающийся над берегом озера, которое свои воды берет из моря Черного ¹⁹⁷.

Название это переводится следующим образом: в году ... прибыл на этот морской берег человек, очевидно, из татар Тохтамыш Герей-хана. Поселился он там, а потом на месте своего шатра построил дом, который, как и его шатер, имел наверху дыру, или «око». Воздух там был приятный и свежий, и владетель того дома, породив потомство, построил там несколько иных таких «гёзлю ев» — «домов с оком». Возникла большая деревня, которую стали называть Гёзлюев. Потом название Гёзлюев изменилось и сейчас произносится как Гёзлев ¹⁹⁸.

Позднее, в году... во время правления султана Баезида Святого, Гедик Ахмед-паша вырвал из рук франков-генуэзцев все большие замки на побережье ¹⁹⁹, а с Менгли Герей-ханом заключил договор, по которому побережье полуострова Крымского должно было принадлежать династии османской, а степь на полуострове — татарам. Менгли Герей-хан согласно договору послал одного из своих братьев как заложника в город Ямбол во владения Блаженной Порты ²⁰⁰ и таким образом на полуострове Крымском мир и порядок воцарился.

В том самом году визирь каффенский Синджеван-паша ²⁰¹, прибыв к заливу гёзлевскому, увидел, что на побережье том прекрасный порт можно построить, о чем тотчас в Порту донести не замедлил. По поступлении фирмана султанского, заложил он вдоль побережья залива фундаменты длиной около тысячи аршин. Однако, когда стены возвысились над землей на высоту в два раза большую, чем рост человека, Синджеван-паша умер, и замок гёзлевский неоконченным остался.

Со всех четырех сторон этого замка возвышаются могучие четырехугольные бастионы количеством двадцать четыре, покрытые красной черепицей, а расстояние между ними достигает ста пятидесяти саженных шагов. Из этого вытекает, что окружность замка Гёзлев трех тысяч четырехсот шагов достигает.

Эта огромная цитадель в форме пятиугольника, прекрасно украшенная и укрепленная, построенная из тесаного камня на равнинном побережье морском, с трех сторон окружена морем и расположена на выдвинутом в [69] море мысу, похожем на полуостров. Имеет она пять больших и могучих ворот.

На стороне восточной над берегом моря стоят ворота Портовые, а вследствие того, что с той стороны находятся воды лимана, рва там нет. В тамошнем помещении таможни сидит ханский начальник таможни Ахмед-ага, который собирает пошлину для хана со всех кораблей, приплывающих и уплывающих. Ибо есть это весьма большой и могучий порт крымский, в котором помещается тысяча кораблей, а настолько порт этот глубок, что скроется там хотя бы самый большой якорь. Однако не обезопасен он от ветров, веющих с юга и востока, ибо залив с той стороны ничем не защищен. У берега этого лимана стоит бойня, где каждодневно забивают по сто голов скота рогатого и коней. За воротами тамошними проходит что ни день торговля невольниками, где продается ежедневно по несколько сот девушек и красивых юношей.

Со стороны восточной находятся ворота Рынка Древесного. На большом базаре за этими воротами продаются всякие материалы строительные и дерево на отопление, а базар сей огромен. В окрестностях этих находится также два квартала мусульманских, где имеется прекрасная джамия с красиво украшенным каменным минаретом. Находится там также два квартала народа цыганского и один квартал гяуров армян, которые имеют там прекрасный храм. Кварталов греков, франков или иных народностей там нет. В предместье том находится сто лавок, которые достаток и пользу приносят. Нет, однако, вокруг этого предместья рва или частокола, ибо это кварталы безопасные, над морским заливом расположенные.

В другом предместье за воротами Земляными, которые открываются на север, также находится мусульманский квартал с мечетью и двадцатью пятью большими и просторными кабаками с бузой. В каждом из них днем и ночью полно пьяных татар, а бывает их там по пятьсот или шестьсот. Ибо делают там бузу густую и вкусную, а, процедив ее через чистое и густое сито, продают три окка этой бузы за одну акча крымскую. Татарин, сидя на коне, выпивает бузы на пять акча, а потом ездит пьяный, ведь за пять акча получает он пятнадцать окка! Выпив двумя глотками пятнадцать окка бузы, ездит он потом пьяный на коне. Таких татар, которые за один день выпивали на спор сто окка бузы и съедали целого барана, весьма много. Пьют они бузу и одновременно испускают мочу.

По соседству с теми кабаками с бузой стоит на высоких каменных основаниях десять ветряков, или же особенных ветряных мельниц. Такого рода ветряков не видал я еще ни в одной другой стране! [70]

В стороне северной находятся еще ворота Белого Муллы. Через эти ворота Белого Муллы привозят в огромных бочках на повозках, запряженных лошадьми, воду для питья всего города. В местности той стоит пятьдесят прекрасных домов, вокруг которых находятся виноградники и сады. В трехстах шагах от этого квартала находятся ворота Конские. Это маленькие ворота, через которые даже повозка не протиснется, и люди проходят здесь пешими или проезжают конно — туда и обратно.

Внутри этого могучего замка находится двадцать четыре дома Аллаха. Двенадцать из них — это джамии, заложенные султанами, или джамии, построенные знатными жителями города, оставшиеся — это мечети квартальные. Имеют они прекрасные минареты каменные, и всего их двенадцать.

Наивысшая, наипрекраснейшая и наидостойнейшая — это джамия Бахадыр Герей-хана ²⁰²! В длину и в ширину от дверей южных и до михраба насчитывает она сто пятьдесят шагов.

По левой стороне той джамии находится украшенная галерея, где молятся наисветлейшие ханы. Джамия сия имеет два прекрасных минарета, но один из них был разрушен землетрясением.

На другой, который уцелел и стоит налево от святыни, взбирался и я, недостойный, и осматривал панораму города, [71] построенного в форме пятиугольника. Сходя с того минарета, насчитал я сто пять ступеней.

Сей действительно прекрасный минарет — творение великого строителя Синан-аги, сына Абдульменнана ²⁰³, который джамию султана Сулеймана в Стамбуле построил. Святыня эта воистину прекрасна, красива, полна волшебства и таинственности, но имеет она слишком малое в сравнении с ее размерами свободное пространство перед фасадом, ибо находится в самой людной части города посреди четырехугольного базара.

Эта прекрасная джамия ханская, полная света, удивительно изукрашенная и построенная, собирает огромные толпы верующих. Это единственная в том городе святыня, покрытая чистым ярко-голубым оловом. Блеск оловянных крыш на ее куполах видно с расстояния одного парасанга. Напротив михраба около нее покоятся бийимы, бюкче и султанши.

За дорогой, ведущей от площади, возносится ладная и стройная постройка, в которой находится прекрасная баня. Можно ее сравнить разве что только с баней Дефтердара в Дамаске или с баней Синана.

Ковры там чистые, а банщики все красивы, ловки и умелы. Есть там также несколько слуг прекрасных, как солнце, которые обслуживают человека согласно всем его просьбам и пожеланиям.

По другую сторону площади, перед джамией, возносится замок — прекрасная крепость в виде четырехугольника, из камня построенная, однако без рва. Растянулась сия крепость в точности на триста шагов. Кроме дома коменданта, тюрьмы и складов нет там ничего, а посреди них лежит голое пространство. По восточную сторону замка возносится твердыня большая и красивая, в которой поставлены преудивительные и превосходные пушки, жерлами в сторону порта направленные.

Ага — комендант замка — каждую пятницу украшает могучие бойницы той твердыни бунчуками и знаменами. После молитвы вечерней закрывает он ворота замковые, ведущие к предместью. К этому замку ведут только одни железные ворота.

Кулеврины, направленные на порт, находятся поблизости от складов в арсенале нижнем вследствие того, что казаки неоднократно приплывали сюда на чайках и из порта корабли похищали.

Со стороны моря замок тот не имеет рва, ибо место сие песчаное низко расположено, однако со стороны суши окружает его ров, тесаным камнем огороженный. Ров сей выкопал Мехмед Герей-хан, огромные средства на это [72] потратив, при помощи многих тысяч землекопов, ибо была это работа нечеловеческая.

Теперь несколько слов о джамие нурэддин-султана. Джамия та удивительна, вся из дерева, черепицей покрытая, с весьма красивым искусно изукрашенным минаретом. Сначала все это я осмотрел, а потом внутри джамии вознес молитву.

Кроме нее почитатели Аллаха Единого имеют там также ... мечетей. На четырехугольном базаре, или рынке, стоит пара весьма красиво построенных и больших мечетей, которые вполне на джамию похожи.

Похвала баням, придающим душе успокоение

Всего там ... бань. Первая — это уже описанная баня Сахиб Герей-хана ²⁰⁴, затем баня Старая, баня Новая и баня Малая. Все это чудесные бани, красиво построенные с весьма приятным воздухом и водой, наполняют они человека радостью и восхищением. Однако прекраснее всех баня Ханская.

О внешнем виде ханов для ходжей и купцов

Всего там находится одиннадцать гостеприимных постоялых дворов для прибывающих и проезжающих купцов. Три из них выглядят как крепости. Ханы эти, крепостям подобные, имеют железные ворота, башни и бойницы.

Наипрекраснейший, наикрасивейший и наимощнейший изо всех них — это хан, построенный господином нашим усопшим ханом Ислам Гереем ²⁰⁵.

Внутри него бьют источники живительной воды, а на дугообразном своде этого хана над воротами вмурована четырехугольная плита из белого мрамора с такой прекрасной хронограммой, написанной золотыми письменами джели:

Находится там двести сорок пять комнат на двух этажах вверху и внизу. Около ворот на стенах и на крышах этого хана стражники стоят и не пропускают через ворота внутрь никого постороннего.

Напротив этого хана возносится другой прекрасный хан, построенный господином нашим Гази Мехмед Герей-ханом. Он соприкасается с большой джамией.

Над его воротами виднеется следующего содержания хронограмма, золотыми письменами написанная: [73]

Другая прекрасная хронограмма написана над воротами, находящимися в стене у подножия замка. Звучит она так:

И действительно, хан этот похож на крепость, которая больше даже и мощнее цитадели гёзлевской. Этот гостеприимный постоялый двор, прекрасно выглядящий изнутри и снаружи, имеет двести восемьдесят комнат на двух этажах и ворота железные. Оставшиеся ханы уже не столь мощны и не так красиво построены.

О науках и медресе улемов

Находятся там два медресе — школы, обучающие письму. Однако специальной школы хадиса и школы Корана там нет, ибо нет ни людей, искушенных в хадисе, ни хафизов.

О школах начальных для детей

Есть там пять школ для детворы возлюбленной.

О монастырях дервишей

Находятся там три монастыря дервишеских устава джельвети и хальвети. Наиболее людным является монастырь, где настоятелем является Ахмед-эфенди из Кёледжа ²¹⁰ родом.

Об источниках с водой проточной

Находится там семь колодцев, а вытекающий из них напиток чистый приводит к мысли о «водах кристальных». Но прекраснее всех в городе колодец Ислам Герей-хана и колодец на рынке в самом центре города, четырехугольное строение которого покрыто куполом. Это прекрасный колодец с такой хронограммой:

Воду для тех колодцев черпают с помощью коней из источников, находящихся в четырех часах пути за Воротами Конскими, однако преискусные мастера в центр города водопроводом ее доставляют. Оттуда же, то есть из тех колодцев, течет она в ханы, мечети и бани. Пьют ее все беи, бедняки и все творения Аллаховы и радуют тем души погибших за веру в пустошах Кербелы ²¹³. Это удивительные колодцы с воротами, которые я с изумлением осматривал.

За всеми этими строениями благотворительными следят высокопоставленные лица города, и потому на них не видно ни малейшего изъяна или повреждения.

О колодцах придорожных для людей, воды возжаждавших

Всего там двадцать колодцев придорожных, сердце человека трогающих. Построили их в различных уголках города доброжелатели многочисленные, дабы утомленных напоить, да и самим к Аллаху в расположение войти.

О ханах для убогих и одиноких

Всего там шесть комнат для людей неженатых, то есть помещений для людей одиноких, владеющих различными умениями и ремеслами.

Делают они разнообразные вещи, чаще всего домашние туфли и шапочки под тюрбан, либо же иным промыслом себя утруждают, чем средства к существованию себе добывают. И тут также находятся стражники.

О рынке, базаре и суконных рядах

В самом сердце и на окраинах Гёзлева находится шестьсот семьдесят лавок. Можно в них найти все, чего душа пожелает: дорогие дама и шелка, дешевые ткани со всех семи частей света. Однако суконных рядов, построенных из камня, куполообразных и покрытых оловом, там нет.

Похвала цвету лиц молодых и старцев

Лица тамошних жителей по большей части румяные.

Похвала прекрасным девицам и красивым юношам

Время от времени встречал я тут красивых юношей и прекрасных девиц татарских. Наиболее много, однако, здесь молодых с бледной кожей или бледнолицых. [75]

Имена досточтимых, знаменитых и великих мужей

Умур аталык, Сальман аталык, Газака бай, Салтук аталык, Сюнди бай, Кельген бай.

Об ученых и знаменитых лекарях

Больные попадаются в тех краях весьма редко. Однако это большой город и потому проживают в нем мастера в лечении: Алиша-мирза и Давуд Сер-ата.

Завершающие сведения о городе Гёзлеве

Замок этот не имеет стен двойных или тройных, как другие замки, лишь одинарные, высотой в сорок аршин и четыре аршина толщиной. Имеет он башни, построенные согласно науке инженерной с бойницами в каждой башне.

Замок сей лежит на мысу, выдвинутом в озеро, сотворенное ветрами, веющими с моря, с юга, востока и севера. За воротами Базара Древесного, на расстоянии трех часов пути, расположилось озеро, изобилующее разнообразной рыбой, за которым надзирает доверенный ханский.

О служащих в городе Гёзлеве

Властью наивысшей обладает тут Ахмед-ага, наместник ханский и комендант замка. Имеет он триста слуг, которые плату от начальника таможни получают. Гёзлев — это каза, кади которой сто пятьдесят акча получает. Живет там судья, что согласно шариату дела разрешает; шейхулислам, глава шерифов: все это люди благородного сословия и отличные шерифы. Подвластно ей [казе] сто десять деревень, на небольшие города похожих. Подкяхьи сипахиев или предводителя янычар там нет, ибо край это татарский, где янычар и сипахиев ни в грош не ставят, а слугами хана являются Карачи ²¹⁴...

После посещения и обозрения этого города получил я от тамошнего наместника согласно фирману наисветлейшего хана двести курушей и всю одежду.

Из Гёзлева ехал я четыре часа на восток берегом моря через соляные копи, которыми наместник гёзлевский управляет. Это большое озеро с ханской солеварней ²¹⁵. Соль тамошняя приятна на вкус, как рассол из маринада. Глыбы этой соли укладываются в кучи высокие, как горы. Потом миновал я деревни Тузлу ²¹⁶ и Мустафа-аталык ²¹⁷, а после трех часов езды берегом моря через множество деревень богатых появилась

деревня Алмалы ²¹⁸

[76]

Местность эта лежит в долине. Обладает она виноградниками и садами, приятной водой и воздухом, вследствие чего служит местом для прогулок и отдыха. В деревеньке сей, на побережье полуострова Крымского расположенной, находятся виноградники и сады, подобные райским. Через деревню протекает река Альма, которая перед этим течет от Чатырдага через Балаклаву, Чоргуну, Инкерман, за этой же деревней впадая в море ²¹⁹. У реки Альмы расположились истинные сады Ирема.

Я провел здесь одну ночь во дворце нурэддин-султана; там получил я воистину королевское удовольствие и блаженство, заслушавшись удивительными мелодичными трелями тысячи соловьев и дыша наполненной упоением благодатью.

С садом тем не может равняться ни один другой сад в Крыму, разве что только парк Ашлама, поблизости от Багчесарая. Когда в том саду у Альмы нурэддин-султан замок свой строил, я, убогий, приехал туда и сложил хронограмму, на его стенах написанную. Звучит она так:

Затем по пути из этого очаровательного сада на восток передо мной предстала

деревня Кача

Это богатая деревня, у берега реки Качи ²²¹ расположенная, с тремястами домами, садами и виноградниками, двумя древними джамиями, баней и михмансераем. Деревня эта прекрасна, как городок. Остановился я тут как гость в монастыре Хызыр-Шах-эфенди и был почтен привилегией общения с ним; в любое время проводил я дни и ночи в кругу почитающих Аллаха дервишей устава хальвети, песни о Его единственности и молитвы в Его честь вознося вместе с ними. Святой муж сей имеет в Крыму сорок тысяч учеников — дервишей. Монастырь этот — огромное здание каменное с куполообразной крышей. Будь то день или ночь, каждый приезжий — богатый и бедный, старый и молодой — найдет там бесплатную пищу и гостеприимство.

Хызыр-эфенди — это воистину великий человек и учитель, святой, молитвы которого Аллах выслушивает и исполняет. Это великий глава тех, кто, отрекшись от всего ради веры, скрывается в келье, одетый в плащ дервиша, а жизнь свою проводит в нищете и бедности. Богобоязненный отец его Мехмед-эфенди и дед его Хусейн-эфенди покоятся [77] в большой часовне с куполом, возвышающейся поблизости от монастыря. Эта полная святости часовня лежит слева от монастыря и является целью для одиночных и групповых паломничеств правоверных.

Напротив монастыря течет река Кача. Течет она с гор Чатырдага, тянущихся на юге Крыма в стране татов ²²². Потом минует она несколько сот деревень, обеспечивая водой при этом пару сотен тысяч полей и садов, а также множество долин, пока, наконец, ее кристальные воды не пересекают деревню Качу, свернув через полчаса пути за ней на юг, и в море Черное впадают.

После чего я, убогий, попрощался с Шах-эфенди, а миновав после получасовой езды каменный мост на реке Каче, построенный Сефер Гази-агой, еще час на юг ехал и к реке Кабарте прибыл ²²³.

Река та течет среди гор и поросших зеленой растительностью долин, огородов и цветущих садов, при виде которых мысль о садах Ирема в голову приходит, а также среди тенистых аллей, подобных раю.

И эта река вытекает из гор в стране татов, которая на восток оттуда лежит, а минуя несколько сот богатых деревень, течет через сады Бельбек ²²⁴, после чего в море Черное впадает.Ее живительные воды берут свое начало в заснеженных горах, возвышающихся в самой середине Крыма, а затем текут через земли татов. Говорят, что площадь поверхности садов Бельбека семьдесят тысяч денюмов составляет. В садах сих нет ни малейших поселений, живут здесь лишь заботящиеся о них так называемые «саррафы», или слуги, со своей челядью и родственниками.

Миновав долину с садами Бельбека, ехал я в течение трех часов на юг среди гор и лесов, восторгаясь встречающимися по дороге прекрасными усадьбами. Теперь опишу

На языке франков название его звучит ... Однако вследствие того, что в тамошних скалах находится множество «инов», что означает пещер, татары называют этот замок Инкерман.

Замок этот построила жена короля Онан-Фарау в давние времена, когда полуостров Крымский был в руках франков-генуэзцев. Потом в году... отобрал его у генуэзцев своей могучей дланью Синджеван-паша, визирь султана Баезида Второго, теперь же составляет он воеводство, к эйалету каффенскому принадлежащее ²²⁵.

Все побережье морское на восток и на юг от реки Кабарты — до замков Каффа, Ченишке, Керчь и Судак, замок Тат, замок и мыс Анапа, а также замок Балаклава — [78] вместе с этим замком Инкерман до замка Саркерман, включая горы Чатыр и замок Мангуб ²²⁶ — все это эйалет каффенский составляет, власти династии османской подчиняющийся. Ханы не имеют в горах ни единой пяди земли, лишь замок Гёзлев на берегу моря, а также пустынные земли в срединной части Крыма находятся во владениях ханов.

Замок Инкерман является резиденцией наиба и воеводством, казе балаклавской подчиненным. Находится он на расстоянии пяти тысяч шагов в глубь страны, на севере от побережий морских. Возносится он высоко к небу на удивительной горе без подножия, на берегу быстрой речки Казыклыёзен ²²⁷. На этой обрывистой, красноватой скале стоит мощный замок овальной формы. Имеет он только в стороне восточной стену длиной пятьсот шагов, толстую, высокую и крепкую, как стены Шеддада, и шесть башен. У подножия стен лежит огромный, вырубленный в твердой скале ров глубиной почти троекратно большей, чем рост человека, чрезвычайно широкий. С полуденной стороны замок не имеет стен. Человек надеется тут только на Аллаха, ибо, как вокруг горы Бисутун ²²⁸, находятся там внизу одни лишь голые скалы.

Со стороны ворот тянется там вырубленный в скальном основании ров глубиной целых двадцать шагов. Вырубить так скалу, выкопать такой глубокий ров — это дело выше человеческих сил. Вырублен был тот ров с огромным трудом в давние времена из страха перед татарами. Синджеван-паша добыл этот замок у генуэзцев без делания подкопа. Это была бы нечеловеческая работа, ибо невозможно ни в одном месте под этим замком делать подкопы, коридоры или рвы для мин.

С северной стороны стоит там большая башня, а на ее всегда закрытых воротах железных надпись виднеется, [79] сделанная письменами франков-генуэзцев, с датой построения этого замка. Над воротами этими возвышается маленький храм. Сзади же ворот стоит злосчастный и проклятый дом заседаний совета королей гяурских. Строение этого совета в сторону Мекки обращено, ибо теперь это джамия султана Баезида Святого, минаретом, однако, не обладающая. Перед ее михрабом находится вырубленный в скале колодезь с живительной водой. Вода в этот колодезь поступает по подземному каналу из текущей по долине реки Казыклыёзен, однако как оный проходит — неизвестно.

В пределах этой крепости стоит только десять домов, но людей в них нет. Ворота стражники закрыли на ключ, а комендант вместе с отрядом из пятидесяти человек состоящим в долине у подножия этой горы проживает в саду, подобном рощам Ирема. В случае какой-либо опасности весь люд из предместья, деревень окрестных и приморских в замок прибывает, дабы найти охрану за его стенами. Чаще всего опасность угрожает со стороны казаков. Находится там также небольшой, но в целом достаточный склад амуниции, а также пять больших орудий.

В скалах под тем замком находится несколько сот пещер таких огромных, что каждая из них тысячу и даже две тысячи овец вместить может. В тех пещерах зимуют стада овец, принадлежащие вельможам этого края. Поэтому-то в замке домов немного, и даже если бы было там много людей, то все жили бы в пещерах. В гротах находится множество проходов, вырубленных в скале. В некоторых местах каменотесы прорубили в скалах отверстия и в пещеры сии проникает свет, а также притекает свежий воздух.

Велико могущество Аллаха! Удивителен и достоин посещения этот замок! В упомянутых гротах хранится состояние и запасы продовольствия всего населения края, вследствие чего пещеры те на ключ закрываются и стражниками стерегутся.

С восточной стороны этого замка можно дойти до его стен по каменному мосту.

Во рву стоит могучая и крепкая башня тюремная, наводящая на мысль о Гайй, пропасти на самом дне преисподней. В темнице той содержатся все невольники жителей города, стражей охраняемые. Напротив ее ворот расположена могила защитников магометанской веры, поэтому сюда приходят паломники поодиночке и группами.

Предместье замка Инкерман

Снаружи замка на его восточной стороне находится мусульманский квартал. Стоит там триста татарских [80] двухэтажных домов, построенных из камня, с крышами, крытыми землей. Есть здесь также одна джамия и одна квартальная мечеть, где изнутри над сводом ворот каллиграфически начертана письменами джели следующая хронограмма:

Строительство этой мечети закончено в году 929 ²²⁹

У мечети стоит красивый минарет и медресе, где учат законам шариата. Эта мечеть весьма бедная и старая. Во дворе этого старого монастыря покоится шейх Якуб-эфенди, дервиш устава хальвети, о котором говорят, будто он наивысшей ступени святости достиг. Этот Якуб-эфенди был учителем самого Хусейна-эфенди из Сиваса ²³⁰, который покоится в деревне Кача ²³¹. Оба они великие святые, и да светит Аллах душам их обоих!

По дороге из этого пригорода до нижнего пригорода возвышается крутая скала, на которой располагается обширная поляна, поросшая травой, а средь той травы стоит четырехугольная башня, могучая и крепкая, как строения Шеддада. Во всех четырех стенах этой большой башни сделаны бойницы для орудий. Во время правления неверных хотели на этой широкой поляне из этой огромной четырехугольной башни соорудить замок для обороны наружного предместья, но не успели этого сделать. Если бы такое учинили, то этот замок Инкерман был бы целиком безопасен. В этой четырехугольной башне находятся также большие сводчатые ворота. От ворот этих ведет крутая тропинка к замку и вышеупомянутому предместью внешнему. Сзади за этими воротами и перед ними находится вырубленный в скале ров. Со стороны южной также находится ров.

Нижнее предместье замка Инкерман

Опускаются к нему через упомянутые выше ворота. У начала дороги стоит небольшая баня и мечеть с каменным минаретом. К мечети прилегает огромный дворец господина нашего нурэддин-султана, расположенный в тенистом парке, который является как бы садом райским среди этого многолюдного и изменчивого света. Стольких комнат, а также помещений с разнообразнейшими водометами, бассейнами с водой и фонтанами, какие есть тут, не найти ни в одном другом дворце по всему Крыму. Находится там также радующая око и душу баня с приятной водой и воздухом, весьма прекрасно построенная, не имеющая ни равной, ни подобной себе.

В предместье том стоит около двухсот пятидесяти крытых землей домов мусульманских. Есть там также двести достойных сожаления домов и один монастырь неверных греков. Когда-то в этом нижнем предместье в долине над [81] рекой Казыклыёзен находилось сорок тысяч богатых и прекрасных домов. Однако во время войн Тохтамыш Герей-хана гяуры, на преисподнюю обреченные, использовали удобный момент и к заливу Инкермана прибыли неверные казаки на ста кораблях. Вот они-то и разрушили и уничтожили город и, захватив большую добычу, потом отплыли ²³². Еще и по сию пору видны там руины былых строений. В поднебесных скалах по обеим сторонам долины, среди которой лежит это разрушенное предместье, имеются разнообразные пещеры, на двух ярусах расположенные с высеченными в скале нишами, в коих находятся ковры, предметы различные, сундуки с постелями и одеждой, очаги и красивые печи. Эти пещеры единственны в своем роде и выглядят так, как будто только что возникли из-под кирки крушителя скал Ферхада. При виде их человек от удивления и восхищения палец к устам подносит!

По воле Аллаха для тогдашних людей твердые камни были игрушкой, те скалы дробили они в течение одного мгновения, как будто сыр резали, и таким образом построили разные, какие только пожелали, дворцы, дома жилые, а также комнаты для собраний.

Из всего этого видно, что Инкерман в давние времена огромным городом должен был быть, да и теперь лишь одному Аллаху ведомо, сколько там тех пещер. Город сей потому называется Инкерманом, что на языке татарском «ин» означает «пещера».

Река Казыклыёзен, которая через это разрушенное предместье протекает, берет начало в горах Анапа на востоке ²³³, а, миновав Инкерман, в расположенный за ним лиман моря Черного впадает. У реки этой до сих пор видать фундаменты семи тысяч мельниц водяных, которые стояли там в далеком прошлом.

Похвала огромному порту в Инкермане

Прежде всего находится там большой залив, побережье которого имеет около трех миль длины. Сверх того в ущельях между скалами находится восемь других заливов, каждый из которых тысячи кораблей вместить способен. Эти бухты глубоки, как колодцы, и весьма разветвлены, а климат властвует здесь весьма приятный.

Особенностью тех заливов является рыба, которой здесь, как в порту Александрия в Египте, обитает тысячи видов. Однако таких ланей, косуль и коз диких, какие живут в горах над теми заливами, нет ни в одной другой стране. Зимой в тех заливах пребывает такое великое множество гусей, уток, лебедей, цапель, бакланов, казарок и пеликанов, что число их известно лишь одному Творцу обоих миров. [82]

На склонах тех заливов находится кил, род жирной глины, которую женщины для натирания голов в банях употреблять привыкли. Моряки выкапывают этот кил в горах и привозят его, а наполнив им сотни судов, вывозят за море. Кил, продаваемый в Стамбуле под названием жирного кила каффенского, также происходит из Инкермана, ибо кроме каффенской соли и одного из видов рыбы в Каффе ничего иного нет.

В горах вокруг Инкермана живут разнообразные птицы: рябчики, перепелки, куропатки, фазаны, дрофы и казарки, вследствие чего бухты те являются местом для прогулок и охоты.

Проезжая затем вдоль берега моря Черного на юг, я посетил и осмотрел залив Авлута, залив Хаммамлы, залив Сулуджа, залив Улу, залив Багчели и залив Чоргуна, всего восемнадцать бухт тамошних ²³⁴, а также возвышающиеся над ними разрушенные и опустошенные замки и башни, где я наблюдал разнообразные, прелюбопытные и необычные вещи. Я, имевший возможность уже неоднократно объехать море Черное с правой и с левой стороны, нигде не видывал заливов таких, защищенных от всех восьми ветров и таких спокойных, как эти восемь здешних. Заливы эти все заслонены для восьми ветров. Суда, заходящие в эти бухты, в любое время года стоят не заякоренными. Все они могут стоять также не привязанными к столбам на берегу.

В горах, сии заливы окружающих, произрастают деревья мастиковые. Во времена, когда властвовали здесь неверные, добывали они мастиковую смолу. Однако в нынешние времена татары, не зная ценности этих деревьев, вырубают их на топку. Вокруг этих бухт в пещерах горных и скалах зимуют овцы, являющиеся собственностью жителей Крыма. Овчарни эти и хлева огромны.

Окрестности те я обозревал и удивлялся им в течение десяти дней; в овчарнях съел и выпил я с пастухами тех стад множество овец, ягнят, меда, масла, сметаны, кюлемеза, хошмерима, агыза, катыка, особого сорта сыра, кесмека ²³⁵ и молочной сыворотки, а также различных сыров и замечательного молока. Насладился я там также столькими удовольствиями и развлечениями, что лишь Аллах об этом ведает.

После чего, нагрузив наших лошадей головками свежего сыра, выступили оттуда и в течение шести часов ехали на восток.