ИСТОРИЯ БАДАХШАНА

История Бадахшана, исторической области, расположенной на северо-востоке современного Афганистана и в прилегающих к нему районах правобережья Пянджа (входящих в настоящее время в состав Горно-Бадахшанской автономной области Таджикской ССР), до сих пор остается малоисследованной.

Этот горный, труднодоступный в прошлом ареал, лежащий на стыке Средней Азии, северо-западных районов Индийского субконтинента, Восточного Туркестана и областей, входящих в состав Афганистана, с древних времен был связующим звеном между глубинными районами Азии. В основном избегнувший в силу ряда причин участи других районов Центральной Азии, испытавших многочисленные вторжения завоевателей и связанные с ними разрушения, Бадахшан в течение длительного времени был независимым, а если и входил в состав других, более мощных государств и государственных объединений, то ненадолго и зачастую лишь номинально.

Богатство недр, важное положение на перекрестке торговых и миграционных путей Центральной Азии — все это с древнейших времен подогревало интерес к Бадахшану. Страна видела множество завоевателей, путешественников, торговцев, паломников и просто искателей приключений.

Сведения о Бадахшане постоянно встречаются в историографических источниках — античных и древневосточных, многочисленных сочинениях арабских, персоязычных и китайских авторов, охватывая период с VI—V вв. до н. э. до нового времени. Начиная с Марко Поло, проезжавшего через Бадахшан, большое внимание этой стране стали уделять европейские путешественники и ученые.

Оказавшись во второй половине XIX в. на передовой линии русско-британского колониального соперничества в Азии, Бадахшан попал в центр внимания русских и английских политических деятелей, публицистов и исследователей. Ряд английских и русских путешественников, политических агентов и разведчиков посетили эту страну, оставив свои воспоминания и записки о ней.

Отметим лишь несколько наиболее важных из них, дающих информацию общего характера о Бадахшане XVII—XIX вв. Большое количество сведений по истории Бадахшана эпизодически встречается на протяжении объемистой официальной истории Афганистана Сирадж ат-таварих — «Светоч истории» ¹, написанной Файз Мухаммад-ханом Катибом, который был придворным_писцом, а впоследствии и историографом афганского эмира Хабибуллах-хана. Это сочинение, повествующее о событиях, имевших место в Афганистане и сопредельных с ним странах в период с 1747 по 1896 г., было опубликовано в Кабуле в 1913—1918 гг. Информация о Бадахшане в этом источнике в основном касается вопросов его политической истории во второй половине XIX в. и обстоятельств присоединения к Афганистану.

Ценные, хотя и краткие сведения по географии, населению, экономике, и путях сообщения, а также истории Бадахшана начиная с 1068 г./1657-58 г., Каттагана, Памира, Вахана, Шугнана, Дарваза и Рушана имеются в снабженном картами (не потерявшими своей значимости до сих пор) описании Каттаганской и Бадахшанской провинций Афганистана, составленном афганским чиновником в 1924 г. ²

Одним из важнейших источников по Бадахшану является первый том «Исторического и политического газеттира Афганистана», носящий название «Бадахшанская провинция и северо-восточный Афганистан», изданный в 1973 г. в австрийском городе Грац американским исследователем Л. Адамеком. Это обширное шеститомное издание, дающее сведения исторического, экономического, политического, географического и этнографического характера, является дополненной и исправленной публикацией английского секретного газеттира (справочника служебного характера), составленного к 1914 г. ³

Обширный, хотя и несколько устаревший (из-за появления новых источников) к настоящему времени культурно-исторический и археологический материал по связанным с Бадахшаном областям приведен в двух капитальных трудах А. Стейна «Сериндия» ⁴ и «Внутренняя Азия» ⁵. Первая из [10] упомянутых работ содержит обстоятельный исторический очерк Читрала и Мастуджа (т. 1, с. 25—34 и 41—45) совместно с библиографией по вторжениям бадахшанцев в Читрал в новейшее время (т. 1, с. 28, примеч. 15), историко-археологический обзор Вахана (т. 1, с. 60). Во второй работе находим данные о китайском политическом воздействии на Шугнан и Бадахшан (т. 2, с. 880—881, 858) и описание исторического пути из Китая в Бухару по берегу р. Пяндж.

Отечественное востоковедение внесло заметный вклад в изучение Бадахшана. Большинство из доступных историкам к началу 80-х годов XIX в. сведений о Бадахшане было собрано и подвергнуто анализу И. Минаевым в его не потерявшей до настоящего времени значения книге «Сведения о странах по верховьям Аму-Дарьи», изданной в Санкт-Петербурге в 1879 г. ⁶.

Первой исторической работой, специально посвященной истории Бадахшана, является небольшая статья В. В. Бартольда, напечатанная в 1910 г. в «Энциклопедии ислама» (под словом «Бадахшан») ⁷. В этой работе история Бадахшана рассматривается только до 1873 г. (афганское завоевание), причем период после 1649 г. (узбекское завоевание) рассмотрен менее подробно, чем предыдущие. Это вполне естественно, поскольку круг источников, который использовал В. В. Бартольд, был сравнительно узок.

В 1964 г. в Ташкенте была издана монография Т. Г. Абаевой «Очерки истории Бадахшана» ⁸, в которой на основании сведений восточных источников, архивных материалов и обширной литературы систематизированы сведения о некоторых аспектах жизни Бадахшана. В этой работе приводятся данные о социально-экономических отношениях в стране во второй половине XIX в. и внешних связях Бадахшана.

Некоторые важные сведения о Бадахшане, в особенности об отношениях, имевших место между бадахшанской династией Йаридов и правителями Балха, содержатся в монографии Б. А. Ахмедова ⁹, которая была выпущена в Ташкенте в 1982 г.

Дополнительные сведения о бадахшано-читральских связях в XIX в. содержатся в книге Н. Л. Лужецкой ¹⁰, изданной в Москве в 1986 г.

Однако составление сводной монографической работы, которая бы привлекла в качестве информационной основы все или большинство из известных нам сейчас источников по истории Бадахшана, до последнего времени сдерживалось отсутствием русских переводов письменных источников, которые [11] отражали бы местную — бадахшанскую или близкую к ней — историографическую традицию.

В 1959 г. издательством Ленинградского государственного университета небольшим тиражом была опубликована Та'рих-и Бадахшан — «История Бадахшана» ¹¹, подготовленная к печати А. Н. Болдыревым. Это издание является фотографической репродукцией рукописного текста исторического сочинения того же наименования, хранящегося в рукописном отделе библиотеки Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР (шифр В-2311).

Первое сообщение о существовании этого источника появилось в отечественной научной литературе в 1915 г. ¹².

В числе рукописей частных собраний, осмотренных автором сообщения в 1913 г. в Фергане, отмечалось сразу два списка сочинения, носящего название Та'рих-и Бадахшан. Первый список, находившийся в Коканде, позволил определить, что автором сочинения являлся Санг Мухаммад Бадахши и что его изложение истории Бадахшана охватывало период с 1068 по 1223 г. х., что соответствует 1657—1809 гг.

Второй список Та'рих-и Бадахшан был обнаружен в Андижане у местного мирзы по имени Фазл-бек. Однако этот список содержал не только указанное сочинение Санг Мухаммада, но и дальнейшее изложение истории Бадахшана, доведенное до начала XX в. самим владельцем мирзой Фазл-беком, прожившим в Бадахшане несколько лет.

Дальнейшая судьба двух указанных списков нам неизвестна. Однако перечисленным признакам второго списка-автографа Фазл-бека вполне удовлетворяет рукопись, хранящаяся в рукописном отделе библиотеки Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР. Этот список, как видно из текста (см. ниже описание рукописи), является автографом Фазл-бека (его полное имя — Фазл 'Али-бек Сурхафсар); в первой своей части список содержит историю Бадахшана, составленную Санг-Мухаммадом Бадахши, во второй — «Завершение» (татимма) ее, принадлежащее перу того же Фазл 'Али-бека, доведенное до 1325 г. х. / 1907 г. и тогда же им переписанное в городе Ош. Видимо, указанный список и есть тот автограф Фазл-бека, который был отмечен Валидовым в 1913 г. в Андижане во владении самого Фазл-бека ¹³.

Характеристика сочинения и рукописи

Сохранность рукописи отличная. Переплет новый, из ткани, размером 20,5 на 12,5 см. Размер листов 20,1 на 12 см, число листов 132, из них первые два и последние три листа без текста и пагинации. Бумага плотная, желтоватая, лощеная, среднеазиатского производства. Текст занимает пагинированные листы 1б—127б. На каждой странице по 13 строк текста, со значительным количеством маргиналий различного происхождения.

Текст Та'рих-и Бадахшан занимает л. 1б—114а, затем следуют три приложения (л. 114б—127б). Деление на главы и разделы отсутствует.

Почерк — ясный, грубоватый наста’лик, типично среднеазиатского характера, с небольшим количеством лигатур типа шикаете. Этот почерк проходит через всю рукопись без изменений, не оставляя сомнений в том, что список с начала до конца выполнен одним лицом. Этот человек полностью называет себя в конце текста Та'рих-и Бадахшан (л. 113б), раскрывая историю написания и переписки этой книги в следующих выражениях:

«Таковы эмиры Бадахшана, с начала до конца, которые были упомянуты в этой неподражаемой книге. Завершение истории Бадахшана. [Окончено] в году тысяча триста двадцать пятом, соответственно 1907 г., рукою мирзы Фазл-бек-хаджи Сурхафсара. До того [эту книгу] в основном сочинил Мирза Санг Мухаммад, довел до определенного места и [так] оставил, а ничтожнейший раб начал с места, [до которого]- довел [изложение] первый автор, дополнил его свод своим сводом и изложил события минувших дней [давностью] в сто двадцать лет, доверившись словам, услышанным от людей правдивых, пожилых (114а), видавших [эти события] своими глазами и переживших [их].

Проверив и дополнив некоторые недостатки [этих сведений] по некоторым имевшимся историческим сочинениям, исправив даты и неправильно указанные места происшедших событий, он, покорный слуга Сурхафсар, объединил [все эти сведения] в [своей] книге.

Так завершаю я, изъявляя свою готовость к услугам, раб немощный, признающий свою слабость, второй автор — мирза Фазл ‘Али-бек Сурхафсар, окончание книги».

Далее в рукописи следуют три приложения к Та'рих-и Бадахшан

1. Родословная шахов Шугнана (л. 114б—117б).
2. Житие сейида Шах Хамуша, родоначальника шахов Шугнана (л. 118а—1266б).
3. Родословная сёйида 'Али-шах-вади родственника Шах Хамуша (л. 126б—127б). Последнее приложение оканчивается колофоном:

«Окончены родословные Шах Хамуша и сейида 'Али-шах-вали, прозванного Шах Хамушнаваз, четвертого рамазана 1325 года хиджры в городе Ош рукою и пером мирзы Фазл 'Али-бека Сурхафсар Дахим ал-Ахмара.

Письмена на листах времени останутся на сотни лет.

Руке переписчика основного текста Фазл-бека принадлежит и большая часть приписок на полях. Эти приписки обычно снабжены цифрой *** играющей как бы роль подписи, в иных случаях (см., например, л. 76б) разъяснение терминов тупхана и бандар — приписка, выполненная в основном почерке рукописи, подписана не цифрой, а «Сурхафсар», что не оставляет сомнения в принадлежности их самому Фазл-беку, равно как и остальных приписок, выполненных в основном почерке рукописи, как снабженных, так и не снабженных упомянутой цифрой-подписью.

Кроме этих приписок имеется сравнительно небольшое количество маргиналий тонкий, характерный почерк которых заметно отличается от почерка Фазл-бека. Эти приписки выполнены в карандаше, впоследствии обведенном черной или красной тушью, и, очевидно, являются читательским комментарием ¹⁵.

В описании правления эмира Мухаммад-шаха мы видим следующую запись (текст, л. 73а): «От времени восшествия на престол эмирства сего уважаемого эмира до наших дней шестнадцатый год пошел, что он правит, соответственно 1223 год хиджры (1223 г. х. начался 23 февраля 1809 года), повторяю прописью: тысяча двести двадцать третий год хиджры».

Поскольку второй автор, Фазл 'Али-бек Сурхафсар, закончил свою часть, согласно, его собственным, приведенным выше словам, в 1907 г., то указанная запись естественно, может принадлежать только его предшественнику, автору первой части, мирзе Санг .Мухаммаду. Именно эту дату (1223 г. х./1808-09 г.), как последнюю дату описанных Санг Мухаммадом событий, указывает и А. 3. Валидов на основании рассмотренного им списка сочинения Санг Мухаммада (без добавления Фазл 'Али-бека) ^16. .

Таким образом не остается сомнения, что первая часть Та'рих-и Бадахшан, принадлежавшая Санг .Мухаммаду, доведена им до шестнадцатого года правления бадахшанското эмира Мухаммад-шах-а и закончена в 1223/1808-09 г.

Однако приведенная выше датирующая запись Санг Мухаммада текстуально еще не является окончанием его сочинения в первоначальном виде. Вслед за этой записью идет отступление, восхваляющее справедливость Мухаммад-шаха и сопровождаемое назидательными рассуждениями о праведной царской власти вообще (текст, л. 73а.--75б.).

Это отступление, как и все, относящиеся к личности Мухаммад-шаха в предшествующей части книги, выдержано в тех панегирических и льстивых тонах и формулах, которые в средневековой историографии могли исходить только от придворного летописца-современника, писавшего в расчете на монаршее благоволение. Другими слотами: можно считать, что указанное отступление также принадлежит, автору первой части — Санг Мухаммаду.

По окончании отступления изложение возвращается к событиям правления эмира Мухаммад-шаха до 1223/1808-09 г. [15] Это рассказ о расправе эмира с врагами (л. 76а—76б), о завоевании им Шугнана. О принадлежности этих рассказов перу Санг Мухаммада говорит не только тот же панегирический тон изложения, но, и наличие авторского тахаллуса Санг Мухаммада — Мирза — в конце обширной стихотворной вставки к рассказу о завоевании Шугнана (л. 78а). Рассказ о завоевании области Раг заканчивается словами: «Эмир Бадахшана завладел крепостью города Файзабад» (л. 83а, начало) .

Далее в тексте читаем: «Время правления эмира Мухаммад-шаха было тридцать лет. Начало восшествия на престол упомянутого эмира было в 1207 году, [и он правил] до 1237 года хиджры. После этого он удалился от дел». Затем идет очень краткое изложение некоторых событий жизни Мухаммад-шаха до его воцарения (поражение и казнь Кубад-хана, захват Бадахшана Шах Ванджи-ханом и изгнание Мухаммад-шаха), событий, относящихся к 1790—1792 гг. и уже подробно рассказанных в предшествующих разделах книги, причем это повторное краткое изложение дает самостоятельную версию и полностью лишено панегирического тона в отношении Мухаммад-шаха.

Далее сопоставление достаточно ясно показывает, что именно с приведенных выше слов: «Время правления эмира Мухаммад-шаха было тридцать лет» — и начинается часть Фазл 'Али-бека, тогда как предшествующие слова: «Эмир Бадахшана завладел крепостью и всей областью Раг [и] победоносно возвратился в крепость Файзабад» — принадлежат еще Санг Мухаммаду. Приступив к продолжению труда своего предшественника, Фазл 'Али-бек решил прежде всего дать собственную версию некоторых уже рассказанных Санг Мухаммадом событий 1790—1792 гг.; это и нашло свое выражение в его словах о том, что он излагает события 120-летней давности.

Поскольку нельзя себе представить, что сочинение Санг Мухаммада просто обрывалось на вышеприведенных словах и не имело никакого заключения, то Фазл 'Али-бек, несомненно, повинен в устранении такого заключения. Он сам прямо указывает на внесение им дополнений и уточнений. Позднейшим добавлением представляется стихотворная вставка (или начало ее), в которой имя автора первой части приведено полностью в третьем лице, но не в виде тахаллуса, а в логическом и грамматическом противопоставлении автору этой стихотворной вставки, о котором говорится в первом лице (л. 33а, конец):

Однако окончательное решение вопроса о вмешательстве Фазл ‘Али-бека в текст первой части возможно только в случае обнаружения надежного списка сочинения Санг Мухаммада.

Наши сведения о Санг Мухаммаде исчерпываются скудными автобиографическими замечаниями первой части Та'рих-и Бадахшан. Так, он сообщает, что прибыл в Файзабад из Афганистана в 1211/1796 г., т. е. на четвертом году правления эмира Мухаммад-шаха, и, по-видимому, примкнул к группировавшимся при его дворе «людям пера». Здесь он получил должность мирзы («Мирза» является и тахаллусом Санг Мухаммада в стихотворных вставках) и в качестве такового в 1223/1808-09 г. на шестнадцатом году правления Мухаммад-шаха закончил составление своей династической хроники Та'рих-и Бадахшан. Излагая свои религиозно-философские взгляды на жизнь, не отличающиеся какой-либо оригинальностью, автор пытается оправдать ими свою, видимо, сильную склонность к вину (текст, л. 77б—78а, стихи). Ни даты рождения и смерти, ни какие-либо другие подробности жизни Санг Мухаммада нам не известны.

Еще меньше мы знаем о его продолжателе Фазл-беке, или, как он сам себя называет, «Мирза Фазл 'Али-бек Хаджи Сурхафсар Дахим ал-Ахмар». Возможно, что последние два синонима, персидский и арабский, являются переводом тюркского термина кызылбаш. Их искусственный, книжный и, вероятно, придуманный к случаю характер очевиден.

Из принадлежащей ему части Та'рих-и Бадахшан мы узнаем с его слов то, что эта часть была им закончена в 1325/1907 г., а приложение к ней, как и переписка всей книги — 4 рамазана 1325 г., т. е. 11 октября того же, 1907 г., в городе Ош.

Из приведенного выше свидетельства Валидова также видно, что в 1914 г. мирза Фазл 'Али-бек жил в Андижане, а перед тем провел несколько лет в Бадахшане.

Так, вплоть до конца рассказа о правлении четвертого Йарида, эмира Зийа' ад-Дина, т. е. до 1735-36 г., очерк в книге Кушкики представляет собой сжатый, но чрезвычайно близкий вариант соответствующего изложения Та'рих-и Бадахшан, с совпадением некоторых второстепенных деталей (например, поездка 13 аксакалов в Индию за Йари-бек-ханом).

Исторический очерк в книге Кушкики начинается следующими словами: «Из содержания нескольких старинных документов, находившихся у Джахангир-хана ¹⁸, явствует, что в эпоху наших предков.» и т. д. Эта ссылка на «старинные документы» в условиях отмеченного выше совпадения начала Та'рих-и Бадахшан и очерка в книге Кушкики оставляет место для предположения, что обе версии восходят к одному письменному источнику, нам неизвестному. Возможно, впрочем, что автор очерка в книге Кушкики под «несколькими старинными документами» разумел просто сочинение Санг Мухаммада, названное им так в порядке риторического приема.

Источники автора второй части Та'рих-и Бадахшан Фазл 'Али-бека были в основном устные. Это, как он сам пишет, «слова, услышанные от людей правдивых (л. 113б—114а), пожилых, видавших [события] своими глазами и переживших [их]». Однако он указывает и на использование им каких-то письменных источников (ба'зи таварихат) для исправления неточностей в труде Санг Мухаммада (см. текст л. 114а). Только относительно второго приложения — «Житие Шах Хамуша» — Фазл 'Али-бек сообщает, что оно составлено на основании книги Шаджарат ас-Садат («Родословная сейидов») ¹⁹.

По-видимому, именно устный характер источников Фазл 'Али-бека и привел в его части к значительной хронологической путанице, в которой он даже не попытался разобраться. Путаница начинается с 15-го йаридского эмира — Заман ад-Дина, правление которого датируется 1844—1864 гг., тогда как на годы правления четырех его предшественников (11 — 14-й представители династии) отводятся 1821 —1868. Так как дата смерти Заман ад-Дина и дата воцарения его сына Джахандар-шаха — 1864 г. — не вызывает сомнения ²⁰, то остается предположить, что эти четыре «лишних» эмира в действительности правили гораздо меньше времени, т. е. что они вместе с 15-м эмиром, Заман ад-Дином, должны были поместиться в период между 1821 и 1864 гг. ²¹.

В Та'рих-и Бадахшан, как в первой, так и во второй части, имеются и другие неточности, однако их сравнительно мало, и в целом источник может быть признан весьма достоверным. Ценность его определяется не только внешней достоверностью. Хотя оба автора Та'рих-и Бадахшан представляли себе историю страны прежде всего как историю ее царей, Та'рих-и Бадахшан содержит большое количество данных о жизни народов Бадахшана и соседних областей в XVII—XIX вв., общественных отношениях, хозяйстве, исторической географии и этнографии, об обычаях и нравах.

В источнике отмечается изменчивость политических границ Бадахшанского владения, которые менялись в результате завоеваний, междоусобных войн, сопровождавшихся массовыми грабежами и уводом пленных. Во времена расцвета границы Бадахшана шли на юге по главному хребту Гиндукуша, на [19] востоке — по Памирскому плато и границе с Читралом, на севере—по Амударье, а на западе — по границе с узбекским ханством Каттаган (л. 39а, 43а). Горные бекства правобережья Пянджа — Рушан, Шугнан и Вахан (ныне входящие в состав Горно-Бадахшанской автономной области Таджикской ССР) — находились в зависимости от бадахшанских правителей и выплачивали им дань (л. 86б).

Относительно этнического состава населения Бадахшана в источнике сообщается о наличии на территории страны значительного числа таджиков, занимавшихся оседлым земледелием, а также узбеков, бывших как кочевыми скотоводами, так и .земледельцами (л. 25а, 36б, За), Основная масса узбеков принадлежала к племенам каттаган, карлук, бурке-о-тай-мат (л. 66а, 83б). В горных районах северного Бадахшана проживали различные ираноязычные этнические группы, говорившие на языках памирской группы: ишкашимцы, ваханцы, рушанцы, шугнанцы и др. (л. 117б). Во владениях бадахшанских эмиров проживали белуджи, хазарейцы, калмыки, кашгарцы, последние жили в Файзабаде и его окрестностях (л. 57б, 20а—б, 16а, 37б). Не упомянуты в источнике афганцы (численность которых первоначально в Бадахшане была незначительна и стала увеличиваться лишь к последней трети XIX в. в связи с присоединением Бадахшана к Афганистану, переселенческой политикой кабульских эмиров), а также сравнительно малочисленные киргизы.

Ценные сведения о лингвистической картине Бадахшана содержатся в Та'рих-и Бадахшан. Народы и этнические группы, проживавшие в этой стране, сохраняли свои языки. «Жители Шугнана, Рушана, Вахана разговаривают на разных диалектах, языках и наречиях. Однако у них общий язык: когда они общаются друг с другом, [тогда они] разговаривают на языке фарси» (л. 117б). Под языком фарси следует подразумевать бадахшанский диалект языка фарси-дари, особенности которого ярко отражены в обеих частях Та'рих-и Бадахшан.

Весьма важны данные о конфессиональном составе населения, которые имеются в Та'рих-и Бадахшан. Ислам суннитского толка в основном исповедовался в равнинных местностях, в горах же проживали приверженцы шиизма и исмаилизма, которые часто подвергались гонению со стороны эмиров — ревностных приверженцев суннизма (л. 117б).

Относительно немногочисленны сведения о формах феодального землевладения. В Та'рих-и Бадахшан упомянуты лишь джагиры и вакфы (л. 6б, 46б, 80а), но эти сведения дополняют некоторые данные о системе землевладения и землепользования, которые имеются в других источниках в литературе по Бадахшану.

Несомненно ценными являются материалы, позволяющие судить о военной силе бадахшанских эмиров (л. 16а, 17а, 45б).

Особую важность имеют те страницы Та'рих-и Бадахшан, которые дают «бадахшанскую» версию политической жизни страны в период, последовавший за ее присоединением к Афганистану в 1873 г.: во время правления афганского эмира Шир 'Али-хана, событий, имевших место в Бадахшане во время второй англо-афганской войны, и последней попытки бухарского эмира Музаффар-хана присоединить Бадахшан в 1880— 1881 гг. к своим владениям.

Как известно, последним независимым эмиром Бадахшана был Мир Махмуд-хан, чьи войска в 1873 г. были разбиты афганским наместником города Мазар-и Шариф сардаром Наиб 'Алам-ханом. Мир Махмуд-хан был взят в плен афганцами и заключен в тюрьму в Ташкургане, а афганским наместником в Файзабаде стал Мир 'Алам-хан, сын Шах Сулайман-бека (л. 97а—98б). В 1874 г. Мир 'Алам-хан пытался провозгласить свою независимость от Кабула, но был разбит войском сардара Наиб 'Алам-хана и вынужден бежать в Бухару (л. 98б).

Известие о мятеже Мир 'Алам-хана и его побеге в Бухару сомнительно, афганская официальная летопись Сирадж ат-та-варих, т. II за годы 1291-92/1874-75, не упоминает о повторном завоевании Бадахшана афганцами ²². [21]

Во времена второй англо-афганской войны, когда ряд городов страны был занят британскими оккупантами и центральной власти в стране практически не существовало, Бадахшан отделился от Афганистана. Афганские гарнизоны в стране были уничтожены, эмиром независимого Бадахшана был провозглашен Баба-хан, сын Насраллах-хана (л. 99б, 100а).

Как сообщается в Та'рих-и Бадахшан, через некоторое время Баба-хан был свергнут с престола, и правителем стал шахзаде Хасан, сын Мир-шаха (л. 100а). В стране после воцарения шахзаде Хасана началась междоусобная война между ним и правителем Рустака Мухаммад 'Умар-ханом, причем перевес был на стороне последнего. Эмир Бухары Музаффар-хан решил воспользоваться неразберихой в соседнем Бадахшане и попытался прибрать его к своим рукам. Музаффар-хан снабдил Мир 'Алам-хана, сына бывшего бадахшанского правителя Сулайман-бека, находившегося в изгнании в Бухаре, оружием, деньгами и посоветовал ему вмешаться в гражданскую войну в Бадахшане. Он надеялся, что впоследствии Мир 'Алам-хан признает свою зависимость от эмира Бухары (л. 101а—102б).

Боясь за свой трон, шахзаде Хасан решил воспользоваться пребыванием Мир 'Алам-хана на границах Бадахшана. Между правителем Бадахшана шахзаде Хасаном и Мир 'Алам-ханом, которые были родными братьями по матери, была достигнута тайная договоренность: Мир 'Алам-хану был пожалован во владение округ Кишм, в обмен на что Мир 'Алам-хан предоставлял вооруженные отряды брату для борьбы против мятежного Мухаммад 'Умар-хана (л. 103а).

Рустак был осажден и взят после долгой осады. Мухаммад 'Умар-хан бежал из Бадахшана и нашел убежище в Кулябе, во владениях эмира бухарского (л. 103б).

В источнике содержится целый ряд сведений, посвященных первым месяцам пребывания будущего эмира Афганистана 'Абд ар-Рахмана на территории Бадахшана после его «бегства» из русского Туркестана.

В 1879 г. афганским наместником Бадахшана был назначен бывший правитель Рустака Мухаммад 'Умар-хан, ранее бежавший в Куляб и присоединившийся там к 'Абд ар-Рахману (л. 110а).

К 1880—1881 гг., судя по источнику, относится последняя по времени попытка эмира Бухары Музаффар-хана присоединить Бадахшан к своим владениям. Мир 'Алам-хан, сын Шах Сулайман-бека, по совету Музаффар-хана перешел Пяндж и, как сообщает Та'рих-и Бадахшан, в бою у Дашт-и Хайрабад нанес поражение афганскому наместнику Бадахшана Мир Мухаммад 'Умар-хану и занял Файзабад (л. 111а).

Как отмечается в источнике, при независимых бадахшанских эмирах культурная жизнь страны была сосредоточена в столице Файзабаде и при дворах наместников. В конце XVIII в. население Файзабада состояло из 12 тыс. семей «коренных» жителей, не «считая пришлых» (л. 62б). Средняя численность семьи, по подсчетам этнографов, для этого района равна 4— 5 человекам. Таким образом, население Файзабада в XVIII в. составляло по крайней мере 48—60 тыс. человек.

В Бадахшане была развита панегирическая поэзия, находившаяся под значительным влиянием индийской мусульманской школы. Самым крупным представителем региональной бадахшанской поэзии, по словам авторов сочинения, был поэт, живший во второй половине XVIII в. при дворе эмира Султан-шаха, по имени 'Абд ар-Рахман Ахунд (л. 52а). В столице имелось несколько медресе, для преподавания в которых приглашались ученые и теологи из мусульман Индии (л. 49а, л. 49б).

В языке источника (как в первой части, так и в части Фазл 'Али-бека) в большом количестве проявляются особенности народно-разговорной речи, в то время еще не получившие доступа в книжный язык, даже в произведениях, возникавших в персоязычной среде на территории Средней Азии. В частности, Та'рих-и Бадахшан является, по-видимому, одним из первых письменных произведений, применившим разговорные глагольные формы, образуемые с помощью вспомогательного глагола истадан. Снабженное кораническими цитатами, стихотворными вставками, принадлежащими классикам персоязычной литературы — Са'ади, Хафизу, а также самому Санг Мухаммаду, это историческое сочинение является одновременно и памятником местной, бадахшанской литературной школы.

Выход в свет фототипического издания текста Та'рих-и Бадахилан вызвал интерес у востоковедов нашей страны. Появилось несколько работ, посвященных этому источнику ²³. Ряд исследователей привлекал в своих статьях и монографиях фактические данные из этого источника, однако отсутствие русского перевода в определенной степени сдерживало его широкое введение в научный обиход. Перевод текста Та'рих-и Бадахшан был осуществлен А. Н. Болдыревым в середине 30-х годов; планировалась публикация текста и перевода. Однако по ряду причин это не было осуществлено.

В 1959 г. увидело свет лишь только издание текста, а перевод опубликован не был. В настоящем издании, предпринимаемом совместно А. Н. Болдыревым и С. Е. Григорьевым, дается перевод всего текста сочинения Та'рих-и Бадахшан и частичный перевод приложений к нему. Перевод целиком выполнен А. Н. Болдыревым, С. Е. Григорьевым же осуществлялись сверка текста, редактирование его и исправление замеченных немногочисленных ошибок, касавшихся исторических реалий и терминов. Предисловие к изданию написано совместно А. Н. Болдыревым и С. Е. Григорьевым. Указатели и примечания составлены С. Е. Григорьевым. Во многих случаях сведения о собственно бадахшанских исторических лицах кратки вследствие недостатка фактических данных о них и локальности их деятельности. В ряде случаев сведения об исторических лицах полностью отсутствуют.

Большие сложности встретились при локализации географических названий. В ряде случаев было трудно сопоставить название объекта, приводящегося в тексте сочинения Та'рих-и Бадахшан, с традиционно принятыми в отечественной и западной литературе и картографических изданиях по этому региону. Лишь тщательное сопоставление названий, имеющихся в тексте рукописи, с данными, почерпнутыми в основном из I тома «Политического и исторического газеттира Афганистана», трудов Б. Кушкики и И. Минаева, позволило локализовать эти географические объекты.

Сведения, даваемые о большинстве из упомянутых в тексте сочинения географических названиях, должны, по мысли автора примечаний, способствовать более живому восприятию исторических событий, описываемых в Та'рих-и Бадахшан, а также позволят заинтересованному читателю не привлекать при чтении перевода справочные издания. В отдельных случаях сведения, приводимые в «Политическом и историческом газеттире», [24] трудах Минаева и Кушкики, противоречили друг другу и для создания более точной характеристики географических объектов приходилось прибегать к усредненным, экстраполированным данным. Цифровые данные, встречающиеся в «Примечаниях», в основном относятся к концу XIX — началу XX в. Материалы цифрового характера для более раннего времени нам неизвестны, да и вряд ли существовали.