Ввиду большого объема комментариев их можно посмотреть здесь
(открываются в новом окне)

ИБН ДЖУБАЙР

ПУТЕШЕСТВИЕ

А благословенный Черный камень прикреплен к углу, обращенному в сторону востока. Неизвестно, как глубоко он вдавлен в угол, но говорят, что он входит в стену на два локтя. А ширина его — две трети пяди, а длина его — пядь и несколько узлов, и в нем четыре соединенных куска. Говорят, что Кармат — да проклянет его Аллах! — был тем, кто разбил его ¹³¹. Края камня вставлены в серебряную пластинку, сверкающая белизна которой оттеняется черным блеском камня и сверканием его полированной поверхности.

Он являет собой удивительное зрелище, приковывающее взоры. Камень, когда его целуют, так приятен устам нежностью и свежестью, что тот, который целует, не желает их отрывать от него. В этом — одна из особенностей божественного провидения, но достаточно того, что пророк — да благословит его Аллах и приветствует! — сказал, /90/ что он (Черный камень) означает право Аллаха на его землю. Да принесет нам Аллах пользу от этого поцелуя и прикосновения и приведет к нему каждого, любящего его, по его милости!

А в целой части камня, справа, когда встает перед ним целующий его, видна белая маленькая блестящая точка, сверкающая, как мечта, на этой благословенной поверхности. Об этой белой точке есть предание, будто рассматривание ее обостряет зрение. И необходимо, чтобы целующий [камень] стремился коснуться своим поцелуем, если может, этого пятнышка.

А священная мечеть окружена тремя галереями на трех [рядах] мраморных колонн, построенных так, будто это — одна галерея; длина ее 400 локтей, а ширина — 300 локтей. Поверхность ее в достоверном измерении составляет 48 марджа ¹³².

А между галереями — большое открытое пространство, которое во время пророка — да благословит его Аллах и приветствует! — было малым, а купол Земзема был тогда снаружи его. Напротив сирийского угла, где основа колонны укреплена в земле, сначала был край храма; а между основой колонны и упомянутым сирийским углом — 22 шага. [53]

Кааба находится посреди [храма], на равном расстоянии от четырех сторон [галереи], между востоком, югом, севером и западом. Число мраморных колонн, которые я сам сосчитал, 471 колонна, не считая добавленной к ним гипсовой колонны, которая стояла в Дар ан-Надва ¹³³, это — та, которая была добавлена к храму; она находится внутри галереи, идущей с запада к северу, а напротив нее — ал-макам с иракским углом.

Пространство ее (мечети) обширно; в нее входят через галерею. К стене всей этой галереи приставлены каменные скамьи, [находящиеся] под сводами арок; сидят на них переписчики, преподаватели чтения Корана и некоторые люди портняжного ремесла.

Вокруг святилища (Каабы) располагаются кружками преподаватели и люди науки. Вдоль стены галереи, которая находится напротив него, также [стоят] каменные скамьи, под сводами такой же формы. Эта галерея идет с /91/ юга на восток. И прочие галереи имеют под их стенами каменные скамьи, но без сводов над ними. Эти сооружения сейчас в превосходнейшем состоянии.

Рядом с воротами Ибрахима — другой вход в галерею, идущую с запада на юг; в ней также имеются колонны из гипса. Я нашел известие, написанное Абу-л-Джафаром ибн Али ал-Фа-наки ал-Куртуби, факихом, занимающимся хадисами, что число колонн в ней — 480. При этом я не считал тех, что расположены снаружи Баб ас-Сафа.

Ал-Махди Мухаммад ибн Аби Джафар ал-Мансур ал-Аббаси [оставил после себя] прекраснуюпамять, расширив священную мечеть и украсив ее сооружения. Я обнаружил в той стороне галереи, которая идет с запада на север, надпись на верху стены: «Приказал Абдаллах Мухаммад ал-Махди ¹³⁴, эмир верующих — да сохранит его Аллах! — расширить священную мечеть для совершающих хадж к Дому Аллаха и умра в 167 году» [783-4 г.].

А в храме — семь минаретов; четыре на четырех сторонах и один на Дар ан-Надва; а другой на Баб ас-Сафа, и он — самый маленький из них, обозначающий эти ворота; и не поднимаются на него из-за его узости. А [еще один] минарет на воротах Ибрахима; я упомяну о нем далее в связи с этими воротами.

Ворота ас-Сафа, обращенные к углу Черного камня, — в галерее, идущей от юга к востоку. В середине галереи, напротив ворот — две колонны, расположенные против упомянутого угла. На них выгравировано: «Приказал Абдаллах Мухаммад ал-Махди, эмир верующих — да сохранит его Аллах! — возвести эти две колонны для обозначения пути посланника Аллаха — да благословит его Аллах и приветствует! — в ас-Сафа, чтобы следовали его примеру те, которые совершают хадж к Дому Аллаха, и жители его, руками Иактина ибн Мусы и Ибрахима ибн Салиха,в 167 году». [54]

А на входе в священную Каабу — резная надпись золотом, прекрасного почерка, с вытянутыми большими буквами, блеск и красота которых привлекают взоры. И на нем написано о том, что /92/ приказали ее сделать Абдаллах и его наместник имам Абу Абдаллах Мухаммад ал-Муктафи ли-амри-ллах, эмир правоверных ¹³⁵ — да благословит Аллах его и имамов, предков его непорочных, и сохранит для него навеки наследие [слова] пророчества и сделает его (пророчество) словом, пребывающим в потомстве его [вплоть] до дня Страшного суда! — в году 550 [1155-6 г.]. Упомянутый текст размещен на поверхности обеих створок дверей.

И обе эти благородные двери окружены толстой [дверной] рамой из позолоченного серебра дивной гравировки, поднимающейся [снизу] до благословенного порога и даже заходящей за него, обрамляющей обе створки дверей. А между ними, в [месте] их створа, находится еще равная им по длине полурама из позолоченного серебра, примыкающая к той из них, которая расположена с левой стороны входа в Дом.

А покрывало священной Каабы — из зеленого шелка, о чем мы уже упоминали, и оно составлено из 34 кусков ¹³⁶. Из коих девять (приходится) на сторону, что между йеменским и сирийским углами, а на противоположной стороне, той, что между Черным камнем и иракским углом, — тоже девять, а на стороне между иракским и сирийским углами — восемь, и на стороне, что между йеменским углом и Черным камнем, — тоже восемь. Все они соединены и образуют как бы одно покрывало, общее для четырех сторон.

Кааба окружена снизу закраиной, сделанной из гипса, высотой более пяди, а в ширину — две пяди или немного более; внутри ее — дерево. И прикреплены к ней железные столбики; на верху их железные кольца, в которые продеты веревки из толстой скрученной пеньки, движущиеся вокруг четырех сторон [Каабы]. После того, как вложат в концы покрывал нечто подобное поясам от шаровар и проденут в них веревки, пришивают их к покрывалам надежными нитями из скрученного хлопка. Места соединения покрывал в четырех углах сшиты более чем на кама, оттуда доверху они соединены железными петлями, входящими одна в другую. А верх Каабы также окружает по /93/ сторонам крыши вторая полоса. Верхние части занавесей на железных кольцах доходят до нее так, как было описано. И выступает благословенная кисва скрепленной сверху и снизу надежными креплениями; ее обновляют не более одного раза в году. Хвала тому, кто увековечит почитание ее до дня [Страшного] суда! Нет бога, кроме него!

А дверь благородной Каабы открывается в каждый понедельник и пятницу, исключая раджаб, когда она открывается каждый день, с восходом солнца, ее служителями — шайибитами. Тогда некоторые из них спешат принести большую скамью, подобную широкой кафедре; у нее девять продолговатых ступеней. [55] К ней приставлены подпорки из дерева, упирающиеся в землю; на них — четыре больших колеса, обитых железом, для лучшего соприкосновения с землей; на них волокут скамью, пока не достигнут благородного Дома, и верхняя ступень ее оказывается приставленной к благословенному порогу двери.

И поднимается на порог глава шайибитов, а он — средних лет, красивой внешности и со знаками отличия, в руке его ключ от благословенного замка, и с ним тот из хранителей, кто придерживает своей рукой черное покрывало, распуская его перед дверью, пока ее открывает упомянутый глава шайибитов. И когда он откроет замок, то целует порог, затем один входит в Дом и запирает за собой дверь, и находится там, пока не совершит два коленопреклонения. Затем входят шайибиты и также закрывают дверь и опускаются на колени. Затем открывается дверь и спешат войти прочие люди.

А во время процедуры открытия благородной двери люди стоят, повернувшись к ней лицом, со смиренными взорами и руками, с мольбою простертыми к Аллаху. Когда раскрывается дверь, люди произносят «Аллах велик!», и возносится их крик, и провозглашают они ликующими устами: «Боже! Открой нам врата твоей милости и твоего прощения, о милостивейший из милостивых!» Затем входят они «с миром в безопасности» (Коран 15,46).

А на стороне, встречающей входящего в нее (Каабу), той, что между йеменским и сирийским углами, пять установленных в длину мраморных плит, заканчивающихся в пяти пядях от земли, как если бы это были двери. Каждая из них — [шириной] около /94/ кама. Три из них — красные, две другие — зеленые. На каждой из них есть белые инкрустации, красивее которых не видано, как будто бы они покрыты кружевом. Из них к йеменскому углу примыкает [сначала] красная плита, за которой в пяти пядях следует зеленая. А место, расположенное напротив нее в трех локтях, — это то самое, где молился пророк — да благословит его Аллах и приветствует! И люди теснятся здесь, чтобы помолиться и благословиться. Все они (мраморные плиты) расположены в таком же порядке и на упомянутом расстоянии одна от другой.

И их перемежает белый мрамор чистейшего цвета и ослепительной белизны, на котором Аллах всемогущий и великий создал в его природной основе удивительные фигуры голубоватого оттенка с разводами в виде деревьев и ветвей.

Последующие [на мраморных промежутках между пятью плитами] фигуры имеют точно такие же рисунки, как будто бы они высечены из одного куска, и если одну приложить к другой, то они совместятся, так что каждая из них — часть другой. Несомненно, что, когда они были распилены, они разделились на такие фигуры и каждая была помещена напротив своей сестры. [56]

Промежуток между каждой зеленой и красной [плитами заполняют] две плиты шириною в пять пядей, сообразно числу упомянутых пядей. Фигуры их различны по своей форме, и каждая сестра помещена напротив своей сестры. Края этих мраморных плит представляют собой кромку толщиной в два пальца из резного мрамора, зеленого и красного — мозаичного, и белого с теневыми разводами, подобными скрученным узловатым стеблям, вызывающим изумление.

На этой упомянутой стороне поверхности шесть промежутков из белого мрамора. А на стороне, которая находится слева от входа — а она идет от угла Черного камня к йеменскому — четыре мраморные плиты, две зеленые и две красные, а между ними пять промежутков из белого мрамора, согласно данному описанию.

На правой стороне от входа, а она идет от угла Черного камня к иракскому, находятся три плиты — две красные и одна зеленая, /95/ к которым примыкают три прохода из белого мрамора. Это — сторона, которая тянется к углу, где находится Баб ар-Рахмат (Врата милосердия), а ширина их три пяди, а высота — семь. А правая часть остова этих ворот, если обратиться к ним лицом, из зеленого мрамора, шириною в две трети пяди.

И на стороне, идущей от сирийского угла до угла иракского, — три [плиты] — две красные и одна зеленая. К ним прилегают три промежутка из белого мрамора, подобные описанным выше. Этот мрамор увенчан двумя фризами, один над другим, шириною каждый из них в две пяди, где золотом по ляпис-лазури начертана надпись превосходным почерком. И соединяются два фриза с золотом, наложенным на верхнюю половину стены. На стороне, расположенной справа от входа, — один фриз, а на обоих фризах — несколько стершихся мест. В каждом из четырех углов, в части, близкой к земле, находятся по две обрамляющие угол маленькие плиты зеленого мрамора.

Обрамлены также и каждый из двух серебряных портиков, находящихся в каждом углу, как если бы они были маленькими оконными проемами из зеленого мрамора, соответствующего им размера. В начале каждой из упомянутых сторон расположена плита красного мрамора и такая же — в ее конце. А зеленая плита расположена между ними, согласно порядку, указанному выше, исключая сторону, которая расположена слева от входа. Первая мраморная плита, находящаяся там и примыкающая к углу Черного камня, — плита зеленая, затем — красная, сообразно описанному порядку.

А напротив почитаемого ал-макама находится кафедра проповедника, и она также поставлена на четыре колеса, подобные тем, какие мы описывали. И когда наступает пятница и приближается время молитвы, их прислоняют к той стороне Каабы, которая находится напротив ал-макама и расположена [57] между углом Черного камня и иракским, и на них опирается кафедра.

Затем появляется проповедник; он входит через дверь пророка — да благословит его Аллах и приветствует! — расположенную против ал-макама в галерее, идущей с востока на север. Он облачен в черное одеяние, украшенное золотом, на нем черный тюрбан, украшенный так же, и тайласан из тонкого шарба. Все это — из одежд халифа, которые он посылает проповедникам своей страны. /96/ И одежды влачатся за ним (проповедником), а он медленно выступает со спокойствием и достоинством между двух черных знамен, которые держат два человека из муэззинов. Еще один из этих людей движется перед ним, и в руке его — точеный красный жезл, к верху которого привязана плеть из витой кожи, тонкая, длинная, с кисточкой на ее конце, которой он потрясает в воздухе и производит этим пронзительный звук, слышный внутри и снаружи храма и как бы возвещающий о приходе проповедника. Он не перестает ею потрясать до тех пор, пока не приблизится к кафедре; а этот инструмент называют «фаркаа».

Когда проповедник приближается к кафедре, он поворачивается к Черному камню, целует его и совершает перед ним молитву. Затем он подходит к кафедре, предшествуемый муэззином Земзема, главой благородного храма, также облаченным в черные одежды. И у него (проповедника) на плече меч, который он держит рукою, а не привязывает к перевязи. И лишь когда он поднимается на первую ступень, упомянутый муэззин привязывает ему меч. Затем он ударяет по ступени концом меча, и удар слышат присутствующие, затем ударяет по второй (ступени), затем по третьей, и, дойдя до верхней ступени, он делает четвертый удар.

Стоя, он обращает лицо к Каабе в немой мольбе. Затем, повернувшись направо и налево, он говорит: «Мир вам и милосердие Аллаха и его благословение!» — и люди отвечают на его приветствие.

Затем он садится, и муэззины перед ним на кафедре спешат в один голос призвать к молитве. Когда они заканчивают, [проповедник] встает для проповеди и поучает, и увещевает, и проповедует смирение, и вразумляет. Затем он вновь садится, делая перерыв в проповеди ¹³⁷, и совершает пятый удар мечом. Затем он поднимается для второй проповеди. Он усиливает мольбу за Мухаммада — да благословит его Аллах и приветствует! — и его семью и [призывает Аллаха] быть довольным его (Мухаммада) сподвижниками и называет по именам четырех («праведных») халифов — да будет Аллах доволен ими всеми! Он призывает благословение на двух дядей пророка с отцовской стороны — да благословит их Аллах и приветствует! — Хамзу и ал-Аббаса; и на ал-Хасана и ал-Хусайна и продолжает (молить) об удовлетворении Аллаха всеми ими.

Затем он, как было принято, призывает благословение на [58] матерей верующих, жен пророка — да благословит их Аллах и приветствует! В своей речи он просит его быть довольным Фатимой Прекрасной ¹³⁸ и Хадиджей Великой ¹³⁹. Затем он призывает благословение на дского халифа Абу-л-Аббаса Ахмада ан-Насира, затем на эмира Мекки Муксира /97/ ибн Ису Фулайта ибн Касима ибн Мухаммада ибн Джафара ибн Абу Хашима ал-Хасани, затем на Салах ад-дина Абу Музаффара Иусуфа ибн Аййуба и на его наследника и брата Абу Бакра ибн Аййуба. И когда в молитве упоминается Салах ад-дин, со всех сторон голоса живо возглашают ему «аминь».

«Если однажды Аллах возлюбил своего слугу, он вызывает любовь к нему в людях». И они правы, ибо [Аллах] наделил его (Салах ад-дина) милостивым вниманием к ним, так как он улучшил рассмотрение их дел и освободил их от незаконных налогов.

В это время мы узнали, что письмо Салах ад-дина дошло до эмира Муксира. Наиболее важной его частью были рекомендации относительно паломников — о необходимости доброго к ним отношения и сочувствия, и прекращения притеснений, и внушение этого, обращенное к служителям, подчиненным и должностным лицам, ибо он сказал: «Воистину мы и ты непостоянны в охране благополучия паломников». Да зачтется эта благородная цель и это славное дело, и да удвоится доброта Аллаха по отношению к тому, кто добр к рабам его, и благородная забота его о тех, кто внимателен к ним (паломникам). Аллах, всемогущий он и великий, держит наготове воздаяние делающим добро, ибо он назначает его, нет господина, кроме него!

А во время проповеди два черных знамени были установлены на первой ступеньке кафедры и их держали два человека из муэззинов; а с двух сторон двери кафедры имеются два кольца, в которых закрепляются эти знамена. Когда молитва закончилась, проповедник сошел, имея справа и слева от себя знамена, а перед собою — фаркаа, подобно тому как он входил туда, так как все это было также знаком удаления проповедника и конца молитвы. Затем кафедру возвратили на ее место напротив ал-макама.

После ночи, когда появился молодой месяц джумада I, рано утром, с восходом солнца эмир Мекки, упомянутый Муксир, отправился в благородный храм, окруженный своими предводителями, а впереди его были чтецы, читавшие Коран. Он вошел через дверь пророка — да благословит его Аллах и приветствует! — а черные люди, которых называли копейщиками, окружали его с копьями в руках. А он /98/ со своей достойной осанкой, полной спокойствия и сдержанности, был подобен своему благородному предку — да будет доволен ими Аллах! На нем была белая одежда, опоясанная коротким мечом, и чалма курзийа из мягкой белой шерсти ¹⁴⁰. Дойдя до почитаемого ал-макама, он остановился. Для него был разостлан льняной ковер, [59] и он совершил молитву с двумя коленопреклонениями. Затем он подошел к Черному камню и поцеловал его и начал совершать таваф. А тем временем на купол Земзема поднялся юноша, брат муэззина Земзема; он был первым, призывавшим к молитве; другие подражали и следовали ему, а на нем были самые роскошные из его одежд и чалма.

Когда эмир совершил один круг и опять приблизился к Черному камню, юноша с вершины купола возвысил свой голос в призыве, и начал он так: «Аллах желает нашему господину эмиру доброго утра, постоянного благополучия и полного счастья!» А за этим следовало приветствие, обращенное к месяцу, речью рифмованной, безыскусной, полной мольбы и хвалы. Затем он заключил это тремя или четырьмя стихами хвалы эмиру и его благородному предку и упоминаем опередившей [всех в вере] в пророчество [Хадиджи] — да будет доволен ею Аллах! Затем он замолчал.

А когда эмир продолжил путь от йеменского угла в направлении камня, [юноша] начал другой призыв, подобный первому, и присоединил к нему стихи, отличные от предшествующих стихов, но с тем же самым смыслом, как будто они были взяты из касыд, восхваляющих эмира. То же самое [продолжалось во время всех] семи кругов, пока они не были закончены. А чтецы Корана во время его тавафа шли впереди его, в порядке, приличествовавшем этому случаю.

Торжественность и красота голоса этого взывающего, его малолетство, ибо ему было 11 лет или около того, и красота слов, произносимых им в прозе и стихах, и голоса чтецов Корана, возвысившиеся в чтении книги Аллаха, всемогущего и великого, — все это трогало души и волновало их, и увлажняло глаза, и вызывало слезы, напоминая о людях Дома, которых Аллах освободил от каких-либо прегрешений и сделал совершенно чистыми.

Когда таваф был закончен, эмир совершил два коленопреклонения у мултазама, затем совершил также коленопреклонение за ал-макамом. Затем он удалился, окруженный своей свитой, и не появлялся в храме иначе, как с восходом другого месяца; он всегда (поступает) таким образом.

Древний Дом сооружен из больших грубых бурых камней, /99/ которые уложены один над другим и скреплены надежным образом, таким скреплением, которое не может изменить [течение] дней и не разрушает время. Удивительно, что когда один кусок йеменского угла был разбит, то его скрепили серебряными гвоздями и сделали столь же красивым, как он и был; и гвозди в нем видны.

Одно из чудес древнего Дома — то, что он стоит посреди храма, подобно высокой и прочной [голубиной] башне, — а голубей в храме несметное множество, и они там находятся в такой безопасности, что это вошло в поговорку. Но никогда не случается того, чтобы голубь опустился на высокую крышу [60] Дома и там расположился. Видны голуби, кружащиеся надо всем храмом, — но, приближаясь к Дому, они отклоняются от него вправо или влево, и другие птицы — тоже. Я прочел в «Хрониках Мекки», что здесь помещают лишь птицу, пораженную болезнью, и она или мгновенно умирает, или излечивается ¹⁴¹. Хвала тому, кто сделал ее наследницей почитания и уважения.

А другое чудо Дома — то, что его почитаемая дверь открыта в упомянутые известные дни. Тогда храм переполнен народом, и все входят в него, и не тесен он для них, по могуществу Аллаха, всемогущего и великого. И не остается в нем места, в котором кто-нибудь не молился бы. Люди при выходе из него подходят друг к другу и спрашивают один другого, входил ли он в Дом в этот день, и каждый говорит: «Я входил и совершил молитву в том-то месте». А это место там, где молились все. У Аллаха — вещие знаки и чудесные доказательства, хвала всевышнему Аллаху!

Одно из чудес внимания, которое Аллах благословенный и всевышний [оказал храму], — то, что люди, совершающие обходы, присутствуют там в любое время дня и ночи; там нельзя увидеть никого, кроме них. Хвала тому, который оказал почет храму и возвеличил его и поддерживает его почитание до дня Страшного суда!

А на верху галереи храма — крыша, окружающая ее с четырех сторон; и она вся украшена выступами, широкими и угловатыми. На каждой стороне выступа имеются три угла, образующие как бы другой маленький выступ, причем нижний угол смыкается с углом следующего за ним другого выступа. /100/ В каждом месте их соединения находится круглое отверстие окружностью в пядь, через которое туда проникает воздух. В галерею падают лучи солнца или луны, и отверстия кажутся круглыми лунами. Это же относится ко всем четырем сторонам храма, как будто упомянутые выступы были сооружены из одного куска, а затем в них появились эти зубцы и украшения. И все это имеет изумительный вид и форму.

В середине каждой из четырех упомянутых сторон находится гипсовая глыба, перекрытая выступами, сделанными в виде башни, высота которой около 30 пядей. Каждая из этих глыб соответствует одной из сторон святой Каабы; она возвышается над выступами подобно короне. Минареты также восхитительной формы, и это потому, что до половины их высоты они имеют по четыре угла, [сооружены] из камня прекрасной отделки и удивительной кладки. Они окружены там решеткой из дерева необыкновенной работы. А от решетки поднимается в воздух колонна, подобная запечатанному конусу, вся сложенная из кирпичей, заходящих один за другой, прекрасной работы, привлекающей взоры. А в верхней части этой колонны находится светильник, и он также окружен другой решеткой из дерева точно такой же работы. Все минареты имеют различные формы, [61] ни один из них не подобен другому. Однако они того же упомянутого образца, т. е. первая их половина имеет углы, а вторая, верхняя башня [не имеет] ни одного угла.

А верхняя половина купола Земзема и купола Аббасийа, который называется также ас-Сикайиа, и купола, который с легким отклонением следует за ним и называется иудейским, отделаны дивным деревянным карнизом, в который ремесленник вложил все свое мастерство. Вершина их окружена решеткой, вырезанной из дерева, с прекрасными сквозными узорами. Решетка купола Земзема выходит на крышу, в середине которой возвышается подобие светильника минарета. С этой крыши муэззин Земзема призывает к молитве. От этого светильника отходит гипсовый столбик, на вершине которого установлен сосуд /101/ из железа, служащий светильником во время славного месяца рамадана.

На стороне купола, обращенной к древнему Дому, находятся цепи, к которым привязаны стеклянные лампы, зажигаемые каждую ночь. И то же самое — на правой стороне, обращенной к северу. На каждой из сторон возвышаются три деревянные резные доски, подобные воротам, на маленьких стеклянных столбиках, такой работы, прекраснее которой не видано. Некоторые из них перевиты подобно браслетам, и особенно — на стороне купола Земзема, находящейся напротив Черного камня, где расположены столбики совершеннейшего искусства. Каждый из этих столбиков окружен тремя или четырьмя капителями, а в пространстве, разделяющем их, находятся... Имеющаяся здесь резьба представляет замечательное зрелище. Некоторые из резных изделий перевиты подобно браслетам.

К той стороне (галереи), которая находится против Черного камня, примыкает мраморная скамья, окружающая купол. Люди сидят там, размышляя о благородстве этого места, ибо оно самое достойное из мест ближайшей жизни, сравнимое по благородству с местами загробной жизни. Ибо Черный камень перед тобой, а почитаемые ворота с Домом — напротив тебя, и ал-макам — справа от тебя, и ворота ас-Сафа — слева от тебя, и колодец Земзема позади тебя, и размышляй здесь на здоровье!

Каждая из деревянных резных досок присоединена к железным столбикам, вставленным один в другой, как если бы это были другие доски. Один из углов деревянной резной решетки, окружающей купол Аббасийа, присоединяется к одному из углов решетки иудейского купола, так что они соприкасаются. И если кто-нибудь находится на вершине одного из них, то через эти два упомянутых угла переходит на крышу другого. А внутренность куполов отделана лепным гипсовым карнизом совершенной красоты.

В храме имеются четыре суннитских имама, а пятый — из секты, называемой «аз-зайдийа» ¹⁴², знатные люди этого города принадлежат к этому толку. Они добавляют в призыве на молитву [62] [слова] «перейдем к лучшему из дел!» после того, как муэззин скажет: «Да будет нам благо!» И они — отступники и хулители, но Аллах ведет им счет /102/ и несет возмездие. Они не совершают пятничную молитву со всеми людьми, совершают в полуденной молитве лишь четыре [коленопреклонения]; они совершают молитву на закате после того, как [суннитские] имамы закончат свою.

И первый из суннитских имамов — шафиит — да будет милостлив к нему Аллах! И воистину мы упоминаем его первым потому, что он — представитель дского имама. Он первый, кто начинает молиться и совершает молитву за макамом Ибрахима — да благословит его Аллах и приветствует! — упоминая нашего благородного пророка, исключая молитву на закате, ибо четыре имама совершают ее вместе, объединившись из-за краткости положенного им времени. Муэззин шафиитов начинает призыв к молитве, затем выступают муэззины других имамов.

Случается, что при этой молитве молящиеся допускают ошибки и небрежность, когда слова такбира ¹⁴³ раздаются здесь со всех сторон. Случается, что маликит совершает поклоны по шафиитскому или ханифитскому образцу или что один из них произносит приветствие, не упоминая своего имама. Видишь, что все навострили уши на голос своего имама или голос своего муэззина из опасения совершить ошибку, и тем не менее многие люди их совершают.

Затем следует маликит — да будет милостив к нему Аллах! — и он совершает молитву перед йеменским углом, имеющим михраб из камня, подобный михрабам на дорогах ¹⁴⁴. Затем — ханифит ¹⁴⁵ — да будет милостив к нему Аллах! — и его молитва совершается напротив водостока, под хатимом, сооруженным для него ¹⁴⁶. Он наиболее значительный из имамов из-за окружающей его пышности и превосходящий их [по количеству] свечей и прочих принадлежностей, ибо все персидские династии принадлежат к его толку. Вокруг него толпится множество людей, и его молитва — последняя.

Затем — ханбалит ¹⁴⁷, да будет милостив к нему Аллах! Он совершает молитву в одно время с молитвой маликита, и место его молитвы — напротив [стороны], расположенной между Черным камнем и йеменским углом. Но полуденную и послеполуденную молитву он совершает рядом с ханифитом, в галерее, идущей с запада на север. А ханифит молится в галерее, идущей с запада на юг, перед своим михрабом; (теперь) он не находится в хатиме. А у шафиита напротив ал-макама значительный хатим, особенность которого — две деревянные балки; а между ними находятся перекладины, образующие как бы лестницу; напротив нее — две подобные же балки. И укреплено это дерево на двух подставках из гипса, не возвышающихся над землей. /103/ А к верху перекладины прибито гвоздями поперечное бревно; с него свисают железные крючки, к которым подвешены [63] стеклянные лампы. Иногда к верхней поперечной балке примыкает деревянная решетчатая загородка по всей длине бревна.

А у ханифита между двумя гипсовыми цоколями, соединенными бревном, имеется михраб, где он совершает молитву. А у ханбалита — закрытый хатим рядом с хатимом ханифита; сооружение его связано с Рамиштом, одним из персов, обладавшим богатством и оставившим в храме следы своих великодушных трат — да будет милостив к нему Аллах! ¹⁴⁸.

Напротив ал-хиджра — также закрытый хатим, с безымянным названием «Везир ал-мукаддам» (Везир, стоящий впереди). Все эти места окружают древний Дом, а недалеко от него, на железных подставках, помещенных на верху бревен, вбитых [в землю], горят факелы и наполняют светом весь благородный храм. Свечи ставят перед имамами в их михрабы, и у маликита свечей меньше всех, и его значение среди них наименьшее, ибо этой стране чужд его толк, а большинство принадлежит к толку шафиитов, в том числе улемы и факихи этой страны, кроме Александрии, большая часть жителей которой — маликиты. В ней [живет] факих Ибн Ауф, а он — главный шейх людей знания, один из немногих маликитских имамов.

После каждой закатной молитвы муэззин Земзема поднимается на площадку купола Земзема, где в стороне, обращенной к воротам ас-Сафа, имеется лестница с деревянными ступенями. Он возвышает свой голос в мольбе за дского имама Ахмада ан-Насира ли-дини-ллаха, затем за эмира Муксира, затем — за Салах ад-дина, эмира Сирии, всех провинций Египта и Йемена, обладающего известными достоинствами и благородными качествами.

Когда он доходит в своей проповеди до этого призыва, голоса верующих, совершающих обход, возвышаются в едином «аминь», трогающем чистые сердца, с искренними намерениями. Трепещущий отзвук этих голосов заставляет таять сердца в благоговении перед прекрасной хвалой, которую Аллах даровал этому справедливому султану, и любовью к нему, охватившей /104/ людей. И слуги Аллаха свидетельствуют ему об этом на его земле. Затем его призыв касается эмиров Йемена — владения Салах ад-дина, затем — всех мусульман, паломников и путешественников. И он спускается таким же образом, по своему постоянному обычаю.

А в упомянутом куполе Аббасийа в хранилище находится широкий и просторный сундук, а в нем — Коран одного из четырех халифов, сподвижников пророка — да благословит его Аллах и приветствует! — скопированный рукою Зайда ибн Сабита ¹⁴⁹ — да будет милостив к нему Аллах! — в год восемнадцатый после смерти пророка [650 г.] — да благословит его Аллах и приветствует! В нем недостает многих листов. Он находится между двумя крышками деревянного переплета, обтянутого кожей, с медными застежками; листы его велики и широки. Мы видели его своими глазами и получили от него благословение, [64] поцеловав его и потершись о него щеками. Аллах пожелал извлечь пользу из этого намерения.

И мы узнали от стража купола, распорядившегося показать нам Коран, что жители Мекки, когда их мучит голод или они страдают от дороговизны, вынимают упомянутый Коран, открывают дверь почитаемого Дома и кладут его (Коран) на благословенный порог у благородного макама Ибрахима ал-Халила — да благословит Аллах его и нашего пророка!

И люди собираются с непокрытыми головами, моля, унижаясь, [видя] в этом почитаемом Коране и уважаемом макаме заступников перед Аллахом. И они не уходят со своих мест, пока не снизойдет на них милость Аллаха, всемогущего и великого. Аллах милостив к своим слугам, нет бога, кроме него! А напротив благородного храма многие дома имеют двери, через которые можно проникнуть в него. Ничто не может сравниться с таким благородным соседством, как дом Зубайды ¹⁵⁰ и дом ал-кади, и дом, известный как [дом] ал-Аджала, и другие дома.

Вокруг храма также находятся многочисленные соседние с ним дома, которые примыкают к нему и с крыш которых можно войти на его крыши. Жители их проводят там ночи и охлаждают воду на верху галерей. Непрерывно созерцая древний Дом, они находятся в постоянном восхищении. Аллах осчастливил их, даровав им соседство со своим священным Домом, по своей милости и великодушию.

Я нашел сообщение законоведа и благочестивого аскета Абу Джафара ал-Фанаки ал-Куртуби, что размеры священной мечети в длину и в ширину такие же, как я их приводил ранее. Длина мечети пророка Аллаха [в Медине] — да благословит его Аллах и приветствует! — /105/ 300 локтей, а ширина ее — 200, а число ее колонн — 300, и три минарета; а площадь ее — 24 марджа в магрибинских марджа, а это 50 локтей на столько же. А длина мечети святого Дома (в Иерусалиме) — Аллах возвратил ее исламу! — 780 локтей, а ширина ее — 450 локтей; колонн в ней 414, а ламп — 500, а дверей ее — 50, а площадь ее в упомянутой мере — 140 и две пятых марджа.

Описание дверей благородного храма

Да освятит их Аллах! В храме 19 дверей, многие из которых выходят на многие двери (домов на прилегающих к мечети улицах Мекки) сообразно тому, что будет сказано далее, если этого пожелает Аллах.

Дверь ас-Сафа выходит на пять дверей и прежде называлась дверью Бану Махзум. Дверь ал-Халкиина, которая называется также малой дверью ал-Джийада, выходит на две новые двери. Дверь ал-Аббаса — да будет доволен им Аллах! — которая выходит к трем дверям. Дверь Али — да будет доволен им Аллах! — выходит [также] к трем дверям. Дверь пророка — да [65] благословит его Аллах и приветствует! — выходит к двум дверям. Также — маленькая дверь напротив упомянутой двери Бану Шайба; у нее нет названия. Дверь Бану Шайба, и она выходит на три двери; это — дверь Бану Абд аш-Шамс, через которую входят халифы; у Дома собраний три двери: две двери, прилегающие к нему; а третья — в западном углу этого Дома. И число дверей храма, считая эту отдельную дверь, — двадцать.

Маленькая дверь напротив двери Бану Шайба, подобная калитке ворот, безымянная. Говорят, что она называется дверью рибата, так как через нее входят в рибат суфиев ¹⁵¹.

Маленькая новая дверь, ведущая к дому ал-Аджала; дверь ас-Судда, единственная, дверь Умра, единственная. Дверь Хазура, выходящая на две двери. Дверь Ибрахима — да благословит его Аллах и приветствует! — отдельная; дверь, также восходящая к Хазуру, выходящая на две двери. Большая дверь — ал-Джийада, выходящая на две двери. Также большая дверь Джийада, выходящая на /106/ две двери. Двери, также восходящие к Джийаду, выходящие на две двери. Некоторые называют две из этих четырех дверей ал-Джийадийа [дверьми] торговцев мукой, и мнения об этом различны. Но мы стараемся упоминать здесь их названия как можно ближе к истине. Аллах — тот, к кому обращаются за помощью; нет бога, кроме него!

Двери Ибрахима — да благословит его Аллах и приветствует! — находятся в большой и широкой часовне. В ней находится жилище ал-Микнаса, законоведа, который был имамом маликитов в храме — да будет милостив к нему Аллах! В доме также есть помещение, являющееся хранилищем книг, данных в хабус ¹⁵² маликитам храма; оно примыкает к галерее, идущей с запада на юг, но находится вне ее.

Напротив этой двери, справа от входа в нее возвышается минарет иной формы, чем упомянутые минареты; он покрыт резьбой по гипсу, продолговатой формы, подобной резьбе михрабов. Его окружает карниз удивительной работы. А над дверью заметен из-за своей высоты большой купол, ибо высота его близка к высоте минарета. Вошедшему туда обеспечено [созерцание] чудес искусства из гипса и резьбы по карнизу, которые невозможно описать. И снаружи ее также резьба по гипсу, напоминающая круглые части колонн из сплетающихся кругов. А светильник упомянутого минарета покоится на гипсовых подставках, между которыми — открытое пространство.

А за дверью Ибрахима находится колодец, который носит его имя, да будет над ним мир! [Перечисление] дверей поистине начинают с ас-Сафа, ибо она — самая большая, и это через нее выходят, [совершая] сай.

И каждый, прибывший в Мекку — да возвысит ее Аллах! — входит в нее, совершая умра. Ему полагается войти через дверь Бану Шайба, затем совершить семь обходов [Каабы] и выйти через дверь ас-Сафа. И он совершает свой путь между двух [66] колонн, которые повелел возвести ал-Махди — да будет милостив к нему Аллах! — указывая на путь, которым следовал пророк — да благословит его Аллах и приветствует! — к ас-Сафа, подобно тому, как об этом говорилось ранее. А между йеменским углом и ими двумя — 46 шагов, а от них до двери ас-Сафа — 30 шагов, и от двери ас-Сафа до ас-Сафа — 76 шагов; а у ас-Сафа — 14 ступеней, и она имеет три высокие арки; верхняя ступень ее широка, подобно скамье. /107/ И она окружена домами, и ширина ее — 17 шагов. А между ас-Сафа и зеленым столбом, о котором будет речь далее... (фраза непонятна).

А этот столб — зеленая колонна, а зеленый цвет его — от краски. Он расположен в углу минарета, который находится у восточного угла храма на краю русла (потока, шедшего) к ал-Марва и слева от того, кто совершает сай. Оттуда он пускается в бег до двух зеленых межевых знаков, которые являются также двумя зелеными столбами, подобными описанным; один из них — напротив двери Али в стене храма, налево от выходящего из двери, а другой столб находится напротив него у стены дома, примыкающего к дому эмира Муксира.

И на каждом из них двоих — перекладина, положенная на вершину столба, подобно короне. Я нашел на ней надпись, начертанную золотыми буквами: «Ас-Сафа и ал-Марва — из примет Аллаха» (Коран 2, 158). А после этого: «Приказал поставить этот столб служитель Аллаха и его халиф Абу Мухаммад ал-Мустади би-амри-ллах, эмир верующих ¹⁵³. Да прославит Аллах его победу!.. В 573 г.» [1177-8 г.]

А между ас-Сафа и первым межевым столбом — 93 шага, а от этого межевого столба до двух других — 75 шагов, и это — протяженность пробега туда и обратно, от одного столба до двух столбов, затем от двух столбов до него. А от двух столбов до ал-Марва — 325 шагов, а общее число шагов совершающего сай от ас-Сафа до ал-Марва — 493 шага. А ступеней в ал-Марва пять, и это — при одной большой аркаде, и ширина ее [такая же, как и] ширина ас-Сафа, 17 [шагов].

Между ас-Сафа и ал-Марва находилось русло [потока]; теперь это рынок, полный всяких фруктов, зерна и других съестных припасов, и совершающие сай едва могут избежать сильной давки. А лавки торговцев расположены справа и слева, и в городе нет другого упорядоченного рынка, кроме него, исключая торговцев шелком и благовониями, которые располагаются у двери Бану Шайба, ниже упомянутого рынка, но вблизи его, почти примыкая к нему.

А над благородным храмом возвышается гора /108/ Абу Кубайс, и она с восточной стороны обращена к углу Черного камня. На вершине ее находится благословенный рибат; в нем — мечеть, а на ней — площадка, возвышающаяся над городом прекрасным образом. Оттуда видна вся красота его и красота святилища во всей его протяженности, и великолепие святой Каабы, возвышающейся в его середине. [67]

И я читал в «Хрониках Мекки» Абу-л-Валида ал-Азраки, что это первая гора, сотворенная Аллахом всемогущим и великим. А Черный камень помещен там во время потопа, и курейшиты называют его верным, ибо он был там возвращен Ибрахиму — да благословит его Аллах и приветствует! Там же находится гробница Адама, благословение Аллаха на него ¹⁵⁴.

Это — один из двух столпов Мекки; второй столп — гора, которая примыкает с западной стороны к Куайкиану. Мы поднялись на упомянутую гору Абу Кубайс и совершили молитву в благословенной мечети. Это там находится место, где стоял пророк — да благословит его Аллах и приветствует! — когда луна раскололась для него по воле Аллаха всемогущего и великого ¹⁵⁵.

И восхваляю я перед тобой достоинство и благословенность этого места. А достоинство — дело рук Аллаха, он дает его тому, кому хочет, даже тем из его творений, которые являются неподвижными камнями. Нет бога, кроме него!

А на вершине горы находятся остатки сооружения из гипса, возведенного по замыслу эмира города, упомянутого Исы Абу Муксира. Эмир иракских паломников разрушил его во время вызванной им распри, и [Иса] оставил его разрушенным.

Я нашел надпись, начертанную на столбе за воротами ас-Сафа, напротив одного из тех двух столбов, что возведены внутри храма для обозначения пути пророка — да благословит его Аллах и приветствует! — в ас-Сафа, как об этом было сказано ранее: «Приказал Абдаллах Мухаммад ал-Махди, эмир верующих — да будет милостив к нему Аллах всевышний! — расширить священную мечеть со стороны ворот ас-Сафа, чтобы Кааба оказалась посреди мечети, в 167 году» [783-4 г.].

Эта надпись показывает, что священная Кааба расположена посередине мечети, а поскольку предполагалось, что она сдвинута в сторону ворот ас-Сафа, то мы подвергли ее благословенные стороны измерению и нашли, что действительность соответствует содержащемуся в надписи на столбе.

А под этой надписью внизу колонны написано также: /109/ «Приказал Абдаллах Мухаммад ал-Махди, эмир верующих — да будет милостив к нему Аллах! — расширить средние ворота, которые расположены между этих двух колонн и через которые шел путь пророка — да благословит его Аллах и приветствует! — к ас-Сафа». А на верху столба, который следует за ним, также написано: «Приказал Абдаллах Мухаммад ал-Махди, эмир верующих — да будет милостив к нему Аллах! — отвести поток в русло, по которому он шел во времена предка его Ибрахима — да благословит его Аллах и приветствует! — и расширить его за счет пространства, окружающего священную мечеть, для паломников Дома Аллаха и совершающих умра». И под ней написано то же, что и под первой, и говорится о расширении средних ворот.

Название описываемого места связано с именем Ибрахима [68] — да благословит его Аллах и приветствует! Русло потока проходило у упомянутых ворот ас-Сафа. Но (когда) поток изменил свое течение, он вышел между ас-Сафа и ал-Марва, проникнув таким образом в храм. И в моменты, когда он увеличивался из-за дождей, таваф вокруг Каабы совершался вплавь. И приказал тогда ал-Махди — да будет милостив к нему Аллах! — поднять уровень почвы в верхней части города, называемой «вершина плотины».

Когда поток достигал этого места, плотина возвращала его в прежнее русло, и он продолжал идти мимо ворот Ибрахима к низине и выходил из города, а поток доходил сюда лишь тогда, когда шли длительные и сильные дожди. И это — та долина, которую [пророк] — да благословит его Аллах и приветствует! — описал теми словами, которые Аллах благословенный и всевышний передал нашему господину (Ибрахиму): «Господи, я поселил из моего потомства в долине, не имеющей злаков» (Коран 14, 37). Слава тому, кто сделал длительными свои разительные знамения!

Описание Мекки, да возвысит Аллах всевышний ее и ее драгоценные памятники и благородные хроники!

И это — город, который Аллах всемогущий и великий окружил горами, — в глубине священной долины, обширной, вытянутой; он дает приют стольким созданиям, счесть которые может только Аллах всемогущий и великий. В нем — трое ворот; первые из них — ворота верхние [ал-Маала]; через них выходят на благословенное кладбище, а оно расположено в месте, называемом ал-Хаджун. А слева от входящего туда находится гора, в верхней части ее проходит ущелье, отмеченное подобием башни; через него выходят на путь /110/ умра. Это ущелье называется Када, и именно его имел в виду Хассан в своих стихах:

Вздымается пыль [лошадями],
место их встречи — Када ¹⁵⁶.

А в день покорения [Мекки] пророк — да благословит его Аллах и приветствует! — приказал [мусульманам] войти [в нее] по ущелью, названному Хассаном. И они вошли через это ущелье. А это место, называемое ал-Хаджун, — то, о котором ал-Харис ибн Мудад ад-Джурхуми сказал в своих стихах: «Кажется, что между ал-Хаджуном и ас-Сафа нет более человеческого существа и нет более в Мекке человека, чтобы забить гвоздь. Да, мы являемся ее жителями, но причуды ночей и превратности судьбы принесли нам уничтожение» ¹⁵⁷.

А на упомянутом кладбище погребены некоторые сподвижники пророка, и последователи, и праведные благочестивые люди. Но их благословенные памятники исчезли, и их имена забыты [69] жителями Мекки. Здесь находится место, где ал-Хаджжадж ибн Йусуф ¹⁵⁸ — да вознаградит его Аллах! — распял тело Абдаллаха ибн аз-Зубайра ¹⁵⁹, да будет доволен им Аллах! На этом месте и сейчас видны остатки памятника, ибо здесь было высокое сооружение, но оно было разрушено жителями ат-Таифа из страха перед повторением проклятия, навлеченного [Ибн аз-Зубайром] на их соотечественника, упомянутого ал-Хаджжаджа.

А направо от тебя, если ты обернешься лицом к кладбищу, расположена мечеть в долине, между двумя горами. Говорят, что это та мечеть, где джинны поклялись в верности пророку — да благословит его Аллах и приветствует, возвысит и почтит!

И это через упомянутые ворота проходит путь на ат-Таиф и Ирак и подъем на Арафат — да сделает Аллах там возможным для нас (молитвенное) стояние! И упомянутые ворота обращены в пространство между востоком и севером, но более наклонены к востоку.

Затем идут нижние ворота — Баб ал-Масфал, и они обращены, к югу; через них идет путь на Йемен. И это через них вошел Халид ибн ал-Валид ¹⁶⁰ — да будет доволен им Аллах — в день покорения. Затем идут ворота аз-Захир, также называемые воротами ал-Умра, обращенные к западу. Это через них идет путь к городу пророка /111/ — да благословит его Аллах и приветствует! — и пути из Сирии и Джидды. Это через них отправляются в ат-Таним, самую близкую из остановок совершающих умра. Чтобы попасть туда, выходят из храма через ворота ал-Умра, и они поэтому получили такое название. А ат-Таним расположен в одном фарсахе от города, и этот путь красив и длинен, с колодцами приятной воды, которую называют «аш-шубайка».

Когда выходят из города, примерно на расстоянии мили встречают молельню, около которой вдоль дороги помещен камень, подобный скамье; на него водружен другой камень. На нем высечена едва заметная надпись; она гласит, что это то место, где сидел пророк — да благословит его Аллах и приветствует! — отдыхая по возвращении своем из умра. Люди ищут благословения, целуя камень, и касаются его щеками. Это делается с умыслом: они опираются на него для того, чтобы их тела получили благословение от прикосновения к нему.

За этим местом, на расстоянии полета стрелы, на краю дороги с левой стороны от направляющегося в умра встречаются две могилы, над которыми возвышаются две большие груды камней. Говорят, что это — могила Абу Лахаба ¹⁶¹ и его жены — да проклянет их Аллах! С древности до настоящего времени люди постоянно соблюдают обычай побивать их могилы камнями, так что образовались большие две груды. Если будешь идти от них, то на расстоянии мили встретишь аз-Захир, расположенный по обеим сторонам дороги и состоящий из домов и садов; все они — собственность одного мекканца, который [70] соорудил здесь место очищения и утоления жажды для совершающих умра. На краю дороги поставлены длинные подмостки, где выстроены кувшины с водой и тазы, наполненные для омовения, а также маленькие горшки. В этом месте находится колодец питьевой воды, которой наполняют упомянутые сосуды.

Делающие умра находят здесь большие удобства для совершения очищения, омовения и утоления жажды. Хозяин всего этого преуспевает благодаря плате и вознаграждению, и многие /112/ люди за плату помогают ему в этом деле; говорят, что он извлекает из этого большую выгоду.

А с двух сторон дороги в этом месте находятся четыре горы, две здесь и две там. На них водружены каменные знаки. Нам сказали, что это — те благословенные горы, на которых Ибрахим — да будет над ним мир! — возложил [отдельные] части птиц и воззвал за них, как рассказывают, к Аллаху, всемогущему и великому, прося его, всемогущего и всевышнего, показать ему, как он оживляет мертвых (Коран 2, 260).

А вокруг четырех этих гор находятся другие горы, и, по мнению некоторых, семь из них и есть те, где Ибрахим поместил своих птиц, и Аллах лучше знает!

И если ты пройдешь упомянутый аз-Захир, ты придешь в долину, называемую Зу-Тава, о которой передают, что пророк — да благословит его Аллах и приветствует! — останавливался в ней во время своего входа в Мекку и что Ибн Омар — да будет доволен им Аллах! — совершил здесь тогда омовение.

Кругом расположены колодцы, называемые «аш-шубайка», и имеется мечеть, о которой говорят, что это мечеть Ибрахима — да будет над ним мир! Видно также благословение этой дороги — собрание чудесных знаков и окружающие ее священные памятники.

Если ты пройдешь по долине до ущелья, то выйдешь к знакам, которые поставлены для отделения священной территории от оскверненной, ибо та, что находится за ними в направлении Мекки, — запретна, а та, что позади их, — осквернена. Знаки подобны выстроенным в ряд башням, большим и маленьким, — один против другого, и все — рядом; они начинаются на вершине горы, которая расположена справа от пути, если стоять в направлении умра, и пересекают путь, доходя до вершины левой горы, где находится остановка совершающих умра.

Здесь имеются молельни, сооруженные из камня, где [паломники] совершают молитву и надевают ихрам. А молельня Айши ¹⁶² — да будет доволен ею Аллах! — находится за этими знаками на расстоянии двух полетов стрелы. И это туда маликиты отправляются для облачения в ихрам. А что касается /113/ шафиитов, то они надевают ихрам в молельнях, расположенных вокруг названных знаков. Перед мечетью Айши — да будет доволен ею Аллах! — находится другая мечеть, которая носит имя Али ибн Аби Талиба — да будет доволен им Аллах! [71]

Другая удивительная вещь открывается нам у упомянутых ворот Бану Шайба. Большие и длинные каменные ступени, подобные скамьям, располагаются перед тремя воротами, получившими название Бану Шайба. Нам сказали, что это — идолы, которым курейшиты поклонялись во времена язычества; из них самый большой — Хубал. Они опрокинуты лицами [в землю], и простолюдины топчут их ногами и попирают их своими сандалиями. Нет у них никакой силы, как и у их поклонников. Слава Аллаху, единственному в своем роде! Нет бога, кроме него!

А истина же, касающаяся этих камней, заключается в том, что пророк — да благословит его Аллах и приветствует! — приказал в день покорения Мекки разбить и сжечь идолов; а то, что нам было передано, не является правдой. И воистину камни, которые находятся у этих ворот, были принесены сюда, а люди приняли их за идолов благодаря их сходству по величине.

Среди прославленных гор Мекки после Абу Кубайса можно назвать гору Хира, которая находится на востоке на расстоянии около фарсаха ¹⁶³, возвышаясь над Меккой. Ее вершина уходит высоко в небо, и она — гора благословенная, куда много раз приходил пророк — да благословит его Аллах и приветствует! — и предавался там своим благочестивым занятиям. И она содрогалась под ним, а пророк — да благословит его Аллах и приветствует! — говорил ей: «Будь спокойна, Хира; на тебе лишь пророк и правдивейший человек и мученик». А с ним были Абу Бакр и Омар — да будет доволен ими Аллах!

А другие передают, что он сказал: «Будь неподвижна, на тебе лишь пророк, правдивейший и два мученика». А с ними был Осман ¹⁶⁴ — да будет доволен им Аллах! И первый стих Корана, который был открыт пророку, был ниспослан ему на этой горе. А она простирается с запада на север, и за ее северным краем находится кладбище ал-Хаджун, о котором говорилось ранее.

Воистину в Мекке стена идет лишь со стороны ал-Маала, где находится вход в город, и со стороны ал-Масфал, где также находится вход. А со стороны ворот /114/ ал-Умра и с других сторон находятся горы, и там не требуется стены. Стена (Мекки) в настоящее время разрушена. Остались лишь следы ее; а ее ворота еще стоят.

Описание некоторых из прославленных достопримечательностей и священных сооружений [Мекки]

Вся Мекка — да возвысит ее Аллах! — является одним благородным памятником. Для ее славы ей достаточно того, что Аллах избрал ее местом для своего величественного Дома и что прежде в ней совершилось призвание Ибрахима ал-Халила. И она — священная земля Аллаха и его надежное убежище, и ей достаточно быть родиной пророка — да благословит его Аллах [72] и приветствует! — которого Аллах наделил доблестью и благородством и которого он послал со знамениями и мудрым словом. Она — первое место, куда были ниспосланы внушение и откровение, первое место, куда прибыл [дух] верного Джабраила.

Она была твердыней пророков Аллаха и его самых благородных Посланников. Она также была родиной многих сподвижников Мухаммада — курейшитов, мухаджиров, для которых Аллах зажег огни веры — звезды для нуждающихся в руководстве.

Из памятников, которые мы видели воочию, — место божественного откровения, находящееся в доме Хадиджи, матери верующих, — да будет доволен ею Аллах! — где пророк — да благословит его Аллах и приветствует! — женился на ней. В том же самом доме находится маленькое помещение, где родилась Фатима Цветущая — да будет доволен ею Аллах!

Это там родились два юных святых жителя рая — ал-Хасан и ал-Хусайн — да будет доволен ими Аллах! Эти упомянутые святые места заперты и защищены достойными их сооружениями. К этим благородным памятникам относится также место, где родился пророк — да благословит его Аллах и приветствует! — и здесь находится чистая земля, и это — первая земля, которой коснулось его непорочное тело. Над ним воздвигнута молельня, здание, великолепнее которого не видано. Большая часть ее отделана золотом. А священное место, куда его — да благословит его Аллах и приветствует! — положили в час его рождения, счастливого и благословенного, которым Аллах оказал милость всей общине, окружено серебряным кругом. В нем заключена земля, которую Аллах почтил, положив на нее чистейшее из тел, место рождения лучшего из людей. Да благословит Аллах пророка и семью его и его благородных сподвижников и да приветствует! Так как это благословенное место открыто, то люди входят туда толпами, чтобы получить благословение во время месяца раби I, в день /115/ его понедельника, ибо это месяц рождения пророка, а в названный день он родился ¹⁶⁵. Все упомянутые священные места открыты, и в этот день в Мекке всегда праздник.

К благородным памятникам относится также дом ал-Хайзуран. Это дом, где пророк — да благословит его Аллах и приветствует! — тайно поклонялся Аллаху с несколькими своими благородными сподвижниками, ревностными в мусульманской вере, пока Аллах не распространил ее за его пределы рукою Омара ибн ал-Хаттаба, хорошо различавшего добро и зло — да будет доволен им Аллах! И этой заслуги достаточно для этого места. К ним относился еще дом Абу Бакра ас-Сиддика — да будет доволен им Аллах! — но теперь следы его исчезли. А напротив него (этого места) — стена, а в ней находится благословенный камень, которого люди касаются, чтобы получить благословение. Говорят, что он приветствовал пророка, когда тот проходил [73] около него. Рассказывают, что однажды [пророк] — да благословит его Аллах и приветствует! — подошел к дому Абу Бакра — да будет доволен им Аллах! — и позвал его, но того не было. Тогда Аллах всемогущий и великий заставил говорить этот камень, и он сказал: «О посланник Аллаха! Здесь никого нет!» И это был один из его чудесных знаков.

Другое памятное место — дом с куполом между Сафой и Марвой, носящий имя Омара ибн ал-Хаттаба — да будет доволен им Аллах! — в середине которого находится колодец. Говорят, что Омар сидел в доме, отправляя правосудие. Но истина заключается в том, что дом принадлежал его внуку Омару ибн Абд ал-Азизу — да будет доволен им Аллах! — а его дом был напротив, и в этом-то доме он сидел, отправляя правосудие в то время, когда был правителем Мекки. Так рассказывал нам один из наших шейхов, заслуживающих доверия. И говорят, что прежде здесь был колодец, а теперь его здесь нет; мы входили сюда и нашли совсем ровную поверхность. И этот дом — великолепной работы.

Рядом с домом, который мы посетили, расположен дом Джа-фара ибн Аби Талиба — того, у которого два крыла ¹⁶⁶. В квартале ал-Масфал, то есть на окраине города, находится мечеть, носящая имя Абу Бакра ас-Сиддика. Она окружена прекрасным садом, где растут пальмы, гранаты и дерево ююба. И мы видели здесь дерево хенны.

/116/ А перед мечетью находится небольшой дом с михрабом; говорят, что он служил убежищем Абу Бакру — да будет доволен им Аллах! — когда его преследовали многобожники. Около дома упомянутой Хадиджи — да будет доволен ею Аллах! — на улице, где расположен этот почитаемый дом, находится каменная скамья со спинкой. Люди приходят сюда и совершают здесь молитву и касаются ее углов, ибо на этом самом месте восседал пророк, да благословит его Аллах и приветствует!

А из гор, где сохранились благородные следы и славные памятники, назовем еще гору Абу Саур, в направлении к Йемену, на расстоянии не менее одного фарсаха от Мекки. А в ней имеется пещера, где скрывался пророк со своим другом правдивейшим — да будет доволен им Аллах! — как об этом говорит всевышний Аллах в своей славной книге (Коран 9, 40). И я прочел в книге «Хроника Мекки» Абу-л-Валида ал-Азраки, что гора обратилась к пророку — да благословит его Аллах и приветствует! — и сказала: «Приди ко мне, о Мухаммад! Ко мне, о Мухаммад! Я уже давала приют пророку, бывшему прежде тебя». И Аллах всемогущий и великий содействовал своему пророку через особые явные знаки, а именно: пророк — да благословит его Аллах и приветствует! — со своим другом проник через расселину шириною в две трети пяди и высотою в один локоть. И когда они нашли здесь себе место, Аллах приказал пауку поселиться там, а голубю — свить себе там гнездо и вывести птенцов. [74] А многобожники прибыли сюда по указанию одного следопыта, который умел отыскивать бежавших. И он остановился с ними перед пещерой и сказал: «Здесь след прерывается. Ваш человек или поднялся отсюда в небо, или провалился сквозь землю». И они увидели паука, ткущего свою паутину у входа в пещеру, и голубя, сидевшего на яйцах, и сказали: «Сюда никто не входил», и ушли оттуда. Тогда правдивейший — да будет доволен им Аллах! — сказал: «О пророк Аллаха! А если бы они проникли к нам через отверстие пещеры, что мы стали бы делать?» И сказал пророк Аллаха — да благословит его Аллах и приветствует! — «Если бы они проникли к нам отсюда, то мы вышли бы оттуда». И он указал своею благословенной рукой на другую сторону пещеры, где не было никакой расселины, но, по воле Аллаха, всемогущего и великого, мгновенно открылся другой проход. Ибо он — хвала ему! — может сделать все, что хочет.

Множество людей /117/ посещают эту благословенную пещеру. Они избегают входить туда через проход, который сотворил Аллах всемогущий и великий, и стремятся войти через расселину, через которую входил пророк — да благословит его Аллах и приветствует! — чтобы получить при этом благословение. Тот, кто стремился к этому, простирается по земле и прислоняется к расселине своей щекой, просовывает в нее руки и голову, а затем силится протянуть остальное свое тело. Некоторым удается это сделать из-за худобы их тела, но у других тело застревает посреди отверстия расселины, и она впивается в него своими краями. Человек хочет войти или выйти, но не может; он сжат и терпит боль и неудобство до тех пор, пока его не освободят, с большой силой таща сзади. И здравомыслящий человек поэтому воздерживается [от этого дела], но тогда возникает другой повод для посрамления и насмешки. Это потому, что чернь считает, что если для кого-либо отверстие узко, он застревает и не может проникнуть в пещеру, то он не в своем уме.

Это мнение передавалось у них из уст в уста и сделалось безусловной истиной, в которой никто не сомневается. И тот, кто застрял в расселине и не может сдвинуться, получает эту смешную и позорную репутацию в добавление к страданиям своего тела в этом узком проходе, где он близок к гибели от боли, удушья и мучения. Разве люди не произносят как поговорку: «На гору Саур может подняться только саур ¹⁶⁷»? А вблизи от этой пещеры, под горой возвышается отделившийся от скалы утес, как рука, поднятая на половину кама. И он простирается к вершине горы, подобный кисти руки, образуя род купола, широко раскинувшегося по воле Аллаха всемогущего и великого; под ним могут укрыться в тени около двадцати человек. Его называют «купол Джабраила» — да благословит его Аллах и приветствует!

Обстоятельство, которое необходимо здесь подтвердить и [75] рассказать о благословении, виденном своими глазами, и о милости, свидетелем которой я был, заключается в том, что в пятницу 19 джумада I, 9 сентября [1183 г.] Аллах поднял над морем облако, что было вещим знаком. И оно излилось «обильным источником», как сказал пророк Аллаха — да благословит его Аллах и приветствует! Это происходило в конце послеполуденной молитвы, /118/ к вечеру этого дня. Начался сильный дождь. Люди поспешили к ал-хиджру и встали под благословенным водостоком. Сняв свои одежды, они подставляли воде, текущей по желобу, свои головы, руки и уста; при этом они теснили друг друга и производили большой шум. Каждый желал, чтобы его тело получило свою долю милости Аллаха. Возносились молитвы. Люди смиренно проливали слезы, и были слышны лишь громкие мольбы, рыдания и плач. А женщины стояли поодаль от ал-хиджра и смотрели с полными слез глазами и смиренными сердцами на это сборище, сожалея о том, что не участвуют в нем.

А некоторые паломники, жаждущие [божественного] вознаграждения, сочувствующие, смачивали свои одежды этой благословенной водой и, выходя к остальным, отжимали их в руки некоторых из них, и те таким образом получали воду для питья и для растирания своих лиц и тел. Это благословенное облако оставалось на небе почти до наступления вечера. И люди стояли плотной толпой, чтобы получить воду из водостока на свои руки, лица и уста. Иногда они протягивали сосуды, чтобы наполнить их. Это был прекрасный вечер, в течение которого люди хорошо почувствовали степень милосердия Аллаха по его щедрости и великодушию и благодаря благословенным обстоятельствам, связанным с ними. К ним относилось, например, то, что это был вечер пятницы. И милость дня [сочеталась] с этой милостью. Ибо люди надеялись, что Аллах в этот день услышит молитвы, потому что он дал в нем истинное знамение.

И едва открылись небесные врата, чтобы излить дождь, как люди встали под водостоком, а это было одно из мест, где [Аллах] внимал мольбе. Милость Аллаха очистила их тела, спускаясь с неба на крышу его древнего Дома, который является тенью оживляющего [небесного] Дома. С них было достаточно этого благоприятного совпадения, этой прекрасной связи. Аллах поместил и нас среди тех, которые были очищены там от грязи их грехов и которым всевышний Аллах уделил особую часть своей милости. А милость его — слава ему! — велика; она простирается на всех его грешных слуг, ибо он — прощающий, милосердный.

И рассказывают, что имам Абу Хамид ал-Газали ¹⁶⁸ обращался с мольбами к Аллаху всемогущему и великому, когда он был в его благородном святилищем излагая /119/ Аллаху всемогущему и великому свои желания. Одни из них были исполнены; а в других было отказано. И среди неисполненных — ниспослание дождя во время его пребывания в Мекке. Он стремился [76] совершить омовение под водостоком и обратился к Аллаху всемогущему и великому перед его благородным Домом в час, когда его небесные врата будут открыты. В этом ему было отказано, но все остальное, что он просил в своей молитве, было ему даровано.

Хвала Аллаху и благодарность за дарованное нам! И, может быть, одному из благочестивых слуг, прибывших в его благородный Дом, Аллах особо дарует эту чудесную милость, которую мы, грешники, получили при его вмешательстве. Ибо Аллах позволил нам извлечь выгоду из молитвы наиболее благочестивых из его слуг и не поставил нас среди тех, чья молитва бесплодна, ибо он — великий благодетель!

Упоминание о благодеяниях и благословениях, которые Аллах всевышний особо уделил Мекке

Этот благословенный город и его народ ранее были свидетелями призвания Ибрахима ал-Халила; а именно Аллах всемогущий и великий сказал, обращаясь к своему другу — да благословят его Аллах и приветствует! — «И сделай сердца людей склоняющимися к ним, и одели их плодами — может быть, они будут благодарны!» (Коран 14, 37). И сказал всемогущий и великий: "Разве Мы не утвердили за ними харама безопасного; собираются к нему плоды от всего" (Коран 28, 57).

И доказательства этого в ней очевидны и не прервутся до дня Воскресения. А именно: сердца людей стремятся к ней из отдаленных земель и далеких стран. И путь, ведущий в нее, есть место встречи приходящих и уходящих, из тех, кто выполнил благочестивый долг. Сюда доставляют продукты изо всех земель; и это — страны, наиболее богатые фруктами, предметами роскоши и удобства и прочими товарами.

А что касается торговли, то она производится там лишь во время совершения хаджа. В [Мекке] объединяются жители Востока и Запада. В ней продаются только в один день, не говоря уж о следующем, драгоценности — жемчуг, яхонт и другие камни, а также благовония всех видов: мускус, камфара, амбра, алоэ, индийские снадобья и другие товары Индии, Абиссинии, иракские и йеменские, и товары хорасанские и магрибинские, которых невозможно ни назвать, ни сосчитать. И если разделить их по всем странам света, их будет достаточно для создания /120/ [в них] бойких рынков.

Здесь все извлекают выгоду из торговли, и все это — в восемь дней после празднества, не считая того, что впоследствии прибывает из Йемена и других мест. И нет на земле товара или драгоценности, которые не имелись бы в [Мекке] в это время. Это, без сомнения, благословение, один из знаков, которыми Аллах ее особо отметил.

Что касается средств существования, фруктов и прочей благодати, [77] то мы, пока не прибыли в эту благословенную землю, считали, что Андалусия отличается именно этим благополучием, превосходящим все остальные ее блага. Но мы нашли ее изобильной, полной таких фруктов, как инжир, виноград, гранаты, айва, персики, лимоны, орехи, плоды пальмы даум, арбузы, кабачки, огурцы, а также всевозможных овощей — баклажанов, тыквы, репы, моркови, капусты и других — и еще, кроме того, пахучих растений и душистых цветов. И большая часть этих овощей, таких, как баклажаны, кабачки и арбузы, не исчезает почти круглый год. И это — лишь немногое из удивительных вещей, которые мы наблюдали там своими глазами; перечисление и описание всех их было бы слишком длинным. Каждый из этих видов по вкусу превосходит тот же сорт, происходящий из других стран, и это вызывает большое удивление.

А самые превосходные фрукты, которые мы там пробовали, — арбуз и айва. Все фрукты здесь превосходны, но арбуз особенно вкусен, ибо его запах — самый отменный и восхитительный. Если кто-нибудь направляется к тебе с арбузом, его благоухание достигает тебя еще ранее. И тебе почти не хочется его есть, чтобы насладиться его чудным ароматом. Но когда попробуешь его, тебе покажется, что эго — расплавленный сахар или свежий пчелиный мед. И, может быть, перелистывающий эти страницы подумает, что в этом описании есть некоторое преувеличение. Ничего подобного, клянусь Аллахом! Действительность превосходит то, что я описал, и то, что я говорил.

Здесь имеется мед «асал», более вкусный, чем «ал-мази», который вошел в поговорку и называется у них «ал-масуди». Различные сорта молока здесь чрезвычайно приятны, и все /121/ масло, которое из него изготовляется, почти не отличается от меда, настолько оно сладко и приятно.

А жители Йемена, называемые «сару», привозят сюда черный и красный изюм, чрезвычайно вкусный, а также много миндаля. Здесь же много и сахарного тростника, ввозят его оттуда же, откуда доставляются перечисленные нами овощи. Много здесь и привозного сахара и прочих благословенных и благодатных продуктов, хвала Аллаху!

А что касается сладостей, то здесь изготовляют многие удивительные виды с медом или сахарные леденцы различных форм, из сахара они делают подобия всех фруктов, свежих и сушеных. В течение трех месяцев — раджаба, шабана и рамадана ряды лавок выстраиваются между ас-Сафой и ал-Марвой, и никто не созерцал зрелища более внушительного ни в Египте, ни где-либо еще. Этим сладостям придается вид человеческих фигурок или фруктов. Их выставляют на прилавках, как левеет; их складывают одни с другими в разноцветные груды, и они блистают красотой, подобно цветам, приковывая взоры и уменьшая количество динаров и дирхемов в кошельках.

А что касается мяса баранов, которое там имеется, то это — чудо из чудес. Все, кто путешествовал по земле и побывал в [78] других странах, утверждают, что это лучшее мясо, какое только можно вкушать на этом свете. Это происходит ни от чего другого — и Аллах лучше знает! — как от благословения, лежащего на их пастбищах. Оно чрезвычайно жирно, и если баранье мясо в иных местах достигает такой же жирности, то уста отвергают его, как сальное, оно вызывает отвращение и его избегают.

Здесь же наоборот, чем жирнее мясо, тем охотнее берут его люди, тем более оно им нравится. Ты находишь его приятным, свежим, оно тает во рту еще до пережевывания его зубами, и благодаря его легкости желудок быстро его переваривает. Я вижу в этом одну из чрезвычайных милостей, проистекающих от благословения, лежащего на этом хранимом городе, которое, вне сомнения, обеспечивает ему процветание.

И то, что сказано об этом, слишком кратко в сравнении с тем, что об этом известно. Аллах дает пропитание каждому, имеющему желание достичь его священного города, тому, кто стремится посетить эти прекрасные места и исполнить благородные обряды, /122/ благодаря его могуществу и силе. И эти фрукты привозят сюда из ат-Таифа, а он находится в трех днях пути, легкого и спокойного, и из селений, окружающих его. Самое ближайшее из этих мест — Удум, в одном дне пути от Мекки или немногим более; он зависит от ат-Таифа и включает многочисленные селения. Их привозят также из Батн Марра, расположенного в дне или менее пути, и из Нахлы, находящейся на том же расстоянии, и из долин, близких к Мекке, таких, как Айн-Сулайман и прочие. Аллах привел сюда магрибинцев — опытных земледельцев и садовников, которые создали здесь поля и сады, в чем одна из причин процветания этой страны — как следствия милости Аллаха всемогущего и великого и щедрой его заботы о его благородном святилище и хранимом городе.

Одни из наиболее вкусных фруктов, которые мы отведали и получили большое удовольствие, особенно потому, что до этого мы их не знали, — свежие финики, которые здесь употребляются вместо зеленого инжира и которые едят, сорвав их с дерева. Они чрезвычайно приятны и сладки и не вызывают пресыщения. Их известность здесь очень велика, люди приходят их собирать, как будто идут в поместье или подобно тому, как жители Магриба отправляются в свои селения во время созревания инжира и винограда. Затем, когда финики достигнут полной зрелости, их раскладывают на земле, чтобы они немного подсохли; затем их складывают одни на другие в корзины и сосуды и уносят.

Доброта Аллаха и его большая милость по отношению к нам проявились также в том, что, когда мы прибыли в этот почитаемый город, все паломники, прибывшие ранее и уже долго находившиеся в нем, как «соседи Аллаха», сообщили нам, как об удивительном обстоятельстве, что они были в безопасности [79] от нападений воров, которые похищают у паломников их имущество и являются бичом благородного святилища. Если кто-либо на одно мгновение выпустит из виду свое добро, его вырывают у него из рук или из-за пояса с удивительной хитростью и тонкими уловками; нет руки более легкой, чем у них. /123/ Но в этом [1183 г.] году Аллах, за малым исключением, охранил от их зла. Эмир города проявил строгость по отношению к ним, и они прекратили свои злодеяния.

[Паломники сообщили] также о хорошей погоде в этом году, уменьшении обычного летнего зноя и силы жаркого ветра. Мы проводили ночи на галерее дома, где мы жили, и иногда прохлада ночного воздуха заставляла нас защищаться от нее покрывалом — редкое явление в Мекке. Они говорили также об изобилии провизии в этом году и о ее дешевизне и утверждали, что это не походило на то, что было раньше.

Цена пшеницы составляла за один муминидский динар четыре саа ¹⁶⁹, т. е. две вайбы ¹⁷⁰ по мере Мисра и его провинций, или две вайбы и два с половиной кадаха ¹⁷¹ по магрибинской мере. Такая цена в стране, где нет ни поместий, ни средств существования для населения, кроме тех припасов, которые сюда ввозятся, явно объясняется ее безопасностью и лежащим на ней благословением. И это несмотря на множество «соседей Аллаха», находящихся здесь в этом году, и нескончаемый приток сюда людей. Те из «соседей Аллаха», которые пребывали здесь долгие годы, говорили, что они никогда не видели такого скопления и не слышали о чем-либо подобном. Аллах даровал этому сборищу прощение грехов и безопасность, по своей милости.

Люди не переставали описывать свое положение и сравнивать его с положением прошлых лет. Они утверждали даже, будто благословенная вода Земзема стала приятной, чего, по их мнению, прежде не было. Эта благословенная вода по природе своей чудесна, а именно: если ты выпьешь ее, зачерпнув со дна, то найдешь, что ее вкус подобен вкусу теплого парного молока. И в этом тоже одно из знамений всевышнего Аллаха и проявление божьего промысла.

Благословение этой воды хорошо известно, чтобы необходимо было о нем говорить, и оно удовлетворяет каждого пьющего ее, как сказал пророк — да благословит его Аллах и приветствует! Аллах поит ею всех жаждущих, по своему могуществу и щедрости. Одно из испытанных свойств этой благословенной воды заключается в том, что если человек /124/ чувствует усталость или слабость в членах от многократного совершения тавафа или от пешего малого хаджа, или какая другая причина вызовет в нем внезапный упадок сил, то, когда он обольет этой водой свое тело, сразу же ощущает отдохновение и бодрость и все его изнеможение исчезает.

Месяц джумада II [21 сентября — 19 октября 1183 г.],
Аллах дал нам познать в нем безопасность и его благословение. [80]

Молодой месяц появился в ночь на среду — а это 21 сентября, по иноземному счету; а мы были в священной мечети — да увеличит Аллах ее великолепие и почет! Наутро после этой ночи пришел эмир Муксир со своей свитой и близкими, по старому обычаю, упомянутому при описании джумада I. Земземи ¹⁷² стали возносить ему хвалу и молитву с вершины купола Земзема. А муэззин возвышал голос в молитве и хвале при каждом обходе, который совершал эмир, — а впереди его — чтецы Корана — до конца тавафа, когда эмир стал удаляться.

Жители стран Востока имеют хороший обычай отмечать начало каждого нового месяца года: они обмениваются рукопожатиями, поздравляют друг друга, обоюдно просят прощения и возносят молитвы друг за друга, как это они делают по праздникам, и так всегда.

Этот добрый обычай западает в души, возобновляет согласие и распространяет милосердие Аллаха всемогущего и великого благодаря обоюдному пожатию рук верующими и благословенным мольбам, которыми они обмениваются. Единение благостно, и их молитвы достигают Аллаха.

В этом благословенном городе две бани, одна носит имя факиха ал-Майаниши, одного из шейхов, который имел кружок слушателей в почитаемом храме; вторая, большая — баня Джамал ад-дина; а этот человек соответствовал своему прозвищу «Блеск Веры», /125/ да будет милостив к нему Аллах! — оставив в Мекке и Медине — да возвеличит их Аллах! — благородные следы и творения — достойные похвалы здания, возведенные во имя Аллаха, каких никто не строил до него, в прошлые времена, — ни самые великие из халифов, ни тем более везиры. И был он — да будет милостив к нему Аллах! — везиром правителя Мосула ¹⁷³. Упорный в своих высоких целях, он посвятил более 15 лет удовлетворению общих нужд мусульман в святилище всевышнего Аллаха и его пророка — да благословит его Аллах и приветствует! — не прекращая тратить несметные средства на сооружение в Мекке многих домов — богоугодных заведений, существующих благодаря пожертвованиям. Он создал водоемы, соорудил на дорогах колодцы для сохранения дождевой воды и восстановил разрушенные сооружения в двух местах благородного святилища. Одно из самых благородных его дел — это доставка воды к Арафату и защита ее от бедуинов Бану Ша'ба, населявших местности, из которых доставлялась вода. Им платили большую сумму за то, чтобы они не отрезали паломникам путь к воде. А когда этот человек — да будет милостив к нему Аллах! — умер, они вернулись к своему позорному обычаю преграждать этот путь.

И к его похвальным делам и заслугам относится также то, что он окружил город пророка — да благословит его Аллах и приветствует! — двумя надежными стенами, потратив на это неисчислимые суммы. Изумительно то, что Аллах помог восстановить ему все ворота святилища, починить двери святой Каабы [81] и покрыть их золоченым серебром. Это те, которые существуют сейчас, описание их было дано ранее. Он покрыл благословенный порог листом чистого золота, о чем мы также уже сообщали. Он снял старую дверь и приказал сделать себе из нее гроб и похоронить его в нем. И когда пришел его смертный час, он приказал поместить себя в этот благословенный гроб и совершить с ним, мертвым, хадж. Его доставили на Арафат, и совершили моление поодаль, приоткрыв гроб. Когда люди совершили ифада ¹⁷⁴, его проделали и с ним, исполнив все церемонии, в том числе таваф. А этот человек — да будет милостив к нему Аллах! — при жизни не совершил хаджа. Затем его внесли в Медину — [город] пророка — да благословит его Аллах и приветствует! — в котором он оставил благородные следы, и об этом уже /126/ говорилось. Причем шарифы [Медины] несли его (покойного) чуть ли не на своих головах. Для него была сооружена гробница рядом с гробницей Избранного — да благословит его Аллах и приветствует! — и в ней сделано отверстие, через которое можно было смотреть на святую гробницу. Это было дозволено из-за его (Джамал ад-дина) огромных пожертвований, его прошлых благородных деяний, в виде исключительной милости. Погребенный в этой могиле, он получил от Аллаха счастье благороднейшего соседства и особую милость — быть преданным святой и великой земле. Аллах не забывает вознаграждать тех, кто творит добро. Мы назовем время его смерти, когда займемся датой, начертанной на его гробнице, если это будет угодно Аллаху всемогущему и великому, ибо это он, который предоставляет возможности. Нет бога, кроме него!

Этот человек — да будет милостив к нему Аллах! — оставил после себя прекрасные следы и высокие почетные титулы, которых не имел до него никто из самых щедрых и славных правителей в прошлые века; их невозможно перечислить и похвал недостаточно [для него]. Людям остается только возносить мольбы за него в течение дней. Для примера достаточно тебе и того, что благодаря его заботе были улучшены все дороги для мусульман стран Востока, идущие из Ирака в Сирию и в Хиджаз, как мы уже сообщали.

Он заставил рыть землю, чтобы найти воду, соорудил колодцы и создал места для остановок в пустыне, устроил пристанища на дорогах для «сыновей пути» и всех прочих путешественников. В городах, расположенных между Сирией и Ираком, он создал фундуки, предназначенные для пребывания бедных «сынов пути», не имеющих средств для найма помещения. Он предоставил управляющим этих фундуков и станций все, что требовалось для их существования, и назначил им средства для обеспечения их будущего. Эти благотворительные учреждения существуют неизменно до сего дня. Путешественники распространяют память о добрых делах этого человека, и мир полон хвалы ему. [82]

Этот человек во время своего пребывания в Мосуле — согласно тому, что мы слышали ни от одного из купцов-паломников, достойных доверия, которые видели это, — учредил там дом благотворительности с большим двором и обширными пристройками, куда он ежедневно приглашал пугливых чужеземцев, и все они были там накормлены и напоены... (текст неясен). Уходящие и приходящие «сыны пути» находили под его сенью достаточное пропитание. Он не прекращал делать это в течение всей своей жизни — да будет милостив к нему Аллах! /127/ Следы, оставленные им, — вечны; имя его сохранилось в языках, повторяющих его; он завершил свою жизнь прославленным, счастливым. Добрая слава, исходящая от тех, кого он осчастливил, удлинила его жизнь, как второй срок существования. Аллах обеспечивает вознаграждение тем, которые являются благодетелями его слуг; он самый щедрый из щедрых, заботливый из заботливых!

А некоторые начинания в благородном святилище — да увеличит Аллах его славу и благородство! — запрещены; так, здесь не позволено делать какие-либо затраты. Богатый человек не имеет права восстановить какое-либо сооружение, возвести пристройку для имама или что-либо другое, приличествующее благородному святилищу. Если бы это было позволено, люди, стремящиеся к благочестивым тратам, соорудили бы там стены из золота и пол из амбры, но у них нет такой возможности. Когда один из великих мира сего хотел обновить один из памятников святилища или поправить одно из его благородных сооружений, он должен был добыть на это позволение халифа.

Если это было строение, на котором нужно было выгравировать или начертать надпись, то писали имя халифа и упоминали приказ, отданный им об этом сооружении, но не упоминали имя соорудившего его за свой счет. Необходимо было в таком случае уделить большую часть денег в подарок эмиру города, иногда равную тому, что уже было затрачено. Расходы этого человека удваивались, но в то же время он добивался своей цели.

И случилось удивительное происшествие с одним хитрым персом, обладавшим богатством и имуществом. Он прибыл в благородное святилище во время правления деда эмира Муксира и нашел верхний край каменной кладки колодца Земзема и его купол в неудовлетворительном состоянии. Он встретился с эмиром и сказал: «Я хочу взять на себя заботу о возведении закраины колодца Земзема и облицовке его и о восстановлении его купола. Я сделаю для этого все возможное, употреблю на это огромные деньги. Но я ставлю тебе одно условие, которое ты должен принять ради желанной цели: ты назначишь из своих людей доверенною человека, который подсчитает все расходы по этой работе. А когда сооружение будет закончено, расходы полностью сделаны и общая сумма [83] подсчитана, я дам тебе такую же долю за данное мне тобою разрешение».

Эмир затрепетал от алчности, ибо он знал, что, согласно данному ему описанию, расходы превышают тысячи динаров. /128/ И он разрешил ему это и назначил ему счетовода, который учитывал каждую трату, большую и малую. Человек принялся за свое строительство, отдавая ему все свое внимание и прилагая все силы, и был полон рвения, стремясь лично угодить Аллаху всемогущему и великому и дать ему хороший заем (Коран 2, 245; 57, 11). Счетовод же заполнял свитки своими подсчетами, а эмир с вожделением смотрел на то, что у него выходило, надеясь заполучить в свои руки огромные средства по окончании строительства по плану, упомянутому ранее, при описании колодца Земзема и его купола. А [когда это произошло] и совершившему эти траты не оставалось ничего другого, как прийти утром, чтобы подвести счета и предложить равную сумму, место, где он был, стало пусто, а сам он стал подлежащим (к глаголу) «был» ¹⁷⁵. Ночью он сел на верблюда, а утром эмир стал заламывать руки и бить себя в грудь, ибо он не мог найти для здания, возведенного в святилище всевышнего Аллаха, предлога, который позволил бы ему его заменить, или повода его разрушить. А тот человек получил вознаграждение, с помощью Аллаха, за свою хитрость и украшение для своего будущего жилья. «Если Вы пожертвуете что-нибудь, Он заменит это. Он — лучший из дающих удел!» (Коран 34, 38). История этого человека и эмира беспрестанно передавалась из уст в уста, изумляя и удивляя всех, и каждый, пивший благословенную воду, молил за него Аллаха.

Месяц раджаб [20 октября — 18 ноября 1183 г.];
когда Аллах позволил нам участвовать в его благословении.

Его молодой месяц появился в ночь на четверг, соответствующий 20 октября, по свидетельству большого числа паломников, «соседей Аллаха», и шарифов, жителей Мекки. Они сообщили, что видели его на пути умра, у горы Куайкиана и у горы Абу Кубайс. Их свидетельство было подтверждено перед эмиром и кадием; но никто из святой мечети его не видел.

Для жителей Мекки этот благословенный месяц является временем наиболее величественных церемоний, их самых больших праздников. Они никогда не пренебрегали этим, ни прежде, ни в наши дни. Обычай этот передавался от предков к потомкам и восходил /129/ ко временам язычества. Ибо они называют его «удаляющим острие» [копья], так как в нем запрещено сражаться. И он — месяц Аллаха, «глухой», как сообщается о нем в хадисе о пророке Аллаха — да благословит его Аллах и приветствует!

А умра, совершаемая в раджаб, у них — сестра вакфа ¹⁷⁶ в Арафате, ибо они празднуют в нем праздник, о подобном которому не было слыхано. Люди спешат на него изо всех ближних местностей и собираются в столь большом числе, счесть которое [84] может только Аллах, всемогущий он и великий. Всякий, прибывающий в Мекку, наслаждается зрелищем, которое он вспоминает с удивлением и восхищением. Мы были там свидетелями того, что невозможно описать. Главное в нем приходится на ночь, в которую восходит молодой месяц, и утро, следующее за ней. Подготовка к нему начинается за несколько дней. Мы дадим краткое описание того, что мы видели.

После полудня в среду, в вечернее время, когда ожидают появления молодого месяца, мы увидели, что улицы и переулки Мекки заполнены паланкинами, укрепленными на верблюдах и закрытыми, одни из них различными шелковыми материями, другие — тонкими льняными, сообразно достатку и благосостоянию их владельцев. Каждый стремился к изысканности и заботился об этом по мере своих возможностей. Все направились в ат-Таним, место сбора совершающих умра. Затем эти паланкины влились в узкие переулки и кварталы Мекки, а верблюды под ними были украшены различными украшениями. И хотя они не были жертвенными животными, они были увешаны великолепными полосами украшений, шелковых и других; иногда покровы, находящиеся на паланкинах, опускались до самой земли.

Самым замечательным из них, который мы видели, был паланкин благородной Джуманы, дочери Фулайты, тетки эмира Муксира с отцовской стороны, ибо края его покрова влачились по земле. И кроме него — паланкины жен эмира и жен его предводителей и другие паланкины, число которых я не мог определить, будучи бессилен их сосчитать. Они появлялись на спинах верблюдов, подобные шатрам, и, глядя на них, казалось, что это разбит лагерь /130/ с прекрасными разноцветными сооружениями.

В эту ночь, на четверг, не осталось в Мекке человека из ее обитателей или «соседей Аллаха», который не вышел бы совершить умра ¹⁷⁷. И мы были среди тех, которые отправились, стремясь получить благословение в эту величественную ночь. Мы с трудом пробились к мечети Айши из-за давки и заторов на дороге, созданных паланкинами.

Повсюду по обеим сторонам дороги были зажжены огни, свечи горели и между передними ногами верблюдов с паланкинами знатных женщин Мекки, служа для них отличительными знаками. Мы совершили умра, сделали обходы и исполнили сай между ас-Сафой и ал-Марвой ¹⁷⁸. Тем временем прошла часть ночи. И повсюду мы видели лампы и огни и множество мужчин и женщин в их паланкинах. Из-за тесноты нам пришлось протискиваться между их паланкинами и ногами верблюдов, и паланкины ударялись друг о друга.

Мы провели здесь одну ночь, самую необыкновенную из ночей этого мира. Неудивительно, что тот, кто видел своими глазами и созерцал это чудо, мог бы сказать, что оно напоминает зрелище сборища в день Страшного суда из-за множества людей [85] в священных одеждах, возглашавших «лаббайка» и смиренно обращавшихся к Аллаху всемогущему и великому. А почитаемые горы, находящиеся по обе стороны дороги, так отвечали им своим эхом, что оглушали. Торжественность этого зрелища увлажняла глаза, смирение смягчало сердца.

В эту ночь священная мечеть вся была заполнена лампами, излучавшими свет. А когда эмир убедился, что месяц стал виден, он приказал бить в барабаны и литавры и трубить в трубы, чтобы возвестить наступление праздничной ночи.

А когда после ночи на четверг наступило утро, он вышел, чтобы совершить умра, в процессии, подобной которой не было видано. Жители Мекки присоединялись к ней с самого рассвета. Они выходили в порядке, племя за племенем, квартал за кварталом, увешанные оружием, на конях или пешие. Их образовалась нескончаемая толпа, чья безмерная численность поражала зрителя. Если бы все эти люди происходили из многих стран, это уже было бы удивительно. Но что сказать, когда это были люди из того же самого города! И это — наиболее убедительное проявление благословения, лежащего на этом городе!

Они выходили изумительным строем, /131/ и их всадники, выступая на своих конях, играли с оружием, а пешие бросались друг на друга и боролись между собою, держа в руках копья, мечи и щиты из кожи. Они делали вид, что сталкиваются и поражают друг друга мечами, защищаясь щитами, которыми они прикрывались.

Благодаря своему искусству в борьбе они показывали необыкновенные вещи: бросали копья в воздух и ловили их руками, причем острия приходились как раз вровень с их головами, а они, находясь в давке, не могли даже повернуться. Иногда некоторые из них бросали мечи в воздух и затем вновь овладевали ими, схватывая их за рукоятки, как будто бы вовсе не выпускали их из рук.

И это продолжалось до тех пор, пока не появился эмир, выступавший со своей свитой и предшествуемый своими сыновьями, которые были уже почти юношами. Перед ними развевались знамена, звучали барабаны и литавры. От него веяло величием. Горы, дороги и ущелья были полны зрителей из числа «соседей Аллаха». Когда он (эмир Муксир) дошел до стоянки и исполнил свой долг, он отправился в обратный путь. И [конные] воины находились в строю перед ним с их состязаниями и потехами, а пешие, как уже описано, с их проделками.

Одна группа арабов-бедуинов верхом на породистых рыжих верблюдах являла собою самое лучшее зрелище: их наездники состязались со всадниками перед эмиром, вознося за него молитвы и воздавая ему хвалу, до тех пор, пока он не достиг священной мечети. Он совершил обходы Каабы, предшествуемый чтецами Корана, и муэззин на площадке купола Земзема [86] возвысил голос, поздравляя его с праздником, воздавая ему хвалу и молясь за него, согласно обычаю.

Закончив таваф, он совершил молитву у ал-мултазама; затем направился к ал-макаму и совершил молитву позади него. Для него вынесли из Каабы и поставили под покрытие [ал-макама] деревянную подставку, за которой совершают молитву. Когда он закончил свою молитву, для него сняли покрытие с ал-макама, и [эмир] коснулся его и поцеловал; затем его снова покрыли. Затем эмир направился к воротам ас-Сафа, чтобы достичь места совершения сая, а перед ним находилась свита. Он совершал сай верхом, и предводители [конницы] окружали его, а пешие копьеносцы ему предшествовали. А когда он закончил сай, перед ним были обнажены мечи и /132/ приближенные окружали его. Он направился в свое жилище с той же огромной свитой, двигающейся вместе с ним.

А путь сая в этот день представлял собою как бы волнующееся море из-за множества мужчин и женщин, исполнявших этот обряд. На следующий день, а это была пятница, путь умра был почти так же заполнен, как и накануне, верховыми и пешими, мужчинами и женщинами. При этом многие пешие женщины, жаждавшие небесной награды, стремились обогнать мужчин на этой благословенной дороге. Да встретит Аллах всех их милостиво! Тем временем мужчины подходили одни к другим, пожимали друг другу руки, обменивались приветствиями и словами прощения, и женщины — тоже. И все были одеты в свои лучшие одежды, и торжество проходило, как это принято у жителей городов в их праздники.

Ибо для жителей хранимого города это время совершения хаджа — их праздник; они готовятся к нему и торжественно отмечают его, соперничая друг с другом в нарядах и хвастаясь ими. Их рынки и лавки тогда бойко торгуют; они заботятся о снабжении их заранее и в течение месяца ведут приготовления. Одна из милостей, которые выказывает по отношению к ним Аллах всемогущий и великий, выражается в его большой заботе — хвала ему! — о своем хранимом святилище; [он посылает в него] йеменские племена, называемые сару. А это — обитатели недоступных гор Йемена, называемых ас-Сарат, и название «ас-Сарат» прилагается к людям, как мне объяснил один йеменский факих, Ибн Аби-с-Сайф, ибо их жители получили свое имя по этой стране.

У них множество племен — баджила и другие. Они начинают готовиться к посещению этого благословенного города за десять дней до того, как туда спуститься. Они сочетают свое намерение совершить умра со снабжением города разнообразной провизией — пшеницей и другими зерновыми, фасолью и прочим. Они привозят также масло, мед, изюм, миндаль, фрукты и даже приправу к хлебу. Жители города получают достаточно провизии, и «соседи Аллаха» также обеспечиваются средствами к жизни и делают запасы. Провизия становится дешевой и доступной. Люди запасают, что им необходимо, на год, [87] до другого привоза. Без этого снабжения жители Мекки /133/ терпели бы нужду.

Самое удивительное в поведении этих поставщиков провизии то, что они не продают свои товары ни на динары, ни на дирхемы, но обменивают их на куски материи, плащи и одежды. И жители Мекки приготовляют это для них, вместе с покрывалами, крепкими плащами и другими одеждами, из тех, которые носят бедуины, и производят на них обмен. Рассказывают, что когда они воздерживаются от вывоза припасов из своей страны, то начинается голод, смерть косит их вьючных животных и стада. Но с прибытием в Мекку их страна расцветает и благословение простирается на их имущество. И если время наступает, а они не торопятся готовиться к отъезду, их женщины собираются и заставляют их отправляться.

Все это проистекает из заботы всевышнего Аллаха о благе своего хранимого города. Нам говорили, что страна, где обитают эти люди, плодородна, обширна, изобилует фигами и виноградом, с обширными пашнями и богатыми урожаями. И они твердо верят, что все их благословение заключается в той провизии, которую они вывозят, и что они ведут благодаря ей прибыльную торговлю с Аллахом.

Эти люди — чистокровные арабы, красноречивые, суровые, искренние, которые не знают утонченности горожан и не приобщены к городской жизни. Они не стесняют себя религиозными предписаниями; им свойственны другие проявления преданности кроме искренности их намерений. Когда они совершают обходы святой Каабы, они бросаются к ней, как сыновья бросаются к родной матери, ища близости к ней как спасения.

Они хватаются за ее (Каабы) покровы, и когда они схватывают их своими руками, то с силой тянут их к себе, пока не снимут. Тем временем они произносят молитвы, разрывающие сердце и вызывающие слезы из самых сухих глаз. Вокруг них также видны люди, которые простирают руки, произносят «аминь» их молитвы, присоединяют к ним свои голоса, хотя во время их пребывания совершать таваф невозможно и нельзя коснуться (Черного) камня.

А когда открывается почитаемая дверь, они устремляются в нее с приветствием. Видно, что они в своем желании войти туда образуют цепи, как будто бы они связаны одни с другими; /134/ по тридцать или сорок человек из них и даже более стоят рядом таким образом. Ряды их следуют один за другим. И иногда один из них падает, отклонившись от благословенной лестницы, ведущей в почитаемый Дом, и своим падением увлекает за собой остальных. Присутствующие наслаждаются тогда зрелищем, которое вызывает насмешки. Что касается их молитвы, то более занимательного нет и в рассказах о проделках бедуинов. Они располагаются напротив благородного Дома, совершают земной поклон без предварительного коленопреклонения и получают поэтому при поклоне сильный удар. Одни из [88] них совершают один поклон, другие — два, три или четыре, затем они немного поднимают свою голову над землей, сохраняя при этом руки распростертыми, и оглядываются направо и налево, как бы в испуге. Затем они произносят слова приветствия или поднимаются, ничего не произнося, и не садятся, чтобы произнести слова исповедания веры.

И иногда, во время всего этого, они разговаривают: один из них при поклоне поворачивает голову к своему соседу, обращается к нему и дает ему какие-то советы, а затем продолжает свой поклон. Совершают они и другие странные поступки. У них нет другой одежды, кроме грязного изара или шкуры животного, в которые они облачаются. Но при всем этом [сару] смелые и отважные люди. Они имеют большие бедуинские луки, подобные лукам трепальщиков хлопка, с которыми не разлучаются в своих странствиях. Когда они отправляются совершать благочестивое посещение, бедуины этих мест, обычно приближающиеся, чтобы напасть на паломников, избегают встречаться с ними и оставляют им путь свободным. Паломники же, совершающие благочестивое посещение, присоединяются к ним и довольны их обществом.

Несмотря на все то, что мы писали об их обычаях, это люди, искренне верующие. Говорят, что пророк — да благословит его Аллах и приветствует! — хорошо отзывался о них и что он сказал: «Обучите их молитве, и они воспримут ее». Достаточно того, что они постигли общий смысл слов пророка — «вера — йеменская», а также других хадисов, относящихся к Йемену и его жителям.

Говорят, что Абдаллах Ибн Омар — да будет доволен им Аллах! — облачился в ихрам во время тавафа, совершаемого сару, и поспешил к ним присоединиться, найдя благословение в их призывах. Все, что к ним относится, удивительно.

Мы видели одного из них, юношу, который сел в ал-хиджре рядом с одним паломником, чтобы тот обучил его «Фатихе» ¹⁷⁹ Книги и суре «ал-Аллах» (Коран 1; 112). /135/ Паломник прочел ему стих: «Скажи: “Он — Аллах — един"» (Коран 112, 1). Учитель повторил стих, но юноша возразил: «Разве ты не велел мне сказать, что Аллах един? Я это сказал». Тому пришлось приложить усилие, чтобы растолковать ему, и юноша с большим трудом усвоил это. Паломник прочел ему: «Во имя Аллаха, милостивого, милосердного! Хвала Аллаху, Господу миров» (Коран 1, 2). И юноша сказал: «Во имя Аллаха, милостивого, милосердного и хвала Аллаху!». Тогда учитель повторил стих и сказал ему: «Не говори: и хвала Аллаху, скажи только: хвала Аллаху!». Но юноша возразил: «Сказав: “Во имя Аллаха, милостивого, милосердного", я сказал: “Во имя Аллаха", чтобы соединить две фразы. А если бы я не сказал: “Во имя Аллаха" и начал бы [со второй], я сказал бы только “Хвала Аллаху"». Мы были изумлены его поступком и природным умением соединять и разъединять фразы, не будучи [89] обученным. Речь их на удивление правильна, а их молитвы вызывают в душах благоговение. Да улучшит Аллах нравы их, как и всех рабов божьих, по своей милости!

А умра во время всего этого месяца продолжалась без перерыва день и ночь, для мужчин и для женщин. Но полное собрание имело место лишь в первую ночь, и это была для них главная ночь торжества. Почитаемый Дом в этом благословенном месяце открывался каждый день. А когда наступило 29-е число, он был открыт только для женщин. В этот день в Мекке происходит большое торжество для женщин; этот день у них известен как день украшений, и к нему ведутся приготовления.

В четверг 15-го этого месяца [3 ноября 1183 г.] мы наблюдали, что людей, стремившихся совершать умра, было почти столько же, как и в собрании, описанном нами ранее. Ни один мужчина и ни одна женщина не остались без участия в нем. В общем весь благочестивый месяц был заполнен разными церемониями — умра и прочими. Но дни его начала и середины, а также 27-й особенно торжественны.

Вечером этого четверга, сидя в почитаемом ал-хиджре, мы были восхищены видом появившегося эмира Муксира, в священной одежде, который прибыл со стоянки умра, ища в этот день благословения и исполняя /136/ обряд. А сыновья его, также в ихраме, шли позади его; некоторые из приближенных его окружали. А муэззин Земзема в это время поспешил подняться на площадку купола Земзема и произнести, по обычаю, призывы, чередуясь в этом со своим младшим братом. Завершение эмиром его тавафа совпало со временем вечерней молитвы; он совершил эту молитву за шафиитским имамом и отправился на благословенный путь сая.В пятницу 16-го [4 ноября 1183 г.] большой караван паломников с шарифом ад-Дауди и с почти четырьмя сотнями верблюдов отправился посетить [гробницу] пророка — да благословит его Аллах и приветствует!

А ранее, во втором джумада такое посещение уже совершило некоторое число паломников с караваном, меньшим, чем этот. Оставалось лишь посещение в шаввале и то, которое совершают, присоединившись к паломникам из Ирака, после окончания вакфа [в Арафате], если это будет угодно Аллаху всемогущему и великому. И 19 шабана [7 декабря 1183 г.] произошло отправление этого большого каравана под крылом безопасности — хвала за это Аллаху!

А в ночь на вторник 27-го этого месяца, то есть раджаба [15 ноября 1183 г.], у жителей Мекки состоялось большое торжество по случаю совершения ими умра. Это торжество было не меньшим, чем первое, ибо все в эту ночь участвовали в шествии, мужчины и женщины, сообразно обычаям и церемониям, описанным ранее, чтобы получить благословение благодаря величию этой ночи, ибо она — одна из ночей, благодать которых известна. И в продолжение ее и последовавшего за [90] нею утра совершалась великолепная церемония, прекрасное зрелище — да сделает Аллах все это непорочным перед своим благородным ликом!

Эта умра называется «умра холма», так как в нее отправляются начиная с холмика, находящегося перед мечетью Айши — да будет доволен ею Аллах! — на расстоянии полета стрелы; он близок к мечети, носящей имя Али — да будет над ним мир!

О происхождении этой умра холма у них известно следующее: когда Абдаллах ибн аз-Зубайр — да будет доволен им Аллах! — закончил восстановление святой Каабы ¹⁸⁰, он отправился пешим и босым совершать умра, и с ним — жители Мекки. Дойдя до этого холма, он облачился в священную одежду, и это было в 27-й день раджаба. Он двинулся по проходу ал-Хаджун, который ведет к ал-Маала; через него вошли мусульмане в день покорения Мекки, как об этом сообщалось ранее.

И умра сохранилась /137/ как обряд, выполняемый жителями Мекки в тот же самый день, начиная от этого холма. И стал день [шествия] упомянутого Абдаллаха — да будет доволен им Аллах! — знаменитым, ибо он принес здесь сколько-то жертв, точное число которых установить не удалось; я узнал только, что в целом оно было велико. И нет в Мекке человека ни знатного, ни зажиточного, который в этот день не принес бы [жертву]. В течение многих дней люди поедают [мясо жертв] и угощают им, наслаждаются сами и доставляют удовольствие другим из благодарности к Аллаху всемогущему и великому за дарованные им средства и возможность восстановить его святой Дом в таком виде, в каком он был во времена Ибрахима ал-Халила — да благословит его Аллах и приветствует! Но ал-Хаджжадж — да проклянет его Аллах! — разрушил его и вернул к такому состоянию, в каком он был во времена курейшитов, ограничиваясь основанием, заложенным Ибрахимом. И наш пророк Мухаммад оставил его в этом состоянии из-за склонности курейшитов к неверию, согласно тому, что передается в одном хадисе Айши в «Торной тропе» Малика ибн Анаса ¹⁸¹.

А 29-го, в четверг [17 ноября 1183 г.] Дом был предоставлен исключительно женщинам. Они собрались со всех сторон, и церемонии их были подобны тем, которые происходили в дни посещения благородных гробниц. В этот день в Мекке не оставалось женщины, которая не присутствовала бы в святой мечети. А шайибиты, открыв благородную дверь, согласно обычаю, поспешили выйти из нее и оставить ее открытой для женщин. Мужчины им предоставили также место для тавафа и ал-хиджр, и вокруг благословенного Дома не осталось ни одного мужчины. Женщины так поспешно поднялись в него, что шайибитам не удалось миновать их, спускаясь из почитаемого Дома. А женщины образовали цепи, схватившись друг за друга [81] и толкаясь; слышались крики, вопли, тахлил ¹⁸² и такбир.

Собравшиеся были похожи на йеменских сару во время их пребывания в Мекке, когда они поднимались в святой Дом в день его открытия, — это было точь-в-точь то же зрелище. И так длилось до полудня: женщины наслаждались /138/ тавафом и ал-хиджром, находя удовлетворение в целовании Черного камня и прикосновения к углам [Каабы]. И этот день был для них большим днем, ярким, славным — да позволит им Аллах извлечь из него пользу и сделает его чистым перед своим благородным ликом!

Обычно, будучи при своих мужьях, бедные женщины обижены: они смотрят на благородный Дом, но не могут в него попасть. Они созерцают благословенный камень, но не касаются его. Их удел — созерцание всего этого и печаль, омрачающая ум и бросающая в дрожь; они имеют право лишь совершать таваф и то — в отдалении. А этого дня, который повторяется из года в год, они ожидают как самого светлого праздника и ведут сборы и приготовления к нему. Да позволит им Аллах извлечь пользу из их благого намерения и их веры, по своей щедрости и великодушию!

На другой день рано утром шайибиты омывают ее (Каабу) благословенной водой Земзема, ибо многие женщины приносят с собой малолетних и грудных детей. Это омовение совершается из уважения, чтобы устранить тревожные мысли, которые могут возникнуть у тех, чей ум недостаточно зрел, и помешать им видеть случайную грязь в этом благородном очаге, в месте, особо отмеченном святостью и почитанием.

Когда вода начинает стекать с Каабы, многие мужчины и женщины торопятся омыть ею лицо и руки, чтобы получить благословение. А иногда они собирают воду в приготовленные для нее сосуды, не беспокоясь о причине, из-за которой производится очищение. Но есть среди них и такие, которые воздерживаются от омовения, они рассматривают подобные действия как недозволенные и считают себя вправе иметь суждение об этом.

Что же сказать тогда о благословенной воде Земзема, которую льют внутрь священного Дома Аллаха, так что она доходит до самых краев его благородных углов, затем течет к ал-мултазаму и почитаемому Черному [камню]? Не достойна ли она того, чтобы уста стремились к ней и не только руки и ноги, но и лица были смочены ею? Да помешает Аллах тому, кто ставит ей преграду и затрудняет ее течение или в затмении ума отводит ее.

/139/ И это — намерения, которые будут одобрены Аллахом всевышним; постоянство в почитании его святилищ вызывает его благосклонность, он вознаграждает за сокровенные мысли и осведомлен о тайных желаниях, нет бога, кроме него!

Почитаемый месяц шабан [19 ноября — 17 декабря 1183 г.];
Аллах дал нам [в нем] познать его благословение. [92]

Молодой месяц появился в ночь на субботу 19 ноября, и рано утром эмир Муксир отправился совершать таваф, как это полагалось в начале каждого месяца, со своим братом и сыновьями и теми из своих предводителей, сторонников и слуг, кому было предписано его сопровождать согласно порядку, описанному ранее. И земземи, следуя обычаю, возвысил голос со своей башни, [произнося призыв] поочередно со своим младшим братом. И на рассвете в четверг 13-го этого месяца, — а это первый день декабря, — когда занялась заря, началось затмение луны — в то время, когда люди совершали утреннюю молитву в благородном святилище. Померкшая часть луны исчезла, и затмение охватило две ее трети. Да даст нам Аллах понимание истинного смысла его знаков!

А на следующий за этим день, в пятницу, утром в храме произошел странный случай. В это утро в Мекке не было ни одного мальчика, который не явился бы туда. Они собрались у купола Земзема, крича в один голос: «Говорите такбир и тахлил, о служители Аллаха!» и повторяя это. Иногда кто-либо из находившейся здесь толпы присоединялся к ним и вторил их призыву.

Мужчины и женщины толпились у купола благородного колодца, ибо все они решительно утверждали, по своему невежеству, а не разумно, что вода Земзема в ночь середины шабана перельется через край. Они пребывали в сомнении относительно появления молодого месяца: говорили, что он был виден в ночь на пятницу в стороне Йемена. Люди рано утром пришли к куполу Земзема, где скоро возникла невиданная давка. Целью всех их было получить благословение /140/ этой благословенной водой, которая уже начинала переливаться через край.

А водоносы на краю колодца черпали ее и опрокидывали ведра на головы присутствующих: одному вода попала в лицо, другому на голову и так далее. Иногда вода растекалась далеко, ибо руки [водоносов] выплескивали ее с силой; но, несмотря на это, мужчины требовали ее больше и плакали. Женщины также соперничали с ними в слезах, возглашая свои молитвы, а юноши произносили тахлил и такбир. Это было ошеломляющее зрелище, страшный шум, не было покоя ни тем, кто совершал таваф, ни тем, кто молился при поднявшемся крике, оглушенный шумом и пораженный им.

Один из нас в этот день, сжатый в давке, вытерпел сильное неудобство и утомление. Услышав, что люди говорят, будто вода поднялась на семь локтей, он направился к одному человеку, с белыми усами, в котором он усмотрел некоторый здравый смысл и сообразительность, и спросил его, правда ли это. И человек, проливая слезы, ответил ему: «Да, вода, поднялась на семь локтей, в чем нет сомнения». И тот спросил: «А это проверено и точно?» И получил ответ: «Да».

Замечательно было то, что один из присутствующих рассказывал, как он явился на заре этой пятницы и нашел, что [93] вода поднялась от края колодца почти на кама. Сколь удивительна эта лживая выдумка! Упаси нас Аллах от искушения!

© текст -Семенова Л. А. 1984
© сетевая версия - Тhietmar. 2003
© OCR - Halgar Fenrirsson. 2003
© дизайн - Войтехович А. 2001 
© Наука. 1984