DE ORIGINE AQTIBUSQUE GETARUM

Ввиду большого объема комментариев их можно посмотреть здесь: 1-100 101-200 201-300 301-400 401-420 (открываются в новом окне)

Хотел я, влекомый малым своим суденышком, плыть вдоль тихого берега и — как говорит кто-то — ловить мелкую рыбешку в стоячих водах предков, а ты, брат мой Касталий, понуждаешь меня пуститься на всех парусах в открытое море, отбросив ту работенку, которая сейчас у меня в руках, а именно — сокращение хроник. Ты убеждаешь меня передать своими словами, — втиснув вот в такую малую книжку, — целых двенадцать томов Сенатора о происхождении и деяниях гетов, где изложение спускается по поколениям и королям от древнейших времен и доныне. Повеление весьма жестокое, данное человеком, который как бы и знать не желает о всей тягости подобного труда.

Не замечаешь ты того, что дыхание у меня слишком слабо, чтобы наполнить воздухом столь великолепную трубу его [Кассиодора] красноречия. Превыше же всего тягость в том, что не дано нам возможности пользоваться теми книгами, поскольку мы послушно следуем именно за его [Кассиодора] мыслью: ведь я предварительно перечел эти книги, по милости его управителя, — если не ошибаюсь, — в течение всего трех дней. Хотя я и не припоминаю самых слов этих книг, однако я уверен, что целиком удержал в памяти и их замысел, и [описанные] события. Кроме того, я добавил к ним кое-что соответственное из некоторых историй как греческих, так и латинских, перемежая и начало, и конец, и многое в середине собственным своим рассказом.

Прими поэтому то, чего ты требовал, без осуждения, но благосклонно, читай же с наивысшей благосклонностью.

Если о чем-нибудь сказано мало, а ты сам, живущий в соседстве с [описываемым] племенем, припоминаешь большее, сделай свои добавления, дорогой брат, вознося за меня молитву.

Господь с тобой. Аминь.

Предки наши, как передает Орозий ¹, утверждали, что земной Круг, ограниченный океаном, оказывается трехчастным ², и назвали Три его части Азией, Европой и Африкой. [62]

Об этом трехчастном пространстве земного круга писали едва ли не бесчисленные писатели; они не только рассказывают о местоположении городов и стран, но, — что гораздо убедительнее, — измеряют количество шагов ³ и миллиариев ⁴; они также определяют вмешанные в морские течения острова как большие, так и меньшие, называемые ими то Кикладами ⁵ то Спорадами ⁶ и лежащие в неизмеримых водах огромного моря.

Однако не только никто не принимался за описание недосягаемых крайних пределов океана, но никому даже не удалось доплыть туда, потому что из-за сопротивления водорослей и затишья в дыхании ветров он [океан] считается непереходимым и никому не ведомым, кроме разве того, кто его создал.

Ближайший к нам берег этого моря, который мы и назвали кругом всего мира, охватывает его пределы наподобие венца, но повсюду известен тем любознательным людям, которые захотели бы писать об этих вещах, потому что круг земли заселен и многие острова того моря обитаемы. Таковы на востоке, в Индийском океане, Гиппод ⁷, Ямнесия ⁸, «Солнцем сожженный» ⁹, хотя и необитаемый, однако достаточно протяженный пространством своим в длину и в ширину; затем Тапробана ¹⁰, красующийся десятью сильно укрепленными городами, не считая крепостей и поместий ¹¹; еще один, вообще приятнейший, остров Силефантина ¹², а также Терон ¹³; оба они, хотя о них и не дал пояснения никакой писатель, вдоволь заселены местными землевладельцами ¹⁴.

На западе тот же океан имеет несколько островов, известных почти всем, потому что множество людей посещают их и возвращаются обратно. Есть неподалеку от Гадитанского пролива ¹⁵ один остров, называемый «Блаженным», и другой, именуемый «Счастливым» ¹⁶.

Несмотря на то что многие считают оба мыса — как Галиции ¹⁷, так и Лизитании ¹⁸ (те, на которых до сих пор виднеются: на одном храм Геркулеса, а на другом — памятник Сципиону ¹⁹), также островами, тем не менее, ввиду того что они составляют оконечность земли Галиции, они принадлежат скорее к большой земле Европы, чем к островам океана.

Содержит он среди волн своих еще острова, именуемые Балеарами ²⁰, и Меванию ²¹, а кроме того, острова Оркады; числом их 33, впрочем, не все из них обитаемы ²² На крайнем же западе есть на океане еще один остров, по имени Туле, о котором Мантуанец, между прочим, сказал: «Да служит тебе крайняя Фула» ²³.

Это же самое громадное море с арктической, т. е. северной, стороны имеет обширный остров по названию Скандза ²⁴. С него-то и надлежит нам, с божьей помощью, повести нашу речь, потому что то племя, о происхождении которого ты с нетерпением хочешь узнать пришло па европейскую землю, вырвавшись подобно пчелиному рою ²⁵из недр именно этого острова; каким образом и как это случилось, мы-даст бог — изложим в дальнейшем ²⁶. [64]

Теперь, насколько смогу, вкратце расскажу об острове Бриттании ²⁷, расположенном в лоне океана, между Испаниями, Галлиями ²⁸ и Германией. Хотя, как сообщает Ливий ²⁹, издревле никто не объезжал всего острова целиком, у многих, тем не менее, появились различные догадки в беседах о его величине.

Бриттанию, долго недоступную оружию, открыл римлянам Юлий Цезарь ³⁰ в сражениях, которых искал для одной лишь славы. Ставшая затем доступной для многих смертных как ради торговли, так и по иным причинам, она вполне раскрылась последующему, не лишенному пытливости, поколению.

К [описанию] ее положения мы и переходим, поскольку восприняли [сведения] о ней от греческих и латинских авторов. Большинство из них считают ее сходной с треугольником; она простирается к северо-западу и обращена большим своим углом к устьям Рейна; сжимаясь затем по ширине, она вытягивается косо назад, заканчиваясь двумя другими углами; обеими дальнейшими сторонами она тянется вдоль Галлии и Германии.

По рассказам, Бриттания там, где она шире всего, простирается на 2310 стадиев, а длина ее не превышает 7132 стадиев ³¹. Покрытые то кустарником, то лесом, лежат ее равнины, местами все же вырастающие в горы; ее обтекает недвижное море, которое нелегко отступает под напором весел и не вздувается от веяния ветров; я думаю, что весьма далеко отодвинутые земли не создают причин к движению: ведь морская гладь простирается там шире, чем где бы то ни было.

Страбон ³², славный греческий писатель, рассказывает, что Бриттания испаряет такие сильные туманы, — будучи увлажнена в своей почве частыми наводнениями с океана, — что прикрытое [ими] солнце недоступно зрению в течение почти всего такого весьма сумрачного, хотя [на самом деле] и ясного дня. Ночь же, как повествует автор «Анналов» Корнелий ³³, в наиболее удаленной части [Бриттании] весьма светла и чрезвычайно коротка.

Бриттания обильна множеством металлов и богата растениями, причем более всего такими, которыми питаются преимущественно овцы, а не люди.

Там много очень больших рек; они текут то в ту, то в другую сторону ³⁴ и катят [в своих волнах] драгоценные камни и жемчужины.

У силуров лица смуглые; они рождаются по большей части с курчавыми черными волосами; у жителей же Каледонии ³⁵ волосы рыжие, тела крупные, но вялые; они сходны либо с галлами, либо с испанцами, смотря по тому, живут ли они против тех или других ³⁶ Отсюда некоторые домышляют, что Бриттания из них-то [из числа галлов и испанцев] и приняла своих обитателей, призванных благодаря соседству. Эти племена вместе со своими королями ³⁷ одинаково дики;

До словам Диона ^38, знаменитейшего составителя анналов, все они Огласились [принять] имена каледонцев и меатов. [64]

Живут они в хижинах из прутьев, под общей кровлей с овцами, но нередко леса служат им домом. Не знаю, ради ли украшения или по другой какой-то причине расписывают они себе тела железом ³⁹

Весьма часто ведут они войну между собою, то из-за стремления к власти, то ради увеличения своих владений, и не только на конях или пешими, но также на бигах и на снабженных косами колесницах, которые они в просторечии называют эсседами ⁴⁰.

Вот то немногое об острове Бриттании, о чем я и рассказал; этого достаточно. Возвратимся к положению острова Скандзии, который мы оставили выше.

О нем упомянул во второй книге своего сочинения Клавдий Птолемей ⁴¹, знаменитый описатель земного круга; он говорит, что на просторах северного океана расположен большой остров по имени Скандза ⁴¹, подобный лимонному листу, с изогнутыми краями, вытянутый в длину и закругляющийся. О нем же сообщает и Помпоний Мела ⁴³, говоря, что Скандза расположена в Коданском заливе ⁴⁴ моря и что берега ее омывает океан. Скандза лежит против реки Вистулы ⁴⁵, которая, родившись в Сарматских горах ⁴⁶, впадает в северный океан тремя рукавами в виду Скандзы, разграничивая Германию и Скифию.

Скандза имеет с востока обширнейшее, углубленное в земной круг озеро ⁴⁷, откуда река Ваги ⁴⁸, волнуясь, извергается, как некое порождение чрева, в океан. С запада Скандза окружена огромным морем, с севера же охватывается недоступным для плавания широчайшим океаном, из которого, будто какая-то выступающая рука ⁴⁹, образуется Германское море, вытянутое вроде залива. Говорят, что там расположены также какие-то мелкие, но многочисленные острова; рассказывают еще, что если в случае замерзания моря от сильного мороза на них переходят волки, то [волки] лишаются зрения. Таким образом, эта земля не только негостеприимна для людей, но жестока даже для зверей.

Хотя на острове Скандзе, о котором идет речь, живут многие различные племена, но Птолемей упоминает названия лишь семи из них ⁵⁰. Из-за страшного холода там не найти нигде медоносного пчелиного роя ⁵¹.

В северной части [острова Скандзы] живет племя адогит; рассказывают, что в местах его (обитания] в середине лета сорок дней и сорок ночей продолжается непрерывный свет, а в зимнее время в течение того же числа дней и ночей племя это не знает ясного света. Так чередуются печаль с радостью, но это не похоже на иные [чередования] благополучия и несчастья. Почему это так ? Потому что в более длинные дни люди видят, как солнце возвращается на восток по краю неба; в более же короткие дни оно у них видно не так, но по-иному, потому что оно проходит через южные знаки; нам кажется, [65] что солнце поднимается снизу, а им, — как рассказывают, — что оно идет кругом по краю земли ⁵².

Есть там еще племя — скререфенны; они не требуют хлебного питания, но живут мясом диких зверей и птичьими яйцами. В болотах там рождается столько живности, что возможно и размножение породы и полное насыщение людей ⁵³.

Другое племя, живущее там же, — суэханс; они, подобно турингам ⁵⁴, держат превосходных коней. Это они-то [суэханс?] и пересылают посредством торговли через бесчисленные другие племена сапфериновые шкурки ⁵⁵ для потребления римлян и потому славятся великолепной чернотой этих мехов. Племя это, живя в бедности, носит богатейшую одежду.

Следует затем целая толпа различных племен: тевсты, вагот, бергио, халлин, лиотида ⁵⁶; населенная ими местность представляет собой плодородную равнину, почему они и подвергаются там нападениям и набегам других племен.

За ними живут ахельмил, финнаиты, фервир, гаутигот, племя жестокое и в высшей степени склонное к войнам.

За ними — миксы, евагры, отингис. Все они живут по-звериному в иссеченных скалах, как бы в крепостях. С внешней стороны от них находятся остроготы, раумариции, эрагнариции, кротчайшие финны — наиболее низкорослые ⁵⁷ из всех обитателей Скандзы, а также похожие на них виновилот; светиды, известные в этом племени как превосходящие остальных [величиною] тела, хотя и даны, вышедшие из того же рода, — они вытеснили герулов ⁵⁸ с их собственных мест, — пользуются среди всех племен Скандии славой по причине своего исключительного роста. Однако статностью сходны с ними также граннии, аугандзы, евниксы, тэтель, руги ⁵⁹, арохи, рании.

Над ними был немного лет тому назад королем Родвульф ⁶⁰. Он, презрев свое королевство, укрылся под защиту Теодериха, короля готов, и нашел там то, чего искал.

Все эти племена, превосходящие германцев как телом, так и духом, сражались всегда со звериной лютостью.

С этого самого острова Скандзы, как бы из мастерской, [изготовляющей] племена, или, вернее, как бы из утробы, [порождающей] племена, по преданию вышли некогда готы ⁶¹ с королем своим по имени Бериг. Лишь только, сойдя с кораблей ⁶², они ступили на землю, как сразу же дали прозвание тому месту. Говорят, что до сего дня оно так и называется Готискандза ⁶³.

Вскоре они продвинулись оттуда на места ульмеругов ⁶⁴, которые сидели тогда по берегам океана; там они расположились лагерем, и, сразившись [с ульмеругами], вытеснили их с их собственных поселений. Тогда же они подчинили их соседей вандалов ⁶⁵, присоединив и их к своим победам. [66]

Когда там выросло великое множество люда, а правил всего только пятый после Берига король Филимер, сын Гадарига ⁶⁶, то он постановил, чтобы войско ⁶⁷ готов вместе с семьями двинулось оттуда. В поисках удобнейших областей и подходящих мест [для поселения] он пришел в земли Скифии, которые на их языке назывались Ойум ⁶⁸.

Филимер, восхитившись великим обилием тех краев, перекинул туда половину войска, после чего, как рассказывают, мост, переброшенный через реку, непоправимо сломался, так что никому больше не осталось возможности ни прийти, ни вернуться.

Говорят, что та местность замкнута, окруженная зыбкими болотами и омутами; таким образом, сама природа сделала ее недосягаемой, соединив вместе и то и другое.

Можно поверить свидетельству путников, что до сего дня там раздаются голоса скота и уловимы признаки человеческого [пребывания], хотя слышно это издалека.

Та же часть готов, которая была при Филимере, перейдя реку ⁶⁹, оказалась, говорят, перемещенной в области Ойум и завладела желанной землей. Тотчас же без замедления подступают они к племени спалов ⁷⁰ и, завязав сражение, добиваются победы.

Отсюда уже, как победители, движутся они в крайнюю часть Скифии, соседствующую с Понтийским морем ⁷¹, как это и вспоминается в древних их песнях как бы наподобие истории и для всеобщего сведения; о том же свидетельствует и Аблавий ⁷² , выдающийся описатель готского народа, в своей достовернейшей истории. С такими предположениями согласны и многие из старших писателей; однако Иосиф ⁷³, правдивейший рассказчик анналов, который повсюду блюдет правило истины и раскрывает происхождение вещей от самого их начала, опустил, неведомо почему, сказанное нами о началах племени готов. Упоминая лишь о корнях их от Marora ⁷⁴, он уверяет, что зовутся они скифами и по племени, и по имени ⁷⁵.

Раньше чем перейти к другому предмету, необходимо рассказать о том, где расположены пределы вышеназванной земли.

Скифия погранична с землей Германии вплоть до того места, где рождается река Истр ⁷⁶ и простирается Мурсианское озеро ⁷⁷; она [Скифия] тянется до рек Тиры ⁷⁸, Данастра и Вагосолы ⁷⁹, а также великого того Данапра ⁸⁰ и до горы Тавра ⁸¹ — не той, что в Азии_ а собственной, т. е. скифской, — по всей прилегающей к Мэотиде ⁸² местности и за Мэотиду, через Босфорские проливы ⁸³ до Кавказских гор и реки Аракса; затем она [Скифия], загнувшись в левую сторону, за Каспийское море (а это последнее возникает на крайних границах Азии, от северо-восточного океана, в виде гриба ⁸⁴, сначала тонкого, потом — широчайшей круглой формы), склоняется к области гуннов и отступает до албанов ⁸⁵ и серов ⁸⁶.

Эта, повторяю, страна, а именно Скифия, вытягиваясь в длину и развертываясь в ширину, имеет с востока серов, живущих у самого [67] ее начала на берегу Каспийского моря; с запада — германцев и реку Вистулу; с севера она охватывается океаном, с юга — Персией, Албанией, Иберией, Понтом и нижним течением Истра, который называется также Данубием от устья своего до истока.

С той своей стороны, которой Скифия достигает Понтийского побережья, она охвачена небезызвестными городами; это — Борисфенида ⁸⁹, Ольвия ⁹⁰, Каллиполида ⁹¹, Херсона ⁹², Феодосия ⁹³, Кареон ⁹⁴, Мирмикий ⁹⁵ и Трапезунта ⁹⁶, основать которые дозволили грекам непокоренные скифские племена, с тем, чтобы греки поддерживали с ними торговлю ⁹⁷.

Посередине Скифии есть место, которое разделяет Азию и Европу одну от другой; это — Рифейские горы ⁹⁸, которые изливают широчайший Танаис ⁹⁹, впадающий в Мэотиду. Окружность этого озера 33 равна 144 тысячам шагов ¹⁰⁰, причем оно нигде не опускается глубже чем на 8 локтей ¹⁰¹,

В Скифии первым с запада живет племя гепидов ¹⁰², окруженное великими и славными реками; на севере и северо-западе [по его области] протекает Тизия ¹⁰³; с юга же [эту область] отсекает сам великий Данубий, а с востока Флютавзий ¹⁰⁴; стремительный и полный водоворотов, он, ярясь, катится в воды Истра. Между этими реками лежит Дакия, которую, наподобие короны, ограждают скалистые Альпы ¹⁰⁵. У левого их склона ¹⁰⁶, спускающегося к северу, начиная от места рождения реки Вистулы, на безмерных пространствах расположилось многолюдное племя венетов ¹⁰⁷. Хотя их наименования теперь меняются соответственно различным родам и местностям, все же преимущественно они называются склавенами и антами.

Склавены ¹⁰⁸ живут от города Новиетуна ¹⁰⁹ и озера, именуемого Мурсианским ¹¹⁰, до Данастра, и на север — до Висклы ¹¹¹; вместо городов у них болота и леса ¹¹². Анты же ¹¹³ — сильнейшие из обоих [племен] — распространяются от Данастра до Данапра, там, где Понтийское море образует излучину; эти реки удалены одна от другой на расстояние многих переходов.

На побережье океана, там, где через три гирла поглощаются воды реки Вистулы, живут видиварии ¹¹⁴, собравшиеся из различных племен; за ними берег океана держат эсты ¹¹⁵, вполне мирный народ. К югу соседит с ними сильнейшее племя акациров ¹¹⁶, не ведающее злаков, но питающееся от скота и охоты.

Далее за ними тянутся над Понтийским морем места расселения булгар ¹¹⁷, которых весьма прославили несчастья, [совершившиеся] по грехам нашим.

А там и гунны, как плодовитейшая поросль из всех самых сильных племен, закишели надвое разветвившейся свирепостью к народам ¹¹⁸.

Ибо одни из них зовутся альциагирами ¹¹⁹, другие — савирами ¹²⁰, по места их поселений разделены: альциагиры — около Херсоны, куда Жадный купец ввозит богатства Азии; летом они бродят по степям, [68] раскидывая свои становища в зависимости от того, куда привлечет их корм для скота; зимой же переходят к Понтийскому морю.

Хунугуры ¹²¹ же известны тем, что от них идет торговля шкурками грызунов ¹²² их устрашила отвага столь многочисленных мужей ¹²³.

Мы читали, что первое расселение [готов] было в Скифской земле, около Мэотийского болота; второе -в Мизии, Фракии и Дакии третье — на Понтийском море, снова в Скифии; однако мы нигде не обнаружили записей тех их басен, в которых говорится, что они были обращены в рабство в Бриттании или на каком-то из островов, а затем освобождены кем-то ценою одного коня.

Но, конечно, если кто-нибудь сказал бы, что они появились на нашей земле иначе, чем мы об этом рассказали, то он окажется в некотором противоречии с нами; ибо мы больше верны прочитанному, чем старушечьим россказням ¹²⁴.

Все же вернемся к нашей основной теме. Когда вышеназванные племена, о которых мы сейчас ведем речь, жили на первом месте своего расселения, в Скифии у Мэотиды, то имели, как известно, королем Филимера; на втором месте, т. е. в Дакии, Фракии и Мизии, — Залмоксеса ¹²⁵, о котором свидетельствуют многие летописцы, что он обладал замечательными познаниями в философии. Но и до того был у них ученый Зевта ¹²⁶, а после него Дикиней ¹²⁷, третьим же был Залмоксес, о котором мы говорили выше. К тому же не было недостатка в людях, которые обучили бы их премудрости. Поэтому среди всех варваров ¹²⁸ готы всегда были едва ли не самыми образованными, чуть ли не равными грекам, как передает Дион ¹²⁹, составивший их историю и анналы по-гречески. Он говорит, что тарабостезеи, впоследствии именовавшиеся «пиллеатами» ¹³⁰, были среди них [готов] благородными; из их числа поставлялись и короли, и жрецы. По вышесказанной причине геты были восхвалены до такой степени, что говорилось, будто бы некогда Марс, провозглашенный в вымыслах поэтов богом войны, появился именно у них. Отсюда и Вергилий:

«Как Градива отца, полей покровителя готских» ¹³¹.

Этого Марса готы постоянно ублажали жесточайшим культом (жертвою ему было умерщвление пленных), полагая, что возглавителя войн пристойно умилостивлять пролитием человеческой крови ¹³². Ему посвящалась первая добыча, в его честь подвешивали на стволах деревьев трофеи. Готы более, чем другие, проникнуты были религиозным к нему горением, и казалось, что поклонение их воздается родителю.

В третьей области на Понтийском море, став уже более человечными и, как говорили мы выше, более просвещенными, они разделились между двумя родами своего племени: везеготы служили роду Балтов, остроготы — преславным Амалам ¹³³.

Первой их страстью, [выделяющей их] среди других соседних племен, было натягивание лука тетивою. Лукан ¹³⁴, более историк, [69] чем поэт, свидетельствует: «Армянские луки натягивайте гетскими тетивами».

Перед [этим племенем] воспевали в песнях с припевами и [в сопровождении] кифар деяния предков-Этерпамары, Ханалы, Фридигерна, Видигойи и других; о них у этого племени высокое мнение, и едва ли сама достойная восхищения древность может похвалиться, что были у нее подобные герои ¹³⁵.

Тогда, как рассказывают, Весозис ¹³⁶ начал плачевную для себя войну со скифами, теми самыми, которых древние авторы называют мужьями амазонок. Как с полной ясностью свидетельствует Орозий ¹³⁷ в первом томе, у них [скифов] и женщины — воительницы.

Мы с очевидностью доказали, что с готами воевал тогда именно тот, о котором мы знаем достоверно, что он сражался с мужьями амазонок ¹³⁸, жившими в те времена от реки Борисфена — местные жители называют его Данапром ¹³⁹ — до реки Танаиса, вокруг залива Мэотийского болота. Это тот, говорю, Танаис, который, срываясь с Рифейских гор ¹⁴⁰, низвергается настолько круто, что, когда соседние реки, а также Мэотида и Босфор затвердевают от мороза, он единственный из всех рек, согретый испарениями в скалистых горах, никогда не замерзает от скифской стужи ¹⁴¹.

Этот именно Танаис ¹⁴² считается знаменитым рубежом Азии и Европы, потому что есть еще и другой, который, возникая в Хриннских горах ¹⁴³, впадает в Каспийское море.

Данапр рождается великим болотом, источаясь как бы из материнской утробы. Отсюда и до середины он пресен и годен для питья и порождает рыб отменного вкуса, лишенных костей, но имеющих только хрящи в строении своего тела ¹⁴⁴. Однако, приближаясь к Понту, он принимает в себя небольшой поток по прозванию Экзамфей ¹⁴⁵, до того горький, что — хотя он [Данапр] судоходен на длину целых 40 дней пути — он так изменяется благодаря [притоку] этих малых вод, что впадает в море между греческими городами Каллипидами ¹⁴⁶ и Гипаннисом ¹⁴⁷ уже зараженный и сам на себя непохожий. Близ его [Данапра] устий, против них, есть остров по имени Ахиллов ¹⁴⁸, а между ними лежит обширнейшая земля, заросшая лесами и страшная болотами ¹⁴⁹.

И вот, когда готы жили там, ринулся на них войною Весозис, царь египетский; у готов был тогда королем Танаузис. На реке Фазисе ¹⁵⁰, откуда в изобилии происходят фазийские птицы для пиров владык во всем мире ¹⁵¹, Танаузис, готский король, встретился с Весозисом, царем египетским, и, жестоко его поражая, преследовал До Египта; если бы не воспрепятствовало течение непереходимой реки Нила и укрепления, которые Весозис приказал некогда воздвигнуть для себя по причине набегов эфиопов, то Танаузис прикончил бы его там же, в его стране. Когда же он, не имея никакой возможности нанести ему, засевшему там, вред, возвращался обратно, то покорил [70] себе чуть ли не всю Азию, принудив покоренных платить дань

Сорну, царю мидян, который тогда был дорогим ему другом. Многие победители из его войска, обозрев подчиненные провинции во всем их могучем плодородии, покинули боевые отряды своего племени и по собственному желанию поселились в разных областях Азии. Помпей Трог ¹⁵² говорит, что от их имени и рода произошли поколения парфян. Потому-то и до сего дня их называют на скифском языке беглецами, т. е. парфянами. Они, соответственно своему происхождению, являются единственными стрелками среди племен почти всей Азии и отважнейшими воинами. Некоторые выводили такую этимологию из их имени (о котором мы сказали, что парфяне означает «беглецы»); те зовутся парфянами потому, что бежали от своих родичей. Готского же того короля Танаузиса после его смерти они стали почитать в числе богов своего племени.

После его кончины, когда войско при его преемниках совершало походы в других странах, некое соседнее племя попыталось захватить готских женщин как добычу. Они же, наученные мужьями, сильно сопротивлялись и прогнали наступавших на них врагов с большим позором. Достигнув такой победы и полагаясь на еще большую свою отвагу, они, возбуждая друг друга, спешно вооружились и избрали-двух храбрейших жен, Лампето и Марпезию, которых и поставили во главе государства. Обе они в заботе о том, чтобы и свои владения защищать и чужие опустошать, бросили жребий, причем Лампето осталась охранять родные границы, а Марпезия, собрав ополчение из женщин, повела такой новый род войска в Азию. Она покорила войной различные племена, а иные присоединила, заключая мир, и таким образом дошла до Кавказа; пробыв там некоторое время, она дала тому месту название «Утес Марпезии», почему и Вергилий говорит: «Точно твердый кремень иль недвижный Марпезии камень». ¹⁵³ Впоследствии Александр Великий поставил здесь ворота, назвав и их Каспийские Пилы ¹⁵⁴; это место и ныне стережет племя лазов ¹⁵⁵ ради защиты Римской империи.

Итак, задержавшись тут на известное время, амазонки ¹⁵⁶ набрались сил; выйдя же оттуда и перейдя реку Алис ¹⁵⁷, протекающую у города Гаргары ¹⁵⁸, они с одинаковым успехом покорили Армению ¹⁵⁹, Сирию ¹⁶⁰ и Киликию ¹⁶¹, Галатию , Писидию ¹⁶³ и все области Азии ¹⁶⁴. Обратившись затем в сторону Ионии ¹⁶⁵ с Эолией ¹⁶⁶, они сделали их подчиненными себе по договору провинциями. Долгое время господствуя там, они назвали своим именем и города ¹⁶⁷, и укрепления. А в Эфесе ¹⁶⁸, расточив [большие] богатства, они воздвигли храм дивной красоты в честь Дианы по причине рвения своего к стрельбе и охоте, каковым искусствам они предавались. Таким вот образом женщины родом из Скифии овладели царствами Азии, которые и держали почти сто лет; наконец, возвратились они к своим подругам в Марпезийские [71] скалы, о которых мы упоминали выше ¹⁶⁹, т. е. в горы Кавказа ¹⁷⁰.

Я полагаю, что не будет излишним описать и направление и положение этих гор, потому что это уже вторичное о них упоминание; ведь они, как известно, обходят непрерывной цепью большую часть земного круга. Кавказский хребет поднимается от Индийского моря, и там, где он обращен на юг, он пламенеет, исходя парами на солнце; там же, где он открыт к северу, он покорствует студеным ветрам и обледенению. Вскоре после этого он заворачивает, изогнувшись углом, в Сирию ¹⁷¹ и, высылая множество [всяких] рек, в Васианской области ¹⁷² он, по наиболее распространенному мнению, изливает судоходный Евфрат и Тигр из изобильных сосцов неиссякаемых источников. Эти реки, охватывая землю сиров ¹⁷³, придают ей и название, и вид Месопотамии ¹⁷⁴; они несут течение свое в залив Красного моря ¹⁷⁵.

Затем вышеупомянутая горная цепь, поворачивая на север, проходит крупными изгибами по скифским землям и там изливает в Каспийское море славнейшие реки Араке, Киз ¹⁷⁶ и Камбиз ¹⁷⁷; продолжаясь, она тянется вплоть до Рифейских гор ¹⁷⁸. Далее, составляя хребтом своим предел для скифских племен, она спускается до Понта, а затем, сплошными холмами, примыкает к течению Истра. Рассеченная этой рекой и [как бы] расколовшись, называется она в Скифии уже Тавром ¹⁷⁹. Кавказский хребет, огромный и обширный, едва ли не величайший из всех, вознося высокие свои вершины, предоставляет народам неодолимые укрепления, воздвигнутые природой. Местами пересеченный — там, где, прорвав горы, открывается зиянием своим долина, — он образует здесь Каспийские ворота, далее — Армянские, а там — Киликийские ¹⁸⁰ или еще какие-либо другие, [называемые] соответственно месту. Но едва ли он проходим для повозки, так как с обеих сторон обладает обрывистыми сверху до низу склонами. По многоразличию племен зовется он разными именами. Индус называет его здесь Ламмом, а далее Пропаниссом; парфянин — сначала Кастрой, затем-Нифатом; сириец и армянин — Тавром; скиф — Кавказом и Рифеем, а на конце снова именует его Тавром; да и другие названия дают этому хребту многочисленные племена ¹⁸¹.

Коснувшись несколько протяжения этих гор, вернемся снова к амазонкам, от которых мы отвлеклись ¹⁸².

Опасаясь, как бы не поредело их потомство, они искали сожительства с соседними племенами; единожды в год устраивалось сборище с тем, чтобы на будущее время, когда все вновь придут в тот самый день для того же дела, отцам отдавали то, что дарует рождение мужского пола; матери же должны были приучать к воинскому оружию рожденное женского пола. Иногда же, если некоторым так хочется, в случае рождения мальчика они, исполненные ненавистью мачехи, прерывали жизнь несчастного младенца: до того было им ненавистно рождение мальчика, которое повсюду, как известно, являлось [72] вожделенным ! Эта жестокость умножала в общем мнении величайший страх перед ними. Ибо, спрашиваю, какая могла быть надежда для пленника там, где быть милостивым даже к сыну считалось богопротивным делом?

С амазонками, как рассказывают, воевал Геркулес, подчинивший себе Меланию ¹⁸³ больше, пожалуй, хитростью, чем доблестью. Тезей же захватил как военную добычу Ипполиту, от которой и родил Ипполита ¹⁸⁴. У этих амазонок была потом царица по имени Пентесилея ¹⁸⁵, о которой существуют достославные свидетельства времен Троянской войны. Эти женщины, как говорят, держали свое царство вплоть до Александра Великого.

Однако, чтобы ты не сказал: «начал, мол, речь свою о готских мужах, так чего же столь долго останавливаться на женах?» — послушай и о славной, похвалы достойной храбрости мужей. Дион, историк и прилежнейший исследователь древности, давший произведению своему заглавие «Готика» ¹⁸⁶ (а геты эти, как мы уже показали выше, то же, что и готы, по словам Павла Орозия ¹⁸⁷, — этот самый Дион упоминает спустя много времени об их короле по имени Телеф ¹⁸⁸. А чтобы кто-либо не сказал, что имя это вовсе чуждо готскому языку, [напомню]: ведь все знают и обращали внимание, насколько в обычае у племен перенимать по большей части имена: у римлян — македонские, у греков — римские, у сарматов ¹⁸⁹ — германские. Готы же преимущественно заимствуют имена гуннские ¹⁹⁰.

Этот самый Телеф, сын Геркулеса, рожденный от Авги и сочетанный браком с сестрой Приама ¹⁹¹, был высок телом, но еще более ужасен силою. Равняясь собственной доблестью с отцовской мощью, он проявлял сходство с Геркулесом как умом, так и внешним подобием ¹⁹². Царство его предки называли Мезией ¹⁹³. Эта провинция имеет с востока устья реки Данубия, с юга — Македонию, с запада — Истрию, с севера — Данубий ¹⁹⁴. Вышеупомянутый царь вел войну с данайцами, в сражении с которыми он убил Тесандра ¹⁹⁵, вождя Греции; когда он враждебно напал на Аякса и преследовал Улисса, лошадь его упала, [запутавшись] в виноградных лозах, и он рухнул, раненный в бедро Ахилловым копьем, отчего долго не мог вылечиться; тем не менее, хотя и раненый, он вытеснил греков из пределов своих владений. Когда Телеф умер, ему наследовал на троне сын его, Еврифил, рожденный от сестры Приама, царя фригов. [Еврифил] участвовал в Троянской войне из-за любви к Касандре ¹⁹⁶ и, стремясь оказать помощь родичам и зятю, вскоре по своем появлении там погиб.

Тогда Кир ¹⁹⁷, царь персов, после большого промежутка, почти после 630 лет, во времена (по свидетельству Помпея Трога) царицы гетов Томиры ¹⁹⁸, пошел на нее гибельной войной. Возгордившись победами в Азии, он стремился подчинить себе гетов, у которых, как мы сказали, царицей была Томира. Хотя она и могла бы запереть [73] путь Киру рекою Араксом ¹⁹⁹, но допустила его переправу, предпочитая победить его оружием, чем теснить его, [пользуясь] благоприятными свойствами местности. Так и произошло. Когда Кир пришел, то первая удача далась парфянам ²⁰⁰ и настолько, что они убили и сына Томиры, и большую часть ее войска. Но война возобновилась, и геты со своей царицей покорили и истребили побежденных парфян, а также захватили у них богатую добычу; тогда-то готское племя впервые увидало шелковые шатры.

Тогда царица Томира, усилившись благодаря победе и огромной, захваченной у врагов добыче, пошла в ту часть Мезии, которая, восприняв имя от Великой Скифии, ныне называется Малой Скифией ²⁰¹, и там на мезийском берегу Понта построила город Томы ²⁰², [назвав его] по своему имени.

Затем Дарий ²⁰³, царь персов, сын Гистаспа, пожелал сочетаться браком с дочерью Антира ²⁰⁴, короля готов; просил он этого и в то же время опасался, как бы не отклонили они его пожелания. Готы, презрев родство с ним, оставили его посольство ни с чем. Отвергнутый, он воспламенился обидой и выставил против готов войско из 700 тысяч вооруженных воинов; он стремился отомстить за свой позор общественным бедствием. Чуть ли не от Халкедона ²⁰⁵ до самого Византия ²⁰⁶ он поставил рядами свои корабли подобно мостам и, тесно сдвинув их, перешел во Фракию и Мезию; тем же способом он опять построил мост на Данубий и, [проведя] два полных месяца в утомительной войне, потерял в Тапах ²⁰⁷ восемь тысяч воинов; тогда, опасаясь, как бы мост через Данубий не оказался занятым его противником, он быстрым бегом отступил во Фракию, полагая, что для него не было бы безопасно помедлить хоть немного даже в Мизии.

После смерти Дария снова сын его Ксеркс ²⁰⁸, считая себя [обязанным] отомстить за нанесенные отцу оскорбления, пошел на готов войной с 700 тысячами своих и 300 тысячами союзных воинов, с 1200 ростральными кораблями и 3 тысячами грузовых судов. Но он не посмел даже попробовать сразиться, уже побежденный их [готов] мужеством и твердостью. Как пришел, так и ушел он со всей своей силой без всякого сражения. Филипп ²⁰⁹ же, отец Александра Великого, связав себя дружбой с готами, принял в жены Медопу ²¹⁰ дочь короля Гудилы ²¹¹, с целью укрепления Македонского царства через такое родство.

В то время, как сообщает историк Дион ²¹², Филипп страдал от недостатка денег и решил при помощи строевого войска опустошить город Одисс ²¹³ в Мезии, который, будучи в соседстве с городом Томы ²¹⁴, подчинился готам. Поэтому готские жрецы — те самые, которые назывались праведными, — сразу же распахнув врата, вышли навстречу с кифарами и в светлых одеждах, [обращаясь] с пением молящими голосами к богам отцов, чтобы они были к ним милостивы и отогнали македонян. [74]

Македоняне, увидев их, так уверенно к ним приближающихся, остолбенели, и тогда, если можно так сказать, — безоружные привели в ужас вооруженных. Немедленно распустив войско, которое они построили для нападения, [македоняне] не только воздержались от разрушения города, но вернули и тех людей, которые, находясь вне [города], были захвачены в порядке войны; затем они заключили союз и возвратились в свою землю.

Вспомнив это вероломство спустя много времени, славный вождь готов Ситалк ²¹⁵ собрал 150 тысяч мужей и напал войною на афинян, [двинувшись] против Пердикки ²¹⁶, царя македонян, которого Александр, после того как благодаря козням прислужника испил в Вавилонии свою гибель ²¹⁷, оставил своим преемником на основе наследственного права в государстве Афинском. Завязав большое сражение с этим [царем], готы оказались победителями. Так за вред, который македоняне некогда нанесли в Мезии, готы, распространившись по Греции, опустошили всю Македонию.

Затем, в царствование у готов Бурвисты ²¹⁸, пришел в Готию Дикиней ²¹⁹ в те времена, когда верховенством в Риме завладел Сулла ²²⁰. Бурвиста принял этого Дикинея и дал ему чуть ли не царскую власть; по его совету готы разорили земли германцев, те самые земли, которые ныне занимают франки. Цезарь ²²¹ же, первый из всех присвоивший себе [императорскую] власть над Римом, подчинивший своему господству почти весь мир и покоривший чуть ли не все царства, вплоть до того, что и вне нашего [земного] круга занял острова ²²², расположенные в лоне океана, а тех, кто даже и слухом не слыхал имени римлян, сделал плательщиками дани этим самым римлянам, — Цезарь не смог, тем не менее, покорить готов, несмотря на частые попытки. И когда Гай Тиберий ²²³, уже третий, правит римлянами, готы все еще твердо сидят, невредимые, в своем государстве.

Им было и спасительно, и удобно, и желательно приводить в исполнение все, что бы ни приказал им Дикиней, их советник, потому что они считали это заслуживающим всяческого домогательства и полезным. Он же заметив, что души их во всем ему повинуются и что они обладают природным умом, обучил их почти всей философии ²²⁴, а он был в этом деле опытный учитель. Наставляя-их в этике, он обуздал [их] варварские нравы; преподавая физику, он заставил их жить в соответствии с природой, по собственным законам, которые, будучи записаны, и до сих пор зовутся «белагины» ²²⁵; обучая логике, он сделал их превыше остальных народов сведущими в [искусстве] рассуждения; показывая практику ²²⁶ , он убедил их жить в добродеянии; открывая теоретику ²²⁷, научил созерцать двенадцать знаков ²²⁸ и бег через них планет ²²⁹, а также всю астрономию; он объяснил и то, каким образом лунный диск ²³⁰ испытывает увеличение или претерпевает ущерб, и показал, насколько огненный солнечный [75] шар превосходит размерами земной круг ²³¹, и изложил, под какими именами и под какими знаками на небосводе ²³², все более и более склоняясь, низвергаются в своем падении с востока на запад 346 звезд ²³³.

Каково же было, спрашиваю я, удовольствие, когда отважнейшие мужи, имея маленькую передышку от военных дел, впитывали философские учения? ²³⁴ И ты мог видеть, как один исследует положение неба, а другой — природу трав и кустарников; этот наблюдает прирост и ущерб луны, а тот — работу солнца ²³⁵ и то, как подхваченные вращением небосводы приводят обратно на западную сторону те [светила], которые спешат идти к восточной, получив отдых по установленному закону ²³⁶.

Передав готам из своих знаний все это и многое другое, Дикиней прославился у них как чудодей и повелевал не только меньшими, но даже королями. Выбрал он тогда из них благороднейших и благоразумнейших мужей и, научив их теологии, убедил их почитать некоторых богов и святилища и сделал их жрецами, придав им название «пиллеатов» оттого, я думаю, что они совершали жертвоприношения, покрывая головы тиарами, которые иначе мы зовем «войлочными шапками» ²³⁷; остальной же народ он приказал называть «простоволосыми» ²³⁸. Это имя и приняли готы в большинстве своем, и до сего дня они поминают его в своих песнопениях.

После смерти Дикинея почти таким же почитанием пользовался у них Комозик ²³⁹, потому что не был он неравен тому в искусстве. Он был у них и королем, и первосвященником по причине своей учености; и судил он народ с высшей справедливостью. После того как и этот ушел от человеческих дел, воцарился над готами король Корилл ²⁴⁰, и он правил своим племенем в Дакии в течение сорока лет. Я имею в виду древнюю Дакию ²⁴¹, которой, как известно, владеют теперь гепиды ²⁴² Страна эта, лежащая напротив Мезии, через Данубий, охвачена короной гор и имеет лишь два подхода: один — через Боуты ²⁴³, другой — через Тапы ²⁴⁴.

Эту Готию ²⁴⁵, которую предки называли Дакией и которая теперь, как мы сказали, именуется Гепидией ²⁴⁶, тогда ограничивали с востока ароксоланы ²⁴⁷, с запада язиги, с севера сарматы и бастерны ²⁴⁸, с юга — река Данубий. Язиги же от ароксолан отделяются только рекой Алутой ²⁴⁹.

Ввиду того что упомянут был Данубий, нелишним считаю я сказать кое-что о столь великой реке. Рождаясь среди Аламаннских полей ²⁵⁰, он принимает в себя то отсюда, то оттуда на протяжении 1200 римских миль ²⁵¹, — начиная от истока своего до устьев, впадающих в Понт, — 60 рек ²⁵², наподобие спинного хребта, в который вплетаются ребра вроде решетки ²⁵³. Это вообще огромнейшая река. На языке бессов он называется Истром ²⁵⁴ и имеет в русле своем воду глубиной всего на двести стоп ²⁵⁵. Среди остальных рек эта река по величине превосходит [76] все другие, кроме Нила ²⁵⁶   Сказанного о Данубии достаточно. К предложенному нами изложению, от которого мы уклонились, с помощью божией возвращаемся.

После долгого промежутка времени, в правление императора Домициана ²⁵⁷, готы ²⁵⁸, относясь с опаской к его скупости, нарушили союз, который они некогда заключили с другими императорами, и опустошили берег Данубия, уже давно принадлежавший Римской империи, уничтожив солдат вместе с их начальником. Во главе этой провинции стоял тогда — после Агриппы — Оппий Савин ²⁵⁹, у готов же главенство осуществлял Дорпаней ²⁶⁰. Тогда-то готы, пойдя войной и одолев римлян, отсекли голову Оппию Савину, напали и открыто ограбили многие крепости и города на императорской стороне,

Вследствие этого бедствия своих подданных Домициан пришел в Иллирик со всеми своими силами и с воинами чуть ли не всего государства под предводительством военачальника их Фуска ²⁶¹; с избраннейшими мужами, составив корабли наподобие моста, он перешел реку Данубии против войска Дорпанея. И тут готы, едва ли оказавшиеся ленивыми, хватают оружие, сразу в первом же столкновении побеждают римлян и, убив предводителя их Фуска, грабят сокровища в воинских лагерях; одержав повсеместно большую победу, они провозгласили представителей своей знати, — благодаря фортуне которых они будто бы и оказались победителями,-не простыми людьми, но полубогами, т. е. «Лисами» ²⁶².

Теперь, читатель, послушай меня, без клеветы говорящего правду, об их генеалогии ²⁶³, которую я изложу вкратце: кто от какого отца родился или откуда пошло его начало и где свершился конец.

Первым из героев, как сами они передают в своих сказаниях, был Гапт ²⁶⁴, который родил Хулмула. Хулмул же родил Авгиса. Авгис родил того, которого называют Амал; от него-то и ведут происхождение Амалы ²⁶⁵. Этот Амал родил Хисарну; Хисарна же родил Остроготу; Острогота родил Хунуила, а Хунуил родил Атала. Атал родил Агиульфа и Одвульфа; Агиульф же родил Ансилу и Эдиульфа Вультвульфа и Герменериха ²⁶⁶; а Вультвульф родил Валараванса Валараванс родил Винитария; Винитарий же родил Вандилиария Вандилиарий же родил Тиудемера и Валамира и Видимира; Тиудемер родил Теодериха ²⁶⁷; Теодерих родил Амаласвенту; Амаласвента родила Аталариха и Матесвенту от Евтариха, мужа своего, род которого соединен с ней следующим образом: вышесказанный Германарих, сын Агиульфа, родил Гунимунда, Гунимунд же родил Торисмунда, а Торисмунд родил Беримуда; Беримуд родил Ветериха, Ветерих же родил Евтариха, который, сочетавшись с Амаласвинтой, родил Аталариха и Матесвенту; Аталарих умер в отроческих годах, а с Матесвентой сочетался Витигис ²⁷², от которого не восприняла она детей. Оба они были приведены Велезарием в Константинополь. Так как Витигис отошел от дел человеческих ²⁶⁹, Герман ²⁷⁰, патриций ²⁷¹, племянник [77] императора Юстиниана, взял [Матесвенту] в жены и сделал ее патрицианкой; от него и родила она сына, по имени также Герман ²⁷². Когда же Герман скончался ²⁷³, [жена его] решила остаться вдовой.

Как и каким образом было разрушено королевство Амалов, я расскажу, если поможет господь, в своем месте ²⁷⁴.

Теперь же вернемся к тому, от чего сделали отступление, и поведаем, как то племя, о котором мы ведем речь, достигло предела своего пути. Историк Аблавий ²⁷⁵ сообщает, что там, на берегах Понта, где они, как мы говорили ²⁷⁶, остановились в Скифии, часть их, владевшую восточной стороной, возглавлял Острогота; либо от этого его имени, либо от места, т. е. «восточные», называются они остроготами; остальные же — везеготами, т. е. с западной стороны ²⁷⁷.

Как рассказали мы выше, они, перейдя Данубии, некоторое время жили в Мизии и Фракии; от них произошел император Максимин ²⁷⁸, [правивший] после Александра, [сына] Мамеи ²⁷⁹. По словам Симмаха ²⁸⁰ в книге его истории, Максимин, как говорит он, после смерти цезаря Александра провозглашен был войсками императором ²⁸¹, а родом он был из Фракии от родителей низкого происхождения, от отца гота по имени Микка и от матери аланки, которую звали Абаба. Он правил три года, но когда повернул оружие на христиан, то сразу потерял власть и жизнь.

Когда правил император Север ²⁸² и праздновали день рождения его сына, [Максимин], проведший юность в деревенской жизни, пришел прямо на военную службу с пастбища. Принцепс устраивал военные игры; узнав об этом, Максимин, хотя и был полуварваром и юнцом, после того как были предложены награды, попросил на своем родном языке, чтобы император дал ему разрешение вступить в борьбу с опытными воинами. Север, чрезвычайно удивленный величиной его тела, — а рост его, рассказывают, был свыше восьми стоп ²⁸³, — приказал ему бороться с обозниками способом сцепления тел для того, чтобы не приключилось какого-либо увечья военным мужам от этого грубого человека. Тогда Максимин уложил на спину шестнадцать обозников с такой легкостью, что, одолевая каждого в отдельности, не давал себе даже никакой передышки в виде перерывов. После того как он забрал все награды, приказано было отправить его в войско, и первая его служба была в коннице. На третий день после того события, когда император приехал в лагерь, он увидел Максимина скачущим [на коне] по-варварски; тогда он приказал трибуну, чтобы тот заставил его научиться римским военным приемам. Максимин же, поняв, что император говорит о нем, приблизился к нему и пеший пошел перед ним, едущим на лошади. Император, заставив шпорами свою лошадь идти медленной рысью, стал запутывать множество кругов, туда и сюда, различными поворотами, чтобы довести его до утомления; наконец, он сказал Максимину: «Ну, чего же теперь, после бега, хочешь, фракиец?» — «Бороться, — ответил [78] тот, — сколько тебе будет угодно, император». Тут Север, спрыгнув с лошади, приказал самым сильным ²⁸⁴ из воинов сразиться с ним. Он же повалил на землю семерых самых могучих юношей, причем так же, как и в первый раз, не передохнув в промежутках; и был он один одарен цезарем и серебряными наградами и витой золотой цепью ²⁸⁵; затем ему приказали пребывать среди императорских телохранителей. После того, при Антонине Каракалле ²⁸⁶, он предводительствовал отрядами и, многократно увеличивая славу своими подвигами, получил ряд военных чинов и звание центуриона в награду за свое мужество.

Когда впоследствии вступил на престол Макрин ²⁸⁷, Максимин отказался от военной службы почти на три года и, неся почетную должность трибуна, никогда не показывался Макрину на глаза, так как считал его недостойным власти, приобретенной через совершенное преступление.

Затем он покинул свой трибунат и вернулся к Элиогабалу ²⁸⁸, как сыну Антонина. Впоследствии он поразительно сражался против парфян при Александре, [сыне] Мамеи. Когда же последний был убит во время военного мятежа в Могонтиаке ²⁸⁹, сам он, Максимин, сделался императором по избранию войска без определения сената. Все добрые действия свои он исказил злонамеренным преследованием христиан. Был он убит Пуппионом в Аквилейе и оставил государство Филиппу ²⁹⁰.

Я же по той причине заимствовал все это из «Истории» Симмаха ²⁹¹ для своего произведеньица, чтобы показать, как племя ²⁹², о котором идет речь, достигло вершины римской власти.

Впрочем, дело требует, чтобы мы по порядку перешли к тому, от чего отклонились.

Племя это чудесным образом прославилось в той стране, где жило, т. е. на понтийском побережье скифской земли; оно без страха держало огромные пространства земель и столько морских заливов, столько течений рек! Под его десницей нередко лежал [распростертый] вандал, принуждаем был к дани маркоманн ²⁹³, обращены были в рабство вожди квадов ²⁹⁴,

Когда римлянами правил вышесказанный Филипп, единственный бывший до Константина христианином, вместе с сыном своим, также Филиппом ²⁹⁵, то во второй год его правления Риму исполнился тысячный год ²⁹⁶ Готы же, после того как была у них отнята их стипендия, что случалось обычно, переносили это с неудовольствием и из друзей стали врагами. Они, хотя и жили в отдалении под управлением своих королей, были федератами ²⁹⁷ римского государства и получали ежегодное вознаграждение. Что же дальше? Острогота со своим племенем перешел Данубий и опустошил Мезию и Фракию ²⁹⁸. К нему, восставшему, был направлен Филиппом сенатор Деций. Когда он прибыл и ничего не смог поделать с готами, он отпустил [79] своих воинов с военной службы и заставил их вести частную жизнь, как бы за то, что по их небрежности готы перешли Данубий, т. е. он перенес вину на своих и вернулся к Филиппу. Воины же, видя, что после таких трудов они изгнаны с военной службы, возмущенные прибегли к помощи Остроготы, короля готов. Тот принял их и, зажегшись их речами, вскоре вывел, — чтобы начать войну, — триста тысяч своих вооруженных людей, имея при этом помощь со стороны многочисленных тайфалов ²⁹⁹ и астрингов ³⁰⁰; было также и три тысячи карпов ³⁰¹ ; это чрезвычайно опытные в войне люди, которые часто бывали враждебны римлянам. Впоследствии, в правление Диоклетиана и Максимиана ³⁰², их победил и подчинил римскому государству цезарь Галерий Максимин ³⁰³. Присоединив к ним [к карпам] готов и певкинов с острова Певки ³⁰⁴, который лежит при устьях Данубия, впадающего в Понт, он [Острогота] поставил вождями во главе [всех этих племен] Аргаита и Гунтериха ³⁰⁵ знатнейших людей их [готов] племени.

Вскоре они перешли вброд Данубий, вновь опустошили Мезию и подступили к главному городу той страны, славному Маркианополю ³⁰⁶. Они долго его осаждали, но, получив выкуп от осажденных, отошли. Назвав Маркианополь, следует кратко сообщить об его положении. Город этот построил император Траян по следующему, как рассказывают, поводу: служанка сестры его Маркий умывалась в той реке, воды которой отличаются необычайной прозрачностью и вкусом и которая, под именем Потама ³⁰⁷, рождается посреди города. Когда служанка хотела затем зачерпнуть воды, то принесенный ею золотой сосуд случайно упал в глубину, но, хотя и отяжеленный весом металла, спустя длительное время вынырнул со дна. Конечно, необыкновенно и то, что поглощается пустое, и то, что благодаря выталкиванию волн всплывает раз уже поглощенное. С удивлением обнаружив это, Траян поверил, что в источнике том пребывали какие-то божества, и, заложив город, назвал его по имени сестры своей Маркианополем.

Итак, после длительной осады, как мы уже сказали, и получив выкуп, отступил обогащенный гет [от этого города] в свои земли. Заметив, что он сразу повсюду побеждает и обогащается добычей, племя гепидов ³⁰⁸, побуждаемое завистью, двинулось с оружием на родичей. Если же ты спросишь, каким образом геты и гепиды являются родичами, я разрешу [недоумение] в коротких словах. Ты должен помнить, что вначале я рассказал ³⁰⁹, как готы вышли из недр Скандзы со своим королем Берихом, вытащив всего только три корабля на берег по эту сторону океана ³¹⁰, т. е. в Готискандзу. Из всех этих трех кораблей один, как бывает, пристал позднее других и, говорят, дал имя всему племени, потому что на их [готов] языке «ленивый» говорится «gepanta». Отсюда и получилось, что, понемногу и [постепенно] искажаясь, родилось из хулы имя гепидов. Без сомнения, они родом из готов и оттуда ведут свое происхождение; однако, так как [80] «gepanta» означает, как я сказал, нечто «ленивое» и «отсталое», то имя гепидов родилось, таким образом, из случайно слетевшего с языка попрека; тем не менее я не считаю его чересчур неподходящим: они как раз отличаются медлительным умом и тяжелыми движениями своего тела.

Эти самые гепиды прониклись завистью, пока жили в области Спезис ³¹¹, на острове, окруженном отмелями реки Висклы, который они на родном языке называли Гепедойос ³¹². Теперь, говорят, этот остров населяет племя вивидариев, тогда как они [гепиды] перешли на лучшие земли. Известно, что эти вивидарии собрались из разных родов как бы в одно убежище и образовали [отдельное] племя ³¹³.

Итак, как мы уже сказали, король гепидов Фастида поднял свое неповоротливое племя и расширил оружием пределы своей области. Он разорил бургундзонов почти до полного истребления ³¹⁴ и покорил многочисленные другие племена. Затем, злобно вызвав готов, он дерзким сражением прежде всего нарушил союз кровного родства, высоко возомнив о себе в горделивой надменности; и начал он прибавлять земель своему умножающемуся племени и разредил обитателей родных мест. Он-то и послал послов к Остроготе ³¹⁵ , власти которого тогда подлежали как остроготы, так и везеготы, т. е. обе ветви одного племени ³¹⁶. [Он послал послов], чтобы выискали они его, засевшего в горах, охваченного дикостью и чащей лесов, и требовали одного из двух: чтобы тот готовил ему либо войну, либо просторы своих земель.

Тогда Острогота, король готов, будучи тверд духом, ответил послам, что подобная война ужасает его и что жестоко и вообще преступно оружием спорить с родичами, но что земли он не отдаст. Что же больше? Гепиды ринулись в битву, а против них, дабы не показать себя слабейшим, двинул и Острогота свое войско. Они сходятся у города Гальтис ³¹⁷, около которого протекает река Ауха ³¹⁸, и там бьются с большой доблестью с обеих сторон, потому что их бросило друг на друга подобие и в оружии и в уменье сражаться. Однако более справедливое дело и быстрота соображения помогли готам. С наступлением ночи, когда гепиды ослабели, сражение было прервано. Тогда, бросив избиение своих же, Фастида, король гепидов, отправился на родину настолько же униженный постыдными укорами, насколько возвышен был ранее надменностью. Победителями возвращаются готы, довольные отступлением гепидов.

Они счастливо и мирно жили в своей стране до тех пор, пока жив был вышеупомянутый их Острогота. После его смерти Книва ³¹⁹, разделив войско ³²⁰ на две части, многих направил на опустошение Мезии, зная, что и императоры ею пренебрегают, и защитников она лишена; сам же он с 70 тысячами пошел к Евсции, иначе — к Новам ³²¹.

Оттесненный оттуда военачальником Галлом ³²², Книва подошел к Никополю ³²³, замечательному [городу], лежащему близ реки Ятра [81] ³²⁴ Этот город построил Траян ³²⁵ после победы над сарматами, дав ему имя города Победы. Когда там вдруг появился император Деций ³²⁶, то Книва отошел, наконец, в области Гема ³²⁷, которые были неподалеку; оттуда, построив свои войска, он поспешил к Филиппополю ³²⁸. Узнав об его отступлении, император Деций перевалил через горный хребет Гема и, чтобы оказать помощь тому городу, подошел к Берое ³²⁹.

Пока он расположил на отдых утомленных лошадей и войско, обрушился на него, как молния, Книва со своими готами и, уничтожив римское войско, погнал императора с немногими [спутниками], пытавшимися бежать обратно через Альпы ³³⁰ в Мизию, к Евсции, где военачальник Галл стоял тогда с большим отрядом на границах. Собрав войско как отсюда, так и [с реки] Уска ³³¹, Галл стал готовиться к предстоящей войне.

Книва же после долгой осады ворвался в Филиппополь и, завладев добычей, заключил союз с бывшим там военачальником Приском будто бы для борьбы с Децием. Вступив в сражение, [готы] пронзают стрелой сына Деция, жестоко ранив его насмерть. Увидев это, отец, как рассказывают, произнес для укрепления духа воинов: «Пусть никто не печалится; потеря одного воина не есть ущерб для государства». Однако, не будучи в состоянии перенести горе отца, он нападает на врагов, ища либо смерти, либо отмщения. Под Абриттом ³³², городом в Мезии, он был окружен готами и убит, достигнув, таким образом, конца своего правления и предела жизни. Это место до сих пор называется «Алтарем Деция», потому что здесь перед битвой он совершил пышные жертвоприношения идолам.

После кончины Деция римским государством овладели Галл и Волузиан ³³³. Тогда заразный мор, подобный тому бедствию, которое испытали и мы девять лет назад ³³⁴, обезобразил лицо всего [земного] круга; особенно он опустошил Александрию и другие города по всему Египту. Историк Дионисий ³³⁵ до слез жалостно повествовал об этом несчастье, которое описал и наш почитаемый Христов мученик и епископ Киприан ³³⁶ в книге под заглавием «О смертности».

Тогда-то некий Эмилиан ³³⁷, из-за того что по причине небрежения императоров готы нередко разоряли Мизию, усмотрел, что возможно отнять ее без большого убытка для государства, а также сообразил, что тут-то и может случиться ему удача. Поэтому он захватил тираническую власть в Мезии и, перетянув к себе все военные отряды, начал разорять города и население. В течение немногих месяцев, пока вырастало нужное для борьбы с ним множество военного снаряжения, он причинил государству немалый вред. Однако, пустившись на это нечестивое дело, он в самом начале его и погиб, потеряв и жизнь, и власть, которой так домогался.

Вышеупомянутые же императоры Галл и Волузиан, хотя и пробыли У власти всего какие-нибудь два года, после чего покинули сей мир, [82] тем не менее за это двухлетие, что они здесь находились, повсюду водворили мир, повсюду правили милостиво. Одно только ставилось в упрек их фортуне, а именно — всеобщий мор, но и то лишь со стороны непонимающих и клеветников, привыкших рвать злобным клыком чужую жизнь.

Эти императоры, лишь только достигли власти, заключили союз с готским племенем. Спустя недолгое время, после того как пали оба правителя, Галлиен захватил принципат ³³⁸.

Дав волю своему буйству, Респа, Ведук и Тарвар, предводители готов, взяли корабли и, переправившись через пролив Геллеспонтский ³³⁹, перешли в Азию ³⁴⁰; в этой провинции они разграбили много городов, а в Эфесе ³⁴¹ сожгли славнейший храм Дианы, который, как мы раньше уже рассказали, был основан амазонками ³⁴². Перейдя в область Вифинии, они разрушили Халкедон ³⁴³; впоследствии частично восстановленный Корнелием Абитом ³⁴⁴; и до сегодня ³⁴⁵, несмотря на то, что Халкедон имеет счастье быть в соседстве со столицей, он тем не менее сохраняет некоторые знаки своего разрушения как указание потомству.

При такой удаче готы, вторгшиеся в области Азии, забрав добычу и награбленное, снова переплывают Геллеспонтский пролив; по пути они разоряют Трою ³⁴⁶ и Илион, которые, едва успев лишь немного восстановиться после Агамемноновой войны ³⁴⁷, снова оказались разрушенными вражеским мечом.

После такого разорения Азии испытала их зверство Фракия. Там они приблизились и подступили к городу Анхиалу ³⁴⁸, у подножия горы Эма, близ моря. Этот город некогда поставил между морским побережьем и подножием Эма Сарданафал, царь парфянский.

Рассказывают, что [готы] оставались там много дней, восхищенные банями на горячих водах, расположенными на двенадцатой миле ³⁴⁹ от города Анхиала, где из глубины пробиваются огненные источники; среди всех остальных неисчислимых в мире мест с [горячими] термами это, несомненно, главные и наиболее действенные для здоровья страждущих.

Оттуда вернулись они в свои места, а затем были отправлены императором Максимианом ³⁵⁰ в помощь римлянам против парфян; посланные туда как вспомогательные отряды, они соблюдали верность в сражениях. Но, после того как цезарь Максимин ³⁵¹ с их помощью обратил в бегство царя персидского Нарсея ³⁵², внука великого Сапора, и захватил все его богатства, а также жен и сыновей, Диоклетиан ³⁵³ же одолел Ахилла в Александрии, а Максимиан Геркулий уничтожил в Африке квинквегентианов ³⁵⁴ — в государстве был достигнут мир, и готами начали как бы пренебрегать. А было время, когда без них римское войско с трудом сражалось с любыми племенами.

Часто бывало, что их так и приглашали: например, при Константине их позвали, и они подняли оружие против его родственника [81] Лициния ³⁵⁵; победив, они заперли его в Фессалонике и, лишенного власти, пронзили мечом от имени Константина-победителя. Помощь готов была использована и для того, чтобы [Константин] смог основать знаменитейший в честь своего имени город, который был бы соперником Риму: они заключили с императором союз и привели ему для борьбы против разных племен 40 тысяч своих [воинов]. До настоящего времени в империи остается их войско; зовутся же они и до сего дня федератами. Так они прославились в империи при своих королях Ариарихе и Аорихе ³⁵⁶   После их кончины преемником их в королевстве стал Геберих, отличавшийся доблестью и благородством.

Он родился от отца Хильдерита, деда Овиды, прадеда Нидады и блеск своих деяний приравнял к славе своего рода ³⁵⁷. В начале своего правления, стремясь расшириться в сторону [земель] племени вандалов, Геберих [пошел] против их короля Визимара. Последний происходил из поколения Астингов ³⁵⁸, отличного среди них [вандалов] и показывающего себя как воинственнейший род. Так говорит историк Девксипп ³⁵⁹, свидетельствующий и о том, что они [вандалы] всего на протяжении одного года пришли от океана к нашим границам, несмотря на огромную протяженность [промежуточных] земель.

В то время они жили на том месте, где теперь сидят гепиды, по рекам Маризии, Милиаре, Гильпиль и Гризии ³⁶⁰ (последняя превосходит все названные выше). С востока [от вандалов] жили тогда готы, с запада маркоман, с севера гермундол, с юга находился Истр, который называется также Данубием ³⁶¹. Когда здесь жили вандалы, то Геберих, король готов, начал с ними войну на берегу вышесказанной реки Маризии; недолго сражались они с равным успехом, но скоро король вандалов Визимар с большей частью своего племени был уничтожен. Геберих же, выдающийся вождь готов, после одоления вандалов и захвата добычи вернулся в свои места, откуда вышел. Тогда небольшая кучка вандалов, которые бежали, собрали отряд своих небоеспособных [соплеменников] и покинули несчастливую страну; у императора Константина ³⁶² они испросили для себя Паннонию и, устроив там селения, служили как местные жители по императорским декретам в течение приблизительно 60 лет. Спустя уже много времени приглашенные Стилихоном, магистром армии ³⁶³, экс-консулом и патрицием, они заняли Галлии ³⁶⁴, где, ограбив соседние [племена], тем не менее все так же не имели определенных мест для жизни.

После того как король готов Геберих отошел от дел человеческих, через некоторое время наследовал королевство Германарих ³⁶⁵, благороднейший из Амалов, который покорил много весьма воинственных северных племен и заставил их повиноваться своим законам. Немало Древних писателей ³⁶⁶ сравнивали его по достоинству с Александром Великим. Покорил же он племена: гольтескифов, тиудов, инаунксов, васинабронков, меренс, морденс, имнискаров, рогов, тадзанс, атаул, навего, бубегенов, колдов ³⁶⁷.  [84]

Славный подчинением столь многих [племен], он не потерпел, чтобы предводительствуемое Аларихом ³⁶⁸ племя герулов, в большей части перебитое, не подчинилось — в остальной своей части — его власти.

По сообщению историка Аблавия ³⁶⁹, вышеуказанное племя жило близ Мэотииского болота, в топких местах, которое греки называют «ele» ³⁷⁰, и потому и именовалось элурами.

Племя это очень подвижно ³⁷¹ и еще более — необыкновенно высокомерно. Не было тогда ни одного [другого] племени, которое не подбирало бы из них легковооруженных воинов ³⁷². Хотя быстрота их часто позволяла им ускользать в сражении от иных противников, однако и она уступила твердости и размеренности готов ³⁷³: по воле судьбы они [элуры] также, наряду с остальными племенами, покорились королю гетов ³⁷⁴ Германариху.

После поражения герулов Германарих двинул войско против венетов, которые, хотя и были достойны презрения из-за [слабости их] оружия, были, однако, могущественны благодаря своей многочисленности и пробовали сначала сопротивляться. Но ничего не стоит великое число негодных для войны, особенно в том случае, когда и бог попускает и множество вооруженных подступает. Эти [венеты], как мы уже рассказывали в начале нашего изложения, — именно при перечислении племен, — происходят от одного корня и ныне известны под тремя именами: венетов, антов, склавенов ³⁷⁵. Хотя теперь, по грехам нашим, они свирепствуют повсеместно, но тогда все они подчинились власти Германариха ³⁷⁶.

Умом своим и доблестью он подчинил себе также племя эстов, которые населяют отдаленнейшее побережье Германского океана. Он властвовал, таким образом, над всеми племенами Скифии и Германии, как над собственностью ³⁷⁷.

Спустя немного времени, как передает Орозий, взъярилось на готов племя гуннов ³⁷⁸, самое страшное из всех своей дикостью. Из древних преданий мы узнаем, как они произошли ³⁷⁹.

Король готов Филимер, сын великого Гадариха, после выхода с острова Скандзы, пятым по порядку держал власть над гетами и, как мы рассказали выше, вступил в скифские земли. Он обнаружил среди своего племени несколько женщин-колдуний, которых он сам на родном языке (Patrio sermone) называл галиуруннами ³⁸⁰. Сочтя их подозрительными, он прогнал их далеко от своего войска и, обратив их таким образом в бегство, принудил блуждать в пустыне. Когда их, бродящих по бесплодным пространствам, увидели нечистые духи, то в их объятиях соитием смешались с ними и произвели то свирепейшее племя, которое жило сначала среди болот, — малорослое, отвратительное и [85] сухопарое, понятное как некий род людей только лишь в том смысле, что обнаруживало подобие человеческой речи.

Вот эти-то гунны, созданные от такого корня, и подступили к границам готов. Этот свирепый род, как сообщает историк Приск ³⁸¹, расселившись на дальнем берегу ³⁸² Мэотииского озера, не знал никакого другого дела, кроме охоты, если не считать того, что он, увеличившись до размеров племени ³⁸³, стал тревожить покой соседних племен коварством и грабежами.

Охотники из этого племени, выискивая однажды, как обычно, дичь на берегу внутренней ³⁸⁴ Мэотиды, заметили, что вдруг перед ними появился олень ³⁸⁵, вошел в озеро и, то ступая вперед, то приостанавливаясь, представлялся указующим путь. Последовав за ним, охотники пешим ходом перешли Мэотийское озеро, которое [до тех пор] считали непереходимым, как море. Лишь только перед ними, ничего не ведающими, показалась скифская земля, олень исчез ³⁸⁶. Я полагаю, что сделали это, из-за ненависти к скифам, те самые духи, от которых гунны ведут свое происхождение.

Вовсе не зная, что, кроме Мэотиды, существует еще другой мир, и приведенные в восхищение скифской землей, они, будучи догадливыми, решили, что путь этот, никогда ранее неведомый, показан им божественным [соизволением]. Они возвращаются к своим, сообщают им о случившемся, расхваливают Скифию и убеждают все племя отправиться туда по пути, который они узнали, следуя указанию оленя.

Всех скифов, забранных еще при вступлении, они принесли в жертву победе, а остальных, покоренных, подчинили себе. Лишь только они перешли громадное озеро, то — подобные некоему урагану племен — захватили там алпидзуров, алцилдзуров, итимаров, тункарсов и боисков ³⁸⁷, сидевших на побережье этой самой Скифии. Аланов ³⁸⁸, хотя и равных им в бою, но отличных от них [общей] человечностью, образом жизни и наружным видом, они также подчинили себе, обессилив частыми стычками. Может быть, они побеждали их не столько войной, сколько внушая величайший ужас своим страшным видом; они обращали их [аланов] в бегство, потому что их [гуннов] образ пугал своей чернотой, походя не на лицо, а, если можно так сказать, на безобразный комок с дырами вместо глаз. Их свирепая наружность выдает жестокость их духа: они зверствуют даже над потомством своим с первого Дня рождения. Детям мужского пола они рассекают щеки железом, чтобы, раньше чем воспринять питание молоком, попробовали они испытание раной. Поэтому они стареют безбородыми, а в юношестве лишены красоты, так как лицо, изборожденное железом, из-за рубцов теряет своевременное украшение волосами.

Ростом они невелики, но быстры проворством своих движений и Чрезвычайно склонны к верховой езде; они широки в плечах, ловки в стрельбе из лука и всегда горделиво выпрямлены благодаря крепости шеи. При человеческом обличье живут они в звериной дикости.[86]

Когда геты увидели этот воинствующий род — преследователя множества племен, они испугались и стали рассуждать со своим королем, как бы уйти от такого врага. Германарих, король готов хотя, как мы сообщили выше, и был победителем многих племен, призадумался, однако, с приходом гуннов.

Вероломному же племени росомонов ³⁸⁹, которое в те времена служило ему в числе других племен, подвернулся тут случай повредить ему. Одну женщину из вышеназванного племени [росомонов], по имени Сунильду, за изменнический уход [от короля], ее мужа, король [Германарих], движимый гневом, приказал разорвать на части, привязав ее к диким коням и пустив их вскачь. Братья же ее, Cap и Аммий, мстя за смерть сестры, поразили его в бок мечом. Мучимый этой раной, король влачил жизнь больного. Узнав о несчастном его недуге, Баламбер ³⁹⁰, король гуннов, двинулся войной на ту часть [готов, которую составляли] остроготы; от них везеготы, следуя какому-то своему намерению, уже отделились ³⁹¹. Между тем Германарих, престарелый и одряхлевший, страдал от раны и, не перенеся гуннских набегов, скончался на сто десятом году жизни ³⁹². Смерть его дала гуннам возможность осилить тех готов, которые, как мы говорили, сидели на восточной стороне и назывались остроготами.

Везеготы же, т. е. другие их сотоварищи ³⁹³, обитавшие в западной области, напуганные страхом своих родичей, колебались, на что им решиться в отношении племени гуннов; они долго размышляли и наконец, по общему согласию, направили послов в Романию к императору Валенту ³⁹⁴, брату императора Валентиниана старшего ³⁹⁵, с тем чтобы подчиниться его законам и жить под его владычеством, если он передаст им для поселения область Фракии или Мезии. Кроме того, чтобы больше было им веры, они обещают стать христианами ³⁹⁶, если только будут им даны наставники, учащие на их языке. Получив такое известие, Валент тотчас же с радостью согласился на это, так как и сам, помимо всего, собирался просить о том же. Приняв гетов ³⁹⁷ в Мезию, он поставил как бы стену ³⁹⁸ государству своему против остальных [варварских] племен ³⁹⁹. А так как император Валент, увлеченный арианским лжеучением, закрыл все церкви нашего толка ⁴⁰⁰, то и послал к ним проповедниками сочувствующих своему направлению ⁴⁰¹; они придя туда, стали вливать [в души] этих грубых и невежественных людей яд своего лжеучения. Так вот везеготы благодаря императору Валенту сделались арианами, а не христианами. В дальнейшем они, движимые доброжелательством, просвещали как остроготов, так и гепидов, своих родичей, уча их преклоняться перед этим лжеучением; таким образом, они склонили все племена своего языка к признанию этой секты ⁴⁰². Сами же [везеготы], как уже сказано, перешли Данубий и осели, с разрешения императора, в Дакии Прибрежной, в Мезии и в обеих Фракиях ⁴⁰³. [87]

Их постигли, — как это бывает с народом, когда он еще непрочно обосновался на месте, — оскудение и голод; тогда приматы их и вожди, которые возглавляли их вместо королей — а именно Фритигерн ⁴⁰⁴, Алатей и Сафрак ⁴⁰⁵, сострадая нуждам войска, попросили римских полководцев Лупицина ⁴⁰⁶ и Максима открыть торжище. И действительно, на что только не принудит пойти «проклятая золота жажда»? ⁴⁰⁷ Военачальники, побуждаемые алчностью, пустились продавать не только мясо, баранье или бычье, но даже дохлятину — собачью и других нечистых животных, причем по высокой цене; дело дошло до того, что любого раба продавали за один хлеб или за десять фунтов говядины. Когда же ни рабов, ни утвари не стало, жадный купец, побежденный [чужой] нуждой ⁴⁰⁸, потребовал их сыновей. Видя в этом спасение своих детей, родители поступают, следуя рассуждению, что легче потерять свободу, чем жизнь: ведь милосерднее быть продану, но питаему в будущем, чем оставаться у своих, но умереть.

Случилось в то бедственное время, что Лупицин, как римский военачальник, пригласил готского князька ⁴⁰⁹ Фритигерна на пир, сам же замыслил против него коварный обман. Фритигерн, не подозревая об обмане, пришел на пиршество с небольшой дружиной и, когда угощался в помещении претория, услышал крик несчастных умерщвляемых: солдаты военачальника по приказу последнего пытались перебить его товарищей, запертых в другой части [здания]; однако резко раздавшийся голос погибающих отозвался в настороженных ушах Фритигерна; поняв и открыв обман, он обнажил меч, покинул пир, с великой отвагой и стремительностью избавил своих соратников от угрожавшей им смерти и воодушевил их на избиение римлян. Воспользовавшись случаем, эти храбрецы предпочли лучше погибнуть в сражении, чем от голода, и вот тотчас же поднимают они оружие, чтобы убить Лупицина и Максима. Этот самый день унес с собой как голод готов, так и безопасность римлян ⁴¹⁰. И начали тогда готы, уже не как пришельцы и чужаки, но как [римские] граждане и господа повелевать землевладельцами ⁴¹¹ и держать в своей власти все северные области ⁴¹² вплоть до Данубия.

Узнав об этом в Антиохии, император Валент немедленно вооружил войско и выступил в области Фракии. После того как там произошла плачевная битва ⁴¹³, причем победили готы, римский император бежал в какое-то поместье около Адрианополя; готы же, не зная, что он скрывается в жалком домишке, подложили [под него] огонь, как это обычно для озверевшего врага, и император был сожжен с царственным великолепием. Едва ли не по божьему, поистине, суду случилось так, что спален он был огнем теми самыми людьми, коих он, когда просили они истинной веры, склонил в лжеучение и огонь любви извратил в геенну огненную ⁴¹⁴.[88]

С того времени везеготы после столь великой и славной победы расселились в обеих Фракиях и в Дакии Прибрежной, владея ими, как родной землей. После того как Феодосий ⁴¹⁵, родом из Испании, был избран императором Грацианом ⁴¹⁶ и поставлен ⁴¹⁷ в восточном принципате вместо Валента, дяди своего по отцу, военное обучение пришло вскоре в лучшее состояние, а косность и праздность были исключены. Почувствовав это, гот устрашился, ибо император, вообще отличавшийся острым умом и славный доблестью и здравомыслием, призывал к твердости расслабленное войско как строгостью приказов, так и щедростью и лаской. И действительно, там, где воины обрели веру в себя, — после того как император сменился на лучшего, — они пробуют нападать на готов и вытесняют их из пределов Фракии, Но тогда же император Феодосии заболел, и состояние его было почти безнадежно. Это вновь придало готам дерзости, и, разделив войско, Фритигерн отправился грабить Фессалию, Эпиры ⁴¹⁸ и Ахайю ⁴¹⁹, Алатей же и Сафрак с остальными полчищами устремились в Паннонию. Когда император Грациан, — который в то время по причине нашествия вандалов ⁴²⁰ отошел из Рима в Галлию, — узнал, что в связи с роковым и безнадежным недугом Феодосия готы усилили свою свирепость, то немедленно, собрав войско, явился туда; однако он добился с ними мира и заключил союз, полагаясь не на оружие, но намереваясь победить их милостью и дарами и предоставить им продовольствие.

(пер. Е. Ч. Скржинской)
Текст  воспроизведен по изданию: Иордан. О происхождении и деяниях гетов. Спб. Алетейя. 1997

© текст - Скржинская Е. Ч. 1960
© сетевая версия - Каюмов И. 2002
© OCR - Вдовиченко С.; Колоскова Л. 2005
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Алетейя. 1997