Библиотека сайта  XIII век

Ввиду большого объема комментариев их можно посмотреть здесь
(открываются в новом окне)

ТОМАС МОР

ИСТОРИЯ КОРОЛЯ РИЧАРДА III

Каждый, кто познакомится с «Историей Ричарда III» Т. Мора, не может избежать вопроса: что лежит перед ним? Литературное произведение, беллетризировавшее в свободной манере некоторые исторические факты? Или за яркой, насыщенной драматизмом повествовательной формой у великого английского гуманиста скрывается достоверный исторический рассказ, заслуживающий доверия профессиональных историков современности?

Ответы наших предшественников на этот имеющий решающее значение вопрос далеко не однозначны, порою даже альтернативны. Э. Р. Майерс в 1954 г. выразил сомнение, имел ли Т. Мор вообще намерение «писать историю»: «его рассказ много больше похож на изложенную блестящей прозой драму, для которой едва ли уместно оставаться верной исторической правде» ¹. Э. Ф. Поллард ² тоже видит в разбираемом им «Ричарде III» скорее плод литературных, нежели исторических исканий. Литературные достоинства «Истории» подчеркиваются и в исследовании Э. М. Рут. Труд Мора, пишет она, «исторически неаккуратен», он «настолько же нравственный трактат, насколько летопись событий » ³.

«Ричарда III» следует рассматривать не как историческое исследование, а как драматическое повествование», — указывает Э. Э. Рейнольде ⁴. Впрочем, в более поздней своей книге «Сражение выиграно. Жизнь и смерть святого Томаса Мора» Э. Э. Рейнольде говорит о большом вкладе автора «Ричарда III» в английскую историографию. Его творение, отмечает он, явилось первой в Англии «исторической биографией или биографической историей» ⁵.

Один из авторитетнейших исследователей политических событий XV столетия Джемс Рамзей назвал произведение Мора «историческим [203] романом» ⁶. Скептически относился к достоверности «Истории Ричарда III» У. Стэббс ⁷.

Более высокого мнения о «чисто исторических» достоинствах разбираемой работы Мора Б. В. Чэмберс ⁸. У. Е. Кэмпбелл в своем «Предисловии» к факсимильному изданию английских произведений Томаса Мора подчеркивал, что «фрагмент о жизни Ричарда III написан с ясностью и психологической проницательностью, более характерной современной историографии, чем средневековой» ⁹. Р. С. Сильвестер, подготовивший «Историю Ричарда III» к изданию в первом полном собрании трудов Т. Мора, отмечает, что для написания ее великий гуманист собрал разнообразные материалы. «Однако оценка современных историков остается уместной: моровская «История короля Ричарда III» является в такой же степени подлинным литературным произведением, насколько она является историей; и существует гораздо больше факторов, влиявших на ее написание, чем тех, которые могут быть обнаружены благодаря изучению исторических источников, на которых это повествование основано» ¹⁰.

Прекращая наш далеко не полный обзор точек зрения на «Ричарда III» Мора, необходимо заметить, что литературные достоинства не являются чем-то чуждым историческим произведениям. Равно нельзя требовать от историка совершенной индифферентности к окружающим его социальным условиям. Важно определить авторский замысел, то, как сам писатель оценивал избранный им жанр. Для суждений об этом у нас, к несчастью, нет иных данных, кроме самого произведения. На одной из страниц английского варианта «Истории» можно прочесть такое высказывание Т. Мора: «Однако пора вернуться к развитию этой истории...» Еще яснее латинский текст: «Однако же я возвращаюсь к истории. ..» ¹¹ В другом месте ¹² Мор говорит о намерении продолжать свой труд и описать времена правления Генриха VII или хотя бы составить краткий очерк «истории» самозванца Перкина Варбека ¹³. Итак, великий гуманист мыслил свой труд не как нравственный памфлет или прозаическую драму, а как историческое сочинение: Более того, в момент его написания он, очевидно, имел самые серьезные намерения продолжать работу в историческом плане, распространить повествование на период правления первого Тюдора и выступавшей против него баронской оппозиции, которая в своей борьбе с правящим монархом использовала [203] различных марионеток вроде П. Варбека. Недаром один из биографов Т. Мора в XVI в., скрывший свое имя под псевдонимом Ro. Ba., сообщает, что тот «написал также книгу истории Генриха VII» ¹⁴. Материалы Мора к истории П. Варбека цитировал известный антиквар и историк времен Елизаветы Тюдор — Д. Кэмден ¹⁵.

У читателей XVI в. существовало мало сомнений, что труд Т. Мора — история в полном смысле этого слова. Один из черновых вариантов «Ричарда III» оказался в 1543 г. включенным в виде прозаического приложения к стихотворной хронике Джона Хардинга ¹⁶. Издатель Ричард Грэфтон, правда, в то время не рискнул назвать автора публикации — еще был жив убийца Мора Генрих VIII. Зато в 1548 г., публикуя посмертно хронику Эдуарда Холла ¹⁷, Грэфтон не только включил в ее текст моровский фрагмент, но дважды — в начале и в конце его — назвал автора ¹⁸.

В 1557 г. Уильям Рэстел, издавая свою копию рукописи Мора, также назвал ее «историей» ¹⁹. Первое издание латинского варианта работы Т. Мора, увидевшее свет в 1565—1566 гг. в Лувене, озаглавлено: «Historia Richardi Regis Angliae eivsnominis Tertii, per Thomam Morum, Londinensis civitatis iam tvm vicecomitem conscripta, annvm circiter M.D.XIII».

Моровскую версию событий, скорректированную в соответствии с «образцовым изданием» Рэстела, помещали в свои хроники Грэфтон (1573) ²⁰, Холиншед ( 1577) ²¹, Стау ²².

«Историей» называли труд Т. Мора его биографы XVI в. Так, Томас Стэплтон писал в 1588 г.: «Он написал затем, примерно в то же время (как «Утопию».— Е. К.), историю короля Ричарда...» ²³ Первый британский библиограф Джон Бэйл, епископ Оссри, во втором издании [204] своего «Каталога знаменитых писателей» («Scriptorum illustrium catalogus») причислил к творениям Мора «Историю Эдуарда V» ²⁴.

Подводя итог полувековой «публичной» жизни моровского «Ричарда», Джон Гарингтон заметил в 1596 г.: «...лучше всех написанной частью наших хроник, по мнению всех людей, является та, что посвящена Ричарду III» ²⁵ Лишь Рожер Эсхем в своем письме к Джону Эстли (1552) называет «памфлетом» труд Мора, но тут же поясняет: «.. .если бы остальная часть истории Англии была бы выполнена так же, мы могли бы в этом отношении вполне сравниваться с Францией, Италией, Германией. ..» ²⁶

Популярность произведения великого гуманиста начала XVI в. была так велика в конце этого столетия, что дала канву для целого ряда драматических произведений неизвестных авторов, Кристофера Марло и наконец Уильяма Шекспира ²⁷.

Таким образом, и сам Мор, и его ученые соотечественники, жившие в веке Тюдоров, и «широкая публика», читавшая исторические труды Холиншеда, Грэфтона, Холла и Стау или присутствовавшая на сценических спектаклях Марло, Шекспира и других драматургов, верили в историчность и достоверность книги «Ричард III». Была ли подобная оценка обоснованной? Чтобы решить эту проблему, обратимся к таким историческим источникам, которые бы позволили проверить научную добротность разбираемого исторического фрагмента. В первую очередь в поле нашего зрения окажутся летописи и другие нарративные произведения, в которых излагаются события, развернувшиеся в Англии весной и летом 1483 г.

Самым ранним из интересующих нас нарративов является тот, который вышел первого декабря 1483 г. ²⁸ из-под пера Доминико Манчини, служившего при дворе вьенского архиепископа Анджело Като . Ценность [205] рассказа Манчини определяется прежде всего тем, что он сам наблюдал, находясь в Англии, описываемые события ³⁰ и, судя по богатству содержания его небольшой рукописи, наблюдал отнюдь не пассивно, а активно искал источники информации, которые помогли бы ему правильно разобраться в сложных переплетениях стремительно развертывавшегося на его глазах процесса.

В заключительных строках своего сочинения Манчини сообщает, что он покинул Англию после коронации и не знает, смог ли Ричард управлять государством, ибо до него дошли слухи о «переворотах в этом королевстве» ³¹. Такое заявление дает основание думать, что автор «Об узурпации королевства Англии» ³² не имел связи с эмигрантами, бежавшими в Бретань и Париж от гонений Ричарда III, и ему нельзя поставить в упрек тюдоровскую предвзятость в изложении и оценке исторических фактов. Именно эта нейтральность Манчини по отношению к боровшимся тогда за господство над Англией феодальным группировкам в сочетании со свежестью и точностью непосредственных наблюдений очевидца делают его труд важнейшим первоисточником для проверки объективности мо-ровского «Ричарда III».В 1486 г. (или вскоре) был закончен другой рассказ о бурных событиях предшествовавших лет. Включенный в летопись монастыря в Крой-ленде (Линкольншир), он известен историкам как «Продолжение Крой-лендской истории» ³³. Кто являлся ее автором? П. М. Кэндел полагает, что первоначальный, не дошедший до нас текст хроники был написан Джоном Расселом, линкольнским епископом и канцлером Ричарда III. Позднее рукопись оказалась переписанной и дополненной неизвестным нам монахом Кройлендского монастыря ³⁴. Несомненно, он был отлично осведомлен о происходивших тогда в Англии событиях. Подобно Манчини составитель этой части кройлендской хроники — живой свидетель описываемого. В 1486—1487 гг. Генрих VII еще не стал монархом, незыблемость прав которого на престол признало бы подавляющее большинство англичан ³⁵ Поэтому, естественно, что у продолжателя крой-лендского аббата трудно ожидать протюдоровской концепции — таковая еще попросту не сложилась. [206]

Менее богата по содержанию завершенная на рубеже 80—90-х гг. XV в. «История королевства Англии» ³⁶. Ее составителем являлся уроженец Западной Англии (Уорвикшира) Джон Росс ³⁷ (умер в 1491 г.). В последние годы своей жизни он служил у Ричарда Фокса ³⁸. В своей оценке Ричарда III как воплощения антихриста на земле Росс явно показал свою партийную тенденциозность.

Апологетическими являются и сочинения придворных историков Генриха VII — Пьетро Кармелиано ³⁹ и Бернара Андрэ ⁴⁰, которые, заметим, являлись близкими друзьями. Первый из них известен своей поэмой, написанной по поводу рождения первенца короля — Артура (1486). Перу Андрэ принадлежит помпезная, но бедная по содержанию «Жизнь Генриха VII» (Vita Henrici VII) ⁴¹, составленная в 1501—1503 гг. ⁴²

Намного больший вклад в изучение английской истории внес другой придворный первого Тюдора — Полидор Вергилий, уроженец итальянского города Урбино ⁴³. Он прибыл на остров в качестве папского сборщика так называемого «денария св. Петра» в 1501 г. Поскольку к этому времени Вергилий имел ряд публикаций, получивших широкое признание, ему была предложена служба при дворе английского короля и доходная должность архидиакона уилской епархии. По поручению Генриха VII он начал в 1507 г. работать над «Английской историей», завершив труд в черновике к 1513 г. ⁴⁴ К 1517 г. он отработал ту часть своей работы, на заключительных страницах которой излагалась история последнего Йорка. Таким образом, Вергилий оказался непосредственным предшественником Т. Мора, и его исторические изыскания нельзя не учитывать при оценке «Ричарда III».

Городское летописание конца XV—начала XVI в. представлено [207] «Новыми хрониками Англии и Франции», написанными лондонским сукноторговцем Р. Фабианом ⁴⁵, анонимной хроникой, известной среди ученых под условным названием «Vitellius A — XVI» ⁴⁶, и наконец «Большой хроникой Лондона» ⁴⁷. Всех точнее датируются «Новые хроники...» Их окончание относится к 1504 г. ⁴⁸ «Вителлиус» был доведен до 1510 г. Издатель хроники установил два авторских «пласта» на тех страницах/ которые повествуют об истории Англии конца XV в. Первый из неизвестных составителей собрал материал за 1440—1496 гг., второй описал более поздние события, особенно подробно рассказав о событиях 1497— 1503 гг. ⁴⁹ При сопоставлении текстов Фабиана и «Вителлиуса» за 1483— 1485 гг. обнаруживается такое большое количество совпадений, что Кингсфорд предполагает существование какого-то общего источника информации, не дошедшего до нас ⁵⁰, но доступного, этим летописцам. Что касается «Большой хроники Лондона», доведенной до 1512 г., то она содержит более обширные сведения по интересующему нас отрезку времени, чем «Новые хроники» или «Вителлиус», однако оценки фактов составителя «Большой хроники Лондона» не отличаются от них, отражая позицию верхов столичных горожан.

Текстологические сопоставления «Новых хроник» и «Большой хроники» заставляют исследователей весьма настойчиво защищать идею о том, что они составлены одним человеком ⁵¹. Едва ли Т. Мор не знал и не учитывал мнения летописцев родного города ⁵². Отдельные факты, сообщаемые Мором в «Ричарде III», могут быть проверены по письмам Стоноров ⁵³, Сили ⁵⁴, государственным документам за апрель — июль 1483 г., которые содержатся в нескольких публикациях ⁵⁵. [208]

Сопоставляя «Историю Ричарда III» Мора с названными источниками, можно установить, что в ней нет ни одного факта, который не был бы известен другим историкам. Об антагонизме в среде придворных накануне смерти Эдуарда IV пишет не только Мор. Об этом повествует и продолжатель кройлендского летописца, и Манчини, и Вергилий ⁵⁶. Нужно лишь сказать, что они несколько яснее очерчивают состав соперничающих группировок. Наиболее обстоятельный в данном случае Манчини ставит во главе одной двух сыновей королевы Елизаветы — Томаса и Ричарда Греев и ее «одного брата» ⁵⁷. Имя брата здесь Манчини не назвал, но, судя по ряду его замечаний, он имел в виду Эдуарда Вудвиля, командовавшего королевским флотом ⁵⁸. Их соперниками являлись: один из виднейших сановников, лорд-чемберлен Гастингс, епископ Эли Джон Мортон и Йоркский архиепископ, лорд-канцлер Томас Роттерхем ⁵⁹.

Зато Мором ярче и убедительнее изображены обстоятельства «взятия» принца Уэльсского Эдуарда в Стони Стаффорд герцогами Глостером и Бакингемом. Но в главном — характере изображения данного эпизода — ни одна из известных летописей не отличается от анализируемого сочинения. Находит подтверждение и вся цепь сообщаемых Мором фактов — от вступления Глостера «de facto» в должность протектора молодого короля до его коронации (1 мая—5 июля 1483 г.) ⁶⁰.

Манчини, подобно Мору, останавливается на торжественном вступлении принца Уэльсского в Лондон, лишении Роттерхема поста лорда-канцлера, на переговорах совета протектора с укрывшейся в убежище Вестминстерского монастыря Елизаветой, завершившихся передачей ею своего младшего сына Ричарда в руки архиепископа Кентербери, не проходит он мимо убийства Гастингса в Тауэре и выступлений проповедников перед лондонцами с целью обосновать наследственное право Ричарда Глостера на трон ⁶¹. Более подробно эти события излагаются лондонскими хронистами ⁶². В отличие от Манчини Мор и столичные летописцы уделяют выступлению Бэкингема в Гилдхолле большое внимание ⁶³.

Продолжатель кройлендской хроники не говорит ничего о собрании лондонских горожан, обходит молчанием ту роль, которую сыграли в осуществлении планов Ричарда проповедник церкви ⁶⁴, но зато он более точен, нежели Мор, городские хроники или Манчини, в освещении ряда других фактов. Его точка зрения, что Элеонора Батлер, а не Елизавета [209] Люси была названа советниками и помощниками Ричарда законной супругой покойного монарха, находит подтверждение в парламентских свитках ⁶⁵. Взятие протектором младшего брата уэльсского принца из убежища произошло, как правильно указывает летописец церкви, после убийства Гастингса, а не до него, как сообщают Мор, Манчини и Фабиан. Казнь же Энтони Вудвиля и других имела место также позднее ⁶⁶ указанного Мором дня.

Некоторые хронисты чем-то дополняют рассказ Т. Мора в частностях. Например, Манчини подробно описывает, каким путем Совет протектора заставил экипажи кораблей, руководимые Эдуардом Вудвилем, покинуть своего адмирала и подчиниться новому правительству страны ⁶⁷. Манчини, как и «Продолжатель кройлендского летописца», и лондонские хронисты, сообщает о вызове Ричардом в столицу ополчения северных графств ⁶⁸ накануне своей коронации. Письмо, отправленное в Йорк с Ричардом Рэтклифом ⁶⁹, датировано 10 июня ⁷⁰. Если судить по документам городского совета Йорка, его встретили там благожелательно. Из Йорка к Лондону отправилось двести человек ⁷¹. Всего в окрестностях столицы к концу июля было около 5000 северян ⁷².

Эти отнюдь немалые военные силы оказались вне поля зрения Мора. Однако указанные просчеты компенсируются в «Ричарде III» подробным изложением событий 13 июня, детальным рассказом о проповеди Шея и речи Бакингема. Важно подчеркнуть, что никаких нарочитых искажений описываемых фактов, которые снизили бы достоверность этой центральной части «истории» Мора, не существует. Наиболее драматичные страницы «Ричарда III» посвящены убийству сыновей Эдуарда IV. Ни один другой источник не содержит такого большого количества деталей преступления или имен причастных к нему людей. Рассказ Мора невозможно проверить ни по документам, ни по нарративным источникам, хотя ни один нарратив не может быть истолкован как опровергающий его или даже ему противоречащий. Эта уникальность повествования великого гуманиста открыла простор для всевозможных логических спекуляций его будущих оппонентов ⁷³. [210]

Достоверно выглядит и версия великого гуманиста о причинах разрыва Бэкингема с Глостером. Она подтверждена Вергилием и Фабианом ⁷⁴. Последующие исследователи не сумели добавить к ней чего-либо существенно нового ⁷⁵.

Итак, сравнив последовательно одну за другой страницы моровского «Ричарда III» с предшествовавшими или современными ему историческими сочинениями, мы не обнаружили ни одного выдуманного факта или лишенной реальной основы ситуации. Не вызывает нареканий и последовательность изложения исторических событий, если не считать сцены передачи вдовствующей королевой Протектору второго сына Эдуарда IV в Вестминстере ⁷⁶.

Более того, повествование Мора, бесспорно, самый обстоятельный путеводитель по политической жизни Англии в апреле — июле 1483 г. Впрочем, оно, как и другие «истории» тех бурных дней, не лишено пробелов: не раскрывает Мор причин внезапной и скоротечной болезни Эдуарда IV. Намек П. Вергилия на отравление ⁷⁷ повисает в воздухе, не находя отклика ни в «Ричарде III», ни в лондонских хрониках, ни в летописях Росса и кройлендского монастыря. До сих пор остается открытым вопрос о завещании Эдуарда IV. Известный историкам его первый вариант, написанный в 1475 г., был пересмотрен умирающим королем, и к нему были сделаны добавления («Codicillos nonnullos») ⁷⁸. Содержат ли они назначение Глостера протектором или нет? Мор, подобно другим летописцам, не дает ответа. Однако совершенно ясно, что, какова бы ни была предсмертная воля Эдуарда IV, только успешная «операция» в Стони Стаффорд и утверждение протекторских полномочий Советом знати в Лондоне позволили Ричарду стать реальным правителем страны.

Существует и еще одна важная проблема: почему Мор столь внезапно, буквально на полуслове, оборвал свой рассказ? Гипотезы Р. С. Сильвестера и П. М. Кэндела ⁷⁹ хотя и заслуживают самого [211] пристального внимания, тем не менее не могут быть признаны бесспорными и нуждаются в дальнейшем обсуждении.

Все здесь перечисленные недочеты произведения Мора не в состоянии перечеркнуть важность «Ричарда III» как исторического источника. Т. Мор не только повествует о реально случившихся событиях; в его «Ричарде III» нет вымышленных героев: всех более или менее значительных персонажей, действующих на его страницах, исследователи успешно идентифицировали по другим источникам с реальными, жившими тогда людьми ⁸⁰. Впрочем, в описании исторических героев Мор не избежал отдельных неточностей. Он неправильно называет имена Бэкингема, Гастингса, проповедника Шея, на 13 лет увеличивает возраст Эдуарда IV, ошибочно считает Роттерхема главой депутации проТекторского Совета в убежище к Елизавете.

Однако отдельные неточности не могут затушевать главного — оценка большинства действующих лиц изображенной им трагической истории получила поддержку у современников. Это касается Джона Рассела, епископа Линкольна, епископа Эли Джона Мортона ⁸¹, Энтони Вудвиля, лорда Риверса ⁸², лорда-чемберлена Уильяма Гастингса ⁸³, Томаса Грея, маркиза Дорсета ⁸⁴ и самого короля Эдуарда IV ⁸⁵.

Здесь мы подходим к решающему моменту в оценке труда Мора: действительно ли Ричард являлся таким зловещим олицетворением пороков, каким он предстает перед нами со страниц его «Истории?» Кармелиано и Росс, Андрэ и Вергилий, Фабиан и другие лондонские хронисты [212] солидарны с Мором ⁸⁶. Впрочем, историки нашего времени выражают недоверие к их беспристрастности на том основании, что все они работали над своими сочинениями в годы правления Генриха VII, виновника гибели Ричарда III ⁸⁷. Подобные суждения вряд ли могут иметь место, когда речь заходит о Д. Манчини. Между тем он, в отличие от Андрэ, Кармелиано, Росса, оттеняя некоторые положительные качества Ричарда как полководца, государственного деятеля, причем в схожих с Мором выражениях ⁸⁸, тем не менее не отрицает узурпаторского характера его действий ⁸⁹, скорбит по поводу печальной участи детей Эдуарда IV (хотя точных сведений об их гибели у него не было, да и не могло еще быть), оценивает убийство Гастингса как преступление ⁹⁰. Возмущение сквозит в его словах, посвященных июньским речам подкупленных Ричардом проповедников о незаконности прав детей Эдуарда на корону ⁹¹. Как видим, беспристрастный Манчини во всех принципиальных вопросах занимает ту же позицию, что и великий английский гуманист.

Историки нового времени, начиная с Бэка и Уолпела ⁹², немало потрудились, чтобы снять с исторического портрета Ричарда III ту густую черную, краску, какой покрыли его современники. Но их усилия оказались бессильны перед логикой фактов. В настоящее время речь идет о таких мало что решающих деталях, как: имел ли Ричард план захвата трона уже в апреле или он возник у него постепенно, по мере успехов в борьбе с партией королевы? ⁹³ Существовала ли в действительности помолвка между Эдуардом IV и Элеонорой Батлер? Даже при положительном ответе на второй вопрос, даже в случае признания (хотя такое маловероятно, учитывая чрезвычайно короткий промежуток времени), что захват трона произошел благодаря стечению обстоятельств, независимо от воли протектора, то и тогда приговор, произнесенный над Ричардом великим гуманистом Англии, будет лишь несколько смягчен, но отнюдь не отменен. В сомнениях критиков Т. Мора можно обнаружить нечто рациональное. [213]

Ричард III — не исключение. Он отнюдь не преступник-одиночка. Выросший в годы кровавых оргий «войны Роз», он воплотил в себе наиболее типичные черты английского феодала той поры.

Итак, «Ричард III» Томаса Мора достоверен. Это не литературное, а историческое произведение, имеющее литературную ценность. Тогда неизбежно возникает вопрос: в чем особенности исторического почерка великого гуманиста?

Говоря об «Утопии», нельзя не восхищаться смелости мысли английского ученого. Смелость мысли свойственна и более раннему его творению. В «Ричарде III» Мор решительно рвет с традиционными феодальными приемами летописания. «Ричард III» — история, написанная пером гуманиста, который стремился возродить манеру письма античных историографов ⁹⁴. Отсюда богатая разнообразными красками палитра слов, частое обращение к живым оборотам прямой речи, настойчивое стремление раскрыть характеры изображаемых людей, объяснить совершаемые ими поступки особенностями их психического склада и наконец прагматический строй всего произведения. Впервые в английской историографии оценки историка — не просто редкие отступления от монотонного потока сообщаемой информации. Наоборот, весь материал повествования подчинен логике авторской концепции. А те отступления от канвы истории, которые делает Мор, связаны с потребностью высказать свою точку зрения по кардинальным вопросам общественного бытия современной ему Англии. Таково замечание по поводу налогов, вложенное в уста Бэкингема осуждение церковной привилегии убежищ или полное сарказма суждение о баронских усобицах второй половины XV в.

Верность фактам, невиданная до той поры в Англии глубина интерпретации, богатство речи ⁹⁵ — вот что сделало «Историю Ричарда III» образцом английской истории на английском языке, образцом, который долго были не в состоянии превзойти британские летописцы и историки ⁹⁶.

Рассказанное на этих страницах не может не натолкнуть на мысль, что из двух вариантов «Истории» — английского и латинского — именно первый должен быть помещен в центр внимания. Если не образцовой ⁹⁷, [214] то во всяком случае лучшей ⁹⁸ публикацией английского текста ⁹⁹ «Ричарда III» в XVI в. является появившаяся на свет в типографии племянника великого гуманиста Уильяма Рэстела в 1557 г. ¹⁰⁰ Все многочисленные позднейшие издания копируют ее. Латинский вариант увидел свет в 1565 г. в Лувене ¹⁰¹ и после этого не переиздавался без малого четыреста лет.

В 1962 г. Р. С. Сильвестер осуществил параллельное издание латинского и английского вариантов рукописи Мора ¹⁰². В начале 30-х гг. В. Э. Г. Дойл-Дэвидсон подготовил к печати фрагменты еще одной латинской рукописи «Ричарда III», которая была обнаружена в «College of Arms» среди хранившегося здесь после 1678 г. архива Томаса, графа Эундела ¹⁰³. Она известна у палеографов под условным названием «MS Arundel 43». В 1962 г. Р. С. Сильвестер включил полный текст манускрипта Эрундела в первый том собрания сочинений Т. Мора ¹⁰⁴. Сопоставляя английский вариант «Ричарда III» с лувенским изданием и рукописью архива Эрунделов, текстологи пришли к выводу, что английский и латинский варианты писались одновременно ¹⁰⁵. Ошибались те, кто предполагал, что латинский текст является переводом с английского или [215] наоборот. Хотя оба варианта во многих местах очень близки, однако в каждом случае Мор по-иному фразирует свои мысли. Налицо и более серьезные структурные несоответствия: перестановка изображаемых эпизодов, пропуск фраз, имен и т. п. Благодаря этому параллелизму ни одна английская работа Мора «не заражена» таким большим количеством латинизмов, как эта. С другой стороны, типично английские идиоматические выражения проникают в латинские конструкции «Истории Ричарда III», особенно много их в эрунделовской рукописи. Поэтому и В. Э. Г. Доил-Дэвидсон ¹⁰⁶, и Р. С. Сильвестер ¹⁰⁷ считают «MS Arundel 43» более близким к латинскому черновику, чем лучше отредактированный манускрипт, положенный в основу лувенского издания 1565 г.

Текстологические сопоставления английского варианта «Истории» с эрунделовским и лувенским показывают, что первый охватывает больший отрезок времени, чем второй и третий. Лувенское издание кончается коронацией Ричарда III. «MS Arundel 43» обрывается неожиданно при изложении речи герцога Бэкингема в Байнард Касл. Они не содержат таких эпизодов первостепенной важности, как убийство сыновей Эдуарда IV, характеристика Мортона, подготовка мятежа Бэкингема. Латинские варианты не только короче, но и беднее английских: в них опущено много имен, деталей, дат. Но в лувенском издании дается расшифровка таких английских терминов, как Гилдхолл, рекордер, подробно объясняется местоположение Нортгемптона и т. д. Возможно, здесь лежит ключ к пониманию того, почему «Ричард III» писался Мором в двух вариантах: англоязычный предназначался Мором для соотечественников, латинский — для европейских читателей.

Из всего сказанного можно сделать такие выводы: написанный по-английски вариант «Ричарда III», многократно размноженный в XVI в., внес существенный вклад в оценку британской историографией событий 1483 г.; литературно-стилистические и историко-аналитические достоинства англоязычного варианта моровского «Ричарда III» сделали его образцом для английских историков, по крайней мере, на два столетия; по содержанию англоязычный текст «Истории» значительно богаче и лувенского издания, и эрунделовской рукописи; несмотря на то, что латинский текст был мало известен не только рядовому читателю, но даже профессиональным историкам, хотя он в меньшей степени насыщен фактическим материалом, чем английский, все же он содержит несколько интересных мыслей, ряд важных деталей в изображаемых событиях, которых нет в публикации 1557 г. и без которых наше представление об «Истории Ричарда III» осталось бы неполным.

Подготавливая к изданию «Историю Ричарда III», мы исходили из того, что перед нами историческое произведение. Поскольку англоязычный вариант содержит больший фактический материал, более интересен в литературном отношении и оказал более значительное влияние на [217] английскую историографию, чем латинский, то он был признан основным, и перевод был сделан с издания Рэстела 1557 г., факсимильно воспроизведенного в первом томе «The English Works of Sir Thomas More» под редакцией проф. У. Кэмпбела (London, 1934). Наиболее важные факты, приведенные в латинском варианте, но отсутствующие в англоязычном, даны в виде подстрочных примечаний. То же сделано и относительно самых существенных разночтений между английским и латинским вариантами. Латинские отрывки были переведены из «Omnia opera Latina...» Т. Мора, опубликованного в Лувене в 1565 г. Отдельные места эрунделовской рукописи взяты из «Appendix» к первому тому «The Complete Works of St. Thomas More», подготовленному для печати Ричардом С. Сильвестером ¹⁰⁸. Сверка переведенных английского и латинского текстов также осуществлена по «The Complete Works...». Перевод с английского корректировался также по изданию «The More's History of King Richard III», Cambridge, ed. J. K. Lumby. The Pitt Press Series, 1883.

Текст воспроизведен по изданию: Томас Мор. История Ричарда III.  М. Наука. 1973

© текст -Кузнецов Е. В. 1973
© сетевая версия - Тhietmar. 2003
© OCR - Галина Росси. 2003
© дизайн - Войтехович А. 2001 
© Наука. 1973