Библиотека сайта  XIII век

Ввиду большого объема комментариев их можно посмотреть здесь
(открываются в новом окне)

Символы в скобках:
BN — латинская рукопись парижской Национальной библиотеки (lat. 2584).
Boll. — латинская рукопись Генриха Глацкого.
Far. — латинская рукопись Маркианской библиотеки в Венеции.
F. — французский перевод Жана Ле Лонга.
Pal. — итальянская рукопись из Лаврентьевской библиотеки во Флоренции.
Min. Rат. — “Малая” версия издания Рамузио.

ОДОРИКО ПОРДЕНОНЕ

ВОСТОЧНЫХ ЗЕМЕЛЬ ОПИСАНИЕ, ИСПОЛНЕННОЕ ОДОРИКО, БОГЕМЦЕМ ИЗ ФОРО ЮЛИО, ЧТО В ПРОВИНЦИИ АНТОНИЯ

1. О Трапезонде и Великой Армении

Хотя о нравах и обычаях мира земного много чего рассказали разные люди, но знайте, что и я, брат Одорико из Форо Юлио, могу поведать вам о множестве чудес, а чудеса эти сподобился я увидеть и о них наслышался, когда по доброй воле прошел через море и побывал в странах неверных (ad partes infidelium), дабы споспешествовать спасению душ. (А в путь я отправился с дозволения моих прелатов, им же на то право дано уставом нашего ордена.— Boll.)*.

(Итак, решил я, не тратя лишних слов, рассказать в этом кратком повествовании о многом из того, что довелось мне повидать и о чем я услышал на Востоке, на Севере и на Юге. Всего не перескажешь, а сообщу я немало такого, о чем узнают с моих слов впервые и покажутся кое-кому мои вести ложными; да и сам я, коли не увидал бы воочию эти чудеса и своими ушами не услышал о них, вряд ли поверил, что подобное бывает взаправду.— Far.)

Четырнадцать с половиной лет пробыл я в тех странах в одеждах блаженного Франциска, блаженного исповедника Христова. И ныне, находясь в Падуе, написал я это краткое повествование, вняв советам преподобного брата Гидотто, приора провинции святого Антония. А если в писаниях моих усердный читатель усмотрит что-либо, что покажется ему достойным, то пусть за это воздаст хвалу всеблагому провидению, а не моему скудному разумению. А уж когда попадется ему такое, [171] чему трудно поверить и в чем я, по его мнению, уклоняюсь от истины, то, отметив подобное место с должным снисхождением и милосердием, да не попрекнет он меня всуе горьким словом.

Итак, сперва я на венецианской галере пересек Великое море и прибыл в Трапезонд, который в древности назывался Понтом. Красив этот город, да и стоит он в хорошем месте, и это для персов, мидян и всех народов по ту сторону моря торговая гавань. (И [все], что я видел в этой стране, мне очень понравилось, и я потому еще так смело об этом говорю, что такого же мнения были и те побывавшие [в Трапезонде] люди, с которыми я на этот счет толковал в Венеции. — Min. Ram.)

Видел я там одного человека, за которым шли четыре тысячи куропаток. Приманил он их близ одного замка, который называется Канега [Зингана], а от замка того до Трапезонда пути три дня, и пока он туда шел, куропатки все время летели за ним вслед. У птиц же этих такая повадка: словно цыплята вокруг наседки жмутся они к людям, если те вздумали прилечь и заснуть в поле. Таким образом привлек куропаток и этот человек, а затем привел он их в Трапезонд, к самому императорскому дворцу, и император отобрал себе, сколько счел нужным взять, остальных же птиц тот, кто их завлек, отвел обратно, к месту, где их сманил ¹ . В этом городе близ городских ворот покоится прах Афанасия, а на воротах надпись, которая начинается так: Quicunque vult salvus esse...(Желающий спастись да спасется...)

Покинув Трапезонд, я направился в Великую Армению, в город, который называется Арзирон [Эрзурум], некогда очень красивый, богатый; да и таким бы он и остался, если бы его изрядно не разрушили татары и сарацины. Вдоволь там хлеба и мяса и всего прочего, только вина и плодов мало. В Арзироне очень холодно, и здешние жители считают, что в целом свете нет места, которое лежало бы выше. Вода в Арзироне отменная, и не лишено вероятия, что ключи эти питаются из Евфрата, а до Евфрата отсюда день пути, никак не больше. И город стоит на полпути к Тавризу.

Из Арзирона прошел я к некой горе, которая называется Савискало; и есть в той стороне гора, на [172] которой стоял Ноев ковче г. Пожалуй, я бы взошёл на нее, согласись мои спутники обождать меня. Впрочем, местные люди говорили нам, будто никому еще не удавалось подняться на эту гору, и все потому, полагают они, что на то нет воли всевышнего.

Из этой страны пошел я в большой царский город, Тавриз, который в древности назывался Сузис. Говорят, будто там в одной мечети (а так называются у сарацинов церкви) растет сухое дерево ². Город же этот знатный, и торговля там такая, какая только есть на свете, снедь, и много там всяких и разных товаров. И так удачно стоит этот город и столь богат, что вы, право же, не поверите, как много в нем всякого добра, и чуть ли не со всего мира приходят сюда за товарами. А христиане могут рассказать вам, что император [Персии] с одного этого города получает больше доходов, чем французский король со своего королевства.

Близ Тавриза есть соляная гора, и на ней добывается для всего города соль; ее каждый может брать, сколько пожелает, и притом даром. В Тавризе живет немало христиан всякого толка, но сарацины во всем над ними держат верх. Многое еще мог бы я рассказать об этом городе, да неуместно о нем слишком уж распространяться.

Покинув этот город Тавриз, я шел десять дней и достиг другого города, который называется Солдания, а в Солдании в летнее время пребывает император персов; зимой же он переходит в другое место {называется оно Аксам. – Pal.} и лежит на берегу Бакинского моря. Этот город Солдания велик, и место это холодное; вода здесь хорошая, и сюда привозят много товаров.

3. О городе Волхвов, Песчаном море и земле Гуз

Отправившись из этого города с караваном, иначе говоря в некой компании, я пошел к Верхней Индии и странствуя много дней, достиг города Трех волхвов, который называется Кассан [Кашан], и город этот [173] царственный и многодостойный, однако сильно разрушен татарами. В Кассане очень много хлеба, вина и иного добра. А из этого города в Иерусалим (куда путь волхвам указан был уж, конечно, не по воле людской, а дивным промыслом господним, в чем убедившись, они тотчас же отправились в дорогу) добрых пятьдесят дней пути ³. И в городе этом всего много, да не стоит об этом рассказывать.

Оттуда я пришел в некий город, который называется Гест (Йезд), (а он самый дальний в Персии на пути в Индию. — Min. Ram.) От Геста день пути до Песчаного моря. Море же это злое и диковинное. (Никто из нас не отваживался ходить по нему, и все оно сплошной сухой песок, без капли влаги, а в бурю волнуется, как истинное море, и ходят по нему волны, подобные морским; бесчисленное множество людей поглотили эти пески, и в песках тонут они и находят себе могилу. А ветер, смотря по тому, откуда он дует, навевает то там то тут целые горы этого песка.— Min. Ram. ⁴)

Съестного в этом городе Гесте превеликое множество, и там есть в изобилии и иные знатные товары, о которых вам мог бы я рассказать. Особенно же много в городе фиг, ну, а изюма, зеленого, как трава, и очень мелкого, тут как нигде на свете. Это третий из славных городов, коими владеет в своем царстве император персов. Сарацины говорят, что христианам не дозволено жить там больше года. Есть здесь и иные диковинки.

Отправившись отсюда и пройдя через множество селений и городов, я добрался до некого города, который называется Кониум [Персеполь]; когда-то он был велик и в старину немало зла причинил римлянам. Стены его тянутся на добрых пятьдесят миль, а в самом городе много дворцов неповрежденных, но пустых. Однако съестным город очень богат.

Покинув этот город и [снова] пройдя через множество селений и городов, я достиг города, который называется Гуз (и в нем бывал Иов.— Boll.), а город этот стоит на очень красивом месте, и в нем изобилие всего съестного ⁵. Близ этого города горы, а на горах прекраснейшие пастбища. Есть здесь также манна, отменного качества, и нигде на свете не бывает ее в таком изобилии. В этой же стране вы можете меньше чем за венецианский гросс купить четырех добрых [174] куропаток. И там вы можете увидеть очень красивых старцев и в обычае у здешних мужчин прясть и вязать, словно они женщины, а не мужчины. А на севере эта страна граничит с оконечностью Халдеи.

4. О нравах халдейских и об Индии Внутренней ⁶.

Покинув эти места, я пришел в Халдею, а Халдея — это великое царство, и, следуя туда, я миновал Вавилонскую башню, от которой по крайней мере три дня пути [до Багдада]. И в этой стране Халдее свой особый язык, а мужчины здешние красивы, женщины же безобразны до крайности. Тут мужчины носят нарядные одежды и украшения, совсем как наши женщины, а на головах у них повязка (fasciola), украшенная золотом и жемчугом, а женщины ходят в грубой тунике (interulum) до колен и с рукавами такими длинными, что волочатся они по земле. И женщины здесь босы и носят штаны (sorabulas), доходящие до самых пят, а волосы не заплетены и не причесаны, так что торчат они в разные стороны. У нас в обычае мужчинам следовать впереди женщин, здесь же, наоборот, женщины держатся впереди мужчин. (Видел я здесь юношу, который брал в жены молодую красивую девушку, и ее сопровождали ее красивые подруги, и они плакали и причитали, а невеста была в ярких одеждах и с распущенными волосами. А когда жених сел верхом на осла, невеста босая последовала за ним, в жалкой одежде и тоже на осле, а ее отец шел сзади, благословляя брачущихся, и вот так они и шли до самого мужниного дома.— Min. Ram.) Многое другое есть в этом городе, да не стоит на сей счет распространяться.

Странствуя там, пришел я во Внутреннюю Индию, страну, сильно разоренную татарами. Здесь едят много фиников, и купил я целых сорок два фунта, а отдал за это всего лишь гросс без малого; много тут и иной всякой снеди.

Покинув эту Индию и пройдя много разных мест, дошел я до моря-океана, и первый город, в который я попал, называется Ормес [Ормуз], и он изрядно и искусно укреплен, и ценных товаров в нем великое множество ⁷. [175]

(Город этот стоит на острове, в пяти милях от материка, и здесь не растут деревья и нет пресной воды, но хлеба, рыбы и мяса вдоволь. А место это нездоровое и для жизни неудобное, жара же тут порой невыносимая. И мужчины и женщины очень рослые. Однажды я видел, как хоронят здесь покойников: собрали всех музыкантов (giulari), а тело положили в доме, и две женщины скакали подле него, а музыканты в это время играли на цимбалах и других инструментах, а эти женщины лобзали мертвеца и славили его; прочие же женщины подходили одна за другой к покойнику, и у каждой была свирель, и играли они на ней попеременно, причем та, которая кончала играть, уступала место следующей, и так шло у них всю ночь, а наутро покойника отнесли в гробницу.— Pal.)

5. О кораблях без железа; на одном из них брат Одорико пришел в Тану индийскую

В этой стране люди строят корабли, называемые яссе (jasse), и скреплены они лишь вервиями ⁸. На одном из таких кораблей я плавал и не нашел в [его корпусе] ни единого гвоздя, и на нем за двадцать восемь дней я дошел до Таны, где мученическую кончину приняли во славу веры христовой четверо братьев-миноритов.

И расположен этот город очень удачно, и в нем множество вина и хлеба и разных деревьев (и великое изобилие всего съестного, особенно масла, сусуана [сезама?] и риса.— Pal.) В былые дни слыла эта страна могущественной, и правил в ней царь Пор, который в столь великую битву вступил с Александром ⁹.

В этой стране живут язычники, и поклоняются они огню, змеям и деревьям; правят же всем сарацины, которые покорили эту землю силой оружия, а они подчиняются Дальдилии ¹⁰. Здесь водятся разные звери, особенно же много черных львов ¹¹, и, кроме того, есть тут обезьяны и летучие мыши величиной с голубя, и называют их scerpi ¹².

Кошкам с ними никак не управиться, а поэтому ловят их собаки.

[Главы 6—12, в которых описано избиение и гибель в Тхане четырех миссионеров-францисканцев, при переводе опущены]. [176]

13. Брат Одорико собрал кости четырех погибших братьев; о чуде, содеянном этими костями

И вот я, брат Одорико, пришел в эту землю, и, узнав о славной мученической кончине [четырех братьев], я раскрыл их гробницы, принял их кости, а поскольку через своих святых господь совершает много всяких чудес, то и через эти [останки] угодно ему было проявить свое всемогущество. Я, брат Одорико, взял кости этих братьев и, обернув их в красивую ткань, повез, сопровождаемый одним братом из нашего ордена и слугой, в место, где проживают наши братья, а находится оно в Верхней Индии [Китае]. Когда же перевозил я эти кости, то случилось мне остановиться в одном доме, причем, отходя ко сну, я положил их под голову. Пока я спал, дом подожгли сарацины, и, желая погибели моей, во весь голос вопил [собравшийся] здесь люд. А между тем был от императора указ предавать смерти всякого, чей дом будет подожжен.

Когда дом загорелся, товарищ мой и слуга ушли, оставив меня с этими костями. И я взял их и вышел через угол пылающего дома, причем все прочие три угла уже сгорели и оставался только этот последний угол. И когда я проходил этим местом, пламя поднялось выше головы моей, не причиняя мне вреда, и оно надо мной висело, словно облако; а как только я покинул дом, сразу же огонь поглотил его, и сгорело много соседних домов, я же вышел из пламени невредимый.

14. Продолжение предыдущей главы

Нечто подобное случилось со мной в этом путешествии. Я шел морем с этими костями в некий город, который называется Полумб [Куилон] и где родится много перца. В пути ветер совсем покинул нас. Идолопоклонники умоляли своих богов, чтобы послали они добрые ветры, но так ничего и не добились. А затем изрядно потрудились и сарацины, вымаливая ветер, но моления их также оказались напрасными. Тогда приказали мне и моему товарищу воззвать с молитвой к нашему богу, а вдруг [думали они] он вознаградит нас. И командир корабля сказал нам по-армянски, чтобы никто другой [177] его не понял: “Если не выпросите ветра, то бросят вас в море”.

И я и мой товарищ воззвали к всевышнему, но видя, что ветра нет, мы дали обет отслужить множество месс во имя святой девы, если только подует ветер. Однако и таким способом не удалось нам вызвать ветер.

Тогда я взял одну из костей, дал ее нашему слуге и сказал ему: иди на нос и кинь эту кость в море. И как только он ее бросил в воду, сразу же подул попутный ветер, и он держался все время, пока мы не прибыли в гавань, куда заслугами [убиенных] братьев добрались мы в сохранности.

15. Продолжение предыдущей главы

Придя в Полумб, сели мы на другой корабль, который называется лонклум ¹³, и, как уже о том было сказано, пришли мы в Верхнюю Индию, в некий город, название которому Зайтон, а в городе этом две обители наших братьев; явились же мы сюда, чтобы схоронить святые останки.

А на этом корабле было добрых семьсот душ, считая всякий люд и купцов. И у здешних идолопоклонников есть такой обычай: прежде чем войдет корабль в гавань, они учиняют повсюду сыск, чтобы доведаться, кто что имеет, и коли находят кости покойников, то бросают их в море, а у кого такие кости есть, тому грозит смертельная опасность. И хотя у нас они учинили повальный поиск, а костей было много, но так к не удалось им ничего найти. И мы с помощью божьей в целости доставили кости наших братьев и здесь их похоронили с великими почестями. И многое иное совершил через этих святых братьев всевышний, а о том ведомо язычникам и сарацинам, ибо каким-бы недугом они ни захворали, стоит только прийти им в то место, где погибли братья, взять горсть земли, бросить ее в воду и ту воду испить, и все их немощи тотчас же исцеляются. [177]

16. Как родится перец. О царстве Минабар.

А теперь поглядим, каким образом родится перец. Ведомо, что в империи, которая называется Минабар, есть перец и что ни в какой другой стране он не растет. Лес, где родится этот перец, тянется добрых восемнадцать дней пути, и в том лесу два города; один называется Фландрина, другой Цингилин. А в городе Фландрине живут и иудеи и христиане; между этими двумя народами всегда война, и всегда христиане одолевают иудеев. Перец же там получают так: сперва растет он, давая листья, подобные плющу, и сажают его у больших деревьев, как у нас виноградные лозы. Листва эта дает плоды такие, как виноградины, и в таком количестве. Что кажется, что под их тяжестью вот-вот сломается дерево. А зрелый плод зелен, и собирают его, как виноград, а затем выставляют на солнце и сушат, а высушенные плоды ссыпают в горшки (и из свежего перца варят варенье, и я его ел вдосталь; перца здесь также много как у нас зерна. – F.) ¹⁴.

В этом лесу есть реки, в которых много злых крокодилов, а крокодилы – это очень скверные змеи. На краю леса, ближе к югу, лежит город, который принято называть Полумб, и в Полумбе родится лучший в свете имбирь. И столько всяческих товаров в этом городе, что многие, все равно глазам своим не верят.

17. О нравах жителей Полумба.

Все в этой стране поклоняются быку, почитая его за бога, и говорят, что бык [тварь] священная. Шесть лет они работают на быке, а на седьмой год ставят его в одно общее место (poserunt in communi) и там справляют и исполняют гнусный обряд: каждое утро берут два золотых или серебряных сосуда, и, когда бык вводится в стойло, ему подставляются эти сосуды и в один собирают мочу, а в другой помет. Затем моют мочой лицо, а пометом мажут сперва лоб, а потом обе щеки у скул и под конец середину груди. И когда помажут себя так в четырех местах, то говорят, что через это получили посвящение [178]

И так поступает и простой народ, и царь, и царица. Поклоняются они также идолу, в образе наполовину человечьем, наполовину бычьем. И идол этот вещает своими устами и часто требует крови сорока дев; мужчины и женщины посвящают своих сыновей и дочерей этому идолу и приносят ему в жертву собственную кровь, и через это многие принимают смерть. И многое иное творит этот народ, о чем писать зазорно и противно, и много на этом острове родится и растет, о чем недосуг писать пространно. (В этой стране есть деревья, дающие мед, и мед этот наилучший в свете. Есть такие деревья, которые приносят вино и дают шерсть, а из той шерсти вьют веревки и канаты разных сортов; и есть деревья, у которых плоды столь велики, что сильному человеку удается поднять разве лишь два таких плода, а плоды эти пахучи и их называют шабасси. Когда же их едят, то прежде всего смазывают жиром губы и руки.

Слышал я, растут там деревья, которые родят мужчин и женщин, и человечки бывают с локоть величиной, и к дереву прикреплены они пуповиной; когда дует ветер, они свежие, а если ветра нет, то засыхают. Правда, сам я подобного не видел, но слышал от людей, говоривших, что им случалось встречать это. – Pal.) ¹⁵.

А у идолопоклонников этого царства есть отвратительный обычай: когда кто умирает, его сжигают, а если была у него жена, то жгут и жену вместе с покойником-мужем и говорят – жена должна и на том свете сопровождать своего мужа. Впрочем, если вдова имеет детей, то она может, если того пожелает, сохранить жизнь ¹⁶. Ну а если умирает жена, то закон ни к чему мужа не принуждает, и если на то будет его воля, он может взять себе другую жену. И в обычае здесь, что вино пьют и мужчины и женщины, а женщины бреют лоб, мужчины же бороду не бреют. Много здесь и иных достопримечательностей и всякого скотства, да об этом нет нужды говорить.

18. О царстве Мобар, где покоится тело блаженного Фомы апостола, и о нравах идолопоклонников.

От этого царства десять дней пути до другого царства, название которому Мобар [180] [Коромандельский берег],а оно очень большое и в нем много народов и провинций. В этом царстве покоится тело блаженного апостола Фомы. Церковь его полна идолами, а близ нее пятнадцать домов христиан-несториан, и они христиане лишь по имени, а по правде говоря, гнусные и зловредные еретики. Есть в этом царстве удивительнейший идол, который в чести в очень многих индийских землях. Величиной он со святого Христофора, и его часто рисуют здешние художники. Весь он из золота и стоит на золотом пьедестале, а на шее у него ожерелье из драгоценных камней, очень дорогое и красивое. И вся церковь из чистого золота, и крыша и пол также золотые. И те, кто приходят на поклон к этому идолу, являются издалека, подобно христианам, идущим к святому Петру, и у некоторых, приходящих на поклон к идолу, вокруг шеи веревка, а у иных руки лежат на доске, привязанной к шее, а некоторые держат в поднятой руке нож, так что под конец рука отсыхает (и каждый терзает свою плоть по-разному: кто стучит головой о землю, не глядя вверх, считая себя недостойным смотреть на небо перед идольским ликом, другие вонзают кинжалы и шпаги в руки и прочие части тела, а многие, бесспорно самые из всех глупые, свою набожность доказывают, принося идолу в жертву сыновей и дочерей и считая этого идола наибольшим богом, а кровью этих жертв они кропят себя, как христиане святой водой. — F.) А когда выходят из дому в паломничество, то через каждые три шага на четвертом падают на землю, растянувшись во весь рост, и так поступают на всем своем пути, так что порой немало времени проходит, прежде чем они дойдут до идола, и всякий раз припадая к земле; курят они ладаном и благовониями. Когда же кто-либо пожелает возвратиться с дороги восвояси, то замечает, до какого места дошел, а затем, снова придя на это место, продолжает путь по-старому, пока не достигнет идола ¹⁷.

19. О других обычаях идолопоклонников

Перед храмом этого идола есть рытое озерцо, и пилигримы, сюда приходящие, бросают в него золото, серебро и разные драгоценные камни, принося жертву идолу и храму. Много накопилось золота, серебра и драгоценных камней в этом озере ¹⁸, и тот, кто желает [181] что-либо сделать для храма, может в озеро войти и взять любое из того, что туда брошено.

Ежегодно, в день, когда создан был этот священный идол, люди выносят его из храма, ставят в красивую колесницу, а затем царь, царица, все пилигримы и весь народ { и жрецы, которые называются туинами.—Pal.} выносят идола из храма и поют при этом разные гимны под музыку. А перед идолом попарно шествуют девы, и их бывает много, и поют они чудесным образом. И многие пилигримы, приходящие на этот праздник, бросаются под колесницу так, чтобы попасть под колеса, и говорят, что поступают таким образом, желая принять смерть во имя бога своего. И колесница проходит по их распростертым телам, и давит и кромсает их, и несет им погибель ¹⁹.

После же идола привозят в особое место, а оттуда уже несут его в постоянное его обиталище, и при этом поют и играют на разных музыкальных инструментах, совсем так, как в начале [церемонии]. И что ни год, то гибнет [в этих процессиях] более пятисот человек. Тела же погибших сжигают, и слывут они святыми, ибо считается, что умерли они за своего бога.

Есть у них и другой обычай: приходит человек и молвит: “желаю отдать себя в жертву моему богу”. И тогда друзья его и родичи и все скоморохи (histeriones) этой местности устраивают празднество тому, кто желает принять смерть за своего бога. И вешают на шею этому человеку пять преострых ножей и ведут его к идолу, а он берет один из этих ножей и, возглашая “за бога моего режу плоть свою”, отрезает в том месте, где ему угодно, кусок живого мяса и бросает его идолу в лицо, приговаривая: “умираю по обету за бога моего”, и так иссекает он себя ради своего бога. А тело тотчас же уносят и сжигают, а человека того почитают святым, говоря, что порешил он себя во славу своего идола. И много иного, удивления достойного, творят эти люди, но об этом не будем рассказывать здесь.

Царь этого острова, или провинции, очень богат, и у него много золота, серебра и драгоценных камней. И на этом острове добывают доброго жемчуга больше, чем где бы то ни было на свете. А все прочее, что на этом острове есть, долго было бы описывать. [182]

20. О стране Ламори, где нельзя увидеть Полярную звезду, и о Сумольтре

Из этой страны отправился я на юг и за пятьдесят дней пришел я морем-океаном в некоторую землю, на звание которой Ламори, и стал я там терять из виду Полярную звезду, ибо поглотила ее земля ²⁰. А жар в этой стране такой, что там все, и мужчины и женщины, ходят нагишом и никакой одежды не знают. Надо мной они изрядно потешались, говоря, что раз уж бог создал Адама голым, то плохо я поступаю, нося одежду против воли божьей. И в этой стране все женщины общие, и никто здесь не может сказать; вот моя жена или вот мой муж. Когда же женщина рожает мальчика или девочку, то дает свое дитя тому, с которым имела грех, и называет этого человека отцом дитяти. Вся земля также в общем владении, и нет никого, кто по праву мог бы сказать: эта или та земля моя. Однако дома у них отдельные (domos tamen habent in speciali) ²¹.

Народ этот зловреден и ничтожен, и едят они человечину, как мы едим говядину. Сама же по себе эта страна хороша и обильна свежим мясом, хлебом и рисом, и в ней много золота, а также алоэ-дерева, камфары и всякого иного добра. И на этот остров приходят купцы из дальних стран и привозят они с собой детей, которых продают этим неверным, словно скотину, а те покупают детей, режут и едят их. И много водится там и добрых и злых дел, да об этом говорить нет нужды.

На этом же острове, дальше к югу, есть другое царство, и называется оно Сумольтра и в нем живет особая порода людей: они небольшим железным клеймом метят себе лицо в двенадцати местах, и так поступают и мужчины и женщины. Этот народ вечно в войне со своими соседями, и ходят там все голые. Всего в достатке в той стране, а близ нее, еще южнее, лежит другое царство, которое называется Ротемго. Многое, о чем я упоминать не буду, родится в этой стране.

21. О прекрасном острове Яве

Неподалеку от этого царства лежит большой остров название которому Ява, и в окружности имеет он [183] добрых три тысячи миль. Под царем этой Явы ходит семь коронованных государей, и остров густо населен, и он лучший из всех островов. Родится на этом острове кубеба, камфара, кардамон (mulegatae), мускатные орехи, и есть там много иных пряностей и всяческой снеди, вот только вина на нем нет. У царя этого острова удивительнейший дворец. Дворец этот очень велик, и в нем есть громадная лестница, широкая и высокая, со ступенями вперемежку золотыми и серебряными. А пол в том дворце выстлан золотыми и серебряными изразцами, и стены изнутри покрыты золотыми пластинами, на которых выбиты золотые всадники, а вокруг головы у них золотые же нимбы, как у наших святых. И нимбы эти сплошь усеяны драгоценными камнями. А сверх того, крыша этого дворца тоже золотая, и, коротко говоря, нет ныне на свете дворца столь богатого и красивого ²². Великий хан Катая много воевал с этим царем, но последний всегда побеждал его и одерживал над ним верх ²³. О многом, что есть на этом острове, я однако не упоминаю.

22. О стране Таламасин и деревьях, дающих муку, и о многом другом

Близ этой земли лежит другая страна, которая называется Патен, некоторые же называют ее Таламасин ²⁴. Царю ее подвластны многие острова.

На этом острове есть деревья, которые дают муку, и есть такие, от которых получают мед, а с иных выцеживают вино, а с иных яд, самый что ни на есть смертельный, и против него ничто не помогает. Если кто отведал этого яда, то должен взять человечий кал и взболтать его в воде, а затем ту воду выпить, и тогда от яда приходит исцеление ²⁵. (И люди в этой стране, а они почти все разбойники, выходят на битву с тростинками длиной около сажени, причем в них вставляют железную стрелку, смазанную этим ядом, и когда в тростинку дуют, то стрелка вылетает из нее и тот, в кого она попадает, обречен на неминуемую смерть.— Pal.)

А муку деревья дают таким образом: они большие и не очень высокие; у самой их подошвы топором насекают зарубки, из которых выходит сок, подобный клею. Этот сок собирают в сосуды из листьев и выставляют [184] его на пятнадцать дней на солнце. По прошествии этого времени из сока получается мука, и ее два дня держат в морской воде, а затем промывают пресной водой получают наилучшее на свете тесто, и пекут из него все, что им заблагорассудится, и приготовляют кашу (cibo), а то и добрый хлеб, и хлеб этот я, брат Одорико, ел и все это видел воочию. Хлеб же этот снаружи белый, а внутри черный ²⁶.

У берегов этой страны, далее к югу, лежит мертвое море, воды которого всегда текут в полуденную сторону. И уж коли кто попадет в эти мертвые воды, следуя берегом, то отыскать его не удается ни за что ²⁷.

В этой стране есть тростник, или камыш, ростом с дерево, и в высоту он достигает шестидесяти шагов, и есть еще другой тростник, а называется он кассан и стелется по земле, как трава, которая у нас называется граменья. Из каждого своего узла выпускает этот тростник корни и так расползается, что в длину захватывает целую милю ²⁸. И в стеблях его находят камни, а свойство у этих камней такое: кто носит их, того не берег железо, и поэтому большинство здешних жителей ходит с такими камнями. По этой же причине мальчикам делают надрез на руке и в рану кладут один из таких камней, и он затем бережет [юношу] от железного оружия ²⁹. А маленькая ранка на руке быстро затягивается, если присыпать ее порошком из рыбы определенного сорта. И велика сила этого камня, и люди, которые носят его, страшны в бою, и они великие морские разбойники. Однако те, кто, плавая в море, терпят от них урон, придумали себе хитрую защиту: они обороняются палочками из очень твердого дерева и стрелами без железных наконечников. А эти морские разбойники вооружены плохо, и от них легко можно отбиться, поражая их острыми палочками и стрелами.

Из тростника кассана изготовляют паруса для кораблей, корзины, из него строят дома и делают множество весьма полезных вещей. И немало есть в этой стране такого, что поражает зрение и слух, но ныне не считаю я нужным на этот счет распространяться. [185]

23. О стране Кампа, где много слонов

От этого царства много дней пути до царства, название которому Кампа [Тьямпа]. Это очень красивая страна, и в ней много всего съестного и разного прочего добра. Мне говорили, когда я здесь был, что у царя этой страны не меньше двухсот детей — сыновей и дочерей, ибо у него тьма жен и наложниц. У этого царя четырнадцать тысяч прирученных слонов, и за слонами надзирают и их кормят царские слуги; (слонов держат, как у нас быков, и простые люди.— Pal.) ³⁰.

Случается в этой стране нечто поистине удивительное: приходит в нее рыба в таком множестве, что и воды в море не видно. И плывя к берегу, рыба выбрасывается на сушу, и берут люди, сколько им ее захочется. А рыба идет к берегу дня два или три, одна за другой, беспрестанно, и бывает такое единожды в год. Когда спрашивают здешних жителей, почему сюда идет рыба, они отвечают, что является она на поклон к их императору ³¹.

В этой стране видел я черепаху, которая была больше купола церкви святого Антония в Падуе ³². И много подобных же [диковинок] там есть и таких, что если их воочию не увидишь, то и поверить нельзя, что они существуют, однако об этом не буду я говорить.

Когда в этой стране умирает человек, то тело его сжигают, а с ним вместе и пережившую его вдову, ибо говорят здесь, что и на тот свет жена должна следовать за мужем ³³.

24. Об острове Никоверан, где живут псоглавцы

Покинув эту страну и плывя к югу по морю-океану, посетил я много островов и стран, и побывал я на одном из островов, который называется Никоверан ³⁴, Это очень большой остров — в окружности он добрых две тысячи миль, и у мужчин и у женщин здесь собачьи морды. А поклоняются они быку, считая его своим богом, и постоянно носят на лбу изображение быка, золотое или серебряное, в знак того, что бык и есть их бог. Все в этой стране, как мужчины, так и женщины, ходят нагишом, только и есть у них, что единственный лоскуток, которым они прикрывают срамное место. [186]

Телом они сильны и в бою хитры, а сражаются голые, но заслоняются от врага щитом, который защищает их с головы до ног.

А когда берут пленников, за которых не могут получить выкуп, то тут же съедают их, но коль скоро за них получают деньги, отпускают их на волю.

А у царя этой страны на шее ожерелье из трехсот громадных жемчужин, и ежедневно, обращаясь к своему богу, он читает триста молитв. И держит он в руке некий драгоценный камень, который называется рубин, очень длинный и широкий, так что кажется, будто сжимает он пламя.

А говорят, что камень этот самый что ни на есть драгоценный на свете, и великий император татар Катая так и не сподобился поглядеть на него, и не добился он его ни за деньги, ни силой не хитростью ³⁵.В этой стране суд правит сам царь, и везде, во всем царстве, можно ездить без опаски. Много есть в этой стране такого, что достойно внимания, да писать об этом не буду.

25. Об острове Силлан и его достопримечательностях

Есть еще такой остров Силлан [Цейлон]; в окружности он более двух тысяч миль ³⁶, и на нем бесчисленное множество змей и тьма разных диких зверей, и особенно много слонов. В этой стране есть большая гора, и люди говорят, что на ней Адам сто лет оплакивал своего сына ³⁷. А на середине горы есть уступ, очень красивый, и на нем не слишком полноводное озеро, и слух идет, будто начало ему дали слезы, пролитые Адамом и Евой, но этому трудно поверить, ибо питает озеро вода, которая выбивается из недр.

На дне множество драгоценных камней, а в воде полно пиявок. Царь для себя добывает эти драгоценные камни, но ради спасения души своей дозволяет брать их [другим людям]; единожды, а то и дважды в год он допускает бедных искать эти камни, и им достается все, что посчастливится найти. А эти бедняки, прежде чем войти в воду, берут лимон, хорошенько его растирают и смазывают все тело этим лимонным тестом, а затем уже ныряют, и пиявки им тогда не страшны ³⁸ [187]

И таким образом, они, ныряя в озеро, достают, если конечно им повезет, драгоценные камни.

Ручей, который низвергается с этой горы, берет начало в озере, и в нем много драгоценных рубинов и иных редких камней. А в том месте, где ручей впадает в море, находят прекрасный жемчу г. И говорят, что ныне ни у одного царя на земле нет такого множества драгоценных камней, как у этого владыки. Зверей и птиц всяких разных на острове без числа, и здешние люди уверяют, что эти звери причиняют немало зла чужеземцам, а тех, кто на острове родился, не трогают.

На этом острове водится много больших, с гуся величиной, двухголовых птиц ³⁹. Всего съестного здесь вдоволь и немало иного разного добра, но об этом распространяться не буду.

26. Об острове Дандин и о здешних отвратных обычаях.

Покинув остров Силлан и направившись к югу, я дошел до острова, который называется Дандин, а значит это слово — нечистый. И на этом острове живут скверные люди, ибо пожирают они сырое мясо и прочую стервятину. И есть у них отвратительный обычай — отцы поедают детей, а дети отцов, жены мужей и мужья жен, а делается это так: когда у кого-либо захворает отец, идет этот человек к астрологу или жрецу и говорит ему: владыка, спроси господа нашего, исцелится ли мой отец или суждено ему умереть. И жрец, а с ним и тот, у кого захворал отец, отправляются к идолу (а идола этого делают из золота или серебра), читают молитву и вопрошают его: боже, ты наш господь, и тебе поклоняемся как господу нашему; так ответь нам на наш вопрос. Такой-то сильно занемог, должен ли он умереть или исцелится от хвори? И демон устами идола отвечает: отец твой не умрет и от хвори будет избавлен, но ты для этого должен сделать то-то и то-то. И демон указывает человеку, что надлежит ему совершить для исцеления отца, и человек этот возвращается к отцу и старательно ходит за ним, пока тот совсем не оправится. Если же демон говорит, что отец должен умереть, то жрец отправляется к [больному], набрасывает ему на рот ткань и душит его до смерти. [188]

А умертвив, они рассекают тело на куски, приглашают друзей и родичей и всех здешних плакальщиков и пожирают тело с великим ликованием и поют при этом песни. А затем собирают кости и торжественно зарывают их в землю. И родичи, не приглашенные на эту тризну, считают, что их тяжко обидели. Я крепко порицал их за такой обычай и говорил им: пошто поступаете вы противно разуму? Ведь если мертвую собаку дать собаке живой, то она не станет есть; так почем же такое творите вы, по видимости наделенные разумом?

И они мне отвечали: если не мы, то черви съедят тело, а буде такое случится, душа покойного претерпит великие муки. И мы поедаем тело, дабы не страдала душа. И хоть и дали они мне высказаться, но не захотели отступиться от своих верований и оставить принятый у них обычай ⁴⁰.

27. О двадцати четырех тысячах островов Индии

О многих иных диковинках тех стран я ничего не пишу, ибо все равно тот, кто не видел этого, мне не поверит. И таких чудес, как в этом царстве [Индии], нет в целом свете. А пишу я лишь о том, в чем уверен сам и в чем нет у меня никаких сомнений.

А что касается этого острова, то допытывался я у многих, сведущих в этих делах, и все в один голос заверили меня, что в этой Индии насчитывается добрых двадцать четыре тысячи островов ⁴¹ и правят ими шестьдесят четыре венценосца. И большая часть этих островов густо населена. Теперь кончаю я свой рассказ об этой Индии и о ней больше не желаю говорить. И намерен ныне я кое-что поведать о Верхней Индии.

[Главы 28—50, посвященные Китаю и Тибету, в переводе опущены]

51. Брат Одорико свидетельствует, что повествование его правдиво

Я, брат Одорико, богемец из Форо Юлио и города, которому название Портус Маонис [Порденоне], из ордена братьев-миноритов провинции святого Антония, [189]

торжественно провозглашаю, заявляю и свидетельствую достопочтенному брату Гидотто, министру названной провинции святого Антония в Тревизской марке ⁴², а ему я обязан своим обетом, что все, о чем говорилось выше, я либо видел воочию, либо слышал от людей, достойных доверия, в истине же того, что не довелось мне видеть, порукой служат толки об этих странах. О многом я воздержался упоминать, ибо тем, кто подобного не видел собственными глазами, трудно поверить моим словам. Я же изо дня в день готовлюсь возвратиться в те страны, где и надеюсь умереть, если это угодно будет творцу всех благ.

И все, о чем выше шла речь, доподлинно изложил в письменном виде брат Гильельмо из Саланьи, запечатлев слова с собственных уст названного брата Одорико, богемца, в год господа нашего тысяча триста тридцатый, в месяце мае, в обители святого Антония в Падуе. И он не взял на себя труд приукрасить изощренной латынью [текст] и написал обо всем так, как ему было это рассказано, дабы все могли понять, о чем здесь говорится.

52. О смерти брата Одорико

Сей блаженный брат Одорико, возвратившись из заморских стран в свою провинцию, то есть в Тревизскую марку, пожелал посетить его Высокое Святейшество, дабы получить от него дозволение взять с собой пятьдесят братьев из какой угодно провинции ⁴³. И он отправился в путь из Фриули, города, где родился, но придя в Пизу, поражен был тяжелым недугом и вынужден был вернуться в свою [провинцию]. И в Удине, городе Фриульской округи, в год воплощения господа тысяча триста тридцать первый, в канун январских ид ⁴⁴, оставил он сей мир и вознесся к славе блаженной. И там, в небесах, да воссияет добродетель его и да утвердится его чудотворная сила. И да исцелятся именем его слепые, убогие, глухие и немые. Господу хвала! Аминь!

(пер. Я. М. Света)
Текст воспроизведен по изданию: После Марко Поло. Путешествия западных чужеземцев в страны трех Индий. М. Наука. 1968

© текст -Свет Я. М. 1968
© сетевая версия - Тhietmar. 2003
© OCR - Ксаверов С. 2003
© дизайн - Войтехович А. 2001 
© Наука. 1968